Книга: Алые слезы
Назад: Глава девятая
Дальше: Глава одиннадцатая

Глава десятая

Сарета, Сучья Королева, Жрица-Проститутка Темного Принца Хаоса, никогда не бежала от драки.
— Вперед! Да здравствуют похоть и конец этого мира! — прошипела она, и заклятие окутало ее слова, вбивая их в головы воинов-рабов.
Окружавшие ее культисты устремились вперед, протискиваясь по узким водостокам к поверхности.
Грязная вода в трубах стояла по грудь взрослому мужчине, но Сарету высоко над ней держали руки носильщиков, которые скорее предпочли бы погибнуть тысячью смертей, чем позволили бы грязи коснуться тела своей госпожи. Каждый из них был влюблен в нее. И любовь не хуже любой иной эмоции порождала течения в варпе, где обитал ее повелитель — Слаанеш. Любовь культистов придавала ей силы и создавала в варпе такой поток, что даже господин обратил на него внимание и даровал Сарете свое благословение. Вот почему она обладала магией, утонченным волшебством, пробиравшимся в человеческое сознание, убеждавшим как мужчин, так и женщин в том, что нет более достойного объекта для любви.
Труба начала подниматься, и Сарета увидела, как сильные руки наиболее талантливых культистов-штурмовиков выбивают канализационные решетки и людской поток выхлестывает на поверхность. Этот поток нес ее вперед, и вездесущий смрад канализации, смешавшийся с запахом пота и порохового дыма, смешивался с ароматами притираний колдуньи. Голоса культистов возносили бессловесную хвалу Темному Принцу, и Сарета вторила им, завывая от жажды крови и поднимаясь все ближе к поверхности и огромным воротам арены Грейвенхолда.
Во всех смыслах этого слова — Четвертая селевкийская дивизия Имперской Гвардии так и не поняла, что на нее обрушилось.
Многочисленные входы арены, широкие проходы, окружающие внешний край амфитеатра, были перекрыты баррикадами, способными остановить обычную атаку. Но никто здесь не оказался готов к потоку в несколько тысяч человек, отчаянно стремившихся к смерти. Десятки тел смяли колючую проволоку, корчась и визжа в благородных муках. Тяжелые болтеры посылали в орду культистов очередь за очередью, но только замедлили их приближение. Культисты выли от наслаждения, когда их тела разрывали снаряды. Нити, сшивавшие их губы, лопались, и они наконец обретали право прокричать о своем блаженстве небу.
Стрелки, увидевшие Великую Госпожу Сарету, не осмеливались открывать огонь. Не в их силах было причинить вред столь ошеломительно прекрасному, столь невинному созданию. И они продолжали стрелять по культистам, даже когда тела тех забили проходы и обрушились, подобно оползню, на их баррикады.
Это были не просто грейвенхолдцы. Эти культисты сочетали в себе их слепой фанатизм с боевым умением и звериной силой. Когда толпа стала разносить баррикады, из самой ее гущи культисты открыли ответный огонь, опаляя старые стены из песчаника лазерными импульсами.
Отряд гвардейцев попытался контратаковать культистов, обрушив на них потоки лазерного огня, чтобы отогнать орду от арены. Но любовники Сареты никогда не прятались и не бежали, если смерть начинала витать в воздухе. Смерть была для них восхитительным даром, наисвященнейшим опытом, который давал им Слаанеш, и вскоре гвардейцы познали это на примере, когда увидели стену мертвецов, несомых импульсом наступающей толпы.
Ответный огонь накрыл гвардейцев. Но это было ничто по сравнению с озверевшей, ревущей, истекающей кровью мешаниной тел, стремившихся вперед, карабкающихся по спинам друг друга, заполняющих проход почти до самого потолка. Гвардейцы бежали, и началась схватка за саму арену.

 

Сарету пронесли над развалинами гвардейских укреплений. Колья, защищавшие баррикады, были поломаны, на их остриях были насажены десятки культистов, умиравших в экстатических муках. Стены измазала кровь, блестевшая столь же ярко, как драгоценные камни на комбинезонах рабов Великой Госпожи. Многоголосый стон и крики звучали внушительной и прекрасной музыкой, и на несколько мгновений Сарета позволила ей подхватить себя, искупать в волнах какофонии. Она умела погружаться в нее, упиваясь наслаждением, которое, как учил Слаанеш, присуще любому опыту. Но не в меньшей мере, чем эстетом, она была воином. Времени утолить жажду будет полно и после сражения, а сейчас от нее требовалось захватить арену.
— Малодушные! Слабоумные! — сплюнула Сарета при виде группы культистов, остановившихся, чтобы расчленить тело гвардейца. — Удовлетворяетесь малым, когда вас ждет еще столько смертей! Да плюнет Принц на ваши души!
Отрезвленные культисты снова бросились в бой, охваченные стремлением испытать священный опыт войны и проявить себя в глазах возлюбленной госпожи.
Группа поддержки гвардейцев разместилась на стропилах, готовясь обрушить потоки огня на безумную толпу. Сарета успела заметить засаду и, выбрав самые свои восхитительные воспоминания, устремила их в головы высокомерных неверующих. Не размыкая губ, она прочла заклятие, и воспоминания эти вошли в сознание гвардейцев. Не подготовленные к созерцанию столь чистого Хаоса, солдаты повалились на землю в судорогах, когда их нервная система оказались перегружена. Их мышцы столь неистово скручивались, что ломались кости и рвались внутренние органы. Им удалось лишь одним глазком посмотреть на истину Темного Принца, перед тем как наступила смерть.
Тела падали сверху, чтобы быть растоптанными ногами носильщиков паланкина Сареты.
Культисты прорвались к выходу из коридора и теперь сплошной массой изливались на трибуны для болельщиков. Внизу простиралась арена, заставленная выцветшими зелеными палатками, орудийными позициями и мастерскими, площадками для проведения смотров и навесами полевых госпиталей. Гвардейцы строились под крики офицеров, приводя в готовность тяжелые орудия, образуя огневые рубежи, чтобы сдержать наступление орд Сареты.
Столь много крошечных, ограниченных умов, оставшихся слепыми к обещаниям Слаанеша! Столь много жизней, просто умоляющих о конце, чтобы наконец открыть глаза и узреть могущество Темного Принца! Смерть как последний опыт, последний миг трансцендентального единства страданий и наслаждения, обращающий всех в веру в самом конце.
Великая Госпожа Сарета улыбнулась себе. Именно этого она и желала: чтобы они собрались все вместе и попытались противостоять ей.

