7
[отметка: 10.00.01]
Несущие Слово отправляют к дворцу третью волну штурмовых десантников.
Вентан, Селатон и Грев сплотили силы обороны и отстояли ворота с мостом, хотя от моста и осталась лишь жалкая тень его былого величия. Второй волне почти удалось отбросить их от ворот во внутренний двор, помог лишь серьезный ответный огонь скитариев Арука.
Вентан знает, что третья атака будет решающей. Он видит ее приближение: одно отделение с прыжковыми ранцами устремляется к ожесточенно обороняемым воротам, а другое поворачивает к югу, чтобы ударить по стене на дальнем краю периметра. Они будут стремиться прорваться к батарее Спарзи.
Рем Вентан полон решимости выдержать все, однако он знает, что в конечном итоге сопротивление должно рухнуть. Это рассчитываемая неизбежность. Вопрос численности. Сплошная практика.
Он цепляется за единственную надежду. Цепляется за переданное шепотом сообщение от родной роты. Пусть это будет не ложь и не уловка, думает он. Хватит с меня уловок на сегодня. Если это не ложь, пусть они окажутся достаточно быстрыми. Пусть мчатся со всех ног и гусениц. Пусть доберутся сюда, пока это еще имеет смысл.
Он знает, что волна приближается. Видны предвещающие ее знаки. Культисты братств вновь толпой бегут к воротам и рву. Пение становится настолько громким, что Вентан представляет, как пульсация — многочисленные выдохи — сдует зловонный туман. Враг обрушивает на стены новые ракеты, мины и снаряды среднего калибра. Снаряды пробивают дыры в старых стенах или перелетают их и падают в сады и строения, разнося орудийные расчеты и резервные позиции. Селатон докладывает, что слышит в тумане лязг гусениц, и предполагает, что обстрел ведется вражескими танками или самоходными орудиями. Вентан ничего не слышит: его слух притуплён предельным напряжением упорного боя, в котором он только что участвовал.
Штурмовые десантники с лязгом несутся вниз. Прыжковые ранцы испускают скрежещущие и дрожащие от жара языки синего пламени. Атаки братства сокрушают баррикады на мосту. Часть верхней арки ворот взрывается и рушится оползнем пыли и освобожденных камней. Защитники собираются с духом.
Грев ругается, его и без того красноватые волосы свалялись от крови.
«Гибельный клинок», алое чудовище, возникает из тумана на дальнем краю рва и нацеливается на ворота и западную стену. Вокруг громады массивного танка роятся воины братств.
Сверхтяжелый танк наводит основное осадное орудие. Пушка «Разрушитель» с лязгом подстраивается. Фальшборта и боковая броня расписаны изображениями восьмиконечных звезд и чем-то похожим на множество небрежных надписей от руки.
«Гибельный клинок».
Вентан знает, что равновесие окончательно нарушено в пользу Несущих Слово.
Уже начался ближний бой. Нет времени думать про танк.
Он слишком занят схваткой с двумя штурмовыми десантниками. Один из них ранил его в бок. Другой наступает с силовым топором. Теснота внутри ворот мешает владельцу секиры размахнуться как следует, однако Несущий Слово уже убил двух солдат Армии и скитария.
Селатон прикрывает спину своему капитану, отводя силовой топор помятым боевым щитом, узор на котором превратился в миллиард ожогов, зарубок и царапин. Вентан и Селатон бьются спиной к спине. Силовой меч Вентана сталкивается с кинетической булавой противника. Селатон бьет ценным мечом в броню обладателя топора.
Все это время Вентан вполглаза наблюдает за танком.
Селатон получает удар. Силовой топор проходит мимо боевого щита и врубается в наплечник. Он не достает до плоти, однако наносит глубокое повреждение и заклинивает сочленение руки.
Селатон пытается выровняться, но не может поймать равновесие. Он отшатывается вбок, накренившись от инерции выдергиваемого топора.
Его защита слаба, и он получает второй удар в грудь.
Из раны льется кровь. Сила столкновения отбрасывает Селатона назад, как будто топор погрузился ему в грудь целиком. На самом деле панцирь поглотил смертельную часть удара, однако плоть рассечена и обильно кровоточит, пока, чтобы затянуть ее, в дело не вступает трансчеловеческая биология Селатона.
