Глава восьмая
Катер вырвался из ночной темноты и помчался на малой высоте к взгромоздившемуся на своем насесте Эльмингарду. Сенсорная сеть твердыни Куллина, конечно, была переведена в пассивный режим последним приказом хозяина, но это все равно не объясняло того, как корабль сумел так близко подойти к ним и остаться незамеченным.
Удивляли и еще три фактора. Во–первых, то, как именно шел катер: на предельной скорости, чуть ли не прижимаясь к земле. У боевых пилотов такая манера полета называлась «целоваться с травой». Путь, проделанный судном, можно было проследить вплоть до границы Сарра по оставленному следу. Кое–где пламя турбин причесало вершины деревьев, разметало стога, сложенные на скошенных полях. Корабль летел, чуть опустив нос, что тоже требовало немалого опыта и безупречной реакции пилота.
Во–вторых, смущал способ маскировки небольшого судна. Модель и принципы действия установленных на нем щитов не знал ни Цабо, ни любой другой из профессионалов, находившихся в центре управления безопасностью Эльмингарда. Катер просто неожиданно возник из ниоткуда. Только рев его дюз стал слышен раньше, чем сам корабль появился на скопах.
И, в–третьих, сама ночь. Тучи казались грязным завывающим чудовищем, страшнее любого ведомого людям зверя. Гроза шагала по горам пьяным огром, сотрясающим небеса своим рычанием. Вокруг все сверкало, мерцало и раскачивалось от непрерывных ударов молний, создающих блики, ложные сигналы и фантомы на радарных экранах. Два когитатора замкнуло. Из динамиков грянули причудливые завывания и визги, заставившие Эльдрика, сидевшего за терминалом рядом с Цабо, сорвать с головы наушники.
— Она не настоящая, — пожаловался Эльдрик.
Цабо ответил не сразу. Он был слишком занят разглядыванием собственного экрана, на котором медленно тускнел след, оставленный последней молнией и необъяснимо точно изображающий человеческий череп.
— Что? — наконец отрешенно спросил Цабо.
— Говорю, что она не настоящая. Я о грозе, — сказал Эльдрик.
— Да, действительно, — произнес Цабо, прежде чем встряхнуться. — Сосредоточься на этом проклятом корабле. Дай мне четкую картинку.
— Уже, — ответил его помощник.
Цабо взял линк и вызвал основной канал. Ему ответил Куллин.
— Сэр, — произнес охранник, — летательный аппарат в двух километрах от нас. Расстояние стремительно сокращается. Ни опознавательных знаков, ни информации о приписке, ни соответствующих кодов допуска.
— Да, я его уже слышу, — откликнулся голос Куллина. — Должно быть, он действительно мчит во весь опор.
— Как я и сказал, сэр. Если прикажете, готов активировать защитные системы дома.
В сыром сумраке нижней кладовой, где, после того как взорвался череп Бэллака, повисла жуткая вонь, Куллин перевел взгляд на Молоха и кивнул:
— Включайте, мистер Цабо. Активируйте периметр и подготовьте противовоздушные системы. Будьте готовы открыть огонь и уничтожить катер.
— Вначале вызовите их на связь, — произнес Молох.
— Что? — спросил Куллин.
— Вызовите на связь. Вызовите их! — потребовал Молох.
— Зигмунд, они не представляются, не передают коды доступа. Они не из наших.
— Но очень хотят попасть сюда.
— Зиг, Зиг, Зиг, а что, если это налет Инквизиции?
Молох расхохотался. Это всех смутило, поскольку его редко видели смеющимся.
— Орфео, если бы нас вычислила Инквизиция, то военно–космический флот Скаруса уже стер бы это местечко с карты. Поприветствуй их.
— Нет, Зигмунд, это…
Молох снова продемонстрировал свой любимый фокус, и линк вылетел из наманикюренных пальцев Куллина. Орфео чертыхнулся.
Ловко подхватив устройство, Зигмунд поднес его к уху:
— Цабо, вызови объект на связь. — Последовало продолжительное молчание. — Цабо?
— Простите, сэр. Но я подчиняюсь только приказам господина Куллина, — ответил голос охранника.
Молох вздохнул и оглянулся на своего компаньона, бросив обратно линк:
— Знаешь, Орфео, меня всегда восхищало твое умение подбирать себе людей.
Куллин поймал линк:
— Цабо, вызовите их на связь.
— Слушаюсь, сэр.
Опустив линк, Орфео посмотрел на Слейд и Уорну:
— Лейла, мне бы хотелось, чтобы ты поднялась в центр управления и сама за всем проследила.
— Да, сэр. — Слейд бросилась к двери.
— Люциус, — продолжил Куллин, — твоя помощь пригодится на посадочной площадке, если все полетит в задницу.
Уорна кивнул и выбежал в коридор. Куллин обернулся к Молоху:
— Надо подняться наверх и посмотреть, что там происходит.
— Да, надо, — кивнул Зигмунд. — Но чтобы сразу было ясно, Орфео, мы с тобой еще не закончили.
— Знаю.
— Запомни, не закончили.
— Знаю.
Молох опустил ладонь на плечо Куллина и мягко придержал его, не давая выйти из кладовой.
— Я вот что хочу сказать, Орфео. То, что наши пути разойдутся, стало очень и очень вероятным, но тебе, уж поверь мне, вряд ли это понравится.
Куллин опустил взгляд на его руку и ленивым движением стряхнул ее со своего рукава.
— Зиг, не угрожай мне. Поверь, я последний человек, которому тебе стоило бы угрожать.
Молох улыбнулся. Улыбка сделала его похожим на гиену, у которой уже закапали слюнки при виде падали.
— Орфео, я никогда и нигде еще не встречал человека, которому побоялся бы угрожать. Пойми это, и наша дружба, может быть, продлится чуть дольше.
Лейла Слейд поднялась в центр управления, как раз чтобы услышать голос Цабо:
— Приближающееся судно, вызываю приближающееся судно, ответьте и идентифицируйте себя. Вы находитесь в частной зоне. Идентифицируйте себя, или мы будем вынуждены принять меры.
Ответом ему стало только шипение статики.
— Приближающееся судно, вызываю приближающееся… — заговорил снова Цабо.
Слейд отобрала у него вокс–микрофон.
— Приближающееся судно, — решительным тоном произнесла она, — говорит Эльмингард. Отвечайте, или мы сорвем вас с неба, обрушив на вас всю мощь праведного гнева Императора. Отвечайте.
Статика.
— Системы переведены в режим боеготовности? — спросила Слейд у дежурного.
— Стражи бодрствуют. Ракеты подготовлены и нацелены, — отчеканил Эльдрик, щелкая бронзовыми переключателями своего пульта.
— Приближающееся судно… — вновь произнесла Слейд.
Ее перебил ответ с катера.
Это был не треск вокса и не пикт–передача. Телепатическая речь.
— Эльмингард. Не стрелять. Вам нельзя уничтожать меня. Я вам не враг. Не в этот раз.
Проходя по лабиринту лестниц и коридоров Эльмингарда, Куллин с Молохом неожиданно застыли на полушаге.
— Ой! — произнес Орфео. — Ты это почувствовал?
— Да, — ответил Молох. — Это он.
— Кто?
— А, черт возьми, как думаешь? Кто еще знает нас настолько хорошо? Чей еще телепатический ответ может быть настолько мощным?
— Рейвенор?
— Гидеон, — произнес Молох.
— Он жив?
Зигмунд бросил на Куллина разочарованный взгляд:
— Конечно же, он жив. Ты разве в этом сомневался? Ох, когда же ты повзрослеешь, Орфео?
В тени башни астронома было темно и холодно. Среди обрушившихся камней завывал ветер, и негде было укрыться от дождя.
Карл Тониус застонал, натягивая цепи, в которые его заковала Лейла Слейд. Они уходили к самому массивному каменному блоку, лежащему посредине руин.
Он услышал голос. Услышал его в своей голове, невзирая на гул и смех.
Это был голос Рейвенора. Значит, Гидеон жив.
Неожиданное обжигающее чувство надежды посетило Тониуса. Да, помимо этого его переполняли муки совести, стыд и боль, но надежда оказалась сильнее. Он заставил себя подняться и посмотреть сквозь сплошную завесу дождя на приближающиеся огни. Все–таки у него еще оставались силы, оставалась воля. Он не ощущал себя более сильным с того дня, когда оказался достаточно глуп, чтобы попробовать флект в Доме Грусти, расположенном в Общем блоке Е Петрополиса, и впервые допустил демона в свою душу. Он почувствовал, что может справиться. Он был готов сражаться. Он…
Он ослеп. Нет, не ослеп. Оглох. Нет, не оглох…
Падение. Он падал. В яму, наполненную чернейшим дымом Старой Ночи… И вспыхивали забытые светила, проваливаясь в забвение, и охающее стенание потрескивало, точно ненастроенный вокс.
И что–то кружило рядом в темноте, сопровождая его в бесконечном падении… Рот Тониуса раскрылся в крике, но не издал и звука. Все это было уже знакомо. Происходило и раньше.
Нечто приблизилось и помчалось рядом. Нечто бледное, холодное и в то же время пылающее. Страдающее от боли и изувеченное. Нечто древнее и ужасное. Оно зарычало зверем в голове Карла.
Ужасная сила вдавила его глаза внутрь черепа. Когти вспороли ноздри и стали вытаскивать язык, пока он не натянулся и не стал рваться. Расплавленный свинец полился в его уши, отсекая все звуки. Тониус повалился на спину, дергая цепи и завывая от боли. Из его рта, ноздрей и ушей вдруг хлынула черная, вонючая кровь. Спазмы стали перекручивать и раздирать внутренности. Ноги свело судорогой. Одно за другим лопались кольца, слетая с распухших пальцев правой руки.
Карл Тониус закричал. В конце концов он решил, что хочет умереть, и как можно скорее.
Он выпустил гудящий голос. Боль была уже невыносима. Тварь жила в нем слишком долго, постепенно изнашивая его, протирая насквозь. Казалось, будто прошла целая жизнь. Жужжание, жужжание, жужжание.
Зрение возвратилось. На мгновение он встретился со Слайтом лицом к лицу. Затем глаза Тониуса взорвались и склизкой массой потекли по щекам.
Казалось, будто дождь сдирает с него кожу. Близился конец человеческого существования Карла. Хуже и болезненнее этих последних шестнадцати минут его жизни не познал еще ни один человек.
Глава девятая
Они вышли под дождь, чтобы встретить нас. Наемная вооруженная охрана держала нас под прицелом. Их двадцать человек. Пробуя древнюю стену за их спинами на вкус, я обнаруживаю, что она напичкана автоматизированными пушками. Боюсь, что я слишком слаб и слишком медлителен, чтобы справиться с этим. Другой «я», более молодой, мог бы. Но те времена для меня прошли. Теперь у меня остались только слова.
