ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
До уничтожения Крессиды 33 часа 16 минут 4 секунды
Борщ был мертв.
Вальхалльцы поняли это не сразу. Он утопал в крови — не только в своей, но и мутанта, которого они с Пожаром убили. Чтобы подобраться к Борщу, ледяным гвардейцам пришлось сдвинуть тушу врага. И лишь тогда они увидели, что их товарищ не дышит.
Анакора хотела похоронить его, но Гавотский напомнил, что им нечем копать промерзшую землю. Конечно, они могли как-то выкопать могилу, но это заняло бы большую часть ночи.
— И это не то же самое, что рыть могилу обычного размера, — проворчал Грэйл.
Так или иначе, все согласились, что в данной ситуации особой разницы не будет. После вирусной бомбардировки тело Борща, будь оно погребено или оставлено лежать на снегу, все равно превратится в жидкость — в протоплазменную слизь. И все-таки последнее, чего ждал любой гвардеец, отправляясь на войну, это приличные похороны, каждый знал, что его труп, скорее всего, останется лежать на поле брани и будет втоптан в грязь.
Все собрались вокруг погибшего товарища, Гавотский произнес короткую молитву об его душе — и на этом завершили. Анакора все же настаивала, чтобы тело Борща занесли в «Аквилу» и закрыли в грузовом отсеке — по крайней мере, так оно не станет добычей хищников.
— Лучше бы он стрелял… — произнес Баррески, покачав головой. — Лучше бы не спешил броситься в рукопашную с этой тварью…
— Тогда бы здесь вместо него лежал Пожар, — сухо подметила Анакора. — Ты ведь видел, что этих мутантов не берет лазерный огонь.
За исключением смерти Борща, остальные потери были незначительными. Палинев получил легкую контузию, когда последний мутант отшвырнул его, Гавотский — пару ожогов второй степени, на которые наложил повязку. Правую руку Пожара пришлось подвесить на перевязи, и это сильно огорчало молодого солдата.
Стил снова был на ногах, но выглядел очень уставшим и даже производил впечатление слегка помешавшегося, хотя об этом никто не осмеливался сказать ему в лицо. Гавотский продолжал командовать отрядом. Сержант послал Анакору, Баррески и Грэйла к челноку, чтобы те убедились, что внутри никого нет. Кроме того, Грэйл должен был проверить двигатели и доложить об их состоянии. Двоих культистов взяли живыми, и Блонскому с Михалевым было приказано связать их веревками от рюкзаков.
Стил осматривал труп одного из мутантов.
— Тот был похож на этого, — сказал он Гавотскому. Сержант удивленно посмотрел на полковника. — Тварь, которую я видел в лесу, — объяснил полковник. — У нее была серая шкура, как у этой. Видимо, приспособились к холоду. Но если тот был такой же мутант, куда он делся? Культисты не знали, что мы идем, пока я… пока они не услышали нас.
— Пошел кому-то докладывать? — закончил мысль Гавотский. — Значит, кто-то еще знает, что мы здесь? И сколько еще таких мутантов здесь бродит?
Стилу не нужно было спрашивать, что произошло, пока он был без сознания после того, как провалился под лед. Его бионический глаз записал и сохранил в памяти все подробности — по крайней мере, все визуальные подробности — и теперь полковник мог все просмотреть.
То, что он увидел, глубоко его обеспокоило. Органические, то есть настоящие части его мозга отключились в ледяной воде, но аугментические продолжали функционировать и поддерживать жизнь. Конечно, Стил благодарил судьбу за то, что остался жив, но мысль о том, что его аугментика может функционировать без него, пусть даже не в полную силу, заставила содрогнуться.
Двое пленников начали приходить в себя. Михалев с Блонским поволокли их к костру и взяли под стражу. Несмотря на страшную усталость, Стил решил сам вести допрос. Он намеревался начать с того, который выглядел покрепче и вряд ли расколется. Здоровенный культист с татуировками на лице и сломанным запястьем — за последнее надо сказать спасибо Блонскому, — молчал и смотрел на полковника вызывающе.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Стил. — Ты думаешь, что ничего для себя не выгадаешь, отвечая на мои вопросы, потому что я все равно не оставлю тебя в живых. Ты прав. Но у тебя есть шанс умереть быстро и легко. Или я заставлю тебя страдать.
