ГЛАВА ВТОРАЯ
Валиен скрючился, припав к полу, и втянул носом воздух — множество раз восстановленный, густой, едкий, пропитанный вонью сбившихся в кучи людей. Такой же, как и в любом другом улье любого другого мира.
Он вжался в покатую стену туннеля, сливаясь с темнотой. Лампы на потолке давно пришли в негодность и лишь тускло мерцали. Откуда-то издалека доносился звук работающих машин, и от этого непрекращающегося гула стены на ощупь слегка вибрировали.
Валиен снял с внутренней стороны запястья полоску синтеплоти, обнажая скрытый под ней локатор. Гололитическая карта-схема Капитолийского комплекса вспыхнула перед ним, мягко светясь в полумраке. Он быстро определил свое местоположение.
«Уровень пятьдесят четыре, сектор Алеф, шпиль Меламар Секундус. Семь путей отхода к убежищу».
Какое-то движение впереди одернуло застоялый воздух. Валиен погасил гололит и опустил на запястье рукав своего черного комбинезона, а затем отпрянул от стены и ссутулился. Его вечно зоркие глаза в мгновение стали словно пустыми, затянутыми поволокой усталости и скуки, щеки обвисли.
Три фигуры вошли в туннель через люк в дальнем его конце. Двое держали в руках пушки стандартного образца. Третья же, женщина, носила форму младшего арбитратора, и в броне она выглядела неуклюже.
— Ты, — раздался ее голос сквозь фильтр шлема, когда луч фонаря скользнул по телу Валиена. — Кто ты и что здесь делаешь?
Валиен нескладно отсалютовал, изо всех сил стараясь изображать немощного бедняка.
— Talex volenta, — произнес он.
— Что? — переспросила женщина, выставляя в его направлении лазпистолет. — Повт…
Молниеносным движением Валиен выбросил вперед руку, в которой скрывался крохотный игольчатый пистолет. Выстрел пришелся женщине точно в щель между шлемом и шейной пластиной. Кровь изнутри брызнула на визор, и арбитратор, задыхаясь в агонии, рухнула на пол. Еще до того, как ее спутники успели отреагировать, Валиен выстрелил вновь, послав иглы в их незащищенные лица. Они повалились друг на друга, и тонкие струйки крови потекли из едва заметных ран.
Валиен убрал пистолет. Туннель вновь погрузился в тишину. Несколько секунд Валиен оставался абсолютно недвижим, высматривая новых нежданных гостей. Но все было спокойно, лишь одна из неисправных ламп моргнула.
Он расслабился и опустил взгляд на груду тел перед ним. Ручеек крови сбегал по шее женщины на сетчатый металлический пол туннеля. Стоило ему это увидеть, как жажда внезапно охватила его. Принюхиваясь, Валиен опустился перед женщиной на колени. Знакомый терпкий медный аромат переполнял его ноздри, и сердце от этого забилось чаще.
Слишком долго. Даже после всех его тренировок, при всем его самоконтроле, он ждал этого чересчур долго. Но он боролся со своими инстинктами, зная, что стоит только дать слабину, и отступившие было симптомы вернутся с новой силой уже через несколько дней.
И все же он не устоял. Словно животное, он приник головой к алым струйкам и вытянул язык. Все его тело трепетало в предвкушении. Грязь и отбросы вокруг перестали для него существовать, и он наслаждался этим моментом. Он лизнул снова, смакуя каждую каплю этого горячего нектара, чувствуя, как он стекает по глотке. Зажмурившись от удовольствия, Валиен улыбнулся.
— Ты!
От внезапного голоса он встрепенулся, широко распахнув глаза и изготовившись к нападению.
«Легкомысленный глупец!»
— Talex volenta, — бросил он, взводя игольчатый пистолет.
Четыре фигуры появились в туннеле, войдя через тот же люк, и остановились в пяти метрах от него. У всех были прозрачные забрала, и Валиен видел страх на их лицах.
— Relex amantis, — произнес один из них, и Валиен расслабился.
Он поднялся, попутно стерев пятно крови со своих губ. Крошечный ствол пистолета скользнул обратно в рукав.
— В следующий раз отвечай расторопнее, — сказал он. — Я чуть не убил тебя.
Человек, что назвал кодовую фразу, снял шлем с головы. У него были грязные песочного цвета волосы.
— Что вы делали? — спросил он, глядя на трупы на полу.
— Назови свое имя! — резко перебил его Валиен.
