6
СОВЕТ
ХОРОШИЙ ОТВЕТ НА ВОПРОС
ДВА БОЖЕСТВА В ОДНОЙ КОМНАТЕ
В высоком холле его поджидал Торгаддон.
– А, вот и ты, – с улыбкой произнес он.
– Вот и я, – согласился Локен.
– Нам предстоит решить один вопрос, – продолжал Торгаддон, понижая голос. – Он может показаться незначительным и, возможно, даже не будет обращен непосредственно к тебе, но ты должен быть готов его рассмотреть.
– Я?
– Нет, я говорил сам с собой. Конечно ты, Гарвель! Можешь считать это боевым крещением. Пошли.
Смысл слов Торгаддона не понравился Локену, но он оценил предупреждение. Вслед за Торгаддоном он пересек холл. Это было слишком вытянутое и узкое помещение с резными деревянными колоннами, втиснутыми в стены. Столбы, словно резные деревья, разветвлялись на высоте двухсот метров и поддерживали стеклянную крышу, сквозь которую просвечивали звезды. Простенки между колоннами закрывали панели из темного дерева, и вся их поверхность была испещрена миллионами написанных от руки имен и номеров, причем каждый значок блестел тонкой позолотой. Имена принадлежали погибшим воинам Легионов, армии, флота и Дивизио Милитарис, павшим в боях Великого Похода, в которых участвовал флагманский корабль. Имена героев были высечены на стенах, собраны в столбцы под общими заголовками, в которых указывались названия миров, громких сражений и свершенных подвигов. С этой точки зрения холл вполне оправдывал свое название: Аллея Славы и Скорби.
Почти две трети поверхности стен уже были исписаны золотыми письменами. Два капитана в сияющих белых доспехах миновали большую часть Аллеи и подошли к незаполненным панелям в дальнем конце. Там они прошли мимо группы некрологистов в низко надвинутых капюшонах, склонившихся над последней, наполовину заполненной панелью. Мастера тщательно вырезали новые имена в темном дереве и покрывали знаки тонким слоем позолоты.
Недавние жертвы. Скорбная жатва сражения за Верхний Город.
Некрологисты прервали работу и склонились перед двумя проходившими капитанами. Торгаддон даже не удостоил их взглядом, а Локен повернулся, чтобы прочитать только что вписанные имена. Среди них были и его братья с Локасты, которых он больше никогда не увидит.
Ноздри защекотало от резкого запаха золотой суспензии, используемой на некрологах.
– Не отставай, – буркнул Торгаддон.
В конце Аллеи Славы возвышалась двустворчатая дверь, украшенная золотом и пурпуром. Перед ней поджидали Аксиманд и Абаддон. Они тоже пришли в полных боевых доспехах, но с обнаженными головами, а украшенные гребнями шлемы держали под левой рукой. Широкие плечи Абаддона покрывала черная волчья шкура.
– Гарвель, – с улыбкой приветствовал он Локена.
– Не стоит заставлять его ждать, – проворчал Аксиманд, и Локен не понял, относились ли слова Маленького Хоруса к Абаддону или к командующему. – О чем вы там болтали, словно две торговки рыбой?
– Я только спросил, утвердил ли он Випуса, – спокойно ответил Торгаддон.
Аксиманд бросил на Локена взгляд своих широко посаженных глаз, полуприкрытых тяжелыми веками.
– А я заверил Тарика, что все сделано, – добавил Локен.
Очевидно, предостережения Торгаддона были предназначены только ему одному.
– Давайте войдем, – предложил Абаддон.
Он поднял закрытую латной рукавицей руку и распахнул пурпурно-золотые двери.
Перед ними открылся небольшой проход – двадцатиметровая колоннада из эбонита с искусной серебряной гравировкой. Вдоль стен с обеих сторон стояли сорок гвардейцев Имперской армии из отряда Византийских Янычар, личной охраны Варваруса. Их парадная форма производила сильное впечатление: длинные шинели кремового цвета с золотыми аксельбантами, высокие хромированные шлемы с решетчатыми забралами и алыми кокардами и туго затянутые пояса. Едва члены Морниваля вошли в двери, Янычары стали поочередно, начиная от самого входа, поднимать свои богато украшенные энергетические копья. Отполированные до блеска лезвия последовательно взлетали вверх, исполняли замысловатый прием, а затем резко останавливались, так что у проходящих мимо капитанов рябило в глазах.
Последняя пара Янычар отдала салют с особенной четкостью, и морнивальцы прошли мимо них на палубу стратегов. Она представляла собой обширную полукруглую платформу, спроектированную в виде языка над ярусом капитанского мостика. Далеко внизу располагалась палуба для команды, заполненная сотнями членов экипажа в форме и сверкающих помощников-сервиторов, казавшихся крошечными, словно муравьи. Справа и слева пчелиными ульями поднимались вспомогательные надстройки из черных и золотых конструкций, а над ними, до самого потолка, располагался уровень стратегического планирования, занимаемый офицерами флота, операторами, координаторами и астропатами. В передней части помещения располагалось огромное окно с усиленной рамой, а за ним можно было видеть созвездия на фоне чернильно-черной бездны. С обеих сторон полукруглого потолка свисали знамена Лунных Волков и Имперских Кулаков, а в центре красовалось знамя самого Воителя. На нем золотыми нитями был вышит девиз: «Я Олицетворяю Бдительность Императора и Око Терры».
Локен с гордостью вспомнил вручение этого величавого символа после великого триумфа на Улланоре.
За десятилетия службы ему до сих пор лишь дважды приходилось бывать на палубе стратегов «Духа мщения»: и первый раз, когда он официально был утвержден в звании капитана, а затем, когда ему поручили командование Десятой ротой. И сейчас, как тогда, у него захватывало дух от значимости этого места.
Сама палуба стратегов представляла собой металлическую конструкцию, в центре которой стоял круглый помост из необработанного оуслита, метр высотой и десять метров диаметром. Командующий всегда избегал любых, похожих на трон сидений. Вокруг помоста пространство было затенено нависающими галереями, расположенными по всей протяженности стен. Подняв голову, Локен увидел там группы старших итераторов, тактиков, капитанов кораблей экспедиционной флотилии и других представителей верхушки командования, которые собрались, чтобы наблюдать за совещанием. Он поискал Зиндерманна, но не увидел его лица.
