Глава пятая

— А теперь еще раз, только медленно, — произнесла Кара Свол, — расскажите, что случилось, когда вы прошли через эту дверь.

— Вначале мы оказались в каком–то кошмарном красном мире, — произнес Бэллак. — Нас преследовало чувство смертельной опасности. Потом смотритель снова открыл дверь, и мы вышли в пригород Дорсая, города на Гудрун. Только там все было не так, как сейчас. Это было… будущее. То, что должно произойти много лет спустя.

— Эта дверь переносила вас в другие миры и времена? — настороженно спросила Кара, напоминая в этот момент наставника схолума, пытающегося разобраться в путаных объяснениях провинившегося ученика.

— Да, — сказал Бэллак. — Удивительный, пугающий опыт. Все это время власть принадлежала самой двери. Она заставляла нас ждать, прежде чем открыться, и словно выбирала, что показать нам в следующий раз. Во всяком случае, мне показалось, что именно так там все и устроено. Ты задаешь ей вопрос, а она переносит тебя туда, где можно получить ответ. Впрочем, как я понимаю, смысл ответов очень сильно зависит от их интерпретации.

— А затем?

— А затем мы вновь оказались в другом месте. Какие–то поля. Не знаю, где и в каком времени. Там нас уже ждал человек. Рейвенор спустился к нему и поговорил, после чего вернулся и сказал нам, что мы уходим.

— Кто был этот человек? — спросила Кара.

— Фасилитатор, Орфео Куллин, — ответил Бэллак.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Кара.

— Так сказал Рейвенор.

— Что–то не припомню, чтобы он это говорил, — произнес Тониус.

Они оглянулись на него. Карл, кутаясь в одеяло, сидел возле окна гостиничного номера, снимаемого ими в Беринте. Его изможденное лицо казалось сейчас особенно худым и бледным и было покрыто пятнами гематом и десятками ссадин. Говорил он болезненным шепотом.

— Мой дорогой Карл, — мягко произнес Бэллак, — ты был слишком взволнован в то время. Подозреваю, что многое тебе просто не запомнилось.

Тониус пожал плечами и отвернулся к окну.

Когда лодка вырвалась из Дома, у них появилось время, чтобы обратить свое внимание на дознавателя. Кыс и Плайтон обнаружили, что он получил только поверхностные травмы, по большей части заключавшиеся в синяках на лице и теле. Смертельная бледность, от которой он постепенно оправлялся, как выяснилось, была вызвана сильнейшим шоком.

— Куллин, — произнесла Кара, поднимаясь, — значит, они с Молохом постоянно были на шаг впереди нас. Другими словами, это была западня, и, когда вы в нее угодили, тут вполне кстати пришелся Уорна, уничтоживший Дом.

— Хорошо сработано, верно? — горько произнесла Кыс.

Кара глубоко вздохнула. Она спустилась на планету, как только Кыс удалось восстановить связь. Свол все никак не могла поверить в случившееся. Рейвенор и Нейл погибли. И Ангарад. Они мертвы, их больше нет. Выжившие члены команды пребывали в оцепенении. Для скорби еще только должно было прийти время.

Кара обвела комнату взглядом: Карл, которому досталось сильнее прочих, скорчился в кресле, стоящем у окна; Бэллак, с уже перевязанной скверной раной на ноге, сидел возле камина, держа в руке трость; Мауд Плайтон съежилась в углу, заблудившись в собственных мыслях и глядя в пол; Кыс, переживавшая более всех остальных, стояла возле двери.

Кара подошла к ней и уже не в первый раз с момента этой встречи обняла ее. Так они какое–то время и стояли. Их утрата оказалась самой большой. Гидеон Рейвенор и Гарлон Нейл были их подлинными друзьями уже очень долгий срок. Кара боролась со слезами, чувствуя поднимающийся жаркий ком горя. Пока что ей удавалось загнать его обратно.

В комнате собрались все выжившие члены команды инквизитора. Никто не знал, что делать дальше. Кыс была слишком подавлена утратой и чувством вины, чтобы возглавить команду. Рассказывая Каре о гибели Рейвенора, она постоянно повторяла: «Я должна была остаться с ним. Я бросила его».

