Си Л. Вернер
ЧЕРНЫЙ РАССВЕТ

В перегруженном космопорте Изо Примариса, столицы Вульскуса, суетились рабочие. За ними надзирали солдаты торговой гильдии, держа наготове свои лазганы. К стенам города Изо Примарис со всего Вульскуса стекались голодные люди в поисках лучшей жизни. Но вскоре им становилось ясно, что вся торговля в городе находится в железных лапах руководства гильдий и картелей. Работы хватало всем, но руководство жестко урезало зарплаты. Торговая гильдия прибегала к драконовским мерам, дабы никто из рабочих в надежде увеличить свой мизерный заработок не посмел сунуться в выгружаемые с прибывших кораблей контейнеры.

Когда тяжелый сервитор отъехал от стальных контейнеров, только что выгруженных им из трюма обтекаемого галиота, произошло нарушение обычаев космопорта. Несколькими часами ранее на Вульскус прибыл с грузом мрачный черный корабль, и владелец его, вольный торговец Цвейг Барсело, спешил покинуть космопорт, чтобы добиться аудиенции у губернатора планеты.

Свой груз Цвейг оставил, предупредив Хранителя порта о необходимости выгружать ящики с особой осторожностью и не подпускать к ним людей. Он четко дал понять, что члены гильдии сильно пожалеют, если им откажут в возможности торговать товарами, доставленными им в систему Вульскуса.

Содержимым большинства выгруженных сервиторами из галиота ящиков была экзотическая коллекция инопланетных товаров. Однако в одном из них находился совершенно иной груз.

Слабая вспышка света, тоненькая струйка дыма — и из стенки металлического ящика выпал круглый стальной фрагмент. Кусочек стали всего несколько сантиметров в диаметре чуть слышно звякнул о бетон, словно монета, выроненная из кармана беспечным зевакой. Небольшое отверстие в стенке ящика пустовало недолго: показавшийся из него тоненький бронзовый штырек сложился вдвое над миниатюрной подставкой и стал зачищать края отверстия. Иридиевая диафрагма на конце устройства раздвинулась, и наружу проступил многогранный кристалл оптического сенсора. Встав перпендикулярно стенке ящика, стержень инструмента медленно поворачивался в поисках очевидцев.

Завершив осмотр, компактная оптическая трубка втянулась назад в отверстие так же быстро, как и появилась оттуда. Вскоре посыпались искры и потянулись тонкие струйки дыма из противоположной стенки контейнера. Полосы раскаленного плавящегося металла искажали поверхность ящика, пока содержащийся в нем груз прорезал себе выход сквозь толстую сталь. Каждый разрез точно соединялся с остальными, образуя нечто вроде двери. В отличие от миниатюрного кружка, квадрат, вырезанный с другой стороны ящика, не брякнулся на бетон. Большие мощные руки тотчас подхватили его по углам закованными в керамит пальцами, не боящимися жара раскаленного металла, и отправили обратно в ящик, в таинственном пространстве которого он теперь бесследно исчез.

Когда процедура вскрытия контейнера завершилась, и из него почти сразу выбралась мощная фигура, скрывающая свои очертания под переливами оттенков камуфляжного плаща. Несмотря на тяжелую панцирную броню, которую носил этот человек под плащом, движения его были на удивление грациозны и по-военному отточены. В руках у него была тонкоствольная винтовка, лишенная приклада и магазина. Держа палец на спусковом крючке, он незаметно пересек бетонированную площадку.

Брат-сержант Кариус замер, когда мимо штабеля ящиков, за которыми он спрятался, проходила бригада рабочих в сопровождении надсмотрщиков гильдии. Единственный уцелевший глаз на его исполосованном шрамами лице уставился на главного надзирателя и пристально наблюдал за ним. Ведь именно этот человек будет отдавать приказы, случись кому-то из рабочих или охранников заметить сержанта. А значит, если дело дойдет до схватки, надзиратель будет первым, кто должен умереть.

Винтовка Кариуса издала мягкое шипение и из тыльной части прицела вытянулись длинные провода. Скаут-сержант слегка нагнул голову, чтобы провода соединились с оптическим механизмом, заменявшим его утраченный глаз. Когда провода вошли в голову, Кариус почувствовал, как с прицела винтовки в его сознание поступают постоянно обновляющиеся данные о потенциальных целях, расстоянии, препятствиях и приблизительной скорости.

Кариус пропускал информацию, поступавшую от винтовки, и больше сосредотачивался на том, что чувствовал сам. Винтовка подсказывала ему, как стрелять, но рассчитать, когда делать выстрел, она не могла. Скаут-сержанту приходилось самому выбирать момент, когда переходить из засады в наступление. Целей всего было десять. По его подсчетам, уложить их он мог за три секунды, но он не хотел доводить до этого, поскольку вероятность, что кто-то из них успеет вскрикнуть перед смертью все равно оставалась.

Бригада рабочих завернула за угол. Мотнув головой, Кариус отсоединил контакт, и соединявшие его с винтовкой провода втянулись обратно в прицел. Он поднялся с корточек и подал рукой условный знак своим затаившимся в сумраке спутникам. Тут же по безмолвной команде сержанта из темноты появились остальные скауты. Трое из них, высматривая, как бы кто из рабочих не проник в данный квадрант космопорта, образовали оборонительный периметр. Другие шестеро стали штурмовать феррокритовую стену складского помещения, пуская в ход мелта-секиры, установленные в тот же режим, который использовался для бесшумного разрезания стенки контейнера с грузом.

Кариус наблюдал за работой своих людей. Проделывать дыру в феррокрите дольше, чем в стальном контейнере, но лезвия мелта-клинков, в конце концов, разрежут и стену, будто коробку, обеспечив скаутам-десантникам надлежащий выход в Изо Примарис.

Вот тут-то и тогда начнется настоящая работа.

Маттиас сидел, прищурив глаза и подперев подбородок рукой в перчатке, и наблюдал, как его люди проводят в зал заседаний некоего колоритного чужеземца. В манерах губернатора Вульскуса и поселений-сателлитов, разбросанных по системе Борас, явно прослеживалось равнодушие и высокомерие, смешанное с наигранной толерантностью. Он считал, что именно такие эмоции к лицу человеку, в руки которого вверено управление семью миллиардами душ и промышленностью целого мира.

Но, как бы то ни было, появление такого гостя отнюдь не забавляло, да и не утешало губернатора Маттиаса. Ведь чужеземец был не просто коммивояжером, намеревавшимся торговать своими товарами на Вульскусе, и не богатым паломником, который прибыл сюда ради воздания почестей реликвии, хранящейся в часовне дворца губернатора.

Цвейг, как он называл себя сам, был вольным торговцем, чья хартия восходила еще к временам Ереси. Хартия ставила этого человека превыше любой власти, за исключением Инквизиции и самих верховных лордов Терры. Маттиас же большую часть своей сознательной жизни был абсолютным правителем Вульскуса и его близлежащих спутников, а по сему, сильно расстроился, узнав, что по его миру разгуливает человек, которого он даже не может приказать казнить.

