Глава седьмая

На мгновение флотилия погрузилась в молчание. Истребители сделали остановку в спокойной системе, дожидаясь, пока плотный поток военных судов и барж Империума не перестанет отделять их от конечной цели. В этой системе царили темнота и молчание, а единственными сооружениями, воздвигнутыми людьми, оказались рудники на опаленных, богатых рудой планетах. Местная звезда пошла пятнами и начинала угасать.

Истребители ксеносов зависли на орбите над газовым гигантом, сине-белые слои атмосферы которого гнал бесконечный ураган. Болезненный свет звезды отражался от поверхности едва различимых планет и лун тусклым серым мерцанием. В ее лучах даже ярко-серебряные истребители словно выцветали и становились похожими на очередное скопление промышленного мусора, выброшенного на орбиту и оставленного ушедшими отсюда людьми.

Только после восстания Испивающих Души Сарпедон начал по-настоящему ценить Галактику. С какой-то стороны она казалась ему чудом — каждый ее отдаленный уголок содержал в себе что-то новое и необычное. Даже в этой опустошенной системе можно было найти что-то красивое, например непрерывное течение атмосферы газового гиганта под ними или бесконечно сложные орбиты спутников планеты. Но кроме того, Галактика оказалась мрачной и пугающей. В каждом из этих уголков их могли поджидать тьма и скверна, затаившаяся и застывшая, но готовая в любой миг проснуться, чтобы начать свою беспощадную охоту среди звезд.

Встреча с Хаосом могла произойти где угодно, поскольку в самую его природу входило не вступать в открытые сражения, а копиться в темных углах, подобно грязи, которую никак не удается вычистить до конца. Этим и был отвратителен Империум — занятая им часть Галактики предоставляла слишком много потайных мест для Врага, и в большинстве случаев этими местами оказывались развращенные организации самого Империума.

Люди куда больше боялись Хаоса не когда из варпа выплескивались потоки демонов, а когда тому удалось совратить величайших героев — его уговорам поддалась добрая половина примархов Космического Десанта — и Галактику разодрали войны Ереси Хоруса. Лишь благодаря таким людям, как Рогал Дорн, примарх Испивающих Души и герой Сражения за Терру, Человечество не пало окончательно. И теперь Сарпедон понимал, кем на самом деле был Рогал Дорн — мужественным человеком, созданным таковым руками Императора, но оказавшимся втянутым в лицемерные игры загнивающего Империума после того, как его отец был заточен в Золотом Троне, а Адептус Терра обратили Его план в насмешку над Человечеством.

Иллюминатор, через который командор наблюдал за космосом, располагался на миделе корабля Иктиноса, где апотекарий Карендин обустроил свою лабораторию. Паллас, старейший из апотекариев Ордена, не зная отдыха, трудился тут вместе с Карендином, поскольку Испивающие Души, как никогда ранее, нуждались сейчас в их знаниях. Паллас только что закончил обследовать самого Сарпедона — первого и наиболее явного мутанта Ордена.

— Командор? — раздался голос у того за спиной.

Сарпедон вышел из задумчивости и обернулся к апотекарию Палласу, разглядывающему результаты анализов на экране информационного планшета, подключенного к авто-медику. Апотекарион, обустроенный в истребителе, обладал всей необходимой аппаратурой, но был вынужден тесниться в том, что, скорее всего, когда-то представляло собой каюты для экипажа ксеносов. Авто-медик, сервиторы-санитары и мониторы жались друг к другу вдоль раздутых органических выступов на серебристом металле. Провода и приборы свисали с неестественно высокого потолка.

Паллас оторвался от информационного планшета.

— Ваше состояние ухудшается, — произнес апотекарий.

— Знаю, — ответил Сарпедон. — Я почувствовал это в Доме Йенассиса. Мой Ад стал… меняться. Если у нас ничего не получится, то придет день, когда я уже не смогу с ним справляться.

— Как бы то ни было, — продолжал Паллас, — ваш случай еще не самый плохой. Дейтестан из отряда Хастиса показывает развитие аномалий внутренних органов, а это либо убьет его, либо превратит во что-то другое. Двоих десантников из отряда Люко нам уже пришлось полностью снять с несения вахты. У одного из них на руках когти, из-за которых он не может держать в руках болтер, а второй отрастил еще одну голову.

— А ты?

Паллас помедлил, отложил информационный планшет и снял с одной из рук перчатку и наручи. Ярко-алые чешуйки покрывали его ладонь с тыльной стороны и убегали к локтю.

— Доросли уже до плеча, — сказал Паллас, — и продолжают распространяться. У десантников вроде вас и Теллоса мутации скрыть сложнее всего, но вряд ли найдется хоть один Испивающий Души, который бы не подвергся тем или иным изменениям. И состояние большинства из них ухудшается все быстрее и быстрее.

Сарпедон опустил взгляд на свои паучьи лапы. В те времена, когда его сознание застил морок, напущенный принцем-демоном Абраксисом, и командор, и его космодесантники полагали, что изменения были подарком Императора. Но теперь он знал, что стал всего лишь еще одним мутантом, практически ничем не отличающимся от бесчисленных полчищ других неудачников, которых в Империуме порабощали и уничтожали, чтобы обезопасить стабильность человеческого генома. Сам Сарпедон тоже убил достаточно много мутантов и понимал, что выгляди в то время хоть один из слуг Империума так же, как он сейчас, то Испивающие Души, скорее всего, расправились бы с ним.

— Сколько нам осталось? — спросил Сарпедон.

— Пара лет, — пожал плечами Паллас. — Но пройдет всего несколько месяцев, и Орден перестанет существовать как боеспособная армия. Мы уже теряем десантников, подвергшихся серьезным изменениям, и со временем их число будет только расти. Не знаю, что вы задумали, командор, но это должно стать для нас последним шансом.

Сарпедон знал, что происходило с Испивающими Души, которые больше не могли полностью исполнять свои обязанности. Большинство выбывали из строя, сходя с ума. И тогда их, заковав в цепи, отводили к плазменным генераторам «Сломанного хребта», где пускали болт в голову, прежде чем кремировать тело. Пока таких случаев было немного, но Сарпедон все равно ощущал потерю каждого из этих космодесантников как еще одну из череды бессмысленных смертей, сопровождавших войну, которую вел Орден.

