Глава вторая
Визажи, Нурт, пять недель спустя
Они отправились на отдых и провели остаток лета в Визажах, играя в кости и сидя у костра.
Некоторые отправлялись в степь верхом на сервиторах, играя в подобие охоты, другие купались в теплых источниках, бьющих в утесах неподалеку.
Солдаты называли это место Визажи, но официально оно называлось ТК345, или Тель-Кхат на местном диалекте. Жилой сектор на севере, земля которого была усыпана диоритовыми головами. Какие-то из них были размером с колесо, какие-то — маленькими, как бусинки. Неизвестно, кто вырезал на них лица, почему они так различались в размерах и почему статуи были разрушены, а их головы — нет.
Но всем было наплевать.
У солдат было вино, полученное в качестве награды от лорда-командира Наматжиры, а также огромное количество еды, посланной им же. Воины наслаждались заслуженным отдыхом.
Рука Сонеки медленно заживала. Врачи обработали рану, напичкали конечность всевозможными датчиками и бионикой, чтобы сохранить гетману боеспособность. Он сгибал ее каждый день и по-новому чувствовал свои пальцы.
Прошли слухи, что война на Нурте близится к концу и скоро их направят в другое место, но Сонека слухам не доверял. Он проводил время в лазарете вместе с Димитером Шибаном, который был ранен в ту же неделю, что и Пето. Грудь и шею Шибана покрывали вздувшиеся пузырями раны от шрапнели. Как и Сонека, он питал особую ненависть к магическому оружию нуртийцев.
— В последнее время мне снятся сны, — однажды произнес Димитер, когда они с Сонекой сидели на террасе. — В этих снах я слышу стих.
— Стих?
— Я тебе, кажется, рассказывал его?
— Ты помнишь свой сон?
— А ты разве не помнишь свои сны? — спросил Шибан.
Сонека с улыбкой помотал головой:
— Нет.
— Я помню слово в слово. Вот, послушай…
— Стихи? Ну давай. — Пето откинулся назад.
— В когтях твари голодной,
Что на части тебя разрывает,
Чистый душой человек обнаженный
Из Книги Луны тебя защищает.
Продекламировав это, Шибан рассмеялся.
Сонека взглянул на него.
— Я их слышал раньше.
— Слышал? Правда?
— Мне эту песенку мама пела, когда я был маленьким. У нее есть продолжение, только я забыл.
— Серьезно? И что это значит?
Сонека пожал плечами:
— Понятия не имею.
Рота Шибана называлась «Клоуны», на их флаге был изображен бело-красный череп. Шибана посекло шрапнелью осколочной бомбы нуртийцев при сражении в пустыне, к востоку от Тель-Утана, и ему пришлось отправиться на лечение, оставив командование Клоунами главному паше, который был известен Сонеке как Чертов Страбо.
Шибан все время бормотал себе под нос:
— Надеюсь, у Страбо все в порядке с головой. Святая Терра, только бы он не позволил проклятым нуртийцам перебить моих ребят.
— Ты слишком много волнуешься, — сказал ему Сонека.
— А ты был счастлив передать командование отрядом своему паше?
Сонека промолчал. Из-за серьезных потерь Танцоры были отправлены в Визажи всем составом, как раненые, так и здоровые. Димитер был доставлен сюда с тридцатью своими солдатами, остальная часть роты оставалась вполне боеспособной. Пето задумался, что бы он чувствовал, если бы оставил Танцоров под командованием Лона. Он полностью доверял Лону, равно как и Шаху, и Аттиксу, и остальным пашам Танцоров. Но он понимал, почему нервничает Шибан.
Они с Сонекой сидели под вечернем солнцем и играли.
С пригорка к ним подбежал кто-то из Клоунов. Лицо солдата покраснело от слишком долгого нахождения на солнце.
Он отдал честь офицерам.
— Сэр!
— Привет, Джед, — произнес Шибан. — Что там у тебя?
Джед протянул треснутую диоритовую голову размером с грейпфрут. Сонека скучал по грейпфрутам. Они с Шибаном переглянулись.
— Положи туда, — сказал Димитер.
