2.07
Маглев влетел в тоннель, и его со всех сторон окутала темнота. Далия испуганно вскрикнула. Потом освещение в кабинке мигнуло, и она прижалась к Какстону, а тот, не понимая причин ее испуга, просто обнял ее за плечи. Слабый свет ламп залил помещение, но оконное стекло так и осталось непроницаемо-черным зеркалом. Далия отпрянула от пугающей бездонной тьмы и даже попыталась оттолкнуться от стены, упершись в нее ногой.
От ужаса ее дыхание вылетало из груди короткими толчками, мускулы болезненно напряглись, и она почувствовала, что на коже выступила холодная испарина. Сердце Далии стучало громче кузнечного молота, и в уголках глаз навернулись слезы.
— Далия? — окликнул ее Какстон. — Далия, что случилось?
— Это темнота, — выдохнула она и прижалась лицом к его плечу. — Она повсюду вокруг меня!
— Далия, что такое? Я не понимаю!
— Что это с ней?! — воскликнула Северина.
— Я не знаю, — беспомощно ответил Какстон, а Далия, не в силах сдержаться, зарыдала у него на плече.
— У нее приступ паники, — объяснил Ро-Мю 31, подойдя к Далии. — Я наблюдал такие случаи у тех, кто недавно на Марсе. Красная планета отличается от Терры и может вызвать самые разнообразные реакции.
— И что же нам делать?
— Вы ничем ей не поможете, — ответил Ро-Мю 31. — А я уже сталкивался с такими приступами.
Протектор встал на колени перед сиденьем, положил руку на плечо Далии и, придерживая ее трясущиеся руки, заставил отодвинуться от Какстона. Ее лицо сильно побледнело и было залито слезами.
— Темнота, — всхлипывала Далия. — Я не хочу снова оказаться в темноте. Никогда!
— О чем это она? — удивилась Северина. — Заставьте ее замолчать!
— Заткнись, — прошипел Зуше. — Не мешай ему.
— Далия, — заговорил Ро-Мю 31, пристально глядя в ее глаза. — У тебя приступ паники, но тебе нечего бояться, мы в полной безопасности. Я понимаю, сейчас ты этого не чувствуешь, но ты должна мне просто поверить.
Далия подняла взгляд и замотала головой:
— Нет! Нет! Я больше не могу этого вынести. Пожалуйста, не заставляйте меня туда возвращаться.
— Далия, мы скоро выйдем из тоннеля, — ровным уверенным голосом продолжал Ро-Мю 31.
Она ощутила биометрическую связь между ними и попыталась воспользоваться его тщательно контролируемым механизмом метаболизма, чтобы стабилизировать свое состояние.
— Дыши медленнее, — посоветовал Ро-Мю 31. — Ты поглощаешь слишком много кислорода, но ведь тебе это не нужно, не так ли?
Она покачала головой и заставила себя сделать несколько глубоких вдохов. Физический контроль протектора помог ей замедлить биение сердца, и приток крови к мышцам уменьшился.
Ро-Мю 31 отметил улучшение ее состояния и кивнул.
— Очень хорошо, — сказал он. — Все это лишь физические симптомы тревоги. Они не представляют опасности. Это эволюционная реакция, сохранившаяся с древних времен, когда людям требовались все их навыки, чтобы победить или убежать. Твое тело вспомнило эту реакцию, но это ложная тревога. Ты меня понимаешь?
— Конечно понимаю, — сквозь слезы ответила Далия. — Я не сошла с ума, но я не могу с собой справиться!
— Можешь, — заверил ее Ро-Мю 31.
Он так и стоял рядом с ней на коленях, пока приступ не закончился. Ро-Мю 31 держал ее за руки и разговаривал спокойным, размеренным тоном. Он напомнил ей, что они едут на маглеве, и что это одно из самых безопасных средств передвижения на Марсе, и что рядом с ней находятся друзья.
