+++Передача Плюс Двадцать Два Часа (Солар)+++
Леон сидел на подоконнике в темной комнате и напряженно прислушивался. Из городка долетал звон бьющегося стекла и треск выстрелов. Ощущая в душе пустоту, он смотрел, как клубы черного дыма поднимаются в ночное небо. За вереницей улочек виднелись всполохи пожарища. Юноша предположил, что горит универмаг, но не мог понять, с чего вдруг кому-то захотелось превратить его в пылающий факел.
Прошло уже несколько часов с тех пор, как ушел отец, приказав ему ни в коем случае не выходить из дома. Эймс не знал, что сын видел, как тот перед уходом достал спрятанный в подвале револьвер и сунул его за пояс. Леон пытался понять, что бы это могло значить. Зачем па оружие, не знай он об опасности, приближавшейся к Сорок Четвертому? Или была иная причина? Другая опасность?
Леон сцепил пальцы и обвел взглядом комнату, где слабые отсветы отбрасывали блики на его рисунки. Ему хотелось что-нибудь делать, но он не знал что. Ни в книгах, ни в рисунках не было ответа на этот вопрос.
Потом он услышал, как открылась дверь у лестницы. Леон прищурил глаза, всматриваясь в окно. Что-то здесь не так… Неужели отец вернулся?
Вдруг он заметил фигуру, скользнувшую прочь от дома, куда не доставал свет уличных фонарей. Существо старалось держаться в тени и избегало освещенных мест.
Это мог быть только Мендакс, но Леон никогда прежде не видел, чтобы он так двигался. Повинуясь необъяснимому импульсу, юноша вскочил и последовал за ним.
Путь летописца пролегал по окраинам, и Леон, проживший здесь всю жизнь, вскоре понял, куда направляется Мендакс. Улочки и спуски, по которым шел мужчина, были частью мира юноши, местами, где он бегал ребенком и играл с друзьями в Великий крестовый поход.
Мендакс направлялся к подножию Небесного Крюка, в обход мест сбора жителей Сорок Четвертого. Держась поодаль, Леон пытался не отвлекаться на происходящее вокруг, но не заметить крики и огонь было нелегко.
На перекрестке на уличных фонарях повесили каких-то людей, чьи безжизненные тела раскачивались на ветру под скрип фибровой веревки, захлестнувшей шеи. Леон узнал завсегдатаев соседней таверны, несмотря на то что их лица распухли и побелели. В конце главной улицы, похоже, построили баррикаду, но это было слишком далеко, чтобы сказать наверняка. Несколько раз он замечал маленькие группки людей, вооруженных тем, что попалось под руку. Кто-то из них прохаживался по улицам, другие притаились, будто устроили засаду. В некоторых домах были разбиты стекла; на одном здании Леон увидел имя магистра войны, намалеванное на входной двери. Он не понял, было это предупреждение или знак ненависти. На западе цепной пилой спилили телеграфный столб, и он валялся там же, где упал, среди оборванных проводов.
Леон потерял Мендакса из виду, когда летописец приблизился к сервисному блоку у подножия космического элеватора. Он отвлекся на мгновение на злобную перепалку двух мужчин, которую оборвала вспышка огнестрела. Один голос был знаком и принадлежал Кэлу Муудусу, соседу по переулку. Он что-то вопил про Императора, но слова были едва различимы.
На миг Леона охватил настоящий страх, и ему пришлось собрать всю свою волю и мужество, чтобы остаться на месте, в тени, а не помчаться назад, к дому. Весь день мир вокруг него рушился, и он задавался вопросом, не приложил ли к этому руку эсквайр Мендакс. Напряжение и скрытая вражда между обитателями Города Сорок Четыре существовали и до появления гостя, но лишь после его прихода все вылезло на поверхность. Когда он здесь поселился, стало казаться, что зло Великой Войны протянуло к колонии свои грязные руки.
Леон выпрямился и стрелой пролетел расстояние до помещения сервисного блока. Дверь оказалась запертой, но над ней имелось вентиляционное отверстие, и юноша оказался достаточно худ, чтобы пролезть в него.
