Глава вторая
«ВОЗРОЖДЕННЫЙ»

Гильдар Секундус был суровой и жестокой планетой. Но, несмотря на всю негостеприимность и удушливую атмосферу, она была одной из самых богатых во всем сегментуме. Заводы по переработке прометия, которые, словно растущая плесень, усеяли большую часть ее поверхности, непрерывно извергали, казалось бы, бесконечный поток столь желанного всеми топлива.

Прометий, кровь Империума, не только утолял жажду страждущих машинных духов техники и питал оружие, он был ключевым компонентом во многих других продуктах промышленности. Его значение не поддавалось описанию, а его источник служил маяком для грабителей всех мастей, которые стремились завладеть им.

После того как была совершена первая попытка отнять местные богатства, когда в Гильдарскую систему ворвались первые пираты, Серебряные Черепа направили свои патрули в Разлом. С этого момента они реагировали на любые попытки проникновения, и все дальнейшие вторжения подобного рода встречались с быстрым правосудием ордена, который не славился терпеливостью. Серебряные Черепа наказывали за нарушения, не особо церемонясь, как правило, беспощадным залпом из бомбардировочного орудия.

Варсавия, родной мир ордена, находилась на внешнем кольце Гильдарского Разлома, и в этом далеком, уединенном уголке Империума они были ближайшими Адептус Астартес, которые могли вовремя отреагировать на угрозу. Из-за растущего числа рейдов, которые, впрочем, еще оставались нерегулярными, лорд-командующий Аргентий решил обеспечивать более-менее постоянную защиту системы. Регулярным патрулированием занимался флот с посменно чередующимися братьями, не задействованными в сражениях либо на другой службе.

Капитан Аррун был магистром флота вот уже несколько десятилетий, он обладал гибким разумом и передовым мышлением истинного тактического гения. В любое время дня и ночи он знал все о состоянии любого действующего корабля флота. Благодаря эйдетической памяти он помнил его недостатки и слабые места и, наоборот, также все сильные стороны. Когда приходили запросы о помощи, он через считаные секунды мог сказать, какой корабль лучше всего использовать для конкретного задания. Он с самого начала следил за ходом операции в Гильдарском Разломе, но теперь, когда утром с Варсавии поступили новые приказы, похоже, количество патрулей сильно сократится.

Это немало удивило Арруна. Магистр ордена осознавал, какие опасности таятся в системе, но все же отдал приказ возвращаться. Аррун мог объяснить это лишь тем, что Аргентий отзывал флот для проведения другой операции. Для тех, кто патрулирует Разлом, это станет огромным облегчением. Космическим десантникам была необходима цель в жизни, и хотя они защищали жителей Гильдарской системы и следили за спокойствием в этой части Империума — в первую очередь они были воинами. Они нуждались в войне.

Аррун регулярно передавал магистру ордена свои личные опасения касательно того, что в Гильдарском Разломе сокрыто немало угроз, и придерживался мнения, что нынешнее количество кораблей в системе — осознанная необходимость. Но даже если и нет, продолжал он, им следовало поддерживать хотя бы видимость присутствия. К сожалению, Аргентия не убедили его слова. Поэтому настроение магистра флота было решительно мрачным, когда он собрал главных советников.

Стратегиум располагался на вершине пирамидальных внутренностей ударного крейсера. Это было одним из немногих мест в основной корабельной структуре, где палубу не устилала функциональная стальная решетка. Здесь пол был сработан из армапластовой сетки. Сквозь нее открывался потрясающий вид на мостик, и, приложив немного усилий, можно было увидеть даже глубинные уровни корабля, где находились тренировочные клети и каюты. Внутреннюю часть «Грозного серебра» сконструировали в виде ярусов концентрических колец, наподобие зиккурата, которые венчались огромным куполом. Сюда обыденный гул корабля долетал лишь приглушенным шумом.

Единственными предметами мебели в стратегиуме были кресла и стол, который возвышался в центре комнаты. Всех их специально разработали с учетом размеров и веса космических десантников. В чрезвычайно редких случаях, когда сюда допускали обычных членов команды, в огромных креслах они походили на детей. На абсолютно пустых стенах не было ничего, кроме развернутого и расправленного боевого знамени четвертой роты, а также аквилы, которая величественно распростерла крылья за Арруном. Когда он сидел во главе стола, казалось, что позади него раскинул крылья имперский символ. Это было не просто совпадением, расположение аквилы создавало впечатление, что сам капитан имел крылья Империума.

