3
[отметка: — 0.15.50]
Брат Браэллен утверждает, что они должны направляться в город. Капитан Дамокл уже отдал транспортным командам соответствующий приказ. Что бы ни происходило, это плохо, и людям в Нумине потребуется помощь. Ликвидация последствий катастрофы. Блокада. Вероятно, у них уйдет два часа на дорогу от Уросенских холмов.
Никто не отдает приказов. Не отдает вообще ничего. Координация отсутствует.
Так что капитан — высшая инстанция, которая есть у Шестой роты. Браэллена это устраивает. Они выдвинутся, развернутся и закрепятся. Спасать и обеспечивать безопасность — на это их натренировывали.
Он размышляет об этом, когда положение дел внезапно меняется, а с ним меняются и их планы.
С неба начинают сыпаться танки.
Первый удар сюрреалистичен. Браэллен видит его отчетливо. Примерно в шестнадцати сотнях метров впереди с пятнистого неба падает сверхтяжелый «Теневой меч», практически в идеальной сохранности, если не считать вьющейся за ним секции гусеницы. Броня корпуса танка слабо светится розовым от прохождения через плотные слои атмосферы.
Он приземляется. Сокрушительный удар. Ослепительный свет. Ударная волна.
Столкновение вызывает взрыв, как от детонации плазменной мины. Боевых братьев подбрасывает в воздух, будто игрушки. Некоторые отлетают от транспортов или грузовых штабелей. Отделение Браэллена находится на краю области поражения. Братья остаются на ногах, силовые доспехи автоматически блокируются и приобретают жесткость, ощутив взрыв. Инерционные компенсаторы напрягаются. Браэллен чувствует, как песок и микроосколки отскакивают от брони, словно заряды ручного оружия.
Волна проходит, автоблокировка размыкается. Какое-то мгновение даже дисциплина под вопросом. Это не страх, всего лишь потрясение. Танки просто так не падают…
Еще один. На этот раз «Гибельный клинок». Он вертится вокруг своей оси. Танк попадает в ротные укрытия километром западнее, вызывая взрыв, от которого разверзается земля, а с холма напротив сходит оползень. Потом друг за другом еще два, тоже «Гибельные клинки». Один разбивает пару «Громовых ястребов». Через долю секунды второй рушится в стороне от дороги и пробивает воронку, но не взрывается. Он подскакивает, разваливаясь на части. Подскакивает и прокатывается через рассыпающийся строй боевых братьев, калеча их и рассыпая ошметки брони с колесными узлами.
Повсюду вокруг падают все новые. Как бомбы. Как сказочный град. Как высыпавшиеся из детского ящика игрушки. Некоторые взрываются. Некоторые разлетаются при ударе и отскакивают. Некоторые зарываются во вспаханную землю, словно нули в плоть.
Браэллен поднимает взгляд к небу. Если не считать дымных пятен от города, оно почти синего цвета. Оно заполнено падающими объектами: танками, бронемашинами, транспортерами, грузовыми капсулами, просто обломками. Они вертятся в воздухе, блистая на солнце, сверкая и кружась — некоторые быстро, другие медленно. Вместе с ними ливнем падают пепел и металлические волокна. Участки кабеля. Провода. Оптические магистрали. Куски гаптической клавиатуры. Фрагменты инфопланшетов. Стеклянные и латунные осколки. Пластины керамита.
Где-то наверху на низкой орбите разбилось хранилище, и упакованное содержимое высыпалось наружу, словно сокровища из мешка. Боевая техника и экипировка, которых хватило бы на целую дивизию, выброшены вниз и подхвачены гравитацией. Они слишком низко, чтобы полностью сгорать. Трение о воздух лишь накаляет их.
На западе, среди волшебного дождя, Браэллен замечает вращающиеся в падении блестящие треугольные очертания «Грозовой птицы».
А затем видит и падающие тела.
Они перенесли полет не так хорошо, как детали машин. Они обожжены и падают, словно пучки сырых веток, и лопаются.
От них не остается таких громадных кратеров и взрывов, как от падающей бронетехники, однако в каком-то смысле их падение выглядит куда более опустошительно.
[отметка: — 0.15.48]
Сенсори Сторожевой Башни начинают верещать, понимая, что произойдет. Даже наполовину ослепнув, оглохнув и обезумев от шока, они ощущают огромные размеры несущихся на них материальных объектов, подъем уровня радиации, инерцию, смещение атмосферы, искажение гравитации.