На фоне мрачной готической атмосферы зала заседаний вольный торговец выглядел довольно вычурно. Казалось, что необычайно яркая ткань, из которой был скроен мундир Цвейга, испускает собственный цвет, подобно ухмылке упыря-мутанта из радиоактивного отстойника. Жилет представлял собой аляповатое переплетение слоев алого бархата с крестообразными надрезами. Искусственные бриллианты, коими был расшит спереди этот жилет, живо отражали свет голосфер, паривших под сводчатым потолком зала. Штаны Цвейга, пошитые из тонкого, почти прозрачного шелка, облегали тело еще плотнее, чем перчатки на руках Маттиаса. Завершали всю эту безвкусицу грубые ботинки из гроксовой шкуры, которые выглядели так, словно их отобрали у какого-нибудь орка-пирата. Губернатора передергивало каждый раз, когда эти уродливые ботинки ступали по роскошным коврам, устилающим мраморный пол зала. Он буквально видел, как психореактивная ткань корчится под грубыми подошвами, перемалывающими ее волокна.

Цвейг шествовал дерзкой походкой между украшавшими зал колоннами из отшлифованного обсидиана и висячими гнездами птиц никтиро, не обращая внимания на вульскианских экскубиторов в алых одеждах, бросавших ему вслед косые взгляды. Маттиасу так и хотелось приказать кому-то из солдат прострелить лазерным лучом своенравному чужеземцу колено, но атмосфера, создаваемая надменностью этого вольного торговца, заставляла его усомниться в мудрости подобного действия. Лучше сначала выяснить причину бравады Цвейга. Вольному торговцу не прожить долго, если он верит, что хартия убережет его от беды в любом посещаемом им захолустье. Империум велик, и вести о его кончине нескоро дойдут до тех, кто уполномочен что-либо предпринять по этому поводу.

Подойдя к столу Маттиаса, вольный торговец отвесил низкий поклон, почти касаясь ковров синими волосами, поставленными в высокий начес. Когда он выпрямился, на лице его играла все та же праздная ухмылка, обнажавшая ряд жемчужных зубов.

— Да пребудет с Домом Маттиаса благословение Императора и удача. Да будут плодовиты его стада и одарены его чада. Пусть его дело процветает, и да не оскудеют поля его, пока не погаснут звезды, — изрек Цвейг, следуя высокопарной архаичной форме обращения, которая все еще использовалась лишь в самых отдаленных и забытых уголках этого сегмента. От столь формального приветствия губернатор ощетинился, пытаясь понять, использует Цвейг эту древнюю форму обращения, потому что считает Вульскус изолированным захолустьем, где подобный язык до сих пор в обиходе, или же он просто хочет тонко оскорбить Матиаса.

— Можете обойтись без формальностей, — прервал Маттиас обращение Цвейга, раздраженно махнув рукой. — Я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я, — каждый из нас знает, с кем имеет дело. — Точеное, словно маска, лицо Маттиаса исказила натянутая улыбка. — Я деловой человек, и у меня нет времени на праздную болтовню. Ваша хартия гарантирует вам аудиенцию у правителя любого мира, куда бы вас ни привели торговые дела. — Он сплевывал слова с языка, словно осколки стекла. — Однако продолжительность аудиенции определяю я.

Цвейг снова поклонился перед губернатором, на сей раз более сдержанно.

— Смею заверить, что я не потрачу даром времени его светлости, — промолвил Цвейг. Разглядывая зал заседаний, он задержал взгляд на двойной шеренге экскубиторов, затем уставился на толстомордых министров, сидевших за столом подле Маттиаса. — Тем не менее, я сомневаюсь, что то, о чем я буду говорить, следует слышать посторонним ушам.

От таких речей Цвейга лицо Маттиаса слегка побледнело. Как бы ни проверяли вольного торговца на наличие оружия перед тем как впустить во дворец, вероятность того, что сканеры не смогли распознать что-нибудь экзотическое все же оставалась. Губернатор был наслышан об оружии джокаеро, которое столь мало, что его можно спрятать в искусственном пальце, но при этом столь смертоносно, что в мгновение ока прожигает бронепластик.

— Мое правление безупречно, — изрек Маттиас, стараясь чтобы в его голосе не было ни малейшего намека на подозрительность. — У меня нет секретов ни от министров, ни от народа.

Цвейг пожал плечами, словно это заявление оскорбило его, но не стал возражать против требования Маттиаса о гласности.

— Вести о недавнем… удачном приобретении Вульскуса разошлись далеко. Возможно, дальше, чем вы предполагаете, ваша светлость.

Среди министров пронеслось нервное перешептывание, но сделанный Маттиасом жест быстро утихомирил чиновников.

— Адептус Механикус и Экклезиархия изучили реликвию, — сообщил Маттиас Цвейгу. — Они убеждены в ее подлинности. Впрочем, их слово здесь и не нужно. Достаточно оказаться вблизи реликвии, чтобы почувствовать энергию окружающей ее ауры.

— Болт-пистолет самого Робаута Жиллимана, — произнес Цвейг. В его напыщенной манере держаться проскользнул благоговейный трепет. — Оружие одного из святых примархов, сына Бога-Императора!

— Вульскусу выпала большая честь в том, что ему доверена забота о подобной реликвии, — сказал Маттиас. — Рабочие откопали ее, когда закладывали фундамент нового завода по переработке прометия в квартале Хиззак нашего старейшего города Изо Секундус. Все вульскиане с гордостью помнят, что именно там во времена Великого крестового похода примарх повел своих Адептус Астартес в последний бой против барона-еретика Унфирта, дабы положить конец многовековой тирании и вывести наш мир в свет Империума.

Цвейг кивнул, угрюмо соглашаясь с заявлением Маттиаса.

— Моим покровителям… известно о реликвии, а также о том, что она, очевидно, сулит Вульскусу процветание. Именно поэтому они… наняли меня… в качестве посредника.

Вольный торговец потянулся было к жилету, но остановился, увидев, как несколько экскубиторов взялись за оружие. Губернатор кивком разрешил ему продолжать, и тогда тот осторожно извлек из внутреннего кармана плоский адамантиевый диск. К диску восковыми печатями крепилась целая кипа молитв, деклараций и благодарностей, но то, что тотчас привлекло внимание Маттиаса с министрами, так это знак, отчеканенный на самом металле. Это был герб Дома Гераклиуса, одной из самых влиятельных в этом сегменте семей Навис Нобилите.

— Я здесь по поручению Новатора Прискоса, — объявил Цвейг. — Дом Гераклиуса желает утвердить свое превосходство над другими Великими Семьями, которым разрешено совершать перевозки в этот сектор. Новатор уполномочил меня провести переговоры с губернатором Вульскуса, чтобы получить эксклюзивное право перевозить паломников, желающих взглянуть на вашу священную реликвию. Соглашение не позволит совершить посадку на вашу планету ни одному судну без навигатора от Дома Гераклиуса.