Капитан Аррун переводил взгляд с одного лица на другое, слабый тик под правым глазом выдавал его отчаянную попытку сдержать рвущееся наружу раздражение. Наконец он заговорил мрачным, хриплым голосом, в котором явственно ощущалось недовольство:

— Этим утром были получены приказы с Варсавии. Мы немедленно сворачиваем патрулирование.

Остальные Серебряные Черепа, которые собрались за столом, обменялись быстрыми взглядами. Неслыханно, чтобы Аррун начинал такое собрание, не попросив у прогностикара зачитать необходимые литании. Это, конечно, не сулило собравшимся ничего хорошего. Боевой брат, сидевший справа от капитана, с непринужденной фамильярностью положил руку на предплечье капитана. Раздраженный Аррун хотел было сбросить руку, но затем посмотрел на другого воина. Прогностикар был облачен в темно-серый плащ с капюшоном, который полностью скрывал его лицо, только сверкали зеленые глаза.

Аррун почувствовал, как к его мыслям легко прикоснулся разум советника, и кратко, напряженно кивнул. Неозвученного выговора было более чем достаточно. С явной неохотой он согласился, его лицо исказилось от ярости, закипавшей под самой поверхностью.

— Мои извинения, прогностикар. Братья, прошу вас потерпеть еще немного. Пожалуйста, простите меня за эту вспышку, но, надеюсь, вы поняли, как сильно меня встревожили эти новости. — Он провел ладонью по бритой голове и подался вперед. — Я сообщил лорду-командующему свои опасения относительно активности в системе. Пусть вторжения в район Гильдара происходят нечасто, они все же случаются. Угроза системе вполне реальна. Но, несмотря на это… — Аррун нахмурился. — Несмотря на это, пока наши астропаты не получили ответ, мы должны уменьшить общее число патрулей в Гильдарском Разломе.

Его слова оказали шокирующий эффект на боевых братьев. Гнетущую тишину внезапно нарушил грохот металлического кулака, ударившего по столу. Неожиданный звук разлетелся по куполу стратегиума, и все взгляды уперлись в юного технодесантника, искусственная рука которого дрожала от едва сдерживаемой ярости. Взгляд Арруна впился в него, став твердым, будто алмаз.

— Брат Коррелан? Ты что-то хочешь сказать?

Технодесантник, никогда не отличавшийся учтивостью, покачал головой. Его аугментический правый глаз тихо зажужжал, сфокусировавшись на капитане, и красная линза быстро мигнула. Голос дрожал от раздражения, которое, как был уверен Аррун, испытывали все они.

— После всех наших усилий, после всего, что нам удалось достичь, надеюсь, магистр ордена не собирается сворачивать проект. — Его тон звучал вопросительно, хотя речь давалась ему с очевидным трудом. Остальные сидевшие за столом медленно кивнули, каждого из них одолевали схожие мысли. Их собрали в одну команду по особой причине, и проект, который близился к завершению, был частью их жизни.

— Насчет этого можешь не беспокоиться, брат. Насколько мне известно, пока лорд-командующий не прикажет, проект «Возрожденный» будет продолжаться согласно плану. — В голосе капитана чувствовалось нечто похожее на отвращение. Он тратил время и ресурсы на эксперимент, в котором на самом деле не желал принимать ни малейшего участия. Но судьба распорядилась иначе, и волю Ваширо нельзя было отбросить просто так.

Его слова остались без ответа. Все присутствующие знали мнение Дэриса Арруна касательно проекта «Возрожденный». Руководство им досталось капитану в наследство от предшественника, который, в свою очередь, получил его от предыдущего магистра флота. Проект был своего рода планом, для выполнения которого потребовалось несколько веков. По приказу Прогностикатума требовалось ждать нужного момента. Но, даже невзирая на одобрение магистра ордена и на поддержку проекта наиболее мудрыми и почитаемыми прогностикарами, Дэрис Аррун до сих пор испытывал по отношению к нему острое неприятие и скептицизм. Он даже пытался возражать, когда его посвятили во все аспекты тайны.

Спор был напряженным и долгим, но в конечном итоге проект получил содействие в лице магистра кузни. Убедившись, что идея обладала определенными достоинствами и что сопротивление воле командования в конечном итоге не приведет к добру, Аррун сдался.

Коррелан кивнул и скрестил руки на груди, при движении сервоприводы и компрессоры в его механической руке тихо зашипели.

— Отлично, — сказал он. — Если начистоту, то мы миновали точку невозврата несколько дней назад. Сильно сомневаюсь, что работу, которую проделали брат-апотекарий Риар и я, теперь можно так легко свернуть.

