Глава 3

Ситуация к северу от позиции Вульфе была иной, поскольку большая часть подразделений Восемнадцатой группы армий успешно приземлилась на поверхность планеты. Их четвертый вечер на Голгофе ознаменовался прибытием генерала Мохамара де Виерса, который спустился с орбиты на личном посадочном боте, украшенном имперским орлом. Ему не терпелось ознакомиться с результатами высадки на плацдарме Хадронского плато, где еще недавно находился лагерь орочьих рабов.

Предварительная стадия операции «Гроза» уже близилась к завершению. Благодаря усилиям Адептус Механикус сооружение армейского штаба было почти закончено. Передовые технологии марсианских жрецов, их впечатляющие блочные структуры и бесперебойный труд легионов биомеханических рабов со стертым разумом позволили опередить первоначальные сроки. В рекордное время бугристую поверхность плато выровняли лазерами и укрепили стальными платформами. На следующее утро Десятая бронетанковая дивизия готовилась выступить в поход. Ее первая миссия заключалась в захвате нескольких аванпостов, имеющих стратегическое значение для создания линии поставок в восточном направлении. Поскольку его личные покои уже были возведены и готовы к заселению, генерал де Виерс решил, что личному составу на Голгофе не хватало присутствия их главнокомандующего. «Пора, — подумал он, — напомнить им, кому принадлежит это шоу».

Ранним вечером посадочный бот с нарисованным на борту орлом без происшествий приземлился на посадочной полосе военной базы. Последний свет дня угасал на западе красно-коричневым заревом. На территории плацдарма постепенно, один за другим, загорались мощные прожекторы. Едва трап корабля коснулся скалистой поверхности плато, генерал де Виерс спустился к ожидавшим офицерам и начал отдавать приказы. Этот худощавый, гладко выбритый мужчина со впалыми щеками и напомаженными серебристыми волосами был заметно выше средних кадийцев. Он прожил девяносто один год и семьдесят шесть из них провел на военной службе. Тем не менее де Виерс выглядел на удивление молодо — на первый взгляд, не старше шестидесяти. Постоянная забота о здоровье и перенесенные им дорогие пластические операции оказались весьма эффективными.

Он много ставил на внешность. Эта чрезмерная забота о своем облике угадывалась в безупречной форме, изготовленной на заказ у лучших портных Кадии, и в блеске начищенных медалей, которые сияли над его левым нагрудным карманом. Голос генерала, когда он отдавал приказы, был резким и чистым. Иногда де Виерс подчеркивал сказанное короткими движениями подбородка. Первым делом, сообщил он подчиненным, они проведут осмотр территории. И нет, он не отложит проверку до утра.

Инспекция, инициированная генералом, вполне ожидаемо началась с огромного моторного парка, заполненного танками. Затем офицеры генштаба обошли всю базу против часовой стрелки, проверяя инфраструктуру подразделений и оборонительные сооружения. Обход по этому маршруту занял два часа. Задавая вопросы и комментируя ответы, де Виерс тщетно пытался свыкнуться с плотным неприятным воздухом. В конце проверки он признался майору Груберу — своему заскучавшему адъютанту, что его впечатлили проведенные работы. Похоже, начальный этап операции проходил неплохо — даже без его непосредственного руководства.

С высокими укрепленными стенами, с «Мантикорами» и «Гидрами» противовоздушной обороны, установленными на башнях, с артиллерийскими платформами «Сотрясателей», которые шеренгами стояли на широких выступавших парапетах, новый лагерь Восемнадцатой группы армий «Экзолон» представлял собой мощный и неприступный бастион во враждебном мире. Де Виерс убедился, что здесь он сможет противостоять даже несметной орде орков. И он одолеет их! По всей вероятности, такая атака последует спустя несколько дней. Голгофские орки увидели огни спускавшихся посадочных ботов. Рано или поздно они придут проверить это место. Не важно, сколько их соберется в пустыне. База выдержит любую осаду. Она станет источником поставок для операции де Виерса.

Плато, на котором возводили базу Хадрон, располагалось почти на линии экватора. Плоская вершина представляла собой неровный круг с диаметром в четыре километра. Это место выбрали по двум важным причинам. Во-первых, отвесные склоны и небольшое количество пологих спусков — даже без учета фортификационных укреплений — позволяли сделать базу максимально защищенной. Во-вторых, и что важнее всего, плато находилось в шестистах километрах от конечной цели генерала. То есть данная геологическая формация была достаточно близкой к последнему определенному местоположению «Крепости величия».

Когда обход территории закончился, де Виерс устроил совещание с тремя командирами дивизий: генерал-майорами Реннкампом, Киллианом и Бергеном. Де Виерс планировал ограничиться короткой беседой, так как позже этим вечером он собирался устроить роскошный банкет, знаменующий начало их наземной операции. Естественно, началом он считал не спуск посадочных ботов с бойцами и танками, а свое прибытие на планету. Генерал не позволил бы, чтобы такой исторический момент не был отпразднован должным образом. Прежде всего, операция «Гроза», как он постоянно напоминал своим офицерам, была героической миссией, аналоги которой лишь изредка встречались в анналах Имперской Гвардии. Так почему же не отпраздновать финал начальной стадии?

Во всяком случае, таков был план. Однако вскоре приподнятое настроение де Виерса стало ухудшаться.

— Сколько? — прошипел он. — Повторите еще раз!

Его лицо покраснело от ярости. Пальцы, лежавшие на гладкой столешнице, сжались в кулаки.

— Шесть ботов, сэр, — ответил генерал-майор Берген. — У нас нет никакой информации о них. Седьмой обнаружен в пятидесяти километрах к северо-востоку от плато. Его обломки разбросаны на два с половиной километра по барханам пустыни. Весь личный состав погиб. Вы хотите ознакомиться со списком пропавших подразделений?

