1.07
Работа над Чтецом Акаши шла полным ходом, а каждый работал сутки напролет, чтобы выполнить свою часть задания в соответствии с высокими требованиями адепта Зеты. Далия вносила изменения в схему тета-усилителя, и каждое усовершенствование позволяло улучшить конечный результат.
Далия имела весьма смутное представление о том, насколько уникально ее изобретение, и не знала, что работает на переднем рубеже научного прогресса, считая, что всего лишь применяет знания, полученные в процессе чтения, и те, которые… просто были у нее в голове.
До встречи с Кориэлью Зетой она не понимала, как могла узнать о тех или иных вещах, но после рассказа адепта об эфире и о своей врожденной способности соприкасаться с ним она испытывала глубочайшее волнение при каждом новом видении.
Каждую ночь, лежа на кровати в крохотной комнатушке, она задавала себе вопрос: почему такая способность дана только ей одной? Адепт Зета говорила, что это последствия устойчивой мутации познавательного процесса, результат эволюционного развития, который начался тысячелетия назад.
Но ответы казались слишком гладкими и быстрыми, чтобы содержать истину, и у Далии сложилось впечатление, что правительница Магмагорода не так хорошо понимает суть ее дара — если это действительно дар, — как ей представляется.
Однако, несмотря на достигнутые успехи, Далия стремилась развивать свои способности и каждую ночь изучала техническую литературу, которой ее снабжала адепт Зета. Она читала тексты по гидромеханике, физике частиц, техническому проектированию, биотехнологии, физике варпа и множеству других дисциплин и частенько обнаруживала — и заполняла — существующие пробелы там, где научные исследования отсутствовали или не были доведены до логического завершения.
Ни в одном из текстов она не встретила ни единого упоминания о Боге Машин, ни молитв с обращениями к машинным духам. После нескольких лет, проведенных под неусыпным надзором магоса Лудда, это вопиющее упущение вызывало у Далии крайнее изумление.
В Либрариуме Технологика у магоса Лудда имелись молитвы на все случаи технических работ — от замены сгоревшего конденсатора до пробуждения логических машин перед началом рабочего дня.
Далия, не обнаружив в текстах ничего подобного, как-то спросила об этом у адепта Зеты, когда они обсуждали дальнейшие усовершенствования Чтеца Акаши.
— Бог Машин… — Зета кивнула. — Я ожидала, что ты рано или поздно обратишь на это внимание.
— О… Я не должна была спрашивать? — встревожилась Далия.
— Нет, все в порядке, — сказала Зета. — Хорошо, что ты это сделала, потому что это один из главных факторов в моей работе.
Далия вглядывалась в маску Зеты и жалела, что не может видеть лица своей госпожи, поскольку по ее тону было трудно угадать настроение. Не знала она и степени аугметированности ее тела, поскольку броня закрывала его целиком, а жесты и поза, как правило, были очень сдержанными.
— А вы верите в Бога Машин? — осмелилась спросить Далия, ощущая себя после этих слов чуть ли не маленькой девочкой. — То есть если вы не против такого вопроса.
Зета выпрямилась во весь рост и взяла со стола небольшую деталь. Далия заметила, что это был обычный выключатель.
— Тебе известно, что это такое?
— Конечно. Это выключатель.
— Опиши мне его, — приказала Зета.
Далия взглянула на нее, подумав, что это шутка, но по манере адепта держаться сразу поняла, что Зета говорит совершенно серьезно.
— Это обычный выключатель, — сказала Далия. — Два металлических контакта, соприкасаясь друг с другом, образуют цепь, а разъединяясь, разрывают ее. В устройстве имеется подвижная деталь, позволяющая оператору управлять контактами, эта часть называется пускателем, и в данном случае ее роль выполняет тумблер.
— Тебе известно, как работает устройство?
— Когда контакты соединяются и не остается пустого пространства, между ними протекает ток. При разъединении воздух прерывает процесс, и течение тока прекращается.
— Все верно. Это обычный выключатель, работа которого основана на простейших принципах прикладной физики.