Надеюсь, что их окажется достаточно.
Я вижу, как из ворот вываливает группа вооруженных людей, среди которых Куллин и Молох, прикрывающие ладонями лица, защищаясь от урагана, поднятого дюзами моего катера.
Дурная ночь. Мне редко когда приходилось видеть настолько яростную грозу.
— Сажайте, капитан Ануэрт, — произнес я.
Шолто продемонстрировал нам сегодня высочайший класс пилотирования.
— С непосредственностью, — ответил капитан.
Мы устремились вниз, ревя дюзами. Катер опустился возле флаера, уже припаркованного на каменной площадке.
— Благодарю, Шолто, — сказал я, направляясь к выходу.
Когда люк распахивается, внутрь летят брызги дождя.
Ночь и в самом деле выдалась отвратительная. Я выплываю на посадочную площадку, поворачиваясь к Куллину и ждущим его приказаний стрелкам. Молох же подается назад, прожигая меня взглядом. Какой странный момент.
— Привет, Зигмунд.
— Гидеон.
— У нас, Зигмунд, нет сейчас времени на войну друг с другом. И тебя, Куллин, это тоже касается. Слайт уже здесь.
— Здесь? — эхом откликнулся Молох. — Откуда ему взяться?
— Все, хватит! — выкрикивает Куллин, выходя вперед, чтобы взять контроль над ситуацией в свои руки.
Рядом с ним стоит невысокая женщина в балахоне. Она из неприкасаемых. Не из самых сильных, но это лучшее, что мог себе позволить Куллин, к тому же ее сил вполне достаточно, чтобы помешать мне.
— Гидеон! — Орфео приветствует меня, словно своего старого друга.
Он идет ко мне по мокрым камням, широко раскинув руки, в сопровождении своих охранников и тупилыцицы.
— Гидеон! Как я рад тебя видеть! А я–то думал, что убил тебя!
— У тебя это почти получилось, — трещат в ответ мои вокс–динамики, — почти.
— Но, похоже, особого вреда я тебе не причинил, — смеется он. — Так что привело тебя к нам?
— Мои слова были ясны. Слайт, — отвечаю я.
Я вижу, как Молох подходит ближе. Мне никогда еще не доводилось видеть, чтобы он боялся. Но сейчас он напуган.
— Слайт? — усмехается Куллин. — Здесь его нет, Гидеон.
— Он абсолютно точно находится рядом, — отвечаю я. — Я чувствую его. Отключи свою неприкасаемую и осознай правду.
— Отключить неприкасаемую? Будь серьезен, Гидеон, ты же ведь псайкер альфа–плюс уровня. Что заставляет тебя думать, будто я совершу столь самоубийственный поступок?
— Инстинкт самосохранения, — говорю я. — Мой дознаватель, Карл Тониус, вмещает в себя Слайта. Если он еще удерживает его, то это ненадолго. И тебя, Куллин, и всех остальных ожидает только смерть. Варп не слишком разборчив, когда утоляет голод.
— Тониус? — спрашивает Молох, протискиваясь между бригадой охранников. — Твой человек? Тониус?
— Да, Зигмунд. Карл Тониус. Не знаю, как это произошло и по какой причине, но именно он был инфицирован.
Молох приближается к моему креслу. Опускается на колени под неистовым дождем и обнимает его. Более странного поступка мой смертельный враг совершить не мог, но сейчас он искренен. Он одинок и напуган.
— Гидеон, — шепчет Молох, — Куллину нельзя доверять.
— Ох, а тебе, значит, можно, да, Зигмунд?
Он отстраняется и тусклым взглядом смотрит на мое кресло:
— Конечно же нет, Гидеон, но в данном случае дело касается совсем другого типа доверия. Я понимаю, что означает Слайт. Куллин — нет. Мы должны… должны действовать заодно ради общей цели.
— Согласен.
— Ох, это очень хорошо.
— Орфео, — отваживаюсь я, — можем ли мы заключить сделку? Против общего, смертельного врага?
Куллин пожимает плечами. На площадку выходит суровая женщина, которая приближается к нему и протягивает жезл управления.
— Вы просили принести это? — спрашивает она.
— Да, спасибо, Лея.
— Последняя возможность, Куллин, — говорю я. — Мы решили принять сделанное тобой предложение.
— Слишком поздно, — произносит он. — Примерно полчаса тому назад я получил все, о чем только мог мечтать.
Он щелкает жезлом и тут же окутывается полупрозрачным пустотным щитом, шипящим под дождем.
— Убить их, — говорит он. — Убить всех. Молоха — тоже. Клацают сторожевые орудия. Стрелки вскидывают ружья. Они открывают огонь.
Укрытый щитом, Куллин спокойно разворачивается и направляется к громаде Эльмингарда.
Глава десятая
Волна орудийного огня покатилась по посадочной площадке. Канонада оглушала, вспышки, рвущиеся из стволов, ослепляли. На борту катера Рейвенора попадания оставили несколько пробоин.
— Взлетай! Взлетай, Шолто! — заорал инквизитор.
Катер сорвался с места и скрылся за краем пропасти, оставляя за собой дымный след. Как только началась стрельба, Рейвенор в отчаянии бросил свои последние силы на возведение ментальной стены. Снаряды и лазерный огонь потонули в ней. Гидеон раскинул психобарьер достаточно широко, чтобы прикрыть кроме себя еще и Молоха. Казалось странным прилагать столь немыслимые усилия для того, чтобы защитить человека, которого пытался убить большую часть своей жизни.
Болты и лазерные импульсы молотили по стене Рейвенора, образуя в воздухе рябь и недолговечные «воронки».
— Ты не сможешь удерживать ее вечно! — прокричал Молох.
— Если я еще не израсходовал всю удачу, отпущенную мне этой Галактикой, — ответил Рейвенор, — мне и не придется.
— Сейчас самое время! — отправил он, собравшись с остатками Воли.
Из–за монастырской стены, выполняя приказ Слейд по защите посадочной полосы, выскакивали все новые и новые наемники. Они выбегали с нескольких направлений, вскидывая оружие и переговариваясь по воксу. За стеной эти звуки сливались в сплошной кашляющий глухой треск.
— Развернуть позиции! — приказал Эльдрик, которого оставили командовать орудиями поддержки. — Несколько человек на стены! Тяжелую артиллерию к воротам!
Неожиданно он остановился. Несколько солдат пробежали мимо.
— Это еще откуда взялось, черт возьми? — спросил он.
В стене нижней террасы он увидел дверь. Самая обычная старая дверь в самой обыкновенной раме. Казалось, будто она всегда находилась там, но Эльдрик был абсолютно уверен, что никогда прежде ее не замечал.
Дверь открылась. Под дождь вышла юная девушка, почти подросток, озиравшаяся вокруг с самым невинным выражением лица. В руке она сжимала ключ, украшенный витиеватыми узорами.
— Привет! — сказала она Эльдрику, весело улыбаясь.
— Ты еще, черт возьми, кто такая? — спросил охранник.
— Она со мной, — ответила Ангарад Эсв Свейдер.
Картайская мечница выскочила из двери с такой молниеносной быстротой, что у Эльдрика не осталось времени даже вскинуть оружие. На мгновение его глаза изумленно распахнулись при виде затянутой в кожаную броню богини.
Эвисорекс разделила его на две половины.
— Посторонись, детка! — прошипела Ангарад, и Айозоб быстро укрылась в тени за дверью.
Внезапно картайка стала просто призрачной тенью, мчащейся сквозь дождь и всполохи молний. Накидка и расчесанные девочкой волосы струились за ней, как хвост кометы, сверкала сабля. Мечница врезалась в отряд, который собирал Эльдрик. Мало кто из сбитых с толку охранников успел сообразить, что происходит, ясно было только то, что их вырезают. Несколько солдат торопливо вскинули оружие. Эхо разнесло их крики, когда в воздухе закрутились отсеченные конечности. Хлынула, мешаясь с дождем, артериальная кровь.
Следом за Ангарад из двери вышли Нейл и Кыс. Гарлон переоделся в облегающую броню и сжимал в руках автоматический гранатомет модели «Босса» — тяжелый и мощный, с огромным барабанным магазином. Пэйшенс для операции выбрала темно–зеленый комбинезон и высокие черные сапоги, дополнительно надев просторную юбку, в складках которой таились десятки кайнов. Четыре узких клинка уже кружили над ней.
Они побежали за Ангарад, чей путь так легко было отследить. Каменные плиты были скользкими от дождя и пенящейся крови. От рассеченных тел и вывалившихся внутренностей в холодный воздух поднимался пар. Нейл дважды выстрелил из гранатомета, забрасывая снаряды в проход. Результатом стал яркий огненный столб и полетевшие во все стороны осколки камня. Он послал еще одну гранату прямо в ворота, заодно отправив в полет тела двоих людей Куллина, а затем побежал дальше, время от времени стреляя одиночными по замаскированным в старой стене орудийным турелям.
Гранаты были снабжены магнитным механизмом, поэтому прилипали к металлическим корпусам сторожевых орудий. Вот взорвалось первое, взметнув над стеной пламя и осколки кирпича. Потом на воздух взлетело второе, а следом и третье. Каждая пушка стреляла очередями, пока не обращалась в прах.
Нейл снял четвертое орудие и остановился перезарядить магазин. После его трудов монастырская стена выглядела так, словно ее край кто–то откусил. В воздухе повис запах фуселена. Кыс срубила своими кайнами спускавшегося по лестнице стрелка, а затем протянулась сознанием к рассыпающемуся кирпичу и камню стены. Там она нащупала горячие тяжелые энергетические кабели и переплетения информационных потоков, питавшие остальные автоматические защитные системы. Заскрежетав зубами, она дернула за них.
В брызгах пластека и керамики из стены вырвалась длинная толстая змея из переплетенных армированных проводов. Кабель вышел чисто, словно хребет из вареной рыбины, а затем разорвался, заискрившись электрическими разрядами на мокрых камнях.
Все остававшиеся системы защиты вышли из строя.
— Гидеон?
— Мне уже легче, спасибо.
Под хлесткими ударами штормового ветра Рейвенор стал продвигаться вперед по посадочной площадке в сопровождении Молоха. Не прекращавшийся до последних секунд обстрел изжевал камни перед ними в дымящуюся труху. Наконец Рейвенор смог ослабить выставленные щиты и сделал это с большим облегчением. Поскольку теперь по ним били только ружья выставленных Куллином «синих мундиров», он смог выдвинуть из углублений кресла свои пушки и сразу же срезать двоих противников. Остальные стали отступать к воротам Эльмингарда, отстреливаясь на ходу.
