Лохос был прекрасным городом.

Стальные шпили пылали серебром в свете солнца Олимпии. По улицам текли ртутные реки, извиваясь между кузнями и храмами, посвященными старейшим предкам этого мира-воина. Минареты и шпили наперегонки тянулись в небо. Облицованные мозаичной плиткой улицы сверкали, а в тенях между литейными цехами пылали темно-красным светом огни печей. От склона горы до морского побережья раскинулся город, охватывающий тысячи поколений прошлого Олимпии и миллионы грез ее будущего.

Статуи могучих, закованных в броню воинов стояли на крышах каждого важного здания. Новые боги Лохоса, идолы благочестивого мира и символы новой Галактики и Великого крестового похода, призванного объединить ее. Они являли образцы того, кем может однажды стать человечество. Они были Железными Воинами.

Это видение снизошло на Шон'ту, преклонившего колени на жертвенном камне. Кузнец войны не вставал на колени ни перед одним человеком, но теперь сделал это из уважения к чему-то большему, чем человек. Образ Лохоса, погибшей столицы Олимпии, наполнил его подобием эмоций. Он не мог как следует вспомнить их, потому что прошло десять тысяч лет с тех пор, как ему в последний раз довелось испытать радость, грусть или что-нибудь еще столь же незначительное. «Железо внутри, — сказал он тогда себе. — Железо снаружи». В его душе больше никогда не будет ничего, кроме железа цели и стали ярости.

Возможно, он почувствовал сожаление. А может быть, в едва ли человеческим чертах Шон'ту — стальная челюсть и усеянный шипами металлический череп почти вытеснили несколько лоскутов плоти на его лице — промелькнула тоска. Человек, ставший позднее Шон'ту, родился в Лохосе. У него остались воспоминания этого человека. Он помнил, как оставил город, чтобы присоединиться к Великому крестовому походу подлеца, которого позже узнал под именем Ложного Императора, Бога-Трупа. Помнил, как вернулся сюда. Помнил, как погиб город.

Лохос был мертв. Олимпия была мертва. Но дух ее продолжал жить.

— Я на коленях, — сказал Шон'ту.

— Встань, — ответил Дух Лохоса.

Шон'ту встал, доспех лязгал и выл, испуская струи пара из архаичных двигателей. Дух Лохоса наполнил весь ритуальный зал, создавая впечатление, что помещение простирается на дюжины миль во все стороны. На самом деле это был маленький клочок святой земли на борту «Железной злобы», благословенный боевыми трофеями, принесенными Железными Воинами. Корабль был реликвией предыдущей эпохи, покрытый шрамами тысячелетий, такой же неуступчивый и яростный, как и Железные Воины, которые летели на нем. Он был больше, чем машиной или оружием, он был жестоким и обладал самосознанием, как животное, натасканное нападать. Каждая его частица была посвящена битве, но ритуальный зал предназначался исключительно для Шон'ту. Жертвенный камень доставили с улиц Лохоса и омыли в крови его народа много лет назад. Шон'ту пролил на него собственную кровь, хотя ее немного осталось в теле кузнеца войны.

— Я родился на улицах твоего города, — продолжил Дух. — Моими родовыми схватками были крики его народа. Я живу только в деяниях Железных Воинов и только тебе дарю свое присутствие.

— Нас привели сюда предсмертные слова сотни оракулов, — сказал Шон'ту, — в это место рядом с Оком Ужаса. Они говорили о предстоящем разрушении и кровопролитии.

— Они не лгали, кузнец войны.

— Тогда как мы найдем его?

На улицах Лохоса кипели бои. Граждане и солдаты сражались с космодесантниками легиона Железных Воинов. Каждый Воин был подобен шагающему бастиону, неуязвимому для вражеских пуль и клинков и изливающему смерть из своего оружия. Чистка Лохоса была часом ужаса и предательства, но также стала моментом, когда Железные Воины осознали слабость Императора и его нового порядка. Она стала рождением легиона Шон'ту, священным временем, закалкой в огне. Образ города окрасился багрянцем из-за текущей по улицам крови.

— Око разверзлось, — сказал Дух, — и Хаос излился. Многие лакеи Бога-Трупа изолированы и одиноки, хотя еще не знают об этом. Два звездных форта стерегут врата в Око. «Непоколебимый бастион» и «Усилие воли». Если на них напасть, немногие придут им на помощь. Потеря фортов станет тяжелым ударом, без них для возвращения региона Империуму потребуется крестовый поход, который ему не под силу. Но это касается тебя меньше, чем тех, кто владеет фортами.

— Кто же? — спросил Шон'ту.

Теперь тела складывались в кучи на площадях и перекрестках Лохоса. Добрые мужчины и женщины, которых Император изобразил мятежниками и предателями, чьи смерти потребовали в качестве доказательства верности Железных Воинов. Вместо этого предательство даровало их верность исключительно силам варпа, Богам Хаоса, посланником которых был Дух Лохоса.

— Сыны Дорна, — ответил Дух Лохоса. — Имперские Кулаки.

Кузнец войны Шон'ту минуту молчал, наблюдая за бойней в городе. Он помнил, что был там, помнил, что принимал участие в ней. Там, где-то среди видения был он, шагающий от дома к дому, убивающий каждого, кто осмеливался пошевелиться. Тот же болтер, что висел у него на поясе, в тот день проливал кровь. Тот же боевой нож хранился на его груди. Те же руки.

Затем кузнец войны Шон'ту начал смеяться.

— Это «Железная злоба».

Произнесший слова человек — картограф Скуне — казался карликом рядом с космодесантниками. В темноте командной палубы «Непоколебимого бастиона» кастелян Лепид в золотом доспехе своего ордена больше походил на вырезанную из янтаря статую, чем на того, кто когда-то был человеком.

— Ты уверен? — спросил Лепид.

— Абсолютно, — ответил картограф. Среди неаугментированных людей, служивших в звездном форте, он обладал высоким званием, но почтение, с каким он относился к космодесантнику, не вызывало сомнений. Он не мог смотреть Лепиду в глаза, словно тот представлял собой некую священную реликвию, и Скуне был недостоин взирать на кастеляна.

— Данные корабля очень старые и немного искаженные, но взаимосвязь очевидна.

