49
— Сэр Алэн Кенник, баронет.
И вот я там, куда стремился: подъезжаю к турнирному полю, чтобы занять свое место, со всех сторон меня сопровождают вялые аплодисменты.
— Сэр Аркл, третий сын лорда Мерка, — объявил глашатай следующего участника.
Сэр Аркл, проследовавший за мной на поле, был вооружен булавой. Участники Общей Схватки выбрали разнообразное оружие, чтобы справиться с доспехами противника. Топор, булава, цеп использовались для того, чтобы переломать доспехи и кости. Когда сражаешься против облаченного в полную амуницию бойца, обычно дубасишь его до той поры, пока не искалечишь, а уж потом, при желании, можно нанести смертельный удар кинжалом, вонзив его между латным воротником и нагрудником или в прорезь для глаз.
У меня был только мой меч. Ну ладно, не мой, но меч Алэна. Если у него имелось какое-то подходящее для Общей Схватки оружие, то оно, без сомнения, осталось у сбежавшей свиты.
— Сэр Джеймс из Хея.
Огромный детина в измятом нагруднике, он держал наготове свой тяжеленный топор с шипом-клевцом на обухе позади.
— Уильям из Бронда, — высокий, с кроваво-красным вепрем на щите и шиповатым цепом.
Участники продолжали прибывать. Чертова дюжина. Наконец все мы разместились на поле. Счастливая дюжина. Рыцари из разных земель, облаченные в боевые доспехи. Молчание прерывалось лишь негромким ржанием лошадей.
В дальнем конце поля под тенью замковых стен располагались пять рядов сидений. В центре стоял стул с высокой спинкой, задрапированный имперским пурпуром. С него поднялся граф Ренар. Рядом на обычной скамейке расположился Корион — незаметная фигура, притягивающая взгляд, как магнит железо.
С расстояния в двести шагов я не мог рассмотреть на лице Ренара ничего, кроме блеска глаз под золотым венцом и водопада черных волос.
— Приступайте! — Ренар взмахнул рукой.
Один из рыцарей, пришпорив коня, направился прямиком ко мне. Имени его я не запомнил, обратив внимание лишь на тех, кого объявляли вначале.
Остальные тоже времени даром не теряли и приступили к поединкам. Я успел увидеть, как Уильям из Бронда ударом цепа выбил кого-то из седла.
У моего противника был шестопер, крепко зажатый в руке, сталь латной рукавицы отполирована до ослепительного серебряного блеска. Приближаясь ко мне, он издал воинственный клич, размахивая над головой булавой.
Я поднялся в стременах и, подавшись вперед, сделал выпад выпрямленной рукой. Меч Алэна попал точно в щель шлемной решетки.
— Сдаешься?
Естественно, он уже ничего не мог ответить, поэтому я позволил ему грохнуться с лошади.
На пути возник еще один рыцарь, умело увернувшийся на своем скакуне от неистовства сэра Уильяма. На меня он даже не взглянул.
Со спины латная кираса оставляет зазор, чуть ниже почек. Если все хорошо подогнано, то жизненно важные органы между наспинником и седлом прикрывает кольчуга. Такая кольчуга у этого рыцаря имелась, однако сталь Зодчих с легкостью рассекла ее. Рыцарь свалился с выражением изумления на лице, оставив меня один на один с Уильямом.
— Алэн! — Его голос звучал так воодушевленно, будто праздник наступил.
— Знаю, я тоже его ненавижу.
Я поднял забрало.
Цеп — это оружие, которое всегда должно находиться в движении. Об этой важной детали сэр Уильям напрочь забыл, удивленно уставившись в лицо незнакомца. Я не мог не воспользоваться такой возможностью и резко пришпорил лошадь Алэна. Надо отдать ей должное — на этот раз животина повела себя достаточно шустро, и я обрушил меч Алэна на сэра Уильяма.
На турнирах не принято устраивать кровавую бойню. Очень редко в Общей Схватке кто-то погибает, чаще это происходит на следующий день по вине лекарей. В основном противников выбивают из седла или оглушают. Несколько переломов и множество ушибов — обычные утешительные призы для тех, кто проиграл. Слишком кровожадного рыцаря потом ожидает встреча с друзьями или родней противника при крайне неприятных обстоятельствах.
Естественно, у меня на этом турнире были совсем другие планы. Чем меньше противников после схватки сможет держать оружие, тем лучше. Кроме того, палаш создан не для простого устрашения. Он создан для убийства.