 

— Началось, — произнес сержант Крайдел.
Спустя мгновение сквозь толщу клеток и комнат сверху донесся грохот тяжелых орудий, мешанина криков и воплей людей, шипение лазерного огня.
Отряд Крайдела шел в авангарде, тщательно обследуя все помещения, расположенные под ареной. Когда-то там содержались наихудшие представители низшего класса Грейвенхолда, арестованные и вынужденные остаток своей жизни развлекать обитателей городских трущоб. Встречались также и более крупные камеры, чьи стены стали бурыми от запекшейся крови. Здесь некогда держали диких зверей, с которыми предстояло сражаться узникам. В коридорах пахло застарелым потом и смертью.
— Значит, нам надо пошевеливаться, — откликнулся Сарпедон, идущий следом вместе с отрядами Солка и Прэдона.
Магистр предпочел бы, чтобы его сопровождало несколько штурмовиков вместо трех подразделений тактического десанта, но штурмовики стали роскошью после потерь на Стратикс Люмина.
Силуэты воинов отряда Крайдела обрисовались в узком лестничном проеме, ведущем на этаж выше.
— Засекаю активность, — обратился по воксу один из них, брат Келлиан.
— Гвардия?
— Так точно, сэр.
Сарпедон подошел ближе и, протиснув свое многоногое тело в проход, взглянул наверх. Там стучали сапоги гвардейцев. Должно быть, они бегло осмотрели лестницу и решили, что ниже спускаться не имеет смысла.
— Почему они не запечатают ее? — спросил Крайдел.
— Они обнаружили ее только недавно, — ответил Келлиан, припавший на колено и прислушивающийся. — Возможно, их отозвали, когда напала Сарета.
— Значит, нам повезло, — сказал Сарпедон. — Не будем терять время.
Помещения следующего этажа оказались более просторными, с высокими потолками. Широкие комнаты, не запиравшиеся на тяжелые засовы, расходились во все стороны от петляющего коридора. Здесь раньше содержались свободные гладиаторы, сражавшиеся ради того, чтобы подзаработать или отдать долги. В этих помещениях они отдыхали и готовились к новым боям.
Откуда-то сверху донесся звук взрыва — гулкий раскат грома, от которого затряслись земляные стены и вниз посыпались ручейки пыли. Произошло что-то серьезное.
— Гвардия уходила отсюда в спешке, — отметил Сарпедон. — Значит, можно не опасаться охранников или ловушек. Солк, веди нас наверх — с двойной скоростью.
Солк был умелым воином в деле ближних боев; это показала его недолгая сержантская карьера, достигшая своей кульминации на Стратикс Люмина. Поэтому он и был избран в качестве лучшей кандидатуры на роль идущего впереди — на случай если в коридорах еще остались гвардейцы.
Ментальный вопль пронзил толщу земли и вонзился в душу магистра. Отвратительный крик твари, испытывающей болезненное наслаждение и принимающей его с радостью благодаря извращению Хаосом. Скорее всего, это была Сарета, и она явно находилась в самой гуще сражения.
— Скоро все закончится, — сказал Сарпедон. — И тогда будет уже поздно. Вперед.

 