Кара отпустила Пэйшенс и помогла ей сесть, после чего снова обернулась к Бэллаку:

— Рассказывай дальше. Говори же. Мне надо знать.

— Мы опять вошли в дверь. Она забросила нас в какой–то улей, словно посмеиваясь над желанием Рейвенора вернуться домой. А потом мы снова оказались в том красном аду. После чего дверь отказалась открываться снова. Это и оказалось западней, приготовленной для нас Молохом. Полагаю, что он каким–то образом заставил дверь перенести нас туда и бросить в компании с этими тварями, собиравшимися растерзать нас. Не знал я, что Молох способен организовать подобное…

— Как и я, — произнес Тониус. — Впрочем…

— В чем дело, Карл? — спросила Кара.

— К чему такие сложности? Да, я знаю, Молох тяготеет к чудачествам и театральности, но чтобы так?! Зачем ему было вести нас к Куллину? Зачем организовывать эту встречу и беседовать с Рейвенором? Почему они просто сразу не убили нас?

— Ему что–то от нас нужно, — ответила Кыс, поднимая взгляд. — Точнее, от Рейвенора. Думаю, он хотел заключить сделку. Уорна мог легко расправиться с нами, но он чего–то ждал. Ждал… приказа расстрелять нас или освободить.

— Все верно, — впервые за несколько часов произнесла Плайтон. — Лацик и охранявший меня громила производили такое же впечатление. Они ждали сигнала и говорили, что пока еще не знают, станем ли мы друзьями.

— Друзьями? — эхом откликнулась Кара.

— Так они и сказали, — произнесла Плайтон. — Они использовали именно это слово. Охотник за головами, охранявший меня, похоже, был настроен довольно скептически. Мне кажется, он был уверен, что в конечном итоге им придется расстрелять нас. Но, думаю, это зависело от ответа Рейвенора на предложение Куллина.

— Во имя Терры, — покачала головой Кыс, — с чего Молох и Куллин вздумали, будто могут предложить нам что–то такое, что сделает нас друзьями? В самом деле, чего они добивались? О чем они думали? Рейвенор никогда бы не стал сотрудничать с Молохом, какие бы причины его к этому ни подталкивали.

— Вот он и сказал им «нет», — произнес Тониус.

— Но существовала вероятность, что он согласится, — сказала Кара, — иначе бы они не стали тратить столько сил.

— Как бы то ни было, он сказал «нет»! — отрезал Тониус. — Вот почему нас и загнали в подготовленную Молохом западню. Это была страховка на случай отказа Рейвенора.

— Так что там произошло, когда дверь не захотела открываться? — спросила Кара у Бэллака.

Дознаватель пригладил свои длинные белые волосы и кивнул:

— На нас набросились звери. Уж не знаю, что это за существа. Даже никогда не слышал о чем–то подобном. Они были…

— …кошмарными, — тихо произнес Тониус, — и прекрасными.

— Странный выбор слов, — сказала Кыс. — Как ты помнишь, я тоже их видела.

— И я тоже. — Плайтон передернуло. — Они не были красивы, они…

— Все, что идеально подходит для того, к чему предназначено, — прекрасно, — перебил ее Тониус. — Это самые кошмарные твари из тех, каких я когда–либо видел. Но в то же время они были идеальны. Совершенные машины убийства: непреклонные, одержимые единственной целью и… чистые.

— Чистое зло, — сказал Бэллак.

— Нет, не так, — ответил Тониус. — Просто чистые. Непосредственные. Голодные и чуждые… непримиримые. Ни эмоций, ни хотя бы угадываемого интеллекта. Только безжалостный, неутолимый голод. С орком или исчадием Врага можно хотя бы попробовать объясниться. У тех есть хоть какие–то потребности, убеждения и амбиции, дар речи и разум. Во всяком случае, хоть и небольшой, но есть шанс завязать разговор. Но эти твари… Молох хорошо выбрал убийц!