«Антродамикус» надвигается с истерзанного неба, к его корпусу, словно неоновая паутина, липнут электрические разряды. Он проходит сквозь обширную пелену дыма, которая расплывается по земле от горящего космопорта, и рассекает яркие фонтаны вулканического пламени, которые внезапно вырываются из термоядерной энергостанции в устье реки. Приближаясь через плотный вздымающийся дым, он напоминает севший на мель галеон Старой Терры, большой морской корабль, украшенный носовыми фигурами и золочеными узорами, омываемый пенящимися бурунами береговой полосы.
Он виден изо всех окон Сторожевой Башни. Он такой высокий, такой длинный, как целый город, летящий к ним по маятниковой дуге. Вокруг него, оставляя за собой световые полосы, падают метеоры обломков — крохотные яркие крупинки, движущиеся намного быстрее тяжелого звездолета. Некоторые из них бьются в борта корабля, превращаясь и пламенные цветки. Другие со свистом проносятся мимо и падают на землю, в город, в реку.
Таурен знает, что в другой день любое из этих падений было бы гражданской катастрофой, разрушением жилого блока или участка улицы мощным взрывным импульсом.
Сегодня это мелкие и незначительные повреждения.
— Арук! — кричит она, держа в руках участок постоянного канала ММУ Хесста, словно бухту швартовочного каната.
Скитарий глядит на нее. Одна из красных щелей глаз слабо шипит.
Тулвар оказывается на свободе за секунду. Клинок аккуратно рассекает переплетенные кабели. С треском и шипением летят искры. Хесст бьется в эпилептическом припадке.
Арук берет сервера на руки и закидывает дергающееся тело на массивное плечо. Он сжимает правым кулаком левую руку Таурен и переходит на бег. На серверной платформе вокруг них визжат и рыдают сенсори и магосы. Некоторые бегут к лестнице. Некоторые выпрыгнули из разбитых окон башни навстречу смерти.
Громадные холодные мертвенно-черные сопла «Антродамикуса», в которых не сгорает топливо, становятся все больше и больше, не помещаясь в окна.
Хесст мертв. Его конвульсии прекратились. Изо рта и носа по полированной спинной броне мастера-скитария стекает кровяное вещество. Таурен подбирает подол, ей неудобно бежать. Арук так быстр.
Где он надеется спастись? Она доверяет ему, но не понимает его действий. На что она рассчитывала, когда заставила его разрубить ММУ? Времени недостаточно. Недостаточно ни на что. Он пытается добраться до посадочных площадок на вершине башни? Челнок? Лихтер? Нет времени открыть люк, не говоря уж о том, чтобы запустить двигатели и взлететь.
Нет. Нет. Он двигается к спасательным капсулам. В нишах, окружающих вершину башни, находятся аварийные саркофаги. Они предназначены для того, чтобы позволить старшим магосам спускаться в бронированные бункеры под фундаментом Сторожевой Башни. Это грубые приспособления, просто механизмы с противовесами.
Хватит ли их? Есть ли вообще время добраться до бункеров? Бункеры могут защитить от авианалета, но от этого? На город падает звездолет!
Арук рывком распахивает люк капсулы. Он закидывает Хесста внутрь, а следом бросает Таурен.
«Антродамикус» падает. Хвост ударяется первым, вгрызаясь в землю совсем близко от северной куртины крепости Калкас. Корабль и его корпус рассчитаны на то, чтобы переносить воздействия эмпиреев. От столкновения они лишь слегка деформируются.
Они зарываются в почву. Все двенадцать километров звездолета продолжают двигаться, скользя хвостом вперед и прорезая в коре планеты траншею глубиной в пятьсот метров. Киль рассекает землю, словно гигантский лемех плуга, выворачивая ее в сторону от огромной борозды. Грунт и нижний слой почвы вспарываются. Борозда пересекает магистральные дороги и мемориальный парк. Корабль бьет в куртину и разрушает ее. Продолжая скользить, «Антродамикус» пробивает себе дорогу через внутренний город крепости Калкас, путь шириной в два с половиной километра. С неба вокруг все еще хлещут метеориты обломков, которые бомбардируют город и местность. От падения звездолета вздымается стена пыли, превосходящая по высоте Сторожевую Башню, смог из частиц рассыпанных в пыль зданий.
Кора планеты содрогается в затяжной вибрации. В воздухе надрывный скрипучий визг перемалывающих друг друга на части звездолета и города.
В конце концов конструкция не выдерживает длительного напряжения. «Антродамикус» начинает сминаться. Вся его громада приземляется брюхом вниз, раскалываясь поперек средней части и носа. Броня корпуса рвется. Командные башенки и мачты гнутся и валятся. Остатки остова сухого дока, которые обвивают его, словно гирлянда, отлетают прочь.
Корабль добивают внутренние взрывы. Верхние секции брони вышибает наружу. Обнажаются ребра, подсвеченные атомными углями разбитого сердца звездолета.