Далия кивнула, и Зета, все еще держа перед собой деталь, продолжила:
— Это самый простой продукт технологии, какой только можно себе представить, и все же глупые догматики, проповедующие миф о Боге Машин, хотят заставить нас поверить, что и в нем содержится частица божественной механики. Они утверждают, что заставить его работать можно, только ублажая некое невидимое создание, существование которого невозможно доказать, но надо принимать на веру.
— Но Император… разве это не Бог Машин? Не Омниссия?
Зета рассмеялась:
— Ах, Далия, ты попала в самую точку. Эти дебаты раздирают Марс уже на протяжении двух столетий.
Далия почувствовала, что краснеет, словно сказала какую-то глупость, но адепт Зета этого как будто не заметила.
— У верований Механикум столько же различных граней, сколько звезд на небе, — сказала Зета. — Кто-то убежден, что Император есть физическое воплощение Бога Машин, Омниссии, тогда как их противники утверждают, что Император явился в облике бога лишь с целью заручиться их поддержкой. Они считают, что Бог Машин погребен где-то под толщей песков Марса. А кое-кто даже верит в возможность единения с Омниссией путем избавления от плоти и заменой ее бионическими и механическими устройствами.
Далия не сразу решилась задать следующий вопрос, хотя с точки зрения логики он был вполне уместен.
— А во что верите вы?
Зета окинула ее взглядом блестящих линз, словно решая, стоит ли отвечать, а Далия попыталась угадать, не был ли этот вопрос ужасной ошибкой с ее стороны.
— Я верю, что Император — великий человек. Человек колоссального предвидения, науки и логики, обладающий знаниями, превосходящими суммарные знания всех адептов Марса, — сказала Зета. — Но еще я верю, что при всем этом он просто человек. Его владение технологиями, его отказ от суеверий и религии должны стать сияющим маяком, ведущим Империум и Механикум к будущему, но кое-кто на Марсе намеренно остается слепцом, предпочитая игнорировать очевидные факты. Вместо этого они сильнее, чем прежде, цепляются за слепую веру в древнего несуществующего бога.
Зета продолжала говорить, и Далия заметила, что она становится все более и более оживленной и нейтрально-сдержанная манера держаться сменяется энергичными жестами. Миниатюрные сервочерепа, установленные на ее наплечниках, приподнялись, а датчики биометрических показателей на руках-манипуляторах настойчиво замигали.
— То, о чем раньше только мечтали, стало реальностью, но лишь глупцы приписывают эти чудеса вере, — продолжала Зета. — Доверяй только фактам и эмпирическим данным. Не дай сбить себя с толку страстной риторикой, в которой нет ни сути, ни доказательств. До тех пор пока мы вольны задаваться вопросами, говорить, о чем думаем, и думать, о чем хотим, наука не повернет назад. Больше всего я сожалею о том, что мы живем в такое время, когда думающие машины вызывают восхищение, а думающие люди — подозрения. Доверься своим знаниям и доказательствам. Ты меня поняла?
— Думаю, да, — сказала Далия. — Это как в эксперименте… Все, чему нет доказательств, остается только теорией, и, пока она не проверена, она бесполезна.
— Точно, Далия, — похвалила ее явно довольная Зета. — А теперь хватит теологических дебатов, надо заканчивать работу.
Прототип усилителя доставили из мастерской вниз, в личную кузницу адепта Зеты, где было проведено самое подробное тестирование. В результате интуитивного понимания машин Далии и веками накапливаемых знаний Зеты устройство стало более сложным, а в процессе усовершенствования возникали новые проблемы.
Северина целые дни проводила за графическим терминалом, придавая новым идеям Далии и Зеты рабочие очертания, затем Зуше воплощал их в жизнь, а Какстон монтировал новые детали. Меллицина, с присущей ей старательностью, организовывала их труд, и даже ее обычно суровые черты лица сияли радостью творчества.
Далия никогда не рассматривала процесс творчества с биологической точки зрения, пока в один из дней не оказалась на помосте вместе с Севериной и Зуше, чтобы сделать замеры некоторых деталей, изготовленных на заводах Зеты.
— Разъемы для дозаторов допамина не подходят, — сказала Далия, наклонившись над агрегатом черепа.