— Да, это наш единственный шанс, причем далеко не только в этом смысле, — согласился Сарпедон. — По всей империи Тетуракта Флот и Гвардия втянуты в сражения, где ни одна из сторон не может одержать победу, поскольку Тетуракт обладает многочисленными армиями и способен поднимать мертвецов. А мы направляемся в самую гущу событий. Судя по информации, которую Солк доставил с Юменикса, мы окажемся прямо в мясорубке, где бьются армии Тетуракта. Наш Орден не погибнет из-за мутаций, Паллас. Он либо падет в битве, либо исцелится.

— Но ведь победа невозможна, верно? — неожиданно произнес Паллас. — Никто не прикроет нам спину. Империум уничтожит нас, если только предоставить ему такую возможность. Так же поступит и Хаос, который тоже видит в нас своих врагов, каковыми мы и являемся. Ни один Орден не способен пережить это.

— Продолжай делать анализы, апотекарий, — сказал Сарпедон. — Доложи, если будут какие-то изменения.

Командор развернулся и вышел из апотекариона, постукивая по металлической палубе восьмью когтями на пути к мостику.

Кокпит шаттла купался в зловещем синевато-сером свете. Он отражался от бронзовых поверхностей сервитора-пилота и заставлял темно-красную обивку приобретать бархатистый черный цвет. Когда сервитор увеличил давление в двигателях и устремил корабль вперед, обзорный экран заполонили белые, синие и серые вихри. Многие из сигнальных ламп на приборных панелях кокпита светились неуместным красным огнем — шаттл не был предназначен для работы в подобных условиях, но Таддеуш знал, что тот выдержит. Полковник Винн подергал за нужные ниточки в полках Гвардии, расквартированных на Кайтаране, и сумел достать для этой миссии исключительное судно. Шаттл был обшит реактивной броней, которая уже сейчас прогибалась от невероятного давления и холода, и шел в бесшумном режиме на ракетных двигателях, позволявших путешествовать под водой.

Или же, как в данном случае, под жидким водородом.

— Поверхность? — тихо спросил Таддеуш.

— Еще триста метров, — ответил механический голос сервитора-пилота.

Манипуляторы, выходившие из его плеч, опустились на пульт управления, и рулевые стабилизаторы изогнулись, направляя корабль по изящной восходящей дуге сквозь невозможно холодный океан.

Таддеуш включил корабельный вокс.

— Лейтенант, жду вас на мостике, — сказал он.

Прошло всего несколько секунд, и задняя дверь мостика скользнула в сторону, пропуская внутрь лейтенанта Киндарека.

— Да, инквизитор?

— Мы пристанем к берегу примерно через семь минут. Ваши люди готовы к высадке?

— Ждут не дождутся, сэр.

— Ракетные установки не использовать, пока не отойдем от берега. Там, конечно, установлены амортизационные поля, препятствующие подрыву жидкости, но, если кто-то выстрелит, риск все равно чертовски велик. Мне бы не хотелось потерять кого-нибудь в результате несчастного случая, а там достаточно опасно.

— Так точно, сэр. До вашего приказа будем стрелять только из хеллганов.

— Хорошо. — Таддеуш задумался, глядя на жидкость, плещущуюся перед ними. — Киндарек, что вы думаете об этом предприятии?

На размышления лейтенанту потребовалась едва ли секунда.

— Риск высок, но оно жизненно необходимо, инквизитор. Именно то, чем мы и привыкли заниматься.

— И почему вам так кажется?

— Потому что нас отобрал полковник Винн, инквизитор. Он не стал бы рисковать своим разведывательным взводом без достаточного основания на то, а достаточное основание всегда предполагает опасность.

— Никто еще не делал ничего подобного, Киндарек. Некоторые пытались, но никому это еще не удалось.

— Догадываюсь, сэр, что никто еще и не пытался воспользоваться этой дорогой.

— Вы совершенно правы, Киндарек, — улыбнулся Таддеуш. — Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Двести метров, — произнес сервитор.

— Готовьте своих людей, лейтенант. Я хочу, чтобы высадка началась, как только мы коснемся берега.

Киндарек отрывисто отсалютовал и побежал к пассажирскому отсеку. Поскольку Таддеуш не был офицером, этот жест не соответствовал протоколу, но инквизитор не стал обращать внимания. Скорее всего, лейтенант действовал просто в силу привычки. Киндарек вообще очень быстро усвоил армейские порядки, благодаря чему и был избран полковником Винном в качестве командира разведывательного взвода — профессионального и неустрашимого подразделения мирян, используемого Ордо Еретикус.

Мимо них проносились какие-то силуэты, едва заметные в почти непроницаемой жидкости и ненадолго выхватываемые из темноты прожекторами, установленными на носу шаттла. Наклонные колонны и похожие на тени глубинные структуры, ненадежно скованные предельным холодом, образующие нагромождения препятствий, которые приходилось обходить сервитору-пилоту.

Когда шаттл начал подниматься, освещение стало более бледным. Из мрака на них выкатились очертания подводного рифа, образованного серебристыми обломками машин. Впереди он завершался сверкающей полоской горизонта — линией пляжа, где должен был причалить корабль.

Возможно, их уже обнаружили. Возможно, боевые сервиторы уже мчались по океану или поджидали шаттл на берегу, готовясь превратить жидкий водород в локализованное недолговечное адское пламя, где сгорит и корабль, и его экипаж. Но штурмовики знали, на что идут, когда согласились столкнуться с Адептус Механикус лоб в лоб.

Фарос являлся астероидом, кусочком планеты, погибшей несколько миллионов лет назад. Ее обломки повисли разорванным ожерельем вокруг умирающей кроваво-рыжей звезды. Среди астероидов прятались шахтерские колонии и аванпосты несгибаемых миссионеров; про эту систему уже практически забыли.