Сареты нельзя было касаться руками. Только особым образом освященные самим Слаанешем ладони избранных культистов-носильщиков ввиду необходимости могли дотронуться до нее. Эти враги, эти слабоумные служаки трупа-Императора были слишком грубы и дики, чтобы осознать великую честь права прикасаться к ней.
— Умри! — прошипела она в лицо ближайшему гвардейцу.
Это он и сделал. Его сердце остановилось, когда предельно реалистичные образы ножом рассекли его сознание и хлынули наружу. Еще дюжину гвардейцев постигла та же участь. Они кричали, падали на землю, заливали ее рвотой. Лишь немногим хватило сил продолжать сражаться, когда культисты промчались мимо Сареты и ударили в самое сердце отряда.
Культисты струями водопада неслись вниз по зрительским рядам, перепрыгивая на бегу через спинки резных скамей, торопясь схватиться с выстроившимися на арене гвардейцами, которые сейчас сокращали число рабов Сареты непрерывным лазерным огнем. Ответные выстрелы тоже взимали свою плату, но в целом культистам было необходимо подойти ближе и вступить в рукопашную. Несколько отрядов Гвардии отважно пошли в контрнаступление, стремясь добраться до самой Сареты.
Ее возмутила оскорбительность этого поступка. Колдунья вновь хлестнула своим сознанием, чувствуя, как гаснут крошечные грязные огоньки гвардейских жизней, когда те погибают из-за перегрузки всех органов чувств.
Сарета опять обратила свое внимание на битву. Культисты подбирались все ближе, карабкаясь по трупам товарищей. Их численность изрядно сократилась, но каждый погибший своей смертью послужил богу, позволив подобраться ближе тем, кто бежал следом. Первые ряды культистов уже перепрыгивали через нижние скамьи и приземлялись на земляной поверхности арены. Расстрельная команда гвардейцев изорвала тела хаоситов на куски ярко-алыми росчерками лазерного огня, но брешь стремительно сокращалась, и не успели солдаты дать еще один залп, как культисты были уже среди них.
Результат не заставил себя ждать. Гвардейские отряды отступали к палаткам и временным постройкам, а урон, наносимый лазерным огнем, значительно сократился, поскольку солдатам приходилось спасаться бегством от преследующих их фанатиков.
Культисты сминали солдатские палатки, врывались в окна медицинских и командирских домиков, визжащим потоком заполняли лагерь гвардейцев. Старая, потрепанная в бою «Химера» выкатила к культистам и взорвалась — ее топливные баки подорвали механики Гвардии, рассчитывавшие таким образом замедлить приближение противника. У них не вышло.
Это было начало конца. Сарета уже несколько раз видела такую картину. А вот гвардейцы перед ней — нет. Они в ужасе молились, глядя, как погибает их лагерь. Предполагалось, что они займут арену и будут здесь в безопасности, образовав укрепления, отдаленные от фронтовой линии. А теперь их рвали на части враги, которых не могла напугать даже смерть.
— Берите свою награду! — прокричала Сарета, и ее слова нашли дорогу в сознание каждого из культистов. — Ищите себе награду! Слаанеш узрел вашу самоотверженность, и смотрите, как он награждает вас! Забирайте их жизни, пейте их кровь, вкушайте все наслаждения бойни!
Ей снова захотелось стать молодой, не испробовавшей еще всех тех радостей, что дарил Темный Принц. Хотелось быть там, внизу, среди своих воинов, упиваясь кровью и смертью. Воспоминания о тех временах захлестнули ее горьким экстазом. Никогда уже ей не испытать вновь нервную дрожь первого опыта, ведь она познала столь много, что такие простые удовольствия, как нанесение увечий и убийство, уже почти ничего не значили для нее. Воспоминания всегда останутся с ней, но теперь только экстремальные ощущения, которыми за верную службу награждал Слаанеш, могли утолить ее голод и поддержать в ней жизнь.
Однако сожалеть было не о чем. Она познала высоты, которых могла достигнуть человеческая душа, и стала больше чем человеком. Чего еще можно было желать?
— Несите меня вниз, — приказала колдунья своим рабам, и те повлекли ее мимо зрительских рядов к ожесточенной рукопашной схватке, разгоревшейся в лагере Гвардии.
«Побываю еще разочек в самом сердце бойни, — сказала она себе, — чтобы вспомнить старые добрые времена».

 

— Пригните головы, парни! Сейчас! — Сержант Люко бегом спустился по лестнице, когда первые снаряды настигли свою цель.
Его отряд вместе с людьми Корвана и Диона залег на полу главной палаты стационара, глядя, как дрожат вокруг стены.
Первый снаряд пробил крышу и разворотил операционную. Технодесантника Варука взрывом сбросило по лестнице ливнем обломков.
— …знают, где мы. Надо… — Прозвучавшие в воксе Люко слова были заглушены взрывом следующего снаряда, ударившего рядом со зданием и заставившего содрогнуться подземные помещения. Потолок начал проседать.
— Неужели вы собираетесь поджать хвосты и попрятаться, парни? — прокричал Люко между разрывами. — Следующей пойдет пехтура!
Варук подполз к Люко.
— «Грифоны» и «Василиски», — сообщил технодесантник, прислушиваясь к реву разрывающихся снарядов, уничтожающих окрестные трущобные постройки.
— Много?
— Это только группа поддержки. На полномасштабную подготовку не способна.
— Хорошо. Значит, мы еще повоюем.
С ужасающим грохотом обрушилась боковая стена палаты. Часть фундамента здания была превращена в пыль снарядом «Василиска», глубоко зарывшимся в землю.
В помещение хлынул утренний свет, приглушенный грязно-серой завесой пыли. Посмотрев вверх, Люко увидел танки, ползущие через руины. И в городских сражениях танки никогда не действовали без прикрытия.
— Подъем! — рявкнул сержант. — К бою!
Первый отряд гвардейцев, сунувшийся в медицинский стационар, был встречен шквальным огнем болтеров. Солдаты не стали вступать в драку, они разбежались и отступили, попрятавшись от тактического десанта Люко за обвалившимися фрагментами зданий. Танки остановились и укрылись, а сопровождающие их бойцы рассеялись в тени руин. Дурные вести распространялись быстрее пули, и очень скоро каждый солдат был в курсе, что они наткнулись на десантников-предателей.
Люко знал, сколь разрушительны бывают подобные слухи. Уже по прошествии нескольких дней после своего окончательного изгнания Испивающие Души одерживали победы благодаря одним слухам о своем участии в них. Вот почему Каргедрос нуждался в Ордене. Едва прослышав о десантниках-предателях, гвардейцы замедляли продвижение, сколь бы отважны и самоотверженны они ни были. Теперь офицеры остановят войска до тех пор, пока не подойдет подкрепление. Командование бросит в бой все ресурсы. Адептус Астартес всегда были оружием устрашения, а десантники, присягнувшие Хаосу, пугали еще сильнее.
— Довольно! Я не собираюсь гробить этих наивных парней на радость проклятого чужака! — крикнул в вокс Люко. — Дион, организуй прикрытие. Всем остальным приказываю отступать к погребу. У нас еще будет возможность пострелять по ним во время отхода.
— Я все слышал, — произнес Варук.
Люко почувствовал тревогу в его голосе. Может быть, Сарпедон и воспринимал сражение с Гвардией с достаточным энтузиазмом, раз уж до этого дошло дело, но здесь, в Грейвенхолде, только ради удовольствия ксеноса неправильно было убивать гвардейцев, полагавших, что они борются против Хаоса.
Десантникам уже отвечали выстрелами из лазерных винтовок. Болтеры пока что сдерживали их, но это не могло продлиться долго. Отряд Корвана первым спустился в подвал, его сержант сбежал по узкой лестнице, лязгая бионической ногой по плиткам, покрывающим ступени. За ним последовал Варук, а затем — десантники Люко. Отряд Диона продолжал сдерживать натиск Гвардии, пока все остальные не скрылись из виду, а после тоже отправился вниз.
При должном везении гвардейцы должны были задержаться возле медицинского стационара на достаточно долгий срок, чтобы удовлетворить желания Каргедроса. В любом случае Люко не собирался рисковать жизнями десантников в этой ничего не значащей схватке.
Подвал представлял собой угрюмое помещение, некогда регулярно обрабатываемое антисептиками, но сейчас мрачное и зловонное. Хранившиеся здесь медицинские отходы начали гнить, когда вышли из строя морозильники, а следом разложение охватило и тела, остававшиеся в морге. Задняя стена и половина напольного покрытия морга обрушились, открывая проход в подбрюшье Грейвенхолда, где Люко намеревался укрыться вместе со своими десантниками. Пока Испивающие Души бежали через помещение, разрывы снарядов, выпущенных «Василисками», сбросили с каталок еще несколько тел.
— Вызывает Дион, — зазвучал в воксе голос сержанта оставшегося наверху подразделения. — Нет никаких признаков погони. Похоже, мы их напугали.
— Во всяком случае, мы постарались, — отозвался Люко. — Спускайтесь вниз, не вступая в бой.
Негостеприимный сумрак подземных коридоров был лучше перестрелки с Четвертой селевкийской дивизией. Люко возглавил отход и теперь все глубже погружался в зловонную мглу, в то время как звуки выстрелов становились все глуше и тише. Отряд Корвана задержался — если бы гвардейцы рискнули последовать за ними, Испивающим Души потребовались бы штурмовые десантники, прикрывающие путь отступления.
— Варук, возвращайся к Корвану и помоги ему обрушить проход, — приказал Люко. — Незачем облегчать им преследование.
Сержант услышал, как технодесантник требует у штурмовиков Корвана предоставить ему крак-гранаты.
Эта часть сражения за Грейвенхолд практически подошла к концу. Скоро Люко предстояло оставить войну позади и поспособствовать поискам Теллоса, а там — сделать, что потребуется, и покинуть проклятую планету, оставив ее чужакам и колдунам. Скоро — но недостаточно.
Взрывная волна прокатилась по проходу, тоннель был запечатан. Впереди виднелся неопознаваемый металлический остов — останки чего-то принадлежавшего некой древней цивилизации, от которой не осталось даже имени. На всякий случай Люко включил энергетическое поле своих когтей-молний и углубился в темноту.

