Мэтт Киф
ХОЗЯЕВА СУДЬБЫ, РАБЫ НЕИЗБЕЖНОСТИ
В помещении царила полная тишина, если не считать мерного гудения статики в коммуникаторе, столь слабого, что капитан Элогий вдруг поймал себя на том, что задерживает дыхание, чтобы различить этот звук.
Капитана поспешно вызвали на мостик «Длани Жиллимана», оторвав от молитвы. Именно по этой причине он был сейчас облачен в церемониальные белые одеяния, а не в голубую силовую броню ордена Ультрамаринов.
Впрочем, столь необычный внешний вид не вызвал никаких вопросов у остальных собравшихся. Все трое, как и он, были капитанами, и только это имело значение. Вместе они возглавляли четыре полные роты, руководили четырьмя сотнями космических десантников, хотя на боевой барже, где сейчас пребывали капитаны, едва набиралось несколько десятков Астартес. Многокилометровому кораблю требовалась лишь горстка космических десантников, поскольку всеми системами управляли тысячи преданных ордену слуг и машиноподобных сервиторов.
Остатки могущественного войска были распределены еще по двум боевым баржам, бесчисленным ударным крейсерам и стремительным малым кораблям, составлявшим флот Камидия. Время от времени один из этих кораблей проплывал перед огромным обзорным экраном, заменявшим носовую стену мостика.
Братья-капитаны Юний и Авл лишь молча кивнули, увидев Элогия. И только Омней не выказал вообще никаких эмоций. Он был единственным, кто надел шлем, и громкость коммуникатора была уменьшена именно ради него. Более четкий, хотя и приглушенный сигнал сейчас воспроизводился внутри этого, оборудованного сверхчувствительными системами шлема, в надежде хотя бы частично разобрать чудовищно искаженную помехами передачу. Остальные капитаны могли лишь догадываться о смысле тихого потрескивания, но проявляли терпение. Омней почти недвижно застыл возле консоли управления, лишь пальцы быстро бегали по клавишам.
Минуло еще семь или восемь минут, прежде чем Омней признал свое поражение и, покачав головой, снял шлем.
— Ничего? — спросил Элогий.
— Ничего, что я мог бы сказать, не опасаясь, что это окажется недостоверным, — произнес Омней. — Я могу выстроить тысячи версий исходя из услышанного, но они будут ничем не лучше тысяч образов, какие я могу увидеть, наблюдая за облаками над Ультрамаром.
Авл едва заметно улыбнулся, вспомнив о прекрасном Ультрамаре, и сжал ладонью наплечник Омнея, благодаря собрата за попытку.
— Там, где сломается машина, — заметил Авл, — там преуспеет человек.
Голос его прозвучал уверенно и оглушительно громко, в то время как его рука простерлась в сторону людей, переминавшихся в дверях. Услышав десантника и повинуясь его жесту, два астропата зашаркали к четырем Астартес. Нескладная и лысая парочка являла собой яркий контраст могучим Ультрамаринам.
Грубая машинерия вокс-коммуникаторов была для них бесполезна, и астропаты сосредоточились на самом луче сигнала, проходящем через древнюю хрустальную призму и воспринимаемом лишь их внутренним нематериальным ухом. Из порождаемых лучом образов в их сознании они извлекали информацию, недоступную обычному слуху. Эта передача, ведущаяся на столь примитивном, материальном уровне, велась из какого-то отдаленного места, где не сыскалось астропата, способного отправить запрос через непостижимые пространства путем ментального усилия, — способ, обычно использовавшийся для межгалактической связи. Но, в любом случае, и вполне материальные средства связи несли в себе ментальный след.
Астропаты закатили слепые глаза и принялись раскачиваться, медленно проговаривая слова. Голос одного из них был высоким и пронзительным, в отличие от второго, но в конечном итоге это ничего не меняло: тщательно подобранные интонации и ритм сливали их в один внеземной звук.
— Альфа-альфа-альфа! — раздавалось словно из ниоткуда. Кого другого это могло бы сбить с толку и напугать, но только не капитанов Космического Десанта.
— Альфа-альфа-альфа, — раздалось снова.
— Зов о помощи, — произнес Омней, хотя смысл сигнала и без того понимали все присутствующие.
— Альфа-альфа-альфа, омега-сан-омега, — продолжал голос. — Альфа-альфа-альфа, омега-докс-омега.
Элогий затаил дыхание, услышав сигнал бедствия Ультрамаринов.
— Омега-сан-омега, ответьте, омега-докс-омега, — проговорил Юний, наклонясь к приборной панели. Он почти пролаял эти слова, пробежавшись пальцами по управляющим рунам, встроенным в ее поверхность.
— Сигнал закольцован и передается машиной, — объявил Омней, успевший уже отследить передачу. — Мы не сможем отправить ответ.
Юний распрямился в полный рост и с озабоченным выражением на лице повернулся к остальным.
— Альфа-альфа-альфа, — продолжало звенеть в комнате.
Омней приблизился к панели управления, но на сей раз его пальцы заплясали совсем по другим рунам.
— Ты определил источник? — спросил Элогий.
— Да.
— Это хорошо. Дай мне координаты, и я отправлюсь туда.
— Элизий.
Слово это прозвенело из металлического рожка, заменявшего сервитору рот, и в то же мгновение корабль затрясло при переходе в реальное пространство. Путешествие по варпу заняло чуть более суток, чему Элогий был несказанно рад.
Каюту вновь сотрясла дрожь: включились импульсные двигатели, и корабль после недвижного, призрачного путешествия по варпу вновь помчался на языках пламени сквозь ледяной вакуум космоса. Конечно, безвоздушное пространство не могло создать никакого сопротивления, и тряску вызывала вовсе не турбулентность, просто время, проведенное в варпе, разбалансировало импульсные двигатели, и их мощные выбросы первое время пересекались и мешали друг другу.
Элогий вместе со своей ротой отделился от основной флотилии, взяв на себя командование ударным крейсером, чтобы разведать источник загадочного сигнала. Хотя нынешний корабль, «Щит бдительности», обладал огромными размерами, он все же показался бы крошечным по сравнению с боевой баржей, на борту которой капитаны были, когда получили сообщение. «Длань Жиллимана» вместе с остальным флотом Камидия теперь находилась очень и очень далеко.
Вскоре тряска утихла; слуги, пребывавшие под непрестанным надзором брата Кая, должным образом настроили двигатели для полета в реальном пространстве. Спору нет, следовало отдать должное знаниям Кая, но только благодаря усердию рабочих ему удавалось так быстро добиваться нужного результата. Слуги выполняли почти всю важную работу на борту, оставляя своим хозяевам, космическим десантникам, заниматься исключительно руководством и обороной. Все слуги были обычными людьми, выходцами с Макрагга, родной планеты Ультрамаринов, но благодаря своим познаниям и талантам они стали прекрасными работниками. Несколько сотен человек, облаченных в стандартные бело-синие одеяния, непрестанно трудились в бесконечных коридорах «Щита бдительности».
— Источник установлен? — спросил Элогий.
Омней, оставшийся на борту далекой «Длани Жиллимана», сумел проследить сигнал только до этой звездной системы. Теперь же, когда они подлетели ближе, Элогий требовал от экипажа большей точности.
— Северный континент Элизия, — раздалось в ответ, хотя Элогия несколько озадачило, от кого именно исходила эта реплика.
Библиарий Кириакис стоял в дверях, опираясь расставленными руками о стороны низкой арки, отделявшей заднюю часть мостика от передней. Элогий сам потребовал присутствия Кириакиса, но не был готов к тому, что достопочтенный псайкер откликнется с таким энтузиазмом; корабль был столь огромен, что обычно Элогий пребывал в компании, состоящей исключительно из сервиторов и слуг ордена.
