Глава 11
Я стояла на коленях рядом с телом переводчика Длайкви. Кровь залила мои босые ноги, колени, руки, которые все еще давили на рану в ее спине, и манжеты моей рубашки промокли насквозь. Не впервые я была в чьей-то крови. Это меня не пугало. Два вспомогательных компонента «Меча Атагариса» стояли неподвижно и бесстрастно, опустив на пол отсек временной приостановки, который напрасно приволокли сюда. Капитан Хетнис насупилась, озадаченная, не вполне понимая, как мне показалось, что тут произошло.
Я поднялась, чтобы уступить место врачам, которые немедленно принялись за переводчика Длайкви.
— Гр… капитан флота, — сказала одна из них через какое-то время. — Мне жаль, мы ничего не можем сделать.
— Всегда так, — заметила владелица чайной, которая все так же стояла в своих дверях. «Не чай, но кровь!» — было написано всего лишь в нескольких метрах от нее. Это было проблемой. Но не той, как я подозревала, проблемой, какой это представлялось капитану Хетнис.
Я стянула свои перчатки. Кровь просочилась сквозь них, и руки были липкими. Я быстро подошла к капитану Хетнис, быстрее, чем она могла отступить, и ухватилась за ее форменную куртку окровавленными руками. Проволокла ее туда, где лежала переводчик Длайкви, оба врача убрались с нашего пути, и, прежде чем капитан Хетнис успела восстановить равновесие или оказать сопротивление, я швырнула ее на труп. Повернувшись к Кадр Восемь, я велела:
— Приведи священника. Любого, кого удастся найти, подходящего для ритуального очищения и похорон. Если станет говорить, что не пойдет в Подсадье, сообщи, что с готовностью или нет, но пойдет, невзирая ни на что.
— Сэр, — подтвердила Восемь и ушла.
Капитану Хетнис тем временем удалось подняться на ноги с помощью одного из своих вспомогательных компонентов.
— Как это случилось, капитан? Я сказала не применять насилие против граждан, за исключением случаев абсолютной необходимости. — Переводчик Длайкви не была гражданином, но «Меч Атагариса» не мог знать, что они стреляли в переводчика.
— Сэр, — сказала капитан Хетнис. Голос ее дрожал то ли от ярости из-за того, что я только что сделала, то ли из-за того, что она страдала, — «Меч Атагариса» запрашивал базу, и она сказала, что не знает эту особу и у нее нет отслеживающего устройства. Таким образом, она — не гражданин.
— И значит, в нее вполне можно было стрелять, так, что ли? — спросила я. Но, конечно, я сама следовала точно такой же логике столько раз, что и не сосчитать. Однако мне не приходило в голову, что она даже подумать может о том, чтобы стрелять из винтовок здесь, на базе, полной граждан, которая являлась частью Радча долгие века.
Это должно было прийти мне в голову. Я несу ответственность за все, что происходит под моим начальством.
— Капитан флота, — ответила капитан Хетнис, в раздражении и не особенно стараясь это скрыть, — неразрешенные граждане представляют опасность для…
— Это, — сказала я, размеренно, подчеркивая каждое слово, — переводчик Пресгер Длайкви.
— Капитан флота, — сказала база мне в ухо. Я оставила связь с базой включенной, поэтому она слышала, что я говорила. — При всем уважении, вы ошибаетесь. Переводчик Длайкви по-прежнему в своих комнатах в резиденции губернатора.
— Посмотри снова, база. Пришли кого-нибудь, чтобы посмотрели. Капитан Хетнис, начиная с этой минуты ни вы и никто из вашего экипажа или вспомогательных компонентов не будет ходить с оружием на этой базе ни при каких обстоятельствах. Также ни ваш корабль и никто из вашего экипажа больше не войдет в Подсадье без моего прямого разрешения. Подразделение Вар «Меча Атагариса» и его лейтенант вернутся на «Меч Атагариса», как только челнок сможет их забрать. Не говорите, — (она открыла рот, чтобы возразить), — мне ни единого слова. Вы преднамеренно скрыли от меня важную информацию. Вы подвергали опасности жизни обитателей этой базы. Ваши солдаты послужили причиной смерти дипломатического представителя Пресгер. Я пытаюсь придумать причину, почему мне не пристрелить вас на месте. — На самом деле имелось по крайней мере две убедительные причины: два вооруженных вспомогательных компонента, стоящих рядом с капитаном Хетнис, и тот факт, что я в спешке оставила пистолет в своей комнате, тремя уровня ниже.
Я повернулась к владелице чайной:
— Гражданин, — потребовалось особое усилие, чтобы не заговорить моим безжизненным голосом вспомогательного компонента, — не принесете ли мне чаю? Я не завтракала и собираюсь поститься сегодня. — Без слов она повернулась и вошла в свою чайную.
