В присутствии трех величественных фигур капитан Балхаан неподвижно замер на мостике «Феррума» за своим пультом и даже старался сдерживать дыхание. Железный Отец Дидерик застыл у тактического экрана и с таким же благоговением взирал на троих примархов, обсуждавших план уничтожения вражеских сил на Истваане V.

В исторических трудах много говорилось о харизме древних легендарных героев: могучем Гекторе, отважном Александре и гордом Торквиле. Легенды утверждали, что непоколебимое могущество героев лишало людей дара речи, а потом свидетели описывали их при помощи красочных гипербол, создававших раздутую репутацию. Большую часть таких историй Балхаан считал пафосными выдумками, но только до того момента, пока не увидел одновременно троих истинных примархов. Такое грандиозное собрание не поддавалось никакому описанию. У него не хватило бы слов передать благоговейный восторг, наполнивший душу при виде трех великолепных воинов, пришедших в рубку его корабля.

Феррус Манус, одетый в мерцающие дымчатые доспехи, был на голову выше своих братьев и в ожидании известий об остальных кораблях своего Легиона метался по рубке, словно снежный лев с Медузы, запертый в клетку. На ходу он ударял кулаком одной серебряной руки по ладони другой, и в каждом его движении Балхаан ощущал жажду сразиться с мятежниками.

Следующим, если считать по росту, был высокий и худощавый, но мускулистый примарх Гвардии Ворона. Его доспехи тоже были черного цвета, но казалось, они не отражают, а поглощают любой луч света, посмевший коснуться брони. Только наплечники окаймляла отделка из слоновой кости, а по обе стороны от бледного орлиного лица колыхался плюмаж из темных перьев. Глаза Коракса опасно блестели черными угольками, и поверх латных рукавиц были пристегнуты длинные, серебристо блестящие когти. Примарх Гвардии Ворона до сих пор не произнес ни слова, но Балхаан слышал о нем как о молчаливом воине, державшем свое мнение при себе до наиболее подходящего момента.

Третьим из примархов был Вулкан, командир Легиона Саламандр. Его с Фулгримом связывали узы дружбы, поскольку оба они увлекались не только военным делом, но и ремеслами. Кожа на лице Вулкана потемнела, словно обуглилась, а в его темных глазах плескалась мудрость, ставившая в тупик величайших ученых Империума. Его доспехи имели оттенок морской волны, но каждую пластину украшали языки пламени, составленные из бесчисленных кусочков кварца. Один наплечник его доспехов был украшен черепом огромного дракона, по слухам сотни лет назад убитого Вулканом на пари с Императором, а с другого ниспадала накидка из твердой, как железо, чешуи, снятой с туши другого могучего дракона на Ноктюрне.

На плече Вулкана висело удивительной работы ружье с заряжающимся сверху магазином и перфорированным кожухом в виде оскаленной морды дракона. Балхаан слышал об этом оружии, сотни лет назад созданном Феррусом Манусом для своего брата. Балхаан даже видел, как примарх во второй раз преподнес ружье Вулкану, и его переполнила гордость, когда смуглолицый воин с благодарностью принял легендарное оружие и поклялся воспользоваться им в грядущей битве.

Для Балхаана честь находиться рядом со столь могущественными воинами была ни с чем не сравнимой. Он твердо решил запомнить каждую деталь этой встречи, а потом записать в меру своих способностей, чтобы будущие капитаны «Феррума» знали о выпавшей их кораблю чести.

Балхаан выжал из своего экипажа все соки, чтобы как можно скорее добраться до системы Истваан, но, появившись на месте, они обнаружили флотилии Гвардии Ворона и Саламандр. Скрытая разведка обнаружила позиции противника, и примархи уже наметили зоны приземления и основные направления ударов, однако без остальных Легионов, спешивших подавить мятеж Хоруса, дальнейшие действия были невозможны.

Быть так близко от логова врага и не иметь возможности выполнить волю Императора — всех заставило испытать горькое разочарование, но даже разъяренный Феррус Манус сознавал, что им не под силу одолеть армии Воителя без поддержки.

На «Ферруме» находилось десять тысяч морлоков, самых опасных и опытных воинов Легиона, и Балхаан знал, что против ярости терминаторов не устоит ни один враг. Железным Рукам вместе с ветеранами предстояло начать атаку, и, по мнению Балхаана, было справедливо предоставить эту честь лучшим воинам Легиона. Морлоки во главе с Габриэлем Сантаром рвались сразиться с Детьми Императора, чтобы отомстить за предательское убийство своих товарищей в Анвиларии «Железной длани».