— Значит, дверь была заперта, — сказала Бэллаку Кара. — На вас наседали твари. Должна спросить: как же вы выбрались?

Кыс вышла в соседнюю комнату, чтобы налить себе выпить. Ее нервы были натянуты до предела, а еще ей, что важнее, не хотелось, чтобы остальные видели ее неспособность справиться со слезами, заструившимися по щекам. Все тело саднило, а руки, когда она взяла чистый бокал и стала наливать амасек, затряслись.

Гидеон, мне так жаль. Я не должна была оставлять тебя.

Через открытую дверь до нее донесся голос Бэллака:

— Нас оказалось слишком мало. Это был кошмар. Еще бы несколько секунд, и нас распустили бы на лоскуты. Рейвенор «надел» меня и Ангарад. Он сражался неустанно, полагаясь на инстинкты и ярость. А затем упал Карл. Я тогда подумал, что ему конец. Подумал, что я стану следующим.

Кыс потягивала выпивку и слушала рассказ. Голос Бэллака неожиданно затих до шепота, но дрожал от переполнявших дознавателя эмоций.

— Потом… потом последовала внезапная вспышка. Красный свет, потоки красной энергии. Помню, как я тогда даже подумал: «Какое же оно красное», хотя вокруг и без того вполне хватало этого цвета. Интенсивная и внезапная, словно взрыв бомбы. Энергия полыхнула словно… словно…

— Что? — услышала Кыс голос Кары.

— Словно крик боли. Словно взрыв гнева. Она оставляла привкус гнева и ярости. Готов поклясться, что она была ментальной природы.

— Рейвенор.

— Нет, — прошептал Бэллак. — Мне так не кажется. Она исходила не от него. Энергия просто возникла там… демонический спазм, поднявшийся из глубин Имматериума. Она ударила по тварям, сжигая их и отбрасывая от нас. Звери разлетались во все стороны, сгорая и получая увечья. Это спасло нас. Взрыв заставил дверь распахнуться против ее желания.

— И что потом?

— Не помню. От тех событий остались только обрывки. Помню, как побрел к двери, все еще оставаясь под управлением Рейвенора. Возле нее на земле лежал Карл, окруженный останками дюжины тварей. Рейвенор приказал мне поднять его, что я и сделал.

Кыс снова вернулась к ним.

— Это был псионический удар, — сказала она, и Кара оглянулась на нее. — Когда выбило дверь, я находилась в зале. Бэллак абсолютно прав. Происшедшее имело ментальную природу. Я почувствовала это. Уловила его запах. Удар был грубым и неуправляемым. Яростным. Мне казалось, что это работа Рейвенора. Думала, что он сделал это в отчаянии.

— А затем? — спросила Кара.

— Рейвенор был ранен, тяжело ранен, — произнесла Кыс. — Бэллак почти отключался от боли. Карл валялся без сознания. Рейвенор приказал мне вытащить их, донести до лодки. Он говорил, что пойдет за нами, как только спасет Ангарад. А я, как дура, подчинилась. Я подхватила их и бросилась спасаться, оставив Гидеона умирать.

Она посмотрела на бокал в руке и отставила его в сторону.

— Простите меня, — сказала она, направляясь к выходу из номера.

— Пэйшенс, — окликнула ее Свол.

— Не сейчас, Кара, — ответила Кыс, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

На какое–то время установилось молчание. В камине потрескивал огонь.

— Со временем она справится, — сказал Бэллак. — Она свыкнется с происшедшим и…

— Заткнулся бы ты, нинкер! — рявкнула Кара. — Ты ничегошеньки не знаешь о…

— Кара, — тихо произнес Тониус.

Кара тяжело вздохнула:

— Прости, Бэллак. Для нас всех настали тяжелые времена, и мне не стоило этого говорить. Я понимаю, что ты только хотел помочь.

— Все в порядке, — сказал Бэллак. — Я осознаю, что в вашей компании я чужак. Мне не стоило забывать этого.

— И что теперь? — спросила Плайтон. — Кроме того, что все кончено и мы разбиты?