Постепенно его слова и физический контакт с ним успокоили Далию до такой степени, что ее дыхание выровнялось, а пульс, хоть и остался немного учащенным, уже не напоминал автоматную очередь.
— Спасибо тебе, — сказала Далия, рукавом вытирая слезы. — Я чувствую себя такой глупой. Я понимаю, что мы движемся по тоннелю, но раньше у меня никогда не было клаустрофобии и боязни темноты.
— Все это появилось после неудачного испытания в личной кузнице Зеты, — заметил Зуше.
— Да, мне кажется, именно тогда, — подтвердила Далия.
— Возможно, ты ощущаешь его страх, — произнесла Северина, и все повернулись в ее сторону.
— Чей страх? — переспросил Какстон.
— Ну, того, кто погребен в недрах Лабиринта Ночи, — пояснила Северина, немного смущенная всеобщим вниманием. — Она ведь говорила, что ощущает с ним мысленную связь, не так ли? Не знаю, как вы, а я бы не хотела оставаться под землей после того, как на мгновение увидела мир наверху. Я бы тоже не захотела возвращаться в темноту.
— В словах Северины что-то есть, — заметил Какстон. — Как ты думаешь, Далия?
Далия, не желая возвращаться к этому вопросу сразу после приступа паники, коротко кивнула:
— Возможно.
— Нет, я в самом деле считаю, что Северина права, — настаивал Какстон. — Я имею в виду…
— Хватит! — прервал его Ро-Мю 31. — Подожди, пока мы не выберемся из тоннеля. Зуше, сколько нам еще ехать?
Зуше поспешно подключился к бортовому когитатору, и его взгляд затуманился от хлынувшего потока информации.
Ро-Мю 31 тем временем снова повернулся к Далии, и она улыбнулась.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила она.
Он наклонил голову, и, хотя она не могла видеть его лица, Далия поняла, что протектор улыбается в ответ.
— Ну как? — самым беспечным тоном, на какой она была способна, спросила Далия. — Сколько времени мы еще пробудем в тоннеле, Зуше?
Зуше нахмурился и, приподняв руки, стал перебирать голографические странички информации, которую видел только он сам.
— Я чего-то не понимаю, — сказал он. — Судя по донесению сервитора-водителя, мы замедляем ход.
— Замедляем? Почему? — встревоженно спросил Ро-Мю 31.
Далия заметила, что его ауспик приступил к работе.
— Вот, посмотрите сами, — ответил Зуше, снова проецируя на оконное стекло вид тоннеля с пикт-камеры. — Впереди что-то есть.
Они посмотрели, и там действительно что-то было.
Навстречу останавливающемуся маглеву по дну тоннеля катилась странная машина, похожая на огромного робота со сферическим корпусом, поставленным на мощные гусеницы. По обеим сторонам торчали две конечности, а над плечами в воздухе развевались гибкие оружейные механодендриты самого устрашающего вида.
В центре корпуса вспыхнули желтым светом три округлых выступа, и на глазах у изумленных друзей мощные руки поднялись вертикально вверх. К тому моменту, когда маглев окончательно остановился, все, кто находился в купе, поняли, что вместо рук у машины огромные орудия.
Даже при не слишком четком изображении, передаваемом с пикт-камеры, Далия заметила странность и уникальность электрического поля машины. Она обратилась к той части мозга, которую адепт Зета называла внутренним каналом в эфир, и попыталась установить контакт с машиной, сразу же ощутив жар ее реактора и липкую паутину мрачного и злобного сознания.
Каба… это ее имя.
В течение краткого мига контакта она прочла историю создания машины и убийства ее бывшего друга, адепта по имени Паллант Равашоль. После его смерти в полной мере проявилась кровожадная натура машины, и изначальное зло, которым магистры пропитали искусственно созданный разум, трансформировалось в устрашающую жажду убийства.
— Это боевой робот? — спросил Какстон.
— Больше чем робот, — открыв глаза, ответила Далия. — И гораздо страшнее.
— Что?
