Голопикт, установленный над глянцевой поверхностью графопостроителя, заливал огромный стратегиум ярким светом. Он отбрасывал резкие тени на сверкающие стены и выбеливал загорелые лица. Воздух был тяжелым и спертым, разило ядовитыми маслами и едкой смазкой, тлеющей в курильницах Механикум, представлявшей собой смесь машинного масла с доброй дюжиной токсических элементов. Однако эта черная магия Механикум, несомненно, была эффективной. На Легионес Астартес эти миазмы не действовали, но смертные в обширном стратегиуме кашляли и терли глаза, из которых непрерывно текли слезы.

Рем Вентан не знал, химические раздражители были причиной этих слез или же картина гибели столь прекрасного мира. Подозревал, что и то и другое.

Он смотрел на разоренный Прандиум, и ему самому хотелось плакать: в прекраснейшем из миров Ультрамара дивные леса, горы и мерцающие озера были в огне или дыму либо отравлены ядовитыми отходами.

Никогда не боявшийся крайних мер, Ангрон спустил с цепи своих Пожирателей Миров. Рем слышал однажды, как его примарх сказал, что легион Ангрона сможет добиться успеха там, где все остальные потерпят неудачу, потому что Красный Ангел готов идти дальше, чем командир любого другого легиона, и разрешить то, что цивилизованные правила ведения войны считали недопустимым.

Видя, что сделали с Прандиумом, Рем убедился в этом воочию. Это не было честной войной, скорее, бойней, тотальным уничтожением. Великий труд примарха наверняка не предусматривал столь ужасного облика войны.

Пожиратели Миров обрушились на Прандиум после страшной и длительной бомбардировки, сровнявшей с землей большую часть великих городов и заставившей мир пылать от полюса до полюса. По правде говоря, спасать уже было нечего: миллионы людей мертвы, химические боеприпасы отравили воздух и океан на тысячелетия вперед.

И все-таки Прандиум по-прежнему играл важную роль. Его орбита проходила вблизи центральной точки прыжка и, следовательно, тот, кто контролировал Прандиум, держал в своих руках и проход к Ультрамару. Даже превращенный в груду пустых безжизненных камней, он оставался целым миром, а ни одно место, куда ступала нога Робаута Жиллимана, не будет сдано без боя.

Это произошло так скоро после опустошения Калта, что Рему казалось, будто их миры разрывают на части один за другим. Словно истлевшее древнее знамя, оказавшееся за пределами специального хранилища в крепости Геры, рассыпались основы основ Ультрамара. Отбито лишь нападение на Талассар — единственная из множества жестоких атак, рвущих на части империю Ультрамара. Воодушевленные успехами, воины Мортариона слишком растянули свои силы и оказались уязвимы, рванув на приступ горной твердыни Кастра Танагра.

Крепость обороняли части Четвертой, Девятой и Сорок пятой рот, и когда Гвардия Смерти пошла в атаку, отделения Сорок девятой, Тридцать четвертой, Двадцатой и Первой роты двинулись в обход и завершили разгром противника. Это был радостный миг, но Рем не представлял, как подобное может произойти тут.

Вокруг графопостроителя собрались капитаны четырнадцати боевых рот Ультрамаринов. Их угрюмые лица казались высеченными из гранита. Здесь же находились заместители, старшие сержанты и ученые — саванты. Военные логистеры закачивали в графопостроитель оперативную информацию и стратегические данные, в режиме реального времени описывающие мир, взорванный войной. Мир, умиравший у них на глазах.

— Пятая рота выдвигается на позицию, — сказал капитан Гонория из Двадцать третьей. — Семнадцатая идет на помощь.

— Противник вступил в бой с Двадцать пятой, — добавил Ураф из Тридцать девятой.

— Восточный фланг Адаполиса смят, — прокомментировал Эвексиан из Седьмой. — Его прорвут в считаные часы. Я приказываю Сорок третьей и Тридцать седьмой отходить.

— Тринадцатая и Двадцать восьмая — на местах, в направлении северного удара? — спросил Рем.