Пока я дожидалась чаю, прибыла губернатор Джиарод. Бросила взгляд на тело переводчика Длайкви, на капитана Хетнис, заляпанную кровью, стоящую безмолвно возле вспомогательных компонентов «Меча Атагариса», сделала вдох и затем изрекла:
— Капитан флота, я могу объяснить.
Я посмотрела на нее. Затем отвернулась и увидела, как владелица чайной ставит чашку с чайной кашицей на землю в метре от того места, где я стояла. Поблагодарив ее, я шагнула, чтобы взять чашку, и заметила отвращение на лицах капитана Хетнис и губернатора Джиарод, когда, держа ее обнаженными, окровавленными руками, стала пить.
— Вот как это будет, — сказала я, выпив половину густого чая. — Будут похороны. Не говорите мне о том, чтобы держать это в тайне, или о панике в коридорах. Будут похороны — с приношениями, и соответствующими символами, и трауром для каждого члена администрации базы. Тело будет храниться в отсеке временной приостановки жизнедеятельности, чтобы, когда Пресгер придут за переводчиком, они могли взять его и сделать то, что делают с мертвыми телами. А сейчас «Меч Атагариса» сообщит мне, когда в последний раз видел эту стену без надписи, а затем база назовет мне каждого, кто останавливался перед ней до той минуты, пока я не увидела ее. — База могла не видеть, писал ли кто-нибудь, но она знала, где находятся все, и я подозревала, что очень немногие люди, помимо самого автора надписи, стояли рядом со стеной в этот временной промежуток.
— Прошу наивысшего снисхождения капитана флота. — Капитан Хетнис осмелилась, вопреки благоразумию, обратиться ко мне. — Это уже сделано, и служба безопасности арестовала ответственную за это особу.
Я приподняла бровь. Удивленная. Исполненная скептицизма.
— Служба безопасности арестовала Раугхд Денчи?
Теперь поразилась капитан Хетнис.
— Нет, сэр! — возразила она. — Не знаю, почему вы предположили, что гражданин Раугхд станет заниматься чем-то подобным. Нет, сэр, это могла быть только Сирикс Одела. Она проходила здесь утром по пути на работу и останавливалась довольно близко к стене секунд на пятнадцать. Более чем достаточно, чтобы написать это.
Если она проходила здесь по пути на работу, она живет в Подсадье. Большинство обитателей Подсадья — ичана, но это самирендское имя. И знакомое мне.
— Эта особа работает в Садах, наверху? — спросила я. Капитан Хетнис жестом выразила согласие. Я подумала об особе, которую встретила, когда появилась здесь впервые, а потом обнаружила стоящей в озере в Садах и страдающей от одной мысли о том, чтобы разозлиться. Невозможно, чтобы она это сделала. — С чего это самиренд станет писать ксхайский лозунг радчаайским алфавитом? Почему бы ей не написать его на лиосте, раз она самиренд, или на расваре, который могут читать здесь больше людей?
— Исторически, капитан флота… — начала было губернатор Джиарод.
Я оборвала ее:
— Исторически, губернатор, довольно много людей имеют серьезные основания возмущаться аннексией. Но именно здесь, именно сейчас никто из них не извлечет никакой выгоды из более чем символического мятежа. — И так уже несколько веков. Никто из местных, ценящих свою жизнь, не говоря уже о жизнях всех остальных в Подсадье, не стал бы писать тот лозунг на стене. Я уверена, здесь каждый знает, как отреагирует на это администрация базы. — Создание Подсадья было, несомненно, непреднамеренным, — продолжала я, в то время как «Милосердие Калра» показал мне короткой вспышкой, как Калр Восемь строго говорит с младшим священником, — но, поскольку это принесло вам пользу, вы говорите себе, что состояние, в котором оно находится, также справедливо и правильно. — Это неизменная триада: справедливость, правильность и польза. Они не могли, в теории, существовать отдельно. Ничто справедливое не было неправильным, ничто полезное не было несправедливым.
— Капитан флота, — начала губернатор Джиарод с негодованием, — я не думаю…
— Все неизбежно влечет за собой свою противоположность, — сказала я, оборвав ее. — Как можно быть цивилизованным, если нет нецивилизованных? Цивилизованный. Радчааи. Слово — одно и то же. Если бы это каким-то образом не приносило кому-то пользу, здесь была бы водопроводно-канализационная сеть, и освещение, и работающие двери, и врачи, которые являлись бы в случае крайней необходимости. — Губернатор успела лишь моргнуть в ответ, как я повернулась к владелице чайной, которая все так же стояла в своих дверях. — Кто послал за мной?
— Сирикс, — ответила она. — И смотрите, к чему это ее привело.
— Гражданин… — начала капитан Хетнис строго и с возмущением.