 

— Повтори! — Консул Кельченко нахмурился, пытаясь разобрать вокс-послание, забитое статическими разрядами и грохотом дальнобойных орудий. В ставку вбежал гонец в алой форме Четвертого королевского артиллерийского полка Карвельнана. Кельченко отогнал его взмахом руки, вслушиваясь в повторное донесение.
— Десант, сэр… космический десант, клянусь Троном, я видел их собственными глазами… — Говоривший офицер обходил все коммуникационные каналы селевкийцев, чтобы говорить с консулом напрямую.
— Успокойся, солдат, — приказал Кельченко. — Как тебе удалось выйти на эту частоту?
— …связист подобрал, консул, а я решил, что использовать обычные каналы будет слишком долго… нам нужна помощь, мне не выкурить без нее десантников из этой адской норы. Нужна помощь ваших парней…
Десантники. О них упоминали во время инструктажа, но Кельченко не потрудился задуматься о том, что произойдет, если селевкийцы наткнутся на них. Консулу доводилось слышать, на что способен даже один отряд Космического Десанта. Если те и в самом деле защищают Грейвенхолд, планам Ксария грозила серьезная опасность.
И вот теперь они столкнулись. А он мог их уничтожить. Самые пугающие твари Грейвенхолда могли быть стерты с лица планеты благодаря Кельченко. Для остальных гвардейцев консул был всего лишь очередным увенчанным властью гражданским, чужаком из Администратума, играющим людьми в солдатики. И мало кого волновало, что без Кельченко и ему подобных некому будет кормить Гвардию и снабжать ее боеприпасами, некому будет поддерживать жизнь в войсках вроде королевской артиллерии Карвельнана.
А сейчас исход битвы зависел только от приказа консула. Потому что тот принес с собой на Энтимион IV одно из самых редких и эффективных орудий.
— Укажите свои координаты.
— Передаю… — На несколько мгновений вокс забило статикой, но Кельченко все равно слышал всепроникающий писк передачи координат. — Похоже, они хорошо окопались, и нам необходимо взять эти позиции, так что, черт возьми, выкурите их оттуда…
— Уводите своих людей, — приказал консул. — Немедленно отводите всех!
— …понят… Повторяю, приказ понят… хотел бы знать, что вы задумали…
— Просто уходите и прячьтесь. Конец связи.
Кельченко бросил взгляд на артиллерийские орудия, выстроившиеся сразу за восточной стеной Грейвенхолда — «Грифоны», «Василиски», даже несколько «Гидр», приведенных на тот случай, если у грейвенхолдцев окажется воздушная техника. Орудия без устали выпускали по городу снаряды, обеспечивая гвардейцам возможность продвижения и заставляя защитников пятиться. Но даже объединенная мощь всех этих машин не шла ни в какое сравнение с тем, что консул приготовил для десантников.
Он переключился на сверхсекретный канал.
— Ожидаем приказа, сэр, — раздался отчетливый ответ.
— Молодцы. Принимайте координаты.
— Координаты получены.
— Хорошо. Код — черный.
— Сэр, мы не получали подтверждения от главнокомандующего Ксария. Вы уверены?..
— Абсолютно, боец. Код — черный. Приготовьтесь к пуску.
Долгое время никто не отвечал. А затем:
— К пуску готов.
— Отлично. Код — красный. Пуск!
Вокс взвыл от неожиданной вибрации.
— Ракета пошла.
Кельченко поднял взгляд, чтобы увидеть мерцающий полумесяц, оставленный ракетой, выпущенной установкой класса «Смертельный удар». Та устремилась к самому сердцу битвы.
— Сейчас ублюдки увидят, — тихо прошептал консул.
Он и сам не был уверен, кого имеет в виду — Предательский Десант или Гвардию.