На этот раз Маттиусу не пришлось заставлять своих министров замолчать, поскольку этому уже поспособствовала сама важность сообщения Цвейга. Каждый из присутствующих в зале заседаний понимал, что соглашение привлекло бы колоссальный приток паломников. Другие миры построили целые города-храмы для менее важных реликвий Великого крестового похода, и они принимают у себя огромное число пилигримов, совершающих межзвездные путешествия ради поклонения таким мелочам как выброшенный ботинок первого экклезиарха и помятая медная фляга, бывшая некогда в обиходе у примарха Лемана Русса. На Вульскус будут прибывать несметные толпы народу, жаждущего узреть столь важную реликвию как оружие самого Робаута Жиллимана. Передача монополии на их перевозку лишь одному дому навигаторов выходила за рамки обычных привилегий. Мысли губернатора понеслись вскачь.

— Я должен вынести этот вопрос на планетарный совет Вульскуса, — изрек Маттиас, обретя, наконец, дар речи. Опасно наживать себе врага в лице Дома Гераклиуса, но удовлетворение его просьбы не устроило бы остальные навигаторские Дома. Губернатор понимал, что выигрышных вариантов выбора нет, и поэтому предпочел передать этот вопрос на рассмотрение планетарному совету, чтобы потом было на кого сваливать вину за последствия.

Цвейг снова полез в карман и достал оттуда древний хронометр. Он демонстративно сдвинул крышку и принялся разглядывать кристаллический экран со шкалой. Наконец, кивнув, он произнес:

— Соберите руководителей вашего мира, губернатор. Я дам вам время обсудить решение. Новатор Прискос — человек терпеливый. Однако он рассчитывает на мое присутствие на вашем обсуждении, дабы гарантировать, что вопрос о передаче привилегии Дому Гераклиуса рассматривается серьезно.

В ответ на его заискивающую улыбку Маттиас нахмурил брови. Губернатор не любил людей, которые его заставляли выкручиваться.

— То, что служит во славу Бога-Императора, истинно и будет жить. А то, что вредит Империуму, построенному Его детьми, ложно, и должно быть искоренено огнем и мечом. С пылающим сердцем и холодным разумом мы должны победить все то, что перечит воле Императора. Победа нам уготована. Вера в Императора нам ее обеспечит.

Слова наполняли звоном древнюю богато украшенную часовню: они раздавались из вокс-трансляторов напоминающего череп шлема капеллана Валака и повторялись громкоговорителями, вмонтированными в каменных херувимов и горгулий, которые взирали с огромных базальтовых колонн, поддерживающих высокий потолок из витражного оргстекла. Сквозь полупрозрачную крышу светили звезды, отбрасывая небесные тени на собравшуюся в огромном храме толпу.

Все внимавшие речам Валака были гигантами, даже самый низкий из них был выше двух метров. Каждый из этих великанов носил на себе тяжелую керамитовую броню. Их увесистые блекло-зеленые доспехи были покрыты черными и коричневыми камуфляжными пятнами. Пятнистая камуфляжная раскраска или маскировочная сетка отсутствовала лишь на правом оплечье. Толстый слой брони, покрывавший правое плечо каждого из гигантов представлял собой оливково-зеленый щит, перечеркнутый скрещенными черными мечами. Этот символ возвещал об участи тысячи миров. Это был знак Адептус Астартес, ордена космодесантников, которых называли Приносящими Войну Императора.

— В этот день я напоминаю пятой роте об ее долге, — продолжал Валак, пронося свою закованную в броню тушу мимо золотой аквилы, красовавшейся над алтарем часовни. В отличие от остальных Приносящих Войну, которые сняли свои шлемы при входе в святилище, капеллан продолжал скрывать лицо под керамитовой маской, напоминавшей череп. И только он один не покрыл свои доспехи камуфляжем, оставив на силовой броне мрачно-черный цвет.

— Император ждет, что мы своими деяниями прославим Его имя. Все, чего мы достигли в прошлом — прах и тень. Значение имеет лишь грядущее. Мы не желаем подвести Императора. Одержав победу, мы докажем, что горды служить Ему, горды сознавать, что именно нас Он избрал своими грозными слугами.

Пятая рота готова ко всему. Сил у нее достаточно. Не допускайте сомнения в свой разум. У нас нет права решать, кто виновен, а кто нет. Мы — лишь разящий меч. Император узнает своих. Он отдал приказ, и мы первыми должны следовать его священным словам. В этот час размышления и созерцания мы видим впереди победу. Все что нам нужно, это отринуть соблазн сомнений, и тогда победа в наших руках. Таков наш долг в этот час!

В противоположной стороне часовни инквизитор Корм слушал, как капеллан Валак проповедует своим собратьям — Приносящим Войну. Будучи гостем на боевой барже космодесантников, инквизитор решил по возможности не выделяться. Даже Корм ощущал, как в сердце просачивается страх, когда слушаешь пламенные речи Валака и наблюдаешь за тем, как капеллан исподволь внушает припавшим пред ним на колена закованным в броню гигантам холодную и жестокую решимость беспощадно обрушиваться на всякого врага. Корм понимал, что под сводами часовни разносится звук, возвещающий о гибели всего города. Его сознание пронзил укол сожаления при мысли о том, что в считанные часы погибнет столько невинных людей.

Корм быстро подавил в себе это тревожное чувство. Слишком многое содеял он за свою жизнь, чтобы теперь прислушиваться к совести. Десять тысяч, да пусть даже миллион несчастных граждан Империума — не такая уж большая цена, чтобы заплатить за добытое им знание, — знание, которым обладал только он, ибо только ему одному была известна тайна реликвии, извлеченной из земли губернатором Маттиасом.

Высадить на Вульскус Приносящих Войну было для Корма жестоким решением проблемы, но инквизитор давным-давно усвоил, что силовое превосходство — самый верный путь к победе.

Если Приносящие Войну в чем-то превосходили других, так это в применении силы. Корм мрачно ухмылялся, слушая заключительные слова капеллана.

— А теперь встаньте, братья. И пусть враги Императора заплатят за ересь! Да разразится буря, несущая правосудие!

Вонзившийся в шею вибронож пробил сонную артерию, и рабочий осел безжизненным кулем. Кариус повалил измазанный сажей труп на облезлые линолеумные плиты, покрывавшие пол. Скаут-сержант прижался закованным в броню телом к грязной стене коридора и поднес носок ботинка к дощатой двери, которую рабочий отпер всего несколько секунд назад. Он осторожно толкнул дверь и тенью скользнул в помещение, закрывая за собой проход.

Скаут-сержант Кариус укрывался в пыльном арочном проеме, оставшемся от давно забытого мусоропровода, выжидая, когда фабрики Изо Примариса извергнут наружу свои человеческие ресурсы. Он наблюдал, как по коридору плетутся, едва переставляя ноги, изможденные до полусмерти рабочие. Он пропускал их всех, продолжая бдительно всматриваться, пока не увидел того, кто ему был нужен.

Жертвой Кариуса был человек совершенно незначительный, очередной безымянный винтик в экономике Империума. Единственное, что отличало его от прочих, это комната, которую он называл домом. Эта несущественная деталь и заставила Кариуса вонзить ему в шею пятнадцать сантиметров вибрирующей стали.