Мужчина наконец сумел оторвать взгляд от тел и посмотрел в лицо Валиену.
— Лейтенант Аленд Мариво, — назвался он. — Девятый взвод, третья рота Двадцать третьего Шарденского полка Имперской Гвардии. Эти люди из моего отряда. Другие ждут, рассредоточившись по нижним уровням. Все, что нам нужно, — приказы.
— Хорошо, — сказал Валиен, одарив собеседника холодной улыбкой. Он гадал, как простые люди воспринимают его необычные особенности, и подобные мысли тешили его. — Отведи меня куда-нибудь, где безопасно, и ты их получишь.
Жилой блок был грязным и пропитался зловонием — ничем не лучше любого такого же во всем нижнем секторе Меламара Секундус. Шула Хади понятия не имела, когда его построили. Впрочем, не знала она, и когда были возведены сами ульи — по ее собственному мнению, они стояли здесь испокон веков.
Она села на свою жесткую койку и провела пальцами по коротким темным волосам. Казалось, она не мылась уже целую вечность. Кожа давно сплошь покрылась тонким слоем засохшей пыли и копоти, которые отличали каждого машиниста на Шардене. Своей очереди на станции гигиены ей не видать еще два дня, но девушка понимала, что даже тогда ей не удастся счистить с тела всю грязь улья до конца — для этого потребовалось бы явно больше, нежели пять минут стояния под едва теплыми струями с крохотным кусочком пенящегося чистящего средства.
Временами она мечтала о чистоте. Она представляла, что в ее одежде больше не водятся вши, что раны и язвы исчезли с кожи, а волосы аккуратно уложены и наконец-то блестят не от машинного масла. То, что такое возможно, она знала из различных головидео, что крутили на общественных пикт-экранах, и где предельно ухоженные и наманикюренные представители информационных департаментов призывали рабочих к повышению хромающей производительности труда. У этих ораторов с пиктов всегда были подтянутые, чистые лица и отутюженная униформа. Хади предполагала, что они, должно быть, живут где-то на вершине Капитолия, в одном из тех величественных куполов, что ей доводилось видеть издалека сквозь мглистую пелену атмосферы планеты.
Никто из тех, кого Хади знала, не мог похвастаться такой кожей. Все рабочие, трудившиеся на мануфактории «Ролл Ярд», были растрепанными и мертвенно-бледными, как она сама, а некоторые — и того хуже. Впрочем, это не отвращало ее от мечтаний, и она всегда старалась использовать те драгоценные минуты в гигиенической станции по максимуму. Она скреблась, натиралась и чистилась, чуть ли не в кровь раздирая острой пемзой пальцы.
Даже в такой адской дыре, как Шарден, важно следовать собственным правилам. Только так можно удержаться на плаву, сохранить гордость, ясный взор и не закончить свой век в одной из психушек, куда ссылали орущих безумцев, чтобы те никогда больше не вернулись обратно.
Резкое шипение нарушило поток ее мыслей — это отъехала дверь в жилой блок. Девушка вскочила с койки, разгневанная нежданным вторжением. В улье свободное время было на вес золота, и, несмотря на отсутствие практически на всех дверях работающих замков, люди уважали его святость.
Внутрь вошел Мариво. В глазах его читалась странная, болезненная дума. Лейтенант все еще был в униформе — синевато-серой шинели и штанах Шарденских вооруженных сил, — но шлем он снял. Солдат растерянно посмотрел на девушку, будто натворил что-то ужасное или опасное, и теперь не решался сознаться в этом. Его светлые волосы, прижатые к голове ношением шлема, жирно поблескивали.
— Что? — требовательно спросила Хади, уперев руки в бока.
Ей не нравился Мариво. И дело тут даже не в том, что он делал, а в том, кем он был. При обычных обстоятельствах офицер Гвардии не удостоил бы машиниста даже второго взгляда, и хотя он притворялся, что сейчас подобные вещи не имеют никакого значения, это было не так.
— Я установил контакт, Шула, — сказал Мариво. — Он был там, где и говорил. Перед нами встают новые задачи, и ты нужна мне.
Хади почувствовала, как тревожно скрутило живот. Вот оно.
— Да? И что он из себя представляет?
Мариво одарил ее кривой улыбкой:
— Он… он странный. Я не знаю. Мы собрались в столовой, так что ты сама можешь на него взглянуть.