Он все еще движется. Все еще со скрежетом скользит назад, уничтожая, перепахивая город пополам, с корнем выдирая жилые башни и вытяжные трубы ульев, расплющивая шпили и крыши. Ударная волна сравнивает с землей те части крепости Калкас, до которых корабль не дополз.
Орбитальная Сторожевая Башня вздрагивает, ее структура уже не выдерживает нарастающей вибрации. От нее откалываются части. Она начинает качаться, будто дерево посреди тайфуна.
Когда скользящий хвост звездолета наконец достигает ее и таранит, она в любом случае уже падает.
«Антродамикус» вдавливает ее в землю настолько сильно, что от гордого сооружения не остается ни единого следа.
[отметка: — 0.14.20]
Находясь в Баррторе, они ощущают, как под пласталевыми подошвами содрогается земля. Подземные толчки. Тектоническая система Калта не выдерживает ужасающего удара. Деревья в лесах колотятся, как припадочные.
— В теории? — интересуется Фрасторекс.
Экрит предельно хладнокровен и сосредоточен.
— Крупный инцидент на орбите. Несчастный случай или нападение. Значительные потери флота, значительные потери инфраструктуры поддержки. Катастрофический сопутствующий ущерб, нанесенный поверхности планеты вследствие орбитальных разрушений.
Он выдерживает паузу и смотрит на Фрасторекса.
— Космопорта больше нет. Все коммуникаторы отключены. Никакой связи с флотом. Никакой связи с прочими наземными подразделениями, кроме той, что мы сможем обеспечить самостоятельно. Никакого поступления данных. Никаких оценок масштаба ущерба.
— На практике? — спрашивает Фрасторекс.
— Очевидно, — откликается Экрит.
«В самом деле?» — думает Фрасторекс.
— Мы собираем боевое построение. Все, что у нас есть. Твою и мою роты, Армию, Механикум, Семнадцатый. Все, что находится по эту сторону реки и не погибло. Строимся и оттягиваем силы на восток, в провинцию Шаруд. С неба падает весь этот ад, но планета вертится, Фрасторекс. Если будем сидеть тут, вытаращив глаза, то нас разбомбят обломки. Или хуже того. Давай собирать всех, кого можно, и с этого сборного пункта отводить на восток, с дороги разрушений, чтобы они остались боеспособными.
— А если это нападение? — спрашивает Фрасторекс.
— Тогда мы будем готовы к бою! — рявкает Экрит.
Фрасторекс кивает. Инстинкт понуждает его броситься навстречу опасности. Не ведать страха и продвигаться в преисподнюю. Но он знает, что молодой капитан прав. Их долг — сохранить то, что у них есть, и перестроиться. Это то, чего ожидает от них примарх. По правде говоря, он, Экрит и капитаны находящихся в долине рот Несущих Слово располагают вооруженной силой, которая способна сокрушить мир. Их долг — вывести эту силу с дороги разрушений на точку ожидания, чтобы она была наготове и в силах сделать все, что потребуется Жиллиману.
— Начинай выводить группировку через лес, — начинает Экрит. — Я свяжусь с Несущими Слово, Армией и…
— Нет, — твердо произносит Фрасторекс. — Ты возглавишь переход. Поведешь людей за собой в буквальном смысле слова. Укажи им путь. Я отдам распоряжение Семнадцатому и Механикум. Иди. Иди!
Экрит поднимает закованный в броню кулак.
— Во имя Макрагге, — говорит он.
Фрасторекс бьет по кулаку бронированными костяшками пальцев.
— Всегда, — соглашается он.
Он спускается по склону, проходя сквозь ряды своих людей и кобальтово-синих воинов Экрита. Он слышит, как позади него Экрит, Анхиз и другие офицеры обеих рот призывают людей к порядку, готовя их к выступлению. Подземные толчки продолжаются. Небо полыхает и грохочет.
Он замечает Двадцать третье отделение.
— За мной, — кричит он. Те быстро строятся. Фрасторекс нуждается в сопровождении. Если он собирается раздавать приказы офицерам Несущих Слово и напыщенным ничтожествам из Армии, ему потребуется почетный караул, чтобы подтвердить свои полномочия.
— Какие распоряжения, капитан? — интересуется боевой брат Карендс.
— Прямо сейчас нужно собрать и сберечь столько боеспособного состава, сколько в наших силах, — отвечает Фрасторекс.
По обе стороны от них в обратном направлении движутся подразделения Ультрамарина. В пойме внизу танки запускают двигатели. Приближаются огни. Фрасторекса изумляет быстрота реакции Несущих Слово. Быть может, ему нужно пересмотреть свое мнение о никудышном Семнадцатом.