Клоун прошел по горячему песку под навес и положил голову на землю, рядом с остальными. Все они лежали в одну линию, с одного края самые маленькие, размером с семечко, с другого — примерно с кулак. Та, которую притащил Джед, явно была самой большой. Тот гордо уселся рядом с находкой.
— Очко Клоунам, — улыбнулся Шибан.
Сонека кивнул.
— Налей себе, Джед, — крикнул Димитер, и солдат помчался исполнять приказ.
Шибан достал золотистую коробочку и вытянул из нее папиросу лхо.
— Лхо, конечно, отличное, но я скучаю по войне.
Шибана трудно было назвать красивым. Длинные брови, длинные губы, нос кнопкой, высокий загорелый лоб. Прямые светлые волосы каскадом падали на плечи. Шишковидные опухоли на его шее и груди невольно притягивали взгляд. Некоторые были обработаны, другие, по мнению медиков, должны были заживать самостоятельно. Из-за раздутой шеи Димитер был похож на человека с острым воспалением щитовидной железы.
Шибан рассказывал Сонеке, что атаковал отряд нуртийцев, занятых минированием. Когда перестрелка окончилась не в их пользу, нуртийцы подорвали заряды, убив себя и тяжело ранив Димитера и его людей. Некоторых посекло не осколками бомб, а костями противника.
— Я слышал, сейчас идет сражение за Мон-Ло, — сказал Пето.
— Я тоже это слышал.
К ним подбежал еще один солдат, Ольмед из роты Танцоров, и протянул диоритовую голову.
— Положи, — произнес Пето.
Его голова оказалась больше всех, возможно, за исключением только что принесенной Джедом.
— Внимание, рефери! — объявил Шибан.
Из палатки выглянул работник Муниторума. Гетманы вызывали его на улицу весь день.
— Вы снова за свое? — устало спросил он.
— Мой дорогой друг, мы очень ценим вашу беспристрастность! — сказал Шибан, указав на ряд диоритовых голов.
Помощник вышел на солнце и принялся измерять головы. Ольмед стоял рядом, тяжело дыша.
Вскоре работник Муниторума выпрямился.
— Ну давай же, не тяни! — поторопил его Сонека.
— Та, которую притащил Ольмед, на восемь микронов меньше самой крупной. — Послышался вздох. — Но она на два микрона больше той, что лежит за ней.
Ольмед радостно взмахнул кулаком и принялся танцевать. Сонека усмехнулся.
— Очко Танцорам. Ольмед, принимай поздравления.
Ольмед переложил найденную им диоритовую голову в начало линии, а ту, что принес Джед, зашвырнул вдаль, где она смешалась с миллионами таких же.
— Выпей с нами, — предложил ему Пето. Потом он взглянул на Димитера. — Когда закат? Через восемьдесят минут?
— Я успею отыграться, — твердо ответил Шибан.
— Думаю, — раздался голос, — вы слишком много бездельничаете.
Сонека вскочил со своего места и обернулся. Ему улыбался Гуртадо Бронци.
— Ах ты, старый ублюдок! — закричал Пето, обнимая давнего друга. — Какого черта ты здесь делаешь?
— Вопрос двадцати крон и любопытства, — усмехнулся Бронци.
— Это Дими Шибан, — представил своего компаньона Сонека.
— Мы знакомы. — Гуртадо похлопал но спине гетмана Клоунов. — Зантиум, да?
— Я тоже тебя припоминаю, — улыбнулся в ответ Шибан. — Как дела, толстяк?
— Неплохо.
— Вина? — предложил Сонека.
— Давай, — согласился Бронци.
Его доспехи были покрыты толстым слоем пыли. Гуртадо немного ослабил ремни и присел рядом.
— Ну, во что играем? Есть правила?
— Есть, — прозвучал ответ Шибана.
— Играете на деньги?
— На деньги и вино.
Сонека протянул стакан старому другу.
— Есть две команды, — начал объяснять Димитер. — Клоуны и Танцоры, по пять человек от каждой, Они ищут и приносят сюда головы, которые выкладываются в линию, по размеру. Нашедший получает стакан вина за каждую. Что-то вроде стимула. Игра заканчивается на закате. Побеждает команда, нашедшая самые крупные головы.
— Так отчего бы не заставить ребят прикатить вон те огромные валуны? — Гуртадо указал на глыбы, лежащие метрах в ста от того места, где они сидели. — Победа обеспечена.