Вентан слишком занят, чтобы защитить упавшего сержанта. Штурмовик с силовым топором приближается для завершающего удара.
Грев бьет его в висок силовым кулаком, сминая шлем, словно жестяной котелок.
Грев вздергивает Селатона на ноги. Какую-то секунду они силятся вытащить топор из доспеха Селатона.
Вентан убивает своего противника. Его руку направляет ярость. Он рассекает клинком шлем Несущего Слово, отрубая от него правую треть. Когда штурмовой десантник оседает вбок, становится видно нечто, чрезвычайно напоминающее череп в разрезе с картинки в учебнике.
Вентан чувствует, как внутри, словно лихорадка, кипит жар. С момента начала боя он получил около восемнадцати незначительных ран, включая сквозное поражение лазером в плоть правого бедра, трещину кости предплечья и сломанный мизинец. Все остальное — ушибы, рубцы и большие гематомы от ударов.
Включается его метаболизм, он пытается компенсировать, побороть или оттянуть боль, поддержать пиковую эффективность, ускорить лечение и восстановление. Заем энергии повысил температуру тела на несколько градусов. Он стремительно сжигает жировые резервы. Вентан знает, что скоро ему потребуются гидролиты и дополнительные болеутоляющие, если он собирается удержать свой край поля боя.
Он снова глядит на танк. Почему тот не выстрелил? Почему…
Внезапно «Гибельный клинок» увеличивает обороты своей мощной двигательной установки, выбрасывает в воздух струи черных выхлопов и начинает быстро двигаться назад. Вентан слышит лязг гусеничных секций. Массивный корпус раскачивается от кормы до носа, главная башня начинает поворачиваться влево, поднимая орудие.
Толпившиеся вокруг него воины братства вынуждены лихорадочно рассыпаться, чтобы он не раздавил их в ходе поспешной перегруппировки.
Что он делает? Разворачивается? Он разворачивается?
В маслянистом тумане что-то есть. Что-то на северо-западе.
«Гибельный клинок» Несущих Слово делает выстрел из своего орудия. Ствол сильно содрогается, сжатый воздух взметает пыль с земли вокруг. Снаряд с шипением исчезает в тумане, создавая рябь завихрений, которая медленно рассасывается. Вентан не слышит звука попадания.
Однако слышит ответ.
Раздается колеблющийся визг энергии и давления, сопровождаемый микропульсацией электромагнитов. Из мглы вырывается толстый луч слепящей энергии, который бьет в «Гибельный клинок». От удара танк содрогается всеми тремя сотнями тонн своего веса. Содрогается. Гремит, будто жестяная игрушка. На секунду отрывается от земли и скользит вбок. Под внезапно перемещенной махиной гибнут десятки воинов братств.
Энергетический луч попадает в цель с оглушающим хлопком. Огромные куски брони отлетают прочь, некоторые из них вертятся высоко в воздухе. Половина башни сожжена. Дым сперва поднимается струйками, а затем бьет столбом, вырываясь из поврежденной секции. «Гибельный клинок» сотрясается. Вентан слышит, как он пытается перезапустить основной двигатель, который заглох от удара по корпусу. Слышит, как мультитопливная установка давится и задыхается.
Второй энергетический луч, столь же яркий, как и первый, вырывается из тумана и проходит в нескольких метрах от танка. Он бьет в землю, мгновенно образуя огромную траншею из перегретого оплавленного камня, и испепеляет две дюжины членов братства вместе с четырьмя Несущими Слово. Прочие культисты, оказавшиеся в непосредственной близости от зоны поражения, вопят, когда вторая волна жара воспламеняет их одеяния и боеприпасы.
Третий луч, отстающий от второго лишь на мгновение, приканчивает «Гибельный клинок». Он перпендикулярно бьет в корпус ниже зева башни, и танк трескается и взрывается. На протяжении наносекунды он напоминает один из сделанных из дерева и брезента муляжей техники: просто покрытые тканью каркасы — такие используются для тренировок в Армии. Он похож на муляж танка, когда ветер забирается под край чехла, срывает его с рамы и поднимает вверх, искажая нарисованные очертания и грани.