Он видит фигуры в красной броне. Они поднимаются на холм. Несущие Слово уже движутся. Это хорошо. Возможно, их будет не так уж сложно убедить.
Фрасторекс вскидывает руку, подзывая ближайшего офицера Несущих Слово.
Выстрел болтера.
Боевого брата Карендса разрывает в области пояса, и он падает.
Второй заряд отрывает пальцы на поднятой руке Фрасторекса.
Взбираясь на холм в тылу рот Ультрамарина, Несущие Слово выстраиваются в линию. Они наступают по сухой, заросшей папоротником насыпи, подняв оружие и ведя беглый огонь.
Фрасторекс рухнул на одно колено. Изуродованная рука болит, однако раны уже затянулись. Он пытается извлечь оружие левой рукой. Настоящая боль в его разуме. Абсолютное непонимание на мгновение лишило его подвижности. Не существует никакой подходящей теории, никакой понятной практики. По ним ведут огонь. По ним ведут огонь Несущие Слово, Семнадцатый из Легионес Астартес. Ведут огонь подобные им.
Оружие в здоровой руке. Он не знает, что с ним делать. Даже под огнем идея стрелять в ответ по космическим десантникам выглядит ужасающей.
Фрасторекс поднимает взгляд. В рядах Ультрамаринов разрываются болтерные заряды, которые разносят синие доспехи и швыряют людей в воздух. Его бойцов поражают плазменные лучи, которые обжигают, словно наглая ложь. Подстреленные в спину, в ноги, рассеченные, разрезанные надвое, — Ультрамарины падают. Воины валятся лицом вниз, затылочные части шлемов «Претор» вдавлены и дымятся.
Это избиение. Резня. За считаные секунды, еще до того, как основные силы успевают опомниться, заросший папоротником склон усыпан мертвыми и умирающими. Листья в кровавых узорах. Деревья дрожат и шипят от омерзения. Земля вздымается, словно не может носить на себе подобное бесчестье, словно хочет стряхнуть с себя Ультрамаринов, словно не хочет быть причастной этому.
Открывают огонь тяжелые орудия. Лазпушки. Гравитонные орудия. Мелты. Штурмболтеры.
Роторные автопушки скашивают ряды воинов в лесу, измельчая поросль в зеленую дымку, забрызгивая древесные стволы кровью и осколками синего металла. Раздробленные деревья падают рядом с раздробленными людьми.
Братья из сопровождавшего капитана отделения убиты. Отколотый кусок брони, отлетевший от падающего Ультрамарина, рассекает правую глазницу Фрасторекса, повреждая оптику. От удара голова мотнулась вбок.
Удар пробуждает, выводит из ступора, из ошеломленного оцепенения.
Он поднимается, наводя оружие.
По пропитанному кровью склону к нему приближаются багряные космодесантники. Он слышит, как они поют. Их оружие полыхает.
— Ублюдки! — выкрикивает он и падает, сраженный выстрелом в голову.
На вершине холма, в глубине леса, Экрит оборачивается, услышав стрельбу.
Он не понимает того, что видит.
Вокруг него поворачиваются и замирают остальные ошарашенные воины. Они наблюдают за разворачивающейся бойней, будто это какой-то фокус или иллюзия, которым чуть позже найдется объяснение.
Выстрелы достигают людей в окружающем Экрита беспокойном строю. Головы запрокидываются. Панцири взрываются. Братьев отшвыривает назад. Другие оседают на месте, из них вытекает жизнь.
Экрит трясется, он слишком взволнован, чтобы принять решение. То, что он наблюдает, невероятно. Невозможно.
Далеко внизу он видит Фрасторекса.
Видит, как тот поднимается с оружием в руке. Не в той руке.
А потом видит, как того опрокидывает назад выстрелом в голову. Мертвого.
Экрит ревет от ярости. Он начинает спускаться по склону, под град выстрелов. Анхиз хватает его и останавливает.
— Нет, — кричит сержант. — Нет!
Он встряхивает Экрита и разворачивает его.
Справа от них через лес надвигаются титаны. Падают вырванные с корнем или сломанные громадными машинами деревья. Гремят боевые горны. Экрит чувствует запах пустотных щитов.
Титаны начинают стрелять.
[отметка: — 0.11.21]
Сержант Хеллок выкрикивает приказы. Никто его не слушает.
Бейл Рейн стоит, разинув рот, во власти чрезмерного шока. Люди разбегаются во все стороны. Огненные шары с воем падают с неба цвета спекшейся крови и разрываются повсюду вокруг. Рейн напрягается и пригибается, когда фрагменты орбитального мусора заканчивают свой стремительный полет и попадают в цели. На дальнем краю строевого плаца взрывается кухонная палатка. Медицинский блок взлетает в воздух, словно под ним сработала мина.