Лепид стоял во главе командного стола, находящегося в центре палубы. Палуба напоминала залы в замке феодального мира, на облицованных камнем стенах висели щиты, мечи и гобелены с изображениями битв звездного форта. Голопроекторы и пульты управления станцией были скрыты внутри огромного стола из твердой древесины. Вдоль стен помещения сидели члены экипажа, их темно-синяя униформа и эмблемы с изображением золотого кулака указывали на то, что они — неаугментированные мужчины и женщины, служившие ордену Имперских Кулаков.

— Подготовить машинный дух к сражению и привести все вооружение в боевую готовность, — приказал Лепид и широко улыбнулся. — И предупредите астропата. Пусть сообщит ударному флоту Гелиос наши координаты и известит капитана Лисандра. Если он поспешит, то получит шанс подобрать трупы, которые мы оставим за собой.

Кастелян Лепид заслужил свой пост командира «Непоколебимого бастиона» несколькими сражениями против врагов ордена. Его доспех напоминал формой крепость, керамитовый горжет соответствовал богато украшенным зубчатым стенам, а наголенники — прочным контрфорсам. Броню увешивали трофеи, снятые с убитых им врагов: уши зеленокожего варлорда, изящные безделушки из призрачной кости провидца эльдар, зубы и позвонки множества уродливых ксеносов. Он ударил кулаком о нагрудник.

— Я припас место, — заявил он, — для части тела того еретика, что управляет «Железной злобой». Многие из нас поклялись уничтожить его, и я буду тем, кто исполнит клятву. Палец или челюсть, ребро или рука, не имеет значения! Какая-то часть кузнеца войны Шон'ту будет висеть здесь. — Он повернулся к экипажу, уже работающему за различными пультами управления, приводя многочисленные оружейные системы звездного форта в боевую готовность. — Ликуйте, сыновья и дочери человечества! Сегодня вы послужите своему Императору, принеся ему голову Железного Воина! Голову Шон'ту!

Глубоко в сердце звездного форта, среди адской жары и света мигающих зеленых огней, которые усеивали менгиры черного носителя данных, технодесантник Коргон ждал запуска духа машины «Непоколебимого бастиона». Разум был закодирован в миллионах плат информационного носителя, бессчетные триллионы расчетов каждую долю секунды сплетались, чтобы породить сознание, такое же старое, как сам Империум. Созданный в эпоху, предшествовавшую объединению человечества Императором, «Непоколебимый бастион» накопил больше боевых знаний, чем мог похвастаться целый орден Космодесанта.

Из выложенного черным кристаллом колодца поднялся мерцающий рой синих и зеленых светлячков. Они слились в фигуру, олицетворяющую нечто живое, возможно змея, извивающегося кольцами, или колонию полипов. Или же она могла быть выражением математического объекта, фрактала, который беспрерывно рассыпался и обращался в самого себя.

— «Бастион»! — заговорил технодесантник Коргон. — Мы в состоянии войны!

— Кто враг? — спросил дух машины. Его синтезированный голос наполнил информационное ядро «Непоколебимого бастиона». Дух был известен своей резкостью и грубостью, постоянным недовольством по пустякам.

— Железные Воины, — ответил технодесантник. Серворука на ранце доспеха вставила инфозонд в разъем на кристаллической стене позади Коргона, введя данные, которые сенсориум получил о вражеском корабле. — «Железная злоба», флагман кузнеца войны Шон'ту. Менее получаса назад он вышел в реальное пространство в пределах нашей досягаемости.

— Псы, питающиеся отбросами! — выругался дух машины. — О, если бы у меня были руки, чтобы свернуть им шеи! Если бы были кишки, чтобы опорожниться на их трупы!

Именно по этой причине технодесантник Коргон предпочитал общаться с духом машины наедине. Он привык к его темпераменту, но то же самое нельзя было сказать про остальных Имперских Кулаков и слуг ордена, входящих в экипаж «Непоколебимого бастиона».

— Ты вторишь нашим собственным желаниям, — сказал Имперский Кулак. — «Железная злоба» принадлежит к классу гранд-крейсеров «Бичевание», это страшный враг. Мы просим, чтобы ты поделился своей мудростью для предстоящей битвы.

— Моей мудростью? — переспросил дух машины резко. — Против такого врага мудрость не нужна! Только ярость! Они погрязли в своей низости и представляют себе наши головы, насаженные на пики. Но я разорву корпус их корабля огнем моих лэнс-излучателей, а самих предателей превращу в замороженный туман. Мои сервиторы натянут их кишки на моих бойницах! Какие бы отвратительные данные не гноились в их системах, я полностью сотру их и выпотрошу этот корабль! Давным-давно «Железная злоба» открыла свой дух машины предателям и демонам! Я уничтожу то, что от него осталось. Тебе повезет, если останется хоть один Железный Воин, на котором ты сможешь попрактиковаться в стрельбе.

— Тогда я передам управление основным вооружением тебе, дух машины, — продолжил Коргон. — И оставлю оборонительные системы под командованием моего экипажа, чтобы ты мог сосредоточиться на враге. Я приказал им дать пристрелочные выстрелы…

— Тихо! — заревел дух машины. Фрактал света выровнялся и расширился, гололитический образ скользнул по бронированному телу технодесантника и вверх по кристаллическим стенам. — Я слышу их.

— Слышишь? Они все еще за пределами досягаемости сенсориума среднего радиуса действия. Мы едва улавливаем обычные сообщения.

— Они здесь, — сказал дух. — Я чувствую их. Ощущаю их грязь! Они наполняют радиоспектр своими нечистотами! Затапливают сеть данных кипящей гнилью! Технодесантник, это не физическая атака! Я… я блокирован!

Фрактал потемнел. В информационном ядре, напоминая фейерверки, сверкали пятна желтоватого света. Отросток фрактала ударился о край колодца, словно ослабевшая рука, удерживавшая от падения раненого бойца.

— «Бастион»! — с тревогой в голосе обратился к духу Коргон. — Говори! Что причиняет тебе боль?

— Колдовство! — воскликнул дух машины. — Демоническая магия! Беги отсюда, технодесантник! Беги! Эти мерзкие отбросы, этот блюющий гнилью сброд, они блокировали меня! Десять тысяч лет, целая эпоха Империума, и теперь эти трусы погубили меня!