Его юное открытое лицо совершенно не скрывало агрессивного и подчеркнутого презрения, в голосе чувствовался вызов.

— Следи за словами, технодесантник. — Воин в плаще, сидевший возле Арруна, скрестил руки, как и Коррелан. — Как и все мы, капитан Аррун вынужден без вопросов подчиняться приказам нашего лорда-командующего. Веришь ты или нет, но он вложил в проект не меньше твоего. А может, и больше. Ты даже не офицер, никогда не забывай об этом. Помни свое место и держи язык за зубами.

Коррелан нахмурился еще сильнее и откинулся на спинку кресла. До возвышения в ряды Адептус Астартес он был одним из немногих Серебряных Черепов, набранных из полудиких, жестоких племен южных варсавийских степей. Некоторые привычки и манеры пришлось изживать дольше остальных, особенно вспыльчивость.

— Мои извинения, прогностикар.

Псайкер откинул капюшон и смерил молодого космического десантника холодным оценивающим взглядом.

— Не чувствую искренности, но подобный энтузиазм заслуживает похвалы, брат. Прошу не воспринимать мои слова за проявление злости. Скорее, считай, что я дал тебе совет. И тебе же лучше, если ты к нему прислушаешься.

По привычке, порожденной месяцами работы вместе с прогностикаром Брандом, Коррелан погрузился в угрюмое молчание. Он не мог поспорить с его словами. Пусть главный советник четвертой роты с подернутыми сединой длинными волосами и испещренным морщинами мудрым лицом в татуировках уже немолод, но он оставался таким же проницательным, как и прежде. Долгое время прогностикар оттачивал свои и без того немалые психические способности, и секретов для него почти не существовало.

— Спасибо, Бранд. — Аррун воспользовался паузой после выговора прогностикара, чтобы остыть самому, и стал уже куда спокойнее, чем прежде. Он вовлек Коррелана в проект, зная, что порой юный воин ведет себя несколько опрометчиво. Но это была небольшая цена по сравнению с тем, что его особые таланты идеально подходили для предстоящей работы. В технологическом плане Варсавия была настоящим захолустьем, и в результате тот, кто проявлял интерес к технике, проходил обучение под руководством Адептус Механикус и почитался не меньше капелланов-библиариев Прогностикатума, каким бы склочным характером он ни обладал.

Барабаня пальцами по столу, задумчиво сжав подбородок большим и указательным пальцами, Аррун какое-то время разглядывал своих братьев. Затем он кивнул, определив дальнейший ход событий.

— Естественно, мы ответим на запрос лорда-командующего Аргентия. Думаю, для вас не секрет, что я не рад этому. Уверен, к тому времени, как лорд-командующий получит астропатический ответ, он и сам это поймет, — Аррун сердито выдохнул, — поэтому нам лучше продолжить обсуждение передислокации флота.

Он кивнул Коррелану, и тот нажал несколько цифр на панели управления в нише перед собой.

Стратегиум наполнился шипением статики, когда над неброской поверхностью стола замерцал гололитический дисплей. На нем возникло превосходное графическое отображение Гильдарского Разлома, созданное почти с любовью после многих месяцев нанесения системы на карту. Спутники, вращающиеся вокруг многочисленных планет системы, двигались по идеально вычисленным траекториям. Даже поле астероидов было воссоздано практически до последнего куска скалы. Конечно, картина постоянно изменялась. Недавний заход «Бескрайнего горизонта» взбудоражил астероидный пояс, и ему требовалось время, чтобы успокоиться.

— Я обновил дисплей пару часов назад. — Коррелан, более не скованный узами почтительности и получивший разрешение заниматься любимым делом, разительно отличался от того угрюмого и упертого космического десантника, каким он был еще пару секунд назад. Прежние телодвижения исчезли под мощным наплывом энтузиазма и энергии. Технодесантник во время разговора непрерывно помогал себе руками. — Слава Омниссии, на этот раз обошлось без особых сложностей. Вот.

Он взял торчащий из стола кабель и привычно воткнул его в разъем устройства, которое являлось частью металлического протеза руки. С тихим щелчком кабель соединился.

Пальцы Коррелана проворно затанцевали по клавиатуре на запястье, и на дисплее замигало несколько рун. Их корабль отображался неспешно пульсирующим красным огоньком, который двигался синхронно с Гильдаром Секундус. Благодаря ласковому задабриванию Корреланом машинных духов постепенно высветились и другие символы.

Каждый корабль, который сейчас находился в районе Разлома, отобразился на тактическом гололите, и Аррун поочередно указал на них пальцем, называя по именам. Во всех случаях он называл сначала корабль, а не тех, кто находился на его борту, что характерно говорило о его титуле.