Затем происходит внезапный и яркий внутренний взрыв, и искореженный силуэт танка исчезает, распавшись на атомы.
Два «Теневых меча» прокладывают себе путь в тумане, который клубится вокруг кобальтово-синих корпусов.
Кобальтово-синих. Кобальтово-синих, с белой и золотой геральдикой Ультимы.
За ними взбивают туман «Лэндрейдеры» и «Рино», затем три «Вихря» и шагающий строй Ультрамаринов шеренгами по сорок человек. Они стреляют, надвигаясь на позиции Несущих Слово с севера и минуя дымящуюся воронку — могилу «Гибельного клинка». За массивными боевыми танками несутся два или три мотоцикла и спидера, с легкостью движущиеся над перепаханной землей.
Порядки братств у мостового укрепления останавливаются, оказавшись под огнем с нового направления. Сотни людей гибнут на месте. Некоторые прыгают в заваленный трупами ров, чтобы избежать обстрела «Лэндрейдеров». «Теневые мечи» уже палят в туман, целясь в главные резервы Несущих Слово, которые скрыты от дворца мглой. Основные орудия с визгом испускают столбы энергии, прожигающие марево. Под покровом тумана взрываются объекты. Пламя взлетает высоко в воздух поверх пелены. Запах в воздухе меняется, как будто лето сменилось осенью. Новые силы, новые машины, новые химические взаимодействия.
Они вступают в полномасштабное сражение. Впервые с момента начала атаки на дворец силы Несущих Слово отброшены в оборону, отвлечены неожиданным и мобильным противником.
Воины-культисты не выдерживают. Их пение прекращается. За первой движущейся линией Ультрамаринов идет вторая, а за ней третья. Сине-золотые доспехи слегка потускнели от погодных условий, однако продолжают блестеть. Избавление еще никогда не выглядело столь блистательно. Смерть еще никогда не выглядела столь благородно.
Культисты начинают отступать. Они бегут на юг ко рву или же удирают в туман. Те, кто пытается укрыться за насыпью и карабкается, прокладывая себе дорогу, попадают под обстрел со стены. Солдаты Спарзи и скитарии Арука, пользуясь возможностью, хлещут их огнем, сшибая, будто ветки. Некоторые поворачивают назад, а затем снова разворачиваются, взятые в клещи огнем, который приближается и убивает их. Тела соскальзывают и падают в могилу рва.
Вентан отправляет полковнику распоряжение прекратить огонь. Он хочет быть уверен, что контратака беспрепятственно врежется во вражеский строй.
— Капитан Сиданс, — произносит Селатон, заметив штандарт и указывая на него.
— Четвертая, — отзывается Вентан. Он удивлен силой охвативших его чувств. Это не просто облегчение после исчезновения физического риска. Это честная гордость единения. Его рота. Его рота.
На самом деле это сборная солянка. Сиданс собрал свои боевые порядки из бойцов нескольких рот Тринадцатого легиона. Все они были на сборах в Эруде. Он залатал пробелы и потери в структуре Четвертой роты подкреплениями из других раздробленных подразделений. Один из «Теневых мечей» приписан к Восьмой роте, два «Лэндрейдера» из Третьей. Вентан замечает боевые цвета капитана Лорхаса, второго офицера Девятой.
Защитники дворца наблюдают, хотя могут видеть немногое. Большая часть сражения кипит позади в тумане. Перестрелки дальнобойной бронетехники разрывают мрак облаков. Совсем рядом Ультрамарины наконец подавляют последние остатки сопротивления культов и вступают в жестокую рукопашную схватку с воинами Семнадцатого.
К их чести, Несущие Слово не дают слабину, как их поющие соратники. Их довольно много — по оценкам Вентана, две или три роты — и даже застигнутые врасплох на неподготовленной позиции, они оказывают упорное сопротивление. Судя по свирепости атаки Сиданса, Четвертая рота и усиливающие ее подразделения слишком много видели за сегодняшний день, чтобы думать о пощаде. Вентан гадает — и ужасается, — что они могли увидеть и пережить на Эрудской базе, когда вскрылось предательство. Несущие Слово, размещенные возле лагерей Ультрамарина, просто развернулись? Просто поднялись, обнажили оружие и начали убивать без уведомлений и предупреждений?
