Сорок дней.

С момента прилета Тысячи Сынов на орбиту Фенриса и до убийства последнего Стража Шпиля в Этте прошло сорок дней. Скальды перенесли это число в саги. Саги были рассказаны, и дредноуты забрали их в холодные склепы Подземелья Клыка, чтобы их никогда не забыли.

Вместе с числом были имена. Вэр Грейлок, Белый Волк. Одаин Стурмъярт и Лауф Разгоняющий Облака. Тар Арьяк Хральдир, которого называли Клинком Вирма. Тромм Россек, Сигрд Бракк, Хамнр Скриейя и другие волчьи гвардейцы. Железный жрец Гаръек Арфанг и восемь дредноутов из Почтенных Павших.

Из Серых Охотников, Длинных Клыков и Кровавых Когтей Двенадцатой Великой роты выжили только двадцать два воина. Двадцать один — в Печати Борека, продолжая сражаться до тех пор, пока Волки с Гангавы не прибыли туда. Единственным выжившим в Вальгарде был Кровавый Коготь Огрим Регр Врафссон, прозванный Красной Шкурой. Когда Эгиал Вракссон из Пятой ворвался в зал Аннулуса со своей волчьей гвардией, Красная Шкура стоял над центральным камнем, окруженный десантниками-рубрикатами, своим телом защищая священное изображение. Потом он еще долго пребывал в Красном Сне, но выжил.

Бесчисленные кэрлы отдали жизни при обороне Этта. Их имена не были записаны.

Неизвестно как, но десантники-предатели избежали мести. Не все, конечно. Многих убили в туннелях. Но другие, включая большинство колдунов, исчезли с Фенриса в тот самый момент, когда их флот достиг точки прыжка в системе. Волчьи жрецы предположили, что и Магнус ушел таким же способом, хотя очевидцев его исчезновения не было. Когда нашли тело Харека Эйрейка Эйрейкссона, многие решили, что Великий Волк и правда убил примарха. Хотя еще долгие годы упорствовали слухи, наимудрейшие в Стае знали, что в вюрде Железного Шлема не было подобного деяния, и готовились ко дню, когда Алый Король вернется.

Ни один из смертных солдат, доставленных на Фенрис Тысячью Сынов, не был спасен их флотом. Когда вернувшиеся Волки высадились на планету, солдат вырезали тысячами. Дым от костров, в которых сжигали трупы, на целый месяц затмил воздух планеты, так что племена за пределами льда попрятались в убежища и стенали о пришествии Моркаи.

Но вскоре тьма рассеялась. Когда настало время, Небесные Воины вновь пришли к ним, забрав лучших и храбрейших сражаться за Всеотца.

Так было всегда. И так будет всегда.

Огни Хранилища Молота никогда не потухнут. Теперь они ревели еще яростнее, чем когда-либо, трудясь, чтобы восполнить уничтоженное вооружение.

Альдр шагал по длинному мосту в сопровождении братьев. У него не было ни малейшего желания возвращаться во тьму. Ни у одного из них. Но задание по выискиванию врагов в последних убежищах было завершено, а саги выучены. Работы для дредноутов не осталось, и потому Почтенные Павшие возвращались в Долгий Сон.

Они шли одни, без сопровождения живых. В свое время придет железный жрец, чтобы провести ритуалы и подготовить могилы-колыбели. А пока братство дредноутов было предоставлено себе, получив немного времени для размышлений о временном пребывании в мире живой плоти, прежде чем вновь покинуть его. Живые уважали это право, зная, как важна точность исполнения ритуала.

Все, за исключением одного. Фрейя Морекборн шла с Альдром, видимо не желая оставлять его, даже когда показался портал Подземелья Клыка.

Альдр не мог сказать, что жалел об этом. С его стороны было безответственно поднять ее с пола Печати Борека и спасти от опасности. Она потерпела неудачу в бою, а подобная слабость обычно заканчивалась смертью. Но он был у нее в долгу, а долги на Фенрисе принято было отдавать.

Фрейя устало улыбнулась:

— Мне было назначено покаяние. В данный момент я все еще служу кэрлом. Предпочитаю делать это в строю. Я не покрыла себя славой в Печати.

— Знаю. Я осознаю свою слабость и буду стараться исправить ее. Думаю, какие-то недостатки смогу победить.

В прошлом Фрейя пропустила бы такие слова мимо ушей. Сейчас она просто склонила голову.

— Я выучила этот урок, — произнесла она. — У меня есть пример моего отца.

Затем она взглянула на Альдра.

— Отец никогда не сомневался. Перед лицом того ужаса он никогда не сомневался. Даже в самом конце его вера в Небесных Воинов была абсолютной, и я постараюсь соответствовать ей.

Альдр ничего не ответил, и некоторое время они шли молча.

Дредноут знал, что, пробудившись в следующий раз, он не узнает лиц. Это была грустная, но трезвая мысль. Возможно, второе пробуждение дастся легче. Возможно, с каждым разом оно будет все проще.