Все информационное ядро задрожало. Посыпались осколки черного кристалла от треснувших блоков носителя данных. Пол наклонился и раскололся, под ногами Коргона разверзлись трещины.

— Что мне делать?! — выкрикнул Коргон сквозь грохот разрываемого металла.

— Уходи! Сейчас же! Беги! Возьми мои орудия и вышвырни этих нечестивцев из космоса!

— Я не могу оставить тебя! У меня есть долг!

— Твой долг — уничтожить наших врагов!

Сквозь сталь палубы и кристалл носителя данных просачивались завитки желто-зеленого света, словно извивающиеся змеи под поверхностью ледяной корки. Коргон упал, палуба раскололась под ним, и он схватился за кусок металла, чтобы не соскользнуть в колодец.

Цвет фрактала перетекал из черного в тошнотворный желто-зеленый и обратно, на его поверхности содрогалось подобие искаженного болью лица. Кроме того, в нем было что-то еще, нечто темное и извивающееся, дымчатые кольца скручивались вокруг духа машины, сжимая и подчиняя его.

Коргон с трудом поднялся, зашатавшись от усилий. Демонические кольца вцепились в его ноги и руки, но он разорвал их, бросившись бегом к выходу, который вел в технические секции «Непоколебимого бастиона». Рука, наполовину образованная из зеленоватого света, наполовину — из бурлящей тьмы, схватила инфозонд на конце серворуки технодесантника и с силой направила его к одному из стеллажей носителя информации. Зонд вошел в черный кристалл, и серворука ярко засветилась, когда через нее ворвался поток данных.

Спина Коргона изогнулась, мышцы свело судорогой, а кости затрещали. Технодесантник оскалился, дрожа всем телом, глаза закатились, изо рта пошла пена.

— Технодесантник! — завопил дух машины. — Брат мой!

Судороги свели мышцы Коргона, керамит брони изогнулся. Из трещин хлынула кровь.

В местах разрыва брони выступили покрытые пленкой и жилками безумные глаза. Человек Коргон распался, замененный чем-то ужасным и нечеловеческим.

Дух машины «Непоколебимого бастиона» заревел от боли. Все блоки носителя данных раскололись, кристаллические осколки завывали в буре рассеивающейся информации. Над местом трагедии пронеслась демоническая тень, и источник тьмы ворвался в сердце звездного форта.

Смерть пришла в «Непоколебимый бастион» под покровом тени и плоти.

Кастелян Лепид пережил личный состав командной палубы на несколько секунд. Они задохнулись после того как дух машины уступил управление инфодемону, и тот открыл воздушные шлюзы и двери в переборках. Воздух с пронзительным звуком вырвался из звездного форта, вытянув с собой многих членов экипажа. Те, кто смог удержаться, умерли в следующее мгновение, кровеносные сосуды разорвались, легкие лопнули, кровь вырвалась во внезапно обрушившийся холод замороженным туманом.

Космодесантник недолго продержался в проникшем внутрь вакууме. Не он убил Лепида. Это было лицо, которое выступило из палубы, его линии были вырезаны из стали, огромные безжизненные черные глаза не мигали, когда руки инфотени затянули Лепида в зияющий рот. Кастелян оказался в яме из скрежещущих клинков, глотку стальной змеи усеивали ряды зазубренных зубов. Лепида целиком проглотила мерзость, созданная из материи «Непоколебимого бастиона». Вакуум заглушил вопли отказывающегося проявить покорность Имперского Кулака, а жизнь его погасла, когда тело искромсали и швырнули под палубу.

Картина повторилась по всему звездному форту. Немногочисленные Имперские Кулаки были перемолоты в труху и нанизаны на стальные когти рук, выросших из окружавших их машин. Другие последовали за матросами через воздушные шлюзы, кувыркаясь в космосе. Какое-то время они были живы, пока не закончились запасы воздуха в доспехах. Они в последний раз видели «Непоколебимый бастион», его украшенные своды и контрфорсы, свернувшиеся в себя и превратившиеся в огромные лица, затуманенные глаза, глядевшие из ран, открывшихся на корпусе звездного форта.

Умирая, космодесантники видели, что «Непоколебимый бастион» также гибнет. Вместо него возникло нечто чудовищное.

Иногда мысли капитана Лисандра обращались к значению жертвы.

Это был первый выученный им урок в качестве космодесантника. Человек, начавший обучение под руководством капелланов Имперских Кулаков, давно исчез. Его сменил тот, кто был скорее наследием, олицетворением его ордена, чем человеком. Но Лисандр по-прежнему помнил то, чему научился. Битву нельзя выиграть без жертвы. Будь то единственная выпущенная пуля или смерть целого мира, за победу, так или иначе, надо заплатить.

Жертва была первым, что пришло ему на ум, когда он изучал тактическую карту региона, окружавшего Око Ужаса. В его непосредственной близости серые значки обозначали миры, пожертвованные хлынувшей волне Хаоса. Их усеивали кладбища огромных армий и населения планет, миллиарды убитых поклоняющимися Хаосу еретиками, которые называли себя солдатами Черного крестового похода. Символы крупных битв и боевых операций флота ярко горели на голодисплее, отмечая массовые жертвы, принесенные на алтарь победы. Некоторые были успешными, большинство нет, а боевые действия вокруг Ока превратились в одно сплошное сдерживание врага. Наконечник удара Хаоса должен быть затуплен. Если Хаос крупными силами прорвется сквозь кордоны Имперского Флота, то Черный крестовый поход достигнет самой Терры.

Этого не произойдет. Империум пожертвует всем, что у него есть, чтобы помешать этому плану. Имперский гвардеец или матрос Флота могут не понять этого. Для них победа равна выживанию, так же как ограниченному имперскому гражданину достаточно просто сохранить здравый рассудок. Но Лисандр понимал.

Лисандр размышлял об этом в тактическом планетарии ударного крейсера «Осада Малебрука». Корабль был выделен из состава флота Имперских Кулаков Гелиос, который охранял один из выходов из Ока. Это было все, что мог позволить себе флот. В любой момент армады Хаоса могли перейти в наступление и навязать Имперским Кулакам сражение. Сам Лисандр был ценным воином, присутствие которого Кулаки не могли позволить себе нигде, кроме как в пекле битвы, но его задача была важнее даже командования братьями-космодесантниками флота Гелиоса.