— Проклятие, я так и знал! — воскликнул Зуше, присев, чтобы лучше рассмотреть разъемы. — «Никогда не доверяй заводским сервиторам» — вот мой девиз.
— А мне казалось, что ты говорил, будто твой девиз — «Использовать для лазерного резака только углекислый газ», — заметила Северина, подмигнув Далии.
— У меня несколько девизов. Может человек иметь несколько девизов или нет?
— Может, — согласилась Далия. — Если это ветрогон.
— Ветрогон?! — возмутился Зуше. — Да более постоянного человека вам не найти.
— А как насчет Меллицины? — спросила Далия.
— Она не в счет, — ответил Зуше.
— А он красив, — сказала Северина. — Вы не находите?
Далия и Зуше недоуменно переглянулись.
— Кто? — удивленно спросила Далия.
Северина кивнула в сторону привязанного к трону эмпата:
— Он. Не правда ли, он хорош? Интересно, как его зовут?
— Это же псайкер, у него не может быть имени, — сказал Зуше, брезгливо скривив губы.
Далия обогнула спинку кресла-усилителя и окинула взглядом эмпата, пребывавшего в бессознательном состоянии. С тех пор как она увидела его впервые, эмпат ни разу не пошевелился, и она стала воспринимать его как часть машины.
— Я никогда об этом не задумывалась, — заметила она, огорчившись, что так равнодушно отнеслась к живому существу. — Полагаю, его можно назвать привлекательным.
Северина улыбнулась:
— Нет, я знаю, что твои мысли заняты только одним человеком, верно?
— О чем это ты? — спросила Далия, в то время как ее взгляд невольно скользнул к одному из металлических верстаков, где Какстон переделывал антенну генератора.
— Ха! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! — торжествующе воскликнула Северина.
— Нет, не знаю, — возразила Далия, не сумев скрыть улыбку.
— Ты ему тоже нравишься. Я видела, как вы держались за руки по пути сюда.
— Я боюсь высоты, — сказала Далия, — и Какстон только…
— Только? — подтолкнула ее Северина, когда Далия замолчала, не закончив фразу.
— Точно, ты ему нравишься, — вмешался Зуше. — Ты довольно привлекательна, и, хотя в этом я не эксперт, парень тоже неплох, только ему не мешало бы немного набрать вес. У вас будут симпатичные детишки, возможно тоже умненькие. Да, вам надо пожениться… Что такое?
Далия и Северина посмотрели на возмущенную физиономию Зуше, и обе засмеялись.
— Не валяй дурака, Зуше. Неужели у вас в Индонезийском блоке так принято ухаживать за девушками? — спросила Северина.
Зуше горделиво расправил плечи:
— У членов клана на моем атолле нет времени для ухаживаний.
— А как же вы выбираете жен?! — воскликнула Северина.
— Или мужей? — добавила Далия.
— Выбираем? — фыркнул Зуше. — Мы не выбираем. Я родом с острова Нусакамбанган, где детям сразу после рождения составляют генетическую карту. А когда они подрастают, им подбирают партнера с соответствующими генами, чтобы получить потомство, полезное для клана.
Далии не понравился такой сугубо практический подход, но она постаралась этого не показывать.
— А как же насчет взаимной симпатии? Любви?
— А что в этом такого? Неужели чувства важнее, чем выживание рода? Мне кажется, что это не так.
— Но разве у тебя на родине люди не влюбляются?
— Иногда это случается, — признал Зуше, и Далия заметила тень каких-то эмоций, мелькнувших на его обычно бесстрастном лице.
— Ага, — сказала Северина. — А если человек полюбит того, кто не предназначен ему в пару?
— Тогда у них родятся неполноценные дети, — резко ответил Зуше. — И их накажут. Сурово накажут. Ладно, хватит вопросов. У нас еще полно работы, не так ли?
Далия вздрогнула, услышав в голосе Зуше отголоски пылкой страсти. Она перевела взгляд на Северину, но та просто пожала плечами и вернулась к созерцанию спящего эмпата.
— Нет, он определенно красив, — пробормотала Северина.
