Барон Корнелий ван Тол неуклюже подходит к двери своей комнаты, спотыкаясь от страха. Когда он зовет стражу, в его голосе нет ни намека на сухой ироничный тон.

— Что-то приближается! — кричит он, видя спешащих к нему солдат. — Инквизитор направил какое-то… — Он замолкает и, кажется, не уверен в том, что говорит. Барон качает головой: — Нет, не Мортмейн, это кто-то другой. Кто-то хуже. К дверям! — Ван Тол выходит, тревожно всматриваясь в темноту, и видит ряды блестящих лазганов, тянущиеся вдоль коридора. — На корабле кто-то есть, — тихо произносит он, достает позолоченный пистолет и направляет его на колеблющиеся тени. — На «Домитус» проникли.

Появляется капитан, в спешке застегивая воротник кителя и кланяясь барону:

— Милорд, что случилось?

Ван Тол оглядывается на него, в его глазах плещется безумный страх.

— Тайер, ты не слышал взрыв?

Аристократические черты лица офицера схожи с чертами барона, и когда он видит страх ван Тола, его кожа бледнеет до такого же оттенка серого. Капитан ни разу прежде не видел, чтобы барон проявлял подобную эмоцию.

— Я слышал шум, но решил, что это авария двигателя. «Домитус» стар, как звезды. Возможно, это был просто…

— Пальх мертв! — шепчет барон, схватив офицера за плечо. — Я чувствую его отсутствие.

— Мертв? — Тайера открывает рот. — Как? Это инквизитор?

Барон качает головой и оглядывается на темный коридор. Приборы ночного видения на оружии его людей посылают мерцающие красные лучи по сводчатым стенам, создавая беспокоящее ощущение движения.

— Нет. Это работа не Мортмейна. Зачем ему нападать на собственный флагман? — Он понижает голос и притягивает к себе племянника: — Я вижу что-то. — Барон стучит по лбу, прикрытому фуражкой. — Словно имматериум пришел следом за нами и проник внутрь. — Ван Тол неуверенно встряхивает головой и смотрит себе под ноги. — Пальх мертв.

— Варп проник на корабль? — Капитан Тайер хмурится. — Что вы имеете в виду? Как это могло случиться? Мы в реальном космосе.

Барон неопределенно кивает и собирается ответить, но его слова заглушает вой лазерного огня.

Оба собеседника поворачиваются и видят, что коридор словно взорвался потрескивающей энергией. Это солдаты остервенело стреляют в темноту.

Барон и капитан вскидывают пистолеты и припадают к земле, занимая место рядом с солдатами.

— В чем дело?! — спрашивает барон одного из них, стараясь перекричать шум. — Что ты видел?

Явно испуганный, солдат качает головой.

— Я ничего не видел, — признается он, — но другие…

— Не стрелять! — кричит барон, поняв, что его люди разбегаются в темноте, охваченные паникой.

Выстрелы раздаются еще несколько секунд, пока барону не удается их перекричать. Затем один за другим солдаты опускают оружие и смотрят на него.

— Милорд! — кричит человек в первом ряду. — Там кто-то есть. Я не смог хорошо разглядеть, но оно быстро двигалось.

— А что если это один из наших собственных часовых? — спрашивает барон, поднявшись и всматриваясь в темноту.

Солдат не может придумать подходящий ответ и захлопывает рот.

— Почему бы тебе не пойти и не посмотреть, что ты там испепелил? — Голос барона резок от горя. — Если ты так уверен, что видел кого-то.

Солдат в страхе таращит глаза. Затем он восстанавливает подобие самоконтроля и поднимается. Поправив фуражку и решительно отдав честь, боец отделяется от остальных. Он держит лазган наведенным на густые тени и медленно идет вперед. Остальные наблюдают в тревожной тишине, как солдат приближается к облицованной мраком развилке коридора.

— Я мог ошибаться, — говорит солдат, осматривая коридоры. Он водит стволом оружия, высматривая в тенях движение, но ничего не видит. Облегчение на его лице заметно даже в полумраке. Затем солдат прищуривается, заметив более темную тень, скользнувшую к нему по полу. Он что-то бормочет, но слишком тихо для остальных.

— Что это было? — окликает капитан Тайер, присев рядом со своим дядей, чтобы лучше приглядеться.

— Ничего, — отвечает солдат, повысив голос. — Думаю, это просто крыса.

— Крыса? — Тайер недоверчиво смотрит на своего дядю.

— Это не крыса, — шипит барон, устремив на капитана Тайера дикий взгляд. — Там кто-то есть.

— Калеб! — кричит один из солдат. — В чем дело?