Вокруг помоста спокойно стояли несколько приглашенных. Лорд-командир Гектор Варварус, маршал экспедиционной армии. Высокий и величественный в своем алом мундире, он обсуждал содержание электронного планшета с двумя своими адъютантами. Боас Комменус, мастер флота, выжидающе барабанил стальными пальцами по краю оуслитового постамента. Этот невысокий, по-медвежьи коренастый человек был очень стар, и его одряхлевшее тело заключили в превосходный экзоскелет из серебра и стали, а поверх прикрыли костюмом глубокого голубого цвета. Прекрасно подогнанные зрительные линзы, заменившие давно ослепшие глаза, свободно поворачивались на встроенном каркасе.
Инг Мае Синг, главный астропат экспедиции, похожая в своем белом балахоне на длинное слепое привидение, стояла слева от Мастера, а дальше, друг за другом, расположились: Старший Навигатор флота, Навигатор Хорог, мастер службы связи, мастер ясновидения, старший тактик, старший геральдист и различные правительственные чиновники.
Локен отметил, что каждый из них положил рядом с собой на край помоста какой-то личный предмет – чашку, перчатку или трость.
– Мы будем держаться в тени, – сказал Торгаддон, уводя Локена под тень нависавшей галереи. – Это место Морниваля, в сторонке, но все же внутри зала.
Локен кивнул и остался с Торгаддоном и Аксимандом в символической тени выступа. Абаддон же прошел в освещенный центр и занял место между Варварусом, который ему приветливо кивнул, и Комменусом, не ответившим на приветствие. Абаддон положил на край оуслитового диска свой шлем.
– Предмет, положенный на край помоста, означает желание говорить и быть услышанным, – пояснил Торгаддон, повернувшись к Локену. – Эзекиль занял место впереди по праву Первого капитана, и с этого момента он будет выступать как Первый капитан, а не член Морниваля.
– Сумею ли я когда-нибудь разобраться во всех тонкостях? – спросил Локен.
– Нет, ни за что, – заверил его Торгаддон, но затем усмехнулся: – Конечно, разберешься. Обязательно.
Тем временем Локен заметил еще одну фигуру, стоявшую отдельно от остальных. Человек, если он действительно был человеком, опирался на ограждение стратегической палубы и смотрел вниз. Казалось, он полностью состоял из механизмов и был больше машиной, чем человеком. Лишь незначительные остатки кожи и мускулов сохранились на остове его механической фигуры; остальное было сплетением искусно изготовленной арматуры из золота и стали.
– Кто это? – прошептал Локен.
– Регул, – кратко ответил Аксиманд. – Механикум.
«Так вот как выглядит повелитель механизмов, – подумал Локен. – Такому существу вполне по силам командовать в сражениях неукротимыми титанами».
– Теперь тише, – сказал Торгаддон, похлопав Локена по плечу.
В противоположном конце зала отворились двери из бронированного стекла, и оттуда послышался громкий смех. Показалась огромная фигура гиганта, который оживленно смеялся и разговаривал с небольшого роста спутником, едва поспевавшим за ним почти бегом.
Каждый из присутствующих склонился в поклоне. Локен опустился на одно колено и над своей головой услышал шорох одежды тех, кто приветствовал появление командующего с галереи. Боас Комменус замешкался, поскольку его экзоскелет не позволял двигаться быстро. Регул тоже помедлил, но не из-за недостатков механического тела, а в силу своего явного нежелания.
Воитель Хорус окинул собравшихся взглядом, улыбнулся и одним прыжком поднялся на помост. Он встал в центре оуслитового диска и медленно поворачивался.
– Друзья мои, – произнес он. – Условности соблюдены. Поднимайтесь.
Все неторопливо поднялись и посмотрели на него.
По мнению Локена, Хорус, как и всегда, был воплощением величия. Массивный, но гибкий, он казался полубогом, облаченным в белые с золотом доспехи и звериные шкуры. Голова Воителя оставалась непокрытой. Гладко выбритое лицо отличалось резко выраженными чертами, кожа потемнела от частого пребывания под солнцем, широко расставленные глаза блестели, и зубы сверкали белизной.
Он обладал такой жизненной силой, какая присуща стихийным явлениям – торнадо, буре, горной лавине. Но эта энергия была прочно заключена в оболочке человеческого тела и покорно подчинялась разуму. Хорус, продолжая поворачиваться, улыбался, кое-кому кивал, кому-то махал рукой и, наконец, рассмеялся таким знакомым смехом.
Даже в тени галереи примарх разглядел Локена, и улыбка, обращенная к нему, на секунду стала шире. Локен ощутил, что дрожит от страха. Это было приятно и вызывало прилив энергии. Только примарх способен вызвать подобное чувство у космодесантника.
– Друзья, – заговорил Хорус, и его голос был одновременно сладким, как мед, крепким, как сталь, и легким, как шепот. – Мои дорогие друзья и товарищи по Шестьдесят третьей экспедиции, неужели снова пришло это время?
Вокруг помоста и с верхней галереи послышался сдержанный смех.
– Время совещаний, – усмехнулся Хорус. – Я приветствую вас и благодарю за то, что вы собрались и готовы вынести скуку еще одного заседания. Обещаю не задерживать вас дольше, чем это потребуется, но сначала…
Хорус снова спрыгнул с помоста, резко остановился и покровительственно обнял за хрупкие плечи маленького человечка, который сопровождал его при выходе из внутренних покоев. Как будто отец представлял своим братьям маленького сына. От такого объятия напряженное лицо человека исказилось, скорее от боли, чем от удовольствия.
– Прежде чем мы начнем, – продолжил Хорус, – я хочу поговорить о своем хорошем друге Питере Эгоне Момусе, здесь присутствующем. Чем я заслужил… простите, чем человечество заслужило рождение такого талантливого и одаренного архитектора, я не знаю. Он рассказывал мне о своих проектах относительно нового Верхнего Города, и они превосходны. Превосходны, превосходны.
– Право же, я не знаю, мой господин… – прохрипел Момус с трясущимися губами.
Главный архитектор, оказавшись в центре внимания такого высокого собрания, дрожал всем телом.
– Сам Император, наш повелитель, прислал к нам Питера, – объявил Хорус. – Он хорошо его знает. Видите ли, я не люблю покорять миры. Само по себе завоевание приносит слишком много разрушений, не так ли, Эзекиль?
– Да, мой господин, – пробормотал Абаддон.
– Как можем мы вернуть утраченные миры в единое государство, если приносим с собой лишь войну? Наш долг сделать их жизнь лучше, чем она была до нашего прихода, просветить их умы Имперскими Истинами и сделать самые отдаленные провинции такими же процветающими, как наши родные миры. Эта экспедиция – как и все другие экспедиции – обращена в будущее, и мы должны оставить после себя убедительные свидетельства добрых намерений, особенно в таких мирах, как этот, где для распространения своих принципов нам пришлось применить силу. Мы должны оставить после себя достойное наследие. Имперские города, монументы, означающие приход новой эры, и мемориалы в память о тех, кто пожертвовал своей жизнью в борьбе за будущее. Питер, мой друг Питер, это понимает. Я советую каждому из вас найти время и посетить его мастерские, чтобы посмотреть на изумительные проекты. Забегая вперед, скажу: я надеюсь, что гениальный талант Питера осенит все города, которые нам придется построить за время Великого Похода.