Культист плюнул ему в лицо.
Стил кивнул Блонскому, и тот снова принялся выкручивать еретику сломанную руку. Культист, испытывающий невыносимую боль от перемалывания осколков костей, почти секунду сдерживал крик. Когда ледяной гвардеец закончил с ним, из глаз еретика полились слезы, но он не сказал ни слова.
И все же этот прием возымел действие — на его дружка. Второй пленник, который был моложе и ниже ростом, весь трепетал в ужасе от увиденного.
— Очень хорошо, — спокойно сказал Стил. — Похоже, этот сделал свой выбор. Можешь избавиться от него, Блонский. Поговорим с его приятелем.
Блонский знал, что от него требовалось. Он приставил ногу к спине старшего культиста и толкнул его лицом в костер. Еретик вопил, пытаясь встать, но нога Блонского толкала его обратно в огонь.
Культист умирал долго и мучительно. Наконец он умер, и воздух наполнился смрадом горящей плоти. Его младший товарищ был так напуган, что сблевал от страха прямо себе на колени. Его затрясло, и к горлу подкатила тошнота, когда Стил повернулся к нему со своим волчьим оскалом.
— Клянусь, я… я не хотел присоединяться к ним, — проблеял культист. — Просто… когда все это началось, и стало распространяться, и…
— Мангеллан? — напомнил Блонский.
Культист кивнул. Казалось, он был рад тому, что ледяному гвардейцу известно это имя и что ему не придется выдавать его самому.
— Никто не знает, откуда он пришел, просто… везде появились его сторонники, на всех улицах. Никто не мог остановить их. Моя семья, мои друзья… они все говорили, что Мангеллан прав и что мы не обязаны служить Императору, что Он не может нас защитить… Они вломились в наш дом, выволокли нас на улицу и, приставив дуло к виску, заставили поклясться в верности Мангеллану… У нас не было выбора.
— Выбор есть всегда, — прорычал Блонский.
— Когда здесь сел этот корабль, — сказал Стил, указывая на «Аквилу», — на его борту находился важный представитель Адептус Министорум. Этот человек хотел помочь вашему народу вернуться на путь праведности.
Культист кивнул.
— Я слышал, кого-то там нашли… какого-то исповедника… Вы поэтому здесь? Вы его ищете?
— Ты знаешь, где он? — спросил Стил.
— Он… он мертв, — произнес культист.
Стил заметил, как Блонский с Михалевым обменялись взглядами, но продолжал пристально смотреть на пленника. Обычно бионический глаз Стила фиксировал каждую каплю пота на лице и ладонях, акустические сенсоры улавливали каждое изменение ритмов сердца, и Стил мог сказать, лжет его пленник или нет. Но сейчас, когда глаз не функционировал и полковник только слышал сердцебиение, ему было труднее судить. Но несмотря на это неудобство Стил чувствовал себя странно свободным.
— Ты видел, как он умер? — спросил полковник.
— Я просто подумал, — сказал культист. — Я имел в виду, что сейчас он, наверное, уже мертв. Исповедника отвели в улей Йота три дня назад. Я видел, как его вели по ступеням Ледяного дворца. Мангеллан забрал его.
— Где он, этот Ледяной дворец? — спросил Стил. — Сможешь привести нас туда?
От такой перспективы пленник побледнел.
— Пожалуйста, — бормотал он. — Я сказал вам все, что знал. Не вынуждайте меня… Я не могу идти против него, он слишком… слишком силен. Вам не победить его. Мангеллан меньше чем за месяц выбил Имперскую Гвардию из улья Йота. Сотни тысяч… погибли, а вас всего горстка…
Стил уже принял решение относительно этого культиста, но все равно посмотрел на Блонского и Михалева, желая заручиться мнением еще двоих.
— Вы верите ему? — спросил Стил, и солдаты подтвердили. — Хорошо, — сказал полковник. — Я тоже.