— Здесь есть одна тонкость.
— Правда? — Бронци улыбнулся, потягивая вино.
Шибан кивнул.
— Если команда приносит голову, которая меньше, чем самая крупная, но больше, чем остальные, самая большая выбрасывается.
Лицо Бронци осветила широкая улыбка.
— Действительно, дело тонкое. И кто выигрывает?
— Я, — гордо произнес Сонека.
Бронци достал кошелек.
— Четыре кроны на Шибана. До заката успеем.
Сонека в тот день выиграл в последние минуты перед закатом, когда Лон принес голову, удалившую из игры самую большую, найденную Клоунами. Он поднял ее и зашвырнул обратно в поле. Бронци потерял свои четыре кроны, а Шибан, согласно правилам, купил вино на обе команды.
— И все же, что ты здесь делаешь? — спросил Сонека.
— Дай-ка на твою руку посмотрю, — проигнорировал вопрос Бронци, разглядывая рану Пето. — Заживает понемногу, да?
— Гуртадо, я задал тебе вопрос.
— Отпуск, — произнес Бронци, откидываясь назад. С наступлением темноты воздух резко похолодел, и все трое придвинулись поближе к лампам и торфяным обогревателям. — Пятидневный отпуск, полученный от Хонен лично. Хотел тебя проведать.
— Это неправда.
— Почему нет?
Сонека улыбнулся и махнул Лону, чтобы тот принес еще одну бутылку.
— С каких это пор у Гуртадо Бронци нет секретного задания?
— Ну-ну, Пето, ты обижаешь меля. Неужели я не могу просто проведать старого друга?
Сонека продолжал ухмыляться.
— Ну ладно, — сдался Гуртадо. — Есть еще кое-что.
— Простите, гет… — прервал его голос.
Все трое подняли взгляд. Перед ними стоял сотрудник Муниторума, тот самый, чье время и терпение они расходовали целый день на игру.
— Что-то случилось? — поинтересовался Сонека.
— Медсестра приносит свои извинения за то, что отвлекает вас, но просит помочь с опознанием. Найдено тело одного из Танцоров.
Труп перенесли в холодильную камеру на окраине лагеря. Длинная грязная кирпичная постройка, приспособленная под холодильную камеру, словно пульсировала холодом. Тела погибших в пластиковых мешках лежали как дрова. Из мешков торчали лишь бледные ноги с ярлыками на больших пальцах. Гетманы прошагали мимо, игнорируя вонь бальзамирующих химикатов.
Интересующий их труп находился в отгороженном закутке. С тела еще не сняли доспехи. Труп пролежал в пустыне больше недели, и разложение было уже значительным. По лицу тянулась длинная черная царапина, форма выцвела, а все тело было сильно обезображено. Взглянув на труп, Сонека содрогнулся.
— Это не мой солдат, — сразу же выдал он.
Его слова повисли в ледяном воздухе облачком пара.
— Он, несомненно, ваш, гет, — настаивала медсестра.
Медсестра Ида была высокой женщиной в длинном медицинском халате и грязном переднике. Она могла бы стать уксором, но ее познания в медицине показали, что со временем из нее получится первоклассный врач. Гуртадо заинтересовался, не скучает ли Ида по академии. По ее тону можно было сказать, что скучает.
— Нет, — повторил Сонека, глядя на труп, — не мой.
— Как вы можете быть уверены, сэр? У него же почти не осталось лица.
— Думаю, он заметил, — вмешался Бронци.
— Где его нашли? — спросил Пето, дотронувшись до холодного плеча мертвеца, укрытого по грудь тканью, маскирующей следы вскрытия.
— В пустыне около Тель-Утана.
Сонека потряс головой:
— Это не мой боец. У меня нет пропавших, списки приходили неделю назад.
— Но у него же знаки отличия Танцоров. Вот, в петлицах, вот здесь, на горжете. Он одет как Танцор.
— Вы делали генетический анализ?
— Еще нет, — произнесла Ида.
— Ну так сделайте и узнаете, что это не мой солдат.
Медсестра вздохнула:
— Я это знаю, гет. Я просто хотела, чтобы вы подтвердили это прежде, чем я…
— Прежде, чем что? — опять перебил Бронци.