— «Ртуть» к нам ближе всего. Наши братья из девятой роты отправятся на Варсавию через несколько дней. Но пока я прикажу им продолжать патрулирование. — Заметив нахмуренные взгляды остальных присутствующих, он невозмутимо закончил мысль: — Наш корабль не сможет быстро отреагировать, если проект «Возрожденный» закончится неудачей. В таком случае нам может понадобиться поддержка. — На его губах появилась улыбка. — Важно оставаться на шаг впереди врага, особенно если враг этот невидим.

От Арруна не укрылось, как ухмыльнулись технодесантник и апотекарий при упоминании того, что проект может постигнуть неудача. Он сделал вид, что ничего не заметил.

«Грозное серебро» и «Ртуть» были последними ударными крейсерами Серебряных Черепов в системе, все остальные были сейчас разбросаны по всему сегменту и даже за его пределами. Аррун продолжал распоряжаться другими кораблями, которые еще находились в Разломе. Большинство из них были эскортами типа «Гладий», в основном управляемые сервами ордена. С легкостью, порожденной десятилетиями командования флотом, он набросал план передислокации.

Риар, немногословный мужественный апотекарий, до сих пор хранил молчание. Сейчас же он склонил голову и изучал грядущее перемещение флота.

— Лорд-командующий Аргентий что-то задумал. — Это был не вопрос, но скорее проницательное наблюдение. Количество кораблей, которые Аррун отправлял из системы, было значительным. Когда приказы капитана передадут остальному флоту, присутствие Серебряных Черепов в Гильдарском Разломе сократится почти вдвое.

— Да. Скорее всего. Несмотря на мои отчеты о том, что в системе не все в порядке, он решил снизить нашу активность. Конечно, мы не можем бросить Гильдар совсем без защиты. Но да, — Аррун, нахмурив брови, уставился на гололит, — да, он что-то задумал. Не мне задавать вопросы или оспаривать его решение…

Капитан решил дальше не продолжать.

Аррун отвернулся от стола и посмотрел в обзорный экран корабля на Гильдар Секундус. Отсюда он не видел вулканической поверхности планеты. На такой высоте она отдаленно напоминала Марс. Тот же мутно-красный оттенок, как будто кто-то бросил пыль и запекшуюся кровь в вихрь, когда формировался мир. Тысячелетия мощных извержений сформировали характерные зазубренные пики и глубокие долины, которые покрывали всю поверхность, словно шрамы.

С момента последнего извержения миновали сотни лет, и разведывательные геологические экспедиции не только объявили планету пригодной для колонизации, но обнаружили огромные залежи минералов, необходимых для очистки прометия, который пузырился в бесчисленных озерах мира. Это было двойное благо, дарованное Отцом Человечества.

Далеко под ними тысячи имперских граждан обитали в подземных блоках, вырытых на многокилометровой глубине. Большинство людей трудилось на очистительных заводах, и, как в случае со всеми отпрысками человечества, у них была неискоренимая привычка пускать корни везде, где только можно было обустроить свою жизнь. Через пару лет аграрные купола начали поставлять продукты, и, несмотря на все усилия планетарного ополчения, одновременно стремительно выросла нелегальная торговля обскурой. Вскоре планета стала довольно процветающей конечной точкой для множества торговцев со всего Империума, а также для тех, кто жаждал быстрой наживы. Несмотря на все богатства, в первую очередь это было человеческое поселение, и поэтому оно вскоре стало приманкой для воров, рейдеров и контрабандистов всех мастей.

— Риар, Коррелан… передайте приказы остальным кораблям, — произнес Аррун. — Пусть флот ждет моей команды.

Быстро кивнув, Коррелан выключил гололит, выдернул кабель и покинул комнату вместе с апотекарием Риаром.

Оставшись наедине со своим главным советником, Аррун отвернулся от обзорного экрана.

— Может быть, ты еще раз совершишь для меня предсказание, прогностикар?

— Конечно. Но должен просить, чтобы ты четко ставил вопрос, брат-капитан. — Бранд полез в поясную сумку и достал из нее колоду тонких кристаллических пластинок толщиной с обычную карту. Он перетасовал их со слабым шелестом трущихся друг о друга поверхностей, попутно разговаривая с Арруном. — Император не любит повторяться.

Аррун обдумывал услышанное. После того как ему доверили проект «Возрожденный», он не раз использовал психическую связь Бранда с Императором, чтобы определить оптимальный курс действий. До сих пор прогностикар не подводил их. Но капитан никак не мог решить вопрос, который сильнее всего волновал его.