— Конечно хочу! — рявкнул де Виерс. — Семь посадочных ботов в первый же день экспедиции! Клянусь Оком Ужаса!

Когда Берген начал зачитывать список, его голос по-прежнему оставался твердым. Но интонация и хмурое лицо генерал-майора выдавали, насколько он расстроен случившимся.

— Посадочный бот Е-Сорок четыре-а: Сто шестнадцатый полк кадийских стрелков, роты Первая и Вторая погибли в пустыне. Посадочный бот Джи-Двадцать два-а: Сто двадцать второй полк тирокских стрелков, роты с Первой по Четвертую пропали без вести. Посадочный бот Джи-Сорок один-б: Восемьдесят восьмой полк мобильной пехоты, роты Третья и Четвертая пропали без вести. Посадочный бот Эйч-Семнадцать-с: Триста третий полк карабинеров Скелласа, роты с Восьмой по Десятую пропали без вести. Посадочный бот Эйч-Девятнадцать-а: Девяносто восьмой полк механизированной пехоты, роты с Первой по Шестую пропали без вести. Посадочный бот Кей-Двадцать два-с: Семьдесят первый полк пехотинцев Цедуса, роты с Восьмой по Десятую пропали без вести.

Перед тем как закончить список, Берген сделал небольшую паузу. На исчезнувшем судне летели его танкисты.

— Посадочный бот Эм-Тринадцать-джей: Восемьдесят первый бронетанковый полк, Десятая рота пропала без вести. У нас нет никаких контактов с перечисленными подразделениями.

Генерал де Виерс молча выслушал доклад и слегка покачнулся, осознав, какие потери понесли его силы при высадке на чертову планету. Тысячи людей пропали. Это было возмутительно. Тем более что в их числе оказалась танковая рота. Кровавый Трон! Целая танковая рота затерялась в пустыне, возможно полностью разбившись при крушении. Наверное, мерзкие орки уже грабили все, что от них осталось. Конечно, людские потери тоже были достойными траура, однако человеческая жизнь в Империуме ценилась дешево. На многочисленных планетах всегда нашлись бы новые солдаты. Для этого и создавались резервы. Но танки? Танки — совсем другое дело. Здесь, на Голгофе, де Виерс не мог надеяться на замену боевых машин. Каждый выбывший из строя танк оставлял невосполнимую брешь. Учитывая мобильную природу их миссии, силы бронетанкового полка являлись наиважнейшим фактором всей операции. Когда генерал оценил последствия плохих новостей, его ярость еще больше усилилась. Он вскочил на ноги, отбросил стул к стене и ударил кулаками по столешнице.

— Это чертов провал! Как мы могли потерять семь ботов в первый же день? Это артиллерия орков? Влияние бурь? Какие оправдания приводят наши флотские офицеры? Что говорят жрецы Механикус? Я хочу услышать их ответы, черт возьми!

Вены вздулись на его шее. Казалось, еще немного, и глаза генерала выскочат из орбит. Пока он изливал свой гнев, три офицера, сидевшие перед ним, оставались неподвижными, как статуи. Они уже видели все это прежде — причем с нараставшей регулярностью в последние месяцы. Они знали, что лучше не перебивать его. Пусть он выплеснет свое возмущение. Любой, кто попытался бы успокоить его, нарвался бы на проблему. Когда де Виерс наконец перестал изрыгать проклятия и снова сел во главе стола, Киллиан — самый коренастый и, по мнению генерала, наименее приятный из трех дивизионных командиров — отважился ответить на его вопросы:

— Техножрецы выслали в пустыню небольшой отряд сервиторов. Они планируют изучить обломки бота, найденные на северо-востоке от плато. Возможно, им удастся выяснить причину крушения. Пока никакой информации от них не поступало. Они находятся за пределами дальности наших средств коммуникации.

Киллиан поморщился. Он понял, что своими словами лишь подлил горючего в огонь. Естественно, де Виерс ухватился за такую возможность.

— За пределами дальности?! — вскричал он, готовясь выдать еще одну обличительную речь. — Наших чертовых средств коммуникации?!

Имперские средства связи, которые, исходя из многолетнего опыта генерала, подводили даже в самых благоприятных условиях, на Голгофе оказались почти бесполезными. Техножрецы говорили, что постоянные бури в густых облаках создавали мощные электромагнитные помехи. Приписанный к «Экзолону» технический контингент Механикус обещал решить эту проблему по ходу операции, но на данное время радиосвязь на дистанции свыше дюжины километров вырождалась в белый шум. Разборчивый сигнал на расстоянии шести километров требовал огромных затрат электричества — больше, чем для суточного освещения базы. Поэтому контакты с флотом, ожидавшим на орбите планеты, поддерживались на абсолютном минимуме и проводились только в случаях крайней необходимости.

Де Виерс выругался и замычал, как невменяемый. Наконец он затих. Это не заняло много времени. Несмотря на бравый вид, он был стариком, и интенсивность эмоциональных вспышек быстро истощала его. Генерал понимал, что ему следовало сдерживать свой нрав. И он знал, что в следующие месяцы ситуация будет лишь ухудшаться. «В былые времена, — подумал он, — ничто на свете не могло бы расстроить меня. Так что же изменилось? Почему я теперь столь яростно реагирую на слова подчиненных? Нельзя позволять напряжению момента влиять на мое психическое состояние».

