ГЛАВА 28
АННА
Женщина — Наоми Нагата — в ответ выкашляла кровяной шар.
— Идиотский вопрос, какое там «в порядке», — пробормотала Анна и поплыла к ней, задержавшись, чтобы оттолкнуть бессильно дергавшуюся Мелбу к другой стене.
Девушка вместе с мехом проплыла по воздуху, ударилась о переборку и зависла в нескольких метрах от нее.
— Аварийный запас, — прохрипела Наоми, указав на красную дверцу в стене.
Анна, открыв шкафчик, нашла внутри фонарики, инструменты и красно-белый пакет, похожий на те, которые недавно видела у Тилли. Анна поспешно схватила пакет, а Наоми, пока она вытаскивала бинты и выдавливала коагулянт на страшную рану на плече, достала несколько шприц-тюбиков и деловито сделала себе инъекции. Анна, накручивая витки бинта, сама вздрагивала от воображаемой боли в плече и готова была попросить укол и для себя.
Несколько лет назад она посещала семинар по работе с наркоманами. Преподаватель, фельдшер психиатрической помощи по имени Эндрю Смут, раз за разом напоминал, что наркотики приносят не только удовольствие и избавление от боли. Они изменяют сознание, снимают ограничители и зачастую усиливают худшие из привычек и склонностей — Эндрю называл их патологическими мотивациями. Интроверт совсем замыкается в себе, агрессивная личность доходит до насилия. Человек импульсивный становится еще более вспыльчивым.
Умом Анна понимала услышанное когда-то. За три часа пути через пустоту действие вколотых ей Тилли амфетаминов ослабело, и к ней понемногу стала возвращаться ясность сознания. Но теперь Анна на опыте прочувствовала, какие «патологические мотивации» свойственны ей самой.
Она всего несколько лет прожила среди астеров и внешников, но успела постичь их мировоззрение, сутью которого было: «То, чего ты не знаешь, тебя прикончит». Жители Земли этого понять не могли, сколько бы времени ни провели в космосе. Ни один астер не выскочил бы из шлюза, напялив скафандр с ранцем, пока не узнал бы, какие условия ждут по ту сторону. Им бы такое просто не пришло в голову.
А она выскочила, даже не отправив сообщения Ноно. «Ты не спрашиваешь разрешения, ты потом извиняешься», — отдавалось у нее в голове. Если она погибнет, Ноно стоит выгравировать эти слова на могильной плите вместо эпитафии. Только извиниться ей нынче уже не представится случая.
Яркий дисплей, державшийся на краю ее зрения, куда ни поверни голову, предупреждал, что осталось 83 процента запаса воздуха. Бесполезная информация для Анны, которая не знала, на сколько хватает полного баллона.
Пока она пыталась замедлить дыхание, чтобы тратить поменьше, показания сменились на 82 процента. А сколько держалось 83? Она не запомнила. Легкая тошнота навела на мысль, как гадко пахнет рвота в скафандре, отчего тошнота еще усилилась.
Девушка, Мелба или уже Клари, далеко обогнала ее и уходила все дальше, двигаясь с ловкостью, отточенной опытом. Как будто для нее обычным делом было ходить в скафандре на магнитных подошвах. Заспешив, Анна задела ногой об ногу и переключила магниты на такую мощность, что прилипла к корпусу корабля. Инерция тянула ее вперед, магниты удерживали на месте, и она потеряла несколько секунд, разбираясь с неприятностью. Потом нашла тумблер и вернула нормальную мощность. После этого Анна перешла на размеренный, безопасный шаг. Девушку она потеряла из вида, но сказала себе, что это ничего. Она и так догадывалась, куда направляется Кларисса Мао. Или Мелба Кох — как ее ни называй.
Анна видела «Росинант» в программе новостей. История не знала более прославленного корабля. После активного участия Холдена в событиях на Ганимеде и Эросе, не говоря о более мелких стычках, его маленький корвет из года в год появлялся в разных программах, и Анна не сомневалась, что узнает его, если только там не окажется рядом двух одинаковых марсианских корветов.
Через пятнадцать минут она узнала «Росинант».
Корабль имел форму тупого черного клина — он был похож на толстую стамеску, положенную плашмя. Кое-где на плоской поверхности корпуса виднелись округлые выпуклости — Анна, плохо разбиравшаяся в космических кораблях, не знала, для чего они. Раз это военный корабль, наверное, там располагались датчики или пушки, но явно не двери. Она приблизилась к кораблю с хвоста и видела только одно входное отверстие — в центре тяжелого конуса дюзы. Подойдя к краю ближайшего к «Росинанту» корабля, Анна походила туда-сюда, присматриваясь к цели, прежде чем перепрыгнуть к ней. И рассмеялась, с горькой иронией отметив, что только на последнем шаге стала смотреть, куда прыгает. От смеха тошнота и возбуждение немного отступили.