— Молчите, капитан. — Мой голос был ровным, но капитан Хетнис продолжать не стала.
Радчаайские солдаты, которые прикасались к мертвым телам, избавлялись от своей нечистоты посредством бани и короткой молитвы — никогда не видела, чтобы кто-то совершал омовение, не бормоча или не нашептывая ее слова. Сама я этого не делала, но все мои офицеры — делали, когда я была кораблем. Я предполагала, что гражданские врачи пользовались чем-то сходным.
Омовения и молитвы было в целом достаточно для чего угодно, за исключением приношений в храме. Но для большинства гражданского населения Радча близкий контакт со смертью был чем-то совершенно особенным.
Будь я в несколько более злобном настроении, я бы умышленно обошла всю маленькую импровизированную площадь и, конечно, весь этот уровень Подсадья, прикасаясь ко всему подряд и оставляя кровавые следы, чтобы те священники, что придут сюда, оказались вынужденными провести над этим целые дни. Но мне не приходилось видеть, чтобы кто-то извлекал пользу, проявляя ненужную озлобленность, и, помимо того, я подозревала, что все Подсадье уже находилось в ужасном состоянии с точки зрения ритуальной нечистоты. Если врачи никогда сюда не приходили, другие люди наверняка умирали здесь прежде, а если не приходили священники, то это осквернение, несомненно, не исчезало. При условии, что здесь разделяют такие убеждения. Ичана, вероятно, их не разделяют. И это — еще одна причина считать их чужаками и недостойными основных удобств, которые каждый радчааи, по общему мнению, считает само собой разумеющимися.
Прибыла старший священник в сопровождении двух помощников. Она остановилась в двух метрах от трупа переводчика Длайкви, лежащего в луже крови, и стояла, глядя на него и на нас округлившимися от ужаса глазами.
— Как здесь избавляются от тел? — задала я вопрос, не обращаясь ни к кому из присутствующих.
Ответила губернатор Джиарод:
— Они отволакивают их в коридоры вокруг Подсадья и оставляют там.
— Отвратительно, — проворчала капитан Хетнис.
— А что еще они могут сделать? — спросила я. — Здесь нет никакого оборудованного помещения для мертвых тел. Врачи сюда не приходят, как и священники. — Я посмотрела на старшего священника. — Я права?
— Здесь никого не должно быть, капитан флота, — ответила она чопорно и бросила взгляд на губернатора.
— Разумеется. — Я повернулась к Калр Пять, которая вернулась со священниками. — Этот отсек временной приостановки жизнедеятельности в рабочем состоянии?
— Да, сэр.
— Тогда капитан Хетнис и я положим переводчика в него. Затем вы, — я указала на священников рукой, и то, что рука была обнаженной, сделало жест оскорбительным, — совершите то, что необходимо.
Капитан Хетнис и я провели двадцать минут, омываясь освященной водой, читая молитвы, при этом нас посыпали солью и окуривали тремя видами фимиама. Это не избавило нас полностью от загрязнения, а только уменьшило его настолько, что мы смогли идти по коридорам или находиться в комнате без необходимости вызывать туда священника. Солдатская баня и молитва тоже сошли бы. Это даже, строго говоря, было бы лучше на самом деле, но не удовлетворило бы большинства обитателей базы Атхоек.
— Если я облачусь в полный традиционный траур, — сказала губернатор Джиарод, когда все было завершено и капитан Хетнис и я переоделись в чистую одежду, — я не смогу прийти в свой кабинет в течение двух недель. То же касается и остальной администрации. Однако я согласна, капитан флота, кому-то следует это сделать. — По мере продолжения ритуала тревожное выражение, с которым она появилась, постепенно исчезло с ее лица, и теперь она казалась вполне спокойной.
— Да, — согласилась я, — все вы должны быть дальними родственниками. Капитан Хетнис и я будем выступать в качестве ближайших родственников.
Капитан Хетнис выглядела не слишком этим довольной, но находилась не в том положении, чтобы возражать. Я послала Калр Пять за бритвой, чтобы капитан Хетнис и я могли обрить головы для похорон, а также встретиться с ювелиром по поводу памятных брелков.
— А теперь, — сказала я губернатору Джиарод, когда Пять ушла и я отправила капитана Хетнис в свои комнаты, чтобы подготовиться к посту, — мне нужно знать о переводчике Длайкви.
— Капитан флота, я не думаю, что это лучшее место…
— Я не могу идти в ваш кабинет в таком состоянии. — Это очевидно — сразу после смерти, которая привела к моему облачению в полный траур, когда я должна поститься дома. Неуместность оказалась бы явной, а эти похороны обязаны быть абсолютно, совершенно правильными. — И здесь никого нет. — Владелица чайной находится в своем заведении, вне поля зрения. Священники исчезли, как только сочли возможным. Вспомогательные компоненты «Меча Атагариса» покинули Подсадье по моему приказу. Мои солдаты с «Милосердия Калра» не считались. — И держать что-то втайне было до сих пор не лучшим выбором.