— Слуги уже проложили курс, — произнес Кириакис, скорее всего, просто предугадав следующий вопрос.
Элогий кивнул и опустился в кресло.
— Элизий, — произнес Элогий, когда последний боевой брат вошел в ангар.
Мир и его луны неторопливо вращались в космосе под ними, и край планеты можно было разглядеть за прозрачным изгибом энергетического щита, отделявшего отсек от вакуума.
Сержанты Нерион и Аурелий, а также их люди, стояли возле опущенных трапов «Громовых ястребов», к которым были приписаны, готовые в случае нападения тут же занять свои места. Расположившись куда более непринужденно, вокруг Элогия и Кириакиса собрались также и подчиненные сержанта Эстариона, временно оставившие многочисленные посты, находящиеся вдоль всей протяженности ударного крейсера.
— Аурелий, Эстарион, — произнес Элогий. — Ваши отряды будут сопровождать меня во время высадки. Один «Громовой ястреб» на отряд. Эстарион, со мной. Аурелий, с вами полетит библиарий Кириакис. Нерион, вы остаетесь здесь и ждете дальнейших инструкций.
— Так точно, капитан. — Единственным, кто ответил на приказ, был Нерион. Аурелий и Эстарион только почтительно кивнули. Воины Нериона отошли от трапа ближайшего из «Громовых ястребов», к которому, сопровождаемый Эстарионом, направился Элогий. Аурелий тем временем загонял своих людей внутрь второго челнока, к которому подошел и почтенный Кириакис. У стены по правую руку стоял еще один пустой «Громовой ястреб», к которому и устремились бойцы Нериона в поисках укрытия, пока два других челнока готовились к взлету. Любого, кто остался бы в ангаре в момент запуска двигателей, ждала неминуемая гибель.
Элогий разместился в одном из кресел транспортника у кормы «Громового ястреба». Капитан не имел ни малейшего желания вмешиваться ради одного только самоутверждения в давно отлаженный церемониал Эстариона и предоставил брату-сержанту право всецело распоряжаться в рубке. Еще пара десантников проследовала в носовой отсек вместе со своим командиром, остальные же семеро быстро заняли места возле Элогия, расположившись внутри полупустой машины так, чтобы при необходимости высадиться максимально быстро и в полной боевой готовности.
— «Вигилий-Ди», к старту готов, — протрещал в коммуникаторе голос сержанта Аурелия.
— «Вигилий-Прайм», к старту готов, — отозвался Эстарион, пристегиваясь в кресле и одновременно начиная прогревать двигатели «Громового ястреба».
После секундной задержки коммуникатор ожил вновь:
— «Щит бдительности» к вашему старту готов, — сказал Нерион, чьи люди уже успели укрыться. — Да направит вас Император.
«Вигилий-Ди» взлетел первым и, неторопливо подбирая под себя опоры, пролетел по ангару к выходу. Следом устремился и «Вигилий-Прайм», двигавшийся быстрее своего собрата. Он пролетел над неподвижным «Вигилием-Тер» и заложил резкий вираж, чтобы пристроиться сзади и чуть левее ведущего челнока, уже приближавшегося к выходу из ангара. Обе машины выровняли направление и вошли в длинный пусковой туннель. Задействовав двигатели на полную мощность, они покинули корабль и нырнули в звездную черноту.
Когда челнок вышел в открытый космос, надежный адамантиевый люк выскользнул из паза и отгородил рубку от пассажирского отсека, лишив Элогия возможности наблюдать за происходящим. Поэтому капитан снял шлем с крепления на бедре и надел на голову.
— Источник сигнала обнаружен, — раздался голос в коммуникаторе, вмонтированном в шлем. Говорил Эстарион, сидевший сейчас в рубке.
— Идите на него, сержант, — велел Элогий.
— Выполняю, капитан.
Коммуникатор умолк, и Элогий склонил голову, погрузившись в молчаливую медитацию. Еще какое-то время все было спокойно. Только минут десять или пятнадцать спустя «Громовой ястреб» начало бросать из стороны в сторону — челнок определенно входил в атмосферу. Гул моторов, относительно тихий при пилотировании в безвоздушном пространстве, многократно возрос, и теперь к нему прибавился рев турбин и маневровых двигателей.
— Капитан, анализ рельефа показывает, что мы можем приземлиться примерно в пяти километрах от источника сигнала. Подтверждаете? — вновь прозвенел в шлеме Элогия голос пилота.
— Да. Идите к цели и сразу по прибытии начинайте высадку, — приказал Элогий.
«Громовой ястреб» заложил вираж, и капитан почувствовал, как его вдавливает в прочные металлические трубы рам-фиксаторов. Еще секунда, и его уже вжало в жесткую спинку кресла: челнок спикировал вниз и начал стремительно снижаться. В последнее мгновение «Громовой ястреб» выровнялся и почти горизонтально, едва заметно вздрогнув, опустился на землю.
Едва челнок приземлился и опустил трап, как космические десантники вскочили со своих мест, откинув фиксаторы, и устремились к трапу в давно установленном порядке.
В коммуникаторе пискнуло, и люк рубки ушел в сторону, пропуская Эстариона и двух сопровождающих его космических десантников, направившихся к выходу из челнока, чтобы присоединиться к товарищам, уже образовавшим оборонительный периметр вокруг «Громового ястреба».
Ультрамарины приземлились на краю поля, поросшего высокой, качающейся на сильном ветру травой. Неподалеку от челноков вздымался лес, опоясывающий поле и скрывающий под собой высокие холмы; кроны деревьев образовывали вздымающиеся и опадающие волны.
Из второго «Громового ястреба» выбрался отряд Аурелия, сопровождаемый Кириакисом. Двое десантников замешкались с настройками ауспиков, чтобы точнее вычислить местоположение источника сигнала, но были остановлены жестом Кириакиса, поднявшим свой посох и ткнувшим им куда-то на юго-запад, в самую гущу леса. Мозг библиария был чувствительнее любой машины.
Следуя чутью Кириакиса, Элогий повел людей в указанном направлении. Пятеро космических десантников, выстроившись вокруг капитана, отправились с ним. Еще четверо вместе с Эстарионом шли в некотором отдалении; четырех воинов возглавил и Кириакис, державшийся между первыми двумя группами. А Аурелий с оставшимися силами двинулся окружным путем, прикрывая фланги своих собратьев на случай нападения.
Все эти предосторожности оказались совершенно ненужными, и стремительному марш-броску ничего не мешало. Отряды быстро пересекли поле и вышли к опушке простиравшегося за ним леса. С этого места заросли казались густыми и бескрайними, но войдя в них, космические десантники вскоре обнаружили, что деревья начинают редеть и их зеленый ковер испещрен дырами глубоких и длинных оврагов. Один из них оказался прямо на пути Ультрамаринов, неожиданно возникнув прямо под ногами. Элогий немного помедлил, раздумывая, стоит ли спускаться.
Кириакис встал возле его плеча и кивнул, указав на скопление деревьев на противоположном склоне. Капитан приказал двум воинам отправиться вперед и обследовать овраг на предмет удобного места для переправы, а сам решил остановиться и подождать, пока подтянутся люди Эстариона. И к тому времени, как те появились, поступило сообщение о еще одной возможности.
— К северу от вас есть переход, — раздался в коммуникаторе голос Аурелия, чей отряд, сделав крюк по полю, вышел к оврагу на некотором удалении от позиции Элогия и, как выяснилось, весьма удачно. Капитан отозвал десантников, спустившихся вниз, и, сопровождаемый почти полным отрядом самого Аурелия, направился на север, к обещанной переправе.