Переступив порог, Кариус остановился. Его слух привыкал к звукам унылого жилища, в которое он вторгся. Он слышал, как в трубах грохочет ржавая вода, как скребутся канализационные крысы, проделывающие ходы в стенной штукатурке, различал дребезжание воздуха в вентиляции. Все эти звуки не интересовали скаут-сержанта, но еле слышный шум шагов сразу привлек его внимание.

Жилище представляло собой жалкую лачугу с постепенно разваливающейся на части ветхой мебелью фабричной штамповки. На облезлом полу был кем-то расстелен потертый ковер, видимо в тщетной попытке придать этому месту хоть сколько-нибудь приличный вид. У стены стояла узкая кровать, в углу теснился поцарапанный шкаф. Стол, стулья, полуразвалившийся диван, да покосившаяся полка со скудной коллекцией хрустальных фигурок — это все, что было в квартире. И еще широкое окно с видом на бульвар.

Кариус направился туда, откуда были слышны шаги. К основной комнате примыкали два малых помещения — кухня и уборная. Звук доносился с кухни.

Скаут-сержант прокрался вдоль стены и остановился у двери, ведущей в кухню. По его обостренному обонянию ударил запах вареных овощей, пота и женских духов. Воткнув бронированный палец в стену, Кариус без труда отколупнул кусок серой штукатурки и, не отворачиваясь от арки, швырнул кусок прямо об входную дверь. Раздался стук, как будто дверь захлопнулась. Кусок штукатурки раскололся от удара на части, которые разлетелись по полу, простучав, словно чьи-то шаги.

— Андреас! — раздался женский голос. — Обед…

Выйдя из кухни, чтобы позвать мужа, жена рабочего не успела и глазом моргнуть, как из-за стены вывернула закованная в броню туша Кариуса, заполнив собою дверной проем. Вибронож вонзился женщине в горло, не дав ей даже вскрикнуть.

Кариус отпустил кнопку активации виброножа и, остановив дрожь клинка, убрал оружие в ножны. Отойдя от тела, сержант растолкал на своем пути мебель и приблизился к окну. Он глядел через глазурованное стекло и восхищался видом. Из этой комнаты действительно вышла выгодная позиция, как он и предполагал, когда осматривал здание снаружи.

Сержант так и не отвел взгляда от окна, когда за его спиной открылась входная дверь: он знал, что в комнату входят его люди.

— Докладывайте, — распорядился Кариус.

— Мелта-заряды размещены на электростанции, — сообщил один из скаутов. В его словах, лишенных всяких эмоций, прозвучала точная оценка проделанной работы.

— Мелта-заряды на девятой и седьмой оборонительных башнях приведены в боевую готовность, — сообщил другой скаут.

Кариус кивнул. Этим двум скаутам были поручены цели, ближайшие к текущей позиции. Остальным требовалось больше времени, чтобы добраться до своих целей и просочиться обратно. Сержант внимательно следил за хронометром, закрепленным на обратной стороне перчатки. До нападения оставалось еще несколько часов. Его подразделение как всегда опережало график. На момент завершения подготовительной операции все оборонительные сооружения Изо Примариса будут выведены из строя, и город не сможет отражать воздушные атаки до тех пор, пока не поднимет в воздух собственную авиацию. Кариус качал головой, прикидывая, много ли проку будет от допотопных истребителей СПО в сражении против «Громового ястреба». Оборонительные башни — это единственное, что могло представлять реальную угрозу для космодесантников в момент спуска с орбитальной боевой баржи «Торговец смертью».

Другие мелта-заряды разрушат центральный коммуникационный узел города и выведут из строя энергосистему. Изо Примарис погрузится в хаос и отчаяние еще до того как первые из Приносящих Войну высадятся в городе.

Планетарные силы обороны практически не вызывали опасений у Приносящих Войну. Утратив связь с центральным командованием, они будут вынуждены действовать самостоятельно, а к такому бою они не подготовлены. Во всем Изо Примарисе был лишь один фактор, который позволил бы некоторое время продержаться и отреагировать на разрушения перед штурмом Приносящих Войну.

Кариус провел рукой, указывая двоим космодесантникам занять помещения по обе стороны от удерживаемой им квартиры. Скауты выскользнули в вестибюль так же бесшумно, как и вошли. Кариус снял с плеча иглометную винтовку. Задняя часть прицела открылась, выпустив провода, которые скользнули в искусственный глаз.

Через призму прицела винтовки Кариус изучал похожее на крепость массивное строение из пластали и феррокрита, которое высилось над трущобами, словно железный замок. На каждой стене этого внушительного строения присутствовало выгравированное на бронзе изображение имперской аквилы. Это была закрытая территория здания суда городского контингента Адептус Арбитрес.

Арбитрес, эти суровые безжалостные исполнители Лекс Империалис, имперского закона, которому подчинялись все миры в Империуме, были хорошо вооружены, а также достаточно опытны и компетентны, чтобы стать при случае неприятным препятствием. Кариусу и его скаутам необходимо было позаботиться о том, чтобы такого случая арбитрам не представилось. По завершении подрывной миссии скауты должны рассредоточиться по всей территории здания суда. Арбитры будут прижаты снайперским огнем в крепости. Конечно через какое-то время арбитры найдут способ уйти от смертоносного огня, открытого Кариусом и его людьми, но к этому моменту Приносящие Войну уже закончат свою миссию в Изо Примарисе.

Кариус наблюдал за тем, как облаченные в броню арбитры расхаживают вдоль стены, отделявшей со всех сторон территорию здания суда от трущоб. Слегка касаясь пальцем спускового крючка, он следовал за плавными движениями винтовки в направлении выбранной цели.

Когда раздастся сигнал, Кариус и скауты будут готовы.

В том, что в одном из помещений губернаторского дворца собирался планетарный совет, не было ничего удивительного. Будучи правителем, Маттиас предпочитал создавать для своих подданных иллюзию представительности, однако как человек неглупый, он не позволял совету вести дела без его контроля. Хотя представители различных торговых гильдий и промышленных комбинатов порой бывали чрезвычайно упрямы, и в таких случаях Маттиасу приходилось вызывать экскубиторов для наведения порядка в зале заседаний.

Дискуссия по поводу предложения, с которым Цвейг прибыл на Вульскус, как раз и стала одной из таких напряженных ситуаций. Уполномоченные члены гильдий орали на жирных прометеевых баронов, полумеханические техножрецы огрызались на пылкие речи облаченных в мантии экклезиархов. Даже горстка поджарых прощелыг, представлявшая профсоюзы была готова оскалить зубы и потребовать ряд уступок в качестве компенсации толпам простых рабочих, которых они якобы защищали. Но стоило кому-то из промышленников или членов гильдий бросить профсоюзным деятелям подачку, как те сразу затыкались. Остальных утихомирить было гораздо труднее.

Шли споры, насколько мудрым будет решение пренебречь интересами прочих Великих Семей ради удовлетворения просьбы Дома Гераклиуса. Одни считали, что паломники должны иметь возможность добираться до Вульскуса любым способом, другие же заявляли, что станет меньше неразберихи и больше порядка, если контроль перевозок будет осуществлять одна семья навигаторов. Члены гильдий и промышленники, уже успевшие заключить с Домом Гераклиуса эксклюзивные контракты на перевозки через варп препирались с партнерами других навигаторов, обеспокоенными тем, как текущая ситуация скажется на их собственных соглашениях о поставках.