Зал взорвался аплодисментами.
– В-все новые города… – сдавленным голосом повторил Момус.
– Питер не мыслит жизни без своей работы, – кричал Хорус, не обращая внимания на хрипение архитектора. – Я могу только радоваться, что архитектура стала его призванием. Как никто другой, он знает способ выразить идею нашего Похода в стекле и камне. То, что мы строим, намного важнее того, что мы разрушаем. Люди будут вечно восхищаться нашими сооружениями и говорить: «Это и в самом деле прекрасная работа. Вот что значит Империум, без него мы до сих пор жили бы в потемках». И в этом нам поможет Питер. А теперь давайте поприветствуем его!
Все пространство огромного зала заполнили оглушительные аплодисменты. Аплодировали и офицеры с нижней палубы. Совсем оглушенный и полузадушенный Момус покинул рубку стратегов при поддержке одного из адъютантов.
Хорус вернулся на помост.
– Теперь давайте начнем… Мой уважаемый механикум.
Регул приблизился к краю оуслитового диска и осторожно положил перед собой отполированную деталь механизма. Зазвучавший голос казался глухим и нечеловеческим, словно электрический ветер шелестел ветвями стальных деревьев.
– Мой господин Воитель, механикумы с удовлетворением исследуют эту планету. Мы с большим интересом продолжаем изучать здешние технологии. Гравитационное и фазовое оружие уже воссоздано в наших мастерских. В последнем рапорте мы описали три стандартные схемы конструкторских образцов, раньше нам неизвестных.
Хорус хлопнул в ладоши.
– Слава нашим братьям, неутомимым механикумам! Часть за частью мы собираем вместе все недостающие фрагменты человеческих знаний. Император будет доволен, как, я уверен, будут довольны и твои лорды с Марса.
Регул кивнул, забрал с помоста деталь и отступил назад.
Хорус оглядел зал:
– Ракрис? Мой дорогой Ракрис?
Лорд-правитель Элект Ракрис уже положил на край подиума свой скипетр, обозначив желание говорить. Теперь, приступив к докладу, он стал вертеть его в руках. Хорус внимательно его выслушал, время от времени ободряюще кивая. Ракрис говорил неоправданно долго, и Локену стало его жаль. Элект Ракрис был одним из генералов Варваруса, но был избран в качестве наблюдателя, и ему предстояло остаться на Шестьдесят Три Девятнадцать, чтобы командовать оккупационными частями до полного преобразования мира в составную часть Империума. Ракрис был боевым офицером, и, хоть он и воспринял избрание на новую должность как большую честь, было понятно, что перспектива оставаться вдали от флотилии его не вдохновляет. Он побледнел и казался больным. В недалеком будущем экспедиционные силы уйдут, и вся работа ляжет на его плечи. Ракрис был уроженцем Терры, и Локен понимал, что после ухода основного контингента, вдали от родного мира, он будет чувствовать себя настоящим изгнанником. Управление покоренным миром следовало считать своего рода наградой за героизм в многочисленных сражениях, но Локену такая участь казалась ужасной: остаться фактически монархом в покоренном мире и быть покинутым.
Навсегда.
Навестить уже завоеванную планету экспедиция вернется не скоро.
– …Говоря откровенно, мой командир, – докладывал Ракрис, – может пройти не одно десятилетие, прежде чем этот мир достигнет положения равноправного члена Империума. Мы встретились с сильным сопротивлением.
– Насколько мы далеки от достижения Согласия? – спросил Хорус, окидывая взглядом зал.
Ответить решил Варварус:
– До настоящего согласия, мой господин? Десятки лет, как сказал мой добрый друг Ракрис. До формального Согласия? Что ж, это совсем другое дело. В южном полушарии вспыхнул очаг сопротивления, который мы пока не в силах погасить. Пока мы не овладеем ситуацией в тех областях, этот мир нельзя считать приведенным к Согласию.
Хорус кивнул.
– Тогда мы останемся здесь, исполним свой долг и завершим начатое дело. Мы не можем отказываться от своих планов. Какой позор… – Примарх ненадолго задумался, и улыбка на его лице померкла. – Или имеются другие предложения?
Он посмотрел на Абаддона и замолчал. Абаддон, казалось, засомневался и быстро оглянулся на затененный край зала.
Локен понял, о каком вопросе шел разговор до начала совета. В ходе обсуждения наступил момент, когда примарх обращался за советом к тем, кто не принадлежал к официальным командным кругам экспедиционных сил.
Торгаддон слегка толкнул Локена локтем, но в этом уже не было необходимости. Локен уже шагнул в освещенный круг и встал позади Абаддона.
– Мой господин Воитель, – заговорил он, почти удивившись звуку собственного голоса.
– Капитан Локен, – произнес Хорус, и в глазах его появился довольный блеск. – Мнение Морниваля всегда приветствуется на моих совещаниях.
Некоторые из присутствующих, включая Варваруса, одобрительно кивнули.
– Мой господин, первая фаза войны была проведена очень быстро и эффективно, – продолжил Локен. – Оперативный удар передового отряда, направленный на уничтожение правящей верхушки, способствовал уменьшению потерь с обеих сторон, неизбежных в случае длительной полномасштабной войны. Партизанская война против инсургентов неизбежно станет тяжелой, долгой и дорогостоящей операцией. Она может длиться годами и не приносить видимых результатов, истощая драгоценные ресурсы армии лорда-командующего Варваруса и сводя на нет все благие начинания лорда-правителя Электа. Мир Шестьдесят Три Девятнадцать не может этого избежать, и силам экспедиции придется принять меры. Простите, если я говорю вне очереди, но удар передовой группы, целью которой было завоевать этот мир и очистить его, не полностью достиг цели. Прикажите Легиону закончить работу.
По рядам присутствующих прокатился негромкий гул.
– Капитан, ты хочешь, чтобы я снова пустил в дело Лунных Волков? – спросил Хорус.
– Не весь Легион, сэр, – покачал головой Локен. – Десятую роту. В прошлом бою мы были первыми и удостоились награды, но эта награда была незаслуженной, поскольку работа не закончена.
Хорус кивнул, как будто соглашаясь с его словами.