Край оврага часто становился настолько ненадежным и отвесным, что Ультрамаринам приходилось вновь отступать в лес, чтобы найти более безопасный путь, и тогда разлом почти пропадал из виду. Впереди из оврага выросла огромная каменная «шпора», облепленная растениями. Она, а еще резкий изгиб оврага мешали разглядеть, что же находится дальше.
Поэтому с Аурелием они встретились, почти неожиданно выйдя из густых зарослей на плоский, каменистый утес, нависший на несколько метров над оврагом.
Неподалеку виднелся высокий, изгибающийся аркой мост. Цветом он сильно контрастировал с окружающим пейзажем и был возведен определенно не из камня. Его цвет чем-то напоминал кость, но поверхность не была достаточно гладкой, хотя и не столь изъеденной оспинами, как валуны, образовывавшие стены оврага. И очертания моста свидетельствовали, что он искусственного происхождения, а не выточен из камня ветром и дождями. Под ним, расположившись через равные промежутки, виднелись меньшие, опорные арки, крепившиеся к дну узкого разлома. Мост никоим образом не мог возникнуть в силу естественных причин, но чьи руки его построили, оставалось загадкой.
Но каким бы ни было его происхождение, назначение вопросов не вызывало. Это мост, и по нему можно перейти на другую сторону оврага. Как только Элогий со своими спутниками вышел из леса, Аурелий пробежался по утесу и ступил на мост. Он был не слишком широк, и Ультрамарины могли пройти по нему только друг за другом; зато оказался достаточно надежным.
Приблизившись к середине моста, где конструкция поднималась над местностью выше всего, Элогий заглянул вглубь рва. Дно устилали разрушающиеся валуны, наполовину засыпанные галькой. Воды капитан не видел, но казалось очевидным, что все эти камни когда-то принесла сюда давно высохшая река, прорезавшая за долгие годы и этот овраг.
Приглядевшись, Элогий сумел различить несколько странных предметов. Среди камней выделялись какие-то более светлые, хотя и запыленные элементы. Их очертания позволяли предположить, что когда-то они принадлежали чему-то, очень напоминающему конструкцию под ногами капитана. «Скорее всего, — подумал Элогий, прежде чем отправиться дальше, — обломки другого моста, некогда обрушившегося в реку. Эта переправа была не единственной».
Противоположный склон оказался куда более крутым и высоким, и, взбираясь на заросший лесом холм, космические десантники продолжали продвигаться, растянувшись цепью. Как только они поднялись на вершину, возвышавшуюся над всеми окрестностями, источник таинственного сигнала предстал их взорам.
Внизу пролегало еще одно пересохшее русло, разделявшееся на два рукава. На островке, лежавшем на пересечении давно прекративших свой бег потоков, возвышалось нечто вроде крепости: строение из камня и стали, выглядевшее настолько обветренным и обветшалым, что казалось давно заброшенным. И все же на его стене красовался весьма знакомый герб: ослепительно-белая «омега» — символ Ультрамаринов.
— Похоже, мы здесь не одни, — криво усмехнувшись, произнес Кириакис, остановившись рядом с Элогием.
— Но как такое может быть? — вопросил капитан, только что выслушавший последний доклад Эстариона, вернувшегося с разведки территории форта. На то, чтобы осмотреть всю крепость, понадобился целый час, хотя с самого начала стало очевидно: ответы найти не удастся. Так что Элогий фактически дожидался заранее известного ему отчета.
Планировка крепости на поверку оказалась весьма примитивной — банальное нагромождение камней да металла, который годился разве что в утиль. И все же в этом месте остались отчетливые следы деятельности Астартес, обеспечивших себя только самым необходимым.
Ничего более существенного людям Эстариона обнаружить так и не удалось. В крепости не оказалось ни единого собрата-Ультрамарина.
— Ничего? — уточнил Элогий, глядя, как сержант качает головой. — Совсем?
— Не совсем, — ответил Эстарион. — Несколько слуг, но все они немы.
Элогий озадаченно нахмурился.
— Немы? — переспросил он.
— Так точно, капитан.
— Я хочу их увидеть.
Элогий вошел в грязную комнату, расположенную ниже всех прочих помещений крепости и по факту оказавшуюся всего-навсего пещерой, выдолбленной в камне под фортом. Слуги замерли, выстроившись у дальней стены. Они являли собой жалкое зрелище: практически каждый подвергся серьезным хирургическим модификациям и был чудовищно изуродован. Некоторые и вовсе больше походили на сервиторов, чем на живых слуг.
«Кто бы ни сделал этих несчастных такими, он, видимо, отчаянно нуждался в этих преобразованиях», — подумал Элогий, подходя к ближайшему из обитателей крепости.
Слуга заморгал со скоростью, казавшейся немыслимой для живого существа. Его глаза открывались и закрывались по несколько раз в секунду, причем часто не одновременно, словно пытаясь передать все эти пощелкивания и попискивания, управлявшие его машинным разумом.
Элогий отошел от него, не в силах ничего разобрать в этом безумном моргании. Ему и раньше доводилось встречать слуг, которых лишили дара речи, но в его собственном ордене подобное практиковалось исключительно в тех случаях, когда того требовали возложенные на человека обязанности. Капитан был сильно озадачен, увидев перед собой единственных обитателей монастыря — дюжину людей, каждый из которых был нем. Только один или двое прошли аугментацию, способную хоть как-то объяснить их бессловесность, но всех остальных, похоже, лишили возможности разговаривать по каким-то особым причинам. И Элогий не мог даже догадываться о том, зачем это могло понадобиться.
Отчаянные перемигивания, вполне возможно, в некотором роде заменяли несчастным утраченные языки, но если они и общались таким способом, то ни Элогий, ни остальные десантники понять их не могли. Кроме того, немые слуги, похоже, не были способны и на другие формы контакта, поскольку никак не отреагировали на брата Лонгиния, пытавшегося объясниться с ними при помощи жестов.
Вначале Элогий закончил осмотр, а затем и Кириакис, нечленораздельно прорычав, признал свое поражение: разум этих слуг по своей природе был слишком близок к машинному, чтобы его смог прочесть псайкер. Кай предложил одному из слуг стило, хотя тот не только не притронулся к письменным принадлежностям, но даже словно и не заметил их. Становилось очевидным, что эти люди никогда не выдадут своих секретов.
Элогий поманил за собой библиария и направился к выходу.
— Я сбит с толку, брат Кириакис, — признался капитан.
— И в самом деле, все это более чем странно, — отозвался псайкер. — Нет ни малейших сомнений, что крепость возведена руками нашего великого ордена. Оставленные вещи вполне соответствуют нашим правилам, в архитектуре нет отступлений от требований Кодекса, и здесь ощущается дух столь же чистый, как в самом сердце Макрагге. У меня нет повода сомневаться в том, кто построил крепость, хотя я и не могу сказать зачем.
— И при этом никто до нас здесь не мог высадиться? Ты в этом точно уверен?
— Абсолютно. До флота Камидия никто прежде не проникал вглубь Предела Пируса, а если говорить о столь удаленной системе, как Элизий, то мы должны быть первыми сынами Жиллимана, ступившими на поверхность этой планеты. Конечно, я все еще жду сообщений от своих собратьев, хотя уверен, что они подтвердят: ни один Ультрамарин ранее не высаживался в этом мире.
— Ни один… и все же мы видим целую крепость, приспособленную для проживания наших собратьев, — заметил Элогий.