Тысячу лет назад Адептус Механикус прибыли к цепи астероидов в процессе составления своих уравнений судеб и предсказаний техножрецов. Они избрали этот регион для размещения командования сектора Стратикс, откуда в случае необходимости можно было координировать действия войск, космических кораблей и комиссий Адептус Механикус. Но важнее всего была информация — они являли собой духовенство, чьей религией стало знание. Информация приобрела для них священный статус, и командование сектора обустроило здесь храм науки, где можно было хранить все данные, накопленные многочисленными адептами, разбросанными по всему сектору.

Собор выдавался из поверхности одного из самых больших астероидов, богатого металлами Фароса, изрытого гигантскими буровыми машинами. Здание выложили священными материалами: чистейшим железом, твердым углеродом, бронзой и цинком. Выстроено оно было в форме скопления циклонических цилиндров, напоминающих трубы органа и соединенных тысячами стеклянных мостов.

Кроме того, собор уходил и на несколько этажей под поверхность астероида, пуская корни в его сверхплотном ядре. Бесконечные ряды хранилищ информации и часовни безграничного знания заполняли просторные залы, и целый полк боевых сервиторов был вмонтирован в стены здания, чтобы оградить его от невежд.

Утонченные дата-стеки необходимо было хорошо охлаждать, чтобы гарантировать стабильность их работы и убедиться в сохранности хранимой в них информации. Целый океан жидкого водорода разлился под собором, и его подземные уровни погружались в немыслимый холод благодаря заборникам, выходившим на каменистую поверхность астероида. Плененный океан регулярно пополнялся космическим танкером Адептус Механикус, совершавшим нескончаемый цикл священного технического обслуживания, составлявшего образ религиозного поклонения тысяч адептов и служек.

Над морозным озером поднимались галереи дата-кубов, переполненных колоссальными объемами информации. Небольшой группе техножрецов было позволено проживать внутри собора, деля его с обслуживающими сервиторами и купаясь в святости таких огромных запасов информации. Эти адепты получили благословение провести свои долгие жизни в ледяном великолепии Фароса благодаря силе своей веры и успехам в служении Богу-Машине.

Когда того требовали обстоятельства, Фарос становился источником знаний, которые командование сектора могло выбросить в мир на благо Империума, — и на данный момент архивы его медицинской башни перекапывали в поисках решения проблемы ужасных болезней, бушевавших по всей охваченной войной территории сектора Стратикс. Но только техножрецы знали истинное предназначение собора — это была священная земля, монумент Омниссии, воздвигнутый механикумами, модель идеальной вселенной Бога-Машины, где безграничное познание станет единственной реальностью.

Здесь не было места Хаосу, не было места злой случайности, способной загрязнить священное познание. И Адептус Механикус намеревались так все и сохранить. Никто не мог получить доступ на Фарос иначе, чем по непосредственному распоряжению Архимагоса Ультима, а тот был известен как человек, не привыкший торопиться. До сих пор только горстка самых доверенных слуг Императора добилась права посетить священные земли Фароса, чтобы под строгим надзором провести очень кратковременные исследования. Конечно, иногда внутрь пытались пробиться души, сбившиеся с праведного пути, и еретики, но боевые сервиторы и патрульные корабли хранили святилище от осквернения.

Никому еще не удавалось похитить информацию из собора Фароса. Впрочем, никто до сих пор и не пытался пройти по трубам, заполненным жидким водородом.

— Прилегает неплотно. Позвольте мне. — Лейтенант Киндарек протянул руки и поправил шов между шлемом Таддеуша и кольцом воротника его скафандра.

Обычно использовавшийся космическими первопроходчиками или механиками, работающими на корпусе корабля, этот тип скафандра мог защитить своего владельца и от предельно низких температур, и от токсичных газов в атмосфере. Все члены разведывательного взвода уже облачились в такие же, и их лица странным образом искажались квадратными лицевыми щитками, а тела под плотной и упругой темно-серой материей скафандров казались еще более мускулистыми, чем обычно.

С тихим шипением шов герметизировался, и Таддеуш ощутил, что воздух возле его лица стал холоднее и приобрел химический привкус.

— Благодарю вас, лейтенант.

Облаченный в скафандры взвод уже набился внутрь заднего десантного шлюза, держа хеллганы наготове. У четверых штурмовиков к спинам были приторочены пусковые установки, а на поясах болтались тяжелые гирлянды фраг-гранат. Ни на скафандрах, ни на форме под ними не было никаких эмблем Инквизиции, и даже сам Таддеуш не взял с собой инсигнии Ордо Еретикус — если миссия провалится, никто не должен заподозрить, кто стоял за вторжением.

Все молчали. Собственный голос казался Таддеушу сейчас нежеланным и неуместным. Сколь много сражений прошли эти люди? Как часто приходилось им дожидаться в «Химере» или «Валькирии», не зная, не выбросят ли их прямо под вражеский огонь?

Таддеуш знал, что некоторые из них сражались на Мосту Харроу Филд, когда вместе с началом летней жатвы из-под земли полезли демоны Бога Перемен. Многие служили в разведывательном войске, обнаружившем гробницу архиидолятора на Аметисте V. У нескольких через лицевые щитки можно было увидеть шрамы и низкопробные бионические глаза. Все солдаты были молчаливы и угрюмы. Самому Таддеушу тоже не позволяла расслабиться истовая вера в путь Императора и крайне рискованный характер операции. В последние секунды перед высадкой все пребывали в сильнейшем напряжении.

Шаттл качнулся, когда сервитор-пилот развернул его. Снизу донесся металлический скрежет — корабль заскользил по берегу, подталкиваемый реактивными турбинами.

— Вышли на позицию, — раздался в воксе голос сервитора.

— Открывай! — приказал Таддеуш.

Раздалось шипение гидравлики, и задняя стена отсека опустилась, а одновременно с ней выдвинулась десантная рампа.

В помещение хлынул яркий флюоресцентный холодный свет. Нижние уровни этого цилиндра собора были заполнены водородным озером, и металлические отходы собирались в кучи под его поверхностью, образуя серебристые отмели. К одной из них и причалил шаттл. Пляж мерцал серебром, а волны, побежавшие по озеру, сверкали, будто начищенные ножи.

Наводчики спрыгнули на берег прежде, чем рампа полностью опустилась. Огромные сапоги скафандров расплескали жидкий водород. Светочувствительные щитки шлемов потемнели под ослепительным сиянием. Солдаты повели стволами, прикрывая зону высадки.