Там их уже ждали Кыс, Нейл и Ангарад. К тому времени, как Рейвенор и Молох добрались до ворот, из охранников в живых оставались только те, кому хватило ума ретироваться к укрепленным террасам на вершине замка.
— Надо двигаться дальше. Начинаем искать.
— Вы уверены, что он здесь? — спросил Нейл.
— Уверен. Его трудно прочесть, трудно указать точное направление, поскольку это уже не Карл, но он здесь. Я слышу его крики.
— И что нам делать, если мы его найдем? — поинтересовалась Кыс.
— Звать меня.
Все трое устремились к лестницам, ведущим к террасам. Уже через минуту Рейвенор и Молох снова услышали звуки стрельбы и зловещий рокот гранатомета Нейла.
— Айозоб, оставайся здесь. Не отходи от двери, — сказал Рейвенор девочке, и та кивнула. — Пойдем к остальным, — послал Рейвенор Молоху.
— У тебя есть план? — спросил Зигмунд.
— Нет. Остается только импровизировать. Я только очень надеюсь, что мы сможем найти Тониуса, пока еще не слишком поздно.
— Почему ты не стал рассказывать всего своим людям? — продолжил Молох.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Зигмунд.
— Перестань, Гидеон, не пытайся обмануть обманщика. Какие секреты ты от них прячешь?
Они поднялись по разрушенной лестнице к одной из ближайших террас. Перед ними на фоне грозового неба возвышался Эльмингард.
— На самом деле уже слишком поздно. Все это здание лучится невероятной психической мощью. Я даже не рискую выяснять какие бы то ни было подробности, поскольку это только спалит мое сознание. То, что Слайт здесь, не вызывает никаких сомнений.
— Посему я и возвращаюсь к первому своему вопросу. Каков план?
— Я надеялся, что у тебя будут какие–нибудь предложения. Все–таки, Зигмунд, демонология — это одна из твоих специализаций. Кроме того, я рассчитывал, что Куллин сможет помочь нам какими–нибудь инструментами или ресурсами.
— Куллин ведет собственную игру, — отмахнулся Молох, — но при этом весь его дом напичкан магическими побрякушками и талисманами. Вполне возможно, что–нибудь из этого и сможет нам помочь. Но я потратил уже несколько недель на изучение коллекций Куллина и ничего подходящего до сих пор не обнаружил. Поверь мне, я искал очень усердно. — Он задумался и продолжил не сразу: — Что же касается моих собственных талантов… не знаю. Я долго бился над этой проблемой. Много читал. За свою жизнь мне удалось пленить парочку тварей и даже создать демонхоста. Я разбираюсь в принципах действия врат и в портальных ритуалах, но Слайт относится к демонам Старших Арканов. Даже зная необходимые заклинания и знаки, я бы никогда не смог его призвать. Он слишком могуществен, чтобы его можно было пленить.
И так уж вышло, что он уже здесь. Время профилактических ритуалов давно вышло.
Молния рассекла небо.
— Власть человека над демоном всегда происходила только из одного источника, — произнес Молох. — Человек дает демону возможность проникнуть в нашу реальность, а тот в свою очередь связывает себя определенными обязательствами в обмен на эту услугу. Все это очень опасно и сложно, да еще к тому же требует многих лет на приготовления. Но если демон уже здесь, в нашей Вселенной, не существует никакой силы, способной удержать его. Ни при каких условиях, Гидеон. Мы не сможем ни заставить его, ни приказать ему, поскольку этот демон нам ничем не обязан и ничего уже от нас не хочет. Это просто свершившийся факт, неподвластный силам смертных.
— А что насчет изгнания?
— Как и в случае с подчинением, — рассмеялся Молох, — это очень сложный процесс. На приготовления может уйти несколько месяцев, а то и лет. Кроме того, необходимо определить подходящее время и место.
— И это, конечно же, не подходящее?
— А разве тебе кажется иначе?
— Я не собираюсь сдаваться. Нельзя отступать, пока наши тела еще живы. Надо что–то придумать. Зигмунд, ты же знаешь расположение комнат. Проведи меня к запасникам Орфео и помоги мне что–нибудь найти.
Наемники Куллина продолжали сопротивление вплоть до своего печального конца. Нейл взбежал по осыпающимся каменным ступеням к мощеной террасе и тут же попал под возобновившийся огонь. Шипение лазерных всполохов, вырвавшихся из–за широкой двери на другом конце террасы, заставило Гарлона укрыться за каменной урной, тут же превратившейся в бесформенную груду обломков.
Каждый метр внутрь Эльмингарда ему, Кыс и Ангарад приходилось брать с боем, так что гранат оставалось уже немного. Нейл достал из кобуры тяжелый лазерный пистолет, решив приберечь более мощное оружие на потом.
Помощи ждать было неоткуда. Кыс отделилась от него еще несколько минут назад, направившись к пристройке, показавшейся им квартирами прислуги. Связь с Ангарад они потеряли еще раньше. В своей воинственной ярости она просто неслась вперед, ожидая, что они пойдут следом. Судя по воплям, доносящимся из соседнего крыла, она нашла себе достойное занятие.
Ливень усиливался. Как минимум дважды за последние пять минут в крышу Эльмингарда била молния. Туча, что казалась чернее самой ночи, облепила верхние укрепления крепости. Нейлу не слишком хотелось задумываться над причинами, вызвавшими подобный эффект. Кроме того, ему не хотелось бы чувствовать сладковатый, тошнотворный запах, приносимый ветром. Разложение, мерзкая вонь варпа.
Один из стрелков, стоящих в двери, чуть не задел его.
— Ну, раз так! — прорычал Нейл, все–таки сдергивая с плеча гранатомет и посылая снаряд.
Тот упал точно в дверном проеме и разлетелся осколками в огненном фонтане.
В тот же миг Гарлон вскочил и бросился вперед. Два стрелка уже лежали мертвыми, разорванными на куски взрывом. Еще один, контуженный, дергался среди обломков. Часть фасада осела, в проходе клубился дым.
Закинув гранатомет на плечо, Нейл побежал вперед, снова выхватывая лазерный пистолет и на ходу добивая контуженного. Из–за дыма в коридоре нечем было дышать. Еще один выживший полз на карачках по усыпанному осколками полу. Гарлон положил конец его страданиям и продолжил путь. Дым постепенно рассеивался. Неожиданно перед Нейлом возникла арка, за которой раскинулась просторная комната с высоким потолком. Широкие витражные окна подсвечивались вспышками молний. Похоже на столовую. Вдоль всего зала тянулся тяжелый обеденный стол, вырезанный из древней крепкой древесины, как минимум на тридцать персон. Впрочем, именно об этом числе говорило и количество стульев.
Нейл шагнул внутрь, и тут же в стену рядом с ним ударили два мощных заряда, выбивая из нее осколки пластека и камня. Гарлон прыгнул вперед и покатился по полу, воспользовавшись массивным столом как укрытием. Мимо прогудел еще один заряд. Нейл узнал этот особенный звук: стреляли из болтерного пистолета.
В игру вступил Люциус Уорна. Всполохи молний мерцали на поверхности его перламутрового доспеха. Он стрелял на ходу, оставляя в столешнице ощетинившиеся щепками дыры.
— Это ты, Нейл? Ты? — проревел он.
— Ну да, судя по всему, — ответил Нейл, низко пригибаясь и отчаянно озираясь в поисках выхода.
— Я из тебя душу вытрясу, Гарлон! — усмехнулся Уорна. — Хватит прятаться. Будь мужиком: встань и получи что причитается.
Их сопровождали шесть человек. Услышав последние слова, они встревожено переглянулись.
— Все хорошо, — произнес Куллин, — все хорошо, джентльмены. Обещаю, что за работу в эту ночь вы получите тройную оплату.
— Мы получили сообщение, сэр, — сказал Цабо, возглавляющий отряд. — Войска Инквизиции захватили ворота и проникли в Эльмингард. Мы потеряли людей. Многих.
— Ничего, наш отчаянный враг уже скоро перестанет нам досаждать, — уверенно ответил Куллин. — Поторопимся.
Они пробежали по двору под непрестанным ливнем и перешли в другое крыло здания.
— Значит, Тониус и в самом деле Слайт? — на бегу спросила Лейла, стараясь говорить как можно тише.
— Я узнал это от Свол, когда она была не в том состоянии, чтобы обманывать. Это было очень мило… она, похоже, пыталась его покрывать.
— Орфео, Слайт…
— Слайт восхитителен. Именно этого я ждал и искал всю свою жизнь, Лейла. И вот наконец он чуть ли не чудом попадает в мои руки. Какая ирония!
— Мне непонятно, чего ты пытаешься добиться. Молох…
— Зигмунд был интересным собеседником, но наши отношения не имели будущего. Какое–то время я ошибочно полагал, что он может стать полезным компаньоном в моем деле, но не учитывал при этом свойств его характера. Он очень сложный человек. Трудно такому доверять.
— Он слишком умен, — мрачно произнесла Слейд.
— Да, и это тоже. Как ты могла заметить, последние несколько недель. мы постоянно ссорились. Это было лишь вопросом времени, когда мы вцепимся друг в друга.
Слейд поежились.
— По–моему, вы уже сцепились, — заметила она.
— Фи, Лейла. Ты ведь сама понимаешь, о чем я говорю. Он ведь был таквдм параноиком.
— Был ли? — спросила она. — Или, может, он оказался единственным, кто действительно понимал, какую угрозу являет собой Слайт?
Куллин остановился и повернулся к Слейд. Отряд замер позади.
— Лейла, послушай меня. Я тебя хотя бы раз подводил? Ты скажи? Ты же видела, сколько восхитительного оружия я держу в запасниках. На то, чтобы собрать эту коллекцию, у меня ушли годы работы и изучения. Молох же, каким бы умником он ни был, остается дилетантом. А я в этих вопросах профессионал. Я опытен, осведомлен, бесстрастен. Слайт для меня всего лишь очередной предмет, требующий изучения. Новое, сверкающее оружие в моей руке… хотя я еще никогда не встречал оружия, которое бы сияло и сверкало столь ослепительно.
— Ты думаешь, что можешь подчинить себе демона Старшего Аркана?
— Ох, я не думаю — знаю, — рассмеялся Куллин. — Подчинить, связать обязательствами. Поработить его. Наши мудрецы отправились туда еще до того, как состоялся блистательный выход Рейвенора. Пока мы говорим, они завершают необходимые ритуалы и передают власть над Слайтом в мои руки.
Слейд помедлила, прежде чем ответить.