Губернатор Джиарод движением руки показала свое горестное согласие.
— Она прибыла с первой волной перенаправленных кораблей. — Кораблей, которые соседние системы направили сюда либо в надежде, что они смогут найти другой маршрут к первоначальному месту назначения в обстоятельствах, когда нужные им шлюзы вышли из строя, либо потому, что их собственные гостиницы оказались переполнены. — Только она, в крошечном одноместном кораблике размером едва ли с челнок. Я сомневалась, что в нем могло хватить воздуха для ее путешествия. И время было такое… — Она показала жестом свою досаду. — У меня не имелось возможности проконсультироваться с дворцом. Я бросила знаки. Без присутствующих. Результаты вызвали беспокойство.
— Конечно. — Радчааи с подозрением относятся к совпадениям. Ничто не происходит по чистой случайности, каким бы мелким ни казалось происшествие. Таким образом, каждое событие потенциально является знаком божьего промысла. Необычные совпадения могут быть лишь особо подчеркнутым божественным посланием. — Я понимаю ваши опасения. Я даже до определенной степени понимаю ваше желание держать переводчика взаперти и скрыть ее присутствие от большинства обитателей базы. Ничто из этого меня не волнует. Что меня действительно беспокоит, так это то, что вы не упомянули об этой тревожной и потенциально опасной ситуации мне.
Губернатор Джиарод вздохнула.
— Капитан флота, я слышу всякое. Мало из того, что говорится на этой базе и в большей части остальной системы, проходит мимо меня. С тех пор как я заняла этот пост, я слышу намеки на разложение, идущее извне Радча.
— Меня это не удивляет. — На это жаловались всегда: что ссыльные из аннексированных миров и граждане, недавно получившие статус, привносят варварские обычаи и установки, которые подорвут истинную цивилизацию. Я сама это слышала столько, сколько жила — порядка двух тысяч лет. Ситуация в Подсадье лишь укрепит эти слухи, я в этом уверена.
— Недавно, — сказала губернатор Джиарод с печальной улыбкой, — капитан Хетнис высказала предположение, что Пресгер проникают на высшие должности с целью нас уничтожить. Переводчики Пресгер до известной степени неотличимы от настоящих людей, а Департамент переводчиков находится в частом и тесном контакте с ними.
— Губернатор, а вы на самом деле вели какие-нибудь разговоры с переводчиком Длайкви?
Движением руки она выразила свою досаду.
— Я понимаю, куда вы клоните, капитан флота. Но опять-таки она, очевидно, покидала запертую и охраняемую комнату в губернаторской резиденции тайком, приобрела одежду и разгуливала свободно по всей территории без ведома базы. Да, беседы с ней протекали весьма странно, и я никогда не приняла бы ее за гражданина. Но она явно была способна на значительно большее, чем нам показывала. И кое-что из этого просто устрашало. Я никогда прежде не считала заслуживающими доверия слухи, что Пресгер, которые оставили нас в покое после заключения договора, которые столь чужды нам, станут интересоваться нашими делами, чего никогда раньше не делали. Но в то же время переводчик Длайкви появляется здесь вскоре после того, как начинают выходить из строя шлюзы, и мы теряем связь с Дворцом Омо, а…
— А капитан Хетнис говорила о проникновении Пресгер на высшие должности. На самую высокую должность. И тут как тут я, родственница Анаандер Мианнаи, с историей о том, как лорд Радча сражается сама с собой за будущее Радча, и официальным послужным списком, который явно не соответствует тому, что я действительно из себя представляю. И внезапно вы обнаруживаете, что не так уж просто выбросить из головы ранее казавшиеся неправдоподобными слухи о Пресгер.
— Именно так.
— Губернатор, согласимся ли мы, что вне зависимости от того, что происходит где-то еще, единственно возможным или подобающим для нас образом действий будет обеспечение безопасности жителей этой системы? Есть разногласия внутри лорда Мианнаи или нет, это было бы единственно разумным приказом, которого вы от нее ожидали бы?
Губернатор Джиарод думала над этим шесть секунд.
— Да. Да, вы правы. За исключением того, капитан флота, что, если нам придется закупать медицинскую продукцию, это может означать необходимость иметь дело с внешними источниками. Такими, как Пресгер.
— Вы видите, — сказала я очень, очень ровно, — почему скрывать от меня переводчика Длайкви было не слишком хорошей идеей. — Движением руки она показала свое согласие. — Вы не глупы. Или я так думала. Признаю, что, когда я обнаружила присутствие переводчика Длайкви, моя уверенность на сей счет оказалась подорвана. — Она промолчала. — Сейчас, прежде чем я официально начну поститься, есть другое дело, о котором следует позаботиться. Мне нужно поговорить с администратором базы Селар.