Киндарек на долю секунды наклонил голову, получив от них донесение по воксу.

— Все чисто, — сказал он на частоте отряда. — Выдвигаемся.

Взвод стремительно излился из шаттла, поднимая сапогами ураганчики металлической стружки. Таддеуш выскочил следом, чувствуя в руках тяжесть автоматического пистолета. Губы и ноздри инквизитора уже саднило от переработанного воздуха. Таддеуш погрузился в сияние и побежал по рампе. Вскоре он увидел, что вся дальняя стена представляет собой сплошной источник света, — фосфоресцирующие газы были заключены между панелями из прозрачного минерала, окружавшими цилиндр.

Этот цилиндр собора имел три километра в диаметре и, возможно, десять в высоту, а светящаяся секция поднималась вверх на сотню метров. Служебные лестницы двойными спиралями взбегали к нижним галереям. С далекого потолка свешивались матово-серые колонны, словно впитывавшие свет. Между ними паутиной протянулись стеклянные мостки и платформы, и тысячи удерживающих их тросов в свете, поступающем снизу, казались сверкающим лесом. Люди словно оказались внутри отполированного бриллианта, чьи многочисленные грани были подставлены лику юной звезды. Вокруг колонн располагались замысловатые хрустальные скульптуры, лучившиеся в свете панелей и образовывавшие сложные геометрические композиции. Математические молитвы были вписаны в изгибы и поверхности каждой из скульптур, представлявших собой хранилища информации таких объемов, что содержащимися в каждом из них данными можно было забить до отказа сотню стандартных когитационных модулей.

Несколько выше со стен свисали знамена из ржаво-красной ткани, на которых золотой нитью были вышиты бинарные молитвы. Чем выше располагался уровень, тем меньше света его достигало, и ближе к потолку ослепительное свечение сменялось глубокой темнотой, в которой Таддеуш едва мог различить рубки управления, откуда техножрецы могли прямо сейчас наблюдать за нарушителями, вторгшимися в святилище Омниссии.

Технологии, использовавшиеся в этом месте, были еще древних моделей… моделей, которые никто больше не мог повторить. Подобные вещи дошли до их времени из забытого безумия Темных Веков Технологии и оказались снова введены в строй поклонниками Омниссии. В этом воистину святом месте Адептус Механикус хранили технологии, которые не могли — а может быть, не хотели — воспроизводить.

Таддеуш наслаждался красотой храма. Но для Киндарека и его людей это место было просто очередной ареной боевых действий. Лейтенант отрывисто отдал приказ, и взвод растянулся веером позади наводчиков, торопливо сканировавших металлические отмели. Солдаты разбились на отряды, каждый из которых занял свою позицию, позволявшую организовать перекрывающиеся зоны огня.

— Где точка входа, сэр? — раздался голос Киндарека.

Таддеуш огляделся. Здесь, где им негде было укрыться и любой выстрел привел бы к взрыву водорода, они не могли задерживаться. С колонн над ними свисали служебные лестничные колодцы, по которым адепты и сервиторы могли спускаться к поверхности озера. Инквизитор махнул рукой в сторону ближайших ступеней:

— Туда. Будем проще.

— Есть, сэр.

По приказу Киндарека взвод рассеялся и направился к шаткой металлической спиральной лестнице цвета тусклого серебра, казавшейся невероятно хрупкой на фоне необъятного цилиндра собора.

Наводчики стремительно побежали по ней наверх вместе с двумя солдатами, вооруженными ручными гранатометами. Инквизитор с остальными отрядами стал подниматься следом. Его люди становились по двое на каждую ступеньку, торопясь выбраться с настолько опасного места. Таддеуш посмотрел вниз, чтобы увидеть, как корма шаттла скрывается под поверхностью озера, когда тот уходит ради уменьшения риска обнаружения.

Светящаяся паутина над ними будто разбивалась на части и перестраивалась заново по мере их восхождения, словно собор был создан так, чтобы казаться совершенно разным с различных позиций, позволяя разглядеть со всех сторон миллиарды хранилищ информации. Инквизитор чуть не споткнулся, когда разглядывал развернувшееся перед ним зрелище, задрав голову. Только тогда он вспомнил, что и сам сейчас является обычным солдатом, как и окружающие его люди, которые не обращали внимания на всю эту красоту, сосредоточившись только на предстоящем им задании.

Наводчики были уже на первом уровне паутины дорожек, аккуратно прокладывая путь по прозрачной поверхности. Они подошли к основанию одной из подвешенных в воздухе колонн, и, пока один проверял наличие движения с помощью ауспекса, остальные осторожно обходили огромный гладкий столб.

Киндарек взмахом руки приказал первому отряду занять позиции на мостках. Солдаты с хеллганами в руках рассредоточились, образовав мобильный периметр и зашагав мимо абстрактных геометрических фигур, составлявших хрустальные хранилища информации.

У нескольких людей лейтенанта на спинах и поясах крепилось оборудование — стандартные интерфейсные модули, способные выдержать предельный холод и позволяющие своему владельцу подключиться к простым информационным системам. Многие из наиболее технически продвинутых солдат срочно прошли тренировки по их использованию, и даже сам Таддеуш мог сейчас завершить начатую ими жизненно важную операцию, если это потребуется.

Наконец Киндарек лично вышел на мостки. На мгновение он задержался, бросив взгляд на бойцов, собравшихся возле колонны, — Таддеуш увидел, как один из них, тот наводчик, что стоял с ауспексом, произнес только одно слово, передавшееся лейтенанту по вокс-связи.

«Движение».

Это стало единственным предупреждением, которое успел получить инквизитор.

Солдат стал разворачиваться, пытаясь установить источник сигнала на своем ауспексе. Оказавшись лицом к колонне, он бросил сканер и вскинул хеллган, осознав, что что-то движется внутри столба.

На гладкой поверхности проступили сотни темно-серых керамических чешуек. Колонна распалась на части, и чешуйки оказались гибкой броней гигантских стальных жуков, зависших в воздухе, в то время как их сверкающие металлические глаза передавали информацию сканерам, выступающим из панцирей.

