Абаддон был в ярости. Когда посольство интерексов вернулось на свой корабль, он созвал морнивальцев и дал выход своим чувствам:

– Шесть месяцев! Шесть месяцев военных действий на Убийце! Так много подвигов, столько наших братьев погибло! А теперь он извиняется? Словно это было заблуждением? Ошибкой? Эти мерзавцы, любители ксеносов, и сами признают опасность пауков, раз решили их запереть!

– Ситуация непростая, – сказал Локен.

– Это оскорбление чести нашего Легиона! И Ангелов тоже!

– Чтобы принести извинения, требуются мудрость и сила духа, – заметил Аксиманд.

– И только глупец потакает чужакам! – фыркнул Абаддон. – Чему научил нас этот поход?

– Тому, что мы с готовностью уничтожаем всех несогласных? – предположил Торгаддон.

Абаддон метнул на него сердитый взгляд.

– Всем известно, насколько жесток космос. И опасен. Мы должны бороться за свое место во Вселенной. Назовите хоть одну расу среди встреченных нами, кто не был бы рад мгновенному исчезновению человечества. Никто из них не мог ему ответить.

– Только глупец потакает чужакам, – повторил Абаддон. – Или потакает тем, кто это делает.

– Ты хочешь сказать, что Воитель глуп? – спросил Локен.

Абаддон немного смутился.

– Нет. Не хочу. Конечно, не хочу. Я служу ему.

– У нас есть определенные обязанности, – сказал Аксиманд. – Как члены Морниваля, мы должны прийти к единогласному мнению, прежде чем давать ему советы.

Торгаддон кивнул.

– Нет, – возразил Локен. – Он ценит нас не за единодушие. Каждый из нас, даже если не согласен с остальными, должен высказать свои мысли. И предоставить ему принимать решение. В этом наш долг.

В течение нескольких дней продолжались встречи с различными посланниками интерексов. Иногда их корабли посылали группы представителей на «Дух мщения», иногда посольство Империума отправлялось на их главный корабль, и их принимали в залах из серебра и стекла, под звуки таинственных арий.

Интерексов было нелегко понять. Часто в их поведении сквозил оттенок превосходства или снисходительности, словно они считали посланцев Империума грубыми и необразованными существами. И в то же время они явно испытывали восхищение. Легенды о древней Терре и родстве с человечеством давно стали частью их мифов и сказаний. Как бы ни разочаровывала их реальная встреча, интерексы не могли решиться разорвать контакт со своим драгоценным и далеким прошлым.

В итоге было предложено провести встречу на высшем уровне. Воитель вместе со своим окружением должен был спуститься в один из населенных миров интерексов и провести более детальные переговоры уже не с посланниками, а с представителями власти.

Воитель выслушивал всевозможные советы, хотя Локен был уверен, что решение уже принято. Кое-кто вроде Абаддона советовал прервать все контакты с интерексами и держать их в неопределенности до тех пор, пока не соберется достаточно сил для захвата их территорий. Были и другие проблемы, требующие безотлагательного рассмотрения со стороны Воителя, вопросы, которые слишком долго откладывались, пока велась шестимесячная война на Убийце. Петиции и донесения поступали ежедневно. Пять примархов просили личной аудиенции по вопросам, связанным со стратегией Похода или местных войн. Один из них, Лион, никогда раньше не предпринимал подобных попыток сближения, и Воитель не мог не обратить внимания на потепление их отношений. От тридцати шести экспедиций были получены послания с просьбой дать совет, помочь определиться с тактикой или призыв военной помощи. Накопилось и множество вопросов государственной важности. Совет Терры присылал различные бюрократические запросы и требовал неотложного внимания Воителя. Слишком долго он откладывал решения, ссылаясь на занятость военными действиями.

Локен едва ли не ежедневно сопровождал Хоруса и теперь начал понимать, какую тяжелую ношу взвалил Император на широкие плечи примарха. Хорус должен был объединять в себе и командующего всеми армиями, и лидера Согласия, и судью, и стратега, и самого искусного дипломата.