— О Подсадье? — догадалась губернатор Джиарод.
— Среди прочего.
Приказав солдатам Калр оставить нас для разговора с глазу на глаз в моей гостиной на четвертом уровне Подсадья, я сказала Тайзэрвэт:
— Мне придется провести следующие две недели в трауре. Что означает: я не смогу заниматься никакими делами. Лейтенант Сеиварден, конечно, будет командовать в этот период «Милосердием Калра». А ты будешь ответственной здесь.
Она проснулась с жуткой головной болью с похмелья. Чай и лекарства уже начали оказывать свое воздействие, но до полного исцеления еще было далеко.
— Есть, сэр.
— Почему она оставила это?
Тайзэрвэт моргнула. Нахмурилась. Затем поняла.
— Сэр. Это не такая уж проблема. И потом, полезно иметь какое-то место, где можно… сделать что-то втайне. — Разумеется. Полезно для любой и всех частей лорда Радча, но я об этом умолчала. Ей об этом уже известно. — И на самом деле, знаете, сэр, люди здесь вполне нормально справлялись, пока не появилась капитан Хетнис.
— Вполне нормально справлялись, неужели? Без воды, без врачей, которые тут не появлялись даже в случаях крайней необходимости, и, по всей видимости, никто не подвергал здесь сомнению методы капитана Хетнис? — Она опустила взгляд на свои ноги. Пристыженная. Несчастная.
Подняла глаза.
— Они добывают воду откуда-то, сэр. Они выращивают грибы. Есть такое блюдо…
— Лейтенант.
— Да, сэр.
— Что она собиралась здесь делать?
— Помогать вам, сэр. Главным образом. Если только вы не собирались сделать что-нибудь такое, что помешало бы ей… вновь собрать себя воедино, когда с этим будет покончено. — На это я не ответила, и она добавила: — Она думает, что это возможно, сэр.
— Положение в Подсадье необходимо изменить. Я собираюсь поговорить об этом с администратором базы Селар. Используй свои контакты — она наверняка послала тебя сюда с контактами, — чтобы довести это до конца. Я не смогу ничего делать напрямую, но за тобой буду наблюдать.
Тайзэрвэт ушла, и Калр Пять привела в гостиную администратора базы Селар. Сегодня на ней была голубая форма администрации, и ей удалось добиться, чтобы стандартная форма выглядела элегантной на ее широкой и тяжеловесной фигуре. Я села после администратора. Не предложила ей чаю, что соответствовало бы правилам обычной вежливости. В моем нынешнем положении никто, кроме домочадцев, не мог ни есть, ни пить в моем присутствии.
— Положение в Подсадье недопустимо, — заявила я без всякого вступления и ничего не смягчая. Без благодарности за то, что она пришла сюда, хотя это, несомненно, явило собой значительное неудобство. — Я откровенно поражена тем, что все это находилось в таком состоянии столь долго. Но я не спрашиваю о причинах. Я ожидаю, что ремонтные работы начнутся незамедлительно.
— Капитан флота, — сказала администратор базы Селар, которую рассердили мои слова, хотя мой голос был спокойным и тусклым, — но там так много всего…
— Тогда сделайте именно так много. И не говорите мне, что там никого не должно быть. Безусловно, люди здесь есть. И, — я затрагивала деликатную тему, — я очень сомневаюсь, что многое из этого могло произойти без по крайней мере некоторого попустительства со стороны базы. Я сильно подозреваю, что база скрывала от вас определенные вещи. У вас здесь проблема, и вы сами ее создали. — Администратор базы Селар нахмурилась, не сразу меня поняв. Обиделась. — Я бы посоветовала вам взглянуть на это с точки зрения базы. Отнюдь не малая часть ее была повреждена. Полностью восстановить ее невозможно, но никто не попытался даже смягчить последствия. Вы просто перекрыли туда вход и попытались об этом забыть. Но база не может просто забыть это. — И тут мне пришло в голову: весьма вероятно, что наличие здесь людей гораздо приятнее для базы, чем онемелая, пустая дыра. И в то же время это постоянно напоминало ей о повреждении. Но я не думала, что смогу объяснить, почему или как я пришла к этому заключению. — А люди, которые здесь живут, они ведь обитатели базы, она создана, чтобы о них заботиться. Однако вы обращаетесь с ними не очень здорово, и я полагаю, что базу это возмущает. Хотя она никогда не сможет сказать это вам прямо, и поэтому она просто… выпускает кое-что из вида. Делает и говорит в точности то, о чем вы просите, и не более того. Мне приходилось встречать несчастных ИИ. — Я не сказала, что я сама была ИИ. — И здесь у вас такой же.