— Прежде чем я извещу уксоров Хилиада. Гетман Сонека, как вы думаете, есть ли какое-нибудь разумное объяснение, почему у одного из ваших людей нет сердца?
— Что?!
— Нет сердца, — решительно повторила Ида.
— А что у него там? — поинтересовался Гуртадо, кивнув на грудь трупа.
— Кадмиевая центрифуга. Объект подвергся нестандартной и очень сложной модификации органов. Его печень… В общем, я такого никогда не видела.
— Что же тут происходит?
— Я не знаю, — ответила Ида. — Я надеялась, что вы мне скажете. Есть и еще кое-что…
Она приподняла простыню. На мгновение стали видны разрезанные ткани, распиленные ребра и запекшаяся кровь.
— Здесь, — указала оно.
На бедре мертвеца виднелась странная метка.
— Что это? — спроси Сонека. — Змея?
— Похоже, — проговори Бронци, наклонившись и разглядывая бледную кожу. — Змея или какая-то рептилия.
Сонека приказал оставить у трупа часового и послал одного бойца оповестить командующего постом. Затем они с Бронци вышли на улицу.
— Мятежник? — спросил Сонека.
Бронци кивнул:
— Скорее всего. На нем метка.
Сонека промолчал. Всевозможные агрессивные рептилии были самым распространенным видом эмблем и символов на Нурте.
— Неужели они способны вот так изменить человека? — произнес Гуртадо.
— Понятия не имею. С той ночи в Тель-Утане я готов поверить, что они способны на все.
Бронци вытер рот тыльной стороной ладони.
— Послушай, Пето, причина, по которой я сюда прибыл, — именно та ночь. Я не хотел тебя бросать там.
— Я никогда и не подумал бы иначе.
— И все-таки. Я уже собрал людей и собрался идти искать тебя, но мне запретили.
— Могу себе представить, — проговорил Сонека.
Бронци удивленно взглянул на него:
— Что это значит?
Сонека прошел еще несколько шагов и остановился, всматриваясь в огромный булыжник на горизонте. Тьма обволакивала его, смешиваясь с легким туманом из пыли.
— Мои люди были принесены в жертву, чтобы открыть проход в Тель-Утан. Лон и еще несколько человек об этом знают, но я приказал им молчать. У меня свои соображения по этому поводу.
— Откуда ты узнал об этом? — не сводил с него глаз Гуртадо.
— Те, кто пожертвовал нами, сказали мне об этом в лицо.
— И мне, Значит, ты их видел? Специалисты, да?
— Легион Альфа, — медленно сказал Сонека и посмотрел на своего друга. — Столько историй за все эти годы, и вот я встречаю их, самых скрытных и хитрых из всех Астартес.
— Я стоял совсем рядом с ним, он велел мне не вмешиваться. Он рассказал мне причины и посоветовал держать рот на замке по поводу услышанного.
— Кто?
— Альфарий!
Сонека улыбнулся:
— Гуртадо, они все называют себя Альфариями.
Бронци потряс головой:
— Нет, Пето, это был примарх, я клянусь! Я видел его лицо!
— Я верю тебе. Святая Терра, что же за война здесь ведется?
— Война, требующая лжи, маскировки и хитрости. Иначе зачем привлекать именно этот Легион?
— Я не вполне уверен относительно важности, — сказал командир поста Кослов. Он был бригадиром одного из Кримейских полков снабжения и отвечал за операции в тылу кампании.
— Мы тоже, — ответил Бронци. — Но факт остается фактом. У нас есть неопознанное тело с признаками нестандартных анатомических операций и татуировкой в виде рептилии.
— Всевозможные уловки и тайные операции постоянно используются в этой войне, — заметил Сонека.
Кослов взглянул на обоих:
— Откуда вы знаете?
— У нас свои источники, — осторожно сказал Бронци.
— Если нуртийцы пытаются внедрить в наши ряды своих бойцов, следует немедленно сообщить командованию, — продолжил Пето. — Необходимо обследовать тело, чтобы иметь возможность распознать противника. Послушайте, это может стоить целой войны. Возможно, это ответ на вопрос, каким образом эти сволочи все время оказываются у нас под носом, и совершенно неожиданно.