За те шесть месяцев, что велись военные действия на Убийце, на его орбиту прибыло множество кораблей. Они, словно докучливые просители, окружили флагманский корабль плотным кольцом. Оставшаяся часть Шестьдесят третьей экспедиции под командованием Варваруса покинула Шестьдесят Три Девятнадцать, оставив ее на попечение одного лишь Ракриса. Прибыли также четырнадцать кораблей Восемьдесят восьмой экспедиции под командованием Трагиса Бонифация из Легиона Альфа. Бонифаций утверждал, что откликнулся на призыв о помощи Сто сороковой и собирался принять участие в сражениях на Убийце, но вскоре выяснилось, что его истинной целью было воспользоваться ситуацией и убедить Хоруса силами Шестьдесят третьей поддержать планируемое наступление на захваченные орками территории Кайвас Белта. Этот план долго вынашивал его примарх, Альфарий, что, как и в случае с Лионом, было поводом для укрепления дружеских связей с недавно избранным Воителем.

Хорус лично изучил проект Альфария. Операция на Кайвас Белте могла занять не меньше пяти лет и требовала в десять раз больше сил, чем Хорус мог выделить в настоящий момент.

– Альфарий размечтался, – пробормотал он, показывая план Локену и Торгаддону. – Я не могу ввязываться в это мероприятие.

На одном из кораблей Варваруса с Терры прибыла делегация администраторов из трибунала Экзектро. По инструкции Всезнающего и Великого, подписанной Советом Терры, экзекторам надлежало посещать все новые территории разрастающегося Империума с целью всеобщего охвата, и по сравнению с этой программой орава летописцев могла показаться мелкой докукой.

Делегацией экзекторов руководила верховный администратор Аэнид Ратбон – высокая стройная женщина с рыжими волосами, высокими скулами и бледной кожей, к тому ж чрезвычайно суровая. Совет Терры издал приказ, по которому все экспедиционные и военные объединения, все примархи, командиры и правители приведенных к Согласию миров и систем, с целью поддержать растущие запросы расширяющегося Империума, должны были назначать и собирать налоги с подведомственных им планет. Аэнид Ратбон настойчиво просила встречи с целью обсудить план сбора пошлин.

– Один мир не в состоянии самостоятельно поддерживать и финансировать такое гигантское предприятие, – говорила она слегка визгливым голосом. – Терра не в силах в одиночку нести такую нагрузку. Сейчас мы правим тысячами миров, тысячами тысяч миров. Империум должен позаботиться о себе.

– Но, госпожа, многие миры совсем недавно приведены к Согласию, – мягко возразил Хорус. – Они еще не оправились от военной разрухи и только начинают восстанавливаться и перестраиваться. Обложение налогами лишь увеличит свалившуюся на них тяжесть.

– Император настаивает на этом.

– Правда?

– Всезнающий и Великий, возлюбленный всеми поручил это мне и моим коллегам. Подати должны быть собраны, и требуется создать соответствующие органы, чтобы в дальнейшем уплата налогов производилась регулярно и автоматически.

– Правители миров, оставленные нами на местах, сочтут это занятие неблагодарным, – сказал Малогарст. – Они еще только устанавливают порядок и свой авторитет. Это преждевременно.

– Император настаивает на этом, – повторила Аэнид.

– Значит, Император, возлюбленный всеми? – спросил Локен.

Его замечание вызвало на лице Хоруса широкую усмешку. Ратбон недовольно фыркнула.

– Не вполне понимаю, на что вы намекаете, капитан, – сказала она. – Это мой долг, и я намерена его выполнять.

Когда она вместе со свитой покинула личный кабинет Воителя, Хорус, оставшись со своими приближенными, откинулся на спинку кресла.

– Я всегда подозревал, – заговорил он, – что найдутся вредители, которые смогут нас одолеть. Слабые на первый взгляд, они невероятно изобретательны, и если кто и в силах одолеть человечество и разорвать Империум на части, так это, скорее всего, они. Раньше я мог предполагать, что это будут зеленокожие. Бесконечное количество и неизмеримая грубая сила, но теперь, друзья мои, я уверен, что нас погубят наши же сборщики налогов.

Все дружно рассмеялись. Локен вспомнил о лежащем в его кармане стихотворении. Большинство произведений Каркази он передавал для оценки Зиндерманну, но во время последней встречи поэт характеризовал свою работу как «нечто бессмысленное». Локен прочел стихи. Это были непристойные и язвительные куплеты о сборщиках налогов, которые оказались понятными даже Локену. Он уже решил представить их всеобщему вниманию, но лицо Хоруса быстро помрачнело.