Он знал, что крикливая брань по отношению к дивизионным командирам служила слабой терапией и приносила мало пользы. Он понимал, что в грядущие дни ему придется всецело полагаться на этих людей. Они будут отвоевывать предмет его желаний — его наследие, его место среди великих воинов Империума. Нет, кричать на таких людей было абсолютно неэффективно. Де Виерс умерил тон голоса до нормального уровня. Через десять минут после краткого обсуждения их дальнейших действий по развертыванию экспедиционных сил он отпустил офицеров, предложив им переодеться и подготовиться к банкету. Когда дивизионные командиры отдавали ему честь, де Виерс хотел было извиниться перед ними за свою вспышку гнева. «Нет, — сказал он себе. — Пусть моя ярость покажет им, что я ожидаю еще больших усилий. Я не хочу, чтобы они сочли меня слабаком». Мохамар Антоний де Виерс не терпел никаких проявлений слабости — особенно со своей стороны.

После совещания генерал урвал час для краткого сна. Когда адъютант разбудил его мягким толчком, ему показалось, что прошло лишь несколько секунд. Но нужно было еще умыться и переодеться для торжественного ужина. Через два часа он стоял в освещенном зале с высоким потолком, во главе длинного стола из драгоценного крелла. Звякнув серебряной вилкой о хрустальный бокал, де Виерс попросил всех присутствовавших уделить ему внимание.

— Офицеры Восемнадцатой группы армий и мои почетные гости, — лучась улыбкой, с театральным великодушием он начал свою речь. — Я благодарен вам за то, что вы нашли время присоединиться к этому банкету. На самом деле мы не могли обойтись без такого праздника. Сегодня вечером мы отмечаем начало нашего священного похода со всеми силами, которые нам позволили собрать обстоятельства. Взгляните на себя! Я думаю, что Император сейчас с гордостью смотрит на вас — таких нарядно одетых, таких способных и жаждущих выполнить его божественные указания. И он будет еще сильнее гордиться нами, когда мы найдем нашу реликвию! Этот момент станет достойным любых исторических книг! Я уверен, что вы, как и я, мечтаете о подобном: о публичной известности и вечной славе. Группа армий «Экзолон» вернет легендарную «Крепость величия»! Мы уведем ее прямо из-под носа старого врага! Люди с благоговением будут читать о наших подвигах. И пусть никто из вас не сомневается в успехе нашей миссии. Ничто не вызывает такого вдохновения, как героический поступок, совершенный твоими же собратьями по оружию.

Он осмотрел лица собравшихся гостей, призывая каждого из них отнестись к его словам с абсолютным вниманием.

И ему понравилось, что их глаза — включая даже некоторые механические и немигающие линзы — были направлены в его сторону.

— Нам оказана огромная честь, — продолжил де Виерс. — В начале экспедиции я, как и вы, слышал ропот наших солдат. Они желали присоединиться к комиссару Яррику и кадийским братьям на Армагеддоне. Я ожидал таких разговоров. В «Экзолоне» множество прославленных воинов, и они хотят ускорить нашу победу. Я ценю их рвение, и мне тоже хочется как можно скорее оказаться рядом с Ярриком, чтобы силы нашей группы армий смогли повернуть ход сражения. Но всему свое время. Мы можем сделать большее, если сейчас одержим победу здесь, на Голгофе. Успешно вернув и восстановив «Крепость величия», мы дадим нашим братьям — не только кадийцам, но всем людям Империума — обновленную решимость и силу цели. Такой огромной помощи никто пока не может предложить. «Крепость», как вы знаете, это не просто танк класса «Гибельный клинок». Она является символом всего того, что связано с Гвардией. Это могущество и честь, долг и мужество, несгибаемое сопротивление мерзким изменникам и ордам чужаков, которые стремятся стереть нашу расу с лица галактики. Я могу сказать, что возвращение легендарного танка запоздало, но мы вернем его Яррику. Поэтому прошу вас наполнить бокалы и присоединиться к моему тосту.

Де Виерс с улыбкой ждал, пока его гости наливали прохладный золотистый напиток в бокалы из черного хрусталя. По большей части это были старшие офицеры. Его дивизионные командиры сменили полевые туники на изящную форму. Они производили прекрасное впечатление. Золотые украшения на лацканах и нагрудных карманах ярко сверкали в свете ламп над их головами. Остальные офицеры являлись полковыми командирами из Восьмой механизированной дивизии и Двенадцатой дивизии тяжелой пехоты — полковники и майоры. Они тоже принарядились соответствующим образом, но хрящеватые шрамы на лицах многих из них нарушали атмосферу элитарного общества. Тем не менее даже они, с их обезображенной в битвах внешностью, были приятнее техножрецов, сидевших рядом с ними. Эти трое марсиан в красных мантиях с капюшонами были старшими представителями Адептус Механикус на Хадронской базе: техномаг Сеннесдиар и техноадепты Ксефо и Армадрон.

Генерал позвал их на банкет из вежливости. Де Виерс был уверен, что они откажутся от приглашения, иначе он и не просил бы жрецов прийти на праздничный ужин. Теперь, когда они сидели за столом, генерал сожалел о своем необдуманном поступке. Он так и не понял, почему они решили согласиться. Марсианские техножрецы нарочито сообщили ему, что не могут питаться пищей, приготовленной его поваром. Один из них — вечно сопящий и дерганый Армадрон — казалось, вообще не имел аналога рта. Судя по деталям, которые генерал увидел под капюшоном адепта, голова Армадрона состояла из двух гладких стальных полусфер, абсолютно лишенных черт, но с одним мерцающим зеленым глазом. В терминах эстетики два других марсианина тоже определялись не иначе как отвратительные.