Последний вариант усилителя наконец обрел свои окончательные очертания; все найденные ошибки были исправлены, а идеи Далии и Зеты воплощены. Под умелым руководством Меллицины рабочий образец был собран на два дня раньше намеченного срока, и золотой трон на помосте заменили новой моделью.
Каждый узел машины подвергся строжайшей диагностике, но не было ни молитв, ни заклинаний, ни освященных масел. Все части устройства на испытаниях показали себя прекрасно, как и надеялись их авторы, а в некоторых случаях превзошли самые смелые ожидания.
Через два дня после того, как Какстон установил последнюю плату, адепт Зета объявила о готовности к полному тестированию и приказала вывести эмпата из наркотического сна.
Низкий монотонный гул, наполнивший зал, оповестил о том, что питаемые теплом магмы генераторы значительно увеличили поток энергии для Чтеца Акаши. В воздухе запахло электричеством и смазкой, а с излучателей, расположенных между нишами, где содержались псайкеры, стали срываться серебристые искры.
Два мускулистых сервитора бережно приподняли спящего эмпата с золотого трона и перенесли на мягкое сиденье только что установленного усилителя тета-волн. Адепт Зета, наклонившись над эмпатом, начала подключать его к новому устройству, ловко манипулируя тонкими и проворными пальцами, а Далия и Меллицина с интересом наблюдали за ее действиями. Над головой адепта появились едва видимые проблески света ноосферической связи, и Далия невольно задумалась, что это за информация и откуда она поступает в мозг Зеты.
Но вскоре ее внимание опять вернулось к эмпату — его веки дрогнули, сознание стало возвращаться в мозг, освобожденный от действия успокаивающих препаратов. За то время, пока они работали над новым устройством, он здорово потерял в весе и теперь почти не отличался от заключенных в стенных нишах псайкеров.
Непрерывная работа позволила на время забыть о том, что это живые человеческие существа, да еще наделенные опасными способностями по сравнению с обычными смертными. Только перед самым началом финального испытания Далия вдруг ощутила сострадание к молчаливому окружению.
— Это испытание может им повредить? — спросила она, показывая рукой на тысячи мужчин и женщин в нишах.
— Я полагаю, тестирование может оказаться для них изматывающим, — ответила Зета, не поднимая головы. — Кто-то может не выдержать.
Ее равнодушный тон неприятно поразил Далию, и внутри сжался комок гнева. Крепко сжав губы, она всмотрелась в безмятежное лицо эмпата.
— А что будет с ним? — спросила она. — Он тоже должен умереть, чтобы эта машина работала?
Зета приостановила работу и подняла голову, но выражение ее скрытого маской лица определить было невозможно.
— Голосовой анализатор дает мне понять, что ты озабочена состоянием этого отдельного существа. Это так?
— Да, — ответила Далия. — Мне бы не хотелось, чтобы люди страдали из-за нашей работы.
— Вот как? Мне кажется, думать о подобных вещах немного поздновато, — заметила Зета.
— Я знаю. Жаль, что я не подумала об этом раньше.
— В таком случае вопрос закрыт, — отрезала Зета.
— Но этот эксперимент убьет его или нет?
— Нет, если твое изобретение будет работать так, как я надеюсь, — сказала Зета. — Тета-волновой усилитель будет увеличивать способность эмпата к усвоению информации быстрее, чем ее поток будет нарастать.
Зета жестом показала на множество вокс-приемников и записывающих устройств, установленных на возвышении.
— По моему замыслу эмпат будет простым проводником информации из эфира к этим записывающим устройствам.
— Хорошо, — кивнула Далия. — Я бы не хотела, чтобы он пострадал.
— И я тоже, — подхватила Меллицина, проявляя обычно несвойственную ей эмоциональность.
— Ваше сочувствие похвально, но неуместно, — заявила Зета. В ее ноосфере возник целый вихрь световых бликов. — А теперь заканчивайте процесс его пробуждения. Адепт Максимал уже прибыл, чтобы наблюдать за экспериментом и засвидетельствовать его результаты.
Зета выпрямилась и спустилась с помоста на пол, оставив Далию и Меллицину в обществе эмпата.