Остальные силы Пятьдесят второй экспедиции должны были следовать за «Феррумом», но никто не знал, когда они появятся в системе Истваан, а каждая секунда задержки давала мятежникам возможность укрепить свои позиции.

Легионы Коракса и Вулкана уже заняли позиции для начала атаки на Истваан V, но астропат Кистор до сих пор не получил никаких известий от братьев Ферруса Мануса — примархов Несущих Слово, Повелителей Ночи, Железных Воинов и Легиона Альфа.

— Все части заняли исходные позиции? — спросил Феррус Манус, не сводя взгляда с обзорного экрана.

— Да, мой господин, — кивнув, ответил Балхаан.

— От остальных Легионов еще нет известий?

— Нет, мой господин, — произнес Балхаан, проверяя связь с капеллой выживших астропатов Легиона.

Этот обмен репликами без изменений повторялся каждые несколько минут, и нетерпение Ферруса Мануса только возрастало. Воины рвались в бой с теми, кто запятнал честь своих братьев предательством, и ожидание было для них подобно пытке.

Люк капитанской рубки открылся, пропуская двоих морлоков в терминаторских доспехах, сопровождавших тощего человека с изможденным лицом — астропата Кистора. Едва он ступил в рубку, как Феррус уже оказался с ним рядом и железной хваткой вцепился в костлявые плечи.

— Какие известия от Легионов? — потребовал он, почти вплотную приблизив свои сверкающие серебряные глаза к лицу Кистора.

— Мой господин, я лично получил весть от ваших братьев-примархов, — произнес Кистор, извиваясь в руках своего повелителя.

— И?.. Они на подходе? Мы можем начинать атаку?

— Феррус, — негромко, но веско произнес Коракс, — ты сейчас сломаешь его пополам, и он уже ничего не скажет. Отпусти его.

Феррус судорожно выдохнул и отступил от астропата. Вперед вышел Вулкан:

— Расскажи, что ты услышал.

— Легион Несущих Слово, Легион Альфа, Железные Воины и Повелители Ночи в нескольких часах пути от нас, господин Вулкан, — спокойно сказал Кистор. — Они выйдут из варпа неподалеку от пятой планеты.

— Есть! — закричал Феррус, вскинул сжатый кулак и повернулся к своим братьям-примархам. — Братья, нам выпала честь пролить первую кровь в этой битве. Начинаем масштабное планетарное наступление.

Энтузиазм Ферруса заразил всех, и Балхаан, сознавая, что они вот-вот обрушат на мятежников гнев Императора, ощутил, что кровь быстрее побежала по жилам. Его примарх перестал метаться по рубке и начал отдавать команды.

— Морлоки составят наш авангард, — сказал Феррус. — Коракс, твой Легион будет прикрывать правый фланг Ургалльской долины, а потом сдвинется к центру. Вулкан, тебе остается левый фланг.

Примархи кивками одобрили его слова, и Балхаан заметил, что даже обычно сдержанный Коракс не скрывает радости в предвкушении боя.

— Остальные Легионы выбросят планетарные десанты сразу после выхода из варпа. Они обеспечат безопасность с тыла и присоединятся к нашему наступлению, — продолжал Феррус, сверкая глазами. Он пожал руки братьям и повернулся к экипажу «Феррума». — Мятежники не ждали нашего прибытия, и на нашей стороне фактор внезапности. Пусть проклянет нас Император, если мы не воспользуемся этим шансом!

Армия Воителя в полной мере воспользовалась вынужденным ожиданием Ферруса Мануса и его союзников. За восемь дней, проведенных на Истваане V, Пожиратели Миров, Гвардия Смерти, Сыны Хоруса и Дети Императора расположили свои отряды вдоль всех защитных сооружений Ургалльской долины и были готовы встретить нападающих. За первой линией, в крепости, располагались отделения поддержки, а армейская артиллерия была готова обрушить огненный шторм на головы атакующих.

Перед самой стеной стоял титан «Диес Ире», готовый сокрушить любых врагов Воителя, и принцепс Турнет лично поклялся искупить вину за предательство членов его команды, случившееся во время сражения на Истваане III.

Почти тридцать тысяч Астартес закрепились на северном крае Ургалльской долины, с оружием наготове, с твердой решимостью сделать то, что было необходимо.