— Молох или Уорна могли оставить следы на Утохре, — произнес Бэллак. — Какие–нибудь наводки, признаки их деятельности. Чтобы организовать все это, они должны были порядком наследить.

— И если мы найдем? — спросила Кара.

— Молох все еще там, — сказал Бэллак. — Наша миссия не закончена. И если мы отыщем хоть одну наводку, мы ею воспользуемся. Мы обязаны сделать это ради Рейвенора. Необходимо выследить Молоха и заставить его заплатить за все, что он сделал.

— Закрыть дело? — спросила Кара.

— Закрыть, — согласился Бэллак. — Это все, что нам остается. Так бы хотел Рейвенор.

Кара кивнула. Плайтон, со слезами на глазах, пожала плечами, а потом тоже кивнула.

— Если он чего хотел, так только не этого, — произнес Карл, поднимаясь из кресла и отбрасывая одеяло.

— Что?

— Да ладно вам, — сказал Тониус, глядя на Кару. — Это глупо. Все уже дошло до маразма. Мы изорвались в клочья, пытаясь поймать этого еретика, а он все равно снова ускользает от нас. Может, все–таки пришло время признать, что он всегда будет переигрывать нас?

— Нет.

— А я, Кара Свол, говорю «да», — сказал Тониус. — И, как это ни печально, похоже, главным теперь становлюсь я. Я ведь дознаватель Рейвенора, что дает мне право принимать решения в его… в его отсутствие. И у нас остался только один путь.

— Какой же? — спросила Кара.

— Мы должны, — пожал плечами Тониус, — отправиться на Трациан Примарис и предстать перед Высоким Собранием ордосов Геликана. Нам придется предоставить полный, содержащий все подробности отчет о наших злоключениях и положиться на милосердие лорда Роркена.

— Нет, — сказала Свол.

— И снова «да», Кара! — не терпящим пререканий тоном произнес Тониус. — Мы нарушили все мыслимые правила и при этом еще потерпели неудачу. Очень, очень сомневаюсь, что мне позволят после этого продолжать карьеру, но я знаю, что это будет правильно. Рейвенор должен был поступить так еще несколько месяцев назад. Мы должны принести свои извинения и начать исправлять сделанные нами ошибки. Даже если это означает, что мы будем подвергнуты строжайшему взысканию со стороны Инквизиции.

Прихрамывая, он пересек комнату, взял оставленный Кыс амасек и выпил его.

— Собираем вещи и отправляемся, никому из нас не нравится роль кающегося грешника, но надо попытаться исправить все, что мы наворотили. Для других действий уже слишком поздно.

Гидеон, мне так жаль. Я не должна была оставлять тебя.

Спустившись на два этажа, Кыс села в одиночестве на плохо освещенной лестнице старой гостиницы и заплакала. Прежде чем ее начало пошатывать, она успела спуститься только на два этажа. Вначале Кыс намеревалась найти салун или кабак, купить себе выпивки, а дальше, возможно, ввязаться в бессмысленный спор или драку. Но колени подогнулись, и ей пришлось сесть на изношенные деревянные ступеньки.

Рейвенор ушел. Рейвенор погиб. Гарлон умер. Теперь все будет совсем по–другому. Всегда.

Она услышала шаги на лестнице под собой. Наверное, просто другой жилец. Пэйшенс не стала поднимать голову, надеясь, что приближающийся человек просто перешагнет через нее и пойдет дальше, приняв за какую–нибудь побирушку, зашедшую сюда, чтобы клянчить деньги.

Шаги приблизились. Кто–то сел на лестницу возле нее.

— Я… я самоуничижителен для любых слов, переполных выражением, — произнес Шолто Ануэрт.

— Откуда ты взялся? — против воли засмеялась Кыс.

— Первоочередно я проверял посадочный модуль, чтобы со всей удобностью можно было поднять вас на борт.

— И как, он готов?

— Готов, Пэйшенс.

Шолто залез в карман и протянул ей носовой платок.

— Только осторожно, — указал Ануэрт, — я мог в него разочек уже протрубить. Но в остальном он должен быть чистым.