— Это думающая машина, — прошептала Далия, еще не вполне оправившись от контакта с извращенным разумом, подчиненным одной ужасной цели. — Это искусственный интеллект, зараженный величайшим злом.
— Злом? Какая чепуха! — воскликнул Зуше. — Что могут машины знать о зле?
— А что ей надо? — спросила Северина.
Далия с нескрываемым ужасом взглянула на Ро-Мю 31:
— Она пришла, чтобы убить меня.
Машина Каба открыла огонь, и кабина водителя разлетелась на мелкие части под яростным шквалом лазерных импульсов и плазменных снарядов. Темноту тоннеля разогнали рванувшиеся из разбитых батарей языки огня.
Ро-Мю 31, схватив Далию, сорвал ее с сиденья. Машина двинулась вперед, орудия, окруженные ореолом белого пламени, методично уничтожали вагон за вагоном. Выстрелы мощных орудий, рассчитанных на то, чтобы пробивать броню танков и пустотные щиты титанов, легко пронзали тонкие стены маглева.
Какстона, Северину и Зуше не надо было подгонять, и они в ужасе стремглав бросились вслед за протектором. Снаружи стоял оглушительный шум, глухие удары взрывных волн чередовались с шипением и свистом лазерных лучей, гром тяжелых снарядов и визг отлетавших рикошетом осколков эхом отражались от стен тоннеля. Маглев, охваченный многочисленными пожарами, вздрагивал, как раненое животное.
Невдалеке раздавались вопли перепуганных пассажиров, уже попавших под обстрел. Коридор был заполнен людьми, все кричали и толкались, отчаянно стараясь убежать от приближающейся машины-убийцы. Ро-Мю 31, держа Далию на руках, врезался в толпу и стал пробивать дорогу к задней части маглева.
<С дороги!> взревел он, придавая бинарному наречию самую воинственную тональность.
Врожденное почтение к протектору Механикум оказалось настолько сильным, что большинство людей подчинились его приказу, и Ро-Мю 31, держа перед собой боевой посох, устремился по коридору к аварийному выходу.
Далия оглянулась через плечо протектора. Охваченные паникой люди, стремясь выбраться наружу, колотили по окнам кулаками, огнетушителями и всем, что попадалось под руку. За дверью в передней части коридора полыхал огонь и поднимались клубы дыма.
— Скорее! — закричала Северина. — Ради любви Омниссии, скорее!
Ослепительно-белое копье плазмы ворвалось в вагон, пройдя сквозь стекло и металл с легкостью лазерного резака. В одно мгновение тела десятка пассажиров оказались разрезанными пополам, и Далия всхлипнула, ощутив запах вскипевшей крови и обуглившейся плоти.
— Ложись! — крикнул Ро-Мю 31.
Он швырнул Далию и Какстона на пол, Северина поспешила последовать их примеру, а Зуше и так из-за давки уже упал на колени. Раскаленный луч метнулся по коридору, убивая всех на своем пути. Далия в немом ужасе смотрела, как на пол градом падают отрезанные руки, головы и куски тел.
Смертоносный луч прошел поверху, и рядом с Далией на пол упало несколько капель расплавленного металла. Она перекатилась на бок, но вдруг вскрикнула от боли, когда одна из капель задела ее руку, оставив ярко-красную полоску ожога.
— Святые отцы! — прошипел Зуше, падая ничком при очередном взрыве, тряхнувшем весь состав от начала до конца.
Под общий крик, скрежет разрываемого металла и треск искрящих проводов вагон подпрыгнул. Далия только успела приподняться на четвереньки, как вдруг вагон оторвался от рамы и мир вокруг нее внезапно перевернулся. Вагон рухнул на дно тоннеля, и от удара взорвались все оконные стекла. На людей обрушился град сверкающих осколков.
У Далии перехватило дыхание, и она ощутила, что на глаза стекает кровь. Она не могла пошевелиться, придавленная чем-то тяжелым, и только сморгнула кровавые слезы. Стрельба не стихала, и, хотя она не могла определить, насколько приблизилась машина, стробоскопические вспышки, казалось, мелькали прямо за их вагоном.