Кослов глубоко вздохнул и встал из-за стола. Свет исходил всего от пары люминесцентных ламп, потому в помещении царил полумрак.
— Довольно необычно обсуждать это с двумя гетманами, — произнес он. — И все-таки. Что нам делать?
И Бронци, и Сонека признали, что прежде всего стоило связаться с Хонен My. Если среди них в самом деле действуют агенты нуртийцев, следовало соблюдать осторожность. Нужно было найти кого-то, кому можно доверять, кто имел дело со специалистами и, соответственно, понимал всю важность ситуации.
Кослов дал им доступ к главному вокс-передатчику в лагере и лично активировал командный канал связи биометрическим ключом со своего запястья.
— Канал безопасен, — произнес он и вышел из комнаты.
Бронци подошел к воксу.
— ТК двадцать три, говорит командир Джокеров, использую шифр, прием.
Из передатчика раздалась серия монотонных гудков, металлических щелчков и помех, после чего осталось только шипение. Бронци повторил запрос. Ответ раздался десять секунд спустя:
— Командир Джокеров, это ТК двадцать три, принимаем ваш сигнал, прием.
Голос был холодный, но отчетливый, как если бы говорящий стоял в соседней комнате.
ТК двадцать три, мне необходимо поговорить с уксором Хонен My. Код Джанибег-пять. Прием.
— Подтвердите код, пожалуйста, прием, — ответил вокс.
Гуртадо вновь поразился удивительному качеству связи.
— Джанибег-пять. Подтверждаю, прием.
— Один момент, командир Джокеров. Ждите.
Снова ждать. Еще две минуты бессмысленной траты времени. Бронци взглянул на Сонеку.
— Командир Джокеров, это Хонен. Бронци, лучше бы это не было одной из твоих выходок. Прием.
Говорила явно Хонен My, сомнений не было.
— Это не так, уксор. Поверьте, все серьезно. Слушайте. У меня здесь труп. Я почти уверен, что это разведчик нуртийцев, слишком уж изменено тело. Нам нужно знать, что делать, прием.
Пауза.
— А мне нужно больше информации, Бронци, прием.
— Уксор, нужно, чтобы кто-то из техноадептов провел здесь полную проверку. Возможно, в нашей обороне огромная дыра. Может быть, надо выслать сюда челнок, и я отошлю образец флоту? Прием.
— Ждите, командир Джокеров.
— Она насторожилась, — прошептал Бронци. отодвинувшись от вокса.
Оба гетмана вспотели от жары. Массивный вокс неплохо грел воздух в закрытом помещении.
Они ждали более пяти минут. Сонека начал мерить комнату шагами, когда передатчик снова ожил:
— Командир Джокеров, ответьте, это ТК двадцать три.
— ТК двадцать три, это командир Джокеров, прием.
— Бронци, где вы находитесь, прием?
— ТК триста сорок пять, уксор. Прием.
— Слушайте меня, Бронци. Я не могу рисковать кораблем. Есть кое-какие детали, которые я не должен сообщать по воксу, даже по закрытому каналу. Предлагаю вам немедленно отправиться сюда. Покиньте Тель-Кхат и двигайтесь на запад, по Дороге Сармака. Если не задержитесь, будете на ТК восемь тысяч двести девяносто один на рассвете. Я пошлю туда отряд, они вас подберут и проводят до нашей позиции. Все ясно, прием?
Бронци кивнул, понимая, что Хонен его все равно не видит.
— Ясно, уксор, прием.
— Справитесь, Бронци? Прием.
— Естественно.
На секунду на линии послышались помехи.
— ТК двадцать три? Бронци? Мне нужно знать, кто еще в курсе происходящего.
— Повторите, прием.
— Кто знает детали произошедшего, гетман? Прием.
Гуртадо нахмурился:
— Я, командир поста, медсестра, возможно, несколько штатных сотрудников.
— Все ясно, спасибо, Бронци. Пока стоит сохранить это в секрете. Вы готовы выдвинуться сейчас, прием?
— Да, уксор. Командир Джокеров, конец связи.
Лампы погасли, вокс отключился. Бронци дернул рубильник вокс-передатчика и поднялся.
— Ну что, я пойду.
— Почему ты не назвал меня? — спросил Сонека.
— Что?