— Не смотри на меня, — произнесла она, никак не справляясь со слезами. — У меня сопли из носа торчат.

— Здесь довольно темно, — сказал он, оглядываясь вокруг. — Я мало что могу определить из вашей слизи, которая, уверен, действительно имеет скромное место.

Кыс снова засмеялась.

— Это правда? — спросил он. Она кивнула и высморкалась.

— Что ж, я пятипечален, — произнес Шолто.

— Пяти?..

— На единичку сильнее, чем четырепечальность, — ответил он. — Это такая печаль, что дальше некуда.

— Кроме шестого уровня?

— Молюсь, чтобы никто не испытал шестипечальности, — сказал Ануэрт, и Пэйшенс увидела крошечные капельки слез в его глазах. — Я перепустошен, — тихо проговорил он. — Я поражен. Я остаюсь с тобой.

— Спасибо, — произнесла она.

— Он был хорошим человеком, насколько это возможно для летающего кресла, — сказал Ануэрт.

— Да, он был таким.

— Думаю, он нравился от меня до самого конца и рассчитывал в чем–то на меня. Надеюсь на это.

— Я полагаю, что так и было, Шолто. Гидеон не стал бы держать тебя в своей компании, если бы не доверял тебе.

— Ну, все–таки у меня был корабль, и сам я весьма прогибчив, — возразил Ануэрт.

— Ты ему нравился.

Шолто задумчиво нахмурился.

— Ты–то как? — спросил он.

— Ничего, со мной все будет хорошо.

Не спрашивая разрешения, он обнял ее за плечи своими маленькими ручками и притянул к себе.

— Обязательно будет, — произнес он.

— Шолто, — шмыгая носом, произнесла успокоенная его объятиями Кыс, — он был там. Я видела его.

— Кого?

— Человека, который причинил тебе боль, — кивнула она. — Люциуса Уорну. Он чуть не убил меня. А я чуть не убила его. Мне так жаль, что не удалось отомстить за тебя. Я уже почти прикончила его, но он выстрелил в меня и телепортировался. Он…

Пэйшенс замолчала.

— Что? — спросил Ануэрт.

— Он телепортировался, — прошептала Кыс, начиная осознавать. — Он позвонил Сайскинду и телепортировался. — Она вырвалась из объятий. — Сайскинд. Сайскинд! Это ведь может быть только тот самый Сайскинд, верно? «Милашка» здесь. Трон, почему я раньше не сообразила? «Милашка» здесь! — Пэйшенс вскочила и бросилась наверх по лестнице. — Ты можешь просканировать его? — спросила она на бегу.

— Их судно наверняка включило маскировочные поля, — произнес Шолто, поднимаясь за ней. — Но я знаю его макрочастицы. Знаю проект и измерения, подпись. «Аретуза» может соответствовать его образцу.

— Давай же! Неужели ты не можешь бежать быстрее?

— Величинство этой лестницы не позволяет мне соответствовать твоим длинным ходулям!

— Хочешь, чтобы я тебя потащила? — рявкнула она.

Он остановился. Кыс остановилась тоже, оглядываясь на Шолто.

— Это было бы недостойно, да? — произнесла она.

— Просто возмутительно, — ответил он.

Глава шестая

Красное пекло. Снова над нами кровавая прореха в небе.

Вокруг одинокой двери все завалено изувеченными телами черно–белых тварей.

Я испытываю даже некоторую гордость, когда вижу, что нам удалось расправиться со столь многими. Основную работу проделала Ангарад.

В пустыне нет ни единого признака жизни, хотя пугающая тень варпа все еще ощущается здесь. Я надеюсь, что в этот раз дверь позволит нам уйти. Мы не сможем долго здесь продержаться.

Ангарад чувствует то же, что и я. Она всматривается в горизонт, сжимая в руках Эвисорекс. Мечница истощена. Сражения, подобного тому, что мы только что прошли, ей уже не выдержать.