Он достал лазерный пистолет и прострелил молодому культисту голову.
«Аквила» была вся выпотрошена. Даже роскошные кресла, предназначавшиеся для сановников Министорума, выдраны, и все выпачкано слюной мутантов. Но когда в пассажирском отсеке немного прибрались и расстелили одеяла, он стал вполне сносным убежищем для девятерых смертельно уставших солдат.
Во всем остальном корабль оказался бесполезен. Грэйлу не удалось запустить двигатели, и это ни для кого не стало неожиданностью. Связь тоже не работала. Но Баррески нашел портативный вокс-передатчик, вроде не слишком поврежденный. Единственное, чего в нем не было, это энергии, но несколько часов на солнечном свету, даже несмотря на серые тучи, покрывавшие небо Крессиды, должны были компенсировать заряд. Баррески надеялся, что к девяти утра вокс-передатчик заработает, и это позволит Стилу связаться с кораблями флота, сообщить о потере «Термита» и запросить воздушный транспорт — после того как они найдут Воллькендена.
Впервые за все это время Грэйл увидел возможность выбраться с обреченной планеты, и эта перспектива настолько его воодушевила, что он почти забыл, что ледяных гвардейцев отделяет от их цели огромная армия поклонников Хаоса.
Поскольку Грэйл и Баррески были в лучшем состоянии, чем остальные, они вызвались первыми нести караул этой ночью. Грэйл, охранявший входной люк «Аквилы», был готов поднять тревогу при первых признаках появления противника, но пока он слышал только глубокое дыхание спящих товарищей. Баррески остался снаружи и рассматривал в свете потухающего костра обломки оборудования «Аквилы». Вряд ли можно было найти что-то пригодное, но он хотел в этом убедиться.
Грэйл первым заметил опасность — движение за холмом, на котором ледяные гвардейцы сражались с культистами. Он краем глаза увидел, как что-то мелькнуло, и не был уверен, что там вообще что-то есть. Однако Баррески, заметив в позе Грэйла настороженность, оставил свою возню с запчастями.
Они оба наблюдали некоторое время за темными очертаниями холма, но ничего особенного не увидели и не услышали. В конце концов Грэйл жестами просигналил товарищу-танкисту, что надо бы взглянуть поближе.
Грэйл пригнулся и начал осторожно красться к холму, Баррески с лазганом наготове обеспечивал ему прикрытие. Поднявшись на холм, Грэйл упал на живот и последние метры преодолел ползком. Несколько минут он лежал, не двигаясь, и обозревал поле, по которому недавно шел его отряд. Он чувствовал, как мокрый снег впитывается в его шинель, и подолгу всматривался в каждую тень, пока он не убеждался, что это не враг.
И оно появилось снова!
Появилось — и опять исчезло. Существо, покрытое серой шерстью, передвигавшееся странной неуклюжей походкой. Грэйл быстро обдумал возможные варианты. Если это в самом деле мутант, и он здесь один, тогда Грэйл и Баррески с ним справятся. Будить остальных нет необходимости. К тому же, пока они возвращаются к челноку, мутант успеет уйти и привести толпу себе подобных. А если он не один, и его послали, чтобы заманить их в засаду?
Грэйл подумал, что второе маловероятно. Мутант явно старался двигаться незаметно.
Быстро предупредив Баррески жестом, чтобы тот оставался на месте, Грэйл пополз за тварью вниз.
— Полковник Стил! Полковник Стил, сэр!
Стил поднялся, еще не успев открыть глаза: внутреннее чувство опасности предупредило его об угрозе. Сразу сверился с внутренним хронометром, судя по показаниям которого он спал около трех часов. Его правый глаз был все еще слеп. Рядом с полковником стоял Палинев, который его и разбудил. Остальные тоже начали просыпаться.
Что-то явно горело, но Стил не мог определить источник запаха.
— Я слышал выстрел, — доложил Палинев. Стил обратил внимание, что Гавотский, Блонский и Анакора тоже были разбужены выстрелом, хотя сам почему-то выстрела не слышал. Этот момент неприятно удивил полковника. Видимо, акустические сенсоры снова его подвели.