— Сэр, я очень советую вам проявить осторожность, — сказала она, извлекая из кобуры пистолет и загоняя в него специальную обойму. — Я всегда очень уважала ваши амбиции…
— Благодарю, Лейла.
— Могу я спросить, что вы намереваетесь делать потом?
— Все дело в том, — победоносно улыбаясь, ответил Куллин, — что я могу сделать все, что пожелаю. Вообще все, что угодно. Имея в союзниках Молоха, я мог бы свергнуть где–нибудь правительство и даже прийти к власти на какой–нибудь планете. Но вместе со Слайтом… ох, Лейла. Весь Империум лежит у моих ног. Начинай мечтать. Вскоре я смогу подарить тебе все, что пожелает твоя душа.
— Прямо сейчас, — ответила она, — я мечтаю только о том, чтобы оказаться где–нибудь подальше отсюда. Что насчет Рейвенора и его людей?
— Слайт расправится с ними по моему приказу. Мне бы хотелось, чтобы ты чуть позднее вызвала Божью Братию. У меня еще сохранился канал связи с братом Стефоем. Они будут рады услышать о рождении Слайта. Возможно, им захочется прийти к нам и поклониться ему. Поощрить его. Поскольку Братия уже давно занимается изучением Слайта, их будет полезно держать под рукой для пущей уверенности. Так что, пойдем?
Они покинули северное крыло здания и вновь вышли под дождь. Люди Цабо зажгли фонари. Когда они направились по дороге к башне астронома, струи воды полетели им прямо в лица. Ослепительная молния разрезала мрак и наполнила воздух зловещим треском.
Из завесы дождя проступили очертания руин. Вымокшие насквозь, прикрывая лица руками, люди направились к ним. Куллин задействовал пустотный щит, чтобы укрыться от ярости стихии, и вода зашипела, отражаясь от поля.
Неожиданно дождь прекратился, и казалось, будто стихли все звуки окружающего мира.
Люди остановились возле подножия башни. От их промокшей одежды заструился пар. Здесь царили удивительная тишина и покой.
— Глаз бури? — нервозно усмехнувшись, предположил Куллин.
Слейд оглянулась назад. В десяти ярдах от них все еще шел дождь. Весь Эльмингард был погружен в пучину ливня. Молнии расчерчивали небо. Но сюда не долетало ни капли, ни звука.
— Это… это… — забормотал один из людей Цабо, скидывая с плеча оружие.
— О Трон! — произнес сам Цабо, поднимая взгляд.
Небо над башней было чистым. Черные, тяжелые грозовые тучи нависали над скалами, но в центре их кружащейся громады образовалась просторная отдушина, возвышающаяся трубой над руинами бывшего пристанища астронома. В небе сверкали чужие звезды, которые двигались и кружились подобно светлячкам, собираясь в новые созвездия и образуя спирали неведомых галактик.
— Пойдем лучше отсюда, — произнесла Слейд. Ее голос прозвучал глухо в неподвижном воздухе. — Орфео, прошу тебя.
— Это только последствия связывания, — сказал ей Куллин. — Наши ученые завершили свою работу. Здесь стало спокойно благодаря выполненным ритуалам. Слайт подчинен.
— Что это за вонь? — спросил Цабо.
Из черной башни доносился омерзительный, трупный запах.
Слейд прошла вперед, подняв оружие. Куллин последовал за ней. Они вошли через дверь у подножия башни. С более высоких уровней капала дождевая вода. Пол усеивали промокшие и разбухшие клочки пергамента.
Лейла увидела каменный блок, к которому часом раньше приковала Тониуса. С блока свисали остатки разорванных цепей.
— Орфео?
— Что?
— Орфео, гляди.
По стенам сползало что–то темное и липкое. Лишь через несколько секунд Куллин понял, на что смотрит. Все его ученые были мертвы. Их раздавленные, перемолотые внутренности и кости были размазаны тонким подсыхающим слоем по камням башни. Кровь стекала вниз, собираясь в лужи возле фундамента.
— Лейла? — прошептал Куллин.
Она схватила его за руку и потащила из руин. Снаружи их ждал Цабо со своими людьми.
— Уходим! — приказал Орфео.
— Сэр?
— Она права, — пробормотал Куллин, пытаясь собраться с мыслями. — Она права, Цабо. Надо уходить.
— Так скоро?
Они обернулись.
В дверях башни стояло то, что некогда было Карлом Тониусом. Он был обнажен, поскольку вся одежда на нем сгорела. Из самой глубины его тела лучилось жуткое красное сияние. Кожа его стала прозрачной, и под ней, словно на медицинском снимке, виднелся скелет. Правая рука демона до середины предплечья была лишена плоти. Это была только обгоревшая кость, увенчанная длинными черными когтями.
— Куллин, — произнес он.
Когда демон открывал рот, люди видели пляшущие там языки огня.
— Слайт? — заикаясь, произнес Орфео. — Слайт, я повелеваю тебе…
— Не будь идиотом! — прокричала Слейд.
Рот твари стал раскрываться все шире. Он растягивался подобно змеиной пасти, с невозможной для человеческих челюстей гибкостью. Затем демон издал глухой рев. Из его рта вырвалось облако отвратительных испарений, окутавшее людей. Люди Цабо отступили назад, задыхаясь и пытаясь справиться с тошнотой. Серебряные пуговицы их синих камзолов потускнели и стали черными. Двоих солдат скрутили приступы рвоты.
Прикрывая рот, Слейд вскинула оружие.
— Беги! — прохрипела она. — Беги, Орфею!
Лейла открыла огонь. Ее поддержали некоторые из солдат. Лазерные импульсы таяли возле демона, но Слейд целилась ниже — в землю под его ногами. Заряды из особой обоймы взрывались, высвобождая свое содержимое.
Из земли вырастали создания варпа, чьи тела разворачивались подобно бутонам каких–то омерзительных цветов, хукторы, клобрилы и прочие отвратительные малые демоны, кропотливо собираемые и связываемые Куллином, теперь освобождались и тут же в слепой ярости накидывались на тело, некогда принадлежавшее Тониусу.
Слайт засмеялся, уничтожая их, разрывая их тела, словно мешки с ихором и гноем. Черные когти вспарывали животы, превращая малых демонов в лужи густой эктоплазмы.
Слайт двинулся вперед, раздирая последнюю из тварей варпа. Он издал странный, лающий звук, напоминающий тявканье лисы, и землю рассекла трещина. Оттуда бурной шелестящей волной хлынули насекомые, некоторые достигали размеров омаров или небольших кошек.
— Беги! — закричала Слейд.
Куллин бросился наутек. Насекомые облепили его, сгорая и осыпаясь с пустотного щита.
Цабо и его людей захлестнуло шуршащей лавиной с головой, сдирая одежду и мясо. Вскоре под массой черных тварей на землю упали и рассыпались голые скелеты. Цабо пал последним. Он приставил к голове ствол и застрелился.
В воздухе гудели рои мух.
Куллин бежал. Слейд, завывая, следовала за ним. Твари облепляли ей руки и ноги.
— Орфео!
— Лейла! Прикрой меня!
Храня верность до последней секунды, она вогнала свежую обойму в пистолет и развернулась к пылающему демону, открыв огонь.
Не тратя времени на благодарности, Куллин продолжил бегство. Он услышал вопль Лейлы Слейд и поморщился, когда тот резко оборвался.
Он бежал.
Находясь в самом сердце Эльмингарда, Сайскинд и остальные услышали жуткий рев и завывания, доносящиеся снаружи.
— Вот оно как, — произнес Сайскинд, поворачиваясь к Орналесу. — Уходим.
Последние слуги и наемники Куллина уже разбегались. Бросаясь к выходам, они переворачивали стулья и столы. Со всех сторон раздавались крики и вопли. В коридорах началась давка.
— Флаер заперт? — спросил Сайскинд у своего первого помощника, когда они и сами бросились бежать.
— Откроется, только если приказ будет отдан моим или вашим голосом, — заверил его Орналес — А что, черт возьми, здесь происходит?
Сайскинд достал лазерный пистолет.
— Не знаю и знать не хочу, — ответил он.
В этот момент в него врезался человек. Серебряные пуговицы его синего камзола были тусклыми, почерневшими. Сайскинд увидел, как все металлические предметы в помещении лишаются своего блеска и зеленеют. Воздух стал затхлым и вонючим.
— Возьмите меня с собой! Заберите меня, капитан! — принялся умолять его мужчина.
Сайскинд застрелил его.
— Как с ума посходили! — прорычал капер.
Орналес ему не ответил, но оружие тоже достал. Они добрались до лестницы, спускающейся к южным террасам. Мимо бежали мальчишки–уборщики и слуги, ищущие хоть какое–нибудь укрытие. Сайскинд и Орналес припустили по лестнице.
В этот момент внизу появилась Плайтон, несущая на плечах Кару Свол. Увидев капера, она вскрикнула.
Сайскинд выстрелил. Мауд скинула с себя Кару и ответила из своего ружья. Заряд ударил Орналеса в грудь, отбросив на несколько метров назад. Тело упало и сползло по ступеням.
Капер продолжал стрелять. Ему удалось ранить Плайтон в правое бедро и левое плечо, откидывая с лестницы на площадку. Она упала со стоном ничком. Перепрыгивая через ступеньку, Сайскинд сбежал вниз и остановился над телом Свол.
Он увидел ее пустой взгляд.
— Кара! — пересиливая боль, закричала Плайтон, пытаясь ползти по ступеням.
Сайскинд нацелил оружие на Свол.
Первый из лазерных импульсов расплавил ему позвоночник. Второй срезал затылок ровно, как скальпелем. Капер дернулся, пытаясь вдохнуть, — из открытого рта вырвался дымок. По спине куртки из дорогого витрианского стекла расплылось алое пятно.
Он перегнулся через перила и сорвался в пропасть.
Белкнап рванул по лестнице к Каре, перебрасывая лазган за плечо. Он сгреб любимую в охапку и покрыл ее лицо поцелуями.
— Я думал, что потерял тебя, — прошептал он.
— Пат… Патрик, — промычала Кара, — помоги Мауд.
Он оглянулся и увидел Плайтон, скорчившуюся от боли на площадке внизу.
— Понял, — сказал он. — Сейчас.
Высунувшись из разбитого окна, Люциус Уорна выстрелил из болтерного пистолета в Нейла, лежащего на разбитой крыше внизу. Ничего не произошло.
Он посмотрел на свое оружие. Оно было проверенным и никогда прежде его не подводило. Гигант попытался снова и понял, что ему что–то мешает нажать на курок.
Он обернулся, чтобы словить первый кайн, пронзивший его глаз. Следующие два ударили его в грудь.
