50

— Все пройдет быстро.

— Да уже сто двадцать восемь лет как тянется, король Йорг, — сказал Тэпрут. — А мы и близко не подошли к тому, чтобы выбрать императора. Что бы там ни выдала эта Конгрессия, быстро точно не закончится.

— У нас нет времени. Разве не чувствуешь?

Словно барабанный бой, во мне стучало: «опасность, опасность, ближе, ближе».

Тэпрут вытаращил глаза, явно не понимая меня.

— Нас охраняет Гвардия…

— Надо быстро. — Я пробежал взглядом по толпе, богатой и могущественной. — Кто возглавляет самую большую группировку?

— Я бы сказал, что это ты. Гляди! — воскликнул он, замешкавшись.

— Ну хорошо. А следующую?

— Царь Молион, Красная Королева и Костос из Королевств Порты. Твой отец также пользовался немалой поддержкой.

Я заметил в толпе своего деда и Миану рядом с ним.

— Молион сломлен, его союзники будут искать новые связи. Королева не в счет… Тогда Костос. Найди его.

Я отчего-то ожидал, что он будет похож на павлина, но Костос был выше меня ростом, сложен как воин, с ног до головы закован в начищенную стальную кольчугу с тонкой работы эмалевым изображением на кирасе — черный корабль на фоне пылающего солнца.

— Существуют ли законы касательно приближения к трону? — спросил я.

— Что? Нет, не думаю. Любой дурак знает, что приближаться не стоит. — Неловкость, испытываемая доктором, исходила даже от кончиков его пальцев, теребящих волосы, пуговицы, завязки.

Я подошел к помосту, достаточно медленно, Тэпрут суетливо поспешил вслед. Два шага по ступенькам — и я у трона.

— Надеюсь, ты слышишь меня, Фекслер. Хочу знать, сможешь ли ты ради меня раскрыть двери и зажечь свет. Если не можешь, тогда — ну, не знаю, в чем тогда была цель моего последнего визита.

Я говорил тихо, чтобы это можно было принять за молитву.

На миг вокруг меня вспыхнула иллюминация — совсем немного и буквально на мгновение, словно сверху, над головой, прямо над троном, потолок засиял чуть ярче. Я вспомнил, как в подвалах дедовского замка Фекслер вел меня своим путем с помощью гаснущих ламп. Уверен, четыре года назад у Фекслера были более весомые причины явиться сюда, физически, а не плыть по своему тайному океану. Может, я провел его через стены, которые сам не видел. И, может статься, тем, что Вьена еще не обратилась в ядовитую пыль, мы были обязаны его присутствию — но что бы ни двигало Фекслером, на данный момент меня более всего волновали свет и двери.

— А ты услышишь меня, когда бы я ни заговорил?

Снова вспышка.

— Ты, мальчишка!

Костос перегородил мне дорогу, ощерившийся, негодующий.

— Мальчишка? — Я-то надеялся, это он.

Теперь настала очередь Костоса упрекать меня. Среди королевских особ порядок взаимных клевков так же строг, как среди цыплят.

— За этим мальчишкой двадцать шесть голосов, Костос Портико. Возможно, тебе лучше называть меня королем Йоргом, а потом увидишь, что может убедить меня сделать тебя императором.

Костос снова посмотрел, очень строго. Возмущение тем, как я попираю приличия, боролось в нем с желанием заполучить эти двадцать шесть голосов. Он подошел к подножью помоста. Я знал, как это видит Сотня. Костос у моих ног. Подданный.

— Нам надо поговорить, король Йорг. — Он понизил голос до глухого шепота. — Но там, где нас не услышат лишние уши. Римская комната подойдет, надеюсь. Возьмите своих знаменосцев — кто вызовется.

Я кивнул в знак согласия и подождал, пока он отойдет, прежде чем спуститься.

— Ушлый этот Костос, гляди-ка! — Опять Тэпрут у меня за плечом. — Буйный, в юности три раза подряд выиграл турнир Королевств Порты. Третий сын, в котором не видели наследника. Смотри, кто там у них средненький — король Перен из Угала, хитрый переговорщик, холодный, как лед. Вон тот низенький, со шрамом. Видишь?