— Стреляли близко, — сказала Анакора, — возможно, совсем рядом, снаружи.
— Не вижу Баррески и Грэйла, — добавил Палинев.
Взяв лазганы, Гавотский с Пожаром подошли к открытому люку, но там никого не было. Выглянув из люка, Пожар доложил, что снаружи тоже никого нет, но секунду спустя добавил:
— Нет, подождите… Вижу, как кто-то к нам бежит. Вроде… Баррески, а за ним Грэйл. Похоже, с ними все в порядке.
— Может, они решили пострелять по крысам, — предположил Михалев.
— Вряд ли, — сказал Блонский. — Думаю, Анакора ошибается. Стреляли не снаружи.
Все посмотрели на Блонского, и Стил увидел у него в руках дымящийся вокс-передатчик, точнее, его оплавленные детали, от которых шел запах гари.
— Ты думаешь?.. — недоверчиво начал Палинев.
— Я думаю, — сказал Блонский, — что стреляли по этому аппарату, причем из салона челнока.
Заглянув во входной люк, Баррески увидел, как на него уставились семь пар глаз.
— Что, черт побери, здесь происходит? — спросил он. — Кто-то пальнул из лазгана?
— Мы хотели задать тебе тот же вопрос, — сказал Стил.
— Ведь это ты должен был стоять на посту, — добавил Пожар. — Ты и Грэйл.
— Ты никого не видел? — спросила Анакора.
Из-за спины Баррески появился Грэйл.
— Там что-то было, — сообщил он. — Думаю, еще один мутант. Я пытался преследовать его, но потерял из виду. Не знаю, как он ушел, но двигался словно молния.
— Значит, вы позволили мутанту увести вас от корабля? — спросил Стил.
Баррески решительно покачал головой:
— За мутантом пошел Грэйл. Я последовал за ним на вершину холма, чтобы прикрыть, но челнок я не упускал из виду ни на секунду. Никто бы не смог подойти к люку незамеченным.
— Ты уверен? — спросил Стил, указывая на остатки вокс-передатчика в руках Блонского. Увидев нанесенный ущерб, Баррески изменился в лице. — Если ты хочешь сказать, что это сделал не чужак, значит…
— Значит, один из нас — предатель, — закончил мысль Блонский.
— Погоди, — сказал Гавотский, — давай не будем спешить с выводами.
— Факты говорят сами за себя, — настаивал Блонский. — Один из нас проснулся и, увидев, что остальные спят, воспользовался возможностью уничтожить вокс-передатчик — нашу главную надежду выполнить это задание.
— Почему ты смотришь на меня? — закричал Пожар. — Я видел, как ты смотрел на меня, когда это говорил! С тех пор, как мы сели в «Термит», ты только и делаешь, что критикуешь меня и сомневаешься в моей верности.
— Я думаю, личная слава интересует тебя больше, чем служение Императору, — изрек Блонский. — Такую позицию я считаю опасной.
— Даже если все так, — возразил Гавотский, — это не доказывает вину Пожара.
— Ты обвиняешь меня, — резко отреагировал Пожар, — потому что тебе самому есть что скрывать. Что скажешь, Блонский? Что-то я не видел тебя, когда мутант набросился на меня. Что ты делал, когда погибал Борщ?
— Он сражался рядом со мной, — сказала Анакора. — И делал то, что от него требовалось.
— Да-а? — недоверчиво протянул Пожар. — Тогда, возможно, следовало бы присмотреться к тебе. Как ты ухитрилась выжить на Астарот Прим, когда вся твоя рота погибла? Мне все известно о том случае, Анакора. И о тебе самой я порядком наслышан.
— Сержант Гавотский прав, — вмешался Стил. — Никто из нас не может быть вне подозрений.
— Разве что мы с Грэйлом можем поручиться друг за друга, — сказал Баррески.
— Можете? — спросил Палинев. — Нет, я ни на что не намекаю… Понятно, ты знаешь, что Грэйл не мог здесь оказаться, но может ли Грэйл то же самое сказать про тебя? Он же не видел тебя, пока выслеживал мутанта.