— Когда она спросила, кто знает об этом, почему ты не назвал мое имя?
— Потому что ты остаешься здесь.
Бронци перебросился парой слов с Кословым и пошел в свою комнату, Сонека последовал за ним.
— Почему это я остаюсь? — быстро спросил он.
— Не начинай.
— Бронци? — В тоне Сонеки появились угрожающие нотки.
Бронци остановился и обернулся, посмотрев на старого друга.
— Это только из-за меня, или Хонен My говорила настолько серьезно?
— Она говорила более чем серьезно. Что-то происходит, Пето. Мне нужно, чтобы ты прикрыл меня.
— Что?
— Ты будешь моим тузом в рукаве. Если что-нибудь вдруг пойдет не так, ты знаешь все, что знаю я. Поэтому ты останешься здесь.
— Ничего не пойдет не так, — сказал Сонека.
Бронци засмеялся:
— Сколько лет мы с тобой были солдатами?
— Достаточно, чтобы узнать, что прикрывание твоей задницы никогда не бывает лишней тратой времени, — сказал Сонека и потряс головой. — Слушай, мы беспокоимся без повода.
— Нет, — ответил Бронци. — Мы же на войне лжи. Есть повод беспокоиться обо всем!
Сонека, однако, не выглядел убежденным.
— Брось. — На лице Бронци отразилось недовольство. — Ты знаешь, почему Гено пять-два существует так долго. Мы сражаемся с умом. Мозгами мы шевелим чаще, чем задницей.
— В твоем случае трудно поверить и в то и в другое.
Гуртадо подмигнул. Он не собирался вступать в перепалку. Гетман поднял свой рюкзак с пола и перекинул через плечо.
— Не ходи один, — произнес Сонека.
— Не пойду. Я беру с собой Дими Шибана. Я ему доверяю, и он умеет держать себя в руках.
— Ладно. Хорошо, — согласился Пето.
— Тогда мы поехали.
Транспортом Кослова оказался средних размеров бронированный спидер с орудийной турелью. Его длинный, слегка изогнутый корпус был едва виден в темноте. Он выскользнул к ним из ночи, как призрак пустыни, скупо отражая холодный лунный свет. Медсестра Ида положила завернутое в ткань тело в грузовой отсек и убедилась, что оно надежно закреплено. Пригнавший транспорт человек оставил двигатель включенным, но самого его нигде видно не было.
— Я поищу водителя, — предложил Кослов.
— Нет необходимости, — помотал головой Бронци, закидывая свой рюкзак внутрь. — Я умею управлять такой штукой.
— Ты солдат.
— Тем не менее есть несколько вещей в этой Галактике, к которым я могу приложить свою руку.
— И окончательно испортить, — пробубнил Сонека.
Из темноты к ним бежал Шибан, неся сумку с батареями к лазгану.
— Вы о чем? — спросил он.
— По дороге расскажу. Сестра, все готово?
— Тело быстро разлагается. Нужно переместить его в стазис как можно скорее.
— Органы?
— Помещены в отдельные вакуумные контейнеры.
— Спасибо, — улыбнулся Бронци и повернулся к Сонеке с торжественным видом. — Слушай, Пето, я хочу сказать тебе только одну вещь.
— Что такое, Гурт?
Бронци взглянул ему в глаза и посерьезнел.
— Пето, у тебя с собой деньги, которые ты мне должен?
Растворяясь в холодной темноте пустыни, спидер оставлял за собой столб пыли. Кослов, Ида и гражданские, доставившие транспорт, развернулись и пошли к посту.
Сонека стоял в ночи под темным небом и смотрел на удаляющийся транспорт до тех пор, пока он не скрылся за горизонтом.
Бронци направил спидер на запад, ориентируясь только по приборам, окрашивающим окружающий мир в зеленые тона. Бронци с Шибаном ехали со скоростью около восьмидесяти километров в час по относительно равнинному ландшафту. Бронци очень нравился гравитационный транспорт, и он всегда старался доставать его для Джокеров. На первые три часа Гуртадо оставил управление спидером на Шибана, а сам наслаждался зрелищем ярких и далеких звезд в ночном небе.
— Ты собираешься сказать мне, что происходит? — спросил Димитер.
— Нет.