— Верно, — сказал Кириакис. — Мне надо подумать. Впрочем, сомневаюсь, что ответы отыщутся скоро.
— Буду молиться об этом, — пообещал капитан, удаляясь по коридору от достопочтенного библиария. — Да, буду молиться.
Элогий склонился в молчаливой молитве; лишь губы его шевелились, придавая форму словам катехизиса Ультрамаринов, пока капитан пытался отыскать в глубинах собственного сознания причину, по которой судьба привела его на Элизий, и понять, что их ожидает.
Молитва успокаивала, но, к сожалению, ответов дать не могла. Капитан поднялся с колен и прошествовал по часовне, лязгая подошвами тяжелых ботинок по холодному каменному полу.
Он подошел к стене с огромным гобеленом, закрывавшим ее почти полностью. Элогий остановился перед реликвией и почтительно опустился на колени. В этот самый момент сквозь камни стен пробились последние солнечные лучи уходящего дня.
Изображение на гобелене было вполне традиционным. В центре возвышался всемогущий Император, представленный в профиль и решительно идущий вперед, взгляд его был устремлен куда-то за пределы полотна. За спиной Императора простирался пейзаж с высокой горой — должно быть, символизирующей его власть, а над головой сиял нимб из шести звезд, ярко сверкающих в ночи. Левой рукой он касался правого плеча, и между пальцами струилась кровь. По щеке катилась одинокая слеза. Элогий не сомневался: все вокруг него и в самом деле построено Астартес. Подобной человечностью, как на этом мрачном портрете, бессмертного Императора наделяли исключительно космические десантники; никто, кроме них, не знал настолько хорошо своего спасителя.
Элогий поднялся и неторопливо направился к единственной двери часовни. Но не успел он выйти, как в проеме возник Кай, поприветствовавший капитана многозначительным взглядом. Элогий сразу понял, что десантнику есть что сказать, но предпочел не нарушать молчания внутри часовни и потому вышел, прежде чем заговорить.
— Новости, Кай? — произнес Элогий, шагая по тускло освещенному коридору.
— Капитан, брат-библиарий Кириакис просит вас о встрече.
— Хорошо. Веди.
— Вот передатчик, которым они воспользовались, — показал Кириакис на огромный деревянный стол, стоявший посреди самого просторного и, видимо, служившего для собраний помещения крепости. Помимо уже привычных каменных стен, в этом зале из пола к потолку тянулись толстые металлические опоры, а свод был обит стальными пластинами; красоту здесь принесли в жертву безопасности.
— Этот? — произнес Элогий, и библиарий кивнул:
— Пелей подтвердил.
Десантник, стоявший у дальней стены, кивнул.
Не разбираясь сам в подобных вопросах, Элогий без малейших возражений положился на его мнение. Итак, на столе между капитаном и библиарием стоял передатчик, с которого сорвали кожух, а провода подключили к многочисленным ауспикам, сенсорам и приемникам, используемым хитроумным Пелеем, чтобы извлечь из этой коробки все ее тайны.
— Скажи, Кириакис, что это нам дает? — спросил Элогий.
— Передача не была завершена, капитан. Мы получили не все послания.
— И о чем они говорят?
— Нападение сил Хаоса. Они сообщают, что подверглись нападению со стороны Хаоса. — Кириакис умолк, а Элогий нахмурился.
Капитан отвернулся от стола и жестом приказал Эстариону следовать за ним. Вдвоем они пересекли зал и зашагали по темным крепостным коридорам. Внешние стены форта были лишены оконных проемов, и свет проникал только сквозь случайные щели между камнями.
— Возьму десять человек и постараюсь разузнать что к чему, — сказал Элогий. — Сообщи сержанту Нериону, что тут вполне безопасно и что он может со своими людьми присоединиться к нам на поверхности. Дождемся, пока они прибудут, а затем я отправлюсь на поиски. Пусть он охраняет форт.
— Слушаюсь, капитан. — Эстарион кивнул и остановился, выжидая, пока командир пройдет через дверь в конце коридора.
Элогий начал спускаться по широкой лестнице, выходящей из крепости, а Эстарион повернулся к группе десантников, державшихся в некотором отдалении. Повинуясь его жестам, несколько воинов поспешили следом за капитаном, в то время как остальные остановились, взяв под охрану выход.
— Капитан? — раздался голос сержанта Аурелия, посмотревшего на закатное солнце. — Куда мы идем?
Элогий помедлил, минуя три последних каменных ступени и отходя от форта, чтобы сооружение не мешало ему осматривать окрестности. Он раздумывал еще несколько секунд, прежде чем на глаза ему попалось нечто удивительно знакомое. Тогда капитан ткнул пальцем:
— Туда. Идем туда.
Элогий указывал на величественную гору, возвышавшуюся на далеком горизонте. Она выглядела в точности так, как на гобелене в часовне.
Чем дальше уходил Элогий и чем ниже садилось солнце, тем больше убеждался капитан в правильности своих догадок. Приближающаяся ночь нарисовала на небе полукруг из шести ослепительно белых звезд, украсивших еще не совсем почерневшее небо над пиком. Если сходство с изображением одной только горы еще и вызывала сомнения, то эти брильянтовые маяки убедили Элогия, что они приближаются к тому самому пейзажу, что был весьма правдоподобно перенесен на гобелен.
Благодаря «Громовому ястребу» путешествие заметно ускорилось, но изломанный рельеф у подножия горы не позволял произвести безопасную посадку, так что Элогию и его людям все равно пришлось более часа пешком преодолевать холмы. Два боевых брата остались охранять челнок, и капитан время от времени слышал, как включается и выключается коммуникатор Лонгиния: находящиеся у челнока братья отслеживали местоположение остальной группы.
Как и овраги, посреди которых высилась таинственная крепость, холмы густо поросли лесом, что сильно ухудшало обзор. Очередной раз посмотрев на кроны деревьев, Элогий наконец был вознагражден многообещающим видом: где-то вдалеке поднимался дым.
Отряд быстро заскользил сквозь заросли и вскоре вышел к примеченному месту. Десантники услышали потрескивание костра и чьи-то голоса. Взяв болтеры на изготовку, Ультрамарины рассыпались по лесу, окружая незнакомцев, и начали приближаться к источнику дыма.
Выбежав из-под защиты деревьев, Элогий оказался на широкой, овальной поляне. Следом за ним, пригибаясь и сжимая в руках болтеры, выскочили закованные в синие доспехи братья. На поляне, вокруг горевшего в самом ее центре огромного костра, плясали и завывали с дюжину мужчин и женщин варварского вида. Завидев Элогия, один из дикарей мгновенно забыл о веселье и бросился в драку, занося, словно дубину, огромную окровавленную кость. Это импровизированное оружие, не причинив ни малейшего вреда, разбилось о нагрудник капитана, а затем Элогий нажал на гашетку болтера и навсегда успокоил безумного аборигена.
Еще два десантника шагнули вперед, намереваясь покончить с дикарями, но Элогий поднял руку, призывая повременить. Он и так уже продемонстрировал силу, и этого должно было хватить, чтобы усмирить этих безмозглых созданий. Капитан одной рукой поднял упавшее под ноги тело и без малейших усилий метнул его через всю поляну. Труп пролетел несколько метров, прежде чем шлепнуться среди остальных варваров, все еще толпившихся у костра.
Две женщины рухнули на колени возле тела, зайдясь в истошных воплях, которые равно могли быть и скорбным плачем, и криком ненависти. Трое детишек спрятались за спинами еще нескольких женщин, в то время как остальное племя начало опускаться на колени, заламывать руки и бормотать нечто неразборчивое, но определенно являющееся мольбой о пощаде.