До этого момента.

— Выполняем ли мы волю Императора, создавая это… существо? Преуспеем ли мы? — спросил он спокойным, уверенным голосом. Слова капитана прозвучали в тишине и стихли, затем Бранд изящно склонил голову, прежде чем выложить карты, которые определят ответ. Он брал по одной пластинке, наслаждаясь знакомыми ощущениями. Прогностикар получил свою колоду таро четыреста лет назад, но всякий раз, когда его психические способности активировали образы, сокрытые в загадочных глубинах карт, Бранд не переставал восхищаться их красотой.

Он закрыл глаза, между его пальцами проскочила синяя варповская молния, и он потянулся мыслями к Императору Человечества.

Едва слышимым голосом прогностикар забормотал литанию догадки и перевернул первую карту. Кристальная поверхность мигнула и засветилась. Бранд задумчиво посмотрел на нее, потом сделал пас рукой.

— Император. Самая сильная карта колоды. — Прогностикар поднял взгляд. — Перевернутый.

При первых словах его сердце подскочило, но затем упало. Даже Аррун, не одаренный предвидением прогностикаров, понимал, что, когда самая могущественная карта в колоде таро перевернута, ничего хорошего ждать не приходится. По его венам холодком пробежало беспокойство.

— Продолжай, — сказал он. — Я хочу узнать больше.

На инженерной палубе кипела работа. Сервиторы, технопровидцы и сервы ордена создавали постоянный глухой монотонный гул, который разом затих, стоило в дверях показаться Риару и Коррелану. Пока двое воинов пересекали палубу, толпа безмолвно расступалась в стороны, давая им дорогу. Стоило им пройти, люди снова смешивались, и резкий неразборчивый шум возобновился.

На кораблях Серебряных Черепов почти не было показной роскоши, за исключением многочисленных трофеев роты, которые хранились в часовнях. Конечно, орден не был обделен чувством прекрасного — воины гордились своими нательными рисунками, а мастера татуировок — кустодес круор — ценились необычайно высоко. Многие Серебряные Черепа собственноручно создавали татуировки, некоторые умельцы действительно были талантливыми, одаренными художниками. Древняя варсавийская традиция покрывать тела рисунками считалась высшей боевой почестью, и каждый брат ордена Серебряных Черепов украшал тело уникальными образами. Немало братьев предпочитали изображения великих сражений, от детальности которых временами захватывало дух.

Но в любом случае единственной частью тела Серебряного Черепа, на которую еще разрешалось наносить татуировку, было лицо. Только по достижении звания капитана воину даровалась такая честь.

Миновав забитые людьми двигательные палубы, Риар и Коррелан направились в следующий зал, который уж точно не славился какими-либо украшениями. Хотя примечательным он был из-за многочисленных деталей машин, раскиданных везде, где только можно. Воздух здесь пропитан машинным маслом, сожженным прометием и притирочным порошком, его едкий запах проник даже в самые дальние уголки комнаты. В зале работал еще один технодесантник, который тут же собрался уходить, едва завидев Коррелана и его спутника. Коррелан остановил его взмахом руки.

— Останься, — просто сказал он. — Ты можешь кое-чему научиться.

Это была мастерская Коррелана и по совместительству штаб управления проектом, который занимал большую часть их жизни. По полу змеились кабели и провода, Риар перешагивал препятствия со слабой улыбкой на грубом лице.

— Коррелан, никогда не мог понять, как ты здесь работаешь. Как, во имя Императора, ты вообще что-то можешь здесь найти?

По сравнению с упорядоченным, начищенным до блеска апотекарионом, где Риар проводил свои опыты, мастерская Коррелана представляла собой настоящий бедлам. Устройства были обнажены до самых своих душ, подготовленные к ремонту. Нередко разобранное оборудование так и дальше продолжало валяться там, где его бросил технодесантник, когда его внимание привлекал более важный объект. В дальнем углу комнаты лежала подвеска, механодендриты были неподвижны без оживляющей связи со специалистом. Технодесантник одарил Риара широкой улыбкой — резкий контраст с его прежним мрачным настроением. В зале, который соответствовал названию его обители, Коррелан, без сомнения, чувствовал себя уютнее всего.

— Глупый вопрос, брат, — с напускной серьезностью ответил он. Технодесантник отодвинул в сторону свернутые схемы. — Здесь каждый предмет находится на своем месте, а именно там, где я его оставил.

В доказательство он отпихнул несколько загадочных предметов, о назначении которых Риар никогда бы не смог догадаться, взял инфопланшет и победно взмахнул им перед носом апотекария.