Наблюдая за тем, как планетарный совет спорит до хрипоты, Маттиас уже было призадумался, а не обойтись ли ему без них и не принять ли решение самому. Ведь всегда можно направить силы СПО для перевоспитания того, кому его решение придется не по нраву.

Маттиас бросил взгляд на пышное убранство галереи для посетителей, располагавшей сзади над ярусами зала. На создание впечатляющей роскоши в галерее с расходами не считались. Высоких гостей окружали яркие голопикты из истории и культуры Вульскуса. Стены были увешаны роскошными гобеленами с изображениями чудес промышленности и богатств планеты и ее спутников. И если кому-то из прибывших посланников становились неинтересны ожесточенные дебаты планетарного совета, то экзотических изваяний, изображавших вульскианские диковины, было вполне достаточно для развлечения.

Тем не менее Цвейг, оказавшись в галерее, даже не взглянул на ценные произведения искусства, которые его окружали. Он упорно продолжал наблюдать за тем, как внизу бушуют споры, невзирая на утомительность сего занятия. Видя, как Цвейг то и дело поглядывает на свой старинный хронометр, Маттиас решил, что, должно быть, вольному торговцу наскучило происходящее.

Губернатор посмеивался при виде испытываемого Цвейгом неудобства. Прежде всего, Цвейг сам об этом просил. И кто как не он донимал Маттиаса расспросами, когда соберется совет и все ли лидеры Вульскуса придут выслушать его доводы в пользу Новатора Прискоса. Цвейг особо настаивал на присутствии всех влиятельных лиц Вульскуса на его выступлении с предложением от навигатора.

Что ж, желание вольного торговца было удовлетворено. Он представил свое предложение планетарному совету. Теперь ему оставалось сидеть и ждать их ответа несколько недель.

Маттиас снова издал смешок, глядя на то, как Цвейг продолжает забавляться хронометром. Губернатор подумал, а не захочет ли вольный торговец продать эту вещицу. Маттиасу еще не доводилось видеть таких хронометров, и он был уверен, что эта вещица удачно пополнила бы его коллекцию чужеземных драгоценностей и безделушек.

Но тут хронометр полыхнул яркой вспышкой, и веселью губернатора сразу пришел конец. Сначала Маттиас решил, что, наверно в устройстве взорвалось какое-то реле из-за того, что Цвейг слишком много возился с ним. Он уже собрался приказать помощникам проверить, не ранен ли вольный торговец, но слова так и не вырвались из его уст.

На галерее рядом с Цвейгом возникли размытые очертания фигур, которые, впрочем, выглядели куда реальнее движущихся голографических изображений. С каждой секундой они становились все отчетливее и плотнее. Эти громадные, невероятно широкие чудовищные фигуры были ростом вдвое выше человека. Несмотря на гуманоидные очертания, эти громоздкие твари из керамита и адамантия больше походили на машины, нежели на людей.

Маттиас ошеломленно глядел на странных пришельцев, которые двигались, загромождая собой галерею. Эти громадины были окрашены в тусклый оливково-серый цвет и испещрены черными и бурыми пятнами, нарушавшими целостность их очертаний. Если бы не вся эта сбивающая с толку пестрота, губернатор быстрее бы понял, кто они такие. Но когда один из этих великанов поднял руку, чтобы перевалить через перила галереи жутковатую автопушку с вращающимся блоком стволов, Маттиас заметил закрепленный на покрытом броней плече древний каменный крест. Вот тут-то он и узнал космодесантников в закованных в броню гигантах, окружавших Цвейга.

Хронометр, который вертел в руках Цвейг, на самом деле был сигнальным маяком. Космодесантники зафиксировали его местоположение и телепортировались в зал совета. В цели их визита не было сомнений: по неизвестной причине вольный торговец привел к лидерам Вульскуса смерть.

В зале воцарилась тишина, когда члены совета заметили пятерых гигантов, возвышавшихся над ними на галерее. Все присутствующие тотчас забыли о своих спорах и распрях, увидев как смерть разинула над ними свою пасть. Одни вопили от ужаса, другие, упав на колени, молили о пощаде, третьи, изобразив знак аквилы, взывали к Императору Человечества. Но, что бы они ни делали, конец их был предрешен. Приносящие Войну в тяжелых терминаторских доспехах открыли по съежившимся от страха заседателям одновременный огонь. Пять штурмовых орудий выпустили в вопящих людей, разрывая их тела, словно гнилые фрукты.

В считанные секунды роскошный зал заседаний превратился в бойню.

Изо Примарис огласил вой сирен. Над каждым кварталом в небо поднимались клубы дыма, покрывая черной копотью багряные сумерки. Аварийные бульдозеры проталкивались по улицам сквозь поток вечернего транспорта с одной лишь целью — добраться до пораженных районов города. Такую резкую реакцию не вызвали бы ни промышленные аварии, ни поджоги в трущобах, ни даже пожар в пышной резиденции кого-то из членов гильдии. Взрывы мелта-бомб, прогремевшие на оборонительных батареях, в мгновение ока вывели из строя все пять мощных крепостей.

В городе продолжали греметь взрывы, даже когда аварийные бульдозеры уже проламывали себе путь сквозь переполненные улицы, расшвыривая в стороны грузовики и пассажирский транспорт, словно скошенную траву. Освещение погасло, и над столицей нависла зловещая тьма. Огненный столб, поднимающийся из сердца разрушенной метрополии — это все, что теперь осталось от центральной электростанции Изо Примариса. Техножрецы на подстанциях даже не стали пытаться переводить энергообеспечение города на резервные батареи, поскольку на эту работу им потребовалось бы несколько часов, а также разрешение вышестоящих лиц.

Но все предшествующие взрывы казались ничем по сравнению с взрывом, разрушившим узел связи. Над городом поднялось облако ядовитого дыма, возвещавшее о наступлении тишины на планете, в радиусе полутора километров потрескались пласталевые окна. Башня связи, служащая психическим усилиям астропатов планеты, только что представляла собой возвышавшийся на полкилометра небоскреб из феррокрита и упрочненного армапласта, который топорщил к небу свои спутниковые ретрансляторы и частотные передатчики. Губернатор Маттиас, обеспокоенный собственной безопасностью и сохранением власти, провел через эту башню все коммуникации Вульскуса, чтобы его частная полиция могла проверять каждое сообщение на предмет недовольства и подстрекательства.

Теперь гигантская башня рухнула, превращенная в руины одновременным взрывом семи мелта-бомб, заложенных в подвале. После гибели узла связи на Вульскусе умолкли все вокс-передатчики — все, за исключением настроенных на другую частоту. На которой вещал мрачный корабль, вращавшийся по орбите вокруг планеты.