Справа от дюзового конуса на корме она увидела бледный, как мозоль, пластиковый пузырь и через минуты, пробравшись сквозь пролом в обшивке, оказалась в грузовом отсеке. Только здесь, оглядывая ящики, державшиеся на таких же, как у нее, магнитных присосках, Анна сообразила, что дальше этого момента план не продумала. Соединяется ли помещение с кораблем? В двери, оставшейся за спиной, не было шлюза, возможно, в этот отсек воздух никогда не закачивали. Тревожила мысль, что она понятия не имеет, что здесь где располагается, и еще сильнее — что девушка, возможно, притаилась за одним из ящиков.
Анна осторожно подтягивалась от контейнера к контейнеру и наконец попала в продолговатую узкую нору в дальнем конце отсека. Кусочки пластика и замороженной еды витали вокруг роем странных насекомых. Ящик разбился: то ли здесь была драка, то ли это произошло от резкого торможения. Анна запустила руку в подвешенную к поясу скафандра сумку и достала тазер. Ей еще не приходилось стрелять в невесомости или в вакууме, и оставалось только надеяться, что ни то ни другое не повлияет на работу механизма. Опять возникал риск, на который не пошел бы ни один астер.
К великому облегчению Анны, здесь обнаружился шлюз, и она открыла его, тронув панель. Шлюзование заняло несколько минут — она тем временем стянула с плеч тяжелый ранец и поиграла тазером, проверяя, помнит ли, как снимается предохранитель. Военная модель казалась простой в обращении, зато и надписей с указаниями на ней было куда меньше, чем на гражданской.
Загорелась зеленая лампочка, и внутренний люк открылся.
Здесь не было никого, только пустая палуба — скорее всего, механическая мастерская со шкафчиками для инструментов, верстаками и трапом на одной стене. По концам трапа располагались два люка: один — в кормовую часть, другой — в носовую. Анна успела подумать, что членов команды она скорее разыщет ближе к носу, когда с кормы донеся громкий удар, и свет погас.
Почти сразу засветилась желтая светодиодка, и бесполый голос произнес: «Сброс сердечника, переход на аварийное энергоснабжение». Фраза повторилась несколько раз. Шлем приглушал звук, но все равно было ясно, что в корабле еще есть воздух. Анна стянула шлем, оставила висеть на креплениях.
Она почти не сомневалась, что сброс сердечника возможен только с аварийной панели в машинном зале, и потому двинулась к кормовому люку. Обычный на корабле гул стих, и теперь, без шлема, она слышала каждый звук, доносившийся с той стороны. С защелкой люка она провозилась несколько секунд и, когда люк наконец открылся, чуть не заорала от неожиданности.
Мелба кого-то убивала.
Астерша с длинными темными волосами, в засаленном комбинезоне, корчилась в лапе механизма, скрывавшего плечи Мелбы. Женщина — Анна уже узнала помощницу Холдена, Наоми Нагату — выглядела жестоко избитой. Рука и плечо были в крови, все лицо — в ссадинах.
Вплыв внутрь, Анна оказалась в сводчатом зале. Стена реакторного отсека изгибалась, создавая подобие церковного собора ядерной эры. Анне нестерпимо хотелось действовать, но она помнила: у нее будет только один выстрел, и потому не решилась стрелять с ходу.
Лицо Наоми налилось темным синеватым багрянцем, дыхание срывалось с губ редкими хрипами. Она каким-то чудом сумела поднять руку и оттолкнуть Мелбу. Анна коснулась ногами палубы, и подошвы прилипли. От нее до Мелбы оставалось меньше трех метров, и она нажала пусковую кнопку, нацелившись в не прикрытую механизмом часть спины и надеясь, что тазер подействует сквозь скафандр.
Она промахнулась, но результат все равно получился впечатляющий.
Вместо ткани скафандра двойной импульс тазера попал в жизненный центр меха. Тянувшиеся там и здесь провода раскалились докрасна и начали рваться как ниточки. Тазер тоже стал горячим, Анна не сумела его удержать и выпустила за миг до того, как оружие сплавилось в клейкий ком серого пластика. Мех выгнулся, щелкнул, растопырил лапы. Запахло горелой проводкой. У Мелбы каждый волосок встал дыбом, а руки и ноги продолжали дергаться даже после того, как разряд прервался. Экранчик на боку меха выдавал красный сигнал ошибки.
— Ты кто такая? — спросила Наоми Нагата, плавая в такой позе, что было ясно: рухнула бы на пол, случись здесь хоть малая доля g.
— Я Анна. Меня зовут Анна, — ответила она. — Ты как, в порядке?