Сэр Аркл бросил мне вызов, несясь галопом почти через все поле, эдакий рыцарь, разящий всех на своем пути. Когда он, заметно сократив расстояние, стал ловко размахивать булавой не в такт движению лошади, все это выглядело пугающе мастерски.
Если на тебя с грохотом несется тяжелый боевой конь и у тебя не возникает мимолетной мысли развернуться и бежать, считай, что ты — труп. Почти полтонны истекающих потом мышц и костей, которые скачут на тебя с громким пыхтением, готовые к лобовому столкновению, — такую мощь ничем не остановить.
Я свалился с седла, когда сэр Аркл оказался в непосредственной близости. Он был к этому готов. Я не просто пригнулся, а упал. Согласен, это было больно. Но не настолько, чтобы помешать мне рубануть древним мечом Алэна в размытое пятно молотящих копыт.
Поступать так на турнире тоже не принято. Ты сражаешься с противником, но не с лошадью. Хорошо обученные боевые кони пугающе дороги, поэтому будь уверен, что, если повредишь одного из них, владелец потребует возмещения убытков.
Выругавшись, я выпрямился. С ног до головы я был забрызган кровью коня.
Сэр Аркл лежал под своей лошадью в гробовой тишине, совершенно неподвижный, в отличие от ржущего и дергающегося скакуна.
Многие животные, несмотря на ужасные страдания, переносят их молча, но уж если вздумают жаловаться, то хоть святых выноси. Если вы когда-нибудь слышали вопли кроликов, перед тем как их прирежут, то знаете, какой шум могут наделать даже такие маленькие существа. Мне хватило двух ударов, чтобы навсегда успокоить коня Аркла. Еще два потребовалось, чтобы отрубить ему голову.
Когда я закончил, то превратился в настоящего Красного Рыцаря — доспехи покрывала алая кровь. В нос ударило зловоние битвы, ее кровь и дерьмо, на губах чувствовался привкус соленого пота.
Немногие из нас оставались в пределах турнирного поля. Сэр Джеймс, возвышаясь над поверженными рыцарями на дальнем конце поля, сражался с обладателем огненно-бронзовых доспехов. Неподалеку выбитый из седла рыцарь с боевым молотом только что свалил с ног своего противника. Вот, собственно, и все.
Рыцарь с молотом, хромая, направился ко мне, железные латы вокруг его колена были изогнуты и скрипели.
— Сдавайся.
Я не шелохнулся. Даже не вскинул меч.
Мгновения тишины. Ни единого звука, если не считать отдаленного лязга — это сэр Джеймс свалил с ног своего противника.
Ни единого звука, кроме едва слышного стука капающей с моего нагрудника крови.
Тот, что шел с молотом, опустил его.
— Да ты не Алэн Кенник. — Он развернулся и пошел к белой палатке лекарей.
Опять я запутался в своих желаниях. Мне хотелось продолжить драку, но следовало решить, что лучше: молот между глаз или новая встреча с Корионом. Казалось совершенно невероятным, что он до сих пор не замечает меня, неужели эти бесстрастные глаза в первый же миг не разглядели под доспехами Алэна правду? Я посмотрел на трибуны вблизи. Корион наблюдал за мной, все они глазели на меня, но ведь это был именно тот человек, который дал мне силу, чтобы победить брата Прайса; он нашептывал из терновника, контролировал каждое мое действие, дергал за невидимые веревочки. Может, это он притащил меня сюда, словно куклу?
Сэр Джеймс из Хея прервал мои размышления. Он спешился, видимо опасаясь за своего коня, и стал неотвратимо приближаться. Солнечный свет высветил несколько царапин на доспехах. Его тяжелый топор сегодня поработал отменно. На латах виднелась кровь.
— Ну и страшилище же ты, — сказал я ему.
Он приближался, обходя труп лошади Аркла.
— Да ты еще и немой? — вопрошал я.
— Сдавайся, мальчишка, — потребовал он. — Это твой единственный шанс.
— Не совсем уверен, есть ли у нас выбор, Джеймс, не говоря уже о шансах. Тебе следует почитать…
Он рванулся вперед, в воздухе мелькнул топор. Мне удалось блокировать удар, но меч я не удержал: правая рука онемела до запястья. Следующим взмахом топора он едва не снес мне голову, его сила была поразительной. Я отпрянул в сторону, ровно на полдюйма, и отступил на шаг.