Он уверен, что именно это они и сделали. Вентан убежден, что у Несущих Слово нет иной цели, кроме абсолютного уничтожения Тринадцатого.
Вы не убьете легион Ультрамарина просто так.
Дикари Лоргара не рискнули устроить честное сражение. Они воспользовались всеми преимуществами, какие только могли предоставить внезапность, обман и коварство. Они хотели разгромить и убить своего врага, убить еще до того, как он поймет, что является врагом.
Это не сработало. Не сработало. Тринадцатому нанесли ущерб. Последние десять часов на Калте могли даже нанести легиону смертельную рану такого масштаба, что он никогда не восстановится в полной мере и, как следствие, всегда будет более слабой и малочисленной боевой силой.
Но у Несущих Слово не вышло чистое убийство, которое они планировали. Они не справились или же недооценили необходимые усилия. Они устроили кровавую неразбериху и оставили раненого противника, который все еще может двигаться и сражаться, — уязвленного и искалеченного врага, которого подпитывают боль, ярость, жажда мести и глубокое потрясение от надругательства над нравственностью.
Всегда убеждайся, что твой враг мертв.
Если ты должен биться с Ультрамарином, молись о том, чтобы убить его. Если он еще жив, значит ты уже мертв.
Ты мертв, Лоргар. Ты мертв. Мертв.
— Ты что-то сказал? — спрашивает Вентана Арук.
Вентан гадает, так ли это.
— Нет, — отвечает он. Он отстегивает шлем, снимает его и стирает с покрытого выбоинами и сколами визора кровавое пятно. Большая часть кобальтово-синей краски сколота или содрана. Арук Серотид также усеян вмятинами и царапинами, разукрашенная золотая броня помята и покрыта полосами крови и масла.
Вокруг них собираются израненные, уставшие и грязные люди, чтобы посмотреть на жестокое сражение на дальней стороне насыпи. Солдаты Армии, Ультрамарины и скитарии стоят вместе, опустив оружие. Остатки дыма клубятся под изжеванной аркой ворот. От сотрясающего землю натиска бронированных машин со стен соскальзывают отбитые куски камня. Несколько драгоценных медиков, присутствующих в отряде Вентана, пользуются прекращением огня, чтобы выдвинуться и заняться ранеными и умирающими. Фактически каждый из защитников дворца получил то или иное ранение. Перевязочных материалов и лекарств совершенно недостаточно.
— Почему такой пароль? — спрашивает Арук.
— Что?
— Количество разрисованных эльдар?
— Война с миром-кораблем Йиэльтва, — тихо отвечает Вентан. — Восемь лет назад. Сиданс вел основной штурм. Привилегия. В ходе атаки он оказался ненадолго отрезан и дал бой в одиночку, сразив дюжину воинов эльдар. Это было выдающееся достижение. За него он был награжден. Я прибыл к нему на выручку, когда схватка уже заканчивалась, а он добивал последнего противника.
Вентан бросает взгляд на мастера-скитария.
— Примарх наградил его за двенадцать убийств в одной быстрой схватке. Двенадцать разрисованных эльдар. Однако, когда я до него добрался, на полу зала было тринадцать мертвых эльдар. Я вошел, стреляя на ходу, тревожась за него. С большой вероятностью это мои выстрелы убили тринадцатого в дыму. Так что это дежурная шутка среди нас. Он славно убил двенадцать и был за это награжден. Я убил одного. Однако этот один мог стать решающим. Это мог быть тот, кто превзошел бы его. Сиданс мог погибнуть от руки тринадцатого и не дожить до чествования своей славы и мастерства. Так что же более важно — его двенадцать или же мой один?
Арук пристально смотрит на него.
— Вы шутите о подобных вещах? — интересуется он. — Это у вас считается юмором?
— Я думал, что ты сможешь понять, — говорит Вентан, качая головой. — Большинство людей бы не смогли.
Арук пожимает могучими плечами.