От каждого взрыва Рейн вздрагивает, но его глаза не отрываются от главного чуда. Примерно в тридцати километрах к западу от них только что упал корабль. Целый корабль. Теперь он, разбитый и дымящийся, разлегся там, словно свежевыросший горный хребет. По расколотому корпусу с хлопками пробегают волны взрывов.
Это за пределами того, что он способен представить. Корабль слишком большой, чтобы быть настоящим.
Он может думать только о Нив на дальнем берегу реки. Она испугается. Она должна быть жива — по крайней мере, он убеждает себя в этом. Звездолет упал на той стороне реки, где Калкас, а Нумин нетронут, хотя обломки метеорами падают на всю местность. Кто бы мог подумать, что в космосе столько всего, что может упасть? Скорее всего, она пошла к тете. Она умная девочка. Она пошла к тете и спряталась в подвале. В полной безопасности.
Рейн сглатывает комок.
Он осознает, что не любит ее. Возможно, никогда не любил. Внезапно он отчетливо это понимает. Все было так легко, так романтично. Он собирался стать солдатом и отбыть со сбором Армии, так что время было дорого. Вероятно, они бы больше друг друга не увидели. Так что все было легко. Легко сделать. Легко делать благородные жесты, когда за ними ничего не стоит. Все было романтично. Все было остро. Все имело значение, ведь у них было так мало времени. Они поженились. Великое начало. Все плакали. Так романтично. Так романтично.
Так нереально. Так же нереально и неправдоподобно, как разбитый звездолет на том месте, где всегда была крепость Калкас. Так же нереально, как весь этот день.
Как будто он попал из грез в кошмар наяву, где все куда разумнее.
Кранк сбивает его с ног.
— Ты чего?.. — выдыхает Рейн.
Нечто, почти наверняка — колесо боевого танка, светясь краснотой от нагрева, проскакало по лагерю, давя палатки и водяные колонки. Если бы не Кранк, оно бы скосило его.
— Уходим! — кричит Кранк.
— Куда?
— В блиндажи! — орет сержант Хеллок. — Забирайтесь и блиндажи!
В этом тоже нет смысла. В ближайшей округе несколько тысяч солдат и несколько дюжин блиндажей, в соответствии с уставом сооруженных на случай авианалетов. И если на них рухнет еще один звездолет, мышиная нора в земле в любом случае их не спасет.
— Смотрите! — кричит рядовой Юсуф. — Смотрите на проволоку!
Он глядят на ограждение, которое отделяет их лагерь от вспомогательных подразделений Армии на службе у Семнадцатого. Раньше те пели. Теперь они у забора. Они прижимают бледные руки и скорбные лица к металлическим звеньям. Они зовут. Рейн видит, как пламя лижет дальний край соседнего лагеря.
— Они в ловушке, — говорит Хеллок. — Клятые ублюдки. Они там застряли. Они не могут выбраться.
Несколько человек бегут вперед посмотреть, не смогут ли они открыть ворота.
— Подождите, — произносит Рейн. — Не надо.
Они слишком близко. Его товарищи по отделению слишком близко к проволоке, к бледным кричащим лицам.
Ограждение падает. Его подрезали в нескольких местах, и оно просто заваливается на землю, звеня и треща. Чужие вспомогательные подразделения накатываются на лагерь Нуминского Шестьдесят первого.
— Какого хрена, что происходит? — произносит Хеллок.
У чужаков есть пушки. Ружья. Пистолеты. Клинки. Оружие на длинных рукоятках. У них, мать их, копья.
Первые выстрелы поражают ближайшие нуминские отряды. Те сгибаются и падают. Дикари с воем наступают. Один из них вгоняет копье в горло Юсуфу. Юсуф издает вопль, какого не приходилось слышать еще никому, крик продолжается рваными отрывками, пока дикарь проворачивает и дергает древко. Седдом, еще один знакомый Рейна, получает в щеку лазерный заряд, его голова приобретает причудливую форму, и он падает. Звайтиса подстреливают, когда он разворачивается, чтобы бежать. Бардре раз за разом наносят колющие удары. Застрелен Урт Васс, затем Кейсон, затем Горбен.
Рейн и Кранк пробуют убежать. Гаспиан поворачивается, чтобы бежать с ними, но спотыкается о Седдома, а затем на него набрасывают дикари, которые насмерть забивают его копьями, словно прачки с колотушками на берегу реки.
Хеллок выкрикивает проклятие, выхватывает автопистолет и стреляет. Он совершает первое активное убийство со стороны лоялистов в Битве за Калт, хотя впоследствии об этом обстоятельстве не вспомнят. Он стреляет в дикаря с копьем и укладывает того наповал.