Пэйшенс Кыс шла к нему по разгромленной столовой, и ее юбка развевалась.
— У меня есть еще, — обнадежила она.
Уорна снова попытался выстрелить. Она обрушила на него всю мощь своего телекинеза, сжав за шею.
Люциус захрипел.
Кыс вскинула руки, охотника приподняло над полом. А затем она вышвырнула его в окно. Кыс подвесила Уорну в воздухе и держала так, пока молния не ударила в его металлические доспехи. Потом вторая, а там и еще два мощных разряда.
— Конец песенке? — с сарказмом спросила она, не опуская рук.
— Ты… хочешь… — прошипел Уорна, роняя кровавую пену с губ.
Кыс хладнокровно подняла его выше. Еще восемь молний одна за другой вонзились в Люциуса. Бронированный корпус загорелся.
Когда он уже полыхал факелом, Пэйшенс отшвырнула его в сторону. Тело кометой промчалось над крышами Эльмингарда, оставляя за собой огненный след.
Кыс высунулась из окна.
— Гарлон? — прокричала она. — Ты там еще жив? Гарлон?
Глава двенадцатая
Они торопливо вбежали в хранилище. Рейвенор двигался впереди.
— Конечно же, мне с самого начала стоило догадаться, что это Тониус, — произнес Молох.
— Что?
— Ох, тогда я не понял, но сейчас все обрело смысл.
— Как так?
— Петрополис, Гидеон. Вспомни ризницу. Я так близко подошел к воплощению своих мечтаний.
— Это мне известно.
— Гидеон, тебе тоже понравилось бы. Энунция столь великолепна, столь чиста…
— Зигмунд…
— Когда я уже начинал творение, — пожал плечами Молох, — меня прервали твои люди. Кара Свол и Карл Тониус. Конечно же, с ними я разобрался очень быстро. И тут появился Слайт.
— Слайт был там?
— Да, Гидеон. Неужели ты так и не понял, что на самом деле погубило мои замыслы на Юстисе Майорис? Меня остановил Слайт. Слайт ранил меня. Но если бы не он, я бы преуспел.
— Трон Святый.
— Когда появился демон, я был слишком напуган, чтобы сохранить способность рассуждать здраво. Только Куллин и эта его баба помогли мне сбежать. Но теперь все очевидно. Слайт появился там, потому что там был Тониус. Тониус и был Слайтом. Он разрушил мои планы по овладению энунцией.
Кресло Рейвенора застыло посреди гостиной. Брызги дождя влетали в распахнутые двери за их спинами.
— А я–то думал, что это был я, Зигмунд. Мне казалось, будто это я разбил тебя. Что ж, что–то хорошее Слайт все же сделал, верно?
— Скорее, это сделал все–таки Карл Тониус, — ответил Молох. — А теперь помоги мне с этим. — Он принялся копаться в ящиках, оставленных в комнате Куллином. — Давай же, Гидеон. — Молох остановился и оглянулся на кресло инквизитора. — В чем дело?
— Ни в чем.
— Ты мне не рассказал, как вам удалось меня найти, — произнес Молох.
— Помог зарождающийся псайкер по имени Заэль. Ему все было известно. И у меня такое чувство, что рассказал он мне все слишком поздно.
— Так в чем дело?
— Ты повторяешься, Зигмунд.
— И буду повторяться, пока ты не ответишь.
— Ну что же. Все изменилось. Я чувствую. Гроза смещается. Напряжение нарастает. Демон пришел в движение и приближается к нам. Я ощущаю его приближение. Он во шел в дом. У нас осталось только несколько минут. Неужели ты не чувствуешь запах?
— Значит, мы зря тратим время, — произнес Молох.
Противоположная дверь хранилища с грохотом распахнулась, и в помещение ввалился Куллин, вокруг которого все еще потрескивал уже почти разряженный пустотный щит. Орфео бросился к ящикам в конце комнаты и принялся выдергивать их. Его щит побледнел и угас.
Тут Куллин обернулся, неожиданно сообразив, что находится в комнате не один. Он выхватил автоматический короткоствольный пистолет и навел его на Рейвенора и Молоха.
— Не будь дураком, — произнес инквизитор.
— Он идет! Идет! — закричал Куллин. — Он идет за мной! Он убил мою бедную Лейлу!
Молох щелкнул пальцами правой руки. Пистолет вырвался из рук Орфео и промчался по воздуху. Зигмунд подхватил оружие и выстрелил в живот своему бывшему компаньону. Куллин рухнул на комод и сполз вниз, пытаясь удержать внутренности. Его лицо стало белым, на нем застыло выражение безмерного изумления.
— Неужели это было необходимо?
— Ты даже не представляешь, насколько, — произнес Молох.
Куллин истекал кровью. Его агония стала болезненно давить на границы сознания Рейвенора, который не сомневался, что Зигмунд специально выстрелил в живот, желая своему подельнику болезненной и долгой смерти.
— Куллин, что мы можем сделать?
— Помогите… врача… — Орфео простонал и откашлялся кровью.
— Я говорю о демоне.
Дверь снова распахнулась. Ангарад, как кошка, приземлилась перед Молохом, разрубая пистолет в его руках. Она уже собиралась вспороть еретику живот, но Рейвенор откинул ее к стене своей ментальной силой.
— Нет, Ангарад, оставь его.
— Но он же дьявол! — оскалилась она.
— Сегодня нам предстоит столкнуться с куда худшими дьяволами.
Ангарад вперила тяжелый взгляд в Молоха.
— Он нам понадобится, если мы хотим выжить.
Зигмунд склонился над Куллином:
— Орфео? Орфео, послушай. Что ты искал, когда прибежал сюда?
— Что–нибудь. Хоть что–нибудь… — с трудом выдавил из себя Куллин. — Я мог что–то не углядеть, что–то забыть.
— Здесь? Что у тебя еще осталось? Какое оружие? Может быть, есть талисманы или эффективные заклинания?
Куллин покачал головой:
— Ничего. Совсем ничего. Есть несколько ритуалов изгнания, но я уверен, что ни один из них не подействует.
— Потому что не то место и не то время? — спросил Рейвенор. — Все равно покажи.
Куллин слабо повел рукой в сторону ближайшего книжного шкафа:
— Третья полка, в зеленой коробке.
Молох поднялся, достал коробочку и открыл ее. Внутри лежала стопка листов пергамента, туго перетянутых шнурком.
— Ритуалы изгнания, — пробормотал Куллин, и боль исказила его лицо. — Все они очень древние, почерпнутые из нескольких источников. Надежнее и полнее всего Депортация Сэч'элла. Я и раньше пользовался ею. Она работает.
— Но?
— Здесь она не поможет. Да и ничто из этого не поможет. — Молох быстро пролистал крошащиеся листы. — Да, он прав. Как я тебе и говорил. Чтобы отправить демона обратно, нужно выбрать подходящее время и место. Нужно выбрать место, где стены между измерениями тонки, словно лист бумаги. Разлом, надрыв. Таких мест на всю Галактику всего несколько, и Эльмингард в их список не входит. Какой бы из ритуалов изгнания мы ни опробовали, это станет только пустой тратой сил.
Он собирался сказать что–то еще, но неожиданно осекся. Что–то замерцало и зашевелилось в углу гостиной. Рябь на воде, туман, испаряющийся в лучах солнца.
Карл Тониус.
Глава тринадцатая
Тониус то проявлялся, то исчезал из реальности. Его движения казались дергаными, как на ускоренной пикт–записи.
— Я говорил тебе говорил тебе говорил тебе…
Рейвенор, Молох и Ангарад медленно попятились к дверям, выходящим на террасу. Освещение в комнате то тускнело, то загоралось ярче, в зависимости от ударов молний. Растянувшийся на полу возле призрака Куллин захныкал и попытался отползти.
— Слайт… — прошептал Молох.
— Нет. Слайт еще не добрался до нас. Он только приближается. Это только морок. Случайный псионический эффект, эхо.
— Гидеон Гидеон Гид Гидеон…
— Карл?
— Помоги мне помоги мне помоги мнеее…
— Трон! Карл?
Призрак присел в одно из кресел, стоящих в гостиной. Его очертания продолжали дрожать и мерцать, словно изображение прокручивали на разных скоростях, словно оно повторялось и наслаивалось само на себя.
— Гидеон, пожалуйста. Мне мне больно больно. Мне больно. Помоги мне.
— Карл, уже слишком поздно.
— Ой, больно. Я могу я могу справиться я могу.
— Нет, Карл, не можешь.
— Гидеон, я могу. Если ты ты ты поможешь мне. Ты должен мне мне должен мне должен мне. Я работаю с тобой с самого начала. Я остановил Молоха в Петрополисе. Я сделал это. Сделал это. Сделал это. Я, Гидеон. Я помог Каре снова Каре Каре снова поправиться. Я спас вас от тварей за дверью. За дверью.
— Карл, я понимаю, что все это ты. Понимаю, чего ты пытался достичь, но уже слишком поздно. Тебя не спасти. Демон поглотил тебя.
Призрак мерцал. На стеклах стали появляться раздавленные мухи.
— Не говори говори так, Гидеон. Помоги мне справиться с ним. Помоги мне мне. Когда Слайт забрал меня, я подумал я подумал, что это конец это конец. Но потом я понял. Я могу им управлять. Я могу я могу я могу управлять им. Я могу повелевать им. Дай дай мне шанс. Представь представь, что мы сможем тогда, ты и я. Во имя ордосов. Во имя Империума. Во имя Империума. Во имя Империума. Я могу показать тебе, как работает все в варпе. В варпе варпе в варпе.
— Это только фантом! Ложь! — простонал Куллин.
— Я нет нет нет.
— Мы наблюдаем проявление последних усилий Карла, движимых его волей, — произнес Рейвенор через вокс–динамики. — Наблюдаем случай великой решимости.
— Гидеон.
Рейвенор подплыл к дергающемуся, расплывающемуся образу:
— Карл? Будь такая возможность, я бы помог тебе. Такая отвага не должна оставаться без вознаграждения, но я не могу спасти тебя. Ты погиб. Погиб еще в тот день, когда в тебя проник Слайт. Сама мысль о возможности повелевать подобным созданием есть пагубное заблуждение радикализма, над которым мы с тобой в свое время посмеивались.
Твоими помыслами движет гниль, поселившаяся в твоей душе. Слайт кормит тебя оправданиями и лживыми надежда ми, чтобы раздавить твою волю. То, что ты предлагаешь, неприемлемо для Инквизиции. И не может быть приемлемо ни для одного разумного человека. Не может быть приемлемо для меня.
— Нееет! Нет нет…
— Прости, Карл.
