0.01

На Марсе не бывало дождей, больше уже не бывало. Давным-давно, во времена, неизвестные Человечеству, когда Марс впервые познал жизнь и яростные бури бушевали на его поверхности, дожди пробивали каналы в скалах и формировали плавные изгибы побережья под склонами великих гор. А потом мир настигла его первая смерть, и планета превратилась в обширную красную пустыню, изрытую глубокими кратерами и пыльными впадинами.

Но дыхание жизни снова возникло на Красной планете.

Преобразование Марса по подобию Терры началось в самом начале Золотого века, когда люди стали осваивать космос; новая жизнь принесла новые надежды, но оказалось, что это было не возрождение, а лишь временное улучшение. Спустя несколько столетий планета задохнулась в дыму вулканических кузнечных комплексов, в выбросах циклопических перерабатывающих и оружейных заводов, и Марс постигла вторая смерть.

На Марсе никогда не бывало дождей.

Это утверждение затмило все остальные мысли в голове брата Вертикорды, когда он направил громоздкую двуногую фигуру «Арес Ликтор» вверх по отлогому склону горы Олимп, к колоссальной вулканической воронке. Боевая машина «Арес Ликтор» — рыцарь типа «Паладин» — внешне отдаленно напоминала человека девяти метров ростом и обладала устрашающим арсеналом оружия, превосходящим вооружение Астартес Императора Терры. Защищенный пластинами темно-синей брони, рыцарь управлялся всего одним человеком.

Из-за незначительного повреждения коленного соединения, которое не могли исправить никакие ухищрения и молитвы техножрецов, «Арес Ликтор» неуклюже прихрамывал, но Вертикорда управлял своей машиной с такой ловкостью, словно был рожден в кабине рыцаря.

На Марсе никогда не бывало дождей.

Никогда, но не сейчас.

Закопченное оранжевое небо плакало мелким дождиком, сбегающим струйками по корпусу рыцаря, оставляя ощущение холода и влажности, которые Вертикорда чувствовал через позвоночные подключения и осязательные имплантаты пальцев.

Вертикорда осознал, что и сам плачет, поскольку никогда еще не видел, чтобы небеса разверзлись и на поверхность Красной планеты стекала влага. На памяти нынешнего поколения не было ничего подобного, а для Марса одно поколение — очень долгий период.

Вслед за рыцарем Вертикорды шли еще две боевые машины — братья по оружию, Рыцари Тараниса. Вертикорда слушал их болтовню по мультисвязи, но не мог подобрать слов, чтобы выразить охватившее его чувство восторга от знаменательного события, свидетелями которого им довелось стать в этот день.

Небеса над горой Олимп разбушевались.

Клубящиеся грозовые тучи метались, словно за их пеленой давно забытые божества в гневе били огромными молотами по железным наковальням и посылали друг в друга разветвленные молнии. Большая из двух лун Марса, Фобос, мелькала в разрывах туч неясным желтоватым пятном; сегодня ее изрытая кратерами поверхность приблизилась к Марсу на самую короткую дистанцию за многие десятилетия.

Огромный вулкан, самый высокий в области Фарсида — более того, во всей Солнечной системе, — господствовал над марсианским пейзажем; его головокружительно крутые скалы поднимались над поверхностью Марса почти на тридцать километров. Вертикорда отлично изучил этот район. Впервые он провел «Арес Ликтор» из кузницы генерал-фабрикатора по восточному склону горы еще три десятилетия назад и с тех пор постоянно водил боевых братьев по всем отрогам вулкана.

Молнии сверкали все чаще, и многотысячные толпы, собравшиеся у подножия вулкана, с ужасом следили за нарастающей бурей со стен и бронированных бастионов владения Кельбор-Хала. Разъяренные небеса в ответ на сверхмощное давление чего-то огромного исторгали оглушительный рев и грохот, а грозные молнии полыхали повсюду, насколько хватало как обычного, так и аугметированного глаза.

Тысячи, десятки тысяч людей начали вслед за рыцарями подниматься на гору Олимп, но им не хватало ни скорости, ни ловкости боевых машин. Это зрелище предназначалось для Рыцарей Тараниса, и только для них.

Среди туч появилась огромная тень, и Вертикорда, ослабив давление правой руки, остановил машину на краю крутого откоса кратера. Машина повиновалась безукоризненно. За долгие годы сражений между Вертикордой и рыцарем возникла связь, как между двумя соратниками, которые поровну делили между собой победы и потери.

Вертикорда ощущал нетерпеливое ожидание в каждом соединении, в каждом стыке внутри «Арес Ликтор», словно машина — больше, чем он сам, — предвкушала знаменательные события этого дня. По всему небу разлилось золотистое сияние, и моросящий дождик превратился в ливень.