Он не шевельнулся. Мариво выглядел нервным, и это тревожило девушку. Хади никогда прежде не видела, чтобы у него шалили нервы — при всех его недостатках, трусом он не был.
— Ты этого хочешь, — напомнила она ему, не настроенная на жалость. — Это было твое решение.
Мариво нажал кнопку на панели позади себя, и дверь с шипением закрылась. Они остались в крохотной комнате, стоя в разных ее концах. Его хмурое лицо в тусклом свете потолочной лампы казалось вконец изможденным.
— Ты тоже перехватывала сообщения, — понукающе сказал он. — Ты слышала то же, что и я. Это наш долг.
— Я знаю, что нам нужно руководство, — ответила девушка. — Но я не знаю, что они предпримут, явившись сюда. Они страшат меня не меньше всего прочего.
Она запустила руки в волосы и неожиданно для себя самой поняла, что дрожит.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжила она. — Ты веришь, что когда сюда придет Гвардия, она восстановит порядок и не забудет о тех, кто помог ей навести его. Я искренне надеюсь, что ты прав, но я — не ты. Мне лучше держать голову пониже, чтобы ее мне не отстрелили, и не важно, чьи руки будут сжимать оружие.
Мариво неодобрительно покачал головой.
— Осторожнее, — предупредил он. — Это…
— …опасная тема. Я знаю.
Девушка опустилась обратно на койку. Спорить с Мариво было утомительно.
— Но здесь нечего обсуждать, — сказала она. — Ты установил с ними контакт, так тому и быть. Чего они хотят от нас?
— Как я уже говорил, у нас намечен инструктаж в столовой. И ты нужна мне там.
— Зачем?
— Ты знаешь, зачем. — Мариво мрачно улыбнулся. — Мне нужен кто-то, кто понимает низы улья, кто может говорить с остальными. По пути на твой уровень я и так поимел неприятностей.
Слова были сказаны в шутку, но вышло неудачно, и Хади ощутила внутри укол гнева.
— Уходи, — бросила она.
Мариво совсем поник.
— Послушай, я…
— Просто уходи, — сказала Хади. — Я приду, когда буду готова.
Она повернулась к лейтенанту спиной, и щеки ее налились краской.
— Если я так важна для всего этого, — произнесла девушка, — тогда, уверена, он подождет.
Сжав кулаки, Мариво шагал по коридору, ведущему от блока Хади к столовой. Девушка разозлила его. Он перепробовал уже, кажется, все возможное, лишь бы поладить с ней: и лесть, и безразличие, и добродушие, и даже подобие командного тона, каким он пользовался в своем взводе, — и ничто не возымело эффекта.
Он понимал, всегда понимал, почему она и другие работяги ведут себя подобным образом. Подпольщики — а именно так в порывах легкомыслия они себя называли — представляли собой сборище людей из разных социальных слоев, которые бы в менее суровые времена вряд ли бы стали терпеть общество друг друга: офицеры Гвардии, машинисты, медики, чиновники, перегонщики, собравшиеся вместе в постоянном страхе разоблачения.
Хади, похоже, в принципе недолюбливала любого, кто вырос не в закопченных дебрях нижних уровней и кто не носил бандитских татуировок или физических изъянов, подтверждавших это. Она была здесь с самого начала, когда из Капитолия поползли первые слухи о том, что все пошло кувырком. Рискуя головой, она развернула агитацию на мануфактории и привлекла полдюжины новых подпольщиков еще до того, как официалы с общественных пикт-экранов возвестили о переменах.
Мариво до сих пор так и не смог понять, что ею двигало. Его собственные идеалы были просты. Верное служение Императору и ненависть к еретикам — вот те вещи, что он выковал в себе за семь лет службы в местных вооруженных силах. Что до Хади, этого создания из мрачных трущоб Меламара Секундус… Кто знает, что сподвигло ее восстать против властей улья? Возможно, она всегда хотела отомстить тем, кому живется лучше нее. Более того, похоже, именно это и стало целью для всех тех отбросов общества, что облепили подпольщиков подобно заразе.
С самого своего принятия в братство Мариво пытался работать с девушкой. Он сразу оценил ее качества — яростный норов, говоривший о ее внутренней решительности, физической стойкости и ясном видении того, что необходимо для достижения цели. Сложись обстоятельства иначе, из нее вышел бы отличный гвардеец. Быть может, она это знала. Быть может, именно это знание и сделало ее такой чертовски вспыльчивой и колкой.