Далия попыталась освободиться от предмета, прижавшего ее… к потолку? Где теперь верх и где низ? И криков больше не слышно, неужели машина Каба убила всех?
Поперек ее туловища лежало тело мужчины или, по крайней мере, его половина. Далия невольно вскрикнула, изо всех сил оттолкнув его. Металл под ней — потолок, теперь она была совершенно в этом уверена — стал теплым и липким от крови, весь коридор был завален грудами человеческих останков, металлический запах крови бил в ноздри, и Далия не могла припомнить более отталкивающей вони.
От страха, от вида множества мертвых тел, от мысли, что их удивительное путешествие так быстро подошло к кровавому концу, ее стошнило. Несмотря на слабость и запах смерти, Далия решила разыскать в этом хаосе своих друзей.
Ро-Мю 31, с обломком искореженного металла в плече, лежал дальше по коридору. Его биометрические показатели неустойчиво мигали, но протектор был жив.
Зуше лежал в груде тел, его лицо сплошь покрывала пленка крови, но его собственной или чужой, Далия определить не смогла. Какстон оказался совсем рядом, его придавила сорвавшаяся металлическая дверь, глаза его были открыты, а с окровавленных губ срывался тихий жалобный стон.
Северину придавил сорвавшийся со стены автомат по выдаче пищи, и одна рука у нее вывернулась под неестественным углом. Она лежала с закрытыми глазами, но страдальческое выражение лица и частое неглубокое дыхание подсказали Далии, что подруга жива.
В вагоне повисла тишина, никто уже не толкался и не пытался выбраться, и единственным источником света оказались чудом уцелевшие светящиеся сферы, горевшие вполсилы.
После ужасной какофонии разрушения и смерти тишина не только не успокаивала Далию, а, наоборот, пугала.
Она стала пробираться к Ро-Мю 31, но протектор, заметив ее усилия, покачал головой и приложил палец к почерневшей ротовой щели своего шлема.
Сначала Далия ничего не поняла.
А потом она услышала.
На фоне треска и звона падавших осколков она ощутила передающуюся по полу вибрацию тяжелой машины, крушившей тела и обломки маглева своими гусеницами. Далия, потянувшись, выглянула через разбитое окно в хрупкую темноту тоннеля и едва удержалась от крика, увидев шарообразный силуэт разумной машины, приближающейся к тому месту, где лежал их вагон.
Она почувствовала холодящий кровь гнет ее мысли, отыскивающей среди обломков признаки жизни, и услышала стук автозагрузчика, пополнявшего заряды орудий.
С каждым ударом сердца она приближалась к их вагону, и через несколько мгновений ауспики засекут их присутствие.
И тогда машина убьет их.
Принцепс Кавалерио закончил обработку информации, поступающей в его резервуар со скоростью шесть тысяч пакетов данных в секунду. После нашествия скрапкода марсианские информационные сети постепенно возвращались к нормальному режиму работы; благодаря усилиям скрабберов и магосов-пробанди на всей Красной планете наконец-то наладилась связь и восстановились информационные потоки.
Свежие донесения, петиции и мольбы о помощи из ближайших и отдаленных кузниц поступали к Аскрийской горе по воксу, через ноосферу и по оптоволоконным линиям. Все это не сулило Механикум ничего хорошего.
Кавалерио позволил своим мыслям свободно плавать в царстве жидкой информации, текущей вокруг него и через него. Увидев над собой лицо Агаты, он из режима обзора переключился на реальность. Его ассистентка прочла биометрические данные на информационном планшете, прикрепленном сбоку к стенке резервуара, удовлетворенно кивнула и незаметно удалилась.
Кавалерио огляделся, оценивая окружающую обстановку через мультисвязь. Его резервуар был водружен на почетное место в Палате Первых — на постаменте перед величественной фигурой «Деус Темпестус», первой божественной машины Легио.