– Варварус.
– Армия всегда с радостью принимает помощь благородного Легиона. Как верно заметил капитан, мятежники способны годами изматывать моих солдат и уничтожить слишком многих, пока их сопротивление не будет сломлено. Рота Лунных Волков быстро и окончательно подавит мятеж и прекратит смуту.
– Ракрис.
– Такое решение снимет огромную тяжесть с моей души, сэр, – с улыбкой сказал Ракрис. – Возможно, это станет ударом кувалды по ореху с целью извлечь ядро, но это будет эффективным решением. Работа будет завершена, и очень скоро.
– Первый капитан.
– Морниваль всегда единогласен в своем мнении, мой господин, – ответил Абаддон. – Я голосую за скорейшее завершение дел в этом мире, чтобы Шестьдесят Три Девятнадцать могла жить полной жизнью, а мы могли бы продолжить Поход.
– Значит, так тому и быть, – сказал Хорус и снова широко улыбнулся. – Слушайте мой приказ. Капитан, готовьте Десятую роту к десантированию в самом ближайшем будущем и принесите особые обеты. Мы с нетерпением будем ожидать от вас вестей об успешном исходе дела. Спасибо за то, что откровенно высказали свое мнение и предложили быстрое решение весьма нелегкой проблемы.
Речь Хоруса прервали одобрительные аплодисменты.
– А перед нами открываются новые возможности, – продолжил Хорус. – Мы можем начать приготовления к очередной стадии Великого Похода. Я незамедлительно доложу обо всем Императору… – Воитель взглянул в сторону главного астропата, и слепая ответила молчаливым кивком. – Наш возлюбленный повелитель будет рад услышать, что экспедиция снова продвигается перед. Теперь мы должны обсудить наши следующие действия. Я мог бы сам доложить об изысканиях в этой области, но есть кое-кто, уверенный, что он лучше справится с этой задачей.
Все присутствующие обернулись к стеклянным дверям, распахнувшимся во второй раз. Примарх захлопал в ладоши, и аплодисменты быстро подхватили на галереях, поскольку в зал, прихрамывая, вышел Малогарст. Это было его первое официальное появление на публике после возвращения с поверхности планеты.
Малогарст был ветераном Лунных Волков и к тому же «сыном Хоруса». Какое-то время он был капитаном своей роты и мог дослужиться до ранга Первого капитана, если бы его не перевели на должность советника. Но своей природе он был человеком хитрым и к тому же опытным, и способности Малогарста к интригам и тайнам сослужили ему хорошую службу в должности советника, да еще прибавили к его имени кличку Кривой. Он не обижался на это прозвище. Легион мог защитить Воителя от физической опасности, а Малогарст своими советами и подсказками обеспечивал защиту от политических недоброжелателей. Он тонко чувствовал все нюансы и колебания в иерархической пирамиде, и всегда мог нейтрализовать их нежелательные последствия. Малогарст никогда не пользовался особой популярностью у своих товарищей, поскольку был несколько замкнутым, даже по завышенным меркам космодесантников, а кроме того, он никогда не старался заслужить их любовь. Многие считали его нейтральной силой, посредником, верным одному только Хорусу. И никто не был настолько глуп, чтобы его недооценивать.
Но в силу обстоятельств он внезапно обрел популярность. Стал почти любимым. После предполагаемой гибели он был найден живым, и в свете смерти Сеянуса это обстоятельство было воспринято как некая компенсация. Работы летописца Эуфратии Киилер увековечили сцену неожиданного спасения благородного раненого героя в пиктах, которые разошлись по всей флотилии. И теперь собрание восторженно рукоплескало его появлению, перемежая аплодисменты с приветственными возгласами. Благодаря своим злоключениям Малогарст превратился в признанного героя.
Локен был совершенно уверен, что Малогарст прекрасно понимает иронический поворот судьбы и намеревается извлечь из него как можно больше пользы.
Новоявленный герой прошел в центр зала. Его тяжелое ранение еще не позволяло облачиться в боевые доспехи, а потому Малогарст предстал перед собранием в белом плаще с вышитой волчьей головой. Золотая фибула в виде широко раскрытого глаза – эмблемы Воителя – придерживала плащ у шеи. Из-за сильной хромоты при ходьбе Малогарст опирался на металлический посох. Его спина выгнулась из-за фатальной разрегулировки, лицо сильно осунулось и побледнело с тех пор, как Локен видел его в последний раз, а заплатки из синтетической кожи прикрывали раны на шее и левой стороне головы.
Локен ужаснулся. Малогарст теперь действительно стал кривым. Старое насмешливое прозвище внезапно стало казаться грубым и неуместным.
Хорус ловко спрыгнул с помоста и радостно обнял своего советника. Варварус и Абаддон вслед за ним раскрыли навстречу герою радостные объятия. Малогарст отвечал улыбками и кивками, затем приветливо помахал рукой в сторону галереи, давая понять, что рад теплому приему.
Едва аплодисменты утихли, Малогарст тяжело оперся на край оуслитового диска и церемонным жестом положил свой посох. Хорус не стал возвращаться на возвышение, а отступил назад, оставляя место в центре своему советнику.
– Последние несколько дней, – заговорил Малогарст напряженным и прерывистым от усилий голосом, – я наслаждался недоступной ранее роскошью – отдыхом.
Со всех сторон послышался смех, кое-кто одобрительно похлопал в ладоши.
– Постельный режим, – продолжал Малогарст, – это проклятие в жизни воина, принес мне немалую пользу, поскольку дал возможность пересмотреть заново все разведывательные данные, собранные нашими скаутами за несколько предыдущих месяцев. Однако за наслаждение постельным режимом, как и за все прочее, приходится расплачиваться, поскольку такой образ жизни накладывает свои ограничения. Я настоял на том, чтобы мне позволили присутствовать на этом собрании, так как никогда не выказывал желания погибнуть от безделья.
Снова послышался одобрительный смех. Локен улыбнулся. Малогарст не упустил возможности воспользоваться своим новым статусом. Он становился почти… привлекательным.
– Строго говоря, – снова заговорил Малогарст, взмахнув пультом управления, – в этом узле для нас представляют интерес три ключевые области.
Его жест активировал встроенные в помост гололитические проекторы, и над головами собравшихся вспыхнули яркие лучи. Проекции располагались в пространстве таким образом, чтобы их можно было отчетливо видеть и с галереи. Первое изображение представляло вращающуюся планету, на орбите которой находился флагманский корабль, вместе с графическими индикаторами эллиптического строя флотилии. Изображение мира стало быстро съеживаться, пока не стало частью звездной системы, схематично наложенной на проекцию пространства, а затем еще уменьшилось, и местное светило яркой точкой заняло свое место в звездной мозаике космоса.