– То, что я сказал, не совсем шутка, – заметил он. – Рассылая экзекторов, Совет взваливает на едва оправившиеся миры такую ношу, что ее тяжесть может сломать и нас. Их действия слишком поспешны, слишком сложны, слишком обременительны. Миры могут взбунтоваться. Возникнут волнения. Скажите недавно покоренному народу, что у него появился новый хозяин, и люди просто пожмут плечами. Скажите им, что новый хозяин желает получить пятую часть их доходов, и они возьмутся за вилы. Аэнид Ратбон и подобные ей администраторы способны разрушить все, чего мы достигли.

По комнате снова прокатился смех.

– Но это желание Императора, – вставил Торгаддон.

Хорус покачал головой.

– Невзирая на все ее заверения, это не совсем так. Я знаю его так, как сын может знать своего отца. Он не мог с этим согласиться. Не теперь, не так быстро. Скорее всего, он слишком занят своей работой, чтобы знать обо всем. Совет принимает решения в его отсутствие. Император не может не знать, насколько хрупка сложившаяся ситуация. Проклятье, вот что получается, когда созданная воинами империя доверяет исключительную власть чиновникам и духовенству. – Все взоры обратились на Воителя. – Я говорю вполне серьезно, – продолжал он. – В некоторых регионах такие действия могут привести к гражданской войне. А это, по меньшей мере, может подорвать силы наших экспедиций. В настоящий момент экзекторов необходимо… слегка притормозить. Надо завалить их непрерывным потоком материалов для определения уровня сборов по каждому отдельному миру и добавить к этому непрестанные донесения по поводу индивидуального статуса каждого из миров.

– Вряд ли их это надолго остановит, господин, – усомнился Малогарст. – Администрация Терры уже составила системные расчеты по пропорциональному начислению налогов для всех миров.

– Постарайся, Мал, – попросил его Хорус. – По крайней мере, придержи немного эту женщину. Дай мне хоть небольшую передышку.

– Я займусь этим, – ответил Малогарст, поднялся и захромал к выходу.

Хорус повернулся к собравшимся и вздохнул.

– Итак… – протянул он, – меня зовет Лион. И Альфарий тоже.

– И остальные братья, и множество экспедиций, – добавил Сангвиний.

– Тогда самым мудрым решением было бы возвратиться на Терру и изложить Совету свое мнение по поводу налогов.

Сангвиний невесело рассмеялся.

– Я еще не готов к этому, – сказал Хорус.

– Значит, придется заняться интерексами, господин, – сказал Эреб.

Эреб, Первый капеллан Семнадцатого Легиона Несущих Слово, присоединился к ним две недели назад, прибыв с контингентом Варваруса. В гранитно-серых доспехах «Марк-IV», украшенных чеканными изображениями его подвигов, он казался мрачным и неприступным. Его звание приблизительно соответствовало рангу Абаддона или Эйдолона. В своем Легионе он был старшим офицером, приближенным к Кору Фаэрону и самому примарху Лоргару. Его сдержанные манеры и негромкий, спокойный голос мгновенно вызывали всеобщее уважение, но Лунные Волки испытывали к нему дружеские чувства по другой причине. Волки с давних пор поддерживали такие же теплые отношения с Несущими Слово, как и с Детьми Императора. И не случайно Хорус считал Лоргара одним из любимых братьев наряду с Фулгримом и Сангвинием.

Эреб, со временем преуспевший одинаково хорошо и в воинском мастерстве, и в делах управления и одинаково серьезно относившийся к этим двум занятиям, искал встречи с Воителем по поручению своего Легиона. У него, бесспорно, имелись возможности добиться приема, и никто не посмел бы направить Эреба к посредникам.

Но, прибыв на флагманский корабль, он понял, насколько тяжело давление, оказываемое на Хоруса, и сколько дел требуют его немедленного внимания. Эреб решил на время отложить свои проблемы, чтобы не добавлять дополнительных забот Воителю, и вместо этого стал надежным помощником и советчиком, не требуя к себе особого отношения.

Вот за это морнивальцы и восхищались им, и, как Ралдорона, приняли в свой тесный кружок. Абаддону и Аксиманду доводилось воевать рядом с Эребом во многих сражениях. Торгаддон был знаком с ним целую вечность. Все трое только и говорили, что о превосходных достоинствах Первого капеллана Эреба.

Локена тоже не требовалось долго убеждать. Тем более что Эреб с самого начала приложил все усилия, чтобы с ним подружиться. Послужной список и ранг Эреба производили впечатление и, как казалось Локену, имели определенный вес еще и вследствие его близости к примарху. В конце концов, он был избранным рупором Лоргара.