Сэр Джеймс приготовился к очередному удару. Вот тогда я понял, что чувствует корова, когда перед ней возникает забойщик скота. Может, я заслуживаю порицания за все красивые слова о страхе и острых клинках, но теперь, стоя с пустыми руками перед мясником Джеймсом, я испытал внезапный приступ здорового ужаса. Не хотелось закончить свой жизненный путь разрубленным надвое перед ликующей толпой, умереть перед незнакомцами, которые даже не знают моего имени.
— Погоди!
Но он не остановился. Быстро приближался. Если б я не споткнулся, когда пятился, то меня бы разрубили на две части или больше, впрочем, мне это было бы уже без разницы. Я упал на спину — чуть дух не вышибло, а сэр Джеймс проскочил еще на два шага вперед. Нащупывая правой рукой точку опоры, я наткнулся на рукоять валявшегося на земле боевого молота. Удача, оказывается, не покинула меня.
Я нанес ответный удар, попав сзади по колену сэра Джеймса. Раздался сладостный хруст, и он с криком рухнул. К сожалению, в жестокости нет никакого изящества — это понимаешь, как только тебе самому выпадает быть поверженным. Он привстал на здоровое колено и занес топор над моей головой. Я видел его темный силуэт на фоне синевы неба. По крайней мере, солнце не бьет в глаза. Почти сплошное забрало скрывало нижнюю часть его лица, но я слышал тяжелое дыхание, а вокруг нескольких отверстий пузырилась слюна.
— Пора прощаться с жизнью.
Он был прав. На таком близком расстоянии сделать что-либо боевым молотом невозможно. Особенно если ты лежишь на спине, раскинув руки и ноги.
Чо-омк!
Голова сэра Джеймса исчезла из моего поля зрения, оставив перед глазами лишь голубое небо.
— О боги, ну как не полюбить сей арбалет! — произнес я.
И сел. Сэр Джеймс лежал рядом, в шлеме виднелась аккуратная дыра, вокруг головы растекалась лужа крови.
Я не мог понять, кто стрелял. Скорее всего, Макин, он забрал арбалет нубанца у кого-то из братьев. Похоже, именно он и выпустил стрелу с трибуны простолюдинов. Ренар не позволил бы своим людям целиться в приближенных особ, да и невозможно предположить, что кто-то вздумает стрелять в сражающихся на поле.
Я успел схватить свой меч до того, как толпа осознала, что произошло. На трибуне для простолюдинов, похоже, началась драка, причем над всеми возвышалась огромная фигура. Должно быть, это Райк развлекался.
Подхватив топор сэра Джеймса, я выловил лошадь Алэна. Как только оказался в седле, взял меч в одну руку, в другую — топор. Горожане хлынули на поле, мечтая о потасовке. Я не совсем понял, чего они так раздухарились, но чувствовал, что сэру Алэну из Кенника несдобровать.
Перед трибунами для знати выстроились закованные в броню солдаты. Группка из шести воинов в форме замковой стражи, прежде располагавшихся у палатки с ранеными, свернула за угол и направилась ко мне.
Я держал топор и меч на уровне плеч. Топор весил не меньше наковальни; пожалуй, лишь Райку под силу орудовать им так же легко, как это делал сэр Джеймс.
Краешком глаза я заметил, что стражники покидают свои посты у ворот, чтобы помочь утихомирить толпу и обезопасить своего господина.
Корион поднялся — прямо огородное пугало — и встал позади графа Ренара. Сам граф, казалось, оставался безучастным к происходящему, руки лежали на коленях, и только впившиеся в них пальцы выдавали волнение.
Знал ли Корион, что это я? Должен был бы знать… Но я разрушил его чары, когда пробудился от снов-кошмаров после вероломного удара отца, вспомнил, как он отвернул меня от мщения, сделал своей пешкой в тайной игре за Империю. Так знал ли?
Самое время выяснить.
Я пустил коня Алэна легким галопом в сторону Ренара, топор и меч — в вытянутых руках. Я надеялся, что выгляжу как восставший из ада, как сама смерть, скачущая за графом. Во рту чувствовал привкус крови и желал пролить ее еще больше.
Когда тяжелый боевой конь мчится прямо на тебя — в этом действительно что-то есть. Трибуна для знати быстро пустела, благородные господа перелазили друг через друга, чтобы скорее убраться восвояси. Возле графа Ренара образовалось много свободных мест, но все так же за высоким стулом стоял Корион и двое избранных. Солдаты, выстроившиеся в линию перед трибунами, забеспокоились, но никуда не сбежали. По крайней мере до тех пор, пока я не разогнался во весь опор.