Рядом с ним, ожидая приказа приступать к военным действиям, стоял принцепс Шарак. Хотя Шарак, согласно правилам, стал исполняющим обязанности старшего принцепса, он понимал, что приказ о выступлении должен исходить от Повелителя Бурь, и не возражал против этого. Позади Шарака собрались его братья по легиону, и каждый с нетерпением ожидал решения Кавалерио.
Принцепс Сузак, хмурый охотник, командующий «Владыкой войны» по имени «Фарсида Гастатус», бесстрастно смотрел прямо перед собой, тогда как принцепс Мордант с «Разбойника» «Аркадия Фортис» напряженно замер, словно сделавший стойку боевой пес.
Командиры «Гончих» — Базек с «Вульпус Рекс», Касим с «Раптории» и Ламн с «Аструс Люкс» — ходили взад и вперед, как волки в клетке, и их устрашающая мощь порадовала Кавалерио.
— Повелитель Бурь, — обратился к нему Шарак, — принцепсы собрались согласно твоему приказанию.
— Спасибо, Кел, — сказал Кавалерио, а затем включил усиление аугмиттеров, чтобы обратиться ко всем принцепсам Легио Темпестус. — Я понимаю, что все вы ждете от меня приказа приступить к военным действиям, но, прежде чем я озвучу свое решение, мы должны понять, какими будут последствия. Я много размышлял над этим, поскольку один неверный шаг может привести к непредсказуемым бедствиям.
— В кузницах Марса разгораются пожары раскола, и междоусобная жестокость захлестнула наш домашний мир с яростью эпидемии. До сих пор проявление жестокости наблюдалось только в среде механикумов. Ни один из Легио Титаникус еще не предпринимал враждебных действий, но все мы понимаем, что это лишь вопрос времени.
Он видел в их взглядах нетерпеливое желание вступить в бой и, гордясь их отвагой, был опечален готовностью принцепсов сражаться против своих собратьев.
— Прежде чем вы кинетесь к своим машинам, джентльмены, позвольте прояснить один момент. Если начнется война внутри Легио Титаникус, пути назад уже не будет. Пламя гражданской войны угаснет только после полного уничтожения одной из сторон. Я всегда старался удерживать Легио в стороне от вероломных хитростей политиканства. Я уверен, что Легио Титаникус должен придерживаться истинных воинских идеалов, оставаясь верным одному лишь Империуму, а не служить инструментом воли политиков. Но сегодня Марс переживает самый мрачный кризис в своей долгой и славной истории, и настоящие воины не могут оставаться в стороне — они должны действовать. Они должны решительно встать на пути агрессии и защитить своих союзников.
Кавалерио помолчал, давая возможность братьям по оружию осознать услышанное.
— Мысль о том, что Легио будут сражаться друг против друга, вызывает во мне сильнейшее негодование, но я был бы глупцом, если бы верил, что такой момент не настанет.
— Он уже настал, — вставил принцепс Мордант. — Мортис рвется в бой.
— Верно, — согласился Кавалерио. — Откровенно провокационное нарушение границ Аскрийской горы было не чем иным, как попыткой развязать сражение, которое нам не выиграть.
Возмущенный хор возражений он успокоил резкой тирадой бинарного кода:
— <Ваша смелость и вера друг в друга меня восхищает, но в том бою мы бы все погибли>.
— Что же ты предлагаешь, Повелитель Бурь?! — воскликнул принцепс Сузак. — Неужели мы наступим на горло собственной гордости и будем наблюдать, как Марс разрывается на части? Мы же гаранты стабильности, так используй нашу силу!
— Нет, Влад, мы не наступим на горло своей гордости, — ответил Кавалерио. — Легио Темпестус примет в бой ради защиты идеалов, на которых стоит наш мир. Наша ярость падет на врагов Марса, и мы все вместе огнем и кровью очистим от них Красную планету.