Вырубленная в скалах извилистая тропа вела на дно кратера, лежащее ниже кромки на два километра. Даже в обычных условиях это был довольно опасный путь, но сейчас он превратился в дорогу для самоубийц.

— Что скажешь, дружище? — обратился Вертикорда к машине. — Будем приветствовать вновь прибывших?

Он почувствовал, как напряглась под ним машина, улыбнулся и направил рыцаря к краю обрыва. Ступени были рассчитаны на широкие шаги огромных ступней рыцаря, но от дождя уже заблестели и стали скользкими. До дна кратера путь не близкий, и в случае падения с такой высоты защитить их обоих не смогли бы ни броня, ни силовые щиты.

При первом же шаге «Арес Ликтор» по вырубленной в скале тропе Вертикорда ощутил степень скольжения, как если бы спускался пешком. Каждый шаг таил в себе угрозу, и Вертикорда старался, чтобы любое движение совершалось с высочайшей осторожностью. Шаг за шагом, дюйм за дюймом он вел «Арес Ликтор» вниз, к неровному плато.

Внезапно золотистый свет, сверкнув ослепительными лучами во все стороны, вырвался из-за туч, и между землей и небом, словно гигантская паутина, задрожали багровые молнии. Вертикорда инстинктивно взглянул в небо и едва не потерял контроль над машиной.

С небес спускался величественный город.

Словно горный массив, отколовшийся от обширного материка, он весь был залит разноцветным сиянием, а размеры поражали воображение. Носовую часть опускающегося города украшал громадный златокрылый орел, а с другой стороны массивными сталагмитами поднимались колоссальные зубчатые амбразуры, сравнимые с величайшими горными пиками Марса.

Пульсирующие двигатели, расположенные в нижней части сооружения, обладали невообразимой мощностью, и Вертикорда замер, восхищенный технологией, которая позволила целому городу свободно парить в воздухе. Вскоре к огромной махине присоединились эскадрильи менее крупных кораблей, и чем больше их появлялось из пелены туч, тем огромнее казался сияющий город.

— Кровь машины! — прошипел Йелсик, наездник идущего следом рыцаря. — Как может такая махина держаться в воздухе?

— Не отвлекайся, — предостерег его Вертикорда. — Я не хочу, чтобы ты потерял равновесие за моей спиной.

— Понял.

Вертикорда тоже сосредоточился на тропе, и последние три сотни метров спуска вызвали у него холодную испарину. Только ступив на дно кратера Олимпа, он позволил себе вздохнуть с облегчением и тотчас с любопытством прислушался к новому ощущению: под ногами зачавкала густая грязь.

К тому времени, когда рыцари достигли подножия скал, исполинский корабль приземлился. Его колоссальный корпус наверняка поддерживался каким-то компенсирующим полем, иначе грандиозное сооружение рухнуло бы под собственным весом или продавило бы марсианскую поверхность. Во все стороны от корабля покатились клубы перегретого пара и охлаждающих газов. Вскоре они окутали и «Арес Ликтор», и Вертикорда ощутил ароматы иных миров: жесткой радиации, тоски по дому и пьяняще-холодного горного воздуха.

Наездник сердито напомнил себе, что нелепо думать, что так пахнет от корабля, который только что закончил спуск сквозь раскаленную атмосферу планеты, но запахи никуда не делись, отчетливые и неповторимые.

— Рассредоточиться! — приказал Вертикорда. — И увеличить скорость до максимальной.

Идущие следом за ним рыцари построились в боевом порядке и устремились вперед сквозь завесу горячего влажного тумана. Вертикорда не обнаружил признаков угрозы в незнакомом корабле, но годы тренировок и дисциплины не позволяли приблизиться к объекту без соответствующих мер предосторожности.

Наконец туман рассеялся, и Вертикорда остановил машину. Перед ним, словно неожиданно возникшая на поверхности планеты гора, возвышался золотистый борт гигантского корабля. Это внушающее благоговейный восторг сооружение намного превосходило и цитадели Легио Титаникус, и колоссальные блоки хранилищ Храма Всех Знаний. Даже огромный храм-кузница Мондус Гамма на плато Сирия бледнел по сравнению с этим кораблем, поскольку вся поверхность его корпуса была тщательно обработана, но не миллионами лет геологических воздействий. Каждая пластина, каждый лист обшивки исполинского сооружения являлся произведением ремесленного искусства, и Вертикорда не мог себе представить причину, по которой колоссальные усилия и мастерство были затрачены на украшение корабля, странствующего среди звезд.

Ответ возник лишь на мгновение позже, чем вопрос.

Это было не просто огромное судно, а корабль, построенный с любовью, корабль для возлюбленной всеми личности. Ни один обыкновенный человек не в силах вызвать такое преклонение, и Вертикорда вдруг со страхом осознал, что ему предстоит самая грандиозная и важная встреча в жизни.