— Думаю, что понимаю. У нас, скитариев, точно так же есть хвастовство и соперничество. Просто мы выражаем это бинарикой и держим при себе.
Битва бронетехники стала настолько напряженной, что полоса тумана к западу от дворца колышется и волнуется, как потревоженное море. Во мраке вспыхивают и горят яростные лучи света. Из мглы, словно выскакивающий из воды кит, вырывается пехотный транспортер, подброшенный большим взрывом. С пылающего остова дождем осыпаются обломки и фрагменты, пока он падает обратно в море испарений.
Ближе, на краю тумана, Ультрамарины сцепились в рукопашной с Несущими Слово. Синева лоялистов против красного цвета предателей. Пощады не просят и не дают.
Вентан перезаряжает болтер, проверяет меч и подбирает штандарт. Древко покрыто полосами потеков крови и украшено несколькими отпечатками окровавленных ладоней.
— Я возвращаюсь в бой, — говорит он Селатону. — Защищай дворец.
Он слышит жужжание из-под левого уха и инстинктивно отвечает, еще не успев осознать, что это такое.
— Вентан? Говорит Сулл.
— Сулл?
— Я на нижнем подвальном этаже дворца, Рем. Ей удалось. Серверу удалось. Вокс-связь ожила. Повторяю, вокс-связь снова работает.
Вентан подтверждает. Он оборачивается к Селатону и прочим офицерам.
— План меняется, — произносит он. — Я возвращаюсь в здание дворца. Держите строй и известите меня, как только ход сражения изменится.
Он разворачивается и уходит через ворота, через покрытые воронками сады, направляясь к побитому фасаду летнего дворца.
В воздухе клубится синий дым, от позиций артиллерии пахнет фицелином.
У него есть надежда. Впервые с начала дня в сердце Вентана поселяется достойная надежда.
[отметка: 10.40.21]
Вентан входит на нижний подвальный этаж. Он ощущает мягкое тепло от работающих машин. Вокруг стоят магосы Механикум, которые наблюдают и контролируют. Некоторые трудятся над открытыми интеграторами схем, производя окончательную подстройку.
Таурен стоит в стековом зале, подключенная к пощелкивающей информационной машине пуповиной ММУ. Она выглядит безмятежной.
Когда он приближается, она бросает на него взгляд, однако она слишком занята переконфигурированием системы передачи данных у себя в голове, чтобы говорить.
Сулл глядит на Вентана.
— Нас только что спасла Четвертая рота, — говорит ему Вентан.
— Так она и сказала, — отвечает Сулл, кивая в направлении сервера. — Она создает тактический обзор. Я не понимаю деталей, однако делаю вывод, что она собирает и сопоставляет стратегические данные из всех систем и источников информации, к которым может подключиться.
— По всей планете? На орбите? — спрашивает Вентан.
— Еще нет, капитан, — произносит Кирамика, ассистент сервера. — На данный момент это еще локальный, континентальный уровень. Поскольку информационная машина бездействовала и была изолирована, ее не заразил губительный мусорный код. Сервер расширяет свои возможности пошагово, поддерживая кордоны кодовой защиты, чтобы самой не заразиться при передаче пораженной информации. Также есть некоторые сомнения в том, что этой машине хватит мощности, чтобы координировать всю глобальную ноосферу.
Вентан кивает. Ему нравится, что Механикум никогда не пытаются подсластить какие бы то ни было новости.
— А как насчет контроля над планетарной оружейной сетью? — интересуется Сулл.
— Нет, — прямо отвечает Кирамика. — Активная сеть под контролем врага и поражена агрессивным мусорным кодом. Все, что может сделать сервер, — это собирать данные в пассивном режиме. У машины недостаточно мощности, чтобы вырвать контроль у управляемых врагом информационных машин, но даже если бы ее хватало, подобный процесс потребовал бы активной функции ММУ, что предоставило бы мусорному коду подходящий маршрут для перекрестного заражения. Как было продемонстрировано сегодня, у нас нет кордонов кодовой защиты или «кода-убийцы», которые были бы достаточно мощными, чтобы ликвидировать и вычистить мусорный код.