— Как ИИ может быть несчастным, когда он делает именно то, для чего был создан? — Администратор базы Селар, слава богам, спросила об этом, а не о том, какое может иметь значение, счастлив ИИ или нет. А затем, показывая, что получила должность не просто за свою эффектную внешность, Селар сказала: — Но вы говорите, что мы препятствовали, чтобы база это делала. Ведь такова суть того, что вы сказали? — Она вздохнула. — Когда я прибыла сюда, моя предшественница описала Подсадье как гнездилище преступности и нищеты, которое никому не удавалось надежно вычистить. Все, что я видела, вроде бы подтверждало ее правоту. И так было столь долго, что исправить это казалось невозможным. Все с этим соглашались. Но это — не оправдание, верно. Это — моя ответственность.
— Отремонтируйте секционные двери, — сказала я. — Почините водопровод и освещение.
— И вентиляцию, — добавила администратор базы Селар, обмахиваясь рукой в голубой перчатке.
Я выразила жестом согласие.
— Подтвердите фактическое размещение людей. Просто для начала. — Привлечь сюда врачей и патрули службы безопасности, которые не принесут больше проблем, чем смогут решить, будет следующей и более сложной задачей.
— Отчего-то, капитан флота, мне не кажется, что все это будет так просто.
Вероятно, нет. Тем не менее.
— Не могу сказать. Но мы должны что-то делать. — Я видела, что она обратила внимание на это мы. — А теперь мне нужно поговорить с вами о вашей дочери Пайэт. — Администратор базы Селар озадаченно нахмурилась. — Она и гражданин Раугхд — любовницы?
Она все так же хмурилась.
— Они любили друг друга с детства. Раугхд росла внизу, и Пайэт часто спускалась ее навестить и составить ей компанию. В то время в семье было немного других детей в возрасте Раугхд. Во всяком случае, не в горах.
Внизу. Где база видела не больше, чем устройства слежения.
— Вам нравится Раугхд, — отметила я. — Это хорошая связь, и она весьма очаровательна, не так ли? — Администратор Селар кивнула. — Ваша дочь очень подавлена. Редко говорит с вами. Проводит больше времени в гостях, чем дома с вами. Вы, возможно, чувствуете, что она хочет, чтобы вы держались на расстоянии.
— К чему вы клоните, капитан флота?
Даже если база видела, как Раугхд обращалась с Пайэт, когда думала, что никто не смотрит, она бы не сообщила об этом напрямую. На базе, где уединение является насущной необходимостью, его парадоксальным образом не существует. База видит все ваши самые интимные мгновения. Но вы всегда знаете, что база никогда никому не расскажет, что видела, не станет сплетничать. База доложит о преступлениях и чрезвычайных ситуациях, но в отношении всего остального она, самое большее, ограничится намеком или советом. Семья, живущая на базе, может в некотором смысле быть очень замкнутой, очень скрытной, даже проживая в тесном соседстве со многими другими. Даже несмотря на то что каждое мгновение находится под постоянным наблюдением всевидящего ока базы.
Намеков было бы достаточно. Но если база чувствовала себя несчастной, она могла не делать даже этого.
— Раугхд очаровательна, лишь когда хочет быть таковою, — отметила я. — Когда все смотрят. Наедине с определенными людьми она совершенно другая. Я собираюсь попросить мой корабль послать вам запись того, что произошло здесь, в Подсадье, прошлой ночью.
Ее пальцы шевельнулись, вызывая файл. Она моргнула, и ее глаза стали двигаться так, что я поняла: она смотрит сейчас ту сцену с Раугхд, своей дочерью и остальными, когда они выпивали, откинувшись на подушки. Я поняла по ее лицу, когда она услышала, как гражданин Раугхд произнесла:
— Ты иногда чертовски нелепа и скучна.
Ошеломленная, она не верила своим глазам, а затем, пока наблюдала за возрастающей агрессией Раугхд, из-под огня которой лейтенант Тайзэрвэт, как ни пьяна была, старалась убрать Пайэт, на ее лице появилось выражение непреклонной ярости. Движением пальцев Селар выключила запись.
— Верна ли моя догадка, — спросила я, прежде чем она заговорила, — что гражданин Раугхд никогда не проходила тесты на способности? Потому что она уже является наследницей гражданина Фосиф? — Селар кивнула. — Тот, кто проводит испытания, почти наверняка заметил бы склонность к такому поведению и либо направил на некую обработку, либо предложил такое назначение, где особенности ее характера были бы полезны. Иногда в сочетании с другими данными это делает людей пригодными к военной карьере, а дисциплина помогает держать их под контролем и учит вести себя лучше. — Да поможет господь экипажу такой особы, которая продвинулась на властную должность, не научившись вести себя лучше. — Они могут быть очень, очень очаровательными. Никто и никогда не заподозрит, каковы они с глазу на глаз. Большинство не поверит вам, если вы расскажете.