— Ты собираешься идти с нами? — удивился принцепс Касим. — Но как? Техножрецы сказали, что не в состоянии восстановить «Викторикс Магна».
— Это мне известно, Зафир, и все же я пойду с вами, — заявил Кавалерио. — Я буду сражаться с вами плечом к плечу и пойду в свой последний бой так, как давно мечтал — с первой божественной машиной нашего Легио. Я стану единым целым с «Деус Темпестус»!
Принцепс Шарак выступил вперед:
— Итак, слово сказано?
— Слово сказано, — подтвердил Кавалерио. — Темпестус вступает в войну.
Страшная машина замедлила ход. Далия слышала гортанное ворчание ее силовых узлов и шипение гидравлики, чувствовала шипящий жар ее электрического поля. До нее доносился запах дыма, висящий в воздухе после стрельбы, а во рту остался привкус озона от плазменных разрядов.
Все ее чувства невероятно обострились, и она с трудом сдерживала крик при виде размолотых человеческих останков, прилипших к массивным гусеницам. Ро-Мю 31 потянулся за своим посохом, но Далия понимала, что это оружие не сможет защитить их от грозной машины.
Какстон, Северина и Зуше дрожали от страха. Они слишком сильно пострадали, чтобы двигаться, и были так напуганы, что едва осмеливались дышать.
Кровь из рассеченной брови капала ей на руку, и Далия моргнула, чтобы стряхнуть еще одну каплю, образовавшуюся на веке. Прямо перед ее носом срывались осколки оконного стекла и тихонько звенели, ударяясь о землю.
Страх сковал ее тело и не давал дышать. Руки и ноги окоченели, она не могла сосредоточиться, и мысль о том, что она сейчас погибнет, казалась не только ужасной, но и до смешного невероятной. Она не хотела умирать.
Великий Трон, она не хочет умирать!
Оглянувшись на Какстона и остальных, Далия почувствовала себя виноватой в том, что притащила их сюда. И ради чего? Ради какой-то неподтвержденной теории о древнем существе, погребенном в недрах Марса? Далия едва не рассмеялась над собственной глупостью. Она вспомнила произведения, которые прочла и переписала, — теперь у нее не будет шансов увидеть эти чудеса: океаны Лаэрана, величественные скалы Чаро, планету-крепость Аэ.
Она не увидит миллионы удивительных вещей, которые ежедневно встречают экспедиционные флотилии.
Она ничего не узнает о Карнавале Света на Сароше, не услышит рассказов очевидцев о победе на планете Убийца или о разгроме Гильдии Ведьмаков. А еще сочинений Джекона Поля. Она не увидит будущих картин Лиланда Роже, и скульптур Остина Делафура, и не прочтет новых поэм Игнация Каркази, которые, несмотря на некоторую помпезность, ей очень нравились.
Нет, так умирать нельзя, и все ее существо восстало против несправедливой судьбы, приведшей их к этому моменту.
Она закрыла глаза; перед лицом новой угрозы страх темноты полностью рассеялся, а страстное желание жить заглушило возражения разума и открыло путь к эфиру. Далия почувствовала, как ее мысль вырвалась за пределы тела, как и в том случае, когда она поняла устройство трона Чтеца Акаши, но на этот раз она видела дальше и отчетливее, чем раньше.
В этот раз она увидела сердце машины Каба.
Контакт продлился меньше мгновения, но и за этот миг Далия познала сущность ее бытия.
Перед ней снова возникли золотые линии, сплетенные в мерцающую паутину, и каждая нить была ответом на вопрос, который она еще не успела задать. В этом царстве чувств она увидела свет разума машины Каба, грязный тусклый свет искусственно созданных синапсов и нейронов.
Ауспик машины скользил по руинам, словно стая голодных пауков, и, когда она ощутила на своей коже миллионы невидимых лапок, все тело мгновенно покрылось гусиной кожей. Машина принюхивалась, как падальщик, обнаруживший лакомый кусочек.