 

— Код черный по «Смертельному удару», командор, — произнес брат Пакло, скорчившийся внутри «Финвала».
— Уверен? Они выпустили ее?
— Так точно, командор.
— Проклятие! Значит, им известно, где находятся Испивающие Души.
Главнокомандующий Ксарий явно ставил Багровым Кулакам палки в колеса. После первого сражения с Испивающими Души они были отрезаны от всех коммуникаций, словно Гвардия воспринимала десантников только как лишнюю обузу. Но командор Рейнц не был готов в одиночку преследовать своего врага на поле, о котором не имел ни малейшего представления, поэтому он приказал технодесантнику, сопровождавшему Инхасу, подключиться к вокс-сети. Теперь Багровые Кулаки вели мониторинг всех каналов командирской связи, используемых офицерами Имперской Гвардии, включая закодированный, который только что прослушивал Пакло.
— Стрелок, подвинься!
Брат Арройокс, исполнявший обязанности стрелка «Финвала», спрыгнул, уступая Рейнцу место в открытой турели. Колонна Багровых Кулаков в ожидании указаний остановилась на площади, расчищенной Огненными Ящерами часом раньше. Те стремительно продвигались вперед, встречая основное сопротивление на самых восточных рубежах, где селевкийцы вгрызались в трущобы. «Финвал» — бронетранспортер несколько меньшей вместительности, чем «Рино», зато оборудованный спаренным тяжелым болтерным орудием — стоял в головной части остатков армии Багровых Кулаков.
Рейнц устремил взгляд в утреннее небо. Грязно-серый рассвет, словно смешанный с молоком, был перечеркнут огненным следом, оставленным ракетой, поднявшейся над восточным краем города. Командор проследил траекторию, и его натренированное зрение отметило точку в глубине городских трущоб, за которые по-прежнему сражались селевкийцы.
— Пакло, поступали ли из трущоб какие-либо донесения о ксеносах?
— Еще нет, сэр. Только человекоподобные. Несколько колдунов. Серьезный противник, но не ксеносы.
— Хорошо. — Рейнц переключил вокс на канал Инхасы. — Капеллан, у нас появилась цель.
— Я тоже заметил, — ответил ему суровый голос Инхасы. — Ты уверен в том, что это Испивающие Души?
— А по кому еще они могли выстрелить? Да даже если это окажутся ксеносы, вы же не станете возражать, если мы убьем парочку? Но если это и в самом деле Испивающие Души, лучше бы нам оказаться там, когда взрыв выкурит их из норы.
— Как пожелаешь, командор.
— Всем отрядам! — приказал Рейнц. — Гвардия собирается выкурить нашего врага, и наш долг быть там, чтобы прикончить его. Во имя Дорна и Трона, освятите свое оружие и выдвигайтесь.
Взревев моторами, Вторая рота Багровых Кулаков, охотившаяся за Испивающими Души, помчалась по Грейвенхолду, надеясь в этот раз не проиграть.

 