— Я бы не поверила, — призналась она, — если бы вы не показали мне… — Она имела в виду запись, которую только что воспроизвели перед ее глазами, в ее ушах.
— Вот почему я показала ее вам, — сказала я, — несмотря на то что это неправильно.
— Ничто справедливое не может быть неправильным, — ответила Селар.
— Есть еще кое-что, администратор. Как я сказала, база не выкладывала вам того, о чем вы в прямой форме не просили. Был по крайней мере один случай, когда гражданин Пайэт обратилась в медсанчасть с синяками на лице. Она сказала, что выпивала в Подсадье, споткнулась и наткнулась на стену. Ее синяки не соответствовали этому объяснению, на мой взгляд. На взгляд врачей — тоже, но они не собирались вмешиваться в ваши личные дела. Я уверена, они подумали, что, если бы это действительно оказалось проблемой, база что-нибудь сказала бы. — А больше никто ничего не заметил. Восстановитель, несколько часов — и синяки пропали. — Рядом никого в это время не было, кроме Раугхд. Я с таким уже сталкивалась. Раугхд извинилась и поклялась никогда больше такого не делать. Я убедительно предлагаю спросить базу прямо обо всех визитах вашей дочери в медсанчасть, не важно, насколько малозначительно это было. Я бы также поинтересовалась, когда она использовала комплекты первой помощи и восстановители. Я запросила базу напрямую, намереваясь выяснить инциденты такого сорта, потому что встречала подобное раньше и знала, что здесь наверняка было нечто похожее. База ответила мне только потому, что губернатор системы Джиарод приказала ей это сделать по моей просьбе.
Администратор базы Селар ничего не сказала. Казалось, она едва дышит. Может, смотрела запись визита своей дочери в медсанчасть. А может, и нет.
— Итак, — продолжила я через минуту, — вы, несомненно, в курсе происшествия сегодня утром, которое закончилось смертью переводчика Пресгер Длайкви.
Она моргнула, пораженная внезапной сменой темы. Нахмурилась.
— Капитан флота, этим утром я впервые услышала о существовании переводчика, я вас заверяю.
Я отмахнулась от этого заявления.
— Базу прямо спросили, кто стоял возле стены в соответствующий временной промежуток, достаточно долго, чтобы написать эти слова. База назвала два имени: Сирикс Одела и Раугхд Денчи. Служба безопасности тут же арестовала гражданина Сирикс, исходя из того, что Раугхд ни за что такого не сделала бы. Но базу не спросили, присутствовала ли краска на перчатках кого-то из граждан. А поскольку базу не спросили, она не предоставила эту информацию добровольно. — В эту минуту я не находилась в контакте с базой, хотя сочла весьма вероятным, что администратор Селар была на связи. — Я не думаю, что вам следует винить за это базу, как я уже говорила ранее.
— Наверняка, — сказала администратор базы Селар, — это была проказа, нечто просто для развлечения. Жизнерадостная молодежь.
— Что за развлечение, — спросила я старательно ровным голосом, — могла предвкушать жизнерадостная молодежь? Наблюдать, как вспомогательные компоненты «Меча Атагариса» арестуют совершенно невинных граждан? Как совершенно невинных граждан допрашивают с пристрастием, чтобы они доказали свою невиновность, или, хуже того, вообще не допрашивая, осуждают без всяких доказательств, помимо «Раугхд Денчи ни за что этого не сделала бы»? Еще больше тревожить вас, и губернатора, и капитана Хетнис, в то время когда все и так в напряжении? И если в порядке обсуждения мы делаем вид, что это безвредные развлечения, то почему же никто не сказал о гражданине Сирикс: «Да пустяки, это, должно быть, просто проказа»? — Тишина. Ее пальцы шевельнулись, чуть-чуть, администратор, несомненно, разговаривала с базой. — На перчатках гражданина Раугхд есть краска, не так ли?
— Ее личная прислуга, — подтвердила администратор базы Селар, — прямо сейчас пытается смыть с них краску.