— На местах, — заверил Гонория. — Третья, Пятая и Девятая роты Пожирателей Миров наседают на границы Провинции Зарагосса. Если мы не пошлем туда подкрепление, можем потерять весь западный фланг.

Рем обхватил графопостроитель ладонями, выискивая какое-нибудь слабое звено в военном плане Ангрона. Как старший капитан в этом стратегиуме он был главнокомандующим сил Ультрамаринов на Прандиуме — уровень, на который он прежде не поднимался. Это было назначение самого примарха.

Почему выбор пал на него? В стратегиуме были и другие, более опытные воины. После Талассара Рем и его Четвертая рота участвовали во множестве боев локального значения и всякий раз выходили победителями, но это были бои на уровне роты, где под его командой находилось несколько сотен воинов.

Здесь — совершенно иной уровень военных действий. Конечно, Рема учили командовать обороной целого мира, но он никогда этого не делал. Учение примарха было намертво запечатлено в его мозгу: варианты, переменные, параметры, способы действий, ответные действия и тысячи подробных планов, на всякий возможный случай в ходе войны.

На Талассаре это сработало, и Рем должен был верить, что здесь сработает тоже.

Он обратился к тактическому графопостроителю и мгновенно оценил обстановку. Передвижение армий, дивизий и когорт — тысяч элементов планетарной войны — представлялось ему паутиной из яростных атак, обходных маневров, отчаянных боев и окружений. В Пардузии Девятнадцатая рота почти полностью уничтожена, и Пожиратели Миров устремились на север, через пустоши — некогда живописные пастбища, где на воле паслись дикие лошади и росли уникальные виды растений, ныне практически вымершие.

Собравшиеся в стратегиуме капитаны смотрели на него в ожидании: они не хотели посылать своих братьев на смерть, следуя приказам, разрушающим целостность оборонительных линий Ультрамаринов. По карте хаотически расползлись прямые и изогнутые линии, каждая из которых означала отдельную оборонительную позицию Ультрамаринов, защитников Ауксилии и запрошенных в подкрепление частей Имперской Армии.

— Какие будут приказания, капитан Вентан? — спросил капитан Гонория.

Рем вглядывался в карту, пропуская текущую информацию через фильтры творения примарха. Приказания представлялись очевидными для него, но они были лишены смысла. Он еще раз проверил свои умозаключения, зная, что они верны, и, тем не менее, перепроверяя их.

— Прикажите Двадцать пятой и Седьмой перегруппироваться по всей линии фронта, — велел он. — Семнадцатой оставаться на месте и удерживать позицию.

— Но как же Пятая? — запротестовал Ураф. — Они будут отрезаны от остальных, если Семнадцатая не прикроет их с фланга.

— Выполняйте! — приказал Рем.

— Вы обрекаете воинов на бессмысленную смерть, — бросил Гонория, стискивая пальцами край графопостроителя. — Я не могу стоять и смотреть, как вы в полном безумии теряете этот мир и лучших, храбрейших людей нашего легиона.

— Вы обсуждаете мои приказы? — поинтересовался Вентан.

— Вот именно, черт побери! — огрызнулся Гонория, не успев опомниться. Капитан Двадцать третьей сделал глубокий вдох. — Я знаю, что вы сделали на Калте, Рем. Черт, мы все уважаем вас за это, и примарх вам благоволит. Он ждет от вас великих дел, но ведь это безумие! Вы понимаете?

— Оспаривая мои приказы, вы оспариваете распоряжения примарха, — тихо ответил Рем. — Вы действительно этого хотите, Гонория?

— Ничего я не оспариваю, — осторожно произнес Гонория. Он обвел рукой место на проекции Прандиума с ужасающей тактической ситуацией. — Но как эти маневры смогут остановить Пожирателей Миров? Мясники Красного Ангела пожирают Прандиум, и вы помогаете им это делать.

Рем промолчал в ответ. Внутренне соглашаясь с Гонорией, он должен был верить: примарх знает, что делает. Пытаться постичь работу разума, унаследовавшего совершенство Императора, было практически невыполнимой задачей. Полет воображения, интуиция и логика, на которую способен примарх Ультрамаринов, непостижимы для всех. Кроме другого примарха. Но Рем не был уверен, что кто-то из братьев Робаута Жиллимана способен превзойти его великий стратегический дар.