Барон и капитан оглядываются на коридор и видят, что солдат ведет себя странно. Его тело скручивает какой-то спазм.

— Крыса! — выкрикивает он странным голосом. Слова звучат так, словно отражаются в огромной пещере, и когда он снова кричит, звук растягивается в долгий, повторяющийся рев.

— Калеб? — зовет другой голос, но припадок солдата резко усиливается. Его голова мотается из стороны в сторону, он брызжет слюной и ругается, а ноги подгибаются под ним.

Несколько солдат собираются двинуться к нему, но барон резко отдает приказ:

— Стоять! Оставайтесь на месте, чтоб вас!

Желание солдат помочь упавшему товарищу быстро проходит. Они в страхе наблюдают, как его тело начинает раздуваться, подобно парусу на ветру.

— Я так и знал, — тихо произносит барон, видя, как руки и ноги солдата, удлиняются, образуя раскачивающееся паучье безумие конечностей. Тварь мечется по каменному полу и наполняет воздух ужасающим чавкающим звуком.

— Убейте его, — шепчет барон, но его никто не слышит.

Извивающаяся масса вываливается из теней, и солдаты в ужасе отшатываются. То, что прежде было Калебом, превратилось в пятиметровый рой дергающихся конечностей, окруживший желтый яйцеобразный мешок, который отвратительно колышется, меняя форму.

— Убейте его! — повторяет барон. Теперь он кричит, и, не дожидаясь ответа, начинает стрелять из лазерного пистолета в кошмарное создание.

Солдаты дают безнадежный залп лазерного огня в приближающегося колосса. Свет ослепляет. Невозможно увидеть что-нибудь отчетливо, поэтому солдаты стреляют вслепую и вопят от ужаса. Обстрел продолжается несколько минут, наконец барон дает команду «отбой».

Эхо и дым уходят. Солдаты всматриваются вдаль и видят, что противоположный конец коридора блокирует громадная фигура.

Кто-то кричит.

Чудовище поглотило каждый выстрел, как желанный питательный деликатес. Бесформенный мешок, который мог сойти за голову, теперь пульсирует внутренним огнем, а паучьи конечности увеличились в размере втрое, полностью заполнив коридор.

Несколько солдат снова открывают огонь. Некоторые падают на колени и хватаются за головы, лишившись разума. Остальные разворачиваются и бегут, бросая оружие и спеша мимо барона в темноту.

— Дядя, — с трудом выговаривает капитан Тайер, схватив барона за руку. — Бегите.

К своему ужасу он понимает, что лицо дяди стало вялым, а взгляд, прикованный к колеблющейся массе, которая протискивается через коридор, остекленел. Тайер снова пытается потянуть барона за убегающими людьми, но ван Тол не двигается. Тайер отводит взор от приближающейся твари, уверенный, что его разум не выдержит даже мимолетного взгляда на нее, но чувствует, что она повернулась к его дяде, словно выделив его из толпы перепуганных солдат.

— Дядя! — повторяет капитан, судорожный вопль едва походит на речь. Наконец, увидев краем глаза ползущий к ним лес конечностей, он отпускает руку барона и удирает следом за остальными.

Барон не замечает бегства племянника. Он не замечает проносящиеся мимо фигуры. Он даже не воспринимает самого себя. Все, что он видит, — это огромную, бледную, не имеющую отличительных черт голову, вырастающую из темноты, и ее взгляд сосредоточен нем.

Тварь перемещает свою неуклюжую, пульсирующую массу к барону, преодолевая последние метры, затем протягивает несколько членистых конечностей. Она заключает барона в нежные объятия и осторожно поднимает к вибрирующей раздутой голове. Секунду держит его всего в нескольких сантиметрах от мерцающей кожи, затем с тихим всплеском проталкивает человека сквозь мембрану, и он исчезает из виду.

Барон тонет в желто-оранжевом море. Жидкость наполняет уши и заливает горло, но, несмотря на абсурдный ужас своего положения, ван Тол чувствует, как часть его разума отступает, невозмутимо отделив себя от смертельной агонии. Этот осколок сознания даже не удивляется, слыша голос в желтой жидкости.

— Барон ван Тол, — слова звучат вполне разумно.

Барон испытывает необъяснимый прилив гордости от того, что убийца знает его имя.

— Что находится внизу, барон, на Илиссе?

Легкие барона уже наполнились жидкостью твари, и у него нет возможности произнести ответ, но когда жизнь покидает его, он отвечает своим разумом, радуясь возможности ответить богоподобному существу, которое переваривает его.

Он уверен, что его ответ станет неожиданностью.