Леон ожидал, что на него обрушатся вопли сигнализации, но, когда он спрыгнул на пол, единственным звуком был стук его собственных башмаков о пол. Он юркнул за какой-то погрузочный механизм, и звуки его появления затерялись в непрерывном ровном гуле работающих внутренностей Небесного Крюка.
Несмотря на волнения в Городе Сорок Четыре, механизированный элеватор продолжал делать свое дело, не обращая внимания на человеческую драму, разворачивавшуюся за толстыми стенами, и непрерывно отсылая грузовые капсулы на орбитальную перевалочную станцию. Леон был поражен тем, что посмел проникнуть в блокгауз, причем так просто, но потом вспомнил, что всем жителям поселения строго-настрого запретили входить в это здание. И не только из-за риска угодить под работающие здесь механизмы, но и потому, что это было нарушением колониального устава. Признанные виновными на определенный срок объявлялись илотами, и их отправляли в студеные полярные области отрабатывать десять-двадцать лет в штрафотрядах. Благодаря страху перед наказанием это место оставалось неприкосновенным.
Очутившись внутри, Леон был восхищен тем, что увидел: движением механических рук, сплетением рельсов и составами из капсул. Подобные чувства мог испытывать муравей, заползший внутрь работающего двигателя.
Его внимание привлекло какое-то движение возле состава из шести пустых капсул с поднятыми кверху крышками люков. Возле них над пультом управления склонился Мендакс и ловко пробежался пальцами по кнопкам и переключателям. Сразу протяжно загудела сирена, и состав пришел в движение, крышки люков начали медленно опускаться. Мендакс подхватил свои сумки и забросил их в ближайший люк, следом залез сам.
Состав начал удаляться, и Леон выскочил из своего укрытия. С каждой секундой крышки люков опускались все ниже. Он знал, куда направляется состав и куда, должно быть, стремится Мендакс. Наверх, на станцию, прочь с этой планеты!
Если упустить момент, Леон никогда и не узнает, что произошло в его городе и колонии. Но риск… Он еще никогда так не рисковал. И тем не менее сделал это. Леон бросился к последней капсуле в составе и нырнул в закрывающийся люк. Крышка со звоном захлопнулась, и шипение воздуха показало, что люк наглухо закрыт.
На юношу навалилась страшная тяжесть, когда состав начал разгон по круто поднимающимся наверх рельсам; потом начался вертикальный подъем, и Леон отлетел в угол, ударившись головой о внутреннюю стену. Замелькавшие перед глазами светящиеся спирали сопровождали его в забытье.
Измененная программа когитатора сделала именно то, что хотел Мендакс, переместив грузовые капсулы, прибывшие на перевалочную станцию, на запасной путь, вместо того чтобы отправить их сразу под разгрузку. Он быстро вылез сам и собрал свое снаряжение, остановившись для того, чтобы с кривой усмешкой взглянуть на конец состава, и пошел прочь.
Гравитационные пластины в палубе перевалочной станции изменяли ощущение «верха» и «низа», так что колония на самом деле была у него за спиной. Платформа, занимавшая верхнюю четверть Небесного Крюка, представляла собой плоский диск в виде трехлопастной шестерни; каждый ее зубец являлся автоматизированным погрузочным воздушным шлюзом, в который утыкались носом грузовые корабли. Сейчас был занят лишь один из них. Стоявшее в нем судно было намного меньше привычных зерновозов — простой варп-катер, чуть больше рассыльного суденышка. Мендакс позаботился пришвартовать его к верхнему шлюзу, чтобы никто не смог увидеть катер с планеты в телескоп.
Он не сразу пошел к своему кораблю. Сначала сгрузил багаж — на последнем этапе операции он ему не понадобится — и направился в обход шестерни к запертому жилищу астропата.
Лазпистолет, с которым он сюда прилетел, находился там, где его оставили, — висел на шнуре на панели управления люком. Мендакс взял его, проверил заряд и открыл тяжелую стальную дверь. Входя, он услышал треск энергоподавляющего поля.