– Во-первых, вот эта область, – сказал Малогарст. – Она обозначена как 8-58-1-7, и это прилегающее к нашему нынешнему местоположению скопление звезд.
На светящейся звездной карте несколько раз мигнул упомянутый участок.
– Это наш следующий наиболее очевидный и приемлемый пункт назначения. Корабли-разведчики дали сведения о восемнадцати системах, представляющих определенный интерес, причем двенадцать из них сулят большие запасы природных ресурсов и никаких признаков жизни или населения. Результаты исследований еще не окончательные, но могу взять на себя смелость и высказать свое личное мнение: на ранней стадии присоединения эта область не должна доставить проблем экспедиции. В качестве субъектов сертификации эти системы должны быть присоединены к декларации колониальных первопроходцев, которые придут по нашим следам.
Он снова взмахнул пультом, и на звездной карте мигнул другой участок.
– Вторая область, расположенная… Мастер?
Боас Комненус прочистил горло и услужливо подсказал:
– Девять недель стандартного спирального перехода, сэр.
– Девять недель пути, благодарю вас, – повторил Малогарст. – Мы только недавно приступили к разведке этого района, но даже первоначальные сведения свидетельствуют о наличии развитой культуры или культур, способных к межзвездным путешествиям.
– Они функционируют и в настоящее время? – спросил Абаддон.
Слишком часто экспедиция натыкалась на безжизненные следы давно исчезнувших цивилизаций в опустевших мирах.
– Слишком рано делать выводы, Первый капитан, – сказал Малогарст. – Хотя скауты рапортовали об обнаружении определенного сходства признаков с теми, что мы видели десять лет назад на 7-93-1-5.
– Так это не человеческое общество? – спросил адепт Регул.
– Рано делать выводы, – повторил Малогарст. – Эта область обозначена цифровым кодом, но, думаю, всем вам будет интересно услышать, что она носит и древнее терранское название. Стрелец.
– Грозный Стрелец, – с довольной улыбкой прошептал Хорус.
– Совершенно верно, мой господин. Эта область нуждается в самом пристальном обследовании. – Хромой советник снова переключил пульт и вызвал изображение третьего кольца солнц. – Третья любопытная область, лежащая немного дальше в том же направлении.
– Восемнадцать недель стандартного полета, – проинформировал Боас Комменус, не дожидаясь вопроса.
– Спасибо, мастер. Нашим разведчикам предстоит еще много работы, но они донесли известие от Сто сороковой экспедиции под командованием Китаса Фрома, Легион Кровавых Ангелов. В нем говорится, что обнаружено противодействие продвижению имперских сил. Донесение было прерывистым, но из него ясно, что война неминуема.
– Это сопротивление человеческой расы? – спросил Варварус. – Речь идет об утраченных колониях?
– Это ксеносы, сэр, – лаконично ответил Малогарст. – Чужие Противники неизвестной расы и силы. И послал запрос в Сто сороковую, не нуждаются ли они в нашей временной поддержке. Эта экспедиция намного меньше нашей. Ответ пока не получен. Возможно, в первую очередь нам необходимо отправиться прямиком в тот регион и усилить имперское влияние.
Впервые с начала совета с лица Воителя исчезла улыбка.
– Я поговорю со своим братом Сангвинием об этом деле, – сказал он. – Нельзя допустить, чтобы его люди гибли, оставшись без поддержки. – Он перевел взгляд на Малогарста: – Спасибо тебе за это, советник. Мы одобряем твою работу и краткость выводов.
По залу снова прокатились аплодисменты.
– Еще один, последний вопрос, мой господин, – произнес Малогарст. – И должен признаться, это личное дело. Меня стали называть, как мне известно, Малогарстом Кривым по причине… некоторых черт моего характера, которые и сейчас остались при мне. Я ничуть не огорчался по поводу прозвища, хотя кому-то это могло показаться странным. Я получаю удовольствие от искусства политики и не пытаюсь этого скрывать. Некоторые из моих помощников, как я недавно узнал, решили, что после ранения прозвище звучит оскорбительно и задевает мои чувства, и предприняли попытки избавить меня от этого титула. Они посчитали, что я могу усмотреть в нем жестокость. Чепуха. Хочу, чтобы все присутствующие это знали – меня это нисколько не оскорбляет. Мое тело пострадало и изменило форму, но мысли остались целыми. Я сочту за оскорбление, если кто-то из ложной деликатности опустит мое второе имя. Я не слишком ценю привязанность и уж нисколько не желаю стать объектом жалости. Мое тело искривлено, но мысли прямы. Не думайте, что таким образом вы заденете мои чувства. Я остался таким же, каким был прежде.
– Отлично сказано! – воскликнул Абаддон и хлопнул в ладоши.
В зале поднялся шум, такой же неистовый, как и при появлении Малогарста в зале.
Малогарст снял свой посох с возвышения, оперся на него и повернулся к Воителю. Хорус, призывая к тишине, поднял обе руки вверх.
– Мы благодарны Малогарсту за столь искренние слова. Здесь есть над чем подумать. На этом я закрываю наше собрание, но прошу предоставить свои предложения и заметки по поводу стратегии завтра до отправки корабля. Я прошу вас рассмотреть все варианты и представить свои рекомендации. Мы соберемся послезавтра в это же время. Это все.
Собравшиеся стали расходиться. Как только зрители с верхних галерей, шумно обсуждая услышанное, ушли, все оставшиеся на стратегической палубе группы сошлись в центр. Воитель негромко беседовал с Малогарстом и механикумом.
– Отличная работа, – шепнул Торгаддон Локену.
Локен облегченно вздохнул. Только сейчас он понял, какой груз давил ему на плечи с того момента, как были высказаны его мысли.
– Да, прекрасно сказано, – согласился Аксиманд. – Гарвель, я поддерживаю твое мнение.
– Я только сказал то, что думаю. Я принял решение в тот момент, когда шагнул вперед, – признался Локен.
Аксиманд задумчиво нахмурился, словно пытался понять, не шутка ли это.
– Хорус, а ты не испытываешь страха в такой обстановке? – спросил Локен.
– Поначалу, мне кажется, испытывал, – откровенно ответил Аксиманд. – Но после одного или двух советов привыкаешь. Я быстро понял, что бесполезно смотреть на его ноги.
– На ноги?
– На ноги Воителя. Как только встретишься с ним взглядом, тотчас забываешь, что хотел сказать, – слегка улыбнулся Аксиманд.