Небо оставалось закрыто пеленой сплошных свинцовых туч, и тишину нарушали только тихое завывание ветра да изредка — скрежет металла. Над черной пустыней царило торжественное напряжение исторического момента, словно вся планета сознавала, что это последние мгновения тишины перед кровавым побоищем.

Первым аккордом послужило неяркое оранжевое свечение туч, постепенно залившее всю Ургалльскую долину огненным сиянием. Затем долетел звук: низкий рев, постепенно превращающийся в пронзительный свист.

Завыли сирены, и тучи рассекло отдельными огненными штрихами, упавшими на землю потоками пламени. Громогласные разрывы сотрясли скалистый край Ургалльской долины, и вся линия обороны Воителя подверглась массированной бомбардировке.

Несколько долгих минут армия Императора с орбиты обстреливала Ургалл, на Истваан V обрушился огненный шквал невообразимой мощности, словно предвещавший конец света. Наконец смертоносные снаряды иссякли, затихло эхо ужасного грохота, и рассеялся едкий дым взрывов. Но Дети Императора не зря, с присущим им совершенством, работали над сооружением оборонительных комплексов — силы Воителя оказались надежно защищены.

Хорус из своего наблюдательного пункта в крепости чужаков с улыбкой смотрел, как небо снова потемнело и к поверхности планеты полетели тысячи и тысячи десантных капсул.

Он обернулся к внушительному Ангрону и великолепному Фулгриму:

— Попомните мои слова, братья, приспешники Императора найдут здесь свою погибель!

Вход в плотные слои атмосферы превращал десантную капсулу в раскаленную печь. Только керамитовая броня позволяла Астартес спускаться на поверхность планеты подобным образом, и Сантар знал, что молниеносная высадка должна застигнуть врасплох врагов, едва оправившихся от мощного обстрела с орбиты.

Напротив Сантара сидел Феррус Манус, к его поясу был пристегнут незнакомый меч, а в серебряных глазах отражалось пламя, охватившее десантную капсулу при входе в атмосферу. Здесь же поместилось еще трое морлоков. Этим выдающимся воинам Легиона предстояло стать наконечником копья, нацеленного в сердце противника.

Небеса над Ургалльской долиной потемнели — стаи десантных кораблей опускались на поверхность. Объединенные силы трех Легионов мчались в небе, пылая жаждой мести. Дрожь металла ощущалась Сантаром как дрожь нетерпения, страстного желания уничтожить мятежников.

— Десять секунд до удара! — предупредил по воксу пилот-автомат.

Сантар напряг мышцы и плотнее прижался к переборке десантной капсулы, сервоузлы терминаторской брони загудели, готовясь погасить колоссальную силу столкновения с поверхностью. По бронированному корпусу капсулы загрохотали удары, свидетельствующие об артиллерийском обстреле. Казалось невероятным, что после орбитальной бомбардировки противники не только выжили, но и способны сопротивляться.

Сильный толчок оповестил о включении реверсивных двигателей торможения, потом чудовищный удар заставил до предела натянуться ремни, но Сантар был ветераном подобных десантов и хорошо знал, что делать после яростной встряски. Едва капсула коснулась поверхности, разрывные болты освободили крышку люка, и обгоревшая панель откинулась наружу. Крепления ремней расстегнулись автоматически, и Сантар устремился наружу, в мир Истваан V.

Первое, что он увидел, — столбы пламени от тысяч десантных капсул, закрывшие серое небо огненными разводами и дымом. Летящие со стороны крепости снаряды артиллерии взрывали землю и расшвыривали воинов ударной волной. Весь горный склон ярко светился вспышками непрерывной канонады, но тысячи Астартес уже вступили в бой, и огни заметались в обоих направлениях.

— Вперед! — крикнул Феррус Манус, устремляясь к скальному хребту.

Сантар и морлоки шагнули вслед за ним в сумасшедшую муть сражения, отметив, что Железные Руки приземлились в самом центре оборонительных укреплений врага. Темная пустыня окончательно почернела после бомбардировки, а искореженные остатки разгромленных бункеров, редутов и окопов сильно замедляли продвижение.

Около сорока тысяч верных Императору Астартес вступили в битву под высокими стенами древней крепости, мощь и стремительность их атаки застигла мятежников врасплох. Грохот сражения — стрельба, взрывы снарядов и пронзительные крики ненависти — оглушал даже через мощные фильтры доспехов.