Но Альдр в этом сомневался.

Портал Подземелья Клыка приближался. Дредноут продолжал идти, хотя каждый шаг давался все тяжелее.

— Я знаю, что слишком любопытна, — промолвила Фрейя, когда они дошли до предела, который она не могла перейти. — Я знаю эту слабость. Но скажи мне кое-что.

Альдр остановился.

— Звери, что сражались вместе с нами в Печати Борека. Что они такое? Ты сказал, что они оружие, но кто их создал?

Альдр помедлил. Он внезапно понял, как сильно будет тосковать по их беседам. Он будет скучать по бесконечным вопросам этой смертной, по ее глупости и отсутствию самообладания. Это было недостойно его — чувствовать что-то к трэллу. Но он все равно будет скучать по ней.

— Ты сказала, что будешь стараться исправиться, — прогудел он. — Начни сейчас. Прекрати задавать вопросы. Это знание не для тебя.

Фрейя вновь устало улыбнулась.

— Ты прав, — сказала она. — Я опять раздражаю тебя. Я лучше пойду.

Тогда Альдр зашагал прочь, следуя за братьями в туннели. Его могучие механические ноги завыли при проходе через портал. Фрейя отошла, проявив наконец уважение к святости события.

— Ты никогда меня не раздражала, — прогудел он, и его голос постепенно стихал, прежде чем исчезнуть во тьме.

Мягкий свет камина освещал комнату, по стенам билось эхо двух голосов. Оба были невероятно низкими, резонировавшими от древних доспехов. Один принадлежал ярлу Арвеку Къярлскару, который скоро будет повышен до звания Великого Волка вместо Железного Шлема. Другой — Бьорну Разящей Длани, который был Великим Волком прежде и с тех пор стоял выше подобных титулов.

Почтенный дредноут был извлечен из горного склона на следующий день после того, как закончился последний бой. Его жизненные показатели оказались настолько слабы, что их не уловил ни один ауспик. Только визуальный осмотр склонов Вальгарда обнаружил его местонахождение. При падении он вырвал половину вершины, оставив огромный след на голой скале, прежде чем застрять в глубокой расселине меж двумя могучими кряжами. Освобождение заняло два дня, а физическое восстановление еще больше. Даже сейчас саркофаг носил следы битвы, и железным жрецам предстояло еще многое сделать, прежде чем дредноут сможет присоединиться к своим братьям в стазисе.

— Да, лорд. Великая рота или около того. Они были исковерканы и полностью подчинились врагу.

— Лорд Железный Шлем хотел лично покончить с этим, но мы получили известие об осаде, и я убедил его прервать бой. Город был уничтожен с орбиты, одна эскадрилья осталась удостовериться, что уничтожение было полным.

Мрачный Бьорн довольно заворчал.

— Он хотел задержать нас на Гангаве. Знал, что Железный Шлем не откажется от боя с порочными братьями. И был прав. Если бы новости о битве на Фенрисе до нас не дошли, мы бы много дней охотились на проклятых и Этт бы пал. — Голос ярла зазвенел любопытством. — Но возможно, это еще не все. На Гангаве нам показали слабость наших наследников. Со всем тем, что обнаружилось здесь, я не считаю, что это была случайность.

— Я не знаю деталей. Только Железный Шлем и Клинок Вирма были посвящены в них. Возможно, ярл Грейлок тоже — с тех пор как сблизился с волчьим жрецом. Но мы все знали, для чего все делалось. Покои творцов плоти неслучайно уничтожили до штурма зала Аннулуса.

Къярлскар пожал плечами, его огромные наплечники лишь слегка шевельнулись.

— Возможно. В любом случае, работу невозможно возобновить. В живых не осталось никого, кто понимал работу Клинка Вирма, а оборудование уничтожено. Мы остались одни, единственные наследники Русса.

Къярлскару пришлось сдержать улыбку. Он отлично мог представить, как дредноут самолично разносит вдребезги покои творцов плоти.

— Тогда ты должен быть доволен, лорд. Ты сражался с примархом и выжил, а Этт защищен. Скоро саги будут полны твоими деяниями.

Бьорн не выдал и намека на улыбку.

— Так будет записано, — согласился Къярлскар. — Но не думаю, что так запомнят.

На вершине темного пика Кракгарда, видного с Клыка, пылал жаркий костер. Здесь со времен примархов чтили павших. Вершина горы была плоской и гладкой, выровненная еще при Всеотце. Весь орден собрался на ней серыми рядами, подставив обнаженные головы суровым стихиям.

Солнце висело совсем низко, и тени были длинными. Пламя трепетало, багровое и яростное, выбрасывая искры высоко в полумрак.

Къярлскар возвышался перед пламенем, и жар лизал спину. С ним был рунный жрец Фрей и другие лорды.