Впервые со стороны Аксиманда по отношению к Локену появился какой-то намек на дружеские отношения.
– Спасибо. Я постараюсь это запомнить.
В тень галереи вошел Абаддон.
– Я же знал, что мы сделали правильный выбор, – сказал он, хлопая Локена по плечу. – Настоящего участия, вот чего требует от нас Воитель. Прямое попадание, отличное выступление, Гарвель. Теперь осталось постараться, чтобы работа была проделана так же хорошо.
– Я постараюсь.
– Тебе нужна помощь? Я могу одолжить юстаэринцев, если они тебе понадобятся.
– Благодарю, но Десятая справится своими силами.
Абаддон кивнул.
– Я скажу Фальку, что ты не нуждаешься в услугах его головорезов.
– Только не это! – воскликнул Локен, встревоженный перспективой оскорбить Фалька Кибре, капитана Первой роты Терминаторов.
Остальные трое морнивальцев громко расхохотались.
– Видел бы ты свое лицо, – сказал Торгаддон.
– Эзекиль так легко тебя заводит, – хихикнул Аксиманд.
– Эзекиль знает, что скоро и ему придется несладко, – заметил Абаддон.
– Капитан Локен? – К ним приближался лорд-правитель Элект Ракрис. Абаддон, Аксиманд и Торгаддон расступились, давая ему дорогу. – Капитан Локен, – сказал Ракрис, – я хочу сказать, хочу признать… не могу выразить, насколько я вам благодарен. Вы взвалили это бремя на себя и свою роту. И высказались очень откровенно. Солдаты лорда Варваруса стараются изо всех сил, но они всего лишь люди. Местный режим обречен, если только предпринять жесткие меры.
– Десятая рота справится с этой проблемой, лорд-правитель, – заверил его Локен. – Можете рассчитывать на мое слово космодесантника.
– Вы считаете, что армия на это неспособна?
Все оглянулись и увидели приближавшуюся величавую фигуру лорда-командира Варваруса.
– Я… только хотел сказать… – смутился Ракрис.
– Мы не хотели никого оскорбить, лорд-командир, – сказал Локен.
– Извинения приняты, – ответил Варварус и протянул руку Локену: – Старый обычай Терры, капитан Локен…
Локен взял его руку и пожал.
– Мне напомнили о нем совсем недавно, – заметил он.
Варварус усмехнулся:
– Я хотел поздравить вас с вступлением в наш тесный кружок, капитан. И заверить, что ваше сегодняшние выступление пришлось как нельзя кстати. Сегодня мои люди потерпели тяжелое поражение на юге. День на день не приходится. Я уверен, что моя армия – лучшая во всех экспедициях, но я также слишком хорошо знаю, что она состоит из людей, и только из людей. Я знаю, когда в сражении необходимы люди, и знаю, когда требуется помощь космодесантников. Сейчас как paз такой случай. Когда выберете время, зайдите ко мне в кабинет, и я буду счастлив предоставить самую полную информацию.
– Благодарю вас, лорд-командир. Я зайду сегодня же днем.
Варварус кивнул.
– Простите, лорд-командир, – остановил его Торгаддон. – В данный момент морнивальцы заняты. Воитель уходит и зовет нас с собой.
Вслед за Воителем морнивальцы миновали бронированные стеклянные двери и оказались в личном кабинете Хоруса, просторном, прекрасно обставленном зале, расположенном ниже уровня галерей по левому борту флагманского корабля. Одна из стен была стеклянной, и за ней сияли звезды. Малогарст и Хорус прошли вглубь кабинета, а морнивальцы остались в тени у входа, ожидая приглашения.
При виде трех фигур, спускавшихся с верхней галереи по металлической витой лесенке, Локен напрягся. Первые двое оказались космодесантниками из Легиона Имперских Кулаков, их желтые доспехи так и сияли. Третья фигура намного превосходила их ростом. Еще один бог.
Рогал Дорн, примарх Имперских Кулаков, брат Хоруса.
Дорн тепло приветствовал Воителя и вместе с ним и Малогарстом расположился на черном кожаном диване лицом к стеклянной стене. Сервиторы тотчас принесли им напитки.
Рогал Дорн во всех отношениях был такой же значительной фигурой, как и Хорус. В сопровождении Легиона Имперских Кулаков он долгие месяцы провел в экспедиции по этому участку космоса, хотя вскоре должен был отправиться дальше. Их призывали другие задания и другие экспедиции. Локен слышал, что примарх Дорн прибыл к ним по приглашению Хоруса, чтобы вместе с ним детально обсудить свои обязанности и определить свое отношение к статусу Воителя. С первого же дня после принятия высокого титула Хорус запросил поддержки и совета у всех своих братьев-примархов. Звание Воителя ставило его отдельно от них и поднимало на более высокую ступень, отчего возникла некоторая напряженность и неловкость, особенно со стороны тех примархов, которые хотели бы считать эту должность своей. Примархи были подвластны такому же соперничеству и ревности, как и любые другие братья.
Очевидно, по совету хитроумного Малогарста Хорус обхаживал своих братьев, успокаивал страхи, устранял сомнения, подтверждал договоренности и старался сохранить единство примархов. Он не хотел, чтобы кто-то чувствовал себя обиженным или обойденным. Кое-кто, как Сангвиний, Лоргар или Фулгрим, приветствовали назначение Хоруса с самого начала. Другие, вроде Ангрона и Пертурабо, после его назначения впали в мрачное бешенство, и от Хоруса потребовалось все искусство дипломатии, чтобы утихомирить их ревность и ярость. Несколько примархов, и среди них Русс и Лион, равнодушно устранились, не удивляясь такому повороту событий.
Остальные, как Жиллиман, Хан и Дорн, просто не стали обсуждать приказ Императора, сочтя его правильным и закономерным. Хорус всегда выделялся среди братьев, был первым и любимым примархом. Они не сомневались в его пригодности для этой роли, так как никто из примархов никогда не сомневался ни в выдающихся способностях Хоруса, ни в его тесной связи с Императором. Именно к этим стойким и решительным братьям Хорус предпочитал обращаться за советом. В характерах Дорна и Жиллимана в большей степени проявились стойкость и преданность Императору, и оба этих примарха командовали своими Легионами с завидным рвением и воинскими талантами. Их одобрение было необходимо Хорусу, как юноше необходима поддержка старших, более опытных братьев.