— Ну, ты слышала, что она сказала, — кивнула вслед адепту Меллицина. — Давай-ка заканчивать работу.
— Тебя все это совсем не беспокоит? — спросила Далия. — Тебе все равно, что он может пострадать?
— Конечно не все равно, но какое это имеет значение? Как она сказала, уже поздно что-то менять. В конце концов, это ты изобрела машину.
— Я знаю, но, пока мы не закончили, все это оставалось теорией, а не… реальностью.
— Могу тебя заверить, что это очень даже реально, Далия, — сказала Меллицина. — Мы создали это устройство, и мы не можем игнорировать потенциальную опасность, которую оно представляет для этих несчастных. И не только для них.
— А для кого еще оно может быть опасным? — удивилась Далия.
Меллицина снисходительно улыбнулась, и живая половина ее лица смягчилась, чего Далия никогда прежде не замечала.
— Ах, Далия, ты, конечно, очень умна в некоторых вопросах, но в остальном совершенно не разбираешься. Подумай о том, что мы сможем извлечь из Чтеца Акаши. Получив доступ к тайнам эфира, мы сможем поднять Человечество на новый уровень понимания Вселенной.
— А разве это плохо?
— Нет, конечно, но могу поручиться, что большая часть информации, полученной Зетой через это устройство, послужит для создания очередного, невероятно мощного оружия.
Далии вдруг стало так холодно, словно температура в зале понизилась до точки замерзания воды.
— Я вижу, ты начинаешь понимать, — продолжала Меллицина. — Все энтузиасты науки должны прежде всего обращать внимание на вопросы этики. Мы стараемся ради получения знаний, но нельзя забывать о том, как они будут использованы в реальном мире.
— Но…
— Никаких «но», Далия, — прервала ее Меллицина. — Нравится тебе или нет, но адепт Зета проведет это испытание. А нам лишь остается постараться, чтобы эмпат вышел из него живым и здоровым. Согласна?
— Согласна, — кивнула Далия, увеличивая поступление стимуляторов в мозг эмпата. — Но обещай, что мы будем пользоваться Чтецом Акаши только на благо Империума.
— Я не могу дать тебе такого обещания, — сказала Меллицина. — И никто не даст, но я верю, что когда-нибудь мы сумеем создать машину или силу такой разрушительной способности, что даже Человечество — раса, которая однажды уже чуть не уничтожила сама себя, — ужаснется и откажется от войн навсегда. Я надеюсь, что наша воля способна контролировать то, что создает наш разум.
— И я надеюсь, что ты права, — сказала Далия.
— Я… уже… умер? — простонал эмпат.
Обе женщины испуганно вздрогнули, их руки взлетели к губам и груди, а эмпат открыл глаза и посмотрел на связывающие его крепления.
Меллицина первой справилась со своими эмоциями и склонилась над эмпатом:
— Нет, ты не умер, ты просто вышел из состояния нейростазиса, вызванного препаратами. Сейчас стимуляторы смывают последствия применения пентобарбитала, и скоро деятельность мозга полностью восстановится.
Далия бросила в сторону Меллицины сердитый взгляд и тоже наклонилась к эмпату:
— Она хотела сказать, что все в порядке. Ты спал, но сейчас просыпаешься. Ты знаешь, где ты находишься?
Мужчина поморщился от яркого света кузницы, и Далия отметила, что его зрачки еще сильно расширены. Она подняла руку, чтобы заслонить его глаза, и эмпат благодарно улыбнулся.
— Извини, свет здесь немного яркий, — сказала она.
— Да, яркий, — согласился мужчина. Пелена в его взгляде уже рассеялась, и он посмотрел по сторонам. — Это ведь Чтец Акаши, верно?
— Да. Знаешь, для чего он предназначен?
— Знаю, — кивнул он, как только Меллицина ослабила крепления, удерживающие его голову. — Адепт Зета все мне объяснила, когда выбрала меня проводником.
— Меня зовут Далия, а тебя?
— Иона. Иона Мил. — Он улыбнулся, и Далия поняла, что Северина была права. Он действительно красив. — Я бы пожал тебе руку, но…
Далия усмехнулась. Шутка была вымученной, но она оценила усилия, хотя и поразилась, что Иона пытается ее подбодрить, будучи привязанным к устройству, которое еще не до конца испытано.