Сеннесдиар, самый старший по званию — хотя его облачение не несло никаких знаков различия, — отличался высоким ростом. Его бесформенная фигура была вдвое выше любого из присутствующих в зале. Из многочисленных дыр в красной мантии (особенно на спине) выступали змеевидные придатки, которые, спускаясь к полу, обвивались вокруг ножек его кресла. Их металлические сегменты блестели в свете ламп. Лицо Сеннесдиара — то малое, что виднелось из-под капюшона, — выглядело как нелепый гротеск. Бледная бескровная плоть и небольшие куски кожи, скрепленные стальными скобами. Тонкий рот без губ напоминал де Виерсу рубленую рану. В целом лицо магоса казалось маской, пародировавшей человеческие черты.

Третий техножрец, Ксефо, не отличался в лучшую сторону. В некотором смысле, он был даже хуже, поскольку сложное расположение его жвал и визуальных рецепторов придавало ему вид кошмарного биомеханического краба. Издаваемые им прерывистые щелчки не добавляли к этому впечатлению ничего хорошего.

«Клянусь Золотым Троном Терры! — подумал де Виерс. — Этой троицы достаточно, чтобы испортить аппетит обычному человеку».

Тем временем остальные гости наполнили бокалы и отодвинули стулья, чтобы подняться на ноги и присоединиться к тосту генерала. Де Виерс отвернулся от техножрецов, радуясь, что его адъютант, рассудительный Грубер, разместил марсиан на дальнем конце стола. Рядом с генералом усадили куда более симпатичных людей: епископа Августа и верховного комиссара Мортена.

Епископ, стоявший по правую руку от де Виерса, был высоким мужчиной восьмидесяти лет. Он напоминал скелет и выделялся невероятно длинным носом. Его загорелая кожа блестела от очень дорогих благовонных масел. На каждом пальце сияли кольца, украшенные драгоценными камнями. Епископ Август носил широкую мантию, однако, в отличие от техножрецов, его изящная одежда была ослепительно-белой, символизируя духовную чистоту, непостижимую для понимания других, менее важных и не столь обученных людей.

«Смех, да и только», — подумал де Виерс. Если сплетни о епископе имели хотя бы толику достоверности, то он обладал чем угодно, но только не духовной чистотой. На Кадии его публично казнили бы за неортодоксальные пристрастия, хотя, как убеждал себя генерал, слухи могли оказаться пустой болтовней. Епископ считался прекрасным собеседником. Он уже заслужил улыбки и смех многих старших офицеров, пока рассказывал им анекдоты перед тем, как гостей позвали к столу. Во всяком случае, это здесь ценилось больше, чем все, что демонстрировали его марсианские коллеги.

Верховный комиссар Мортен, стоявший по левую руку генерала, блистал неоспоримыми чертами своего прославленного кадийского рода. Он был одет в черную шелковую рубашку, элегантные брюки и тунику с золотыми шнурами. Своей прекрасной внешностью он мог сравниться лишь с одним человеком — генерал-майором Бергеном, который, по мнению де Виерса, выглядел как образец солдата, сошедший прямо с плаката для набора новобранцев.

Следуя правилам приличия, верховный комиссар оставил свою жесткую фуражку на столе. Но, глядя на Мортена, все видели ее призрак, венчавший его голову, — такой была сила созданного им образа. Де Виерс считал его квинтэссенцией политического офицера. Непреклонный и бескомпромиссный в выполнении своих обязанностей, он служил в Восемнадцатой группе армий уже одиннадцать лет. И хотя они с де Виерсом не дошли до дружеских отношений, генерал с удовольствием принимал уважение этого профессионального военного и отвечал ему тем же. Отсутствие дружбы не являлось большой потерей. К тому же де Виерс давно усвоил правило, что с комиссарами лучше было вести себя настороже.

Все гости встали и повернулись к нему с наполненными бокалами. Генерал тоже поднял хрустальный кубок и, глубоко вздохнув, произнес:

— За успех, джентльмены! За успех и победу!

— За успех и победу! — с энтузиазмом подхватили офицеры.

Все гости, не считая Механикус, поднесли бокалы к губам и выпили крепкий напиток. После этого де Виерс с широкой улыбкой жестом попросил их занять свои места. «Посмотри, Мохамар, они едят с твоей руки, — подумал он о подчиненных. — За успех и победу! Но еще и за бессмертие, поскольку я должен получить ту славу, которую ищу. И пусть Трон накажет любого ублюдка, который встанет на моем пути!»

Генерал-майор Джерард Берген с тоской и отвращением посмотрел на тарелку. Что за мерзость они туда набросали? Первое блюдо оказалось ужасным на вкус и непристойно дорогим по составу: охлажденный пузырчатый краб с ормином и каприумом. Живот Бергена буквально раздулся, хотя другие гости расхваливали генеральского повара и, судя по их лицам, наслаждались необычной пищей. Теперь официанты притащили главное блюдо: дрожащие горы темно-красного мяса, которое выглядело опасно недоваренным.

Адъютант Грубер приблизился к креслу старика и гордо объявил:

— Легко прожаренное сердце зубра, фаршированное желированной печенью грокса и лепестками догвурта!

Шум восхищенных голосов пронесся по рядам вокруг стола. Однако Джерард рассматривал тарелку, как будто в ней находилась зловещая форма инопланетной жизни. Пища влажно поблескивала в свете ламп, и ее острый запах щекотал ноздри Бергена. Он надеялся, что его восхищенные восклицания, добавленные к возгласам других офицеров, обманут бдительность капризного де Виерса. Он непроизвольно приподнял голову и тут же пожалел об этом. Генерал поймал его взгляд. Берген, приложив усилия, изобразил на лице притворную улыбку. Старик купился на нее и усмехнулся в ответ. Джерард вновь посмотрел на темно-красное мясо. Возможно, на вкус оно было лучше, чем выглядело, но он сильно в этом сомневался.