Из всех примархов Рогал Дорн, несомненно, обладал самым ярким воинским талантом. Он был таким же дисциплинированным и стойким, как Робаут Жиллиман, бесстрашным, как Лион, но в то же время достаточно гибким, чтобы прислушиваться к голосу вдохновения и озарения, что позволило Леману Руссу и Хану завоевать так много триумфальных венков. В Великом Походе Дорн уступал только одному Хорусу, но он был прямолинейным там, где Хорус проявлял гибкость, и замкнутым по сравнению со своим харизматичным братом, так что выбор Императора не мог не склониться в сторону последнего. В соответствии с твердым и непреклонным характером Дорна, его Легион славился мастерством в осадах и в оборонительной стратегии.
Воитель однажды пошутил, что его мастерство Хоруса брать крепости штурмом равно способности Дорна их удерживать.
– Если мне придется атаковать бастион, защищаемый тобой, – насмешливо заметил Хорус на недавнем общем банкете, – то война будет продолжаться целую вечность. Лучшие в атаке столкнутся с лучшими в обороне.
Имперские Кулаки были так же непоколебимы, как неудержимы были Лунные Волки.
В Шестьдесят третьей экспедиции Дорн занял спокойную наблюдательную позицию. Он часами мог наедине совещаться с Хорусом, но время от времени Локен видел, как он наблюдает за подготовкой воинов и снаряжения. Локену никогда не приходилось с ним встречаться и беседовать, поскольку они по большей части находились в разных местах.
Теперь он мог спокойно рассмотреть Дорна и сравнить его с Воителем; два божественных создания сошлись в одном помещении. Наблюдать за ними и слушать, как они свободно разговаривают между собой, словно обычные люди, казалось ему большой честью. Малогарст рядом с ними выглядел карликом.
Доспехи примарха Дорна были украшены и отполированы, словно погребальная урна, – темно-красные с медно-золотым, а броня Хоруса ослепляла своей белизной. Металлические накладки в виде распростертых орлиных крыльев венчали его шлем и украшали нагрудные и наплечные пластины, силуэты орлов были выгравированы и на латах, прикрывающих руки и ноги. Красный бархатный плащ по нижнему краю был отделан широкой золотой каймой. На строгом худощавом лице не было и тени улыбки даже в тот момент, когда Хорус весело шутил, а копна желтовато-белесых волос напоминала цветом пожелтевшие от времени кости.
Двое космодесантников, сопровождавших примарха Дорна с галереи, остались ждать вместе с морнивальцами. Абаддону, Аксиманду и Торгаддону они были хорошо знакомы, но Локен лишь изредка встречал их на флагманском корабле. Абаддон представил их как Сигизмунда, Первого капитана Имперских Кулаков, блистающего черно-белыми эмблемами, и Эфреда, капитана Третьей роты. В знак официального приветствия Астартес совершили знамение аквилы.
– Мне понравилось твое выступление, – сразу же сказал Локену Сигизмунд.
– Я польщен. Вы наблюдали с галереи?
Сигизмунд кивнул.
– Разбить врага. Покончить с ним раз и навсегда. И двигаться дальше. Нам предстоит еще множество дел, и нельзя попусту тратить время.
– Да, еще много миров нам предстоит привести к Согласию, – согласился Локен. – Отдохнем когда-нибудь позже.
– Нет, – спокойно возразил Сигизмунд. – Великим Поход никогда не кончится. Разве ты этого не знаешь?
Локен покачал головой:
– Я бы не…
– Никогда, – решительно повторил Сигизмунд. – Чем дальше мы заходим, тем больше обнаруживаем целей. Мир за миром. Покоряем все новые и новые миры, вселенная бесконечна, и так же бесконечно наше желание ее покорить.
– Я так не думаю, – возразил Локен. – Когда-нибудь война закончится. Установится царство мира. Это и ость конечная цель наших усилий.
– В самом деле? – усмехнулся Сигизмунд. – Возможно. Но я уверен, что мы взялись за нескончаемые проблемы. Это следует из природы человечества. Всегда найдется еще одна цель и очередной проект.
– Уверен, брат, что и ты можешь представить себе время, когда все миры будут приведены к Согласию под управлением Императора. Разве не ради этой мечты мы преодолеваем все трудности?
Сигизмунд внимательно взглянул в лицо Локена.
– Брат Локен, я много о тебе слышал, и слышал только хорошее. Но я даже не мог себе представить, насколько ты наивен. Большая часть нашей жизни пройдет в борьбе за расширение Империума, а остаток мы проведем в сражениях за его целостность. В безднах космоса таятся непостижимые силы тьмы. Мир не наступит даже тогда, когда воссоединение Империума закончится. Мы будем вынуждены сражаться, чтобы удержать то, что завоевали. Мечты о мире тщетны. Наступит день, когда Великий Поход назовут другим именем, но он никогда не закончится. В самом далеком будущем нас ждет только война.
– Я думаю, что ты ошибаешься, – сказал Локен.
– Как ты наивен, – насмешливо заметил Сигизмунд. – А я-то считал, что Лунные Волки – самые агрессивные из всех Астартес. Ведь так думают и во всех остальных Легионах, не правда ли? Самые опасные воины человечества!
– Наша репутация говорит сама за себя, сэр, – ответил Локен.
– Так же как и репутация Имперских Кулаков, – подхватил Сигизмунд. – Неужели нам надо препираться по этому поводу? Спорить, чей Легион лучше?
– Ответ и так ясен, – вставил Торгаддон. – Это Волки Фенриса, поскольку они клинически невменяемы. – Он широко усмехнулся, ощущая возникшее напряжение, и постарался его устранить: – Но если рассматривать нормальные Легионы, вопрос становится более сложным. Космодесантники примарха Робаута Жиллимана прекрасно смотрятся, но их слишком уж много. Несущие Слово, Белые Шрамы, Имперские Кулаки, о, все они достойны всяческих похвал. Но Лунные Волки… Ах, Лунные Волки, Сигизмунд, в честном бою? Неужели ты думаешь, что вы можете на что-то надеяться? Честно? Ваши желтые оборванцы против лучших из лучших?
Сигизмунд рассмеялся:
– Спи спокойно, Тарик. Благослови нас, Терра, надеюсь, это утверждение никогда не будет подлежать проверке.
– А вот о чем брат Сигизмунд тебе не сказал, Гарвель, – сказал Торгаддон, – так это о том, что его Легион вскоре может лишиться всей своей славы. Их отзывают.
– Тарик поведал только часть правды, – фыркнул Сигизмунд. – Имперские Кулаки возвращаются на Терру по приказу самого Императора, чтобы охранять его там. Мы станем избранными, его преторианцами. Так кто из нас обижен, Лунный Волк?
– Только не я, – ответил Торгаддон. – Я буду завоевывать лавры в боях, а вам предстоит толстеть от бездействия у домашнего очага.