Пламя сражения осветило небо, над долиной метались трассирующие следы снарядов и лазерные лучи. Внезапно земля под ногами задрожала от тяжеловесных шагов — это «Диес Ире» двинулся вперед сквозь завесу артиллерийского и стрелкового огня. Его мощные орудия изрыгнули пламя и оставили зияющие прорехи в рядах верных Императору воинов. В пустыне сверкнули миниатюрные солнца плазменных зарядов титана, их разрывы образовывали кратеры в сотни метров, сметали десятки Астартес и превращали песок в блестящее черное стекло.

Феррус Манус, словно истинный бог войны, разил мятежников ударами сверкающих кулаков и разносил в клочья выстрелами из великолепного пистолета. Меч по-прежнему висел у него на боку, и Сантар гадал, зачем и почему примарх взял это оружие.

Впереди из полуразрушенных окопов выскочили около сотни мятежников из Гвардии Смерти и Сынов Хоруса, и Сантар выпустил из латных рукавиц искрящиеся энергией лезвия. В необузданной сумятице сражения он даже обрадовался возможности принять участие в рукопашной схватке. Мятежники не отступали и отстреливались до последнего, пока Железные Руки не обрушились на них всей мощью. Сантар обезглавил своего первого противника и бросился на следующего с такой скоростью, что ему мог бы позавидовать воин в доспехах «Марк IV». Болтерные снаряды и ревущие лезвия цепных мечей грохотали по броне, но терминаторские доспехи без ущерба держали все удары.

Феррус Манус разил мятежников целыми дюжинами, и перед лицом могущественного воплощения бога войны их дух стал слабеть.

Все укрепления заполнились тысячами сражающихся воинов, и над схваткой стоял неутихающий грохот. Приказы, вопли отчаяния и победные крики заполнили вокс-каналы, но Сантар был слишком увлечен охватившей его жаждой крови, чтобы обращать на них внимание.

Даже среди хаоса битвы он все же заметил, что сражение в Ургалльской долине идет успешно. В первые же мгновения наступления были истреблены сотни, а может, и тысячи мятежников. Отделения Саламандр поддерживали атаку своими огнеметами, выжигая защитников из окопов и блиндажей стремительными струями горящего прометия. Дымный сумрак над полем битвы осветился резкими яркими лучами, и Сантар узнал почерк оружия, подаренного его примархом Вулкану.

Могучий Вулкан уверенно шагал вперед сквозь ад болтерного огня, уничтожая противников взмахами меча или выстрелами из ружья, выкованного для него братом-примархом. Прямо у ног Вулкана взметнулся столб взрыва, окутав его убийственным пламенем. Шкура дракона взлетела в воздух над оплавленными доспехами, но Вулкан вышел из огня как ни в чем не бывало и продолжил разить противников, не отвешивая попусту ни одного удара.

Феррус Манус все дальше углублялся в ряды мятежников. Никакой опыт не мог подготовить их к сражению с примархом. Морлоки следовали за своим командиром и повелителем и каждым взмахом меча, каждым выстрелом прорубали в рядах предателей кровавую тропу.

К грохоту боя прибавился огонь противовоздушных батарей из древней крепости, встретивших тяжелые транспортные корабли верных Императору сил. Горящие суда при попытке приземлиться разрывались на части под ударами трассирующих снарядов и обращались в гигантские костры при попадании реактивных торпед. Но сотни транспортов опускались на поверхность Истваана V и доставляли тяжелое оборудование, артиллерию, танки и средства передвижения. Появлявшиеся из огромных люков боевые машины «Лэнд Рейдер» и «Хищник» поднимали густые клубы пыли, закрывавшие зону приземления. Целые отделения бронированных машин, перемалывая своими гусеницами скальный грунт, устремлялись к хребту, чтобы принять участие в наступлении.

«Смерчи» и армейские артиллерийские орудия выстроились в боевые порядки и открыли прицельный огонь по огневым позициям противника. Их голос добавился к оглушительной какофонии сражения. На столбах пламени опустились и более тяжелые перевозчики, выкатив из своих трюмов сверхтяжелые танки армии, чьи массивные орудия посылали огромные снаряды в блестящие стены крепости.