— Я знаю Баррески с первых дней службы, — сказал Грэйл. — Кроме того, я знаю: самое последнее, что он мог сделать, — причинить вред своей любимой технике. Помните, он нашел вокс-передатчик.
— Тогда остается наш товарищ Михалев, — продолжил Блонский, который пока еще ничего не сказал в свою защиту. — Он вообще редко высказывает свои мысли вслух, но уж если начнет говорить, расскажет больше, чем надо.
— Я всегда следовал приказам, — прошипел Михалев, покраснев.
— Но не всегда был с ними согласен, не так ли? А теперь скажи мне, Михалев: тебя правда очень волнует то, что Император считает твою жизнь менее ценной, чем жизнь исповедника Воллькендена?
— Есть еще одна возможность, которую никто из вас не рассматривал, — сказал Стил. — Предателем могу быть я. — Как он и рассчитывал, после его негромких слов наступила гнетущая тишина.
— Все вы знаете об аугментике в моем мозге, — продолжал он. — Скверна Хаоса не затронула мое сердце, но что, если она проникла в мой разум?
Едва придя в себя от потрясения, ледяные гвардейцы принялись уверять командира, что этого не может быть и что Император не позволил бы такому случиться. Но полковник, подняв руку, приказал им замолчать.
— Я просто высказал предположение, — произнес он. — Мы не можем быть в этом уверены. И пока мы этого не знаем, ничего не добьемся, бросаясь друг в друга обвинениями.
— Полковник прав, — сказал Гавотский. — Я был рад видеть наш отряд сплоченным. И мы должны ценить эту сплоченность. Завтра нам снова в бой, и как боевые товарищи мы должны доверять друг другу.
— Как бы то ни было, я предлагаю, чтобы полковник проверил каждого из нас на предмет мутаций, — сказал Блонский. — И еще: на остаток ночи нужно поставить одного часового снаружи корабля и двоих внутри.
Пожар притворялся спящим.
Анакора и Михалев сидели рядом. Стил согласился с предложением Блонского усилить охрану. Пожар не хотел, чтобы они увидели, что он не спит, и нашли бы повод заподозрить, что его мучает совесть. Тыльная сторона его правой руки чесалась, но он не решался ее почесать.
Он не знал, почему сделал это…
Он пробудился от яркого беспокойного сна, точнее, наполовину пробудился. Ему понадобилась целая минута, чтобы понять, где он находится, узнать в спящих людях своих товарищей, увидеть на полу рядом с люком вокс-передатчик, вспомнить…
Он видел во сне, как Стил связывается по этому передатчику с Имперским Флотом. Там ему сказали, что поиск исповедника становится слишком опасным, что за его отрядом вышлют другой челнок и что Крессиду нужно оставить новым хозяевам. Подробности сна Пожар помнил смутно, но помнил, как целая армия культистов и мутантов осмеивала ледяных гвардейцев, которые спасались бегством, не выполнив свое задание.
Он действовал инстинктивно: видел, что Грэйл оставил свой пост и что теперь за ним никто не следит. Все было именно так, как предположил Блонский, — один лазерный выстрел, одно нажатие на спуск. Пожар даже не думал, что звук выстрела услышат остальные. Когда ледяные гвардейцы проснулись, Пожар быстро улегся на одеяло и сделал вид, что тоже едва проснулся, хотя его сердце колотилось в груди и по спине тек холодный пот.
Теперь его правая рука чесалась невыносимо. Он осторожно повернулся, чтобы до нее можно было дотянуться левой. Как и предлагал Блонский, Стил с Гавотским проверили всех на предмет мутаций. Пожар был уверен, что пройдет проверку, и все же испытал огромное облегчение, когда действительно ее прошел. Вердикт заставил его вновь поверить в себя, убедил в том, что хоть он и не мог объяснить своих действий, но поступил правильно. Сделал это ради Императора.
Почесав правую руку, Пожар застыл в ужасе, когда почувствовал на ней что-то незнакомое и странное, чего не было еще час назад, — выросший клок шерсти.