— Мы собираемся начать? — спросил Иона. — Я полагаю, что все готово, раз меня разбудили.
— Да, адепт Зета собирается провести первое испытание нового устройства, — сказала Меллицина, застегивая последнее крепление.
— Отлично, — сказал Иона, и его голос, к удивлению Далии, прозвучал почти радостно.
— А ты не боишься? — спросила она, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Меллицины.
— Нет. А должен?
— Нет, конечно нет, — поспешно заверила его Далия. — По крайней мере, я в этом уверена. Мы всесторонне протестировали машину, и, согласно результатам, она должна работать отлично.
— А ты тоже в этом участвовала? — спросил Иона.
— Ну да. Я помогала проектировать трон, на котором ты сидишь.
— Тогда я спокоен, — сказал он.
— Почему?
— Потому что я ощущаю твою заботу обо мне и сочувствие. Я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но, уверен, ты сделала все, что могла, чтобы эта машина была безопасной.
— Как ты об этом узнал?
— Он же эмпат, Далия, — вмешалась Меллицина. — Они все такие.
— Ах да, конечно, — смущенно пробормотала Далия.
— На самом деле я с нетерпением этого жду, — признался Иона. — Употребить свой дар на благо Империума! Для человека с подобным талантом что может быть лучше, чем служба Императору? Скоро я все узнаю и стану частью того, что поможет Человечеству обрести свою судьбу. Я понимаю, это звучит немного напыщенно, но ведь все мы стремимся к этому, правда?
Далия улыбнулась. Она была несказанно рада, что перед ними не бессловесная жертва грандиозных замыслов адепта Зеты.
— Да, Иона, — сказала она. — Мы все стремимся именно к этому.
— Всем машинам равняться на «Викторикс Магна», — приказал принцепс Индий Кавалерио, кивнув в сторону своего штурмана. — Придерживайся курса, Лак.
— Да, мой принцепс, — откликнулся Лак и опытной рукой направил божественную машину через предательские ущелья, окружавшие сильно изрезанную местность на северной границе патеры Улисса.
— И увеличь частоту обзора ауспика, Пал, здесь слабая почва.
— Да, мой принцепс, — последовал ответ из прозрачного наблюдательного пункта над рубкой «Владыки войны».
Кавалерио отметил раздражение в голосе впередсмотрящего. Он понял, что проявляет излишнюю осторожность, напоминая членам экипажа об их прямых обязанностях.
«Викторикс Магна» был старой машиной, за свою долгую жизнь, полную жестоких сражений, тысячи раз залатанной, отремонтированной и переоборудованной. Ее отважное и гордое сердце состарилось, и Кавалерио не раз задавал себе вопрос, сколько еще маршей им суждено провести вместе.
По правде говоря, «Викторикс Магна» следовало оставаться на страже мастерских, но после нападения на реактор Максимала Легио Темпестус не мог оставить без внимания остальные реакторы, расположенные на склонах кратера и вдоль каньонов борозды Улисса.
Без этих реакторов было бы крайне затруднительно держать на ходу машины его любимого легиона. Тот, кто совершил нападение, действовал с точным расчетом — именно этот реактор поставлял в крепость Темпестус в Аскрийской горе большую часть энергии.
Кавалерио полулежал в подогнанном под его фигуру кресле, его голову и руки обвивали бесчисленные кабели, а под кожей ладоней серебряными червями извивались осязательные имплантаты. Такой метод физического единения с машиной и способов управления многими принцепсами Марса уже считался устаревшим. Они ратовали за полное погружение в резервуар с амниотической жидкостью, что обеспечивало свободный доступ информации, но Кавалерио предпочитал быть связанным напрямую с машиной, которой командовал.
Он понимал, что его тело постепенно стареет и, как только он не сможет больше переносить физическую и психическую боль разрывов и восстановления связи, у него не останется другого выбора, как согласиться на погружение в резервуар.
Но этот день еще не настал, и Кавалерио, прогнав непрошеные мысли, сосредоточился на предстоящей миссии.