Тотальное наступление на позиции мятежников быстро превратилось в самое масштабное сражение всего Великого Крестового Похода. По всем свидетельствам, на пыльной равнине Истваана V сошлись в бою более шестидесяти тысяч Астартес, и стороннему наблюдателю было бы ясно, что эта битва должна была войти в анналы имперской истории как самое грандиозное из всех известных сражений.

Под натиском верноподданных сил линия обороны мятежников стала прогибаться, образуя широкую дугу, в самом центре которой бился Феррус Манус. «Хищники» Гвардии Ворона примарха Коракса с оглушительными воплями прорубались через правый фланг вражеской обороны, его бесстрашные штурмовики с воздуха обрушивались на врага, используя все возможности джамперов, и каждый свистящий взмах их когтей уничтожал противника. С левого фланга мятежников жгли Саламандры Вулкана, и каждый их шаг был отмечен фонтанами смертоносного пламени.

Но при общем успехе усилия атакующих не оставались без ответа. Могучий примарх Пожирателей Миров противостоял сотням верноподданных Астартес, пытавшихся выйти из зоны обстрела его отделений поддержки. Ангрон испускал рев, достойный первобытного бога войны, а его парные мечи обращали в кровавое месиво каждого, кто осмеливался подойти на расстояние удара. От рук Красного Ангела верные Императору воины гибли так же быстро, как гибли мятежники под натиском Коракса, Ферруса Мануса и Вулкана.

В противовес сокрушительной ярости Ангрона, примарх Гвардии Смерти Мортарион убивал с мрачной эффективностью, и каждый взмах его страшной боевой косы уносил жизни десятков верных Астартес. Его Гвардейцы Смерти сражались с угрюмым стоицизмом. Рядом с мятежными примархами не мог остаться в живых ни один верноподданный воин, и атакующий вал разбивался о них, словно прибой о прибрежные скалы.

Сыны Хоруса тоже сражались в рядах мятежников, являя ненависть, идущую от самого сердца. Вел лучших воинов Воителя Первый капитан Абаддон, и мало кто мог противостоять его неукротимой ярости. Он убивал с неослабевающей жестокостью, а рядом, привычным взглядом оценивая битву, меланхолично и небрежно сражался Хорус Аксиманд.

В центре линии мятежников с необычным для них бешенством бились Дети Императора — эти воины убивали своих бывших братьев, испуская дикие ликующие крики. Легион Фулгрима отражал одну атаку за другой, демонстрируя сверхъестественную жестокость и сбивающую с толку извращенность, но самого примарха Детей Императора не было видно. Дети Императора сражались без шлемов, странно кривляясь в разгаре опасных схваток, их глотки испускали ужасные вопли, а поверх причудливо раскрашенных доспехов «Марк IV» они набросили снятые человечьи кожи. Дети Императора взяли в бой неизвестное доселе оружие, поражающее раскатистыми залпами дисгармоничных звуков, от которых в рядах Железных Рук образовывались кровавые пробоины. Пристегнутые к доспехам трубы и громкоговорители усиливали пронзительные вибрации убийственной музыки, и от сокрушительных звуковых волн лопались даже доспехи и корпуса бронированных машин.

После того как в тылу верных Императору воинов приземлилось огромное множество тяжелой техники, разрывы снарядов все больше расстраивали ряды мятежников, и даже Ангрон и Мортарион вынуждены были отступить, чтобы выйти из-под артиллерийского обстрела. Феррус Манус по-прежнему рвался вперед, его Железные Руки, стремясь отомстить мятежникам, не ослабляли своих усилий и все глубже продвигались в самое сердце вражеской обороны.

Каждую минуту погибали сотни воинов, и нельзя было смотреть на это побоище без содрогания. Реки крови текли по Ургалльской долине, пробивая в темном песке глубокие борозды. Никогда еще на столь ограниченном пространстве, на рубеже длиной не более двадцати километров, не сосредоточивалось столько военных сил, что хватило бы на завоевание целой планетарной системы.

Эскадроны бронетехники пытались пробиться на передовую, но в плотном строю воинов не оставалось ни единой щели, и их командиры тщетно старались внести свою лепту в уничтожение мятежников. Наводчики «Лэнд Рейдеров» объединяли лазерные лучи в сверхмощные пучки и направляли их на стены крепости и колоссальную фигуру «Диес Ире».

Защитные поля титана отвечали мерцанием, и чудовищная машина, определив источник опасности, перенесла огонь с пехоты на боевую технику. Огнедышащие шары плазмы прошили ряды танков, и десятки машин взорвались от соприкосновения боезаряда с белым пламенем.