Нижняя часть колонны, распавшись, превратилась в более чем два десятка боевых сервиторов, каждый из которых в три раза превосходил ростом нормального человека. Это были очень мощные машины, парившие на встроенных в их тела антигравитационных модулях. Металлические конечности завершались соплами многоствольных лазеров и энергетическими пилами, усеянными алмазными зубьями. В те последние секунды, которые ушли у сервиторов, чтобы прийти в состояние полной готовности, Таддеуш понял, что его и в самом деле заметили, как только шаттл причалил к берегу. Защитные системы собора дождались, пока солдаты рассредоточатся по дорожкам и по лестнице и окажутся уязвимыми, лишенными строя.

Глупо. Как мог Таддеуш полагать, что сможет прорваться в архивы Фароса, если уже столько раз было доказано, что это невозможно?!

«Нет. Подобные сомнения могут прийти в голову только человеку, утратившему веру. Сражайся, ведь даже смерть на службе Императору сама по себе является наградой».

— Огонь! — проревел в воксе голос Киндарека. — Гранатометы, огонь!

Каждый солдат, имевший такую возможность, принялся стрелять, и мерзлый воздух прорезали лазерные импульсы, проносящиеся ослепительно красными росчерками, вырывавшимися из хеллганов, работающих на пределе возможностей. Многоствольные лазеры извергли потоки белого пламени, пронзая тела тех людей, кто оказался ближе всего к колонне. Слух Таддеуша наполнили визг и шипение лазерного огня, вокс забился помехами и гвалтом, люди кричали, начиная стрелять, и вопили, погибая. Тела солдат раздирало на куски, их кровь мгновенно замерзала, разлетаясь красной шрапнелью, куски застывшей плоти разбивались о прозрачные мостки. Один из бойцов повалился, потеряв ногу под ударом энергетической пилы, и полетел вниз, к водородному озеру, оставляя за собой только сверкающие шарики замерзшей крови. Жук-сервитор схватил еще одного солдата острыми как бритва челюстями, и тело человека разлетелось багряными осколками.

Раскаленный добела лазерный луч ударил в лестничную клетку и попал в разведчика, стоявшего прямо над Таддеушем, разорвав солдату грудь и пройдя насквозь. Белое пламя с визгом ударило в ступени, и вся структура стала разваливаться. Металлические ступени посыпались вниз, увлекая за собой остатки отряда.

Таддеуш всплеснул руками и вцепился в поручни, почувствовав, что ступенька под ногами исчезла. Его ударил труп погибшего солдата, и инквизитор повис на одной руке почти в сотне метров над озером. Ослепительный свет поглощал падающих, и разглядеть можно было только рябь, пробегавшую по поверхности озера, когда ее тревожило очередное тело.

Где-то наверху разрывались гранаты, распускаясь облаками шрапнели, пронзавшей сервиторов. Наносимые ими повреждения были минимальны, но взрывы ослепляли сенсоры машин, а один из инсектоидных сервиторов спикировал вниз, окутавшись странным голубым пламенем, когда его брюхо изодрала дюжина мощных выстрелов из хеллганов.

— Панисс! Теллериев! Заходите с фланга, бейте их! — проорал Киндарек.

Таддеуш увидел лейтенанта, который укрылся позади одной из информационных скульптур и теперь отстреливался из хелл-пистолета, одновременно выкрикивая приказы по воксу.

Вниз протянулась рука, и Таддеуш схватился за нее — солдат втащил его на все еще стабильный верхний участок лестницы. Инквизитор уже собирался прохрипеть слова благодарности, когда лазерный импульс промчался мимо, оставив глубокую рану на лице разведчика. Таддеуш увидел его испуг, когда солдат вдохнул застывший воздух и его легкие превратились в кусок льда. Глаза мужчины замерзли, став белыми кристалликами, тело окоченело. Тепло покинуло его скафандр, и все мышцы окаменели.

Таддеуш отпихнул труп в сторону, позволив ему упасть. Инквизитор прохромал вверх по ступеням и выбрался на дорожку, но головокружительная пропасть по-прежнему зияла под его ногами. Ширина мостика позволяла выстроиться только в шеренгу, и солдаты пробивались к пересечениям, где могли собраться группами по три или четыре человека, используя скульптуры в качестве укрытия и сосредоточивая огонь хеллганов на одном сервиторе зараз.

Выхватив свой автоматический пистолет, Таддеуш почувствовал щелчок, когда в ответ на его прикосновение в ствол пошел первый из «палачей». Под огнем лазерных импульсов, оставлявших глубокие прорези в хрустальной поверхности под его ногами, инквизитор бегом бросился к ближайшей скульптуре.

Он нырнул в укрытие рядом с двумя штурмовиками, один из которых был вооружен гранатометом и время от время высовывался из-за скульптуры, чтобы выстрелить по скоплениям сервиторов.

Другой солдат, вооруженный хеллганом, отрывисто кивнул Таддеушу, когда инквизитор присел на корточки, прижавшись спиной к прозрачной статуе.

— По ходу дела половину пацанов положили! — прокричал разведчик голосом, приглушенным лицевым щитком скафандра. — Отход продумали?

Таддеуш узнал в говорящем Теллериева, одного из сержантов взвода.

— Придется прорываться с боем, — покачал головой инквизитор.

Теллериев плюнул словечком со своего родного мира, которое, как мог догадаться Таддеуш, было крайне богохульным, а затем переключил свой хеллган на полную мощность и послал яркое лазерное копье в корпус сервитора, заходившего сбоку и парившего уже в опасной близости. Инквизитор прицелился и трижды выстрелил. Микрокогитаторы, встроенные в редкие пули, «палачи», меняли полет заряда, заставляя его бить с математической точностью.

Сервитор вздрогнул и накренился, поскольку один из его антигравитационных модулей вышел из строя, взорвавшись фонтаном искр, — Таддеуш же нацелил ствол на скопление сенсоров, составлявших голову машины, и разрядил в нее остатки магазина. Подобно стремительным металлическим насекомым, пули помчались к своей цели и разнесли железное лицо сервитора. В образовавшихся разломах засверкали электрическими разрядами поврежденные механизмы и обнажилась биологическая сердцевина — та часть, что когда-то была человеком.