— Вот видишь? — сказал он. — Именно там, где оставил.

Еще в свою бытность неофитом Коррелан проявил недюжинный талант к технике и безошибочную способность умиротворять беспокойных духов. Временами нелегко было поверить, что человек с такой пламенной душой может выказывать такое терпение по отношению к упрямым служителям Омниссии. Он прошел обучение у Адептус Механикус Марса пять лет назад и с тех пор служил вместе с капитаном Арруном. Коррелан трудился в поте лица и с большим усердием, а в бою технодесантник сражался не хуже, чем управлялся в мастерской.

Коррелан отличался искренностью, все его эмоции явственно читались на мальчишеском, еще не отмеченном шрамами лице. Пусть настроение у него зачастую бывало непредсказуемым, но способности технодесантника были неоспоримыми. Из-за склонности к неповиновению и резким перепадам настроения с ним бывало непросто найти общий язык — на что не переставал жаловаться магистр кузницы.

— Эмоции, Коррелан, — напоминал он, — излишни для чистоты машины. Ты должен научиться подавлять столь низменные мысли и чувства.

Это слова юный технодесантник так и не принял близко к сердцу. Магистр кузницы не стал прикладывать дальнейших усилий, зная, что со временем обстоятельства и растущее чувство единения с Омниссией изменят юношу.

Риару он нравился. Апотекарий уважал честность и прямолинейную натуру молодого воина, поэтому в определенном смысле взял Коррелана под свое крыло, не в последнюю очередь ради блага проекта.

Случалось, Коррелан горячился, переоценивая свои возможности, и был почти готов признать поражение. То, что они пытались совершить здесь, выходило за пределы прежних достижений Серебряных Черепов. Воображению не поддавался тот объем работ, который ждал их впереди, — и когда дни, а потом недели безрезультатных исследований и проваленных опытов превратились в месяцы, неудача стала выглядеть не столь уж маловероятным исходом.

В такие мрачные моменты юного воина вдохновлял и поддерживал Риар. Насколько бы разными они ни были, после десятилетий совместной работы их связывали узы настоящей дружбы и взаимного уважения.

Дэрис Аррун, возможно, обладал многими недостатками — и высокомерием, и гордыней в числе прочих. Но также он отлично умел разбираться в людях. Совсем не случайно апотекария Риара отправили в четвертую роту перед началом проекта «Возрожденный». Его хладнокровие и уравновешенность стали отличным противовесом пламенной натуре Коррелана.

Технодесантник направился к дальней стене мастерской и приложил ладонь к биометрическому сканеру, закрепленному на стене. С низким гулом и лязгом древних механизмов дверь неохотно распахнулась, впуская их в зал Возрожденного. Помещение находилось точно между мастерской и апотекарионом, чтобы в случае необходимости сюда могли легко попасть оба космических десантника.

Эта комната также была заполнена до предела, но на этот раз сервиторами, а не разным хламом. Едва воины шагнули внутрь, механическое жужжание лоботомированных слуг ордена усилилось. Глухими, лишенными эмоций голосами они стали предоставлять отчеты.

Их слов не смог бы разобрать никто, кроме космических десантников, и Коррелан с Риаром без усилий извлекли нужные сведения.

Группа техножрецов неуклюже передвигалась через неприбранный зал. Одни бормотали литании, едва различимые среди жужжания сервиторов, другие, с фиалами в руках, смазывали различные детали оборудования, обмакивая пальцы в освященное масло. Все эти действия были для Риара полнейшей загадкой, но отлаженность процесса снова наполнила апотекария гордостью за собственную причастность к проекту.

Каждый, от простого служки до апотекария, имел особую цель — все трудились ради единственного объекта, возвышающегося в зале.

В самом центре помещения, заключенный в прозрачную, узкую камеру, скорее даже бак, который поднимался от пола до потолка, находился Возрожденный. Массивная фигура с чрезмерно развитой мускулатурой и немного лошадиным лицом Адептус Астартес слабо шевелилась внутри. Его держали прямо, почти стоя, руки вытянуты по бокам, несколько зажимов ограничивали до минимума его движения.

Бак был заполнен студенистой, на вид липкой жидкостью, которая полностью покрывала существо. Она обволакивала его тело, придавая смуглой коже неестественный блеск. Его руки и ноги отделили у локтевых и коленных суставов и заменили протезами, походившими на конечности силового доспеха Марк VII, предпочитаемого Серебряными Черепами.