На территории Изо Примариса размещались три части СПО, две казармы пехоты и танковая бригада. Несмотря на молчание вокс-передатчиков и невозможность связаться с центральным командованием, солдаты планетарной обороны Вульскуса не теряли времени даром. Они доставили со складов лазганы и бронежилеты и быстро организовались в роты и полки.

Поспешным приготовлениям солдат в двух пехотных казармах ничто не помешало. Но танковой бригаде не повезло. Навестивший их десантник-скаут не стал закладывать в штабе мелта-бомбы или пытаться вывести из строя пятьдесят танков «Леман Русс», размещенных в гаражах базы. То, что он сделал, было куда более смертоносным.

Когда танкисты СПО занимали места по машинам, в центре двора вспыхнул яркий свет. Переживший кровавую расправу в зале заседаний, узнал бы эту вспышку и, возможно, успел бы крикнуть, предупреждая о внезапном появлении громадных бронированных фигур. По сигналу маяка с орбитальной боевой баржи с безошибочной точностью телепортировались у своей цели еще пять терминаторов.

Оливково-серые гиганты открыли по танкистам стрельбу, разрывая солдат на куски сосредоточенным огнем штурмболтеров. Один из космодесантников, чей громоздкий доспех казался еще шире из-за пристегнутого к плечам короба с боекомплектом, выбрал своей целью сами танки. Дюжина бронебойных крак-ракет, с визгом вырвавшихся из циклонной ракетной установки устремилась к танкам СПО. С танками произошло то же самое, что и с ошеломленными танкистами, попавшими под огонь штурмболтеров. При попадании ракет усиленная броня сминалась словно фольга, когда боеголовки пробивали корпуса, прежде чем взорваться. Эффект был как от взрыва плазменной гранаты в стальной банке. Танки потрошило взрывами изнутри.

Через несколько минут уцелевшие танкисты отступили в казармы, ища укрытия за толстыми феррокритовыми стенами. Терминаторы не обращали внимания на случайные выстрелы из лазганов, зная, что у мелкого ручного оружия нет шансов пробить их бронированные панцири. Повернувшись спиной к казармам, они остались охранять въезды в гаражи.

Несмотря на учиненную расправу, задача терминаторов заключалась не в этом. Они должны были не дать танковым войскам мобилизоваться и рассредоточиться по городу, где те могли бы помешать другим операциям Приносящих Войну.

Кариус проследил за данными прицела и выстрелил. Делая поправку на гравитацию, он целился на тринадцать сантиметров выше арбитра, выбранного им в качестве жертвы. Тонкая, похожая на осколок, игла попала в арбитра, пробив челюсть сразу под кромкой забрала. Судебный исполнитель даже не успел почувствовать боль, как его свалил содержавшийся в игле смертоносный яд. Его тело забилось в конвульсиях на мостовой возле здания суда, привлекая внимание других арбитров, которые поспешили узнать, что случилось с их товарищем. Еще трое силовиков пали под огнем, открытым снайперами, окружившими здание суда.

Арбитры отступали в крепость, прикрываясь щитами. Кариус продолжал держать под прицелом вход в здание суда. Опыт и подготовка, которую он проходил в бытность неофитом, подсказывали, чего ожидать дальше. Сержанту пришлось признать, что арбитры чрезвычайно хорошо подготовлены. Они выдвинулись фалангой из здания суда, соорудив из щитов укрытие от снайперского огня на минуту раньше, чем он ожидал.

Кариус хладнокровно изучил примитивную линию обороны. Увидев нужного ему человека, он слегка кивнул. Поверх панцирной брони арбитра был накинут штормовой плащ, на шлеме красовался золотой орел. Кариус прицелился в аквилу. Выпущенная им отравленная игла с шипением пробила щит и застряла в орлином клюве. Ощутив попадание, судья резко нагнул голову и потянулся к шлему. Скаут-сержант отнюдь не был разочарован, когда увидел, как побледнело лицо судьи, нащупавшего в шлеме выбоину.

Судья поднялся и закричал на арбитров. Опять же к чести исполнителей, их фаланга не превратилась в перепуганную толпу. Они не поддались панике и, сохраняя идеальный порядок, отступили внутрь здания.

Кариус откинулся назад, опираясь локтями на подоконник. Далее арбитры попробуют использовать для прорыва один из своих бронетранспортеров «Носорог». Брат Домициан займет позицию, чтобы своим тяжелым болтером пресечь их попытку. После этого силовикам придется поразмыслить над следующим ходом. Это было Кариусу только на руку. Ведь пока они думают, они никуда не вылезут из здания суда, и не смогут помешать Приносящим Войну.

Уничтожение защитных батарей и отключение связи застало жителей Изо Примариса врасплох, не говоря уже о пролете над городом пяти увешанных оружием боевых кораблей. Два мощных «Громовых ястреба» понеслись по феррокритовым ущельям, ориентируясь в черном лабиринте окутанной тьмой столицы по голокартам, сделанным на орбитальной боевой барже. Опустившись до уровня всего лишь дюжины метров над улицей, они постепенно замедлили скорость. Лазерные пушки били прерывистыми залпами по стенам зданий, пробивая воронки в бетоне. Перепуганные толпы горожан с криками вываливали из полуразрушенных домов, заполоняя улицы.

Приносящие Войну хладнокровно и безжалостно использовали установленные на «Громовых ястребах» тяжелые болтеры, чтобы гнать по улицам обезумевшую толпу. Смысл этой жестокой тактики вскоре стал очевиден. Чтобы восстановить порядок в пораженном городе, из гарнизонов выступили пехотные полки. Доведенная до отчаяния толпа неслась навстречу марширующим колоннам.

Командиры СПО не решались отдавать приказ стрелять по своим людям. Эту заминку им не удалось компенсировать. Когда запоздавший приказ наконец прозвучал, горожане уже врезались в ряды солдат, нарушая связанность их подразделений.

Опустившись еще ниже, «Громовые ястребы» раскрыли рампы, расположенные в задней части корпуса. Гиганты в зеленой броне спрыгивали с движущихся боевых кораблей, перекатываясь по бетону. Вскоре все Приносящие Войну уже стояли на ногах, сжимая стальными перчатками смертоносные громадины болтеров. Пока силы СПО пытались оттеснить толпу граждан, космодесантники заняли позицию, обеспечивающую опорный пункт на ближайшем к врагу перекрестке.

Оба «Громовых ястреба» рванули вперед и понеслись на всей скорости над приведенными в боевую готовность войсками СПО. Кто-то из солдат успел выпустить ракету, которая с воем понеслась к одному из штурмовиков. Боеголовка ударила в корпус, оставив на броне черный след. Ликование от удачного выстрела быстро закончилось, когда «Громовые ястребы» достигли заднего фланга колонн СПО и, развернувшись, пошли обратно, продолжая палить из лазерных пушек. Опустошительный обстрел, обрушившийся на полки СПО, вынудил солдат бежать. Теперь уже их Приносящие Войну гнали по улицам прямо под стволы орудий.

Из остальных «Громовых ястребов» один пронесся над Изо Примарисом, чтобы высадить на военной базе гигантов в силовой броне, которым предстояло обеспечивать поддержку терминаторов. Два других устремились прямо к дворцу губернатора.