Первым вбежал отряд Солка.
— Сейчас! — прокричал сержант, и его десантники перевалили через импровизированные баррикады, перегородившие проход к тренировочному рингу.
Гвардейцы спохватились слишком поздно. Отряд всего из восьми человек оборонял подземную арену, заставленную ящиками с патронами и лазерными батареями. Первый же залп болтеров разметал солдат — одного из них оторвало от земли и размазало по стене, остальные успели залечь.
Обычные бойцы, скорее всего, воспользовались бы неожиданностью, чтобы и самим найти укрытие, а затем вступить в перестрелку с гвардейцами, шаг за шагом продвигаясь внутрь, пока все враги не будут уничтожены или не сдадутся. Но десантники не были обычными бойцами. Воин-философ Дениятос, легендарный тактик старого Ордена, когда-то написал свой «Военный Катехизис», объяснявший, что десантники лучше всего сражаются в ближнем бою, лицом к лицу с противником. Солку не пришлось приказывать подразделению бежать напролом через ринг, перепрыгивая ящики и доверяя сохранность своих доспехов Императору, чтобы тот защитил их от отчаянного ответного огня лазерных винтовок. Первым был брат-ветеран Каррик, разворотивший челюсть одного из гвардейцев точным попаданием из болтера, а затем одним ударом швырнувший следующего противника через груду ящиков. Каррик был одним из немногих людей Солка, кому удалось пережить Стратикс Люмина, где ветеран чуть не потерял руку. К счастью, апотекарий Карендин сумел восстановить ее, и теперь этой самой рукой бывалый десантник оторвал гвардейца от пола, прежде чем отбросить к ближайшей стене.
Брат Трескэн припечатал одного из противников к полу, отшвырнул в сторону, а затем расстрелял следующего очередью из болтера.
— Назад! Назад! — закричал сержант Гвардии, крепкий, гладко выбритый мужчина, одну руку которого заменяла грубая бионика.
— Пусть бегут, — сказал Солк, стоявший чуть позади своих десантников. Хоть он и расчехлил цепной меч, но понимал, что им не придется воспользоваться. Гвардейцы бежали под болтерным огнем, во весь опор удирая по лабиринту келий и мастерских. — Сарпедон? Мы заняли ринг, но времени у нас мало.
— Хорошо, — ответил по воксу Сарпедон. — Подорвать сможешь?
— Каррик сможет. Но потом придется быстро отходить, здесь очень основательные запасы.
— Да будет так. Мы отходим.
Солк окинул взглядом хранилище боеприпасов. Тренировочный ринг представлял собой просторное круглое помещение, высеченное в камне, с полом из утоптанной земли. Лучшие из гладиаторов когда-то оттачивали здесь навыки и учились обходить препятствия. Догадки Испивающих Души оказались верны: это было единственное достаточное большое помещение, чтобы превратить его в склад военного снаряжения Гвардии. Грейвенхолдцы взяли в привычку обстреливать из минометов гвардейцев, окопавшихся у юго-восточных ворот и на космодроме, так что тем не оставалось ничего иного, кроме как прятать боезапас под землей, а в трущобах нашлось только одно место, обладавшее комплексом подземных сооружений, о котором гвардейцы были осведомлены. Под зелеными навесами лежало несколько сотен ящиков, хранящих лазерные батареи, заряды для ракетных установок, тяжелых болтеров и автоматических пушек, трубки со взрывчаткой, гранаты, запасные лазерные винтовки и все остальные болтики и винтики, необходимые, чтобы многотысячная армия была хорошо вооружена и продолжала воевать.
— Каррик! Действуй!
— Слушаюсь, сэр.
Каррик был старше Солка и обладал таким опытом сражений на передовой, что мог выполнить практически любую задачу. Казалось, он принимает мнение, устоявшееся в старом Ордене, что его лидерские навыки совершенно не соответствуют боевым.
Солка возвели в сержанты как раз перед внутренней войной, и он был счастлив, что в его распоряжении оказался старый боевой конь вроде Каррика, способный хоть чему-то научить остальных. Быть может, именно поэтому Каррик никогда не получал собственного отряда — он был ценнее в качестве наставника, нежели в роли командира.
Ветеран взломал несколько ящиков, вытаскивая из них взрывчатку и лазерные батареи.
— Дайте мне еще пару минут. Потом надо будет очень быстро уходить. Весь этот этаж держится только на утрамбованной земле и сразу же обрушится.
— Отлично. Трескэн! Нескольких людей к выходу, остальным к баррикадам.
Солк перевел взгляд на труп гвардейца, лежащий на полу. Были времена, когда Испивающие Души сражались на одной стороне с Имперской Гвардией, являвшей собой самую многочисленную армию Империума. Ирония судьбы заключалась в том, что воин старого Ордена испытал бы куда меньше сожалений, убив гвардейца своими руками. Элита, пастыри, ведущие человеческую расу к благородным идеалам Императора, они считали Имперскую Гвардию сборищем недочеловеков, временами полезных, иногда путающихся под ногами, но всегда воспринимаемых только в качестве расходного материала.
Теперь же Испивающие Души воевали против гвардейцев, и тем не менее Солк все чаще и чаще видел в них людей — чаще, чем тогда, когда тренировался и сражался в рядах прежнего Ордена. Больше Испивающие Души не убивали только для того, чтобы продемонстрировать свое превосходство. Теперь их врагами были лишь те, против кого должны были бы сражаться и гвардейцы, — Разрушительные Силы Хаоса. Но вместо этого Гвардию вынуждали погибать в личных войнах Империума, направленных на уничтожение всего вокруг. Только иногда они и в самом деле сражались с Хаосом. Куда чаще приходилось подавлять восстания и терроризировать граждан, осмелившихся задуматься об отделении, независимости и свободе. Бойцы Гвардии гибли не ради того, чтобы оградить Человечество от пожирающих его Темных Сил, но ради сохранности древнего, уродливого здания Империума, готового развалиться под весом собственных обитателей.
Также и Испивающим Души приходилось убивать их, хотя им стоило бы быть на одной стороне.
— Готово, — сказал Каррик. — На сколько ставить?
— Пять минут, — ответил Солк.
— Готово.
Сержант переключил вокс на связь со всеми подразделениями.
— Испивающие Души, отходим.

 

Сарете не было нужды прикасаться к ним, чтобы почувствовать их боль. Они истекали страданием, и оно дождем из бритв барабанило по ее коже. Служа Слаанешу, колдунья обрела такую чувствительность, что достаточно сильные эмоции могли подхватить ее и опалить солнечным жаром.
Она уже почти и забыла это прекрасное чувство.
Культисты столпились вокруг нее, образовав клин жаждущих тел, сминающий палатки гвардейцев. Они прорвались уже практически к центру лагеря, двигаясь впереди волны, оттесняющей селевкийцев к краю арены. Лазерный огонь теперь слышался только время от времени и практически иссяк — ужас этого штурма полностью лишил гвардейцев присутствия духа. Сарета слышала крики офицеров, пытающихся заставить перепуганных солдат занять огневые позиции.
«Их сознания столь ограниченны, — подумала Сарета, — столь слепы. Они и в самом деле думают, что еще могут уцелеть».
Неподалеку погиб еще один гвардеец и был растоптан ногами ее носильщиков. Но число врагов неуклонно уменьшалось. В этом состояло проклятие Слаанеша — победа означала отсутствие жизней, которые можно было бы пожрать, а Сарета на глубинном, полуосознаваемом уровне зависела от причинения страданий другим.
— Вперед! — прошипела она, и ее длинный заостренный язык угрожающе затрещал. — Мне надо быть ближе!
Она хлестнула своим сознанием, посылая ментальный кинжал сквозь палатки и груды экипировки, брошенные орудийные позиции и заваленные телами баррикады. Хорошо чувствовались мерцающие огоньки жизней культистов, но дрожащее исступление паникующих и гибнущих гвардейцев иссякло.
— Проклятие! — выругалась она себе под нос. — Мы всех убили.
Пока арена выиграна во имя Слаанеша и пока ксенос не явился, чтобы потребовать ее себе, Сарете придется довольствоваться собственными последователями.
Она увидела последнюю группку гвардейцев, укрывшихся среди дальних зрительских рядов за кучей армейских ящиков и обменивающихся выстрелами с окружившими их культистами. Солдатня не была способна насладиться даже красотой собственной смерти.
И тут мир вокруг колдуньи взорвался.