Эреб разделял с ними обеды, держал совет, отдыхал и выпивал после дежурств, а иногда и посещал тренировочный зал, чтобы поупражняться в воинском мастерстве. Однажды утром он превзошел Торгаддона и Аксиманда в недолгих поединках, потом долго бился на мечах с Тарвицем, но в итоге и его уложил на мат. Тарвица и его приятеля Люция пригласили на тренировку по предложению Торгаддона.

Затем Локен хотел помериться силами с Эребом в бою на мечах, но Люций стал настаивать, что теперь его очередь.

Морнивальцы неплохо относились к Тарвицу, тем более что на их мнение оказал влияние положительный отзыв Торгаддона, но на Люция это отношение не распространялось. Его поведение слишком напоминало манеры Эйдолона. Люций, словно испорченный ребенок, всегда оставался капризным и требовательным.

– Что ж, иди ты, – махнул рукой Локен, – если для тебя это так важно.

Всем было ясно, что Люцию не терпится восстановить честь своего Легиона. Он считал, что их гордость пострадала, когда Эреб победил Тарвица мощным ударом плашмя.

Выхватив меч, Люций вскочил в тренировочную камеру и встал перед Эребом. Металлические полукруглые решетки опустились, отгородив бойцов от зрителей. Люций широко расставил ноги и поднял перед собой широкий меч. Эреб опустил оружие почти к самому полу. Соперники присматривались друг к другу. Оба Астартес были обнажены по пояс, и на их торсах перекатывались выпуклые мускулы. Это была игра, но неверное движение могло покалечить. Или убить.

Поединок длился шестнадцать минут. Это само по себе было примечательно, поскольку он был самым длинным для каждого из соперников. Что еще удивительнее, так это полное отсутствие пауз. Не было ни колебаний, ни остановок. Эреб и Люций одновременно ринулись вперед и стали наносить удары с частотой три или четыре касания в секунду. Со стороны это выглядело как непрерывное, неуловимое, словно во сне, мелькание танцующих тел и сверкание мечей, издававших почти неумолкающий звон.

Абаддон, Тарвиц, Торгаддон, Локен и Аксиманд окружили камеру и стали восхищенно аплодировать выдающемуся мастерству бойцов и выражать свой восторг громкими криками.

– Он убьет его! – воскликнул Тарвиц. – При такой скорости он непременно его убьет!

– Кто кого убьет? – спросил Локен.

– Не знаю, Гарви. Оба хороши! – ответил Тарвиц.

– Слишком хороши! Слишком! – рассмеялся Аксиманд.

– Локен дерется с победителем! – закричал Торгаддон.

– Не уверен, – возразил Локен. – Я видел и победителя, и проигравшего.

Тем временем дуэль продолжалась. Эреб дрался расчетливо, повторяя и меняя удары и позиции, словно автомат. Люций рвался в атаку – яростно, блестяще, неотразимо. За их движениями было невозможно уследить.

– Если ты думаешь, что после этого я стану драться с кем-либо из них… – начал Локен.

– Что? Неужели не станешь? – насмешливо спросил Торгаддон.

– Нет.

– Ты будешь следующим, – хихикнул Аксиманд и хлопнул в ладоши. – А чтобы уравнять силы, мы дадим тебе болтер.

– Очень смешно, Эзекиль.

На пятьдесят девятой секунде шестнадцатой минуты по хронометру тренировочной камеры Люций нанес свой победный удар. Его лезвие нашло брешь в обороне Эреба, и меч Несущего Слово вылетел из его руки. Эреб отскочил к прутьям решетки, но кончик меча уже был приставлен к его шее.

– Браво! Браво, Люций! – кричал Аксиманд, включая подъемный механизм решетки.

– Мне жаль, – промолвил Люций, хотя по его лицу было заметно, как он рад.

Он отвел свой меч и отсалютовал Эребу, блестя вспотевшими плечами.

– Прекрасный поединок. Благодарю вас, сэр.

– И тебе спасибо, – тяжело дыша, но с улыбкой ответил Эреб. – В бою на мечах тебе нет равных, капитан Люций.

– Выходи, Эреб, – позвал Торгаддон. – Теперь очередь Гарви.

– Ну нет, – стал отказываться Локен.

– Ты среди нас лучший боец, – настаивал Маленький Хорус. – Покажи ему, как дерутся Лунные Волки.