Ничего не изменилось; сферическая обитель астропата была такой же, какой он ее оставил: диафрагменный люк открыт настежь, и сквозь него виднеется выпуклое внутреннее пространство, где царит невесомость, да груда обломков, появившихся, когда пришлось воздействовать на псайкера пси-плетью, чтобы доказать серьезность своих намерений.
Сама астропат валяется там же, на полу; землистое лицо в окружении гривы курчавых волос безучастно запрокинуто. Мендакс склонил голову набок, любуясь переливами зеленовато-оранжевого сияния, окружавшего женщину, — излучения, исходящего от железного ящика величиной с человеческое тело. Стазис-генератор знал свое дело.
Он опустился на колено и вгляделся в астропата. За сиянием стазис-поля она напоминала мгновенно застывшее изображение с видеоленты. Мендакс не представлял, как работает устройство, знал лишь, что оно способно окружать полем территорию определенного размера. Внутри этого «кокона» ход времени резко замедлялся. Мендакс пробыл на Виргер-Мос почти два солнечных месяца, но для этой женщины прошли считанные мгновения. С ее точки зрения, он даже не уходил.
Мендакс протянул руку и коснулся клавиши, деактивируя поле. Сияние погасло, и псайкер разом очнулась.
— Пожалуйста, не убивайте меня! — простонала она, продолжая разговор, состоявшийся недели назад.
— Я сохраню тебе жизнь, если ты кое-что для меня сделаешь, — сказал он ей. — Передай послание. Больше ничего.
Астропат покачала головой, и он поднял лазерный пистолет, целясь ей в лицо. Она отвернулась и вздохнула.
— Это нельзя сделать просто по желанию. Надо подготовиться. Нужна твердая уверенность, что…
Мендакс сделал нетерпеливый жест рукой.
— Не лги мне! Ты можешь передавать важные сообщения. Я — не какой-нибудь технарь из Администратума, которого ты хочешь сбить с толку загадочностью твоего таланта. — Он похлопал стволом пистолета по своему виску. — Я знаю, как ты работаешь.
Ее глаза расширились.
— Но без правильной подготовки я могу пострадать! Варп разъедает неподготовленный разум. Пожалуйста, не заставляйте меня!
Бесспорно, она являлась псайкером незначительной силы. То, что ее сослали сюда, в эту тихую заводь, вместо того чтобы направить на звездный корабль или в действительно важную колонию, подтверждало эту догадку. Дни в одиночестве тянулись для астропата унылой чередой, скрашиваемые новостями из центра да случайным разговором с сотоварищем на пролетающем мимо корабле. Неожиданное появление Мендакса стало настоящим подарком.
Он приставил лазпистолет к щеке жертвы, бесстрастно за ней наблюдая.
— У меня есть другие способы отправить это на свой корабль, — сказал он, — но я бы предпочел, чтобы это сделала ты. Если твой ответ по-прежнему «нет» — значит, сейчас мы покончим с этим.
Женщина наконец кивнула.
— Хорошо. Куда вы хотите передать послание? — Мендакс без запинки продиктовал ряд пространственных координат, заложенных в его память, и с удовольствием наблюдал за изумленным лицом псайкера. — Туда? — переспросила она. — Но это же за линией… Это что, для его ушей?
Мендакс кивнул в ответ.
— Да, для магистра войны. Некоторым образом. — Он повел пистолетом. — Передай все точно, ничего не изменяя. Семь слов.
— Говорите, — сердито бросила она.
— Миссия исполнена. Перехожу к следующему объекту. Мендакс.
Леон не знал, что теперь будет.
Он никогда еще не был так близко от псайкера, никогда не видел его живьем. Да что там! До этого дня он никогда не покидал поверхность своей родной планеты, а теперь съежился, пытаясь слиться с тенями в коридоре у жилища астропата.
Когда юноша пришел в себя после того, как грузовой состав остановился на перевалочной станции, его пронзил тошнотворный страх. Все казалось непривычным, сила тяжести — невероятно слабой, иллюминаторы на потолке — слишком яркими, воздух — холодным и каким-то искусственным.