Он добрался до конца коридора, где отказали последние лампы, а стены были запачканы следами засохшего старого масла. Сапоги липли к полу, вонявшему рыбой.
Зеленый огонек зажегся в узкой щелочке в двери перед ним. Он замер, чувствуя покалывание на коже, пока луч охранной системы сканировал его лицо.
— Столовая закрыта, — раздался голос из-за двери.
— Это я, Релат, — нетерпеливо сказал Мариво. — Открывай.
Дверь отъехала, открывая просторное помещение. Все скамьи в столовой были сдвинуты грубым полукругом. Четыре десятка человек сидели на них, но никто не ел. В большинстве своем это были рабочие, облаченные в бледно-голубые комбинезоны. Кое-где можно было разглядеть и военную форму. Позади всех в безмолвии сидел арбитратор, чье лицо скрывал черный визор. Мариво проскользнул среди людей и уселся на свободное место.
Все они смотрели на одинокую фигуру в потрепанном рабочем облачении. Мужчина стоял, расправив плечи и сплетя руки перед собой. Кожа его была серой, словно у облученного рабочего. Своим обликом он смахивал на гермафродита — уж больно утонченными, женственными были его черты. Поношенная одежда не могла скрыть гибкости и отличного физического состояния. Держался он уверенно, даже несколько высокомерно.
Мариво внимательно посмотрел на него, гадая, не осталось ли на подбородке мужчины хоть капельки той крови, что он пил на глазах лейтенанта. Не осталось, и Мариво даже ощутил толику сожаления по этому поводу.
— Вам не нужно знать мое имя, — заговорил мужчина. Даже его голос звучал как-то странно. — Я служу Императору, и вы, придя сюда, показали, что тоже служите Ему. Хозяева этого мира отреклись от Императора и потому стали нашими общими врагами. Вам дарован шанс стать героями Империума, и примите это как величайшее благословление — немногим смертным дается возможность послужить.
Мариво знал имя оратора или, по крайней мере, то имя, которым он назвался, когда люди окружили его. Валиен. Скорее всего, оперативный псевдоним, меняющийся с каждым новым назначением. Он сказал, что служит под началом Комиссариата как ассасин, не из Храма, но из культа смерти. «Талика», так он его назвал.
Мариво понятия не имел ни о каком культе смерти, зато прекрасно знал, что такое Комиссариат.
— Возможно, вы думаете, что понимаете происходящее на Шардене, — продолжил Валиен. — Это не так. Многие месяцы ваши хозяева лгали вам. Позвольте мне поведать вам правду. Весь субсектор Конткаал охватило восстание, бушующее уже долгое время. Даже сейчас армии Бессмертного Императора по всей звездной системе борются против заразы. Пока вы сидите здесь и слушаете меня, миллионы людей сражаются на сотнях полей сражений. Они сражаются и умирают, и вас скоро призовут сражаться и умирать.
Валиен явно наслаждался звучанием собственного голоса, придавая театральности каждой своей фразе.
— Силы изменников окружены. Конткаал возвращается в лоно Империума, планета за планетой, шпиль за шпилем. Шарден — последний сопротивляющийся мир. Здесь, где началось заражение, сражение будет самым яростным. Кто-то из ваших товарищей будет бороться против оккупантов, считая себя правыми. Другие же знают истину, и будут противиться лжи и порче, что они на себя навлекли.
Тихое шипение донеслось из задней части столовой, извещая о приходе опоздавшего. Мариво обернулся и, увидев входящую Хади, отвернулся так быстро, как только смог.
— Виновные будут наказаны, — вещал Валиен, словно предвкушая такой исход. — Вы знаете многих из тех, кому суждено умереть. Коли так, крепите ваши сердца. Единственная судьба изменников — смерть, и она же судьба тех, кто потворствует изменникам. Очень скоро сюда прибудут Ангелы Смерти. Когда этот час настанет, ложь развеется и вскроется истинная природа тех, кому вы служили.
Мужчина понизил голос.
— Я не буду призывать вас не бояться, ибо страх есть человечность. Но те, кто идут сюда, страха не ведают.
Мариво внимательно слушал речь, в нетерпении ожидая момента, когда откроется, кто из небесных воителей снизойдет на его мир, чтобы вернуть его в стан праведных.
— Нам повезло, — сказал Валиен, и его серые губы сложились в улыбку. — Возрадуйтесь, верующие Меламара Секундус, ибо Железные Руки идут на Шарден.