 

Когти-молнии Люко засверкали, разрезая проржавевшую железную балку, перегородившую им дорогу. Его десантники прокладывали подземный путь от медицинского стационара в глубинах чего-то, что казалось старым индустриальным районом. Сплошные лестницы и изуродованный коррозией металл. Некоторые этажи были сплющены весом нового города практически в блин. Марш-бросок был напряженным, но раз так глубоко смогли спуститься десантники, то смогут это и гвардейцы, если у них найдется немного взрывчатки и капелька мужества.
Удар Люко оставил V-образный разрез, и сержант снова взмахнул когтями, выхватывая треугольник из железной балки, обрушившейся в проход.
— Придется прорубаться, парни, — сказал он, указывая когтями на стальные завалы впереди. — По моим оценкам, дворец расположен в двух километрах к северу и на семьдесят метров глубже.
— Сзади все чисто, — раздался в воксе голос сержанта Диона.
— Хорошо. Пусть плазменные орудия продолжают смотреть нам за спину. Корван, давайте все сюда и готовьте цепные мечи. Это будет непростая прогулка.
В это мгновение его смяла ударная волна, и все вокруг накрыло тьмой.

 

Два взрыва с разницей в несколько секунд — точно знаки препинания, расставленные в тексте битвы. Ударной волной разметало развалюхи в городских трущобах и снесло хрустальные люстры в особняках на севере. Оба взрыва были отмечены с орбиты наблюдателями «Решительного» — в самой гуще сражений неожиданно протянулись участки абсолютного разрушения.
Взрыв посреди арены взметнул на сотню метров в воздух столб пламени, осыпая окрестности телами культистов и гвардейцев. Массивная каменная кладка серьезно пострадала и наполовину обрушилась. Следом за огнем над участком поднялась пыльная туча, а вниз со свистом посыпались осколки кирпича.
Второй взрыв выглядел как сгусток абсолютной черноты, возникший в сердце трущоб и развернувшийся в темную сферу, поглотившую медицинский стационар и три прилегающих квартала разрушенных домов. Бесшумная, голодная пустота пожирала все, до чего могла дотянуться, а прикасаясь только краем, оставляла за собой изящно разрезанными танки, здания, трупы людей.
Как правило, вортексные ракеты вроде той, что обрушилась сейчас на стационар, устанавливали на титанах Адептус Механикус. Это был единственный образец вортексных технологий, который могли с достаточной надежностью и быстротой воспроизводить в Империуме, хотя и его редко применяли. При взрыве образовывался устойчивый вихрь внепространства — миниатюрная черная дыра, физическая аномалия, втягивавшая в себя все, чего касалась, и швырявшая в разрушительные течения варпа. Вихрь смог поглотить даже дневной свет, опустив на трущобы Грейвенхолда преждевременные сумерки.

 