Затем ему в руку вонзается пика, еще одна раздробляет бедро, и он падает. Они пригвождают его к земле, а он вопит, выкрикивая все оскорбления, какие может вспомнить.
Ушметар Каул потоком льются мимо, вырезая его людей. Несмотря на ярость и боль, Хеллок понимает, что они все еще поют.
Один из удерживающих его ублюдков наклоняется, чтобы перерезать ему горло ножом, но другой ублюдок останавливает того.
Криол Фоуст смотрит сверху вниз на человека, которого пригвоздили к земле его солдаты. Офицер. Звание имеет ценность, ритуальное значение.
Раненый сержант ему пригодится. Есть существа, которых в конце концов придется кормить.
[отметка: — 0.09.39]
Вентан тащит Арбут по пылающему портовому комплексу, однако путь указывает она. Селатон и помощники сенешаля следуют за ними в сопровождении Аманта и его отделения.
— Сюда, — говорит она. — По скату. Вон туда.
Перед ними два громадных прослушивающих пилона, чудовища в оправе из лесов с тарелкой-приемником посередине. Это старье, очень простое, возможно сооруженное первопроходцами, которые основывали колонии на Калте. Впрочем, это старье военного образца. Ничего лишнего. Создано, чтобы выстоять.
— Мой отец работал в порту тридцать лет. Я проводила время здесь. Это была часть первоначальной системы управления движением в порту, пока не прибыли Механикум и не установили нормальный манифольд. Станцию следовало бы сдать в металлолом сотню лет назад, однако ее продолжали обслуживать.
— Почему? — спрашивает Вентан.
— Она надежна. Когда каждые пятнадцать лет, или около того, начинаются солнечные бури, она гораздо устойчивее к вспышкам радиации, чем системы манифольда.
— Хорошо, — говорит Вентан.
Воздух над головой продолжают рассекать бомбы пылающих обломков. Никто из отряда еще не пришел в себя до конца после зрелища падения «Антродамикуса». Некоторые помощники плачут.
Пилоны установлены на платформе в центре рокритовой чаши около посадочной платформы номер шестьдесят. Это естественное укрытие. Здесь, под краем платформы, сгрудилось около двух сотен портовых рабочих и носильщиков. Так себе убежище, но это лучше, чем ничего. Идет дождь раскаленного пепла и горящих чешуек. Время от времени в землю, словно пуля, врезается что-нибудь небольшое, но тяжелое, вроде вырванного швартовочного болта или ручки шлюза.
Увидев космодесантников, прячущиеся люди выходят вперед. У них вопросы, много вопросов и просьб о помощи.
— Мы ничего не знаем, — говорит им Вентан, ставя Арбут на землю и поднимая руки. — Очевидно, что действует чрезвычайное положение. Мне необходимо запустить этот пост перехвата. Возможно, таким образом мы получим какие-то ответы. Мне нужны вокс-операторы.
Вперед выходят несколько человек. Он выбирает двоих.
— Пойдемте, — говорит Вентан.
Он начинает раздражаться. С начала катастрофы прошло уже почти десять минут, а он все еще абсолютно ничего не знает.
Комнаты управления постом — три стандартных модульных домика, которые установлены на высоте тридцати пяти метров на балочной оправе системы пилонов. К ним ведет открытая спиральная лесенка с решетчатыми ступенями.
Вентан снова подхватывает Арбут и идет впереди. Добровольцы-операторы идут следом вместе с парой помощников сенешаля, Селатоном и Амантом. Бойцы Аманта рассредоточиваются, чтобы успокоить взволнованную толпу.
Они отпирают один из модулей. Питание все еще есть. Техники принимаются за работу, прогревая основную трансляционную сеть станции. Вентан берет инфопланшет и записывает частоты каналов, которые он хочет настроить. Управление сборами Эруда. Командование флотом. Командование его собственной роты.
Вокс-операторы садятся за пульты основного транслятора лицом к окнам модуля. Старые массивные динамики гудят от кашляющих помех и радиационных искажений.
— Это была стрельба? — спрашивает Селатон.
— Мне так не показалось, — откликается Вентан. — Возможно, удары обломков.
Он выходит на узкий мостик снаружи модуля. Обзор великолепен, но вид — нет. Большие участки порта охвачены огнем. Небо по обе стороны реки черно от дыма. Мрак, словно лазерные заряды, все еще пересекают полосы метеоритов. Трудно разглядеть огромные останки корабля, хотя пелена в той стороне, где была крепость Калкас, пульсирует красным, словно адский зев.
Издалека доносится регулярный звук. Грохот. Почти что планетарная бомбардировка. Огонь кораблей с орбиты.
Он продолжает цепляться за мысль, что все это — несчастный случай.