И все же то, что примарх придумал и передал им, удастся, если каждая шестеренка в механизме будет крутиться в нужном направлении. А Гонория, несмотря на всю свою отвагу и доблесть, нарушает работу механизма. Этого допустить нельзя. Не сейчас!

— Вы отстранены, Гонория, — сказал Рем. — Покиньте пост и передайте командование своему заместителю.

— Вентан, подождите! — начал Эвексиан.

— Вы хотите присоединиться к Гонории? — перебил его Рем.

— Нет, капитан Вентан. — Эвексиан коротко поклонился. — Но вы должны признать, что ваши приказы выглядят несколько… противоречивыми. Вы знаете это, я вижу по глазам.

— Все, что мне нужно знать, — это то, что за моими приказами стоит авторитет примарха, — ответил Рем. — Или кто-нибудь из вас полагает себя умнее нашего прародителя? Может ли кто-то сказать, что разбирается в нюансах боевых действий лучше, чем наш отец?

Молчание было ответом, которого ждал Рем.

— Тогда выполняйте мои приказания! — закончил он.

Прандиум пылал. Значки поменьше, обозначавшие Ультрамаринов, гасли по мере гибели отделений, а воспаленная краснота пиктограмм Пожирателей Миров медленно растекалась, подобно лужам крови. Ни одна часть Прандиума не осталась нетронутой. Прекрасные дикие леса южных провинций превратились в засыпанные радиоактивным пеплом пустыни, от хрустальных скал на востоке исходило токсическое излучение — на его исчезновение понадобятся тысячи лет. Великолепные города из золотистого мрамора лежали в руинах: орбитальные заградительные бомбы стерли их с лица планеты.

То, что началось как планетарная война, распалось на тысячу локальных сражений между разрозненными воинскими соединениями. Ультрамарины сражались на расстоянии всего нескольких миль друг от друга, но словно в разных мирах.

У Рема было ощущение падения в бездну. Он уже жалел о своем решении отстранить Гонорию от командования. Не он ли сам говорил Баркхе о пользе демагогии? Разве не должен каждый руководитель внимать голосу несогласных, чтобы задуматься о правильности принимаемых решений?

Рем разглядывал карту, выискивая хоть какие-нибудь признаки положительного исхода боя и гадая, где ошибся, что сделал не так и какой аспект учения примарха не учел. Он реагировал на каждое изменение, скрупулезно следовал новым доктринам, и все же Прандиум вот-вот будет навсегда потерян.

— Бросьте вперед Тринадцатую, — сказал Рем. Это автоматическая память включила еще одно наставление примарха. — Помогите Семнадцатой и прикажите Одиннадцатой перегруппироваться, чтобы обойти с фланга Пожирателей Миров, наступающих на Тардонис. Пусть вступают в бой и удерживают их на месте.

— Сделано, — отозвался Ураф.

— Велите Восьмой группировке отойти к границе провинции Иксиан. Отрядам Механикум и саперам строить временные укрепления, — добавил Рем, когда очередные тактические данные поступили в его педантичную память. Схема исчезла, и он начал понимать, насколько уязвимы позиции Пожирателей Миров. Пришлось заплатить кровью и жизнями, чтобы довести их до этого, но теперь стало очевидно, насколько сбалансирована великая стратегия.

— Чтобы одержать величайшую победу, надо идти на величайший риск, — сказал ему примарх посреди радиоактивной пустыни Калта.

— Вы никогда не рисковали, — возразил Рем.

— Ты просто не знаешь, — ответил Жиллиман.

Когда неисчислимое множество вариаций, отображенных на графопостроителе, хлынуло в обрабатывающие центры сознания Рема, в его мозгу вспыхнули все ответы и необходимые маневры. Он слышал, что величайшие из полководцев — те, кто делает меньше ошибок, но это ерунда. Величайший полководец — тот, кто просчитывает каждую случайность и точно знает, как станет сражаться его противник. Видя изумительную красоту и сложность военных хитростей, разворачивавшихся в голове, Рем знал наверняка, что Робаут Жиллиман был именно таким полководцем.