Человек, если его еще можно было таким считать, был скорее машиной, но его лицо до сих пор походило на человеческое и к тому же поразительно юное. Скорее всего, он был подростком. Через равные промежутки его кожу покрывали разъемы, точно такие же, как у Коррелана и Риара. Это были интерфейсы, позволявшие космическим десантникам подключаться к силовым доспехам. Но мальчик в баке так и не получил Императорской Защиты, того, что другие ордены называли черным панцирем; мембраны, которая покрывала кости космического десантника и обеспечивала полной связью с силовыми доспехами.

Мальчик в баке был неполным. Несовершенным. По справедливости его следовало расценивать как провал. Но Риару мальчик казался чем-то совершенно иным. Он — их будущее. Он воплощал в себе все то, над чем они упорно трудились последние месяцы.

Его все еще человеческие глаза были закрыты. Хотя он давно получил Зоркого Спящего, позволявшего одной части мозга отдыхать, пока вторая бодрствовала, старые привычки отмирали с трудом. Возможно, подумал апотекарий, разглядывая юношу в баке, ему становилось во сне легче. Риар покачал головой, пересек комнату и положил руку на армаплас, который отделял его от Возрожденного. С губ слетело единственное слово:

— Волькер.

Услышав свое имя, мальчик открыл глаза и встретился взглядом с Риаром. Слабая улыбка оживила его лицо. Не в состоянии шевельнуться, он приветственно склонил голову. Его голос зазвучал из решетки громкоговорителя, встроенной в фронтальную часть бака.

— Апотекарий, — голос зазвучал со слабым намеком на искусственность, когда аугментические имплантаты в горле воспроизводили звуки. Они не могли скрыть мягкого звучания его голоса и легкого акцента, который у него еще оставался. — Сегодня утром вы пришли позже обычного.

Из-за жидкости его слова казались булькающими, но, впрочем, были понятны.

— У нас был разговор с капитаном. — Не тратя дальнейшего времени на пустую болтовню, апотекарий приготовился считать с ауспика жизненные показатели Волькера, в то время как Коррелан приступил к обременительной задаче по осушению бака, чтобы открыть прозрачную трубу.

Возрожденный являлся величайшим технологическим проектом Серебряных Черепов и самым радикальным улучшением рода Адептус Астартес. Здесь, в специально разработанном баке, находилось будущее флота. Здесь, в баке, плавало чудо технологии, подобного которому Серебряным Черепам еще не приходилось видеть. Здесь был конечный продукт единения человека и машины.

Здесь был Волькер Страуб.

Волькера Страуба считали одним из самых многообещающих неофитов. Необычайно харизматичный и талантливый атлет, он также был прирожденным лидером. С того самого момента, когда Волькера забрали из племени и увезли в крепость-монастырь на Варсавии, всякий человек, которого касался его пламенный дух, не сомневался в героическом будущем Волькера. Он стал чемпионом своей группы, ни разу не проиграв в рукопашной или бою на мечах. Волькер был умным, знал, когда следует говорить, а когда помалкивать, поэтому без труда хорошо зарекомендовал себя среди других неофитов и, что еще важнее, в глазах старших.

Имплантации в процессе преобразования проходили хорошо. Все в Волькере Страубе, начиная от безупречного организма и заканчивая храбростью и интеллектом, впечатляло членов ордена. Он был абсолютным фаворитом капитана Сеферы. Закаленный боями глава рекрутов отправлял отчет за отчетом, рекомендуя принять Волькера в ряды скаутов десятой роты, и лично советовал как можно раньше поручить Волькеру командование. Поддержка всеми доступными способами юноше была обеспечена.

«Этот неофит исключительный, — писал он. — Волькер — всеобщий любимец, думает быстрее и логичнее, чем многие его собратья, и я не сомневаюсь, что Волькера Страуба ждет великое будущее».

Но при всем этом Волькер никогда не забывал, кем — или чем — он был. Неофит ордена Серебряных Черепов. Его верность как ордену — своим братьям по оружию, — так и Империуму не подлежала сомнению. Он был назначен к сержанту Ателлусу из десятой роты, где проявил себя с наилучшей стороны. К задачам повышенной сложности он приступал с неизменной решимостью.

А затем за два дня до операции по вживлению прогеноидной железы вмешался Прогностикатум.

Никто не оспаривал то, что именно Прогностикатум управлял орденом Серебряных Черепов. Он состоял из так называемых прогностикаров, которые одновременно являлись и капелланами, и библиариями. Это были чемпионы ордена, герои и сама сущность Серебряных Черепов.