— Неееееееет!
Призрак утрачивает контроль над своими очертаниями. Он дрожит и колеблется, будто захваченный землетрясением. Я ощущаю его жгучую ярость. Окна гостиной трясутся, рамы трещат. Раздавленные мухи взмывают клубами сажи в воздух. Все вокруг наполняет гудение. Куллин кричит в ужасе, когда книги и всевозможные предметы начинают слетать с полок, а свитки пергаментов взлетают, точно серпантин, разбрасываемый во время парада.
Они напоминают мне о триумфальном шествии на Трациане Примарис, во время которого я был изувечен. На мгновение я снова оказываюсь там, в процессии, над которой струятся бумажные ленты и парят лепестки цветов. Сквозь серпантинные вихри я различаю возвышающуюся передо мной Арку Спатиана.
С проклятием, постигшим меня в тот день, я так никогда и не смирился, и даже не пытался. Но сегодня нас всех ожидает куда более страшное проклятие.
Я зову Карла, извиняясь и утешая его.
— Прости, — говорю я. — Прости.
Снова и снова повторяю эти слова. Разозленный призрак Карла заходится мучительной дрожью, дымка расслаивается, и последние остатки того, что было Карлом Тониусом, загораются и опадают, превращаясь в мелкую лужицу, подернутую едким туманом.
Как только он пропадает, в гостиной становится тихо, если не считать жужжания мух. Снаружи бушует гроза, но сквозь ее рев прорезаются и другие звуки. Во–первых, урчание, уже отличимое от беспрестанных раскатов грома. Во–вторых, мы слышим отчетливый скрежет — кажется, будто скалы трутся друг о друга.
— Нам остается только бежать, — произносит Молох.
— Сомневаюсь, что Слайт нас отпустит. Но даже если мы сможем сбежать с этой горы, где нам спрятаться? Демон способен дотянуться куда угодно.
Молох смотрит на меня. Я понимаю, что его разум по–прежнему ищет способы выхода из создавшегося положения. Но понимаю я и то, что варианты становятся все более бесперспективными.
Ангарад оборачивается, поднимая перед собой меч. Занавес над дверью, выводящей к террасе, хлопает, пропуская внутрь Белкнапа и Кару, поддерживающих раненую Мауд Плайтон.
— Рейвенор?! — удивленно восклицает медик.
— О боги! — хрипит Плайтон.
Хотя ее сознание и наполняет жгучая боль, я чувствую ее облегчение. Увидев меня, она на мгновение обрела надежду.
— Я тоже рад вас видеть, — говорю я.
Распрямившейся тетивой по мне бьет невыносимая волна эмоций. Кара бросается вперед, оставляя Белкнапа поддерживать Мауд, и падает перед моим креслом, крепко обнимая его. Она плачет.
— Кара.
— Ты жив!
— Кара.
Ее боль и горе безудержны. Я пытаюсь успокоить ее, но понимаю, что кто–то тяжело ранил ее. Кто–то держал ее в плену и истязал. Моя бедная Кара. В ее сознании мешается столь много разных вещей: скорбь, радость, удивление, любовь, стыд. Она настолько уверилась в моей смерти, что едва может теперь поверить в обратное.
— Кара, все хорошо. Кто посмел так с тобой поступить?
Она еще сильнее вцепляется в мое кресло, и слезы ее стекают по металлическому каркасу.
— Прости меня! — завывает она. — Прости!
— Тише, Кара. Все будет хорошо. Кто с тобой так поступил?
Я протягиваюсь сознанием в ее незащищенные, хрупкие мысли, чтобы понять, утешить. Куллин приложил руку к ее страданиям. Но позади него я вижу воспоминания о Сайскинде и Уорне, о бесчеловечных надругательствах.
— Я найду Сайскинда, обещаю, Кара. Найду и…
Замолкаю. За отравленными мыслями о капитане–капере и мерзавце Уорне маячат и другие силуэты: Карл и сама Свол.
Я вижу ее глубочайшую тайну, раскаляющую добела ее муку.
— Ох, Кара…
— Прости меня, Гидеон!
— О чем это она? — требовательно вопрошает Белкнап.
Любовь и тревога о ней полыхают в его сознании расплавленным золотом. Он опускает Плайтон на пол и нависает над нами.
— Кара? Рейвенор? Что происходит?
— Я знала, что это Карл! Знала, но защищала его!
— Карл заблокировал твои воспоминания, — говорю я. — Мне видны оставленные им шрамы.
— Еще раньше, — произносит она. — Я знала тогда. Знала, но скрывала. Он заставил меня пообещать, что я ничего не скажу тебе. Что не стану говорить этого никому. Ему было нужно только время…
Она снова заходится в рыданиях и становится невменяема.
— О чем она говорит? — смотрит на меня Белкнап.
— Когда ты узнала? — спрашиваю я. — Кара, когда ты узнала?
— Юстис Майорис. Ризница.
— Она была там, — говорит Молох. — Наверняка она все видела.
— Почему ты скрывала? Почему не сказала мне? — спрашиваю я.
— Я слишком многим ему обязана, — шепчет она. — Он излечил меня от… я умирала. Он вылечил меня. Спас жизнь. Он умолял меня не раскрывать его тайну хотя бы несколько месяцев, чтобы у него было время провести исследования, чтобы он смог найти способ справиться. Я не могла ему отказать. Он спас меня. Разве мог демон так поступить?
— Добрый, но хитрый поступок, — отвечаю я, — но этим его добро и исчерпывается.
— Но… — начинает она.
— Ты знала? — спрашивает Белкнап.
— Что?
— Ты знала? Знала, что Тониус — демон, и продолжала покрывать его?!
Белкнап отходит от нас. Его эмоции всегда сильны и однозначны. Сейчас я ощущаю исходящие от него отвращение и чувство того, что его предали. Он оскорблен. Все его помыслы и чувства всегда направляла только верность Богу–Императору. Более искренней и сильной гадливости я никогда не считывал.
— Он спас меня! — запинаясь, произносит Кара, глядя на Белкнапа красными от слез глазами.
— Тебя спас демон, — говорит он.
Мне кажется, что он сейчас ее ударит. Я предпочитаю не рисковать и отбрасываю его сознанием, заставляя усесться на кушетке рядом с Мауд.
— Сядь! — приказываю я. — Сам разберусь.
— Но она…
— Сядь, Белкнап, и заткнись!
— На твоем месте я бы последовал совету, — произносит Молох.
Губы еретика искривляет улыбка. Даже сейчас, в этом отчаянном положении, он не может не насладиться тем, как рушатся все старания моих людей.
— Может, скажешь, Молох, с чего бы это кому–нибудь слушать, что ты там лепечешь?
Не более чем в пальце от побледневшего лица Зигмунда повисают восемь кайнов. Он сглатывает слюну. Внутренняя дверь гостиной открыта, и в ней стоит Нейл, целясь в Молоха из автоматического пистолета. Гарлон потрепан и изранен. Один его глаз затек и практически не открывается. Рядом с ним стоит Пэйшенс с голодным выражением на лице. Она очень хочет убить Молоха.
— Вы только посмотрите, — с фальшивой бодростью в голосе говорит Молох, — теперь все в сборе.
— Пусть живет.
— Гидеон? — удивленно произносит Кыс.
— Пусть живет! Гарлон, опусти оружие!
— Что он здесь делает? — спрашивает Пэйшенс.
Я отодвигаю ее кайны от лица Молоха и роняю их на пол.
— То же самое, что и мы — пытается дожить до утра. Мы решили объединить наши возможности.
— Надеюсь, мать твою, ты понимаешь, что делаешь, — произносит Кыс.
Она подбегает к Каре и поднимает ее, отдирая от моего кресла. Нейл приближается к Ангарад, обнимает ее и целует.
— Скажите, — произносит Плайтон с кушетки, пытаясь не выказывать свою боль, — у нас есть какой–нибудь план?
— Нет, — хором отвечаем мы с Молохом.
Горы трясутся. Эльмингард дрожит. Ночь доносит демонический рев, который оставляет шрамы в наших душах. Отчасти это крик, отчасти — плач, отчасти — зов, отчасти — просто звук такой силы, что способен заглушить яростные раскаты грома.
Это рев хищника, голос пробудившегося от спячки и осознавшего свой голод хищника, чей возраст исчисляется миллиардами и миллиардами лет.
Глава четырнадцатая
Кара поднялась, отстраняя от себя Кыс и вытирая щеки. Она старалась не смотреть на Белкнапа.
— Вам надо уходить отсюда, — произнесла она. — Уводи всех отсюда, Гидеон.
— Кара…
— Убирайтесь, пока еще можете. А я…
— Что ты собираешься делать? — спросил Рейвенор.
— Буду удерживать его сколько смогу.
— Как? — спросила Кыс.
— Поговорю с ним. Стану обращаться к Карлу. Он мне доверяет. Я смогу заставить его задержаться.
— Нет, — сказал Рейвенор, — я уже говорил с ним. Карл старается изо всех сил, но для нас он уже потерян. Последние остатки его личности растворились. Он погиб, и власть приобрел Слайт. Демон приобрел всю полноту власти.
— Гидеон прав, — пробубнил Куллин, прижимаясь к комоду. Вокруг него оседали дымящиеся лоскутки драгоценных бумаг, собранных им за всю жизнь. — Я видел Слайта. Это только насмешка над Тониусом, он пользуется его телом и искажает его. Такой могучий, такой лучистый.
Он отмахнул от лица мух. Его кожа приобрела трупный оттенок. Орфео сидел в луже собственной крови.
— Это был не Слайт, — усмехнулся Молох. — Это был только его предвестник, открывающий ему путь, словно рука, отворяющая дверь. Тониус, упокой Силы его душу, послужил проводником. То, что мы видели с тобой в ризнице, Орфео, и то, что ты ощутил на себе сегодня, лишь вершина айсберга. Ты ведь знаешь, что такое айсберг, Орфео?
— Конечно.
— Тониус — это только ворота. Все остальное проходит сквозь него.
Пугающий, первобытный рев снова сотряс комнату, и мухи взметнулись в воздух.
— Слышите? — произнес Молох, восхищенный звуками варпа. — Вот он идет.
— Позволь мне попытаться, Гидеон, — сказала Свол. — Пожалуйста, дай мне попытаться поговорить с ним.
— Нет, Кара, — ответил Рейвенор.
— Пожалуйста! Позволь мне…
Неожиданно ее настиг какой–то странный припадок. Она рухнула на пол возле кресла инквизитора, дергаясь всем телом. Кыс опустилась рядом, пытаясь успокоить ее. Против своего желания, Белкнап тоже поднялся, чтобы помочь.