Несмотря на звание и полученное воспитание, Берген считал себя практичным человеком. Фактически эта черта характера нравилась ему больше всего остального. Тем не менее он должен был соблюдать субординацию, столь важную для высших эшелонов Имперской Гвардии. На поле боя и во время походов он жил, как его солдаты, питаясь типовыми пищевыми комплектами и засыпая на стандартной скатке. Джерард мылся и брился с той же регулярностью, которую могли позволить себе его бойцы. Так он лучше понимал условия, сформировавшиеся в его подразделении. Он знал, как далеко мог подтолкнуть гвардейцев, прежде чем они начнут роптать. Такая информация обладала огромной важностью для хорошего командира. Офицеры старой школы — некоторые из тех полковников и майоров, что сейчас сидели за столом, — также придерживались этого правила, но их здесь было меньшинство. Полковым командирам Бергена — Виннеманну, Мэрренбургу и Грейвсу — разрешили не участвовать в генеральском банкете. Им предстояло подготовиться к завтрашнему походу. Джерард завидовал своим подчиненным. Де Виерс не дал ему такой поблажки. Старик был непреклонен в своем решении. Он настоял на том, чтобы все командиры дивизий присутствовали на торжественном ужине.

Взяв в руки столовое серебро, Берген начал отрезать небольшие кусочки от недожаренного сердца зубра. Он наколол один из них вилкой и поднес его ко рту. «Ничего не поделаешь, — подумал генерал-майор, — придется пробовать». Текстура мяса показалась ему неприятной, но он заставил себя проглотить пережеванный кусок. На вкус тот был лучше, чем выглядел.

Пока гости генерала уплетали главное блюдо, разговоры смолкли. Люди жевали, орудовали ножами и вилками, жадно тянулись с набитыми ртами к бокалам с амасеком. Но затишье продлилось недолго. Вскоре на многих тарелках остались лишь пятна соуса, и тогда к столу из боковых коридоров хлынула толпа официантов. Берген молча наблюдал за действиями главных персон. Его желудок проявлял попытки бунта.

Епископ Август приподнял белую шелковую салфетку, промокнул ею уголки рта и сказал:

— Какое изысканное благолепие, генерал! Мне очень жаль, что во время варп-перехода вы не акклиматизировали нас с таким чудесным блюдом. Надеюсь, вы понимаете мое огорчение? Я подозреваю, что Голгофа не предложит нам ничего столь вкусного и аппетитного.

Генерал де Виерс улыбнулся епископу и повернулся к техномагу Сеннесдиару:

— Уважаемый магос, скажите, если мы проглотим что-нибудь из местной фауны и флоры, это приведет к смертельному исходу? Я прав?

— Если вы спрашиваете меня, генерал, — монотонно и резко прогудел техножрец, — то позвольте ответить так.

Его трубный голос походил на рев мегафона, включенного на максимальную громкость. Берген, как и многие другие гости, поморщился.

— Вероятность смерти зависит от количества и типа проглоченной материи, конституции и веса тела предполагаемого человека, а также доступности и качества медицинской помощи…

Несколько человек, сидевших слева от Бергена, отодвинулись от стола. Похожий на краба техноадепт Ксефо издал высокотональный писк, напоминавший скрип мела по классной доске. Его начальник ответил сходным скрежетом. Джерард знал, что это было. Техножрецы общались друг с другом с помощью бинарного кода — древнего машинного языка, распространенного на Марсе. Когда через мгновение Сеннесдиар вновь перешел на стандартный готик, его голос стал тихим и мягким.

— Мои извинения, джентльмены. Адепт Ксефо информировал меня, что мои вокальные настройки вызвали у многих людей дискомфорт. Скажите, такой уровень громкости приемлем для вас?

— Да, магос, — ответил генерал. — Так значительно лучше.

— Тогда я продолжу перечисление тех переменных, которые относятся к вопросам токсичности…

Де Виерс поднял руку и прервал техножреца на полуслове:

— Спасибо, магос. В этом нет необходимости. Скажите нам «да» или «нет». Нас устроит короткий ответ.

— Это не простой вопрос, — возразил Сеннесдиар. — Я велю своему прислужнику составить для вас полный отчет. Мы обладаем целой базой данных по фауне и флоре планеты.

— Как угодно, — сказал де Виерс, подмигнув епископу Августу. — Мне только хотелось попросить вас об одной услуге. Чтобы вы дали предупредительный гудок, если я попытаюсь съесть нечто опасное, чего глотать не стоит.

«Просто не откусывай того, что не сможешь прожевать», — подумал Берген.

— А сейчас, — отвернувшись от техномага, продолжил генерал, — я хотел бы услышать суждения верховного комиссара о выпитом амасеке. Коммодор Гэлбрайз великодушно подарил мне для нашего банкета восемнадцать бутылок этого напитка. И мне очень жаль, что он не смог отведать его вместе с нами.

— Не смог? — грубым тоном спросил генерал-майор Реннкамп. — Или не захотел? Я слышал, старый астронавт не ступал на твердый грунт уже лет двадцать, если не больше. Вам пришлось бы испрашивать приказ верховных лордов, чтобы стащить его вниз со «Звезды Геликона».

Офицеры поддержали его шутку вежливым смехом.

— Между прочим, отличный корабль, — прошептал полковник, сидевший рядом с Бергеном.

Это был фон Холден, командир Двести пятьдесят девятого механизированного полка — один из заместителей Реннкампа. Берген не удивился его комментарию. Он тоже втайне восхищался двумя тяжелыми крейсерами линейного флота. Гвардейцы не часто хвалили вслух флотские корабли. Между Гвардией и Флотом существовали давние разногласия, порожденные чередой незабытых обид, которые тянулись в прошлое до Эры отступничества.