В это элитное подразделение входили психически одаренные боевые братья, которым на поле боя не было равных. По большей части это были псайкеры, чьи способности разнились от эзотерического предсказания и предвидения, критически важных для существования ордена, и до более разрушительных по своей природе.

Принятие наиболее важных для ордена решений в итоге ложилось на Прогностикатум и совет, в котором главенствовал Ваширо, главный прогностикар. Все, что подразумевало выбор, от которого зависела судьба ордена, не решалось без ритуалов прорицания. Каждый рекрут наряду с изматывающими физическими тренировками и гипнодоктринацией должен был пройти вместе с прогностикаром предсказание своего будущего пути. Традиционно это происходило до вживления прогеноидной железы. Наиболее священный из всех имплантатов, Священная Квинтэссенция была вершиной генетических достижений.

В отличие от многих других орденов Серебряные Черепа не знали о своем происхождении. Имя прародителя, примарха, на основе генетического материала которого создали шаблон для ордена, осталось неизвестным, все записи об этом были давным-давно утеряны. Несколько веков назад апотекарии провели бессчетные генетические тесты и выдвинули предположение, что наиболее вероятными их предками были Ультрамарины. Но для Серебряных Черепов это не имело значения. Они жили и, невзирая на невзгоды, побеждали. Четыре года назад Волькер стоял на пороге великого будущего уже в качестве полноправного боевого брата. Но затем предсказание отняло у него все.

Неужели прошло четыре года? Риар помнил распоряжение, пришедшее из Прогностикатума. Волькер Страуб не мог получить прогеноидную железу, которая приведет его к возвышению. Это было самое неприятное послание, которое апотекарию когда-либо присылал Прогностикатум.

Когда ему отказали в том, к чему он так долго стремился, Волькер испросил у Ваширо разрешения предпринять Долгий Патруль. Это была часть последнего этапа инициации рекрута, неофитов отправляли в дикую глушь варсавийской тундры с одним только ножом для самозащиты. Те, кто выживал, оставались в ордене и становились боевыми братьями. Те же, кто погибал, навеки оставались в памяти живых. Только самые достойные для последнего этапа процесса могли отправиться в Долгий Патруль. Но, по словам Волькера, это было лучше, чем стать сервом.

И вновь его ждал отказ.

Ваширо объяснил, что ему не суждено стать боевым братом. Шестнадцатилетний парень, прошедший тяжелейшие испытания, чтобы дойти до этого этапа, чувствовал опустошение. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как продолжать тренироваться.

Волькер был подавлен. Он обратился за советом к прогностикару рекрутов, чтобы узнать будущее. Тот смог мимолетно узреть лишь то, что будущее Волькера разительно отличалось от того пути, по которому прошли многие воины до него. Ему стало несколько легче при мысли, что увиденное Взором Императора происходило не просто так — и его все же ждало величие.

Спустя почти четыре года Дэрис Аррун обратился в Прогностикатум, и судьбы капитана и Волькера Страуба неразрывно сплелись. Юноша с радостью отправился вместе с Арруном.

Так он оказался здесь, пожертвовав во имя прогресса конечностями, свободой и данными ему от рождения правами.

— Еще три дня, — с полнейшей уверенностью в голосе сказал Риар. Коррелан лишь согласно кивнул. Капитан Аррун, который только что зашел в зал, мимолетно улыбнулся.

Слова апотекария показались ему удивительными, но и удовлетворительными также. В последние недели всякий раз, когда капитан интересовался, когда же проект «Возрожденный» перейдет на начальную стадию тестирования, толком ему ответить никто не мог. Единым только было мнение, что если Волькера подключить слишком рано, это может закончиться гибелью — как самого Возрожденного, так и «Грозного серебра» вместе со всей его командой.

— Проект «Возрожденный» подарит нашему флоту совершенно новые возможности, — сказал Аррун, не сумев скрыть гордости в голосе, когда оглядел присутствующих.

Пусть капитан и не приветствовал того, что здесь происходило, но он очень гордился своей командой. Вся злость, которую он испытывал по отношению к беспрецедентным приказам Аргентия, тут же отошла на второй план при известиях, что проект достиг финальной стадии.

— Вот что я вам скажу, братья мои. Если все пойдет по плану, лорд-командующий Аргентий будет только рад нашим успехам. Он будет рад за всех нас.

Он повернулся и посмотрел на спящего Волькера, который опять вернулся в состояние полустазиса.

— Попомните мои слова. Так или иначе, нас запомнят. Но к худу или к добру, время покажет. И тем не менее… — повторив жест Пиара, Аррун положил руку на армапласовый бак. — Нас запомнят.