Элогий опустил болтер и подошел ближе, пока остальные Ультрамарины замыкали в круг поляну и ее первобытных обитателей.
Дикари попятились от приближавшегося к ним капитана, но сомкнувшееся кольцо закованных в доспехи воинов не дало им сбежать. Варвары, нервничая, вернулись к костру, стараясь держаться так, чтобы пламя отгораживало их от предводителя космических десантников. Теперь стали очевидными и назначение этого костра, и повод, по которому праздновали дикари.
Поверх пылающих дров лежал огромный труп, закованный в почерневшие от копоти, хотя и не пострадавшие пока от огня, доспехи. Элогий протянул руку и выволок тело из костра.
Мертвец чадил и искрился, но исходивший от него жар нисколько не смущал капитана, крепко ухватившегося и потянувшего на себя обуглившийся нагрудник силовой брони покойника. Почерневшая пластина оказалась в руках Элогия. Под ней обнаружился второй слой, практически не пострадавший от пламени. Зато его покрывали омерзительные символы.
— Да покарает тебя Император за все, что ты творил, — сказал Элогий, осознав, что под почерневшей оболочкой брони скрывалось тело десантника Хаоса. Капитан оторвал наплечник еретика и с силой ударил им о покрытую сажей, обугленную броню, сбивая нагар и обнажая чудовищный символ. Несущие Слово.
Элогий швырнул обломок брони на землю и шагнул к ближайшему из дикарей. Схватил сухопарого, косматого аборигена за рванину, которую тот носил вместо одежды, и приподнял над землей.
— Что здесь произошло? — настойчиво спросил Элогий, глядя на человека, силящегося вырваться из его рук. Капитан искренне сочувствовал бедолагам, которым явно довелось многое повидать, и в некотором роде даже испытывал признательность за ту радость, которую они выражали по поводу смерти предателя, но сейчас необходимо было разобраться в происходящем, и времени на любезности не оставалось. Элогий ни на секунду ни поверил бы, что эти люди могли самостоятельно расправиться с чудовищным космическим десантником Хаоса.
— В… в… вы убить их, — заикаясь, произнес мужчина, не осмеливаясь посмотреть в глаза Элогию.
— Именно. Я собираюсь их убить, — ответил капитан. — Но, скажи, что здесь произошло? Скажи!
— Он имеет в виду, — произнес Кириакис, обращая на себя внимание командира, — что ты уже убил их. А не то, что только собираешься.
Элогий повернул голову и посмотрел на библиария, стоявшего почти у самого костра и возложившего ладонь на плечо одной из перепуганных женщин, которая, в отличие от извивающегося мужчины в руках капитана, просто застыла на месте.
Кириакис убрал ладонь, и женщина повалилась на землю, пытаясь прийти в себя после невыносимого прикосновения библиария.
— Они уже видели таких же, как мы, и по ошибке приняли нас за них, — поведал Кириакис. — Ультрамарины убили и этого предателя, и многих ему подобных. Эта девушка, как я понял, видела сражение с достаточно близкого расстояния. Ты напугал того, первого… можно сказать, загнал его в угол, вот он и напал, хотя эти люди и не считают нас врагами. Они достаточно безобидны и, можно сказать, в некотором роде лояльны.
Элогий несколько секунд раздумывал, а затем произнес:
— Что ж, тогда отпустим их. Но необходимо уничтожить тело предателя и прогнать этих оборванцев куда подальше. Не стоит им лишний раз на него смотреть.
Брат Кай шагнул в сторону, предоставив дикарям коридор к отступлению. Аборигены сбились плотнее, кто-то поднял упавшую женщину, лежащую у ног Кириакиса, и племя медленно побрело к краю поляны, все еще не до конца понимая, какая судьба их ожидает.
Элогий разжал хватку и подтолкнул недавнего пленника к его сородичам. Несколько не рассчитав силу, Ультрамарин заставил дикаря сорваться на бег, и этого вполне хватило, чтобы наутек через дыру, оставленную Каем, бросились и все остальные варвары. Еще секунда, и на поляне не осталось никого, кроме Ультрамаринов, озаряемых светом полыхающего костра.
Лонгиний выступил вперед и вынул из раздатчика гранату, прежде чем поднять лежащее у круга костра тело. Десантник засунул гранату под броню предателя и тут же отбежал. Вскоре труп объяло всепоглощающее пламя: мелта-заряд поджег и полностью поглотил каждую клеточку мерзкой твари.
Там, где еще секунду назад валялся мертвый предатель, осталась только горстка пепла, да и ее тут же подхватили горячие языки костра, а прохладный вечерний ветер разметал в воздухе, оставив на земле лишь размытый силуэт. Элогий немного постоял, убеждаясь, что с еретиком точно покончено, и вновь повел Ультрамаринов вглубь леса.
— Сюда, — указал Кириакис, стоя на развилке, где одна тропа взбегала к горной вершине, а вторая вновь спускалась к подножию.
Элогий кивнул, и отряд, вновь построившись цепью, двинулся за библиарием, умевшим узнавать приметные знаки, которых никогда прежде не видел.
Деревья быстро редели, уступая место голым каменным отложениям. Кириакис немного помедлил, запечатлевая в памяти образ и проверяя свою экипировку, прежде чем отправиться дальше и повести за собой остальных.
Очень скоро они зашагали по бесплодным склонам, открытым всем ветрам. Когда они миновали каменную «шпору», их взорам предстал хороший вид на горные тропы, и десантники осознали, какой путь успели проделать. Ветер высокогорий не знал усталости.
Наконец, выбравшись на небольшое плато, Ультрамарины нашли и тех врагов, которых искали, и друзей, с которыми желали встретиться.
И те и другие были мертвы. Трупы десятка дюжих Ультрамаринов и в два раза больше еретиков распростерлись на камнях посреди отметин, явно оставленных сражением. Элогий опустился на колени возле ближайшего из павших собратьев и осторожно отстегнул его шлем, стараясь не оскорбить погибшего товарища. Лицо покойного было ему незнакомо, но в то же время удивительно кого-то напоминало. Капитан видел перед собой довольно пожилого воина, с висками, тронутыми сединой, и, глядя в мертвые глаза боевого брата, Элогий испытал неловкое чувство: он должен был бы помнить его имя, но оно почему-то никак не приходило ему на ум.
Остальные воины рассредоточились по полю битвы, изучая другие тела. Хотя павшие братья и принадлежали к ордену Ультрамаринов, но геральдические знаки и монограммы на их броне не помогали установить их личность. Еще удивительнее было то, что все они были столь же стары, как и воин, над которым склонился Элогий.
Под одним из колен у каждого из них красовался странный рисунок: метка военной кампании, изображавшая кольцо из семи звезд. Вначале Элогию показалось, что узор просто взят с уже виденного им гобелена в часовне, но затем его внимание привлекла лишняя звезда. Впрочем, была ли связана метка с гобеленом или нет, но она не походила ни на одну из тех, что использовались орденом за всю долгую, полную подвигов историю.
Несомненно, тела принадлежали Ультрамаринам, но они не могли служить ни в одной из рот, какие приходили на память Элогию и его товарищам.
Когда капитан и его спутники подготовили достойное погребение для своих удивительных собратьев, на горы опустилась почти кромешная тьма. Генное семя было извлечено, тела омыты и преданы земле. С трупами предателей поступили так же, как и раньше, — от них не должно было остаться и следа.
Ответов по-прежнему не находилось. Даже произнося молитву, Элогий продолжал раздумывать над этой тайной.