Бронци взял управление на себя за три часа до рассвета. Шибан сидел позади и игрался с системой наведения турели, целясь в пролетающие мимо них пригорки и скалы.
— Оставь ее в покое, Дими. Лучше отдохни, — предложил Бронци.
Димитер кивнул, зевнул и мгновенно заснул, развалившись на заднем сиденье. Гуртадо позавидовал ему. Прошли годы с тех пор, как он потерял способность так спать. Он положил руку на рычаг управления и уставился в визор, глядя на зеленый мир.
Солнце вставало. Это выглядело так, будто на горизонте разразилась разрушительная огненная буря, растянувшая все тени вокруг. Бронци снял визор. Яркий белый свет сочился и сквозь затемненные стекла, поэтому он решил положиться на один лишь ауспик. Еще двадцать километров. Курсор на дисплее, обозначающий спидер, медленно приближался к месту назначения.
Сонека проснулся с рассветом, как обычно. Боль в руке будила его каждое утро с тех пор, как он прибыл в Визажи. Он сел на кровати и стал вспоминать свой сон. Во сне он играл с Шибаном, а Лон принес ему отличный экземпляр. Он забрал у Лона диоритовую голову, чтобы оценить ее размер. Выгравированное на голове лицо принадлежало Гуртадо и смотрело прямо на него.
— Скажи мне, Пето, — произнесло лицо. — У всех этих голов вокруг есть похожие лица или они все разные?
— Я не знаю, Гурт, проваливай из моего сна.
— Это важно. Они все выглядят одинаково? Или все разные? Или это не имеет значения?
Сонека забросил голову как можно дальше, к другим таким же. Бросал он левой рукой, на которой были все пальцы.
Сонека откашлялся — в горло попала пыль, — опустил взгляд на свою покалеченную руку и почувствовал отсутствующие пальцы.
Он надел брюки и вышел на улицу. Над вершинами скал виднелась тонкая полоска восхода. Небо над его головой цветом напоминало слоновую кость, а песок под лучами восходящего солнца приобрел розовый оттенок. День будет жарким. Уже сейчас воздух был сильно нагрет. Сонека провел по лицу здоровой рукой и поймал себя на мысли, что стоит побриться. Захотелось грейпфрутов.
Интуиция заставила его задержаться в тени хижины. Он огляделся. Где часовые, охрана, ночные патрули?
В пустыне он различил неясные силуэты. Сонека нервно сглотнул и побежал к комнате командующего постом. Он хотел предупредить всех, но так, чтобы противник не догадался об этом. У Кослова на запястье есть прибор, посылающий бесшумный сигнал тревоги всем находящимся на посту.
Пето скользнул в горячую полутьму палатки. Сидевший за столом Кослов удивленно смотрел на Сонеку.
— Командир! — прошептал тот. — Тревога! Чрезвычайная ситуация!
Кослов не двигался и продолжал смотреть на гетмана с тем же удивленным выражением лица.
— Командир?
Сонека сделал шаг вперед, но глаза командующего постом не следили за ним. Кослов уставился на дверь, в которую вошел Пето, и не двигался.
Лезвие фалькаты эхвенурта просвистело всего в паре сантиметров от гетмана. Сонека упал, но резво вскочил на ноги. Нуртиец вновь поднял свое оружие и бросился на Пето.
— Тревога! — заорал Сонека. — Противник в лагере!
В попытке увернуться от удара он прыгнул через стол и приземлился на Кослова. Тот опрокинулся вместе со стулом, сломавшимся при падении. Из носа и рта командующего медленно текла кровь, и теперь с тем же удивлением он смотрел в потолок.
Сонека скатился с трупа, лихорадочно пытаясь освободить пистолет Кослова из кобуры. Нуртиец так высоко занес фалькату, что разрезал потолок палатки. Опустившись, лезвие прошло сквозь левое плечо Кослова.
— Тревога! — прокричал Сонека еще раз.
Снаружи прогремели выстрелы из лазганов.
Пето бросил в эхвенурта кейс, лежащий на столе. Фальката легко разделалась с кейсом, и из него посыпались ручки, листы бумаги и прочая дребедень. Сонека вновь пригнулся, и оружие противника продырявило стену.