Лишившись всех органов чувств, сервитор беспомощно заметался, подставив живот, к которому крепились суставчатые лапы. Второй солдат вскинул ручной гранатомет и выстрелил одну-единственную фраг-гранату, разорвавшую корпус машины и разметавшую в разные стороны обломки механизмов и обугленной плоти.

Гранатометчик позволил себе угрюмую, но все-таки победную усмешку, вгоняя в оружие новый заряд.

— Надо добраться до Киндарека! — прокричал Таддеуш.

Теллериев кивнул и вместе с инквизитором выскочил из укрытия. Гранатометчик махнул им и выпустил несколько гранат по мосткам над ними, чтобы раскаленная шрапнель ослепила сервиторов на некоторое время, позволив Таддеушу и Теллериеву пробежать.

Киндарек пытался организовать опорный пункт, используя для этого несколько скульптур и рухнувший сверху сегмент подвесного моста. Семь или восемь солдат удерживали огневые позиции, не позволяя сервиторам окружить себя. Оставалось еще порядка дюжины машин, чьи многоствольные лазерные орудия обстреливали все пространство цилиндра, но при этом сервиторы избегали попадать по статуям и поэтому пытались добраться до людей, чтобы пустить в ход энергетические пилы. Киндарек старался справиться с приближающимися к нему сервиторами и, хотя, скорее всего, в конце концов потерпел бы поражение, по крайней мере выигрывал время.

Таддеуш вместе с Теллериевым добрался до лейтенанта.

— Надо послать людей наверх, — сказал, задыхаясь, инквизитор. — Мы должны установить подключение.

Киндарек помедлил, его солдатское мышление перебирало все возможности. Что он должен был сделать: остаться здесь, где есть хоть какое-то подобие укрытия и порядка, или же заставить своих людей бежать под пулями, чтобы добыть какую-то чертову информацию из архивов собора?

— В любом случае мы уже мертвы, — ответил он, прежде чем переключиться на частоту отряда. — Огонь на подавление! Покинуть укрытие! Занять верхние мостки и сосредоточить огонь! Пошли, пошли!

Расстегнув один из кармашков на своем поясе, Таддеуш достал единственный патрон, которым и зарядил пистолет. Единственный патрон, но стоивший дороже иных космолетов. Ради горстки этих штучек инквизитору пришлось в свое время оказать много разных услуг, но сейчас он был рад, что ему хватило осторожности захватить с собой эти пули.

Таддеуш побежал вместе со штурмовиками, выстрелив на ходу в сервитора, собиравшегося открыть по ним огонь. Автоматический пистолет рявкнул, и за помчавшейся пулей протянулся сверкающий след. Благодаря бронебойному наконечнику и системе самонаведения заряд продолжал пробивать блестящую броню машины и снова возвращаться к ней до тех пор, пока не закончилось топливо. Высокомощная взрывчатка детонировала прямо в самом сердце сервитора, разметав его брызгами обледеневшей плоти и металла.

Особые заряды Адептус Механикус, вершина технологий, предназначенных для их личного вооружения. Теперь же этими патронами пользовался Таддеуш, пытаясь не позволить механикумам убить себя. Ему подумалось, что будет даже в некотором роде поучительно, если ему все-таки удастся прожить достаточно, чтобы добиться своей цели.

До того как отряд достиг перекрестка, откуда можно было подняться выше, Таддеушу пришлось истратить еще два бесценных патрона на то, чтобы уничтожить зависшего в воздухе сервитора, а еще трех тварей уничтожил отчаянный огонь хеллганов.

— Теллериев! — прокричал Киндарек, когда солдаты поднялись на следующий этаж и укрылись позади огромной скульптуры. — Возьми троих, пусть поработают! Всем остальным прикрывать спину начальника!

Таддеуш кивнул лейтенанту и извлек из набедренного кармана аппаратуру. Это был простенький портативный когитатор, подключенный к информационному планшету толстой связкой кабелей и увешанный различными устройствами, к которым подходило еще больше проводов. Инквизитор завозился с настройками аппарата, пригнувшись позади скульптуры и чувствуя жар от проносившихся в опасной близи лазерных импульсов.

Ему никак не удавалось найти контактов. Его руки скользили по гладкой угловатой поверхности кристалла, но не находили ничего, что позволило бы подключиться. Неужели он потерпит неудачу только из-за того, что его надежда на использование Адептус Механикус стандартных систем включения окажется слишком глупой?

Нет, ему что-то удалось нащупать возле самого основания скульптуры. Металлическая панель, прикрученная к поверхности статуи, уродливый дефект в идеальном кристалле. Информационный зонд выходил из панели и погружался в тело скульптуры, образуя примитивное устройство подключения. Создание дата-скульптур принадлежало к технологиям, оставшимся в прошлом, и Адептус Механикус явно недоставало знаний, чтобы разработать более элегантный способ. Им приходилось просто делать то, что они могли сделать. Тот же метод применялся по всему Империуму.

Таддеуш подключил один из кабелей к грубому интерфейсу. Через мгновение информационный планшет неожиданно ожил, наполнившись плотным потоком данных. По экрану побежали колонки бинарных кодов.

Программа, загруженная в когитатор, была, хотя и на свой манер, почти столь же драгоценна, как и пули в пистолете Таддеуша. Она осталась инквизитору от техноеретика, которого он помогал ловить в бытность свою дознавателем. Ордо Еретикус приказывали взять отступника живым, чтобы иметь возможность извлечь выгоду из его умений, но тому удалось бежать, и Таддеуш стал частью событий, которые в результате привели к гибели еретика.

Та программа, которую Инквизиция сумела получить от него до его побега, представляла собой декодер, достаточно мощный, чтобы взломать практически любой шифр, но одновременно простой, чтобы его можно было загрузить на любое вычислительное устройство.