– Умение владеть мечом, это еще не все, – протестовал Локен.

– Давай заходи и перестань нас позорить, – прошипел Аксиманд. Он обернулся к Люцию, вытиравшему полотенцем вспотевший торс: – Люций, ты готов к следующему поединку?

– Не хватает только соперника.

– Он сумасшедший, – прошептал Локен.

– А честь Легиона? – напомнил ему Абаддон и подтолкнул к тренировочной камере.

– Вот это правильно, – обрадовался Люций. – Ты все равно хотел со мной сразиться. Покажи мне, как дерутся Лунные Волки, Локен. Покажи, как они побеждают.

– Не только мечом, – заметил Локен.

– Как тебе будет угодно, – фыркнул Люций.

Эреб подошел к краю платформы и бросил свой меч Локену.

– Похоже, теперь твоя очередь, Гарвель, – сказал он.

Локен поймал меч и для пробы пару раз махнул им сверху вниз. Затем он шагнул на помост и кивнул. Полусферы решеток опустились вокруг него и Люция. Люций сплюнул под ноги и выпрямился. Подняв меч, он стал обходить Локена.

– Я не большой мастер биться на мечах, – произнес Локен.

– Тогда поединок закончится быстро.

– Если мы решим драться, это будет бой не только мечами.

– Как угодно, как угодно, – согласился Люций, наскакивая на противника и отступая назад, – Просто подходи и дерись.

Локен вздохнул.

– Конечно, я наблюдал за тобой. Ты предпочитаешь атаковать. Я заранее знаю твои действия.

– Твое право.

– Я вижу тебя насквозь. Наступай.

Люций бросился на Локена. Тот отступил на шаг, опустив меч, и кулаком нанес Люцию удар в лицо. Тот покачнулся и грохнулся на спину.

Локен уронил меч Эреба на мат.

– Думаю, я выполнил то, о чем ты просил. Вот так дерутся Лунные Волки. Разгадать врага и сделать все необходимое, чтобы сбить его с ног. Жаль, Люций.

Люций сплевывал кровь, поэтому ничего не ответил.

– Мне кажется, нам пора заняться интерексами, сэр, – настаивал Эреб.

– Мы ими и займемся, – ответил Хорус. – И я к этому готов. Все эти голоса, требующие немедленного внимания, дергающие меня из стороны в сторону. Они не могут заставить меня забыть, что интерексы – это новая и значительная культура, охватывающая обширный регион космоса. Они тоже люди. Мы не можем их игнорировать. Мы не можем отрицать их существование. Или это друзья, потенциальные союзники, или враги. Нельзя отвернуться от них и надеяться, что интерексы станут терпеливо ждать. Если это враги, если они против нас, то они могут представлять не меньшую угрозу, чем зеленокожие. Я отправлюсь на встречу и поговорю с их лидерами.

Ксенобией называлась столица одной из пограничных провинций территории интерексов. Посланники были не слишком откровенны относительно точных размеров их государства, но, по всей видимости, культурное влияние интерексов распространялось приблизительно на тридцать систем, а срединные миры располагались на расстоянии сороканедельного перехода от сферы влияния Империума. Местом встречи была выбрана пограничная Ксенобия, охраняющая рубежи государства.

Назначенное место поразило воображение имперцев. С якорной стоянки межзвездных кораблей на главном спутнике Воитель и его помощники в сопровождении эскорта были доставлены в Ксенобию Главную, величественный процветающий город на берегах обширного аммиачного моря. Он был расположен на склонах широкой бухты, так что постройки ступенями спускались от крепостных валов до самого моря. Берега бухты утопали в густых зарослях джунглей, и пышная растительность повсюду проникала в город, так что здания – башни из бледно-серого камня и высокие дома из латуни и серебра, словно горные вершины, поднимались над зеленым ковром. Растения по большей части имели настолько густой темно-зеленый цвет, что в неярком желтоватом свете дня казались почти черными. Город строился ярусами, и под сомкнувшимися кронами деревьев к берегу моря в зеленоватом полумраке спускались извилистые улочки и арочные виадуки. На высоких башнях и богато украшенных колокольнях высились металлические мачты, и теплый ветерок развевал на них знамена и штандарты.

Город не производил впечатления крепости. Как на поверхности, так и на орбите не было заметно никаких особых укреплений, но Хорус не сомневался, что в случае необходимости Ксенобия сможет себя защитить. Интерексы, в отличие от жителей Империума, не носили при себе оружия, но уровень их технологий нельзя было недооценивать.