Снизу доносится крик. В чашу у подножия пилонов вошло еще три отделения космических десантников. Они облачены в красное. Семнадцатый. Это хорошо. Хорошо получить немного помощи в этот час крайней нужды. Может быть, коммуникационные сети Несущих Слово несколько лучше перенесли инцидент.
Он видит, как Амант и толпа портовых рабочих движутся поприветствовать их.
Вентан заходит обратно в модуль станции перехвата.
— Я спускаюсь, — говорит он Селатону. — Только что прибыли подкрепления, и я хочу выяснить, что им известно.
Он глядит на напряженно трудящихся вокс-операторов.
— Как только у них что-то получится, зови меня обратно.
Селатон кивает.
Вентан оборачивается. Замирает.
— Что? — спрашивает Селатон. — В чем дело, сэр?
Вентан не уверен. Он открывает рот, чтобы ответить.
Никаких предупреждений. Никаких чертовых предупреждений. Наносекундный укол, жжение интуиции, что что-то не так.
Наносекунда. Слишком мало и, проклятье, слишком поздно.
В пол и переднюю стенку модуля станции перехвата врезаются массреактивные снаряды. Массреактивные снаряды, выпущенные снизу.
Пол и стена рвутся в клочья. Разрушающаяся металлическая обшивка превращается в осколки и смертоносные лохмотья. Свет и пламя из точек детонации врываются внутрь через разорванную оболочку модуля, неся с собой осколки.
Воздух внутри модуля заполняется распространяющимся огнем и свистящими кусками. Ударная волна вышибает окна и уничтожает пульты вокс-передатчика. Сенешаля Арбут отбрасывает назад. Голова и плечи одного из ее помощников превращаются в красное облачко от попадания и разрыва заряда. Раскаленные добела расщепляющиеся зазубренные обломки разносят двух вокс-операторов. Другого помощника, клерка, подкидывает к потолку направленным вверх импульсом взрыва. Изломанное тело падает и проваливается в свежую пробоину в полу.
Селатон видит, как безвольное, исковерканное тело убитого клерка катится прочь. Труп исчезает среди балок пилонов, всего лишь еще один кусочек в граде вертящихся обломков и пылающих частей.
Пол начинает отламываться от передней стенки.
— Назад! Назад! — командует Вентан. Весь модуль визжит и качается, словно вот-вот слетит с креплений. Часть металлической клетки, которая поддерживает лестницу, отрывается и падает.
Невидимые убийцы снова стреляют. Очередной ливень разрывных зарядов окружает и терзает модуль. Вентан лихорадочно оценивает ситуацию, вытащив оружие. Атака ведется с позиций внизу, у подножия пилонов.
Массреактивные. Взрываются при попадании. Боеприпасы Легионес Астартес. Невозможно. Невозможно. Если только не…
— Ошибка! — восклицает позади него Селатон. — Стрельба по ошибке. Ошибка. Кто-то совершил…
— Я сказал — назад! — кричит Вентан, хватая Селатона и толкая того к задней части модуля.
Вентан и Селатон начинают стрелять в ответ, паля в дыру, которая образовалась, когда секция пола провалилась и рухнула. Внизу только дым, нет явных целей, четкого термального отпечатка. Они все равно стреляют. Сбивают с толку.
Инерционные системы доспеха не врут. Модуль заваливается назад. Он отрывается от креплений и падает.
Арбут мертва. На ней нет ран, но Вентан знает, что сверхдавление и кинетический удар массреактивных зарядов размазал ее внутренние органы. Амант упал. В него снизу вошло два или три массреактивных снаряда. Он лежит навзничь на быстро разрушающемся полу. Ступней нет, взрывы срезали броню и плоть с голеней, бедер, торса и лица. Он все еще жив, сворачивающаяся кровь заполняет полости ран.
Несколько секунд на стабилизацию, и они смогут его вытащить. Отнести на реконструкцию. Даже с освежеванной и исхлестанной передней частью тела он снова вернется в бой через месяц-другой биотехнического модифицирования.
У модуля нет нескольких секунд.
У них нет нескольких секунд.
Вентан видит глаза Аманта. Они расширились посреди маски из крови и разбитого забрала, глядя с беспомощным недоверием. Вентан понимает, что он видит. Амант знает, что это конец, конец не только его собственного существования, но и Галактики, как они ее понимают.
Яростным ударом ноги Вентан вышибает задний люк. Поддерживающей лесенки больше нет. Идти некуда. Модуль начинает падать, резко опрокидываясь, словно лодка, которая медленно набирала воду и наконец перевернулась.
— Прыгай! — кричит Вентан.
Приказ есть приказ, черт побери.
Они прыгают.