Он прятался внутри капсулы, боясь, что Мендакс вернется и увидит его, дожидаясь, когда шаги летописца затихнут вдали. Собрав остатки храбрости, Леон вылез и последовал за мужчиной. Методом проб и ошибок он отыскал дорогу сюда. Но сначала набрел на смотровое окно и увидел изогнутую поверхность своей планеты и бесконечную пустоту вокруг.
Леон вглядывался в черноту. Никогда в жизни он не испытывал такого ужаса: глядя на темную и хрупкую махину Виргер-Мос II, он вдруг понял, что отец был прав. Вселенная за пределами их родного дома — бесконечное и равнодушное пространство.
Когда Мендакс назвал свое имя, наставив на астропата тонкий пистолет, он осмелился выглянуть из укрытия. Женщина сделала что-то странное, и воздух вокруг нее, казалось, задрожал и выгнулся, будто нефтяная линза. Едкая и скользкая мерзость хлынула в комнату, покалывая кожу. Леон ощутил, как все его тело словно оплело паутиной, и едва не закричал. Это был варп. Его невидимые струйки вытекали из астропата, пока она передавала сигнал.
Юноша задрожал и заерзал, моля судьбу, чтобы это ощущение исчезло. И оно ушло так же быстро, как появилось.
— Готово, — донесся до него женский голос. — Вероломная скотина!
Мендакс сделал шаг назад и фыркнул.
— Это слишком упрощенный взгляд, — ответил он. — Верность — понятие растяжимое. Ты удивишься, что оно может означать — при наличии подобающего стимула.
— У тебя ничего не выйдет, — бросила астропат. — Я знаю, кто ты такой. Я вижу знак. Альфа-Легион. — Она показала на его руку, где из-под рукава выглядывала татуировка. — Ты — орудие в руках чудовищ и изменников. Лжец, ходячая ложь!
— У меня все получится, — парировал Мендакс. — У меня уже все вышло. Здесь, на Виргер-Мос II, и во многих других мирах. Они все одинаковы! Это не первая планета, которую я довел до края бездны, и не последняя.
— Если… Если твои хозяева явятся, чтобы захватить ее, им придется дорого заплатить за это. Императорские Астартес придут сюда и вернут ее!
Он покачал головой, слегка улыбаясь.
— Ты не понимаешь. Позволь объяснить, передающая мысли. Я и есть вторжение. И мое дело сделано. Не будет ни мощной атаки со звезд, ни бомбардировок, ни боевых флотилий.
— Но Хорус…
Мендакс рассмеялся.
— У магистра войны есть дела поважнее, чем посылать своих людей в этот кошмарный закоулок Галактики. Неужели ты настолько самонадеянна, чтобы полагать, будто он стоит трудов примарха? Ты действительно думаешь, что он станет посылать корабли, чтобы захватить ферму? — Последние слова он произнес с откровенной издевкой.
Мендакс начал оживляться. Леон почувствовал в голосе мужчины те же нотки, что звучали, когда он рассказывал о своих путешествиях.
— Флот Хоруса, каким бы большим он ни был, не может поспеть везде. Но, чтобы посеять страх в сердцах верноподданных, должно казаться, что это возможно. Понимаешь? Я — один из множества оперативников, посланных Альфарием, чтобы сеять раздор по всей Галактике. — Он кивнул. — Ты права. Я действительно лжец, причем один из лучших. Я перехватывал твои сигналы и копировал их. Потом оставалось лишь запустить их в телеграфную сеть и позволить паранойе и примитивным страхам местных придурков сделать свое дело. Горстка мелких астероидов, оторванных от облака Оорта и заброшенных в атмосферу автодронами, и пламя разгорелось. — Он широко ухмыльнулся. — Я обрушил небо им на головы!
С каждым ярость Леона нарастала. Его ужас уступил место гневу и возмущению предательством. Наконец он не выдержал и, выскочив из укрытия, бросился на Мендакса с проклятиями.
Летописец — нет, шпион — подпустил его совсем близко, в последний момент взмахнув пистолетом и ударив им парня по лицу. Леон вскрикнул от боли, когда рукоятка сломала ему нос, и, оступившись, полетел на пол.