Делегация имперцев насчитывала около пяти сотен человек, и в ее состав вошли офицеры Астартес, отряд эскорта, итераторы, а также несколько летописцев, допущенных по личному настоянию Хоруса. Эта поездка была своего рода разведывательной миссией, и энергичные, любопытные летописцы могли оказать большую помощь в сборе самых различных материалов. Кроме того, как казалось Локену, Хорус пытался изменить первоначально сложившееся мнение. Посланники интерексов казались несколько разочарованными военной спецификой экспедиционной флотилии. Теперь Хорус отправлялся на встречу в сопровождении не только воинов, но и преподавателей, поэтов и музыкантов.

Всех их разместили в превосходных помещениях в западной части города, в районе под названием Экстранус, где, как следовало из деликатных объяснений, останавливались и проживали все «странники и путешественники». Ксенобия Главная была предназначена для встреч торговых делегаций и дипломатических миссий, и квартал Экстранус специально был выделен с целью селить всех чужеземцев в одном месте. Гостям любезно предоставили целый штат метургов, прислуги и офицеров, чтобы удовлетворить все желания и ответить на все вопросы.

В сопровождении аброкария имперцам было позволено покинуть тенистый район Экстрануса и осмотреть город. Небольшими группами они посетили самые примечательные места: залы индустрии и торговли, музеи музыки и искусств, архивы и библиотеки. В зеленых сумерках под шелестящим навесом джунглей их провели по красивым улицам и роскошным площадям, соединенным длинными лестничными пролетами. Весь город состоял из прекрасных зданий, и имперцам стало ясно, что интерексы были мастерами не только в старой традиционной архитектуре каменной кладки и металлоконструкций, но и в самых новейших технологиях. Улицы украшали прекрасные статуи и изящные фонтаны, а рядом с ними соседствовали модернистские скульптуры из света и музыки. В старинные стрельчатые окна были вставлены стекла, реагирующие на степень освещенности и температуру воздуха. Двери открывались и закрывались посредством сенсорных автоматов. Свет в помещении вспыхивал по мановению руки. И везде звучали негромкие мелодии арий.

В Империуме было множество городов крупнее, грандиознее и выше. Суперульи Терры и серебряные шпили Просперо, эти изумительные свидетельства величайших; научных достижений, своими масштабами намного превосходили строения Ксенобии. Но этот город до последнего камня был изящен и благороден, как ни один из мегаполисов Империума. А ведь Ксенобия была всего лишь пограничным городом.

В первый же день имперцев пригласили на большой парад, устроенный в их честь старшим офицером Ксенобии, генеральным командиром по имени Джефта Науд. В делегации интерексов состояли чиновники высокого ранга, но было решено предоставить право приветствовать гостей и городскому военачальнику. Насколько Хорус стремился преуменьшить военный компонент своей миссии, чтобы произвести благоприятное впечатление на интерексов, настолько они старались продемонстрировать свои вооруженные силы.

Парад получился масштабным и красочным. Метурги в пышных парадных костюмах шествовали многолюдными шеренгами и исполняли громкие гимны с целью не только приветствовать гостей, но и создать соответствующее настроение. Гливы и сагиттары маршировали стройными колоннами в начищенных до ослепительного блеска доспехах, украшенных гирляндами из листьев и лент. Следом за солдатами человеческой расы вышли отряды кинебрахов, громыхающих тяжелыми латами, и появились сверкающие ряды механической кавалерии. Кавалерийские отряды представляли собой сотни металлических коней, которых люди видели во время знакомства с посланниками. Только теперь эти скакуны больше не были безголовыми. На четырехногих сооружениях там, откуда у настоящих коней должна была расти шея, сидели гливы и сагиттары. Доспехи воинов идеально совпадали с формой сиденья, удерживая всадника в седле, а ноги солдат были спрятаны в пазухах грудной брони роботов. Теперь они стали кентаврами, средство передвижения и воин объединились в одно целое. Благодаря современным технологиям мифы стали реальностью.

Посмотреть парад вышли и жители Ксенобии. Они громко пели и выкрикивали приветствия, усыпая дорогу солдат лепестками цветов и лентами.