— Держу, — сказала ему Пэйшенс.
— Гидеон, — произнесли губы Кары.
Кыс испуганно отдернула руки. Свол поднялась, не открывая глаз. Рейвенор сразу же осознал, что кто–то «надел» ее.
— Гидеон. Пожалуйста. Это моя последняя возможность.
— Не осталось у тебя последней возможности, Карл, — сказал Рейвенор. — Я уже объяснял. Отпусти Кару.
— Прошу, выслушай, ты просто не понимаешь. — Губы Свол кривились, будто проговаривая неизвестные слова на непонятном для нее языке. На ее лице оседало все больше мух, они залетали ей в рот и выползали обратно. Они струпьями облепили ее глаза. — У меня осталось всего несколько минут. Я держусь на кончиках пальцев. Он пожирает меня, Гидеон. Пожирает меня!
— Я не в силах тебе помочь, Карл.
— Ублюдок! Ублюдок! — закричал рот Кары Свол. — Я столько лет служил тебе, и вот как ты мне платишь? Спаси меня! Спаси!
— Ради спасения Трона! — закричал Нейл. — Сделайте же что–нибудь!
— Неужели ты не можешь помочь ему, Гидеон? — требовательно спросила Пэйшенс Кыс. — Пожалуйста!
— Не могу, — спокойно ответил Рейвенор. — Не могу, не должен и не желаю.
На него уставились все находящиеся в комнате, даже Молох.
— Тогда убей его! Убей меня! Изгони его! Изгони! Даруй мне покой!
Кара Свол закачалась. Мухи облепили ее с головы до пят.
— Мы не сможем изгнать его. У нас нет возможностей, и это место не подходит для…
— Не будь таким болваном! Все у вас есть! Вы принесли с собой дыру в варп! Вы можете сделать так, чтобы и место и время стали подходящими!
Рейвенор молчал. До него дошло. Он посмотрел на невольную аватару Тониуса с сожалением и благодарностью.
— Ох, Карл. В этом–то ты разбираешься.
Маниакальный смех наполнил комнату. Точно по команде, мухи взмыли с тела Кары, и женщина повалилась на пол гостиной.
— Помоги ей, Пэйшенс, — через вокс–динамики произнес Рейвенор, прежде чем обернуться к Молоху.
— Дверь. Он говорил о двери, Зигмунд. Мы можем создать свой собственный разлом.
На лице еретика отразилось изумление.
— Ну конечно же, — произнес он и нахмурился. — Так ты притащил эту штуку с собой?
— Да.
— Нам потребуются кое–какие приготовления, как ты понимаешь… — начал Молох.
— Бери все, что требуется.
Зигмунд бросился к ящикам, погрузившись в отчаянные поиски чего–то среди коллекции Куллина. Наконец он нашел небольшой кожаный кейс, который принялся заполнять пергаментами и другими предметами.
Рейвенор повернулся к Кыс.
— Твой линк еще работает? — спросил он.
— Думаю, да.
— Вызови Шолто и запроси его помощи. Если он откажется, скажи, что я все понимаю. Мы в любом случае должны сделать это.
Она кивнула.
— Спускайся вместе со всеми к посадочной площадке и скажи Ануэрту, что если он согласен, то пусть ждет нас там.
— Уходим! — закричала Пэйшенс, подхватывая Кару и направляясь к террасе.
Белкнап взял на себя Плайтон и, несмотря на ее протестующие стоны, вышел под дождь.
Нейл, сжимающий в руках оружие, остался стоять возле Рейвенора.
— Тебя это тоже касается, Гарлон.
— Мне и здесь неплохо, — ответил он.
— А я? — простонал Куллин.
— Ангарад… — произнес Рейвенор.
— А надо? — печально спросила картайка.
— Пожалуйста.
Ангарад убрала Эвисорекс в заплечные ножны и подошла к Куллину. Тот вскрикнул, когда она подняла его.
— Заткнись!
Он, конечно, не заткнулся… Он истекал кровью. Мечница потащила его, точно грязный мешок, на террасу.
— Молох? — позвал Рейвенор.
— Уже почти все готово, почти. — Зигмунд перестал копошиться в раскиданных вещах и обернулся к инквизитору. — Понимаю, что это не доставит вам большой радости, но нам потребуется кровь. Человеческая.
Рейвенор подхватил телекинезом тарелку и подставил под Куллина. Посудина быстро наполнилась.
— Использование доступных источников, — улыбнулся Молох. — Очень практичный подход.
Вдруг он застыл на месте и посмотрел на стену позади себя.
— Вот дерьмо!.. — попытался он выругаться.
Окно разлетелось осколками, словно от взрыва гранаты. В комнату ворвались дождь и ветер. Светильники погасли. Древний хищник завыл вновь, и акустический удар заставил все вокруг заходить ходуном. Они услышали вдалеке громкий скрежет, словно с гор сходил ледник.
Молох попятился, прижимая к груди кожаный кейс.
Ведущая в коридор дверь гостиной распахнулась, и внутрь хлынул красный свет. Через порог перешагнула обнаженная тварь, занимающая тело, некогда принадлежавшее Тониусу. Из ее рта вырывался огонь. Голые черные кости правой руки покачивались под весом тяжелых когтей. Вместе с ним в гостиную влился ковер из тараканов и каких–то блестящих черных жучков. Торопливо пятясь от демона, Молох поскользнулся на снующих под ногами насекомых и упал.
Слайт уже приближался к нему, усмехаясь и топорща когти.
— Бежим! — прокричал Нейл, бросаясь к террасе. — Оставь его!
— Нельзя оставлять Молоха! У него все то, что нам нужно!
Ангарад бросила Куллина на пол. Фасилитатор закричал. Взмахнув своей саблей, она одним прыжком оказалась между демоном и упавшим еретиком. Нейл прокричал ее имя, открывая огонь по пылающему существу. Нейла поддержали орудия Рейвенора. Но мощные заряды не причинили вреда огненной твари.
Меч Ангарад преуспел больше. Первым же ударом она снесла демону голову. Черный ихор вырвался из разрубленной шеи под таким давлением, что испачкал потолок. Тварь попыталась вцепиться в мечницу своими черными когтями, но картайка спокойно отсекла жуткую руку, а затем аккуратно разделила противника надвое.
— Эвисорекс жаждет! — прокричала она, когда демон повалился, превращаясь в прах и тускнея. — Вот видите? — произнесла Ангарад, наслаждаясь своим триумфом. — Иногда достаточно просто хорошего меча.
Молох за ее спиной поднялся на ноги:
— Тупая сука! Неужели ты не слушала? Это был не Слайт. Вот это — Слайт.
Внутренняя стена гостиной обрушилась под натиском мертвенной, влажной плоти. Из общей массы сформировались испещренные пятнами бугристые щупальца. Они хлестали и змеились по полу. Некоторые из них заканчивались челюстями, жвалами, хрящевыми клювами. Другие были утыканы чем–то, что больше всего напоминало сведенные подагрой человеческие пальцы. У оснований дергающихся щупалец открывались и закрывались огромные, сочащиеся слизью отверстия, усеянные полупрозрачными зубами. Из этих пульсирующих дыр вырывалась фекальная вонь. От туши демона несло разлагающимся мясом и лихорадкой.
Гостиная постепенно разрушалась, ее стены не выдерживали напора давящей на них массы.
Ангарад обрушила меч на стену гноящейся плоти, оставив длинные разрезы в синюшном, влажно поблескивающем мясе, и несколько щупалец бешено задергались на полу, отсеченные от туши. Отвратительный коричневый ихор заструился из ран.
Нейл снова прокричал имя любимой, открывая огонь. Молох уже выбежал наружу, а Рейвенор стремительно отступал к дверям на террасу. Куллин, лежавший на пути чудовища, беспомощно заскреб руками.
Он завизжал, когда его нащупала первая из склизких конечностей. Щупальце моментально обвилось вокруг него, присасываясь и вгрызаясь челюстями и клювами. Тело фасилитатора начинало стремительно разлагаться. Орфео Куллин гнил заживо. Весь процесс занял всего несколько секунд, и вскоре фасилитатор растекся по полу массой, в которой копошились черви и личинки.
Извивающееся щупальце обвилось вокруг шеи Ангарад, оно было толщиной с человеческую руку и белое, точно плоть придонного моллюска. Оно оторвало картайку от пола. Одно из огромных ротовых отверстий втянуло воздух — и мечницу вместе с ним. Окружавшие дыру белесые сосочки тут же приобрели ярко–красный цвет. Эвисорекс со звоном упала на пол. Нейл завопил и бросился к тому месту, где еще секунду назад стояла его возлюбленная. Подхватив ее меч, он обрушил сталь на трясущуюся тушу, словно надеялся каким–либо образом заставить ее открыться и выпустить Ангарад.
Рейвенор выбрался из разрушающегося здания на террасу. Там его ждал Молох, по–прежнему прижимавший к груди кожаный кейс.
— Иди, Зигмунд. Займись приготовлениями, — произнес Рейвенор.
Молох кивнул и побежал к лестнице. Инквизитор оглянулся:
— Гарлон!
Но Нейл только выл, обрушивая удар за ударом на тушу. Он не мог видеть того, что сейчас наблюдал Рейвенор.
Стена демонической плоти, пробивавшаяся через гостиную, была лишь малой частью всей той громады, что облепила вершину Эльмингарда. Гора зараженного мяса непрестанно росла. Башни и крыши рушились под ее тяжестью. Под проливным дождем трудно было разглядеть какие–либо детали поблескивающей черной туши. Сверху ее, подобно сторожевым башням, усеивали острые костяные шипы. Огромные дрожащие ложноножки, по десятку метров в обхвате, выдвигались из общей массы и тянулись в небо. Грозовой фронт, простершийся на многие километры, выглядел сейчас как мантия демона.
Рейвенор не мог отвести взгляда от отвратительного порождения варпа, разрушавшего Эльмингард.
— О Трон, помоги нам, — произнес он.
Глава пятнадцатая
— Прекратите, — умоляла Айозоб. — Прекратите. Прекратите. У меня голова болит.
— Заткнись! — произнес Молох.
— Прекратите. Пусть он прекратит. Кыс, пусть он прекратит. — Девушка посмотрела на Пэйшенс. — Пожалуйста.
— Ш–ш–ш… — ответила Кыс. — Все будет хорошо.
— Но он ломает мою дверь. Ломает!
— Ему нужно это сделать, — мягко сказала Кыс.
Молох расписывал рунами дверь и стены вокруг нее. Он даже заставил Пэйшенс взять в руки один из концов измерительной веревки, чтобы точно рассчитать расстояния и правильно разместить знаки на стене и мокрых плитах.