После третьего укола Наоми прерывисто втянула в себя воздух и спросила:
— Какая еще Анна?
— Я — Анна, — повторила она и хихикнула по себя. — Ты спрашиваешь, кто я такая? Пассажирка с «Принца Томаса».
— ООН? Ты не похожа на флотскую.
— Нет, я пассажирка. Из миссии, посланной генеральным секретарем.
— Цирк с собачками, — процедила Наоми и зашипела от боли, когда Анна стянула бинт и активировала приспособление, не позволяющее ему разматываться.
— Так все говорят. — Анна ощупывала повязку, жалея, что бывала невнимательна на курсах первой помощи. Очистить рану, остановить кровотечение, иммобилизовать поврежденную конечность — вот и все ее познания.
— Да потому, что так оно и есть, — объяснила Наоми, дотягиваясь здоровой рукой до ступени трапа. — Все это политическое дерь…
Ее прервал механический голос: «Перезагрузка окончена».
Анна развернулась. Мелба уставилась на женщин. Волосы у нее все еще стояли дыбом, но тело перестало дергаться. Она попыталась пошевелить руками, и мех, со скрипом, неохотно, повторил ее движения.
— Чтоб меня, — сердито, но без удивления проговорила Наоми.
Анна поискала свой тазер и не сразу вспомнила, что он расплавился. Мелба оскалилась.
— Сюда, — велела Наоми, как только над ними сдвинулась крышка люка.
Анна шмыгнула вперед, Наоми, помогая себе здоровой рукой, подтянулась следом. Мелба рванулась за ними, выставив ногу, чтоб оттолкнуться от кожуха реактора. Наоми подтянула ступню, успев отдернуть ее от клешни меха, и тут же пальцем ноги включила запорный механизм. Крышка, встав на место, прищемила запястный сустав меха. Лапа разлетелась на куски. Анна ждала крика боли, не дождалась и только тогда сообразила, что перчатки дистанционного управления располагались в плечах машины, ниже отрубленного люком места. Мелбе они не повредили, а та ценой одного манипулятора меха помешала люку закрыться. В отверстии показалась другая лапа, вцепилась в металл, погнула его.
— Ходу, — глухим от боли голосом выговорила Наоми, кивнув на следующий люк.
Когда обе пролезли в него, Анна потратила секунду на то, чтобы оглядеться. Кажется, они попали на жилую палубу. Справа и слева располагались маленькие каютки с хлипкими дверями — норы, чтоб в нее забиться, здесь было не найти. Наоми пролетела по воздуху среди смутных теней, отбрасываемых в свете аварийных лампочек, и Анна, как умела, последовала за ней, двигаясь словно в кошмарном сне.
Они прошли через еще один люк на новый уровень, и здесь Наоми на несколько секунд задержалась перед контрольной панелью. Аварийное освещение стало красным, панель управления люком обозначила аварийную блокировку.
— Она там — не в ловушке, — сказала Анна. — Сможет выйти через грузовой отсек. Там дверь взломана.
— Уже во второй раз, — отозвалась Наоми, подтягиваясь по трапу. — Все равно, на ней ремонтный мех, и мастерская к ее услугам. Все возможности для взлома корабля. В ловушке не она, а мы.
Анна удивилась. Они ведь сбежали. Заперли за собой двери. Чудовищам не положено ломать двери. Эта смутная мысль явилась из детских страхов, и Анна засомневалась, вполне ли прошло действие наркотиков.
— Так что же нам делать?
— В медотсек, — выдохнула Наоми, указывая в короткий коридор. — Это там.
Разумно. По-астерски хрупкая женщина уже побледнела, темная кожа стала сероватой, и с промокшего бинта на плече срывались крошечные алые шарики. Взяв Наоми под руку, Анна потянула ее по коридору к отсеку. Дверь была закрыта, на панели вспыхивал сигнал блокировки, как на оставшемся позади люке. Наоми что-то нажала. Анна ждала, что люк скользнет в сторону, но вместо этого поверх нее надвинулась другая створка, более тяжелая на вид, а панель потемнела.
— Герметичная переборка, — пояснила Наоми. — Ее не так легко взломать.
— Но мы остались по эту сторону?
— Да.
— Есть другой вход? — спросила Анна.
— Нет. Идем.
— Погоди, — остановила ее Анна. — Тебе надо туда, ты тяжело ранена.
Наоми обернулась, нахмурилась, словно только теперь по-настоящему заметила Анну. Та почувствовала, что ее оценивают и взвешивают.
— У меня там двое раненых. Моя команда. Они беззащитны, — наконец заговорила Наоми. — Я защищаю их, насколько это в моих силах. А мы с тобой перейдем на следующую палубу, возьмем оружие и постараемся заманить ее к себе. Когда покажется, убьем.