Битва продолжалась с неслыханным размахом, и ни одной стороне не удавалось закрепить преимущество. Мятежники хорошо подготовились и были надежно защищены, а верные Императору войска, благодаря численному преимуществу, уже пробили дорогу в центр обороны.

Астартес, когда-то торжественно поклявшиеся в верности друг другу, теперь убивали бывших братьев, не испытывая ничего, кроме лютой ненависти, и кровопролитие поражало своей жестокостью. Ни один Легион не мог добиться решающего успеха, любые тактические положения при таком раскладе становились бессмысленными, и обе армии терзали друг друга в кровавой сваре, грозящей уничтожить всех участников до последнего.

Юлий шел по полю сражения танцующей походкой, вид и звуки битвы вызывали в его теле спазмы физического наслаждения, бой доставлял жестокую радость. Его доспехи во многих местах были помяты и пробиты, но полученные раны доставляли ему только новую порцию восторга. Готовясь к битве, он перекрасил броню, покрыв доспехи самыми яркими красками, которых требовало недавно обновленное зрение.

Свое оружие он тоже изменил, и полные ужаса и отвращения возгласы врагов, сопровождавшие каждый его удар, еще больше обостряли чувства.

— Взгляните на меня и осознайте серость вашей жизни! — кричал он, разгоряченный резней.

Он давно сбросил свой шлем, чтобы полнее воспринимать хаос побоища, рев пламени, визг цепных мечей, перемалывающих плоть, взрывы и яркие траектории летящих снарядов.

В этой самой прекрасной из битв он жалел лишь о том, что рядом нет Фулгрима, но у Воителя в отношении примарха Детей Императора имелись свои планы. По восторженному лицу Юлия мелькнула тень озабоченности, и он с разворота нанес превосходный удар, обезглавивший воина Железных Рук в темных доспехах. Хорус и его планы! Есть ли в них место для наслаждения плодами победы? Силы и страсти, пробужденные «Маравильей», должны использоваться. Отрицать их — значит отрицать собственную натуру.

Юлий подхватил шлем с головой только что убитого им воина, вытряхнул останки и на мгновение замер, наслаждаясь запахом крови и плоти, обожженной лезвием энергетического меча.

— Когда-то мы были братьями, — с насмешливой торжественностью произнес он. — А теперь ты мертв!

Наклонившись, он поцеловал холодеющие губы мертвого воина, а потом со смехом подбросил голову вверх, где ее разнесли в клочья болтерные снаряды неутихающей перестрелки. Сзади донеслись раскаты буйного хохота и низкий рокот взрыва, и Юлий бросился на землю, пропуская над головой убийственную звуковую волну. Музыка загремела с сокрушительной силой, раздирая плоть, но Юлий только рассмеялся от удовольствия.

Он вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы заметить группу тяжело ступавших терминаторов в блестящих доспехах, и хищно усмехнулся, увидев во главе отряда Габриэля Сантара со значком Первого капитана, светившим, словно маяк в ночи.

Акустический удар вырвал порядочный кусок почвы, и, словно извергающийся вулкан, в воздух взметнулся фонтан черного песка. Юлий, оглянувшись, увидел задрапированную в человечью кожу фигуру Мария и взревел от радости, видя друга живым и сражающимся.

Марий Вайросеан усилил свои доспехи зазубренными шипами, на которые для красоты повесил кожу погибших в «Ла Фениче». Воздействие «Маравильи» отразилось на нем не меньше, чем на Юлии. Его чудовищно увеличившиеся челюсти теперь были постоянно открыты и голосовые связки испускали протяжные вопли. Там, где раньше были уши, образовались похожие на жаберные щели, а ороговевшие веки не позволяли закрыть глаза.

Марий больше не расставался с музыкальным инструментом из оркестра Бекьи Кински, только добавил к нему дополнительные клапаны и рукоятки и теперь использовал в качестве акустического оружия. Он и его друзья извергли последовательность диссонирующих рулад, и десяток наступавших морлоков тотчас забились в конвульсиях, а Юлий, одобрительно крикнув, бросился навстречу Габриэлю Сантару, нацелив свой меч ему в шею.