Слова родились сами собой, используя его лишь в качестве проводника.

— Прикажите боевой группировке «Ультима» выровнять линию фронта по реке Аксиана, — сказал он. — Девятой и Двадцать пятой изменить направление удара: северо-восток, до квадрата шесть-девять-альфа/восемь-три-дельта.

Капитаны мгновенно выполнили его распоряжение, но Рем еще не закончил. Приказы так и сыпались из него, и каждый был как отравленный дротик в сердце вражеского командира. Подчиненные едва поспевали за ним, отдававшим распоряжения о переброске войск с головокружительной быстротой. На их лицах читалось замешательство, но по мере того как армии Ультрамаринов перегруппировывались, оно сменялось изумлением.

В центре Земель Праксос средоточие красных значков — одна из ведущих боевых группировок противника — оказалось в кольце после того, как разрозненные отделения Ультрамаринов соединились, будто закрывающиеся ворота, заперев врага в смертельной зоне поражения. Когда три боевые роты Ультрамаринов обрушили на них всю свою мощь — залпы артиллерии, болтеров и перекрывающиеся полосы сплошного огня умело расставленных опустошителей, — эти значки стали гаснуть один за одним.

По всему Прандиуму когорты Пожирателей Миров вдруг оказались отрезаны друг от друга и окружены; неудержимая агрессия толкала их прямо под пушки Ультрамаринов. Это было сродни эффекту домино, когда множество костяшек, расставленных, на первый взгляд, хаотично, сбивают друг друга, порождая удивительный выброс кинетической энергии. Отряды отступающих вдруг развернулись и соединились с собратьями, захлопнув за Пожирателями Миров смертоносные западни.

Ультрамарины двигались в такт повелениям Рема, словно грациозные артисты балета, являя собой отлаженную машину для убийства. Их символы оставались ярко-синими, в то время как красные значки захватчиков неумолимо гасли. Пожиратели Миров продолжали умирать, а показатели потерь Ультрамаринов упали практически до нуля.

В течение часа все бои закончились. Прандиум был спасен.

— Не могу поверить, — прошептал Ураф, когда из всех точек разоренного мира начали приходить донесения об окончании боевых действий.

— Это кажется невозможным, — выдохнул Эвексиан. — Так быстро и безжалостно!

Рем и сам с трудом верил, что наступила развязка: одно дело — верить в проницательность примарха и мудрость его великого труда, и совсем другое — видеть это в действии.

— Какова наша боевая эффективность? — спросил он.

Капитаны спешно предоставили информацию, загружая данные из донесений с поля боя, сводки потерь, таблицы расхода боеприпасов и списки выбывших по подразделениям. Донесения шли через графопостроитель; некоторые были красные, малая часть — оранжевые и подавляющее большинство — благотворно зеленые. Ураф суммировал входящий поток, но Рем не нуждался в интерпретации, результаты были очевидны.

— Семьдесят семь процентов подразделений в состоянии полной боевой готовности, — доложил Ураф. — У восьми процентов — минимальный или ненадежный уровень готовности, и еще тринадцать процентов находятся у опасного порога эффективности. Лишь два процента небоеспособны.

— Если бы я не видел этого своими глазами… — произнес Эвексиан, выражая общую мысль.

— И все это пришло из книги примарха? — спросил Ураф.

— А вы сомневались? — поинтересовался Рем.

— Будь я проклят, но на миг усомнился, — ответил Ураф, смахивая пот со лба. — Можете меня наказывать, если нужно. Я боялся, что Прандиум будет потерян вместе со всем легионом.

— Прандиум все равно что потерян, — с горечью заметил Эвексиан. — Взгляните, что эти кровожадные подонки сделали с Прекрасной Девой Ультрамара. Может ли планета оправиться после такого испытания?

— Миры Ультрамара сильнее иных, Эвексиан, — ответил Рем, глубоко вздохнув и улыбнувшись одержанной победе. — Прандиум восстановится и станет краше прежнего. Поверь мне! Чтобы уничтожить ее великолепие, одних мясников Ангрона недостаточно.