Он напряженно трудился, перенося изображения с листов пергамента, размокающих под дождем. Руны были уродливыми. Кыс старалась не смотреть на них, потому что от этих рисунков у нее мурашки по коже бежали. Впрочем, у нее это плохо получалось, поскольку альтернативным зрелищем был гигантский ужас, оседлавший Эльмингард. А это пугало куда сильнее.
— Ну, ты закончил? — спросила она.
— Я делаю все настолько быстро, насколько могу, — ответил Молох. — Здесь ведь требуется определенная точность. Спешка недопустима. Ты же хочешь, чтобы все сработало?
— Я уже не слишком уверена в том, чего хочу, — произнесла Кыс.
Зигмунд терпеливо продолжал скрипеть мелком:
— Это искусство. Допусти хоть одну неточность в изображении руны или размещении печати — и все, конец.
Кыс ему не ответила. Молох посмотрел на нее:
— Знаешь, я часто вспоминаю Линту.
— Не надо.
— Я очень гордился ею. Она была со мной почти целый год. Да, я действительно очень ею гордился, пока не узнал, что Линта внедрилась в мою команду только затем, чтобы уничтожить меня, и что на самом деле ее зовут Пэйшенс Кыс.
— Я не собираюсь повторять дважды. Возвращайся к своей работе, Молох.
— Это случилось на Зенте Малхайд, в триста девятьсот седьмом, миллениум сорок первый. Ты действительно была хороша. Очень, очень хороша. Особенно если вспомнить, что тебе приходилось делать, чтобы убедить меня в своей верности.
— Заткнись! — рявкнула Кыс. — Захлопни свою чертову пасть!
— Но все твои старания и жертвы оказались бессмысленны, — улыбнулся Молох. — Потому что, хотя вы с Тониусом, Карой и Нейлом и разорвали в клочья мою команду и бросили меня подыхать, я выжил так же, как выживал всегда. Думаю, жизнь тебе после этого показалась не слишком радостной, верно, Линта?
Неожиданно на расстоянии в полпальца от его левого глаза повис чуть подрагивающий кайн.
— Зачем? — прошипела через стиснутые зубы Кыс. — Зачем ты пытаешься меня разозлить?
— Дорогая моя, если все полетит к чертям, мне бы хотелось, чтобы ты прикончила меня как можно быстрее.
— Заканчивай свою работу! — закричала она.
Молох пожал плечами и снова заскрипел мелком. Горы содрогнулись от очередного первобытного вопля. Из легких выбило воздух. Айозоб вскрикнула. Со стены и по ближайшей лестнице волной потекли черные жуки. Кыс прижала к себе девочку и стала давить насекомых ногами. Наконец появился Рейвенор, торопливо слетевший к ним. За ним тяжело топал Нейл. Увидев их, Пэйшенс поняла, что инквизитор «надел» Гарлона. На шее охотника, сжимавшего Эвисорекс, сверкал амулет из «косточки духа».
— Все готово? — спросил Рейвенор.
— Почти, — ответил Молох.
— Где остальные?
Кыс махнула рукой за монастырскую стену. Там, на посадочной площадке, ревели дюзы катера.
— Уже грузятся на борт. Шолто прилетел.
— Хорошо, — произнес инквизитор.
Они обернулись, когда Слайт вновь заревел. Глубокий, атональный гул, словно какой–то древний варварский бог подул в боевой горн. Массивные щупальца мерзостной твари зазмеились по склонам утесов Эльмингарда. Покрытая опухолями черная плоть нависла над разрушенным дворцом. Вонь становилась нестерпимой. Стены рушились под гнойными телесами Слайта.
— Гарлон, мне придется тебя отпустить. Прошу, не глупи.
Нейл затрясся и слегка покачнулся, когда разум Рейвенора освободил его тело. Он стиснул рукоять Эвисорекс так, что побелели костяшки пальцев, и издал жуткий, рвущий сердце стон.
— Ее больше нет. Прости, Гарлон, — произнес Рейвенор. Нейл не отвечал. Его трясло.
— Мы ничего не могли сделать.
Охотник мотнул головой, словно в знак понимания, но Кыс едва могла поверить, что перед ней знакомый ей, сильный и полный жизни Гарлон Нейл.
— Готово, — сказал Молох, поворачиваясь к ним и стряхивая таракана с рукава. — За исключением крови, конечно.
Чашка с кровью Куллина была давно потеряна во время их поспешного бегства.
Гарлон Нейл, не мешкая ни секунды, поднял Эвисорекс и провел ею вдоль левой ладони. Заструилась кровь.
— Используйте мою, — сказал он Молоху.
Они подождали, пока еретик помажет дверь кровью Нейла, которая тут же начала смываться дождем.
— Ключ, юная леди. — Зигмунд повернулся к Айозоб.
Неохотно, поджав губы, она протянула ему свое сокровище, и Молох вставил ключ в замок.
— А теперь, если мы собираемся выбраться отсюда, нам пора бежать, — сказал Зигмунд.
Через арку в стене они вышли на посадочную площадку. Катер Шолто стоял там, нетерпеливо завывая турбинами. Сквозь лобовое стекло кабины Кыс увидела сосредоточенное лицо Ануэрта, подсвеченное мерцанием приборной панели.
Кыс, Айозоб и Нейл забрались внутрь.
— Разве не требуется какое–нибудь заклинание? — спросил Рейвенор, когда только он да Молох остались на площадке возле ожидающего корабля.
— Заклинание? — засмеялся Молох.
— Должен признаться, что я, к счастью, мало знаком с подобными вещами. Мне казалось, что требуется какой–нибудь ритуал, какие–нибудь слова…
— Гидеон, все–таки странное у вас сложилось представление о нас, — усмехнулся Зигмунд. — Вы вечно изображаете нас на шабаше, совершающими всякие непотребства и пресмыкающимися перед своими повелителями.
— Прости, — произнес Рейвенор. — Я предполагал…
— Впрочем, в этот раз ты прав, — сказал Молох, протягивая ему обрывок пергамента. — Только мне хотелось бы, чтобы это прочел ты.
Глава шестнадцатая
Рейвенор выдавил из себя слова, читая их с листка, который держал перед визором Молох. Богохульные изречения повергли инквизитора в шок, запятнав его душу. Каждое слово сочилось ядом. Но инквизитор позволил еретику насладиться этим мгновением триумфа.
— Ну что, теперь это не кажется таким уж сложным? — спросил Молох.
— Ничего сложнее мне не доводилось совершать, — искренне ответил Рейвенор. — Ты неисправимый выродок, Зигмунд. И я уже подумываю, не стоит ли бросить тебя здесь.
— Это было бы неспортивно, — сказал Молох.
— В противном случае мы просто отсрочим неизбежное.
— Вот и давай отсрочим. Кто знает, может, неизбежности и не существует.
Они поднялись внутрь и закрыли за собой люк.
— Капитан Ануэрт! — крикнул Рейвенор. — Взлетаем, если не возражаете.
Катер взлетел, разгоняя ночь пламенем дюз. Тут же на него обрушился ветер, угрожая размазать о скалы. Ануэрт выругался, сражаясь со штурвалом. Кыс вошла в кабину и при помощи своих телекинетических способностей помогла ему справиться с управлением.
Обессиленные и израненные, они взмыли в грозовое небо. Оставшийся внизу Эльмингард полностью скрылся под складками огромной твари, усевшейся на скальной вершине, будто в гнезде.
— Пора! — заорал Молох, силясь перекричать натужный рев двигателей и свист ветра за бортом. — Надо действовать!
— Мы еще слишком близко, — ответил Рейвенор.
— Лучше слишком близко, чем слишком поздно! — крикнул Молох.
Инквизитор устремил свой разум вовне, нырнув в грязную адскую яму, простершуюся внизу. Его сознание вспухало нарывами и загустевало, погружаясь в порожденный варпом водоворот. Примерно то же самое должна почувствовать рука, если сунуть ее в кипящий котел и попытаться нащупать что–то на дне. Рейвенор закричал от боли.
Он увидел дверь. Гнойные складки раздувающегося Слайта грозили раздавить ее. Монастырская стена завалилась, уступая натиску смердящей плоти демона. Рейвенор устремился к двери, вцепившись в ключ, торчащий из замочной скважины.
Тот был раскален добела. Инквизитор снова закричал. Он не мог повернуть ключ.
Катер затрясся, когда его задело одно из хлещущих в воздухе щупалец. Судно клюнуло носом и чуть не ушло в неуправляемое пике. На приборной панели завизжали десятки сигналов тревоги. Пытаясь выровнять корабль, Ануэрт не смог сдержать яростного крика.
Наконец капитану удалось справиться со штурвалом и снова выжать максимум из моторов. По лобовому стеклу побежала изморозь. Из ниоткуда появились тысячи жирных, назойливых мух. Каждый металлический предмет и поверхность во флаере стали чернеть и покрываться ржавчиной. Вновь закровоточили раны, полученные Нейлом и Плайтон. Белкнап уже пытался перебинтовать их. Из носа Кыс неожиданно хлынула кровь, и женщина рухнула в кресло.
— Проклятие! Еще бы чуть–чуть и… — произнес Молох, отгоняя от лица мух.
— Храни нас Император! — сказал Рейвенор.
Он сжал ключ и повернул его. Дверь открылась.
И открылась она в сверкающую ледяную бездну, которая казалась отвратительнее и страшнее даже демона и грозы. Из открывшегося проема излился свет, чуждый и бесплодный. Знаки, которыми Молох исписал площадку вокруг двери, вспыхнули, точно сигнальные огни, прожигая камень. От одной печати к другой лазерными лучами протянулись нити белой энергии, окружив проход геометрической сетью холодного света.
Деревянная дверь загорелась. Пламя пожрало ее, но не проем, откуда изливался поток омерзительного белого света. Сначала луч сохранял форму проема, потом выполз за пределы начертанной сети. Неровный белесый разлом расколол землю и побежал по стене. Он все стремительнее расширялся, ветвился, удлинялся.
Из черных камней Эльмингарда забили потоки холодного белого света.
Наступила тишина, которую через секунду разорвал грохот ядерного взрыва. Мир озарил ложный рассвет, более яркий, чем могло бы дать солнце.
Горы Келла прекратили свое существование. Варп опалил их огнем и пожрал. Гигантские грозовые тучи постигла та же участь. Прежде чем раствориться, они расплылись в белизне чернильным пятном. На ночной стороне Гудрун стало светло как днем.
Ударная волна сохраняла разрушительную мощь, пока не откатилась на два километра вглубь Сарра.
Ее гнев настиг пытающийся удрать крошечный кораблик, закружив его и сбросив с неба.