Его задача заключалась в том, чтобы подтвердить факт смерти кузнеца войны Шон'ту.

За ухом Лисандра застрекотало вокс-устройство.

— Говори, — произнес он.

— Капитан, — раздался голос командира корабля Христиса. — Мы выходим из варпа. Все приборы в норме.

— Как только мы окажемся в реальном пространстве, свяжись с «Непоколебимым бастионом» и «Усилием воли», — приказал Лисандр. — Объяви боевую готовность. Сражение уже началось и может еще продолжаться. Мы должны быть готовы задействовать наши орудия.

— Да, капитан, — ответил Христис. — Входим в реальное пространство. Император защищает.

Тактический планетарий, обшитый медью и покрытый изображениями шестеренки Адептус Механикус, содрогнулся, когда «Осада» пробила пелену между варпом и реальностью. На долю секунды структура планетария изменилась: в нем проступили невозможные углы, словно сама реальность протестовала против вторжения в ее владения. Затем все прошло, и «Осада» снова оказалась в материальном пространстве.

Гололитическое изображение мигнуло и изменилось, теперь оно показывало космос в непосредственной близости от корабля. «Усилие воли» был окружен мигающими значками, изображающими ограниченный гарнизон Имперских Кулаков. Звезда в нескольких световых часах, мертвые луны и пояс астероидов. Давно мертвые платформы эксплораторов.

«Непоколебимого бастиона» не было.

— Входящие сообщения, — раздался голос Христиса по воксу. — Искаженные. Повсюду аварийные радиобуи с «Усилия».

— Есть данные о «Бастионе»? — спросил Лисандр.

— Ничего. Мы ищем его. От него нет никаких сигналов, даже обычных радиомаяков.

— Найдите его, — приказал Лисандр.

— Так точно, капитан. Нам оставаться на позиции?

— Нет. Направляйся к «Усилию воли».

В последнем сообщении говорилось о демоническом вирусе. Зашифрованное секретным кодом астропата, оно преодолело расстояние от одного звездного форта к другому со скоростью мысли. Колдовство. Моральная угроза. Мы уничтожены.

Слова пронеслись в голове технодесантника Гестиона, когда он протиснулся через дверь в переборке, следуя по техническому коридору, не предназначенному для космодесантника в доспехе. Из глубин двигательного и энергетического отсеков «Усилия воли» трубили ревуны, а синтезированные голоса, бессвязно гомоня, передавали зловещие предостережения.

Гестион пролез сквозь люк в огромное холодное хранилище. Ледяной туман скрывал высокий сводчатый потолок, а полированный металл стен был покрыт льдом. В хранилище находилось почти круглое тело археотека, биомеханическое скопление соединенных друг с другом десятков человеческих тел, окутанных кабелями и заключенных в стальные оболочки. Здесь обитал дух машины «Усилия воли», ритмичные движения сотни тел регулировали его функции, а такое же количество человеческих умов составляли структуру его разума. Так же как сервиторы, которые обслуживали системы звездного форта, были созданы из тел умерших матросов, так и эта машина состояла из тел разных техноадептов и магосов, которые тысячелетия поддерживали ее в рабочем состоянии. Слияние с духом машины стало для них последней почестью, их разумы соединились с его, их собственная мудрость прибавились к тем огромным знаниям, что наполняли его блоки памяти.

— Я вижу их, — сказал «Усилие воли», его голос звучал из сотни ртов. — Они между седьмой и восьмой лунами и следят за нами.

— Вражеский корабль не самая большая угроза, — возразил Гестион. — В последнем сообщении от «Непоколебимого бастиона» говорилось о колдовстве. О техновирусе, созданном при помощи демонической магии.

— Значит, «Бастион» потерян, — сказал «Усилие воли». — Я почувствовал пустоту в информационной сфере, и опасался, что мой друг погиб. Десять тысяч лет мы были братьями, созданными в одну эпоху и сражающимися бок о бок в последующие века. Вот так время лишает нас даже того, что не может умереть.

— Теперь они нападут на нас, — заявил Гестион. — Шон'ту и его Железные Воины не удовлетворятся одним призом. Он захочет захватить и нас тоже.

— Ему не получить нас, — отозвался «Усилие воли». — Ты и я предупреждены. Мы дадим отпор этому демоническому бедствию. Шон'ту придется завоевывать победу орудиями и клинками, а не колдовством.

— Я тоже в этом присягаю, — сказал Гестион.

Продолжительность жизни космодесантника намного превосходила обычную человеческую, но даже по стандартам сверхчеловека Гестион был стар. Его вытянутое угрюмое лицо выглядело неуместно в обрамлении красно-золотой брони технодесантника Имперских Кулаков. Он соответствовал размерам и наружности Астартес, и все же почему-то выглядел так, словно корпел над письменным столом ученого, а не нес огонь и кровопролитие врагам Императора. И действительно, с его доспеха свисало множество свитков и книг, хранящих различные техноритуалы, которыми он чтил духи машин и обслуживаемое им военное снаряжение ордена.

Гестион взял одну из самых толстых книг, а над плечом развернулась серворука, манипулятор на ее конце открыл застежку на книге. Технодесантник быстро пролистал страницы и нашел нужный ритуал.

Страницы покрывали группы нулей и единиц, разделенные сложными алгебраическими вычислениями. Гестион провел пальцем по странице вниз, бионика глаз стрекотала, анализируя фразы машинного кода и отправляя их к логическим схемам в задней части черепа.

— Омниссия, — прочитал Гестион. — Ты, чьи знания создают твердыню понимания в мире информации. Ты, чьи владения — все, что изобретено и создано. Темные Силы смотрят с завистью на твоего слугу. Защити его и верни священные знания из пасти греха.

Рты множества тел открылись. Дух машины скоординировал их голосовые связки, чтобы создать гармонию машинного кода, белый шум щелчков и гула, вторящий словам Гестиона на языке, который неизмененный человеческий разум не мог постичь. Пальцы задергались, как только ожили нервные системы, долгое время находившиеся в неподвижности.