— Итак, — сказала я. Это еще более щекотливая тема, чем проблема с базой. — Гражданин Фосиф известна и богата. Вы обладаете здесь властью, но добиться выполнения задуманного проще, когда у вас есть поддержка таких людей, как Фосиф. И несомненно, она делает вам подарки. Ценные. Роман между вашей дочерью и ее — это удобно. Когда вы посылали гражданина Пайэт вниз, составить компанию Раугхд, вы уже думали об этом. И может быть, вы сейчас задумываетесь, не приходилось ли замечать, что ваша дочь несчастна. Или как давно вы впервые заметили признаки и, возможно, сказали себе, что это на самом деле пустяки, что каждому приходится вынести небольшой стресс ради семейных связей, семейной выгоды. Что, если бы на самом деле было плохо, наверняка база что-нибудь сообщила бы. Именно вам. И это так легко — просто продолжать. Так легко не замечать того, что происходит. И чем дольше вы этого не видите, тем труднее становится увидеть, потому что тогда вам придется признать, что вы не обращали на это внимания все предшествовавшее время. Но сейчас настала минута, когда это представлено вам ясно и недвусмысленно. Такова Раугхд Денчи. Вот что она делает с вашей дочерью. Стоят ли подарки ее матери благополучия вашей дочери? Стоят ли этого политические преимущества? Перевешивают ли это большие выгоды для вашего клана? Вы не можете дольше откладывать этот выбор. Не можете притворяться, что перед вами нет необходимости выбора.
— С вами весьма не комфортно, капитан флота, — заметила администратор базы Селар, в ее резких словах слышалась горечь. — Вы поступаете так везде?
— В последнее время, кажется, да, — признала я.
Когда я говорила это, в комнату молча вошла Калр Пять и застыла на месте, подобно вспомогательному компоненту. Она явно хотела привлечь мое внимание.
— Да, Пять? — Она не вмешалась бы без очень серьезного повода.
— Прошу снисхождения капитана флота, сэр. Личный помощник гражданина Фосиф спрашивает, может ли гражданин пригласить вас и капитана Хетнис провести две недели после похорон переводчика Длайкви в ее поместье внизу. — Такое приглашение следовало делать лично — этот предварительный запрос, через слуг, предупреждал возникновение неудобства или неловкости. — У нее там несколько домов, так что вы сможете провести период траура должным образом и очень удобно, как она говорит.
Я посмотрела на администратора базы Селар, она хихикнула.
— Да, я тоже думала, что это странно, когда появилась здесь впервые. Но здесь, на Атхоеке, если вы можете себе это позволить, то не проводите две недели в своей квартире. — После первых дней поста, после похорон обитатели семейства, находящегося в трауре, не выполняют никакой работы, но остаются главным образом дома, принимая утешительные визиты клиентов и друзей. Я предполагала, что капитан Хетнис и я останемся на это время здесь, в Подсадье. — Если вы привыкли, что за вас все делают, — продолжала администратор базы Селар, — особенно если вы не берете еду в общих столовых, предпочитаете, чтобы ее готовили у вас дома, то это будут очень долгие две недели. Поэтому вы поселяетесь где-нибудь, формально — в некий собственный дом, но слуги по соседству могут готовить и убирать для вас. Рядом с главной площадью есть место, специализирующееся на этом, но сейчас там все переполнено людьми, которым просто больше некуда деться.
— И это считается совершенно правильным? — спросила я с сомнением.
— То, что я оказалась незнакома с этой практикой, когда приехала сюда, — ответила с кривой усмешкой Селар, — вызвало подозрение, что мое воспитание было не таким, каким ему следовало быть. То, что вы с этим незнакомы, вызовет шок, от которого они могут никогда не оправиться.
Мне не нужно было удивляться. Я знала офицеров почти из всех провинций, знала, что особенности похоронных ритуалов (наряду с другими вещами) могут отличаться в разных местах. То, что считалось обязательным, было иногда доступно в действительности только гражданам, обладающим достаточными ресурсами, хотя это редко признавалось. И также я знала, что о мелких деталях часто не упоминают, исходя из того, что, разумеется, все радчааи делают это одинаково и нет необходимости обсуждать это. Но я привыкла к разным довольно мелким деталям: сорт фимиама, который считается подобающим, молитвы, добавляемые в ежедневные ритуалы или удаляемые оттуда, странные ограничения в пище.
Я посмотрела на Пять. Она стояла внешне бесстрастная, но желала, чтобы я что-то увидела, испытывая нетерпение оттого, что я еще этого не сделала. Ее сообщение, с ее точки зрения, было весьма многозначительным.
— Принято ли платить за такие услуги? — спросила я администратора базы Селар.
— Часто, — согласилась она, по-прежнему криво улыбаясь. — Хотя, я уверена, Фосиф просто великодушна.
И своекорыстна. Меня вовсе не удивило бы, если Фосиф уже осознала так или иначе, какую роль сыграла ее дочь в происшествии, которое привело к смерти переводчика Длайкви. Возможно, она надеялась, что принять меня во время периода траура будет если не взяткой, то по крайней мере жестом раскаяния за то, что сотворила ее дочь. Но это могло также оказаться полезным.
— Раугхд могла бы, разумеется, отправиться вниз вместе с нами, — заметила я. — И остаться там после этого. На неопределенное время.
— Я об этом позабочусь, — произнесла администратор базы Селар с едва заметной горькой усмешкой, которая, будь я Раугхд Денчи, заставила бы меня вздрогнуть.