Из корабля со свистом вырвались струи пара, и тотчас осветилась гигантская крышка люка. Огромные поршни — каждый крупнее, чем боевой титан, — медленно опустили длинную и широкую аппарель, по которой легко мог бы пройти целый отряд генно-модифицированных скитариев. Аппарель двигалась плавно, без всяких признаков напряжения, а вырвавшийся изнутри свет залил марсианский ландшафт приятным теплым сиянием.

Вертикорда повернул «Арес Ликтор» вокруг оси и содрогнулся всем телом, увидев, что весь край вулканического кратера занят собравшимися зрителями. Он приблизил изображение и смог разглядеть тысячи закутанных в робы адептов, служителей, техножрецов, логистов и рабочих, наблюдающих за развертывающейся внизу сценой.

Над толпами зрителей потрескивали разноцветные гальванические облака и целые стаи жужжащих сервочерепов, но ни один аппарат не осмеливался вторгаться в электромагнитное поле, окружающее корабль.

Огромная аппарель наконец коснулась земли, и Вертикорда невольно на мгновение зажмурился, настолько резко увеличилась интенсивность света. В этом луче появился высокий, могучий и величественный силуэт.

Казалось, свет движется вместе с ним. Вертикорда не мог отвести взгляд от спускавшейся фигуры, но на площадке, где приземлился золотой корабль, внезапно появилась тень. Он неохотно оторвался от созерцания торжественного шествия и поднял голову. На сияющий диск солнца надвигалось темное пятно эллиптической формы.

Вскоре небесный свет окончательно померк, и единственным источником сияния осталась могучая фигура, первой ступившая на марсианскую землю. Вертикорда немедленно понял, что перед ним выдающийся воин, поскольку такую величавую осанку можно было приобрести только в боях.

Благоговейный вздох многотысячной толпы зрителей отозвался трепетом во всем теле Вертикорды, как будто сама планета содрогнулась от радости прикосновения этой выдающейся личности.

Наездник снова опустил взгляд и увидел, что перед ним стоит высокий воин в золотых доспехах и каждая пластина брони украшена с тем же усердием и любовью, что отличали отделку корпуса корабля. Воин не надел шлем, и на нем не было видно никаких признаков аугметики, но, казалось, насыщенный химикатами воздух Марса не доставлял ему ни малейшего неудобства.

Воин с прекрасным и безукоризненным лицом пронзил взглядом бронированный корпус «Арес Ликтор» и заглянул прямо в душу Вертикорды. В его глазах наездник увидел мудрость многих веков и бремя необъятных знаний.

За спиной воина хлопал на ветру кроваво-красный плащ, а в руке, закрытой бронированной перчаткой, сверкал увенчанный орлом скипетр. Взгляд золотого гиганта скользнул по синей броне рыцаря Вертикорды, охватив боевую машину от конического основания до подвижных плечевых пластин, на которых был выгравирован символ Рыцарей Тараниса — колесо и молния.

Воин поднял голову.

— Твоя машина повреждена, Таймон Вертикорда, — произнес он сильным, но мелодичным голосом, который показался наезднику самым совершенным звуком во Вселенной. — Ты позволишь?

Вертикорда не мог подобрать слов для ответа. Он сознавал, что все, что он скажет, перед лицом такого совершенства прозвучит пошлой банальностью. Воин, не дожидаясь ответа, поднял руку, и Вертикорда ощутил его прикосновение в районе коленного соединения «Арес Ликтор».

— Машина, излечись, — произнес воин.

Уверенность и решимость в его голосе впитались в самую сущность Вертикорды, словно каждая молекула его гибрида из плоти и металла получила новый заряд целеустремленности и жизненных сил.

Тепло от прикосновения воина мгновенно просочилось сквозь броню, и весь остов из пластали и керамита слегка завибрировал, вызвав у Вертикорды изумленный вздох. Он невольно сделал шаг назад и сразу ощутил, как плавно и легко движется. Один шаг, но он понял, что «Арес Ликтор» как будто только что вышел из сборочного цеха. Упорная хромота исчезла бесследно.

— Кто ты? — выдохнул Вертикорда, и по сравнению с могучим голосом воина его слова прозвучали жалким скрипом.

— Я Император, — ответил воин.

Каждый звук этого простого ответа содержал в себе тяжесть прошлого и великолепие славного будущего.

Сознавая, что больше никогда не услышит более важного сообщения, Вертикорда и «Арес Ликтор» опустились на одно колено, проделав этот маневр с ловкостью, невозможной до прикосновения Императора.

В этот момент Таймон Вертикорда познал истинную суть стоящего перед ним существа.

— Добро пожаловать на Марс, мой повелитель, — сказал он. — Хвала Омниссии!