— А, они здесь, — прорычал «Усилие воли». На оболочке вспыхнули аварийные лампы, отбрасывая мечущиеся красные тени на колонны и арки хранилища. — Громада столь нечестивого знания, несущаяся по морю разума, словно корабль, управляемый мертвецами и увешанный трофеями осквернения. Если бы ты мог их видеть, Имперский Кулак! Даже твоя хваленая ненависть разгорелась бы с новой силой!

Перед глазами Гестиона возникли предупредительные символы, проецируемые на сетчатку. Они сообщили космодесантнику, что в зону действия сенсориума «Усилия воли» вошел неизвестный корабль, который быстро приближался, скрытый всеми видами противосенсорных помех, превративших его в тень в пустоте. Гарнизон Имперских Кулаков и смертный экипаж, уже находившиеся в состоянии повышенной боеготовности после предсмертного вопля «Непоколебимого бастиона», активировали оружейные системы звездного форта.

— Но моего брата уничтожили не орудия и торпеды, — продолжил дух машины. — С ними он мог бы сражаться на собственных условиях! Огнем отвечать на огонь! Нет, его одолела сама сущность обмана. Но я не последую за ним в бездну неведения! Меня не обмануть! Я буду защищен святой истиной!

Серворука Гестиона изменила конфигурацию и выжгла лазером на полу хранилища сложный пятиугольный символ. Сталь вокруг него кипела и пузырилась, и не только от жара.

Тени сгущались. Тела оболочки духа машины стремительно старели, кожа серела и отслаивалась, мышцы и органы проваливались в пустоты скелетов. Лица разлагались до обнаженных зубов и черных глазниц.

— Омниссия, помоги нам! — закричал Гестион. — Не дай уничтожить эту древнюю душу! Не допусти эту порчу!

На высоком потолке затрещала красная молния, образуя полосы цвета крови вдоль колонн и стен. Далекие голоса бормотали и пели, соревнуясь с одиноким Гестионом. Одна секция стены выгнулась и лопнула, превратившись в веки огромного налитого кровью глаза, который неистово вращался. Гестион закричал и швырнул пригоршню сажи в круг, и глаз исчез.

Хранилище затряслось. По вокс-сети звездного форта зазвучали голоса, передающие информацию о приближении врага. Он принадлежал к классу гранд-крейсеров, его силуэт был хорошо известен по тактическим сведениям, доступным из носителя данных, в котором дух машины хранил свои бесконечные резервы знаний. Это был флагман Железных Воинов, слуг Хаоса. Если Гестион не отразит демоническую атаку, Имперские Кулаки никогда не получат шанса взглянуть врагу в лицо.

Из пола выступили толстые красноватые вены и поползли вверх по оболочке духа машины. Высохшие тела разрушились и попадали, открыв переплетение схем и проводов.

— Прочь! Убирайтесь в варп! — раздался голос духа машины, исказившийся до атонального рева. — Вы не получите эту душу! Я десять тысяч лет беспощадно истреблял ваше племя! Я не погибну! Не сейчас!

Гестион огляделся. Порча наводнила помещение. Над ним открывались глаза. Круг — средоточие его ритуала — искажался, среди знаков защиты и отвращения появлялись новые символы.

— Беги! — призвал Гестион. — Направь свой дух в хранилище носителя данных! Оставь это место!

— Не могу, — синтезированный голос «Усилия воли» исказился. — Оно последует за мной. Все мои знания уязвимы.

— Они не последуют за тобой, — сказал Гестион. — Клянусь. Я не смогу удержать их здесь. И не потеряю тебя. Беги, «Усилие воли»! Позвольте мне сразиться в этом бою!

— Да поможет тебе Император, технодесантник, — произнес «Усилие воли». — То, что ты сделал ради меня, никогда не будет стерто из моей памяти.

Огни на обшивке потухли. Оставшиеся тела безвольно рухнули, какофония их машинного кода стихла и сменилась скрежетом металла. Это демонический вирус в поисках пути к духу машины деформировал помещение.

Гестион вытянул серворуку и погрузил ее в оболочку духа машины.

— Через несколько секунд ты доберешься до этой машины, — произнес он вслух, понимая: что бы ни атаковало звездный форт, оно слышало его. — И я ничего не могу сделать, чтобы помешать этому. Но ты не найдешь путь к духу машины. Твой вирус последует по единственно возможному, открытому для него пути, и этот путь — я! Мое тело! Ты никогда не доберешься до духа, потому что сначала тебе придется пройти через меня!

Все нечестивое знание, которое формировало демонический вирус, вся безграничность его ненависти и поток его кощунства хлынули в тело технодесантника. Гестион дергался и бился в конвульсиях, словно от ударов электрическим током, из сочленений брони вырывалось пламя. Края боевого доспеха раскалились, а кожа вокруг горжета обгорела от жара. Из глаз и ушей потекла кровь. Он рухнул на колени, но не упал, сила потока парализовала мышцы.

Демонический вирус слился в пару треугольных красных глаз, выступивших из потолка хранилища духа машины. На стальной поверхности помещения проявился чудовищный облик из другой реальности, скрежещущие жвала скривились от гнева, выгибая пол и вдавливая стены. В зале раздался рев демона, смешавшийся со стоном скручиваемого металла и треском струившейся по телу Гестиона энергии.

Гестион вырвал инфозонд из оболочки духа машины. Контакт оборвался, и демон завопил. Невозможный звук был одновременно близким и далеким, громом из другого измерения, прогремевшим по всему звездному форту. Все хранилище вдруг искривилось, будто растягиваемое в разные стороны парой гигантских рук, из расколотых колонн посыпались осколки вырванного металла.

Гестион упал на пол, от тела поднимался дым, по лицу текла кровь. Он прополз чуть-чуть и снова замер, все силы ушли на борьбу с вирусом. Технодесантник согнулся от боли, пока вокруг разрушалось хранилище. Весь потолок грозил рухнуть из-за того, что каркас помещения не выдерживал нагрузок.

Гестион ждал смерти. Его раздавит, когда хранилище духа машины рухнет на него. Он спас «Усилие воли». Погибнуть при исполнении этого долга было неплохим концом.