Мысленный взор Далии проник в пылающий центр машинного сознания, и она поразилась хитроумным схемам и грандиозному масштабу работы, а еще бесконечному терпению, которое потребовалось от творцов удивительного устройства. Для создания машины Каба был применен безукоризненный сплав органических и искусственных компонентов, а еще гений Луки Хрома, адепта, имя которого она могла прочесть в каждой грани великолепного плана.
Она удивлялась чуду, созданному Хромом, и ужасалась предназначенной ему цели. Создатели машины заставили ее убить человека, которого Каба считал своим другом, а потом подвергли воздействию таких мрачных и ужасных сил, что сознание Далии содрогнулось от их извращенного зла.
Память машины содержала чувства и эмоции недавно созданного существа, слишком неопытного, чтобы знать, как недобросовестные умы могут ими манипулировать. В центре его сознания огромным пауком угнездилась извращенная жестокость, распространявшаяся раковой опухолью на все, до чего могла дотянуться.
Создание искусственного разума было запрещено еще в давно забытые времена, и нарушение запрета только ради убийства показалось Далии типичным для испорченного человеческого разума.
Эта машина могла думать, и первым ее самостоятельным поступком стало убийство.
Что же тогда говорить о ее создателях?
Но при всей своей разумности это была всего лишь машина, и ее поведение ограничивалось основными принципами машин. Она собирала информацию теми же способами, что и любое другое разумное существо, а потому ее можно было обмануть.
В запутанных и тусклых нитях ее сознания было нелегко разобраться, но Далии удалось определить нейронные пути и области машинного мозга, которые отвечали за восприятие окружающего мира. Внутреннее понимание Далии помогло ей блокировать способность машины правильно воспринимать сигналы ауспика, и, хотя прибор явно обнаружил ее и ее друзей, этот сигнал не поступил в центр активной деятельности.
Машина, словно почуяв неладное, снова запустила луч сканера в разгромленный коридор вагона. Далия ощутила ее замешательство.
«Машина знает, что мы здесь, — подумала она. — И будет продолжать поиски, пока не обнаружит цель».
Еще одним усилием мысли Далия создала источник сигнала в другом конце маглева и сразу ощутила жестокое ликование прицельной системы, обнаружившей ложную мишень.
Снова раздался оглушительный грохот стрельбы, и разбитый маглев вздрогнул от ударов и взрывов. Лазерные лучи и тяжелые снаряды поразили дальний вагон и уничтожили уже мертвые тела.
Как только грохот взрывов затих, Далия позволила искусственно созданным источникам мигнуть и пропасть окончательно. Ответной реакцией машины стала злобная радость, в ее разуме возникло видение окровавленного бронзового трона, стоявшего на груде черепов.
Вскоре ауспик снова начал обшаривать обломки маглева, и Далия, вторично перекрыв каналы восприятия, почувствовала разочарование машины, которая пришла к заключению, что в тоннеле уничтожено все живое.
Машина сочла свое задание выполненным и, плавно развернувшись на месте, стала удаляться к противоположному концу тоннеля. Далия успела еще отследить зашифрованное сообщение о совершенных убийствах, отправленное машиной ее хозяевам в Мондус Гамма и на гору Олимп.
Она продолжала подавлять восприятие машины, пока маглев не остался вне зоны действия ауспика, и только тогда перевела дыхание и открыла глаза.
Перед ее взором снова начал проявляться разгромленный вагон, и, пока мозг приспосабливался к резкому переходу из царства мысли в мир реальности, у Далии внутри все переворачивалось. Но она не смогла вынести картины последствий нападения машины: кругом виднелись кровь, обгоревший пластик, сожженная плоть и множество трупов. Далию затошнило. Она задыхалась, кашляла и плевалась, пока ее разум окончательно не смирился с реальностью.
Тогда послышались приглушенные и удивленные голоса друзей, и Далия улыбнулась, несмотря на резкую, пульсирующую головную боль.
— Она ушла, — раздался голос Зуше.