Ни минуты не колеблясь, Мендакс повернулся к астропату и выстрелил. Комната загудела от воя одиночного лазерного заряда, который пронзил сердце псайкера, убив ее на месте.
Леон попятился, выставив перед собой руки и безнадежно пытаясь защититься, давясь от вони горелого мяса. Мендакс не обращал на него внимания, нагнувшись за похожим на ящик устройством, лежавшим на полу. Потом он убрал оружие в кобуру и пошел прочь.
Он уже почти вышел из комнаты, когда Леон, собравшись с мыслями, крикнул ему вслед:
— Она была права, ты — подлый изменник и убийца множества людей!
Мендакс остановился на пороге.
— Это неправда, Леон. С момента появления на этой планете я забрал всего одну жизнь. — Он кивнул на мертвого псайкера. — Убийцы — люди, которые внизу, в Городе Сорок Четыре и любых других похожих местах. Такие, как твой отец, Прэль и остальные. Они позволяют манипулировать собой, потому что в глубине души очень хотят быть правыми. Желают, чтобы самые мрачные их опасения стали реальностью и это оправдало их отвращение к жизни, которую они ведут.
— Это все ты! — закричал Леон. — Ты сделал так, чтобы в небе появились фальшивые десантные капсулы. Ты при помощи этих штук в своем чемодане нарушил работу радио… Ты натравил соседей друг на друга своей ложью!
— Я. И я буду делать это снова и снова…
Плечи Леона поникли.
— Ты… убьешь меня?
Мендакс покачал головой.
— Нет. Я знал, что ты идешь за мной. И хотел посмотреть, как далеко ты сможешь зайти.
— Зачем?
Мужчина пожал плечами.
— Это забавно. Так редко бывают свидетели, способные оценить масштабы моей работы. — Он кивнул в сторону перевалочной станции. — Ты достаточно сообразителен, чтобы отыскать состав, идущий вниз. Он отвезет тебя домой.
Леон с трудом поднялся на ноги.
— Вернувшись, я всем расскажу о том, что ты сделал, — пообещал он. — Я остановлю тебя. И сделаю все, чтобы предупредить остальные миры!
— Ты этого не сделаешь. — Мендакс отвернулся. — У тебя есть выбор, Леон. Ты должен поклясться в верности Хорусу Луперкалю и отречься от Императора. Потому что к тому моменту, как Небесный Крюк доставит тебя вниз, на землю, колония Виргер-Мос II будет принадлежать магистру войны. Благодаря не силе оружия, но слабости людей, которые променяли свой страх перед одной неведомой силой на страх перед другой. — Он в последний раз взглянул на юношу. — И если ты не присоединишься к ним, они убьют тебя.
Варп-катер отстыковался и развернулся вокруг своей оси; включились термоядерные двигатели, чтобы на дозвуковой скорости разогнать корабль, унося его вдаль от колониального мира.
В кабине Мендакс закончил последнюю запись в бортовом журнале, сделав паузу, чтобы поподробнее изучить окраинный рудный мир в шести световых годах отсюда, где ему предстояло начать все сначала.
Удовлетворившись своей подготовкой, он поудобнее устроился на противоперегрузочном ложе и потянулся к генератору стазис-поля. Выставил таймер деактивации, чтобы тот отключил поле за неделю до выхода на расчетную орбиту и у него было время перехватить вокс-передачи далекого поселения и начать работу над новым хитроумным планом.
Мендакс закрыл глаза и щелкнул переключателем. Что до него, то он проснется буквально через секунду и начнет все сначала.
Это было то, что он умел делать лучше всего.
Леон Киитер подался вперед и прижался лбом к холодному стеклопластику бронированного смотрового окна, сжав лицо ладонями.
Он смотрел вниз, на агромир у себя под ногами, не осмеливаясь взглянуть в пугающую темноту. Планету окутала ночь, но тут и там горели огни, разбросанные повсюду неровные яркие запятые.
Огни пожаров пылающих городов, жуткие, желто-оранжевые, горящие повсюду, куда он ни обращал взор.
Среди холода и тишины Леон смотрел, как разгорается далекое пламя.