Ослепительно-оранжевое солнце еще только начинало подниматься над горизонтом, а Ультрамарины были уже совсем близки к вершине загадочной горы, где Кириакис и Элогий надеялись найти ответы на свои вопросы.
Восходящее солнце показало путникам то, что скрывалось от них прежде. Первые оранжевые лучи, прорезав небо, высветили древний монолит, возвышающийся на вершине буквально в тридцати метрах от десантников. Очертания двух изящных, но удивительно высоко протянувшихся рук прежде были скрыты от их взоров изгибом склонов и особенностями конструкции. Теперь же, когда до монолита оставалось рукой подать, Элогий и его воины смогли рассмотреть находку. Они уже было дружно устремились вперед, но в следующее мгновение замерли, ужаснувшись увиденному.
Вокруг скульптуры разбили свой лагерь Несущие Слово: двадцать или даже больше предателей проводили у подножия монолита один из своих чудовищных ритуалов.
Элогий, Кириакис и остальные Ультрамарины либо припали к земле, либо прижались к каменному склону, чтобы не попасться противнику на глаза и подготовиться к нападению. Им предстояло атаковать врага, занимавшего высоту, а потому, если они хотели победить, действовать следовало предельно скрытно.
Оглядевшись, капитан обратил внимание на выступ, плоская вершина которого шла параллельно плато, занятому еретиками. Выступ этот был ниже всего на пару-тройку метров, и Элогий, взмахом руки велев двум братьям следовать за ним, направился туда. Он на несколько секунд задержался возле Аурелия, серией быстрых жестов пояснив тому свой план. Сержант кивнул и, сопровождаемый Кириакисом, повел своих людей по более крутому склону.
Элогий не столько поднимался вверх, сколько двигался в обход; он укрылся позади выступа и вместе с двумя воинами подбирался к врагу, оставаясь вне зоны видимости. Достигнув почти самой верхушки выступа, капитан помедлил и посмотрел на товарищей, выжидая, чтобы те доложили о своей готовности, а затем, втроем, они устремились вперед, обрушив на Несущих Слово потоки болтерного огня. Подвергшись нападению с этого направления, предатели начисто лишились возможности найти хоть какое-то иное укрытие и были вынуждены отступить под защиту монолита. Первый же залп скосил троих еретиков. И еще двое погибли во время бегства.
Как только Несущие Слово побежали от края плато, Аурелий и его люди воспользовались представившейся возможностью, чтобы взобраться наверх. Они быстро атаковали склон и поднялись на плато. Вскоре грохот их болтеров поддержал нападение Элогия, и Несущие Слово оказались заперты в смертельной западне перекрестного огня. Еретики вновь попытались отступить, открыв ответный огонь в отчаянной попытке вырваться из окружения.
Элогий повел своих братьев вперед, направляясь к плато. Изгибающееся полукругом, оно позволило легко обогнуть монолит и вновь взять в прицел кинувшихся наутек Несущих Слово. Ультрамарины вновь открыли огонь, очередной раз вынуждая предателей искать пути к отступлению. Едва еретики успели перестроиться и укрыться за скульптурой, как за их спинами на краю плато возник Элогий и сопровождающие его десантники.
Аурелий разделил своих Ультрамаринов на два небольших отряда, ко второму из которых примкнул библиарий. Они побежали в обход монолита с разных сторон, отрезая предателям пути к отступлению. Перекрестным огнем Ультрамарины заставили противников вжаться в землю, а нескольких лишили жизни.
Попавшие в окружение и оказавшиеся практически в безвыходном положении, Несущие Слово ответили беспощадной контратакой. Они сосредоточили всю мощь своего оружия на группе, возглавляемой Аурелием, и бросились ей навстречу, не обращая ни малейшего внимания на остальных Ультрамаринов.
Под ответным ударом еретиков пал брат Кай. Лонгиний оттащил его тело в укрытие неглубокой ямы у подножия монолита, но помочь другу уже ничем не сумел и был вынужден сообщить Элогию, что первая кровь Ультрамарина уже пролилась.
Поскольку Кай погиб, а Лонгиний из-за него временно выбыл из боя, Несущие Слово обрушились на Аурелия и единственного оставшегося с ним десантника. Два предателя запустили цепные мечи и побежали вперед, стремясь вступить в рукопашную. Аурелий в долгу не остался: он поднырнул под удар и вплотную выстрелил из болт-пистолета прямо в бронированное брюхо врага. Уже мертвый, Несущий Слово еще раз неуклюже взмахнул своим оружием и рухнул на спину. Этот последний удар уже не имел никакой силы, и зубья меча лишь слегка проскрежетали по наручам Аурелия, но сержант в результате потерял равновесие. Падая на землю, он успел увидеть брата Тира, схлестнувшегося с тремя Несущими Слово разом и погибающего под их ударами. Кириакиса видно не было.
Еще один предатель навис над пытающимся подняться сержантом и занес над ним свой меч. Несущий Слово сжимал рукоять двуручным хватом и уже собирался опустить оружие на голову Аурелия, когда раздался грохот болтеров. Изрешеченный выстрелами труп еретика отбросило в сторону Отряды Элогия и Кириакиса обогнули монумент и зашли Несущим Слово за спину, успев спасти сержанта в последнее мгновение. Один из предателей, по всей видимости, командир, заметил приближение подкрепления и отвел остатки своих сил от монолита. Сумасшедшая выходка еретиков, ошеломившая Аурелия, помогла им вырваться из окружения. Но стоило промедлить хоть секунду, и их зажали бы вновь, так что предатели спешно бежали к краю плато, оставив везучего сержанта подниматься и приходить в себя.
Впрочем, Несущие Слово вовсе не были разбиты. Сонарий, один из воинов Аурелия, руководивший отрядом, что заходил с другой стороны монолита, попытался броситься в погоню, но, выйдя из-под защиты монолита на открытую местность, лишь даровал еретикам быструю победу. Сонарий, Псалит и Грегорий пали под плотным ответным огнем отступающих предателей. Убив и распугав своих преследователей, Несущие Слово побежали к обещающему безопасность лесу, раскинувшемуся под плато.
Но уже через минуту их бегство остановил взрыв: над склоном завис «Вигилий-Ди». Люди Аурелия, оставленные присматривать за «Громовым ястребом», прибыли по первому зову и обрушили всю мощь боевого челнока на ошеломленных предателей, сгинувших в потоках зарядов, выпущенных болтерами и тяжелым бортовым орудием. Элогий и Аурелий прекратили преследование, увидев, что в нем после своевременного прибытия «Громового ястреба» уже нет никакого смысла.
Не имея возможности приземлиться на этой местности, челнок заложил вираж и исчез столь же внезапно, как и появился — чтобы понять, что драка закончена, пилотам хватило раздавшихся в их коммуникаторах благодарностей от братьев. Когда рев турбин затих вдали, выжившие Ультрамарины собрались вокруг Элогия. Из-под прикрытия деревьев вышел Кириакис. Предстояло много работы. Погибших десантников следовало похоронить, а от предателей очистить землю. Этим, под присмотром Лонгиния, поспешили заняться два воина. Элогий, который все никак не мог выбросить из головы воспоминания о пожилых Ультрамаринах, найденных ими перед последним сражением, не теряя времени отправился осматривать монолит. Аурелий с Кириакисом последовали за капитаном, поднимаясь по круглым каменным ступеням, ведущим к скульптуре. Конструкция была невероятно огромной и в то же время — изящной. Ее определенно изваяли из того же самого удивительного, белого, как кость, материала, из которого был построен мост. Скорее всего, создатели у моста и монолита были общие.