Арена осела на тридцать метров, когда обрушились стены подземных тренировочных залов и келий. Остатки лагеря Гвардии сползли в кипящую мешанину измельченной земли и разорванных тел и лежали теперь на дне глубокой неровной ямы, вырытой взрывом оружейного склада.
Цистерна, благодаря которой раньше затопляли арену, чтобы устраивать потешные водяные сражения, послужила гвардейцам в качестве хранилища прометиевого топлива для танков. Она детонировала, и результатом стал кратер на месте прежней арены, окруженный несколькими шаткими колоннами трибун, которые торчали зубами в сломанной челюсти.
— Сюда, — сказал брат Каррик.
Тоннель, по которому уходили Испивающие Души, обрушился прямо за их спинами и теперь, похоже, стал дном кратера. В груде обломков виднелись полураздавленные танки и изувеченные тела. Местами пыль была черной от крови, что говорило о безумии бойни, развернувшейся наверху.
— Куда? — спросил сержант Солк. Он последним покинул кельи арены, и его отряд чудом избежал опасности быть погребенным заживо.
— Движение, — сказал Каррик. — Видите? Кто-то еще жив.
— Проклятие, а я-то думал, мы всех угробили.
План был прост: дождаться, пока культисты Сареты захватят арену, а затем уже взорвать оружейный склад, чтобы уничтожить ее личную армию, вызвав как можно меньше подозрений. Это должно было купить Испивающим Души немного времени: чем дольше армия Каргедроса будет пребывать в патовом состоянии с Гвардией, тем дольше Испивающие Души будут нужны и полезны, а значит — получат время на поиски Теллоса, отложив сроки неизбежного предательства со стороны Каргедроса.
Жаль было гвардейцев, но они в любом случае погибли бы от рук культистов Сареты, причем так даже было лучше, поскольку их не ждало ничего хуже просто смерти.
— Проверьте, — приказал Сарпедон. — Быстро.
Испивающие Души растянулись вдоль груды обломков, пробираясь мимо перевернутых машин и завалов из тел к тому месту, где беспорядочно громоздились армейские ящики и мешки. Солк увидел по пути разорванные нити в некогда крепко сшитых губах культистов и вспомнил об экстатических криках, проникавших даже на нижние этажи. Эти люди были фанатиками, маньяками, не способными остановиться. Испивающие Души в чем-то походили на них, но отличались тем, что знали правду.
— Здесь, — сказал Каррик, проходя мимо обрушившейся огневой позиции, образованной уложенными друг на друга мешками с песком. Из груды торчал ствол искореженного тяжелого болтера.
— Ничего не вижу, — отозвался Солк. — Отряд? Что видно?
— Ничего, сэр, — сказал брат Голь, продолжая тормошить лежащие тела стволом болтера на случай, если одно из них только прикидывается мертвым.
— У меня тоже все чисто, — сказал брат Скель, обследовавший насыпь через прицел.
Следом откликнулось и остальное подразделение. Здесь не было ничего, кроме смерти. Но в то же время Каррик был не из тех, кто дергается при виде собственной тени.
Треск атакующей гремучей змеи оказался единственным предупреждением. Все, что Солк успел заметить, — это сгусток тьмы, вырвавшийся из-под земли в вихре обломков и набросившийся на брата Голя.
Последовавшая за этим ментальная атака казалась волной грязи. Абсолютная скверна. Солк почувствовал, как извивающиеся щупальца чего-то омерзительного проникают внутрь и обследуют его душу. В ушах сержанта зазвучал какофонический оркестр. Он узрел благословенные оргии Сареты, Жрицы-Проститутки, и горы шевелящихся тел, ощутил утонченный вкус крови, ласковые прикосновения демонов.
Закричав, сержант выбросил эти образы из своего разума. Зрение снова вернулось к нему, и он увидел Сарету, Сучью Королеву. Мышцы ее черного как смоль лица влажно блестели, бритвенно-острый язык, подобно клинку рапиры, раз за разом вонзался в грудь брата Голя.
Солк заставил себя подняться и сжал в ладони рукоять цепного меча. Ненавидящий взгляд Сареты устремился на сержанта, и его вновь окатило волной грязи — запах паленой плоти, прикосновение к коже остывших кишок, агонизирующий хорал — тысячи ощущений, сжатых в единый пучок скверны.
Сержант двигался словно в замедленной съемке, точно человек, сражающийся с бурным течением. Мощь, которой обладала злоба Сареты, сдерживала его приближение. Ему и раньше приходилось сталкиваться с моральной угрозой, и он знал глубины, куда способен увлечь Хаос. Но раньше его сознание не захлестывало опытом врагов, не наполняло казавшимися собственными воспоминаниями об оргиях. Солк не думал, что сможет долго сопротивляться. Он продолжал бороться, но чувствовал, как его душа ускользает. Он видел перед собой тьму, кроме которой ничего не останется, когда будет разрушен его разум.
Из ниоткуда прилетел сгусток синевато-белого пламени. Голь рухнул на землю, а Сарету подняло в воздух и ударило о корпус обгоревшего «Леман Русса».
Силовой посох Сарпедона еще продолжал мерцать, а восемь паучьих лап уже несли магистра через развалины к Сарете. Ведьма Хаоса вскочила и бросилась вперед с такой скоростью, что Солк не успевал следить за ней. Но Сарпедон двигался еще быстрее; никто, даже апотекарий Паллас, не понимал в полной мере всей сути мутаций, постигших бывшего библиария, но те сделали его быстрым как молния и чудовищно сильным. Превратившись в размытый силуэт, он сбил Сарету на землю, пронзив ее тело одной из лап. Колдунья вцепилась в нее и даже на секунду успела подумать, что тот допустил оплошность, позволив ей сделать это, но тут в ее желудок вонзилась вторая лапа.
Кровь Сареты была прозрачной как вода. Сарпедон подкинул ведьму и свободной рукой поймал ее за горло.
Солк заставил себя подняться на ноги. Он посмотрел на брата Голя: десантник был еще жив, но получил тяжелые раны. Остальные воины отряда тоже лежали на земле, пытаясь справиться с последствиями ментальной атаки. Сарета едва не погубила их всех. Едва.
Колдунья извивалась в захвате Сарпедона, из ее ран струилась прозрачная кровь.
— Чего на самом деле хочет Каргедрос? — спокойным тоном спросил магистр.
Сарета хищно зашипела и попыталась дотянуться до него языком, но длинная рука Сарпедона держала ее достаточно далеко.
— Чего хочет чужак? Что он тебе пообещал? Я знаю, ты умеешь говорить.
— Он уже получил вас, — раздался прямо в сознании Солка густой голос Сареты. Конечно же, она была телепаткой и не могла говорить нормально только потому, что не испытывала в этом потребности. — Он заполучил вас с самого начала. Тебя. Твоего безумного калеку. Все это часть плана.
— Часть чего?
— Я чувствую на вас печать смерти. Многие мертвецы в варпе говорят о тебе. О твоем уродливом теле, о твоей мести, что столь же сильна, как воля богов, сильна, как мы…
Сарпедон усилил хватку.
— Жертвоприношение уже началось. Никому не покинуть планету живым. Ничему. О, все эти смерти… вот почему он избрал вас…
Что-то хрустнуло в черепе Сареты. Сарпедон не был настолько глуп, чтобы пытаться принуждать колдунью говорить с помощью боли, — Солк понимал, что рука магистра сжимается все крепче из-за того, что тот борется со словами ведьмы, ищущими путь к его душе. Она пыталась сломить его. Даже перед лицом смерти она пыталась подарить Слаанешу еще одну душу.
— Он умен. Для ксеноса.
Еще один треск, в этот раз более громкий. Тело Сареты обмякло, теперь двигались только глаза, пронзая Сарпедона взглядом и будто умоляя его закончить начатое.
Солк вынул из ножен цепной меч.
— Разрешите добить ее, командор? — попросил сержант.
Тело Сареты корчилось в судорогах, черная кожа потекла, становясь жидкой и выскальзывая из пальцев Сарпедона. Колдунья теряла свои очертания, и только два горящих огонька глаз смотрели из безликой кипящей массы, проваливающейся внутрь самой себя.
Силовой посох Сарпедона обрушился на нее, но масса распалась раньше. Теперь стало ясно, что все, чем казалась Сарета, было выстроено вокруг белого, как кость, и такого же твердого копья, формировавшего ее язык.
Когда оно метнулось вперед, его движения никто не сумел даже заметить. Но Сарпедон в этом и не нуждался. Сарета представляла собой псионический маяк, горящий в сознании каждого, кто находился рядом. А рефлексы магистра срабатывали быстрее мысли.
Силовой посох засверкал ярче молнии, обрушиваясь вниз. Он описал дугу, остановившись в полете, когда две половинки Великой Госпожи Сареты упали в копошащуюся массу прозрачных внутренностей. Твердый острый язык был рассечен вдоль.
Сарпедон утер кровь Сареты, забрызгавшую ему глаза.
— В праве отказано, — произнес он.
Назад: Глава девятая
Дальше: Глава одиннадцатая