Костос пошел по залу, касаясь то одного человека, то другого, — собирал свиту. Слишком медленно, на мой вкус. За ним над толпой возвышался Горгот, игнорируя всех, подняв голову, словно прислушивался.

— Где эта Римская комната?

Тэпрут кивнул на одну из дверей, пряча улыбку. Это была комната, которую когда-то мне показала Элин. Она вполне могла оказаться там опять и показывать ее своему мужу. Есть ли хоть что-то, насчет чего добрый доктор не в курсе?

В Римской комнате я насчитал пятнадцать человек, Костос вошел последним.

— Я должен собрать твоих сторонников, — подсказал Тэпрут.

Нужно было нечто большее, чем его слово, чтобы созвать перед Костосом эту пеструю компанию дворян.

— Я пойду один.

И я оставил доктора снаружи.

Сотня смотрела мне вслед, кто-то озадаченно, кто-то с любопытством, кто-то с именем «Пий» на устах.

Я остановился в дверном проеме. Сторонники Костоса стояли передо мной неровным полукругом, уверенные, точно знающие, как делаются дела.

— Ты пришел один?

Костос явно и громко выразил свое неудовольствие.

— Я решил, так лучше. Закройте дверь.

На расстоянии вытянутой руки за спиной у меня стальная дверь беззвучно скользнула вниз.

Только через несколько секунд они вновь обрели дар речи.

— Что все это значит?

Король Перен из Угала опомнился первым, остальные еще пребывали в шоке.

— Хотели поговорить без свидетелей? Разве нет?

Я подошел к ним. Некоторые попятились, сами не зная почему, — инстинкт, заставляющий овец сторониться волчьей тропы.

— Но сейчас…

Костос замахнулся могучей лапищей на стальную пластину за моей спиной.

Жезл Орланта выскользнул из рукава, я поймал его на лету и замахнулся на Костоса. Сказать, что его голова взорвалась, не будет преувеличением. Я видел, как медленно, словно время остановилось, жезл разбивает человеческий череп. В яркой дуге крови блестели осколки. Я убил короля Перена, прежде чем первая капля крови Костоса коснулась пола.

Еще два человека лишились голов, прежде чем остальные разбежались подальше. Оба старики, медлительные. Я начал с Костоса как с самого опасного, но остальные одиннадцать были вполне крепкими, и многие в Сотне получили то, что имели, силой.

— Это безумие!

— Он сошел с ума!

— Соберитесь. Здесь, с нами, он заперт в ловушке.

Это уже сказал Оннал, один из советников Костоса и прирожденный воин.

Многое в жизни — вопрос перспективы.

— Я бы сказал, это вы заперты в ловушке со мной.

Наставник Лундист научил меня сражаться с помощью палки. У него было несколько причин. Раз — часто случается, что меча нет, а хорошую палку найти нетрудно. Два — у него это просто на удивление здорово получалось. Я обычно не приписываю старику низменных мотивов, но всем нравится покрасоваться, а многие ли из тех, что давно меня знают, отказались бы от возможности хорошенько отделать меня палкой?

— Последняя и главная причина, — сказал он, — это необходимость привить дисциплину. Уроки боя на мечах тоже могут со временем помочь, но пока что я не вижу результата. Чтобы стать бойцом на палках, нужна гармония ума и тела.

Я лежал в глубине двора Лектерн, переводя дыхание и нянча ушибы.

— Кто учил вас, наставник? Как это у вас так получается?

— Еще раз!

И он налетел на меня, ясеневая палка мелькала, сливаясь в единое пятно.

Я перекатился туда-сюда — но не избежал ударов.

— Ой! — Пытался блокировать — и в итоге мне разбили пальцы. — Ох!

Пытался встать — и тупой конец палки ткнулся мне под кадык.

— Я учился у мастеров в Линге, при дворе, где мой отец был царским наставником. Мы с моим братом Лунтаром тренировались вместе много лет. Это учение Ли, сохранившееся с тех времен, когда Тысяча Солнц еще не поднялась над городом Пекин.

Я принял стойку, сунул жезл из железного дерева под мышку и подозвал Оннала жестом — просто согнув пальцы, как меня столько раз подзывал Лундист.