Верховный комиссар поднялся на ноги и с легким поклоном ответил генералу:

— Прекрасное вино. Коммодор был очень добр. Это дорогой напиток. Могу поспорить, в нем использован какой-то цитрусовый ингредиент. И смысл его подарка…

— Смысл? — спросил епископ Август. — О чем вы говорите?

— О происхождении этого амасека, ваша милость, — ответил Мортен. — Он производится лишь префектурными винокурнями Джалдайна на Терракс Секундус и считается довольно редким за пределами сегмента Ультима.

— Какой тонкий намек! — с сияющей улыбкой воскликнул де Виерс. — Вполне под стать вкусу напитка.

— Прошу прощения, — нахмурился епископ Август, — но я по-прежнему не вижу связи.

— В прошлую Голгофскую войну терранский и кадийский полки сражались бок о бок на этом самом плато, — пояснил верховный комиссар. — Объединив свои силы, они успели доставить комиссара Яррика и его штабных офицеров на борт орбитального подъемника. Когда подъемник взлетал с поверхности планеты, все плато уже кишело орками. Мне кажется, что этот эпизод был детально описан в нескольких книгах, посвященных битве.

После слов Мортена в зале наступила тишина. Собравшиеся офицеры молча произносили молитвы о павших героях. Неловкую паузу нарушил генерал-майор Киллиан.

— Неужели никто из вас не читал Майклоса? — спросил он. — Даже мои бойцы временами суют носы в его потрепанные книги.

— Клот, ты хочешь сказать, что научил своих парней читать? — с усмешкой спросил Берген.

Киллиан захохотал, разгоняя прочь остатки мрачного настроения, повисшего в зале.

— Кто бы говорил, стальная башка! Твои-то парни все еще думают, что в столовую нужно брать мотки туалетной бумаги. Как подойдешь к танкистам, так дух перехватывает от их выхлопных газов.

Полковники, сидевшие рядом, громко рассмеялись. Они добродушно начали тыкать локтями в ребра товарищей. Затем де Виерс покашлял в кулак, и смех отсекло, как лазножом. Поджатые губы генерала послали всем ясное сообщение: здесь не место для подобных шуток.

«Ну, конечно, — с сарказмом подумал Берген. — Это же твое шоу».

Верховный комиссар склонился вперед и, прищурив холодные синие глаза, обратился к Киллиану:

— Лично я не одобряю ваши действия, генерал-майор. — Увидев, как покраснело лицо дивизионного командира, он добавил: — Я имею в виду вашу симпатию к солдатам, читающим Майклоса. Его произведения пронизаны фатализмом. Это неподходящие книги для фронтовиков и ужасный материал для рекрутов. Вспомните хотя бы, как он называл службу в Гвардии «кровавой мясорубкой». Будь моя воля, я наложил бы на его произведения запрет по статье номер шесть.

Берген с трудом подавил желание закатить глаза. Проступки, подпадавшие под шестую статью, наказывались плетью. Не слишком ли сурово за чтение поэзии?

— Кончайте, комиссар, — сказал Реннкамп. — Разве книги этого поэта не пользуются популярностью у гражданских лиц?

— У гражданских лиц? — переспросил Мортен. — Я так не думаю. Мне говорили, что жители ульев по-прежнему предпочитают комиксы с неудержимыми героями и беспрерывным сексом.

— Вам не нравятся неудержимые герои? — ухмыльнулся Киллиан. — Я так думаю, что сейчас вы ужинаете как минимум с одним из них.

Генерал поднял бокал и со смехом сказал:

— А вот за это я выпью!

Его адъютант Грубер вновь появился из боковой двери и, подойдя к генеральскому креслу, зычным голосом объявил десерт: кусочки засахаренных цитрусовых фруктов с горячим кофеином. Берген подавил тихий стон. Он вряд ли справится с новым блюдом. Но у него не оставалось выбора. Правила приличия налагали строгие требования. Он сомневался, что сможет покинуть банкет, не отведав подслащенных фруктов.

Хотя генерал уже выпил несколько бокалов амасека, его взгляд не пропускал ни одной детали. Берген с самого начала заподозрил, что этот праздничный ужин был неплохо срежиссирован и служил двойной цели. Он знал, что де Виерс действительно хотел отпраздновать начало операции, поскольку генерал проявлял маниакальную ненасытность ко всему, что касалось славы, внимания и уважения. Однако Джерард не удивился бы и другому желанию старика — например, если бы тот использовал банкет для оценки настроений офицерского корпуса с целью устранения потенциальных смутьянов. В этом не было ничего оригинального. Со временем один из дивизионных командиров мог заменить престарелого генерала. Берген знал, что Реннкамп давно мечтал занять должность де Виерса — причем в любой момент и при любых обстоятельствах. Возможно, и Киллиан вынашивал схожие планы. Когда амасек лился в бокалы и зал звенел от разговоров, беспечные люди теряли сдержанность, надеясь, что все вокруг них охвачены таким же добродушием. Однако Берген был осторожен. Он медленно потягивал напиток, зная, что перед рассветом ему придется выступать в поход. И он не расслаблялся, чувствуя, что генерал, как ястреб, наблюдал за офицерами.

«Варп побери этого старого болвана, — подумал Джерард. — Миллионы наших кадийских братьев погибают в Третьей войне Армагеддона. А генерал устраивает пирушки в мире, наводненном орками. Почему он так изменился? В былые времена, когда он был тверд, как скала, я восхищался им. Но теперь де Виерс стал другим человеком. Как будто им овладела какая-то паника. Я ненавижу того ублюдка, в которого он превратился».

Берген ткнул вилкой в засахаренный фрукт и начал медленно жевать его, почти не чувствуя вкуса. По крайней мере, завтра он снова выйдет из генеральской тени.