Благодаря мультисвязи он видел окрестности так, словно мощная структура «Викторикс Магна» была его собственной плотью. Вокруг него простирался бесплодный, изрытый бесчисленными кратерами ландшафт Марса; на юго-западе раскинулась белесая пепельная пустыня, с каменными нагромождениями двух кратеров, поверх которых блестели башни кузницы адепта Максимала.
Впереди горизонт заслоняло хаотичное нагромождение борозд Гиганта и расположенный в них рабочий поселок — жалкое скопление раскаленных солнцем башен и лачуг, где ютились миллионы рабочих, которые трудились в кузницах генерал-фабрикатора, сверкавших молниями со склонов горы Олимп.
Вот уже несколько дней подряд над владениями Кельбор-Хала нависал грозовой фронт, осыпавший ослепительными пурпурными разрядами и склоны горы, и расположенные там здания. Кавалерио не имел ни малейшего представления, что за опыты производил генерал-фабрикатор, но они пагубно сказывались на состоянии атмосферы и создавали помехи в вокс-связи на многие сотни километров по всем направлениям.
Все каналы связи были забиты помехами в виде обрывков неразборчивых фрагментов бинарного кода, словно на одной и той же частоте звучал целый хор нетерпеливых голосов. От этого шума у Кавалерио началась резкая головная боль, и он был вынужден уменьшить громкость вокса.
Он прогнал мысли о генерал-фабрикаторе и обратил аугметированный взгляд далеко на юг, где плотные облака, поднимающиеся с полей очистки на плато Дедалия, застилали горизонт, образуя сплошную тусклую пелену.
Три машины боевой группы Кавалерио, сверкая кобальтовой краской, словно три великана из древних легенд, уверенной поступью продвигались вдоль границы, разделявшей владения генерал-фабрикатора и Иплувиена Максимала.
Слева от Кавалерио величаво шагал «Владыка войны» по имени «Фарсида Гастатус», которым командовал принцепс Сузак. «Гастатус» был потрясающе грозной машиной, а Сузак, когда этого требовали обстоятельства, мог нанести решающий удар.
Справа нетерпеливой походкой немного вырвался вперед «Аркадия Фортис» класса «Разбойник». Его принцепс Ян Мордант был прирожденным охотником и лишь недавно получил повышение и пересел с «Гончей», а потому еще не оставил привычек одинокого волка.
— Не покидать строя, Мордант! — скомандовал Кавалерио. — Мой сенсорий говорит, что почва здесь рыхлая и под слоем песка могут оказаться расщелины. У меня нет ни малейшего желания вызывать грузовой транспорт, чтобы вытаскивать твою провалившуюся машину.
— Понял, — донесся сдержанный ответ Морданта, прерываемый визгом и воем помех.
Мордант еще не привык к насмешливой манере нового командира — он и его машина все воспринимали буквально — и потому чаще всего отвечал резкими короткими репликами. Кавалерио терпел его поведение лишь по той причине, что Мордант был одним из его лучших воинов и его боевой счет уступал только его собственному.
— Он все еще думает, что командует «Гончей», — заметил Кайпер, модерат «Магны».
— Наверное, — согласился Кавалерио. — Но «Аркадия» скоро вылечит его, это строгая машина, можешь мне поверить. Есть новости от Базека?
— Ничего, мой принцепс, — ответил Кайпер, сверившись с журналом вокс-записей.
— Сенсорий, можешь определить местоположение «Вульпус Рекс»?
— Думаю, что смогу, мой принцепс, — ответил Пал. — Но эти проклятые помехи препятствуют прохождению сигналов ауспика, и наша старушка видит не так зорко, как обычно.
— Это плохо, Пал, — сказал Кавалерио. — Разыщи ее сейчас же.
— Слушаюсь, мой принцепс.
Кавалерио выждал немного, а затем снова вызвал сенсория:
— Ну, теперь ты ее видишь?
— Машина углубилась на юг, — не скрывая облегчения, ответил Пал. — Спряталась на окраине борозд Гиганта, там, где оканчивается Бариева дорога.