— Я не… — начала Анна.
— Убьем. Ее. Сумеешь?
— Убить? Нет, не сумею, — честно ответила Анна.
Наоми еще несколько секунд разглядывала ее, потом пожала ладонью уцелевшей руки.
— Ладно, все равно идем.
Они пролезли в следующий люк, палубой выше. Здесь было тесно от шлюзов и шкафов-кладовых. В некоторых хватило бы места на вакуумный скафандр с ранцем, другие были поменьше. Наоми открыла маленький шкаф и вытащила толстый черный дробовик.
— Мне тоже не приходилось стрелять, — сказала она, оттягивая затвор и загоняя патрон. Анне пуля показалась похожей на маленькую ракету. — Но те двое в медотсеке мне родные, а это — мой дом.
— Понимаю, — кивнула Анна.
— Хорошо, потому что тебя я не могу… — начала Наоми, но тут глаза у нее закатились и тело обмякло. Дробовик выплыл из расслабленных пальцев.
— Нет, нет, нет! — в панике забормотала Анна. Она подплыла к Наоми, взяла ее за запястье.
Пульс прощупывался, но едва-едва. Анна порылась в пакете первой помощи. На одной ампуле была пометка: против шока. Ее Анна и вколола Наоми. Та не очнулась.
Из люка повеяло новым запахом: горячим запахом расплавленного пластика, как от ее погибшего тазера. На крышке люка возникла красная точка. Вскоре она пожелтела, а потом и побелела. Девушка в мехе догнала их.
Люк, ведущий дальше в носовую часть, был заперт и вспыхивал лампочкой блокировки. Наоми не сказала, каким кодом ее снять. Шлюз рядом тоже оказался под замком. Палубный люк, скособочившись, стал открываться. Послышались пыхтение и ругательство. Мелба взломала крышку, поставленная Наоми блокировка не остановила одержимую. А вот их она загнала в ловушку.
Анна подтянула тело Наоми к большому шкафу для скафандров и запихнула внутрь. Следом втиснулась сама. На дверце не оказалось запора. Двум женщинам и скафандру внутри было так тесно, что едва удалось закрыть дверцу. Анна уперла обе подошвы в угол, где дверца сходилась с палубой, и включила магниты на полную. Скафандр вцепился в металл, закрепив ее ноги и подтянув ближе к стене.
На той стороне взвизгнул металл. Что-то влажное легло сзади на шею Анне. Рука Наоми, вялая, в крови. Анна замерла, стараясь дышать потише. В ее молитве бессмысленно смешались страх и надежда.
Слева от нее хлопнула дверца шкафа. Еще одна, ближе. И еще. Анна попыталась вспомнить, куда делся дробовик Наоми. Должен быть где-то здесь, в шкафу, но в темноте, прижатой магнитами, не найти. Хорошо еще, если не остался снаружи, под рукой у этой сумасшедшей. Открылся еще один шкаф.
Дверца в сантиметре от лица Анны дрогнула, но осталась закрытой. В щелях и вентиляционных отверстиях вспыхнул белый свет плазменного резака — и тут же погас. Механический голос произнес: «Запасной аккумулятор разряжен». Из-за двери донеслись яростные ругательства. Затем снаружи послышалось кряхтение и тяжелые удары: Мелба сдирала с себя мех. В душе у Анны шевельнулась надежда.
— Открой, — сказала Мелба. Голос был низкий, хриплый — как у зверя.
— Нет.
— Открой!
— Я… судя по голосу, ты не владеешь собой, — начала Анна, сама ужасаясь своим словам. — Думаю, мы могли бы поговорить, если бы ты…
Анне еще не доводилось слышать подобного вопля — Мелба злобно и бешено завыла. Так звучал бы голос темных инстинктов, будь он у них. Так мог бы выть дьявол.
Что-то ударило по металлической дверце, и Анна отпрянула. Еще удар, и еще. Дверь начинала прогибаться, в вентиляцию полетели брызги крови.
«Кулаками! — подумала Анна. — Она бьет голыми кулаками!»
В невнятном реве, перемежавшемся грязными ругательствами, не осталось ничего человеческого. Все равно что вой бури. Толстая пластина проминалась, дверные петли вздрагивали и гнулись при каждом ударе. Анна зажмурилась. Верхняя петля лопнула.
А потом вдруг упала тишина. Анна ждала в уверенности, что это уловка. До нее не доносилось ни звука, кроме тихого животного урчания. В щели просочился выворачивающий наизнанку запах свежей рвоты. Ожидание затянулось, как показалось Анне, на долгие часы, и наконец, не выдержав, она отключила магниты и толкнула изуродованную дверцу.
Мелба плавала, свернувшись в комок, у стены. Она держалась руками за живот и содрогалась всем телом.