«Вот человек, который понимает смысл миссии, — подумал де Виерс. — Хороший офицер! Джерард Берген! Посмотри, как он мало пьет, как ограничивает себя в пище. Он думает о завтрашнем дне и о поставленных перед ним задачах. Он не набивает щеки деликатесами, как некоторые из присутствующих. Черт возьми, он нравится мне! Действительно нравится! Напоминает меня самого в далекие дни молодости».

Прекрасный амасек коммодора Гэлбрайза расслабляюще подействовал на генерала. В его голове словно лопались легкие пузырьки воздуха. В мышцах возникло приятное онемение. Кровь согрелась. Он был немного пьян и очень доволен тем, как проходил его праздничный банкет. Грубер приблизился к нему и, склонившись, напомнил о времени. Славный и верный Грубер. Он делал все, что ему велели. Он не задавал вопросов и решал любые, даже неприятные дела.

Де Виерс встал и, слегка покачиваясь, вновь обратился к гостям — в последний раз за этот вечер:

— Джентльмены, мой адъютант сказал мне, что час уже поздний. Всем вам известно, что завтра Десятая бронетанковая дивизия выступает в поход к намеченному нами опорному пункту. Поэтому я отпускаю генерал-майора Бергена в койку. Вы можете идти. Наверное, остальные тоже были бы не против погрузиться в красивые сны, но, прежде чем вы отправитесь спать, я хотел бы сказать несколько слов.

Гости повернули к нему головы.

— Операция «Гроза» выходит на стремительный старт. Я благодарен вам, что этим вечером вы порадовали меня своей компанией и помогли мне соответствующим образом отметить данное событие. — Он вновь обвел взглядом присутствовавших офицеров и, удовлетворенно кивнув, продолжил: — Впереди нас ожидает опасная экспедиция. Мерзкие орки не дадут нам никаких поблажек. Они одержимы сражениями. Узнав, что люди вновь вернулись в эти места, они бросят в бой миллионы своих сородичей. Тем не менее в ближайшие дни, впервые после сорокалетней паузы, генерал-майор Берген попотчует их имперским свинцом, за которым, клянусь Троном, последуют наши новые удары! Мы заставим этих ублюдков страдать! Пора напомнить им, чья это чертова Галактика!

— Отлично сказано! — прокричал один из полковников Киллиана, заслужив улыбку генерала.

Несколько офицеров уже подняли свои бокалы.

— Да, — сказал де Виерс, — наполните кубки для последнего тоста.

Горлышки высоких графинов весело зазвенели о края бокалов. Гости встали — некоторые с меньшей устойчивостью, чем остальные. Де Виерс повернулся к епископу Августу.

— Пусть молитвами совета святейшего Министорума Императора наша вера становится сильнее!

Епископ утвердительно кивнул, как будто он лично работал над этим.

— Слава Императору! — ответили люди, стоявшие вокруг стола.

Де Виерс повернулся к верховному комиссару Мортену.

— Возблагодарим бескомпромиссную бдительность наших неутомимых комиссаров, и пусть наши сердца не дрогнут в бою!

Мортен склонил голову в знак признательности.

— Слава Императору!

Генерал поочередно указал рукой с бокалом на каждого из техножрецов.

— Пусть мудрость и научные знания Адептус Механикус наделяют наши орудия жгучей свирепостью! Пусть наши моторы никогда не глохнут!

— Слава Императору! — прокричали офицеры.

Техножрецы ответили иначе:

— Слава Омниссии!

Де Виерс услышал, как епископ Август прошептал себе под нос тихое проклятие.

— Но превыше всего Трон, — продолжил генерал, — и Флот является его частью!

Некоторые полковники и майоры неодобрительно заворчали.

— Да ладно, парни, — с улыбкой упрекнул их де Виерс. — Коммодор Гэлбрайз прислал нам лучший амасек. И он обещал мне группу воздушной поддержки «Вулкан», когда мы закончим строительство ангаров. Я не буду исключать его из тоста.

— А почему бы нам не поднять бокалы за генерал-майора Бергена? — спросил верховный комиссар Мортен. Повернувшись к Бергену, стоявшему по другую сторону стола, он громко добавил: — Удачи вам, сэр, в грядущей атаке на Каравассу. Пусть орки разбегаются перед мощью ваших славных танков!

— Отлично сказано! — шумно согласились офицеры.

— Спасибо вам, верховный комиссар, — ответил Берген. — Я уверен, что моя дивизия оправдает все ожидания генерала де Виерса.

Епископ Август приподнял бокал в его направлении.

— Пусть Свет всего человечества наблюдает за вами и вашими людьми, генерал-майор. Пусть Император дарует вам победу. Вы пойдете в бой с благословением святейшего Министорума.

— Да защитит нас Император! — резко выкрикнул де Виерс, раздраженный тем, что верховный комиссар украл его тост.

— Да защитит нас Император! — хором подхватили гости и вместе, за исключением техножрецов, осушили бокалы.

По знаку Грубера из боковых проходов вышла стайка официантов. Они начали отодвигать стулья, сигнализируя об окончании званого ужина. Гости, направляясь к широким двойным дверям зала, салютовали генералу на прощание. Внезапно де Виерс услышал монотонный голос техномага Сеннесдиара. Тот вел беседу с генерал-майором Бергеном.

— Я ошибся, рассчитывая вероятность вашего появления на этом банкете, — сказал магос. — Вы уже подготовились к походу? Полагаю, ваши инженеры завершили работы по оптимизации техники?

— Да, они постарались, — ответил Берген. — Что касается моего присутствия на званом ужине, то на этом настоял генерал. Наверное, он хотел, чтобы я немного отвлекся от дел. Иногда перед началом операции полезно расслабиться.