Конечной целью парада было здание, называемое Залом Оружия, вероятно имеющим большое значение для интерексов. Старинный дом с просторными залами выглядел обыкновенным музеем. Он стоял на склоне холма, а внутри имелось множество помещений высотой в два или три этажа. Встроенные в стены витрины, некоторые очень значительных размеров, демонстрировали коллекции оружия – от целых лесов древних мечей и алебард до современных моторизованных орудий. Все экспозиции были окутаны бледно-голубоватыми лучами сигнализации безопасности.

– В этом помещении собраны как образцы оружия, так и различные военные устройства и средства защиты, – пояснил Джефта Науд после того, как приветствовал гостей.

Науд был высоким, благородного облика мужчиной со сложными дерматоглифами на правой стороне лица. Его глаза имели приятный золотистый оттенок; накинутый поверх серебряных доспехов плащ из красных металлических колец с зубчиками по краям при каждом движении издавал негромкий звон. Науда сопровождал офицер в доспехах, носивший увенчанный гребнем шлем командира.

Несмотря на то, что все Астартес пришли в полном боевом вооружении, Хорус предпочел доспехам обычный костюм и меховую накидку. Он с большим интересом следовал за Наудом от одной витрины к другой, выслушивал его комментарии и вставлял собственные замечания, когда древнее оружие свидетельствовало об их общих предках.

– Они пытаются произвести на нас впечатление, – прошептал Аксиманд своим собратьям. – Музей оружия? Это все равно, что открыто сказать, как сильно они нас обогнали… как далеки от войн… Можно подумать, что оружие сохраняется только как историческая реликвия. Они смеются над нами.

– Никто над нами не смеется, – проворчал Абаддон.

Вся группа перешла в зал, где в залитых голубоватым светом витринах хранились еще более странные предметы.

– В этом зале продемонстрированы образцы оружия кинебрахов, – под аккомпанемент метургов пояснил Науд. – Строго говоря, здесь под строгой охраной собраны образцы всех чуждых рас, с которыми приходилось встречаться интерексам. В знак подчинения кинебрахи отказались от ношения оружия, кроме как в особых случаях, например в военное время. Их технологии слишком сложны и совершенны, так что многие виды оружия чересчур опасны, чтобы оставлять их без охраны.

Науд представил гостям рослого кинебраха в цивильной одежде, назвав его Ашеротом, хранителем оружия и ответственным куратором этого зала. Ашерот разговаривал на языке людей, но при этом так шепелявил, что в первые мгновения имперцы были рады аккомпанементу метургов. Неразборчивые звуки его голоса благодаря ариям становились кристально чистыми.

Большинство выставленных образцов, принадлежавших ранее кинебрахам, вовсе не были похожи на оружие. Какие-то ящички, старые безделушки, кольца и обручи. Науд явно ожидал от имперцев града вопросов, свидетельствующих об их милитаристских наклонностях, но Хорус и его спутники не проявили к экспонатам особого интереса. По правде говоря, в присутствии явного чужака они чувствовали себя неловко.

Любопытство проявил только один Зиндерманн. Он выбрал те предметы, которые все же были похожи на обычные образцы оружия: длинные кинжалы и странной формы мечи.

– Но, генеральный командир, ведь лезвие оно и есть лезвие, не так ли? – вежливо спросил Зиндерманн. – Или, к примеру, эти кинжалы. Как может такое оружие быть настолько «опасным, чтобы оставлять без особой охраны»?

– Это оружие сделано на заказ, – пояснил Науд. – Лезвия из чувствующей стали, созданной металлургами кинебрахов по запрещенной ныне технологии. Такое оружие создается ради определенной цели и становится для избранной жертвы грозным и неотвратимым возмездием.

– Но как это может быть? – настаивал Зиндерманн.

Науд улыбнулся.

– Кинебрахи никогда не могли толком объяснить это явление. Фактор появляется в процессе ковки и не поддается техническому определению.

– Что-то вроде заклятия? – предположил Зиндерманн. – Наложения чар?

Арии стоявших вокруг них метургов при этих словах немного дрогнули. К немалому удивлению Зиндерманна, Науд ответил вполне серьезно:

– Думаю, вы можете именно так объяснить это явление, итератор.

Группа двинулась дальше. Зиндерманн пробрался поближе к Локену и зашептал ему на ухо:

– Гарвель, я же пошутил насчет заклятия, а он воспринял мои слова со всей серьезностью. Они относятся к нам как к простодушным родственникам, но не напрасно ли мы так превозносим их достоинства? Не кроются ли здесь корни религиозных суеверий?