Мастерство бойца Гено все-таки превзошло военное мастерство эхвенурта. Пальцы Сонеки скользили по земле в попытке найти хоть какое-то оружие. Наконец он нащупал авторучку, выпавшую из кейса, и метнул в нуртийца. Эхвенурт заорал. Пето подскочил к нему и схватился за древко фалькаты, попутно пнув противника в пах. Нуртиец выпустил оружие из рук, и гетман завладел фалькатой, крутанул ею и отсек голову врага. Из обезглавленного тела хлынула кровь.
Сонека ударил древком оружия но кнопке тревоги, и над постом разлилось завывание сирены. Затем гетман шагнул к телу Кослова и достал из его кобуры пистолет. В этот момент в помещение ворвались еще двое нуртийцев, сразу же получивших по выстрелу в лицо. Противники рухнули, забрызгав кровью свои серебристые доспехи.
Разбуженные сиреной, из палаток выбирались имперские солдаты, воздух рассекали лазерные импульсы и лезвия фалькат. Сонека слышал доносящиеся откуда-то крики боли.
Он вышел наружу, держа пистолет в здоровой руке. На него бежал нуртиец, размахивая оружием. Пето успокоил его единственным выстрелом в горло и побежал к холодильной камере.
Перед кирпичным зданием холодильной камеры вся земля была завалена трупами. В большинстве своем это были полуодетые, изрезанные клинками тела имперских воинов. Сонека вбежал в морг, застрелив еще двоих эхвенуртов. С одного из них слетела нагрудная пластина и с грохотом упала перед Сонекой. На доспехе он заметил выгравированные тростник и рептилию.
— Уходи, — раздался хрип у него за спиной. — Беги.
Он обернулся. Перед ним стояла медсестра Ида, держась за древко фалькаты, проткнувшей ее грудь и пригвоздившей ее к стене. Ее одежда была пропитана кровью, на этот раз ее собственной.
— Ида!
— Слишком поздно, — прохрипела она и умерла.
На входе появлялись все новые нуртийцы. Сонека выстрелил одному из них в голову и взглянул на дисплей оружия. Еще двадцать патронов в запасе.
Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать…
Бронци остановил спидер, чтобы немного отдохнуть.
— Просыпайся. — Он толкнул Шибана.
Тот простонал что-то невнятное.
Гуртадо огляделся. Где же, черт его дери, отряд, обещанный Хонен? Вокруг только пустыня.
И тут словно из ниоткуда возник высокий силуэт и направился к нему. Через пару минут стало ясно, что силуэт принадлежит космическому десантнику. Его силовой доспех был фиолетового цвета, с серебристой каймой и зеленой эмблемой на огромных наплечниках.
— О черт… — пробормотал Бронци.
Астартес остановился в десяти шагах от гетмана. Визор шлема горел красными огоньками, похожими на тлеющие угли.
— Бронци, мы снова встретились, — произнес десантник.
— Милорд?
Астартес прижал к груди массивный болтер.
— Я тебя предупреждал. Ты действительно умеешь создавать проблемы, не так ли, Гуртадо?
Бронци моргнул.
— Поймите, это важно, это…
— Это не твое дело. Но ты не смог с этим смириться. Ты допустил грубейшую ошибку. Теперь мне остается только одно.
— О чем вы вообще говорите?! — закричал Бронци.
— Отойди, сукин сын! — вмешался Шибан, направив лазган на бронированную фигуру.
— Шибан, нет!
— Никто не смеет угрожать моим друзьям! — прорычал Димитер и шагнул вперед.
Ствол его лазгана был все еще нацелен на воина в фиолетовом доспехе. Астартес медленно повернул голову к Шибану, словно оценивая степень угрозы, исходящей от него.
Десантник выстрелил из болтера быстрее, чем Бронци успел заметить какое-либо движение. Димитер Шибан, который помнил все свои сны слово в слово обратился кровавым дождем, разбросавшим по песку куски мяса.
— Святая Терра, нет! — завопил Гуртадо.
Астартес прицелился в Бронци, упавшего на колени.
— Пожалуйста… — бормотал гетман.
— Как я уже упоминал, — произнес космический десантник, не опуская болтер, — мне остается только одно.
— Зачем? Для чего ты это делаешь? — со слезами на глазах спросил Бронци.
— Во имя Императора.