— Сыновья Русса! — прокричал он, и звучный голос разнесся далеко по обдуваемым ветром вершинам. — Как принято у нас, тела погибших при обороне Фенриса предаются огню. Здесь лежат ярл Вэр Грейлок, рунный жрец Одаин Стурмъярт и волчий жрец Тар Арьяк Хральдир. Так мы чтим их жертву. Когда их смертные тела сгорят, они разожгут нашу бессмертную ненависть к тем, кто сделал это. Помните вашу ненависть. Храните ее, выкуйте из нее и злобы еще одно оружие в Долгой Войне.

Ряды Космических Волков внимали его словам, и каждый из них был безмолвен, как камень. В первом ряду стояли двадцать три воина, чуть в стороне от своих братьев. Выжившие в битве за Клык, последние из роты Грейлока. Среди них стоял и Красная Шкура, его лицо все еще было сильно иссечено. Рядом с ним застыли несколько Кровавых Когтей. Пока еще не решили, как лучше восстановить Стаи, но многие считали, что Красная Шкура больше не будет служить ни в одной из них, вместо этого выбрав путь Одинокого Волка. Смерть братьев слишком сильно потрясла его, и этот путь был наилучшим для него.

Пока Къярлскар говорил, Огрим смотрел на пламя, наблюдая, как тела павших превращались в пепел. На его поясе висел ледяной клинок Бракка, Даусвъер, последнее оружие, взятое его братом Кулаком Хель в бой. Никто из собравшихся не знал об этом, но в мече заключался могущественный вюрд, и тысячелетия спустя клинок найдет свое место в сагах. Однако сейчас он был просто вирой, напоминанием и предупреждением.

— Великий Волк Харек Эйрейк Эйрейкссон лежит не здесь, — продолжил Къярлскар. — Его тело перенесено в место, где он сражался с великим врагом. Я приказал построить там склеп, он станет местом паломничества для испытания стойкости верных. Пусть он служит памятником несгибаемой преданности Железного Шлема. И памятником его безрассудству. Никогда более мы не позволим себе быть втянутыми в войну, не нами порожденную. Из этого мы извлечем урок и используем его для самосовершенствования в дальнейшем.

Отдельно от двадцати двух ветеранов осады, как обычно избегая общества братьев, стоял Чернокрылый. Скаут восстановил большую часть своего здоровья и самообладания во время обратного путешествия с Гангавы. С тех пор ему было поручено задание по восстановлению военных сил Двенадцатой роты в космосе, хотя мало кто ожидал, что он надолго останется на этом посту. Он уже успел перессориться со всем арсеналом ордена из-за заявок на новые скоростные фрегаты, особо настаивая на проекте с усиленным двигателем, который большинство Волков считало крайне непрактичным.

Пока Къярлскар говорил, Хаакон смотрел на звезды, и скука отражалась на его лице. Церемонии ему надоели, хотя он был доволен тем, что его маневр над Фенрисом занял достойное место в сагах. То была определенная компенсация за потерю «Науро», единственной части его жизни на Фенрисе, к которой он питал привязанность.

— Мы восстановимся. Этт возродится и станет еще более великим. Последние свидетельства присутствия врага сотрутся со льда, а остатки его сил в других мирах будут найдены и уничтожены. Двенадцатая Великая рота восполнится, ее честь незапятнанна, а Стаи будут укомплектованы.

Великий Волк окинул взглядом янтарных глаз собравшихся братьев.

— Но наши враги не восстановят силы. Мы разбили их. Никогда более не проведут они подобную операцию, ибо низведены до мелких банд похитителей знаний, скитающихся по галактике в поисках обрывков тайной мудрости. Их позор и нищета не знают границ. Они пришли сюда, ведомые своим примархом, и потерпели поражение.

Глаза Къярлскара вспыхнули.

— Помните об этом, братья! — рыкнул он. — Они потерпели неудачу. Это станет величайшим из всех уроков, истиной, которую мы понесем с собой, когда вновь отправимся на войну в море звезд. Нас определяет наша вера. Наша верность. Наша ненависть. И мы сохранили их, выдержали, когда Предатель споткнулся.

Его голос дрожал от страсти и пыла.

— Даже через тысячу лет люди будут говорить об этой битве. Пока существует Империум Человека, скальды не устанут рассказывать о битве за Клык и в сердцах верных будет гореть надежда. Когда бы ни вспыхнуло пламя войны, они будут помнить, что мы сделали здесь, и черпать силу, дабы принять испытание.

Къярлскар с грохотом ударил кулаком по нагруднику.

— Вот наше наследие. Вот наша цель. Вот для чего мы сражаемся.

Он вскинул сжатый кулак в жесте вызова, гордости и приветствия.

— За Всеотца!

И на вершине Кракгарда две тысячи воинов Влка Фенрика, Космических Волков, заставлявших трепетать всю вселенную, ударили кулаками по доспехам и подняли их вверх к небесам. Их дружный рык взлетел высоко в темнеющее небо. Древний, внушавший ужас боевой клич, столь же яростный и неудержимый, как рассвет над нетронутым снегом.