Тело космодесантника пришло в движение, и Гестион подумал, что куски пола рухнули вниз на техническую палубу, а сам пол накренился, а он скользит к открывшейся трещине. Но еще сохранившейся частичкой зрения он мельком увидел закованную в золотую броню руку, которая схватила его за кисть и потащила прочь от отверстия к выходу из хранилища. За спиной Гестиона оболочка духа машины исчезла в потоке металлических обломков, засыпавшем то место, где он лежал секунду назад.

Гестион с трудом повернул голову. Кожа оторвалась там, где прикипела к бронированному воротнику. Но увиденного было достаточно, чтобы боль ушла.

Он смотрел на капитана Лисандра.

Велтинар Серебряный Хребет отпрянул в гневе, сотрясая инкрустированные драгоценными камнями колонны храма. Со стен посыпались куски серебра, и прислуживающие демону низшие твари — похожие на москитов уродливые создания, скрещенные с многорукими людьми — в страхе завопили и разбежались. Одна из многочисленных конечностей Велтинара сбила пару тварей на лету, размазав их по стенам.

Вокруг храма, занимавшего добрую часть миделя «Железной злобы», тянулась галерея, по которой на уровне глаз Велтинара могли ходить молящиеся и приносимые в жертву люди. В сегментах галереи стояли статуи, добытые на отсталых примитивных мирах, где поклонялись богам варпа, и священная сила изваяний помогала Велтинару проявляться, пока гранд-крейсер находился в реальном пространстве. В галерею вошел кузнец войны Шон'ту — единственный человек на корабле, который мог находиться в присутствии разгневанного Велтинара и не разъярить его еще больше.

Демон даже немного присел при виде кузнеца войны. Велтинар находился здесь только по милости командира Железных Воинов, нравилось ему это или нет.

— Ты потерпел неудачу, — сказал Шон'ту.

Это не было обвинением. Просто констатацией факта.

— Я был предан! — пожаловался демон. — Предан невежеством! Один из них был вооружен знанием их ложного машинного идола. Этого ничтожного бога глупости и коррозии! Должно быть, его учение сбило меня с толку! Если бы я знал, то вырвал бы эту информацию из разумов людей и превратил их в травоядных идиотов.

— Но тебе это не удалось, — заметил Шон'ту. — Твоя вирусная форма не смогла вывести из строя «Усилие воли».

— Она сделает, — заявил Велтинар. — Сделает! В следующий раз я украшу стены жижей, которая останется от их мозгов! Я…

— Следующего раза не будет.

Демон Велтинар Серебряный Хребет напоминал огромное раздутое насекомое, которое можно было увидеть цепляющимся за лист на мире ядовитых джунглей, только увеличенное до титанических размеров. Его жирное тело не вмещалось в панцирь и выступало между пластинами белыми свисающими складками. У демона было много ног, но их размер исключал возможность нормального движения, поэтому он лежал на спине, а голова изогнулась над грудиной. Радужный панцирь был отделан драгоценными камнями, как доспех ксеноса, созданный непревзойденными ремесленниками. По переливающимся из темно-синего в пурпурный цвет пластинам вилась прекрасная серебристая филигрань. Голова демона состояла из множества глаз и ртов, жвалы были покрыты серебром, а с каждого участка обнаженной кожи свисали декоративные кольца и драгоценности. Красно-синие сферы глаз были затуманены, напоминая кристаллический шар прорицателя. Отсутствие видимой подвижности не соответствовало роли демона — его призрачная форма, которую они принимал, когда двигался в мире информации, и причинила весь ущерб звездным фортам. Он был техновирусом, уничтожившим «Непоколебимый бастион», равно как и насекомоподобным ужасом, притаившимся внутри «Железной злобы», словно паразит в изъеденном органе.

— Но… мне были обещаны души звездных фортов! — Голос Велтинара, исходящий из нескольких ртов, звучал, как несколько одновременно чирикающих и свистящих голосов.

— А ты обещал, что выведешь из строя их духи машин и передашь их нам! — напомнил Шон'ту резко. Плоть Велтинара колыхнулась, когда он немного отшатнулся. — Ты поглотишь «Непоколебимый бастион», так как заслужил это. Но ты не выполнил часть сделки, которая касалась «Усилия воли». Железные Воины разберутся с этим звездным фортом по-своему.

Многочисленные глаза Велтинара прищурились.

— Если ты думаешь, кузнец войны, что повелителя Серебряных Башен устрашит твой гнев…

— Гнев? — ответил Шон'ту. — С чего ты взял, что я разгневан?

Понять выражение лица демона было невозможно, но колебание жвал и сжимающиеся передние конечности вполне могли указывать на замешательство.

— Повелители моего легиона желают только нанести удар по сынам Дорна, — продолжил Шон'ту. — Но что это за слава — смотреть на их тела, плавающие в пустоте? Какое удовольствие можно получить, давая возможность убивать такому существу, как ты? Сейчас Железные Воины смогут сойтись с Имперскими Кулаками лицом к лицу, как и должно быть! Железо внутри и железо снаружи сокрушит их мольбы Трупу-Императору, и докажет, в ком сила варпа! Возможно, демон, нам нужно обладать человечностью, чтобы понять. Независимо от того, кто я сейчас, когда-то я был человеком, и во мне остались ревность и гнев того, кто столкнулся с врагом, чью неполноценность он не может доказать. А сейчас я напитаю этот гнев кровью Имперских Кулаков! Я благодарю всех богов за то, что ты потерпел неудачу, Велтинар. Это дар варпа! Я здесь не для того, чтобы убеждать тебя. А чтобы приказать не вмешиваться, пока с врагом не будет покончено.

Велтинар молчал минуту, сжимая и разжимая конечности. Взгляд его разноцветных глаз обратился на Железного Воина.

— Я начинаю понимать, — сказал демон, — почему это задание поручили тебе.

В апотекарионе «Усилия воли» было темно, пациентов освещали люмосферы, направлявшие свои лучи на молитвенники у каждой кровати. Автоматические манипуляторы переворачивали страницы через регулярные промежутки времени, гарантируя, что если никто не читал молитву над ранеными, то, по крайней мере, глаза Императора были обращены на ее слова.