Территория губернаторского дворца осаждалась испуганными гражданами, которые ломились в ворота, требуя ответов у своих лидеров. Экскубиторы в красной униформе сдерживали толпу. Они ломали ударами дубинок руки всякому, кто пытался вскарабкаться по стене, и стреляли из лазерных пистолетов по тем, кому удавалось перелезть через ограждение.

Десантно-штурмовые корабли обрушили ярость тяжелых болтеров на толпу и стражу. Разрывные снаряды рвали алую броню экскубиторов словно бумагу. Горожане, укрывавшиеся в темноте улиц, завывали от бившегося в сердце ужаса, словно души проклятых. Экскубиторы попытались снова занять оборону, но учиняемая тяжелыми болтерами расправа вскоре вынудила стражей отказаться от этого плана и отступить во дворец.

Зона высадки быстро очистилась. «Громовые ястребы» опустились на пышные сады перед дворцом губернатора Маттиаса, превратив привезенные с Терры бесценные цветы в растительное месиво. В хвостовой части каждого из штурмовиков открылись бронированные рампы и закованные в керамит гиганты поспешно рассредоточились по периметру сада. Вслед за Приносящими Войну из «Громовых ястребов» появились две огромные машины — громыхающие чудовища вдвое выше даже самих космодесантников-гигантов. В смутно напоминавших человеческие очертания корпусах машин находились бронированные саркофаги с искалеченными Приносящими Войну, чей разум слился с принявшими их адамантиевыми телами. Дредноуты были почтенными боевыми братьями Приносящих Войну, древними воинами, которые тысячелетиями сражались в своих нестареющих металлических гробницах.

Дредноуты разошлись по саду. Один навел свое смертоносное оружие на стену, ограждавшую территорию дворца спереди, другой целился в сам дворец. Огромная машина была почти сразу же спровоцирована на действия, когда в нее начали стрелять бронебойными снарядами из тяжелого стаббера, установленного в разукрашенном куполе. Заряды скользнули по толстому корпусу дредноута, едва оцарапав покрывавшую его оливково-серую краску. Из огромных энергетических спиралей громоздкого орудия, приделанного к левой руке машины, раздалось шипение. Спирали засветились с яркостью сверхновой. Дредноут отклонился назад и поднял руку в направлении купола.

Из жерла пушки дредноута вырвалась ослепительная вспышка света. Пылающий газовый шар с шипением пронесся по саду и ударил в центр купола. Плазменный заряд вступил в реакцию с плотным материалом, и сооружение мгновенно исчезло в громадном облаке, бурлящем ядерной злобой. Плазменное орудие уничтожило стрелявших по дредноуту экскубиторов, оставив от их тяжелого стаббера лишь оплавленное пятно, а от купола — обугленную головешку.

После этого над огражденной территорией нависла зловещая тишина. Стража губернатора не собиралась снова провоцировать гнев дредноутов.

Когда дредноуты взяли внешнее пространство под контроль, два десятка Приносящих Войну оставили оборону заграждения своим древним братьям и отправились на штурм самого дворца. Золоченые двери, выдерживающие натиск бульдозера, быстро разлетелись под цепными мечами космодесантников, рассекшими своими алмазно-острыми клинками тяжелые панели из дерева урл и пласталевые конструкции.

Как только первые из космодесантников, пробив дверь, вошли во дворец, из «Громового ястреба» появился инквизитор Корм, который, несмотря на свою статную фигуру, выглядел карликом на фоне сопровождавших его огромных воителей в броне. Капитан Фазас держал шлем на сгибе руки, открыв свое суровое лицо: лоб его был утыкан стальными штифтами за выслугу лет. Капеллан Валак, как обычно, скрывал свое лицо под череповидным шлемом.

Фазас прижал палец к уху, зажмурил один глаз, и стал слушать адресованное ему вокс-сообщение.

— Отделение Боэтия заняло здание совета, — сообщил он Корму. Мрачное лицо капитана передернулось. — Цвейг докладывает, что губернатор Маттиас скрылся до завершения операции. Персональный телепорт.

— Мы отыщем еретика, — заверил Корм грозного Фазаса. — Он от нас не уйдет. Теперь, когда его режим пал, он попытается бежать с Вульскуса. — В глазах инквизитора вспыхнул огонь фанатизма, губы искривились от омерзения. — Но сначала мы заполучим его самое драгоценное сокровище.

— Нечестивцы будут повергнуты в своем рассаднике мерзости, — раздался суровый голос капеллана Валака. — Смерть для них станет лишь вратами к проклятию.

Корм отвернулся от Валака и снова переключил внимание на Фазаса.

— Пусть ваши люди обыщут дворец, прочешут каждую комнату. Маттиас не должен уйти из здания с реликвией.

— Приносящие Войну знают свой долг, — раздраженно ответил Фазас. Еретик будет найден. Реликвия будет возвращена. — Он говорил так, словно оба задания уже выполнены, — утверждая, а не предполагая. Корм знал, что лучше не подвергать сомнению веру капитана в своих людей.

Глупец не прожил бы долго, случись ему стать инквизитором.

Губернатор Маттиас укрылся в укрепленном бункере под дворцом. Приносящие Войну перехватили его, прежде чем он смог добраться до личного потайного туннеля, соединявшего комплекс с сетью подземных железных дорог под Изо Примарисом. Последовала перестрелка, в которой погибло два десятка экскубиторов. Маттиас вместе с десятью уцелевшими стражами отступил обратно в бункер.

Предназначенный для защиты на случай восстаний и гражданских беспорядков губернаторский бункер не представлял собой препятствия для Приносящих Войну — воинов, привыкших проламывать шпангоуты мятежных космических кораблей и штурмовать цитадели ксеносов. От концентрированного заряда плазменной пушки массивные стальные двери, закрывавшие вход в бункер превратились в шлак. С дверной рамы все еще капал расплавленный металл, когда Приносящие Войну ворвались внутрь.

Один из гигантов в силовой броне исчез во вспышке света. Жгучая энергия расплавила плоть и керамит. Остальные Приносящие Войну мгновенно прижались к стенам и предупредили через вокс-передатчики своих товарищей. С Маттиасом осталось всего несколько охранников, но у этих оставшихся экскубиторов было то, чего не было у других — мульти-мелта.

Экскубиторы в алой броне развернули тяжелое орудие на треноге. Укрывшиеся в феррокритовом доте стражи пытались навести смертоносное оружие на Приносящих Войну, которые уже были в коридоре. Бронированным гигантам было видно, как в узкой амбразуре вращаются стволы мульти-мелты. Один из Приносящих Войну вскинул болтган и разрядил обойму в дот. Разрывные патроны оставили на толстой стене небольшие выбоины и привлекли внимание орудийного расчета.

Когда мульти-мелта развернулась, чтобы открыть огонь по стрелявшему, тот уже успел броситься на пол и распластаться. Раскаленный луч света, полыхнувший над ним в воздухе, расплавил стабилизирующие двигатели и воздухоочистители на ранце, но не причинил вреда ему самому.