— Я не могу в это поверить, — сказал Какстон, не в силах скрыть истерические нотки в голосе.
— Спасибо Аресу! — жалобно всхлипнула Северина. — Помогите мне, пожалуйста, выбраться. У меня сломана рука.
— Далия! — окликнул Ро-Мю 31. — Ты в порядке?
— Не совсем, — через силу усмехнулась она. — Но я жива, хотя и не рассчитывала на это еще несколько минут назад.
— Ты можешь двигаться?
— Да, только дайте мне несколько минут.
— У нас нет ни минуты, — сказал Ро-Мю 31. — Надо выбираться отсюда, а то она может вернуться.
— Она не вернется, — заверила его Далия. — Она думает, что мы мертвы, и будет в этом уверена еще некоторое время.
— Все равно надо уходить, пока она не заметила свою ошибку, — настаивал Ро-Мю 31.
Зашифрованное послание машины Каба застигло Кельбор-Хала в верхнем ярусе горы Олимп. Он выглянул наружу и, зная, что скоро ландшафт Марса сменится новой удивительной картиной, решил воспользоваться возможностью, чтобы запечатлеть в памяти открывающийся из башни пейзаж.
Бурлящая в Хранилище Моравеца мощь действовала опьяняюще, и каждый день приносил новые чудеса, а он и его друзья, Темные Механикум — этот термин придумал Мельгатор, — находили все новые и новые способы воплотить их в металле и плоти новых созданий.
Оружие, сервиторы, преторианцы, транспортные средства — все насыщалось новой силой, и она придавала им новые устрашающие формы, первобытно прекрасные в своей божественной и жестокой красоте. Чудовищные разрушительные машины, которым предстояло стать провозвестниками новой власти в Галактике, уже создавались на горе Олимп и в кузницах тех адептов и магосов, которые присягнули на верность делу Хоруса Луперкаля.
Ради осуществления грандиозных замыслов и возрождения Марса на фабриках и заводах трудились миллиарды рабочих, и изменения происходили в каждом, кто хоть мельком прикасался к выпущенным на свободу силам.
На сумрачных магистралях горы Олимп раздавались бесконечные восхваления, и толпы фанатиков выискивали и хватали тех, кто не приветствовал приход новой эры, а их кровь питала новые машины. Медные колокола звонили без устали, и даже в завывании сирен слышалась божественная мощь скрапкода.
В его кузнице уже произошли колоссальные изменения, и Кельбор-Хал знал, что их деяния войдут в историю Механикум как начало возрождения.
Он отвернулся от бронированного стекла обзорной башни и окинул взглядом своих последователей.
Перед ним в почтительном молчании стояли Регул, Мельгатор, Урци Злобный, а также мерцали голографические образы Луки Хрома и принцепса Камула. В их аугметике он ясно различал вибрирующие цепочки скрапкода.
Кельбор-Хал кивнул Луке Хрому:
— Далия Кифера мертва. Твоя думающая машина, как и техножрица-ассасин, снова показала себя с наилучшей стороны.
Хром коротким наклоном головы поблагодарил за комплимент.
— Значит, время пришло? — спросил принцепс Камул. — Моим машинам не терпится уничтожить Магмагород.
Похожий на медведя старший принцепс Легио Мортис был одет в черные как сажа доспехи, и в его электрическом поле Кельбор-Хал заметил волны усиленной варпом агрессии.
— Да, — сказал он. — Время пришло. Пошли известие об этом командирам дружественных легионов, Камул. Пусть выводят свои машины и крушат наших врагов.
— Все будет сделано, — заверил его Камул.
Кельбор-Хал обратился к своим собратьям — темным механикумам.
— Это великий день, мои верные помощники, запомните его навсегда, — сказал генерал-фабрикатор. — В этот день Марс, а вместе с ним и все миры-кузницы, сбросят ярмо тирании Императора. Выводите свои армии, и пусть пески нашей планеты покраснеют от крови!