– Так вы покидаете Великий Поход? – переспросил Локен. – Я что-то об этом слышал.
– Император пожелал, чтобы мы укрепили Дворец Терры и охраняли его бастионы. Таков был его приказ, поступивший во время празднования победы над Улланором. Большую часть последних двух лет мы заканчивали свои дела, так что теперь можем исполнить его желание. Да, мы возвращаемся домой, на Терру. Да, мы больше не будем участвовать в Походе. Кроме того, я думаю, что на нашу долю хватит еще походов, когда мы исполним свой долг и получим приказ покинуть Терру. Вы не сможете закончить войну, Лунные Волки. Мне кажется, звезды давно забудут ваши имена, когда слава Имперских Кулаков снова прогремит над полями сражений.
Торгаддон шутливо схватился за рукоять цепного меча.
– Сигизмунд, неужели тебе так не терпится заработать от меня пощечину за свое нахальство?
– Вот как?
Неожиданно над ними нависла фигура Рогала Дорна.
– Капитан Торгаддон, неужели Сигизмунд заслужил пощечину? Хотя это возможно. Воздайте ему должное, во имя вашей дружбы. На нем быстро появляются синяки.
Слова примарха были встречены дружным смехом. Даже на лице самого Дорна мелькнуло некое подобие улыбки.
– Локен, – позвал Рогал Дорн и жестом подозвал его к себе.
Локен последовал за примархом в дальний угол кабинета. Сигизмунд и Эфред остались пререкаться с остальными морнивальцами, а Хорус и Малогарст продолжали разговор у противоположной стены.
– Нам приказано возвращаться в родной мир, – приветливо сказал Дорн. Его голос был низким и удивительно мягким, словно плеск воды на далеком берегу, но в то же время в нем звенело напряжение стального троса. – Император изъявил желание укрепить свой дворец, а кто я такой, чтобы оспаривать приказы повелителя? Я только счастлив, что он распознал выдающиеся способности Седьмого Легиона.
Дорн пристально взглянул на Локена.
– А ведь ты не привык общаться с такими, как я, не правда ли, Локен?
– Нет, господин.
– Это-то мне в тебе и нравится. Эзекиль и Тарик и им подобные так много времени провели в обществе вашего господина, что не придают этому никакого значения. А ты, как мне кажется, понимаешь, что примарх – это не обычный человек, и даже не космодесантник. Я не имею в виду физическую силу. Я говорю о бремени ответственности.
– Да, господин.
Дорн вздохнул.
– Локен, никто не может сравниться с Императором. Во всей Вселенной не найдется богов, достойных его общества. И он создал нас, полубогов, чтобы мы окружали его. Я никогда не мог до конца примириться со своим статусом. Ты удивлен? Я сознаю, на что я способен и чего от меня ожидает Император, и от этого меня пробирает дрожь. Временами меня пугает сам факт моего существования. Как ты думаешь, ваш повелитель, лорд Хорус, испытывает нечто подобное?
– Не знаю, мой господин, – сказал Локен. – Самообладание – одно из самых сильных его качеств.
– Я тоже так думаю, и это меня радует. Лучшего Воителя, чем Хорус, нет и не может быть. Но человек, и даже примарх, будет настолько хорош, насколько хороши советы, которым он следует, особенно если он так самоуверен. Его приближенные должны сдерживать и направлять его действия.
– Сэр, вы говорите о Морнивале?
Рогал Дорн кивнул, затем бросил взгляд на мерцающий звездами простор за стеклянной стеной.
– Тебе известно, что я давно тебя заметил? Что я поддерживал твое избрание?
– Мне говорили об этом, господин, и это смущает меня и сбивает с толку.
– Брату Хорусу необходим рядом честный голос. Голос помощника, который понимает масштаб и значение нашего предприятия. Голос, который не дрогнет в присутствии полубогов. Для меня это Сигизмунд и Эфред. Они не дают мне впадать в заблуждение. Ты должен стать таким же для своего господина.
– Я попытаюсь… – начал Локен.
– Кое-кто хотел, чтобы избрали Люка Седирэ или Йактона Круза. Ты знаешь об этом? Рассматривались обе кандидатуры. Седирэ – неуемный убийца, как и Абаддон. Он согласится с чем угодно, лишь бы появилась возможность завоевать лавры победителя. Круз – вы ведь называете его «полголоса», не так ли?
– Верно, господин.
– Круз – подхалим. Он согласится с чем угодно, лишь бы не лишиться благосклонности. Морнивалю требуется независимое, решительное суждение.
– Найсмит, – сказал Локен.
Дорн улыбнулся по-настоящему.
– Да, совершенно верно, как было принято в древних династиях. Найсмит! Ты хорошо образован. Если мой брат намерен управлять с присущим ему рвением и принимать решения вместо Императора, ему необходимо прислушиваться к голосу благоразумия. Остальные наши братья, а кое-кто из них чуть не обезумел после избрания Хоруса, должны видеть, что он крепко держит в руках поводья. Вот почему я поставил на тебя, Гарвель Локен. Я проверил твой послужной список, изучил твой характер и решил, что именно ты станешь необходимым элементом в сплаве Морниваля. Не сочти за оскорбление, Локен, но для космодесантника в тебе слишком много человеческого.
– Мой господин, я опасаюсь, что скоро не смогу надеть свой шлем, настолько моя голова распухла от ваших похвал.
– Приношу свои извинения, – кивнул Дорн.
– Вы говорили об ответственности. Я внезапно ощутил ее ужасную тяжесть на своих плечах.
– Ты сильный, Локен. Ты Астартес, и выдержишь этот груз.
– Я выдержу, господин.
Дорн отвернулся от прозрачной стены и снова взглянул на Локена. Огромные руки осторожно легли на плечи капитана.
– Будь самим собой. Просто будь самим собой. Откровенно высказывай свои мысли, поскольку тебе представилась такая редкая возможность. Я могу вернуться на Терру в уверенности, что Великий Поход останется в надежных руках.
– Господин, меня удивляет ваша вера в меня, – сказал Локен. – Как и Седирэ, я создан для войны…
– Я слышал, как ты говорил. Ты точно уловил суть дела. Теперь в этом твоя основная задача. Иногда ты сможешь давать советы. Иногда должен позволить Воителю использовать тебя.
– Использовать меня?
– Ты же понимаешь, что сегодня утром именно это и произошло.
– Господин?
– Он позволил Морнивалю прикрыть его, Локен. Хорус старается прослыть миротворцем, поскольку этот образ лучше всего будет восприниматься в мирах Империума. Сегодня утром он хотел, чтобы кто-то другой – не он – предложил ввести в бой Легионы.