В тот же миг остальные находившиеся в коридоре Приносящие Войну атаковали дот. Перед следующим выстрелом мультимелте требовалось три секунды на охлаждение. Космодесантники намеревались вывести из строя опорный пункт быстрее. Двигавшийся впереди остальных гигант в доспехах снял с пояса тонкий металлический диск и бросил его перед дотом. Ослепляющая граната взорвалась, заполнив коридор черным дымом. Оптические сенсоры, встроенные в шлемы Приносящих Войну, позволяли им видеть в плотном облаке иссиня-черного дыма. Экскубиторы в доте не имели такой возможности. Они отчаянно пытались стрелять из мульти-мелты вслепую, но яркие лучи, пронзавшие темноту, били лишь по феррокритовым стенам бункера.

Прижавшись к стене дота, двое Приносящих Войну просунули в амбразуру миниатюрные диски и отвернулись. Осколочные гранаты разорвались внутри опорного пункта. Мульти-мелта более не представляла угрозы.

Обогнув умолкший дот, Приносящие Войну продвигались по коридору. Когда они вышли к перекрывающей проход баррикаде из бронепластика, по их силовым доспехам ударили лазерные заряды. Губернатор с остатками своей стражи предпринял последнюю безнадежную попытку выдержать натиск космодесантников.

— Это несправедливо! — вопил Маттиас. — Я уплатил имперскую десятину! Я перевыполнил призыв в Имперскую Гвардию! У вас нет права здесь находиться! Вульскус хранит верность!

Ринувшиеся по коридору космодесантники не откликнулись на отчаянные мольбы губернатора. Двоих из оставшихся экскубиторов Приносящие Войну прикончили меткими выстрелами из огромных болтганов. Третий бросил оружие и полез на баррикаду, пытаясь сдаться. Заряд болтера разорвал ему грудь, размазав внутренние органы по бронепластиковому укреплению. Приносящим Войну было четко приказано пленных не брать.

— Отдай реликвию, — прогремел на весь бункер замогильный голос капитана Валака, усиленный вокс-устройствами, встроенными в череполикий шлем. Приносящий Войну шагал в своей черной броне по коридору, приближаясь к баррикаде. В руке он сжимал крылатый крозиус, излучавший энергию.

— Искупи грех неверия и обрети в смерти милость Императора.

От слов Валака губернатор съежился, но быстро пришел в себя. Его лицо снова передернула презрительная ухмылка.

— Реликвия? Значит, из-за нее вы разрушили мой город? — Голос Маттиаса прерывался горьким смешком. — Благородные Адептус Астартес, сыны Императора — обычные воры!

Возможно, губернатор сказал бы больше, но в ответ на его тираду на него нацелились все болтеры в коридоре. Ударивший по Маттиасу сосредоточенный огонь отшвырнул его от края баррикады. Последние двое экскубиторов, потеряв рассудок от безнадежности ситуации, выскочили из укрытия и бросились прямо на Приносящих Войну, бессмысленно паля из лазганов по силовой броне гигантов.

Капеллан Валак пролез вперед, перебрался через баррикаду и направился к корчащемуся телу губернатора. Защитное поле не позволило сосредоточенному огню разорвать тело губернатора на куски, но не смогло справиться с инерцией выстрелов: губернатора отбросило через коридор и впечатало в твердую феррокритовую стену.

Валак глазел на поверженного губернатора без малейшего сочувствия. Несмотря на то что у Маттиаса была переломана половина костей, он пытался защитить прижатый к груди предмет. Даже сейчас губернатор чувствовал, как сверхъестественная энергия реликвии, завернутой в пропитанный благовониями молитвенный коврик с восковыми печатями чистоты и священными свитками, продолжает придавать ему силы.

— Вы не имеете права, — ощерился на Валака Маттиас. — Робаут Жиллиман оставил ее здесь. Оставил Вульскусу!

— Нет, — прорычал Валак, поднимая тяжелый крозиус. Похожий на палицу жезл светился энергией. — Он его не оставлял. — Капеллан обрушил на Маттиаса крозиус, и его энергия с легкостью прошибла поле, защищавшее губернатора. От удара Валака голова Маттиаса превратилась в месиво.

Беспощадный Валак забрал реликвию с окровавленного трупа. Отвернувшись от тела Маттиаса, капеллан стал сдирать покрывавшие реликвию украшения и отбрасывать их в сторону, будто нечистую мерзость. Вскоре он извлек на свет старинный болт-пистолет, поверхность которого была изъедена тысячелетней коррозией.

— Вы заполучили реликвию! — ликовал инквизитор Корм, шагая по коридору в сопровождении капитана Фазаса. На сухопаром лице Корма играла победоносная улыбка. — Мы должны доставить ее в крепость на Титане, чтобы Ордо Маллеус мог ее изучить.

— Нет, — проговорил Валак, мотая головой. Его кулак еще сильнее сжался вокруг болт-пистолета, отчего с поверхности посыпались куски ржавчины, открыв выгравированный на рукоятке символ ока. — Это мерзость и ее надлежит уничтожить. Вы привели нас сюда, чтобы выполнять работу Императора, и она будет выполнена.

Корм с недоверием уставился на мрачного капеллана Приносящих Войну. Инквизитор был тем, кто раскрыл правду о реликвии, совсем недавно обнаруженной на Вульскусе, — тайну, хранившуюся в архивах Титана. Робаут Жиллиман и в самом деле бывал на Вульскусе, но в состав Империума планета была введена не Ультрамаринами, и не их примархом, хотя эта версия считалась официальной, проповедовалась Экклезиархией и была записана в утвержденных исторических хрониках планеты. Но настоящими освободителями были Лунные Волки. Если какой примарх и оставил реликвию на вульскианском поле сражения, то это был примарх Лунных Волков. Ее оставил архипредатель, магистр войны Хорус.

Грозный капеллан шагал по бункеру к оставшимся от дота развалинам. Продолжая сжимать в одной руке реликвию, Валак выдернул с позиции поврежденную мульти-мелту. Корм судорожно вздохнул, поняв, к чему клонит капеллан. Реликвия была запятнана, и сей предмет ереси и зла, который выдавали за святыню, развращал даже невинных. Но важнее было его изучить, чем уничтожить!

Пытаясь удержать инквизитора от вмешательства, Фазас положил руку на плечо Корма.

— Есть два пути, — сказал ему капитан. — Либо вернешься на Титан героем, уничтожившим богомерзкий предмет, либо будешь объявлен радикалом-хорусианцем и сгинешь вместе с реликвией. Выбирай, инквизитор!

На лбу Корма проступили капли пота, когда тот наблюдал, как капеллан Валак бросил реликвию на пол и нацелил на нее тяжелую мульти-мелту. Болт-пистолет бесследно испарился, словно его швырнули в самый центр солнца.

Корм знал, что такая же участь постигла бы его самого, если бы он подорвал доверие Приносящих Войну. Ведь у Адептус Астартес весьма узкое понятие о долге и чести: все, что запятнало себя соприкосновением с ересью, подлежит уничтожению.

Наблюдая, как Валак уничтожает реликвию, Корм решил промолчать. Он долго был инквизитором. Глупец бы столько не прожил.