И создателями этими определенно не могли быть Несущие Слово, поскольку Элогий своими глазами видел, как те изо всех сил старались осквернить монолит отвратительными символами своих мерзких богов. Аурелий подозвал брата Телея, обрушившего очистительное пламя на эти рисунки, чтобы уничтожить их раз и навсегда… но последствия его поступка оказались более значительными.
Едва пламя коснулось простертых к небу рук, как ослепительные оранжевые языки вначале поползли по ним вверх, словно подталкиваемые некой невидимой силой, а затем рухнули обратно, закружив вокруг монолита и грозя пожрать и Телея, и остальных десантников. Огнеметчик поспешил погасить оружие и бросился на землю. Элогий, Кириакис и Аурелий так же избежали гибели, а поднявшись, удивленно уставились на монолит.
Теперь между воздетыми вверх каменными ладонями пульсировал и потрескивал сгусток тусклой фиолетовой энергии, наполненной, казалось, силой молнии, но уходившей к облакам тонкими спиралями, словно дымок над походным костром. Затем в небо ударил ослепительный луч, пронзивший атмосферу планеты и ушедший в космос. Элогий посмотрел наверх, отслеживая путь этого загадочного выстрела, и изумленно раскрыл рот.
Едва забрезживший рассвет еще не успел погасить звезды, и капитан увидел, как в темно-сером небе что-то движется. Точные очертания объекта различить не удавалось, но оставалось очевидным: там, в космосе пробудилось ото сна нечто огромное.
«Громовые ястребы», ревя турбинами, бок о бок влетели в ангар, и пилоты опустили челноки на палубу, не слишком заботясь о точности выбора места для посадки; Элогий требовал от них предельно быстрого возвращения на «Щит бдительности». Оставшаяся внизу планета все еще хранила множество нераскрытых тайн, да и загадочная крепость требовала продолжения исследований, но сейчас необходимо было решить куда более срочную проблему.
Элогий опустил трап «Громового ястреба» и торопливо спустился в ангар. Мимо пробежали десантники, спеша занять свои посты.
Ему понадобилась всего минута, чтобы добраться до мостика, где его терпеливо дожидался Нерион.
— Приветствую, Элогий, — сказал тот. — Соизволишь рассказать, что же это ты такое призвал на наши головы?
Нерион указал на обзорный экран, и Элогий устремил взгляд в бездну космоса… и понял, что смотрит прямо на второй, колоссальный монолит, такой огромный, что расстояния между двумя простертыми руками хватило бы, чтобы провести между ними корабль. Но, если не считать разницы в размерах, этот монолит был точной копией того, что остался на планете.
— Подведи нас к нему, — приказал Элогий. — Только медленно.
— Так точно, — раздалось в ответ, и крейсер осторожно поплыл вперед.
Полет их был прерван ударом, достаточным, чтобы сбить капитана с ног, а Нериона заставить вцепиться в кресло, чтобы только не упасть.
— Мы атакованы! — проревел Нерион в трубку коммуникатора, извещая разом все посты.
Мимо обзорного окна промчался ошеломляюще быстрый росчерк, и находившиеся на мостике увидели, как к ним устремились две яркие вспышки, прежде чем обзор закрыл опустившийся защитный экран. Элогий приготовился к неизбежному удару, но вместо него ощутил лишь дрожь силовых щитов, отразивших попадание. Аурелий, судя по всему, сумел найти способ улучшить работу систем «Щита бдительности». Элогий посмотрел на свою панель управления и неторопливо поднялся на ноги: по монитору стремительно бежали строчки результатов сканирования и энергетических сигнатур.
— Эльдары, — произнес капитан и, чертыхнувшись, обрушил на консоль тяжелый кулак.
За спиной Элогия над панелью управления склонился Нерион, готовивший корабль к контратаке. Только эльдары могли подкрасться к «Щиту бдительности» так незаметно и маневрировать с немыслимой скоростью, какую капитан успел отметить до того, как опустился защитный экран.
— Что они здесь забыли? — произнес Нерион. Не успел он договорить, как блок коммуникатора на его панели заискрился и перегорел.
— Меня мало волнует, что нужно этим проклятым вырожденцам ксеносам и что и где они забыли. Важно, что это я буду решать их судьбу и стану их погибелью! — прорычал Элогий, чей гнев возрастал тем сильнее, чем большее количество корабельных систем выходило вокруг него из строя. Приборы либо просто умолкали, лишившись питания, либо вдруг начинали отчаянно искрить.
— Брат Лонгиний, — проговорил Элогий в свой коммуникатор, стараясь перекрыть рев сирен тревоги, раздававшийся по всему кораблю, — прикажите слугам открыть беглый огонь.
— Так точно, ка… — Ответ оборвался. Корабль вновь неистово содрогнулся всем корпусом, и освещение на несколько секунд пропало. Мостик ненадолго погрузился в непроглядную тьму и молчание, а затем зажглись аварийные лампы, озарившие помещение тусклым красным светом.
— Орудия вышли из строя! — сообщил мрачную новость Лонгиний, дежуривший у орудийных батарей далеко внизу под мостиком.
Элогий раздраженно зарычал, но уже в следующую секунду в его голове возник новый план действий.
— Брат Аурелий, варп-двигатели работают?
— Нет, капитан, они тоже повреждены. Но у нас осталась импульсная тяга. — Его голос звучал слабо, коммуникационные системы получали недостаточно энергии. Положение становилось опасным.
— Курс на врата, — сказал Нерион без былой уверенности в голосе.
— Что? — спросил Элогий.
— Врата близко, летим к ним. Есть шанс сбежать.
Капитан нахмурился, но выбор у них и в самом деле был невелик. Нерион прав. Монолит и в самом деле являл собой нечто вроде астральных врат. Ультрамарины сильно рисковали, если собирались прыгнуть в неизвестность; корабль запросто могло разорвать неистовствующими течениями варпа или забросить прямиком в одно из адских измерений, населенных демонами. Но в противном случае их все равно ждала гибель. Решение было скверным, да только другого Элогий не находил. Он неохотно отдал приказ:
— Брат Аурелий, курс на монолит. Проходим мимо ладоней, а затем во врата. Приказ понятен?
— Да, капитан.
Элогий коснулся своей консоли, и на небольшом экране перед его глазами возникло изображение космоса перед носом корабля. Их приближение определенно активировало монолит, между ладонями которого уже формировалось облако клубящейся фиолетовой энергии, такой же, какую Элогий видел на планете. Минутой позднее «Щит бдительности» нырнул в этот загадочный вихрь.
Они находились в нем какие-то секунды, а затем на экране капитана вновь возник вид на звезды.
— Нерион! — крикнул Элогий. — Сообщите наше местоположение.
— Местоположение… — Нерион помедлил. — Капитан, показаний пока нет, мы недостаточно отошли от монолита.
Потянулись секунды тягостного ожидания, но затем Нерион заговорил вновь:
— Мы находимся… капитан, мы все еще возле Элизия, только с другой стороны от врат.
— Будь прокляты ксеносы! — взревел Элогий, понимая, что его надежды на спасение разбиты.
— Капитан, не похоже, чтобы нас продолжали атаковать, — произнес Нерион. — Однако обшивка корабля сильно повреждена, и мы не можем маневрировать.
Элогий склонился над консолью, чтобы проверить показания, но в ту же секунду замер, испытав отвратительное чувство. Все вокруг, казалось, начало кружиться и вращаться вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее, словно закручиваясь по спирали. Подобным ощущениям в открытом космосе не было места, и капитан понял, что их корабль полностью лишился сил и оказался в плену гравитационного колодца Элизия.