Скрин Каванзель — так звали того человека. Безумец, превративший сервиторов и промышленные машины полудюжины миров сектора Скарус в свирепых чудовищ, — и все во славу Бога Изменений. Таддеуш и еще двое дознавателей казнили его, догнав на агрикультурной планете возле галактического ядра. То, что в первый раз Каванзелю сохранили жизнь, посеяло в душе Таддеуша сомнения, которые только подтвердил Великий Инквизитор Колго, — Инквизиция не была единым, надежным инструментом императорского правосудия, как их учили, прежде чем сделать дознавателями. Половину времени она сражалась сама с собой.

Когитатор разбил неимоверные объемы информации на категории и вычленил из них только те данные, которые касались поселений и персонала Адептус Механикус сектора Стратикс. Но даже после этого Таддеушу предстояло проверить триллионы записей. «Хорошо хоть то, — подумал он, видя сверкание лазерных импульсов и слыша короткие, сдавленные крики солдат, — что накопители информации соединены друг с другом». Теперь инквизитору оставалось только надеяться, что скульптуры, разрушенные внизу, не содержали для него ничего важного.

— Мать моя женщина! — закричал кто-то. — У нас компания!

Таддеуш поднял взгляд. В темноте, скрывавшей купол цилиндра, зажглись и пронзили тени своими лучами мощные прожектора. В их свете стали видны стремительно разматывающиеся веревки, по которым заскользили вниз солдаты в ржаво-красных комбинезонах, с оружием, переброшенным за спину.

— Фраг меня раздери, техногвардейцы! — воскликнул Киндарек.

Половину штурмовиков все еще прижимали сервиторы. Таддеуш не слишком надеялся, что остаткам его взвода удастся справиться с техногвардейцами, которые будут вести огонь сверху.

Он заметил несколько техножрецов, отдававших приказания своей гвардии, — адептов, закутанных в балахоны с капюшонами и сжимающих в руках гудящие топоры и экзотическое оружие, обрушивавшее на головы штурмовиков внизу энергетические болты.

Информационный планшет начал сортировку информации, применяя к ней те же кодовые слова, которые Таддеуш использовал для отслеживания астропатического трафика: Испивающие Души, пурпур, космодесантник, паук — и еще много других.

Когда по экрану стремительно побежали строчки данных, инквизитор переключил вокс на частоту шаттла:

— Таддеуш вызывает шаттл. Цель над нами, превосходящее число противников. Сократите их.

— Приказ принят, — раздался механический голос сервитора, сигнал искажался разделявшим их жидким водородом. — Конец связи.

Озеро взметнулось фонтаном, когда шаттл, взревев двигателями, вырвался из него и пулей помчался вверх. Как только это стало безопасно, включились основные дюзы и челнок стал подниматься на столбе пламени, минуя нижние дорожки.

Информация, которую приходилось перерабатывать когитатору, все еще поступала в немыслимых количествах. В перечень попали практически все аванпосты Механикус, от современности и до времен Великого Крестового Похода. К записям о каждом из них прилагались списки обслуживающего персонала, схемы, графики дежурств, отчеты о проводившихся исследованиях, финансовые документы, техномолитвы и все остальное, что сопровождало существование огромной организации Адептус Механикус.

Таддеуш ввел последнюю, возможную сейчас команду — приказ отсортировать данные при помощи списка персонала, который сестра Эскарион нашла в аванпосте на Юмениксе. Эти несколько сотен имен составляли последнюю надежду инквизитора — Таддеуша приводило в бешенство то, что все необходимые ему знания пробегали сейчас прямо перед его глазами, их надо было только выудить из океана другой информации.

Поток данных истончился. Зеленая лампочка, зажегшаяся на корпусе когитатора, показала, что устройство способно сохранить этот объем. Таддеуш нажал на кнопку, и собранная информация оказалась записана в память машины.

Возможно, этого было достаточно. А может быть, все было без толку. Таддеуш понимал, что ему придется действовать наугад, если удастся выжить. А это было очень большое «если».

Шаттл продолжал нестись вверх, попутно сбивая подвесные мостки. Орудия, установленные на едва заметных конструкциях под сводом цилиндра, извергли поток зарядов, застучавших по корпусу челнока, пробивая бронепластины. Из-под кожухов, закрывавших двигатели, неожиданно вырвалось яркое пламя.

Первый техногвардеец приземлился на дорожке высоко над ними и накрыл штурмовиков очередью из скорострельного автоматического оружия. Ледяной воздух наполнился шрапнелью и паром. На глазах Таддеуша один из последних сервиторов разорвал Теллериева пополам, и внутренности сержанта разлетелись алыми осколками. Еще двоих солдат смело с дорожки огнем техногвардейцев. Инквизитор сделал два выстрела, потом три… и тут же трое техногвардейцев выпустили из рук альпинистские веревки, сраженные зарядами, о которых сами могли только мечтать.

Один из двигателей шаттла вышел из строя, окутавшись облаком пара. Челнок перестал подниматься и начал терять высоту, не долетев всего несколько метров до того уровня, где сейчас высаживались техногвардейцы.

Следуя протоколам, лично прошитым в его память Таддеушем, сервитор-пилот переключил нагнетатели топлива на обратный ход, накачивая в противоположную сторону обогащенный прометий до тех пор, пока тот не заполнил воспламеняющие камеры.

Топливо вспыхнуло и испепелило в единый миг все, что находилось в рубке и пассажирском отсеке. Сервитор-пилот был уничтожен, его металлические составляющие стали паром, а плоть рассыпалась в прах.

Корпус шаттла уступил силе происшедшего внутри его взрыва. С громоподобным хлопком он стал разлетаться на куски, и вспышка окрасила собор в яркие оранжевые тона. Челнок развалился, наполнив верхнюю половину цилиндра бурлящим пламенем.

Пар, похожий на падающее облако, опустился, окутав штурмовиков. Таддеуш оказался ослеплен, ошеломительная белизна сменилась тьмой.

Вокс наполнился сплошной статикой. На несколько секунд потрясенный инквизитор оказался в полном одиночестве и холоде, пытаясь на ощупь найти карман в скафандре и запихать туда информационный планшет. Глаза Таддеуша наконец разглядели нечеткий силуэт штурмовика, которого тут же скосила случайная очередь, прозвучавшая в темноте, и солдат исчез из виду, свалившись с края дорожки.