— Стало быть, Таурен вынуждена оставаться пассивной? — спрашивает Вентан.
— Чтобы защитить целостность того, что у нас есть, — говорит Кирамика.
— Но она может собирать и компилировать тактические данные для нас?
— В широких масштабах. Ее магосы уже собирают первые инфосводки.
Вентан смотрит на Сулла.
— Она может снабдить нас материалом для формулирования правильной теории. А затем мы сможем воспользоваться воксом, чтобы координировать практику.
— Будем чертовски рады любому координированному возмездию, — произносит Сиданс, входя в зал. Он срывает заляпанный кровью шлем и ухмыляется Вентану. — Я думал, что ты погиб, Рем.
— А я надеялся, что ты, — отзывается Вентан.
— Все вы любите надеяться, — говорит Сиданс.
Они обнимаются, лязгая броней.
— Всегда есть тринадцатый эльдар, Лирос, — произносит Вентан.
— Двенадцать, всегда лишь двенадцать, — отвечает Сиданс.
Он вырывается из медвежьей хватки и ухмыляется Суллу.
— Рад видеть тебя на ногах, Тей, — говорит он.
— Мы маршируем во имя Макрагге, — церемонно отзывается Сулл.
— Маршируй куда тебе вздумается, — говорит Сиданс. — А лично я сегодня марширую прямиком к глотке Лоргара. Я видел…
Он запинается и кривит рот от отвращения.
— Погибли люди, братья, — тихо произносит он, улыбка пропала. — Сейчас я избавлю вас от списка, однако их так много. Друзья, воины, герои. От перечня павших вы будете плакать. Плакать. Ублюдки вырезали нас. Беззащитных. Спящих. Внезапное нападение — почитаемый военный обычай, однако не когда оно исходит от предполагаемого друга. А, уверен, что ты и сам многое видел по пути из порта, Рем.
— Да.
— Я устрою кровавый океан, — говорит Сиданс. — Океан. Я пропитаю землю кровью этих ублюдков. Пущу им кровь так, что не справится никакая затягивающая способность. Насажу их головы на колья.
— Да, месть, — кивает Сулл. — Вполне. Как бы то ни было, нам следует сформулировать прочную теорию.
— На хрен теории! — рычит Сиданс. — Это тот случай, когда мы освобождены от обычного подхода к войне как к науке. Это война как искусство. Война как эмоция.
— Ну да, — отзывается Сулл. — Давайте размалюем себе лица и бросимся на вражеские пушки. В конце концов, их больше, чем нас, всего-то в четыре раза. Погибнут те, кто пока уцелел, зато, по крайней мере, мы умрем, насыщая свою злость. Так что все в порядке.
Сиданс издает презрительный звук.
— Я согласен с Сидансом, — произносит Вентан и быстро поднимает палец прежде, чем Сулл успевает возразить. — С одной оговоркой. Учитывая наши потери, а также численное и техническое превосходство врага, я полагаю, что наш дух, наше яростное желание мести, наше неистовое стремление возместить ущерб… лишь эти вещи могут дать нам преимущество. Они совершили ошибку, причинив нам боль вместо того, чтобы убить. Мы стали более опасными. Мы используем боль.
Он смотрит на Сиданса.
— Однако всегда есть тринадцатый эльдар.
Сиданс смеется.
Сулл не в силах скрыть едва заметную улыбку.
— Мы должны прикрыть себе спину, — говорит Вентан. — Должны направить свою ярость и обуздать ее стратегией. Должны воспользоваться всем оружием: бешенством, жаждой мести и интеллектом. Ярость — наша практика. Разум — наша теория. Ни то ни другое не работает само по себе. Мы обесчестим Жиллимана, если забудем об этом. Информация — это победа.
Он оборачивается к Кирамике.
— Пожалуйста, уведоми сервера, что я хочу начать вокс-передачу. Мне нужно наилучшее кодирование сигнала, какое она сможет мне предоставить, и любые преобразователи источника. Все, что она может сделать, чтобы замаскировать наше местоположение.
Кирамика кивает.
В сопровождении Сиданса и Сулла Вентан входит в помещение вокс-передатчика. Он берет переговорный рожок.