Апотекарион «Усилия воли» был достаточно велик, чтобы вместить целую армию раненых. Но сейчас в нем находился только один пациент — технодесантник Гестион. Он был без доспеха и в окружении медицинских сервиторов, терпеливо пересаживающих искусственную кожу на влажные кровавые участки обожженного тела.

Лисандр следил за работой сервиторов. Гестион был без сознания, поддерживаемый в искусственной коме автохирургом, накачивающим его кровь препаратами. Технодесантник мог умереть сейчас, а мог продержаться долгое время. Но он, несомненно, умирал.

— Его самопожертвование будут помнить, — раздался голос за спиной Лисандра. Капитан повернулся к стоявшему в дверях апотекариона космодесантнику. Тот вошел в палату, и в тусклом свете светосфер оказалось, что космодесантник был, судя по знакам отличия, сержантом и при этом гораздо младше Лисандра и Гестиона. Для ветерана-космодесантника его лицо покрывало сравнительно мало шрамов.

«Молодой, — подумал Лисандр, — чтобы возглавлять собственное отделение». За сержантом вошли пятеро Имперских Кулаков, носящие символы того же подразделения.

— Это наш долг, — ответил Лисандр, — позаботиться о том, чтобы кто-то жил и помнил.

Сержант протянул руку.

— Сержант Ригалто, — представился он. — Это честь, первый капитан.

Лисандр вспомнил имя. Все космодесантники в ордене знали друг друга. Лисандр помнил Ригалто строевым солдатом, подающим надежды и уважаемым, но не офицером.

— Этот знак участия в кампании, — обратил внимание Лисандр. — Субсектор Агрипина.

— Вы правы, капитан. Штурм базилики Пестилакс.

— Тогда это все объясняет.

— Что именно?

— Тяжелые потери в базилике. Твой сержант погиб, и ты занял его место. Я прав?

— Да, — ответил Ригалто. — Моя честь и боль. Я видел, как он пал и не смог предотвратить это. Однажды он будет отомщен.

— Капитан ордена должен это принимать без вопросов, — заметил Лисандр. — Мы слишком разбросаны и поэтому можем погибнуть, а наши братья не будут знать об этом.

— Их всех будут помнить, как и технодесантника Гестиона, — сказал Ригалто. — В свой срок имена павших будут увековечены, как только врага отбросят в Око.

Лисандр кивнул.

— По крайней мере, это я могу пообещать. Итак, у нас есть ты, твое и мое отделения. Кто еще находится на «Усилии воли»?

— Отделение скаутов Менандера, — ответил Ригалто. — Они проходят этап подготовки к вступлению в братство. Экипажем станции командуют технопровидец Селикрон и астропат Вайнс.

— И мое командное отделение, — произнес Лисандр. — Семнадцать Имперских Кулаков, включая меня. Немалая армия, не так ли?

— И «Осада Малебрука», — добавил Ригалто, — а также орудия звездного форта. Благодаря Гестиону дух машины все еще имеет в распоряжении некоторые системы вооружения.

— Достаточно, чтобы покончить с Шон'ту, — подытожил Лисандр. — Он надеялся, что вирусная атака убьет нас и его предателям не придется воспользоваться своим оружием. Теперь он должен дать нам бой, который мы можем выиграть.

— Я слышал истории, — сказал Ригалто, — о «Щите мужества», о Малодраксе. Для нас, рекрутированных после этих событий, они как притча. Но для вас все было реально. Это воспоминание. Сражаться рядом с тем, кто…

— Малодракс в прошлом, — сказал Лисандр и поднял руку, призывая Ригалто к молчанию. — Нам предстоит бой, и я хотел бы, чтобы мы думали о настоящем.

— Тогда достаточно будет сказать, что мы поможем вам взять плату с Железных Воинов за «Щит мужества» и связанные с ним события.

Застрекотала вокс-связь Лисандра.

— Это Христис, — пришла передача с «Осады Малебрука».

— Говори, — приказал капитан.

— Капитан, мы атакованы.

Из сияния солнца системы — затухающей красной звезды Холестус — и потоков заглушающей сенсоры солнечной радиации вынырнула «Железная злоба».

«Осада Малебрука» развернулась бортом, чтобы ввести в дело как можно больше орудий. В тактическом планетарии Христис и боевые картографы использовали голографические космические карты, кипрегели и компасы, чтобы организовать комплекс маневров, которые «Осада» могла выполнить в зависимости от действий противника. На «Железной злобе» гораздо менее естественные существа — одержимые хитроумными демонами матросы и испорченные духи машин — делали то же самое.

Космическая битва шла в своем собственном темпе, словно время становилось чем-то иным, когда дело доходило до сражения между кораблями в пустоте. Торпеды и снаряды летели, вращаясь, сквозь пространство не со скоростью пули, но медленно, чтобы пересечься с вероятным местонахождением врага. В сравнении с грохотом боя лицом к лицу это была хладнокровная и далекая война. И в ней геометрия и управление кораблем были гораздо важнее агрессии и отваги.

Эта холодная отрешенность рассыпалась с первыми снарядами, попавшими в цель. Залп носовых орудий «Железной злобы» испещрил серебристыми разрывами корпус «Осады», а внутри корабля матросов искромсало металлическими обломками. Воздух с пронзительным воем вырвался из пробоин в обшивке, аварийные партии, размещенные за внутренним корпусом, погибли, задохнувшись и замерзнув от проникшего внутрь вакуума. Вспыхнули пожары, отсекая расчеты экипажа огненными стенами.

Последовал ответный залп с «Осады», он поразил бронированный нос вражеского корабля. Обшивку разорвало, и наружу хлынули потоки замерзшей крови странного полуживого корабля. «Железная злоба» прошла под «Осадой», оба корабли получили повреждения после первого обмена залпами.

«Железная злоба» была более крупным кораблем, гранд-крейсером проекта, давно забытого кораблестроителями Имперского Флота. Она обладала большей огневой мощью без мертвых углов обстрела. Но «Осада Малебрука» относилась к ударным крейсерам Космодесанта и была гораздо маневреннее, а ее находчивый дух машины каждую секунду одновременно рассчитывал тысячи вариантов, отражая вирусные атаки Велтинара Серебряного Хребта. Два корабля кружились друг возле друга, крейсер Хаоса в одну минуту казался неуклюжим и медлительным, а в следующую уже «Осада Малебрука» виделась на его фоне значительно уступающей в вооружении и мощи.