Сверху падало что-то огромное. Звуки бьющегося стекла дополнялись лязгающим и трескучим, стремительно приближающимся грохотом. В темноте засвистели осколки кристаллов, похожие на гигантские стеклянные ножи, пронзая все вокруг. Таддеушу казалось, что в его тело проникают ледяные иглы, когда маленькие обломки пробивали его скафандр и холод успевал проникнуть внутрь раньше, чем ткань сжималась вокруг крошечных ран.

Огромный полыхающий остов корабля Таддеуша мчался вниз, оставляя за собой шлейф пламени и окутавшись облаком густого пара, точно комета. Он увлекал за собой половину подвесных дорожек, разрывал бесчисленные провода, связывавшие хрустальную сеть, и разбивал хранилища информации, разлетавшиеся бурей осколков. Отовсюду слышались крики падающих людей. Таддеуш был уверен, что в любую секунду может последовать за ними или же его скафандр окажется разрезан, а мышцы превратятся в куски замороженного мяса.

Шаттл рухнул в озеро далеко внизу, и всего долей секунды позже верхний слой жидкого водорода воспламенился.

Сдерживающие поля, предназначенные для того, чтобы защищать информационные хранилища от пожаров любой мощности, направили жар и ударную волну вниз и в стороны. Но водород все еще продолжал гореть, когда в его глубине взорвался плазменный двигатель корабля. Без сдерживающих полей все озеро загорелось бы и на месте собора поднялся бы столб пламени, уничтоживший все внутри. Но вместо этого взрывная волна пошла к подножию цилиндра, где стены из феррофибры встречались с камнем Фароса.

Стены получили катастрофические повреждения, широкие черные трещины побежали по их поверхности. Воздух с ревом вырывался в вакуум, увлекая за собой людей и обломки. Таддеуш успел вцепиться в накопитель информации, стоявший рядом, когда мимо промчался острый как бритва осколок. Без толку размахивая руками, пролетали штурмовики и техногвардейцы.

Водородное озеро, помогавшее сохранять стабильность хранилищ информации, в итоге послужило разрушению всего собора. Адептус Механикус, одержимые машинным совершенством, упустили из виду очевидную опасность. Им просто не приходило в голову, что кто-то сможет вынести экстремальный холод и справиться с боевыми сервиторами или вдруг взорвет озеро с такой силой, что не выдержат сдерживающие поля. Это был их храм. Святость хранящейся в нем информации казалась им незыблемой.

Верхние эшелоны Механикус не могли представить, что одинокий, отчаявшийся инквизитор посмеет ворваться в святилище Омниссии в сопровождении всех тех случайных, разрушительных факторов, которые смогут уничтожить здание.

Чувство иронии мгновенно покинуло Таддеуша, когда колонны оторвались от потолка и закружились вокруг, взбивая вихрь острых осколков кристаллов. Дорожка, на которой находился инквизитор, оторвалась, и весь цилиндр завращался перед его глазами. Трещины поднимались все выше, и неожиданно верхняя половина строения с грохотом распалась. Напряжение в стенах росло, пока весь цилиндр не раскрылся, точно стручок какого-то чудовищного растения.

Таддеуш пытался направить собственное движение, но ничего не получалось. Он бесплодно искал, от чего бы оттолкнуться, глядя, как выжившие штурмовики и техногвардейцы делают то же самое. Пламя внизу начинало угасать, поскольку весь воздух уже практически вышел. Теперь инквизитора окружали только темнота руин внизу и чернота космоса наверху. Остатки убегающего воздуха подхватили Таддеуша, вынося из цилиндра, и, вращаясь и выходя за пределы искусственного гравитационного поля Фароса, инквизитор смог увидеть повреждения, причиненные собору. Пожар перекинулся на соседние здания, и повсюду возле подножия храма плясало пламя.

Тысячи лет накопления бесценной информации горели вместе с оказавшимися в западне прислугой и адептами. Таддеуш увидел, что несколько штурмовиков и техногвардейцев постигла та же судьба, что и его самого. Они беспомощно извивались, увлекаемые все дальше и дальше в пространство. Выброшенные осколки кристаллов сверкали звездным дождем, кружась в черноте яркими серебряными лентами. Изувеченные, безжизненные тела и оторванные конечности плыли среди обломков.

Таддеуш торопливо пытался оценить ситуацию. Он старался мыслить объективно, как и подобает инквизитору, впервые ознакомившемуся с проблемой. Его скафандр мог выдержать вакуум, но вот воздушные фильтры скоро должны были выйти из строя, не имея атмосферы, из которой можно было бы добывать кислород и азот. Ему нечем было придать себе ускорение, да и некуда было лететь, даже если бы он мог двигаться.

Информационный планшет лежал у него в кармане. Это было уже что-то. Ему посчастливилось выполнить основную задачу. Теперь осталось всего лишь выжить.

Вокруг не было уже ничего, только космос. Позади ярко светился Фарос, на поверхности которого выделялась темная груда перекрученного металла, оставшегося от цилиндра. Воспаленный немигающий глаз умирающей красной звезды обжигал одну из сторон планеты, в то время как другая была подставлена холоду вакуума. Таддеуш привык видеть космос через обзорный экран или иллюминатор или же через ночное небо какой-либо безопасной планеты. Он никогда еще не оказывался окруженным им со всех сторон. Впервые за всю свою жизнь инквизитор осознал, насколько хрупок Империум на самом деле — бесконечно тонкий слой жизни, упорно цепляющейся за мертвый камень, который и сам по себе представляет едва заметную частицу Галактики. Неудивительно, что Человечеству приходится сражаться. Неудивительно, что на каждом углу ему приходится сталкиваться с опасностью вырождения.

Испивающие Души были где-то там, среди этих звезд. Возможно, Таддеуш уже обладал необходимой информацией, чтобы найти их, но теперь его больше волновала предательская мысль о том, насколько близка его собственная смерть. Как инквизитор, он не боялся смерти, его страшила только гибель, которая не позволит ему до конца исполнить свой долг перед Императором. И чем дольше Таддеуш свободно дрейфовал в космосе, тем сильнее становился этот страх, нарастая до тех пор, пока полностью не охватил инквизитора, заполнив собой всю равнодушную Галактику.