[отметка: — 0.03.59]
Жиллиман практически окаменел от ярости. Он извлек перо стилуса и стоит у окон мостика, записывая на инфопланшете все, что видит. Потери кораблей, рассеивание. Построение.
Он хочет, чтобы к моменту перезагрузки систем флагмана и выхода энергии на активную мощность у него были данные, опираясь на которые можно действовать.
— Мне нужна связь! — кричит он через плечо, прикидывая относительное расположение «Рога изобилия» и «Вернакс Абсолом».
— Поднимать щиты? — спрашивает Гейдж.
— Как только они у нас появятся, — отвечает Жиллиман. — Передайте это всему флоту, как только будет возможность.
Гейдж кивает.
— Стрелять в ответ? — интересуется он.
Жиллиман смотрит на него.
— Это трагедия. Трагедия, ошибка. Как только мы сможем защищать самих себя, мы это сделаем. Но не усугубляйте все. Мы не станем увеличивать число погибших.
Гейдж стискивает зубы.
— Я бы убил их за это, — произносит он. — Простите меня, однако это преступление. Они должны знать, что все не так. Они позорят нас…
— Они уязвлены, — говорит Жиллиман. — Они верят, что над ними нависла смертельная угроза. Для них все их страхи реальны. Марий, мы не станем усугублять их безумие. Не станем добавлять к их ошибкам свои собственные, чего бы это ни стоило.
— Есть связь! — кричит Зедофф.
Жиллиман разворачивается.
— Литотранслятор?
— Еле-еле. В основном звук.
Жиллиман сует инфопланшет Гейджу и идет к гололитической платформе.
Вокруг него вновь расцветает свет. Не такой яркий, как раньше, и не такой стабильный. Видны фигуры, которые находятся не вполне здесь, потрескивающие призраки на краю разрешающей способности. Жиллиман видит только контуры Аргела Тала, тень Хол Велофа, едва намеченный световой набросок, который может быть Федралом Феллом.
Ясно виден только Лоргар. Его изображение черно-белое, оно скачет и прерывается. Голова опущена, глаза в тени. Где бы он ни стоял, там очень мало света — исходящее только сверху освещение погружает лицо в чернильную темноту.
— Останови это, — произносит Жиллиман.
Лоргар не отвечает.
— Брат. Прекрати огонь сейчас же! — говорит Жиллиман. — Прекрати огонь. Это ошибка. Ты совершил прискорбную ошибку. Останови расправу. Мы не враги вам.
— Вы против нас, — шепчет Лоргар, его голос складывается из визга белого шума.
— Мы не нападали на вас, — настаивает Жиллиман. — Клянусь в этом.
— Однажды вы обратились против нас. Вы опозорили и унизили нас. Вы не сделаете этого снова.
— Лоргар! Послушай меня. Это ошибка!
— Почему, во имя всех звезд, ты считаешь это ошибкой? — спрашивает Лоргар. Он так и не поднимает глаз.
— Прекратите огонь, — произносит Жиллиман. — Мы не нападали на вас сами и не давали напасть другим. Клянусь жизнью нашего отца.
Ответ Лоргара теряется в трескучем шуме. Затем пропадает и его изображение, и гололитическая платформа отключается.
— Контакт потерян, — сообщает Зедофф. — Он отклоняет наши попытки восстановить связь.
Жиллиман смотрит на Гейджа.
— Он не собирается отступать, — произносит Жиллиман. — Он не прекратит это, если мы его не остановим.
Гейдж видит в глазах Жиллимана боль, чудовищность того, что все это означает.
— Что он сказал, мой примарх? — спрашивает Гейдж. — В конце?
Жиллиман колеблется.
— Он сказал: «Я сирота».
Гейдж вытягивается и бросает взгляд на старших членов экипажа.
— Ваши распоряжения, сэр? — твердо спрашивает он.
— Как можно быстрее передайте инструкцию, — произносит Жиллиман, сходя с платформы. — Всем подразделениям Тринадцатого легиона и вспомогательным силам, с кодом моих полномочий. Первоочередная задача. Защищать себя любыми средствами в месте расположения.
Гейдж прокашливается.
— Мой примарх, мне нужно от вас подтверждение. Вы только что санкционировали действия вплоть до ответного огня включительно?
Следует длинная пауза.
— Ответный огонь также предписан, — говорит Жиллиман.
Зедофф и старшие офицеры артиллерии начинают с рявканьем раздавать приказы. Гейдж поворачивается к рубрикатору, который стоит наготове у командирского кресла.
Офицер записи, — произносит он. — Начать отсчет.
— Инициализация боевой записи Тринадцатого легиона, отсчет прошедшего времени, — сообщает рубрикатор. — Отсчет начинается. Отметка Калта: 00.00.00.