Но это было только прелюдией. Вдоль хребта «Железной злобы» вспыхнули в столбах пурпурно-черного пламени алхимические ракеты, внезапно замедлив движение корабля, а затем направив его обратным курсом, чего не смог бы сделать ни один имперский корабль схожих размеров. Одновременно раскрылся нос гранд-крейсера, обнаружив складки и сухожилия уязвимой плоти, разорванные и истекающие кровью от полученных попаданий. Из этой биомеханической массы появилось дуло орудия «Нова». В настоящее время всего несколько имперских верфей производили такое оружие, и никто не знал секретов создания ядерного пламени, которое сейчас светилось вокруг ствола заряжавшегося орудия.

В ответ на этот неожиданный поворот в битве экипаж «Осады Малебрука» направил все усилия на уклонение. Дух машины рассчитал безумный маневр, который закрутил корабль вокруг «Железной злобы», слишком далеко для оборонительных башен врага, но слишком близко для орудия «Нова».

Оно оставалось безмолвным. «Осада» вышла из его сектора обстрела, даже когда алхимические ракеты хаоситов снова выстрелили для выполнения еще одного разворота.

У «Железной злобы» не было духа машины. Вместо искусственного интеллекта корабль населяла масса инфодемонов, нереальных варп-существ, которые собрались, чтобы служить своему хозяину Велтинару. Они пререкались и сражались быстрее мысли, и среди чистого безумия, творившегося в их нечеловеческих разумах, создавали боевые планы, которые никто не мог предугадать. Их решения передавались экипажу и странным омерзительным существам, кишащим в маслосборниках инженерных палуб. Безумная командная структура корабля во главе с Железными Воинами, надзирающими за многочисленными кастами порабощенных разумов, одержимых, демонов и мутантов, должна была исключать деятельность столь сложной системы, как боевой корабль. Но «Железная злоба» была творением Хаоса, преобразившись за тысячелетия пребывания в варпе в пустотное безумие. И оно каким-то непостижимым способом сотворило корабль, который мог думать и действовать быстрее, чем позволяли его размеры.

И затем «Железная злоба» сделала крен на борт, явив покрытый шрамами корпус врагу. Установленные там орудия не открыли огонь, и экипаж «Осады Малебрука» воспользовался этой необыкновенной удачей, чтобы обрушить на хаоситов собственный залп, срывая наружную обшивку корпуса и оставляя обуглившиеся пробоины по всей его длине. Воспламенились склады топлива и боеприпасов, и в пустоту вырвалось пламя. Повреждения были ужасными: лучи лазерных башен проделывали пробоины в палубах, через которые матросов выбрасывало космос, а огромные секции «Железной злобы» разгерметизировались.

Затем корпус разошелся по собственной воле. Распустились переплетения мышц, хлеща в сокращающемся пространстве между двумя кораблями и обхватывая оконечности «Осады Малебрука». Одновременно со щупальцами, обвившими ударный крейсер, из ужаса разорванной плоти и металла «Железной злобы» появились бронированные клювы, похожие на челюсти морского кракена.

Дух машины «Осады Малебрука» не учел такого поворота событий. Кораблю нечем было сражаться с подобным хищником. На близкой дистанции крейсер мог задействовать оборонительные башни, которые предназначались для уничтожения приближающихся торпед и бомбардировщиков и едва ли могли навредить «Железной злобе». Оставался вариант пойти на абордаж, но, за исключением небольшого числа матросов, которых можно было вооружить, на корабле находилось всего одно командное отделение, сопровождавшее капитана Лисандра. В то же время гранд-крейсер наверняка был полон мутантами, психопатами и кое-чем похуже.

Каким бы отвратительным не был облик «Железной злобы», находящиеся на борту Имперские Кулаки не стали тратить впустую свои жизни, идя на абордаж и принимая верную смерть. Они принесут больше пользы, противостоя очевидному намерению корабля Хаоса захватить «Усилие воли». Экипаж «Осады Малебрука» получил приказ покинуть корабль.

«Железная злоба» не собиралась отпускать все эти маленькие кусочки плоти. Из разорванного корпуса устремились щупальца, хватая спасательные капсулы и шаттлы, бегущие с «Осады». Десятки мужчин и женщин погибли, раздавленные в кораблях, или же были живьем отправлены в одну из глоток, открывшихся внутри биомассы под корпусом гранд-крейсера. Бронированный шаттл с Кулаками на борту лавировал между вращающимися обломками и органическими отростками, которые пытались схватить его. Выживание пяти непревзойденных воинов Империума теперь полностью зависело от закодированных способностей пилота-сервитора и немалой доли везения.

«Железная злоба» притянула «Осаду Малебрука» в свои объятия. Клювы в костяной броне вгрызлись в корпус ударного крейсера, разодрали палубы и оторвали один из двигательных отсеков корабля. В пустоту хлынул серебристо-черный охладитель плазмы, и реакторы разрядились ураганом синих молний. Ударные волны растерзали одни спасательные корабли и вывели из строя системы управления на других, оставив их без энергии и разбросав во все стороны.

Корабль Хаоса, расчленив ударный крейсер, отправил обломки имперского корабля в свои многочисленные пасти. Дух машины «Осады Малебрука» держался до последнего, перемещаясь от одного блока с носителями данных к другому, пока части корабля сминались и отрывались. К тому времени, когда больше негде стало укрываться, ударный крейсер превратился в опустошенную оболочку, и дух машины сгинул в сомкнувшейся пасти корабля Хаоса.

«Железная злоба» оставила в покое остов «Осады Малебрука». Один борт ударного крейсера полностью исчез, другой был выпотрошен, словно туша, брошенная падальщиками. Корабль Хаоса раздулся, словно насосавшееся крови насекомое, и притаился среди поля обломков. От экипажа «Осады» осталось всего несколько серебристых пятнышек. Насытившаяся «Железная злоба» проигнорировала спасающиеся бегством десантные корабли, люди на которых продлили свои жизни еще на несколько часов, направившись к относительной безопасности «Усилия воли». Среди них были пятеро воинов Первой роты Имперских Кулаков, жаждущих добраться до врага, который только что нанес им страшнейший удар.