— Эпинефрин, — прогудел техноадепт Армадрон.

— Что вы сказали? — спросил Берген.

— И норэпинефрин, — добавил техноадепт Ксефо. — Армадрон прав. Ваши люди, ожидая столкновения с врагом, демонстрируют повышенный уровень обоих гормонов. Выделение таких веществ опасно для здоровья. Но к этому можно привыкнуть, если правильно упражнять особые участки мозга. К примеру, наши легионы скитариев не испытывают подобных проблем.

Проходивший мимо епископ вставил едкое замечание:

— Наверное, после такого тренинга они млеют от восторга.

Техномаг Сеннесдиар повернул закрытую капюшоном голову и посмотрел на представителя Министорум:

— Восторг скитариев никому не интересен, священник. Важна их эффективность.

Генерал увидел, как лицо Августа запылало румянцем. Он поспешил разрядить обстановку. Прежде чем епископ успел ответить на замечание магоса и еще больше обострить ситуацию, де Виерс подхватил его под руку:

— Ваша милость, я был весьма польщен вашим присутствием на банкете. Надеюсь, вы насладились угощениями в такой же мере, как и я. Прошу вас не забывать: если вам что-то понадобится от меня, свяжитесь с моим адъютантом Грубером. Он сообщит мне о вашей просьбе, и я возьму ее под личный контроль.

Епископ Август открыл рот, затем кивнул и ответил, все еще хмурясь:

— Вы очень добры, генерал. Я не забуду ваших слов. Примите мои поздравления по поводу чудесного праздничного ужина. Я буду ждать вашего следующего банкета при условии, что список гостей будет более… эксклюзивным.

Метнув высокомерный взгляд на техножрецов, священник приподнял полы мантии и покинул зал. Офицеры, салютуя генералу и выражая благодарность, неторопливо выходили из широких дверей. Техножрецы без дальнейших разговоров тоже воспользовались этой возможностью. Пока оставшиеся гости направлялись к выходу, де Виерс нагнал удалявшегося Бергена и потянул его в сторону.

Генерал отметил, что их глаза располагались на одном уровне. Берген, как и де Виерс, был выше многих кадийцев. Его мускулистое тело казалось более тяжелым, но главное отличие заключалось в возрасте — он был на сорок лет моложе генерала. Никакие геронтологические лекарства не могли отменить этот факт. Глядя на Бергена, де Виерс видел, насколько гладкой и плотной выглядела его кожа. Иногда, просыпаясь по ночам для вынужденной пробежки в туалет, генерал ловил свое отражение в зеркале и замирал на месте, пораженный видом своего лица. При тусклом освещении его голова напоминала череп скелета. Он знал, что никакие омолаживающие процедуры во всей Галактике не удержат его от старения. Сколько времени ему еще осталось?

— Пара слов перед тем, как вы уйдете, Джерард, — сказал генерал. — Я хотел бы пожелать вам удачи и всего наилучшего.

Берген молча смотрел на него. На миг де Виерсу показалось, что они состязались в упражнении по удержанию взгляда. Это был странный момент, но, когда Берген заговорил, неловкое чувство, вызванное паузой, исчезло.

— Я ценю вашу заботу, сэр, Хотя, на мой взгляд, роль удачи часто переоценивается. Я никогда не полагался на нее.

Де Виерс кивнул.

— Не тревожьтесь, Джерард. Мы с вами выйдем из этой экспедиции героями.

Он помолчал, пытаясь обрести контроль над мыслями, скакавшими в его голове. Амасек коммодора оказался крепче, чем он ожидал. Ему никак не удавалось подобрать слова. Испытывая редкий приступ честности, вызванный изрядным количеством спиртного, он решился сказать правду:

— Знаете, Джерард, моя линия крови… моя семейная родословная закончится на мне. Возможно, я уже говорил вам об этом.

Рот Бергена сжался в тонкую линию.

— Так точно, сэр. Вы говорили.

— Мне не удалось обзавестись детьми. Я делал все, что мог! Клянусь Троном! Но мое семя оказалось жидким, как вода. Во всяком случае, так объяснили мне эксперты.

— Я уверен, что это не мое дело, сэр, — сказал Берген.

Его холодный безразличный тон удивил де Виерса больше, чем произнесенные слова. Генерал мгновенно протрезвел. Сжав руку Бергена, он тихо произнес:

— Наверное, вы правы, Джерард. Я лишь хочу, чтобы вы поняли меня. Мне нужно оставить след в Империуме. История должна запомнить меня. Я посвятил всю жизнь служению нашему Императору.

Берген молча смотрел на него несколько секунд.

— Мы все так поступаем, сэр.

— Да, конечно, — подтвердил де Виерс. — Примером тому является наше подразделение. Восемнадцатая группа армий. Я уже говорил это. Мы ведем в бой хороших солдат.

— Отличных солдат, — добавил Берген. — Хотя порой я не уверен, что мы заслуживаем быть их командирами.

Эти слова показались генералу хуже пощечины. Он не мог объяснить свои чувства. Задохнувшись на миг, де Виерс не знал, что ответить. Но Берген и не дал ему такой возможности.

— С вашего позволения, сэр, я хотел бы уйти, — сообщил он. — Мне нужно отдохнуть перед походом. Я должен быть сильным при встрече с врагом.

— Вы свободны, — ответил де Виерс.

Берген щелкнул каблуками и отдал четкий салют, на который генерал ответил взмахом руки. Командир дивизии повернулся и строевым шагом вышел из зала. Де Виерс, не мигая, смотрел ему вслед. Несколько минут он стоял в тишине, размышляя над тем, как сильно в его фразе о хороших солдатах местоимение «мы» походило на «вы».