Шок от увиденного чуть не стоил Габриэлю Сантару жизни. То, во что превратились вставшие перед ним Дети Императора, он не мог представить себе даже в ночных кошмарах. Те воины, с которыми ему уже довелось сразиться, были, безусловно, бесчестными мятежниками, но они хоть внешне остались похожими на Астартес. Эти же казались пугающими карикатурами на благородный идеал: ненормальные издерганные монстры, выставляющие свое уродство напоказ.

Гротескный монстр в силовых доспехах, покрытых окровавленными лоскутами кожи, с воплями потрясал в воздухе каким-то странным оружием и посылал убийственную звуковую волну, от которой воины превращались в разрозненные части доспехов, заполненные разжиженной плотью.

Сантар успел поднять энергетический кулак, чтобы отразить удар меча, нацеленный в его голову, и в этот момент узнал в искаженных чертах лицо Юлия Каэсорона. Воин превратился в безумного дервиша, он хохотал, прыгал и крутился вокруг Сантара, словно в пьяной пляске, и неистово размахивал оружием. Каэсорон нападал с энергетическим мечом, способным пробить любые доспехи, и Сантару пришлось поворачиваться со всей ловкостью, на которую он был способен, чтобы не пропустить ни одного удара. Но, как бы он ни старался, состязаться со змеиным проворством противника было ему не под силу.

Он поймал летящее лезвие пальцами энергетической перчатки, что вызвало оглушительный взрыв. Повернув запястье, Габриэль услышал, как лязгнул металл, и у Юлия над эфесом остался обломок всего в локоть длиной.

Руку обожгло жаром оплавленной перчатки, и Сантар застонал от боли. Он увидел, что Юлий лежит на спине, его нагрудник после взрыва вздулся пузырями, а лицо исчезло совсем, остались лишь обожженные мышцы и белеющие обломки костей.

Несмотря на боль в изувеченной руке, Сантар под шлемом усмехнулся и шагнул вперед, чтобы нанести последний удар ненавистному противнику. Он уже поднял ногу, зная, что терминаторский сапог способен легко сокрушить броню Астартес.

И в этот момент он понял, что Юлий кричит не от боли, а в пароксизме наслаждения.

Отвращение заставило его помедлить долю секунды, но Юлию только это и было надо. Подняв обломок узкого меча, еще искрящийся энергией, он вонзил его Сантару в пах.

Непереносимая боль огнем распространилась по всему телу. Юлий Каэсорон еще надавил на рукоять, и на темный песок упали капли расплавленной брони вперемешку с кровью Сантара. Лезвие пробило тазовую кость и уперлось в нагрудник, а Юлий вскочил на ноги и провернул обломок в ране.

Все тело Сантара содрогнулось в агонии, и никакие средства, впрыскиваемые системой доспехов, не могли даже уменьшить боль в распоротом теле. Габриэль попытался двинуться, но не смог, а Юлий, стоя рядом, смотрел ему прямо в лицо. Отсветы взрывов хорошо его освещали: кожу, полностью сорванную с лицевых мышц, влажно поблескивающие обломки костей.

Даже в грохоте битвы слова Юлия, произнесенные безгубым ртом, с ужасающей ясностью отпечатались в мыслях умирающего Сантара.

— Благодарю, — пробулькал он. — Это было восхитительно.

Поле боя на Истваане V стало местом резни невиданного размаха. Мятежники, отравленные ненавистью, вовлекли своих бывших братьев в конфликт, равного которому еще не было. Богоподобные примархи сражались на поверхности планеты, и следом за ними шагала смерть. Кровь героев и предателей смешалась и текла рекой, а в довершение ко всему темные адепты механикум сеяли хаос среди лоялистов при помощи древних технологий, украденных у Аурейской Технократии.

Каждая секунда в Ургалльской долине уносила сотни жизней, тень неизбежной смерти мрачной пеленой нависла над каждым участником битвы. Ряды мятежников еще сдерживали натиск, но под яростным напором лоялистов линия обороны все больше прогибалась. Но что-то удерживало ее от прорыва.

А потом появились они.

С небес огненными кометами посыпались бесчисленные десантные корабли, штурмкатера и транспортные суда. Прорвав завесу облачности, они приземлялись в зоне высадки лоялистов, на северном крае Ургалльской долины. Сотни «Громовых ястребов» и штурмкатеров, сверкая блестящими корпусами, с ревом устремились к поверхности. На Истваан спускались еще четыре Легиона, известные по всей Галактике своей отвагой и славными победами: Легион Альфа, Несущие Слово, Повелители Ночи и Железные Воины.