— Хорошее место для засады, — одобрил Кайпер. — Если нам что-то и угрожает, то только оттуда.
— А там их поджидает Базек, — весело добавил рулевой Лак.
Кавалерио кивнул. Принцепс Базек командовал «Вульпус Рекс», лучшей «Гончей» из всех титанов Легио Темпестус, и слыл молниеносным убийцей противников, намного превосходящих размерами его хищную машину.
Он вызвал по мультисвязи план окрестностей и наложил на него топографическую сводку, полученную из системы наблюдения титана. Замечание Кайпера в полной мере соответствовало действительности. Только Бариева дорога была достаточно широкой, чтобы машина могла пройти, не разрушив половины прилегающих к ней построек.
Но изломанные линии, означавшие границы поселка, были, конечно, не слишком точными, так что вряд ли можно рассчитывать на полную безопасность машины. Каждый день строилось и уничтожалось множество зданий, и большинство карт поселений были безнадежно устаревшими.
— Перестройся на курс два-два-пять, — скомандовал Кавалерио.
В то же мгновение он ощутил, как дернулись его мускулы, реагируя на поворот «Викторикс Магна», продолжившего путь вдоль границы владений Максимала.
— Магос Аргир, доложи состояние нашего реактора.
— Состояние оценивается как неустойчивое, — ответил Аргир, технопровидец титана, неподвижно стоявший в отсеке позади рубки принцепса. — Нам нельзя было выходить на задание, принцепс Кавалерио, — добавил он. — Дух реактора расстроен, и продолжать работу без полной литании успокаивающих молитв очень опасно.
— Я понял тебя, магос, — сказал Кавалерио. — Прикажи снизить скорость марша.
— Снизить скорость марша, — немедленно повторил Аргир.
Кавалерио осмотрел окрестности через систему мультисвязи, считывая данные с измерителей давления, анализаторов атмосферы, инфракрасных панелей и микроволновых приемников. Такой исчерпывающий обзор был мало кому доступен на просторах Марса.
Он попытался сосредоточиться на простирающейся впереди поверхности, помня о том, что местность вокруг кузниц Максимала всегда таила в себе множество опасностей, но мысли постоянно возвращались к мрачным небесам над горой Олимп, источающим угрозу.
— Чем ты там занимаешься, Кельбор-Хал? — пробормотал он.
— Мой принцепс? — откликнулся Кайпер.
— Гм? Нет, ничего, я просто размышлял вслух, — ответил Кавалерио.
Объединение в систему мультисвязи не позволяло им утаивать какие-либо секреты, и Кайпер уловил интерес своего командира к горе Олимп.
— Воистину Великая Гора, не так ли? — спросил Кайпер, воспользовавшись старинным названием, принятым среди экипажей титанов. Он развернул кресло, чтобы взглянуть в лицо Кавалерио. — И похоже, она взволнованна.
— Да, это Великая Гора, — согласился Кавалерио. — Голос Марса, и звучит он обеспокоенно.
— Мой принцепс! — крикнул сенсорий Пал. — Вокс-сигнал с Аскрийской горы. Принцепс Шарак настаивает на разговоре с тобой.
— Выведи на мультисвязь! — приказал Кавалерио.
Перед принцепсом вспыхнул неярким светом зеленый прямоугольник и появилось голографическое изображение принцепса Шарака, стоявшего в Палате Первых. Изображение дрожало и расплывалось, а голос доходил с перерывами, словно канал связи был поврежден.
— Шарак, что произошло? — спросил Кавалерио. — Мы на марше.
— Я знаю, Повелитель Бурь, но вы должны немедленно вернуться к Аскрийской горе.
— Вернуться? Почему?
Ответ Шарака заглушил шум помех, похожий на звериный вой, изображение сильно задрожало, как от волн раскаленного воздуха.
— …Мортис. Они вышли на марш!
— Что? Повтори последнее сообщение! — потребовал Кавалерио.
Облик Шарака неожиданно прояснился, и следующие слова Кавалерио услышал так отчетливо, словно принцепс стоял с ним рядом.
— Легио Мортис, — повторил Шарак. — Их машины вышли на марш. И направляются к Аскрийской горе.