— Всю энергию на двигатели! — закричал Элогий.
Хотя двигатели изо всех сил пытались вырвать корабль из смертельных объятий планеты, все было тщетно, «Щит бдительности» продолжал двигаться по инерции, и уже через минуту его сгоревшие моторы умолкли, не оставив ударному крейсеру ни единого шанса на спасение.
Застряв в гравитационном колодце, корабль был обречен, и если бы Элогий срочно не отдал нужные распоряжения, погибли бы и все находившиеся на борту. Единственное, что они могли, так это бежать, и капитан отчаянно выругался, прежде чем отдать приказ… возможно, последний в его жизни.
— Всему экипажу занять десантные капсулы! Покинуть корабль!
Нерион распахнул люк и выбрался из капсулы на сырую землю. За ним вылез и Элогий. Оба десантника стояли плечом к плечу на поверхности Элизия, вглядываясь в небо и гадая, удалось ли спастись еще хоть кому-то из их собратьев.
Они, казалось, несколько часов стояли так, пытаясь найти хоть малейший признак того, что они не единственные выжившие. Но то, что им в итоге пришлось увидеть, надежды не вселяло.
Два ослепительно-белых росчерка разорвали небо, приближаясь к земле с пугающей быстротой. Вскоре можно было различить их очертания — это был «Щит бдительности», разрезанный орудиями эльдар почти пополам и теперь падавший в атмосферу в огненном облаке. Потом оба фрагмента исчезли за горизонтом, и еще несколько мгновений все было тихо, но вот раздался мощный взрыв, и вдалеке поднялся столб дыма, огня и обломков.
Грохот оглушил Элогия, а затем капитан застыл от удивления, увидев россыпь новых, разрезающих небо огней. Они были куда мельче двух первых, но более многочисленные. Должно быть, не меньше дюжины. Десантные капсулы. Спустя несколько мгновений ожил ауспик Нериона. Встроенные в спускаемые модули маячки начали подавать сигналы, и на экране устройства зажглись двенадцать точек, указывающих координаты. Элогий и Нерион, не теряя ни минуты, побежали к ближайшей.
Прошло несколько часов, прежде чем Элогий отыскал Кириакиса и остальных выживших, перебегая от одной точки падения к другой, ориентируясь по драгоценному ауспику. В результате ему удалось собрать с дюжину космических десантников и почти в четыре раза больше слуг и сервиторов. Это все, что осталось от их воинства. В их распоряжении не было даже ни одного «Громового ястреба». Они оказались отрезаны от помощи, и у них осталась только одна последняя надежда на выживание.
— Мы на месте. Так показывает ауспик. Она должна быть прямо здесь, — произнес Аурелий, явно и сам не до конца веривший собственным словам.
— Это невозможно, просто немыслимо. Не могла же она просто исчезнуть, — Элогий ничего не понимал. Ему не хотелось верить даже показаниям ауспика, утверждавшего, что они стоят на том самом месте, где совсем недавно возвышалась крепость. Несмотря на сомнения, капитан огляделся, и каждый холмик, каждый овраг, течение древней реки и мягко изгибающийся над ней склон, подтвердили ему, что это и в самом деле то самое место, где они отдыхали менее суток назад. Но крепости не было, как не было и признаков, что она вообще когда-либо здесь стояла.
— Как такое может быть? — произнес Элогий, хотя и знал, что никто не сможет ответить ему на этот вопрос.
Он посмотрел в направлении уже ставшего знакомым пика и в сгущающихся сумерках пересчитал звезды. Одна, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая. Теперь их было семь! На небе, помимо уже знакомых им далеких светил, горело еще одно, хотя и слабое, умирающее. Должно быть, капитан выразил свое изумление слишком громко, чтобы привлечь внимание спутников.
— Что случилось? — поинтересовался Аурелий, подходя ближе.
— Это и в самом деле то самое место, — ответил Элогий.
— О чем это ты? — спросил Кириакис, поднимаясь и отходя от костра.
— Крепость здесь очень скоро появится, — произнес капитан. — И еще прежде, чем ее достроят, вон та звезда угаснет. На гобелене в часовне будут изображены шесть звезд, но с этого дня на нашей броне вот здесь, под коленом, будут красоваться семь. Теперь они станут нашим отличительным знаком.
На лице Кириакиса проступило выражение изумленного осознания.
— Похоже, мы и в самом деле проделали долгий путь, — произнес он.
— Что ты хочешь сказать? — спросил Аурелий.
— Врата, — отозвался Элогий. — Они перенесли нас на малое расстояние, но забросили очень далеко. Мы потерпели крушение, попали в неведомые мне времена и не сможем выбраться отсюда, пока не встретим свою судьбу. А затем, скорее всего, снова найдем сами себя. Мы служим Императору, но, похоже, теперь судьба повелевает нами.
— Судьба? — сказал Кириакис. — Я не слишком уверен, что это судьба забросила нас сюда. С какой целью?
— Чтобы никогда не позволить Хаосу овладеть планетой, — ответил Элогий, твердо убедившийся в своей вере в судьбу, ожидавшую и его самого, и остальных братьев. Он посмотрел на Аурелия, измученного и усталого после отчаянного бегства с гибнущего ударного крейсера, и представил его осунувшееся лицо в более почтенном возрасте. Да, труп именно Аурелия, только уже пожилого, он буквально днем ранее нашел на горном склоне, с его головы снимал шлем, и именно его облик показался ему тогда таким знакомым. Теперь Элогий твердо знал, чего им ожидать и к чему готовиться: к битве с предателями, которые однажды придут и вновь запустят колесо событий. И в этом состоял отныне долг капитана и его людей.
— Император приказал нам отправиться в этот поход, и он все еще ведет нас, но сама судьба указывает, что вселенная должна и будет принадлежать человечеству. Судьба поручила нам эту роль, и мы обязаны ее сыграть. Мы выполним все ее требования: мы сохраним и этот мир, и все его тайны, и благодаря нашим усилиям владения нашей расы однажды раскинутся на всю вселенную, как и завещал Император.
— Нерион, — добавил Элогий, повернувшись к сержанту, — собери слуг. И лиши их дара речи, всех до единого. Нехорошо получится, если те, кто придут после нас, будут знать слишком много — они могут проявить недоверие, как поступили бы мы сами, или вовсе найти повод не следовать по нашим стопам.
— Как только закончите с этим, найдите вместе со слугами обломки «Щита бдительности». Соберите все, что только удастся. Остатки корабля станут неплохим началом.
— Началом для чего? — спросил Нерион.
— Для строительства форта, крепости из камня и железа, — ответил Элогий. — Мы воздвигнем здесь бастион Ультрамаринов, на том самом месте, где я сейчас стою, и будем готовы встретить Хаос, когда придет время. Или хотя бы часть наших оставшихся сил будет готова, поскольку увидеть тот день смогут не все.
— Именно за этим нас привели сюда, вот чего требует от нас судьба, — продолжал капитан. — Охранять эти места, быть готовыми сражаться и умереть здесь. Все будет именно так, ибо мы — рабы неизбежности.
— Все так, как и должно быть, — произнес старый провидец, чье дряхлое тело уже утратило изящество, свойственное его расе, и чья шаркающая походка ничуть не напоминала легкие, стремительные движения его сородичей. Он медленно заковылял к креслу, приготовленному для него среди его предшественников в зале Хрустальных Пророков, ведь работа его подошла к концу.
— Точно, все? — спросил юный жрец.
— Да, все в порядке, и врата останутся открытыми для нас. Я об этом позаботился, — отозвался провидец. — Ведь мы — хозяева судьбы.