Нейл тоже почувствовал это, заодно обретя опыт перехода в другое место и время. Моментально придя в состояние готовности, он поднимает свое оружие.

Гарлон был прав. Это единственный шанс. Только тупица или слабак мог остаться умирать в Доме.

Я измотан и изранен, но я не дурак и не слабак. Во всяком случае, пока. Но, возможно, скоро сдамся. Повреждения, нанесенные системам жизнеобеспечения, и утечка защитной жидкости могут оказаться критическими. Мне кажется, я уже умираю. А что хуже всего: мое сознание ослабело и совершенно не способно оборонить нас. Уже даже простая мысль требует усилий.

— Что дальше? — нервно поинтересовался у меня Нейл.

— Надо подождать, — отвечаю я, пытаясь скрыть, насколько стал сейчас беспомощен.

— И долго?

— Сколько потребуется.

— Они приближаются, — говорит Ангарад, и картайский клинок вздрагивает в ее руках. — Эвисорекс жаждет.

— В последнем я не сомневаюсь, — отвечаю я.

Глядя на смотрительницу, я вижу, что девочка боится.

Еще никогда она не сталкивалась ни с чем подобным.

— Айозоб?

Она возится с ключом.

— Надо ждать.

— А потом?

— Потом ключ сможет повернуться. Но дверь уже запирала нас здесь однажды. Ваш недруг… как там его звали?

— Молох?

— Молох. Он внес изменения в дверь, подстроив эту ситуацию. Она может уже не открыться. Он оказался очень хорошо осведомлен.

Я разглядываю черную вулканическую гряду, то же самое делает Ангарад.

— И что вам известно о Молохе? — спрашиваю я.

— Ничего, — отвечает Айозоб. — Он появился и взял нас в плен, убив нескольких смотрителей, чтобы убедить нас в том, что говорит серьезно. Молох действовал очень профессионально.

— Ничего, я тоже далеко не любитель, — отвечаю я.

— Но у вас теперь нет при себе демона.

— Кого?

— Демона. Который спас всех, когда когтистые твари набросились в первый раз. Он заставил их отступить и ударом распахнул дверь. Я думала, это был ваш демон.

— Ты ошибаешься. У меня не было демона, — отвечаю я. — С чего ты взяла?

— Дом все знает, — говорит она. — В прошлый раз вы вошли сюда вместе с демоном. И выпустили неистовую ярость варпа. Только потому вам и удалось выжить.

— Проклятие, о чем она говорит? — спрашивает Нейл.

— Айозоб, что конкретно ты имеешь в виду?

Я чувствую, что девушка совершенно сбита с толку, ее воспоминания о тех кошмарных событиях фрагментарны. Возможно, она приняла мои собственные психические силы за нечто более темное.

Айозоб испуганно переводит взгляд на черную гряду:

— Они возвращаются снова, Гидеон, что зовет себя Рейвенором.

— В прошлый раз ты назвала их Великим Пожирателем, Айозоб. Я слышал. Кто они такие?

— Будущее. Мы уже несколько раз сталкивались с ними, проходя через тринаправленную дверь. Они придут спустя три сотни лет. Бегемот.

— Что еще за Бегемот?

— Бегемот, Кракен, Левиафан.

— Айозоб?

Она всхлипывает и роняет ключ, после чего нагибается и начинает искать его в пыли.

— Империум содрогнется. Страшнее врага человечество еще не знало.

— И как же их называют? — спросил я.

— Пока никак, — отвечает девушка. — Но только пока. Она находит ключ и снова поднимается.

— Так, значит, мы в будущем? — спрашиваю я.

— Во всяком случае, так показывает дверь. Три или четыре сотни лет вперед. Время от времени мы видим их. — Она оглядывается. — Ох, они возвращаются.

— Малышка права! — рычит Ангарад.

— У меня всего восемнадцать зарядов, — произносит Нейл. — Как вы думаете, что произойдет, когда они закончатся?

— Айозоб, пожалуйста, попробуй открыть дверь! — приказываю я, прежде чем оглянуться на Нейла. — Есть у меня такое ощущение, Гарлон, что, выпустив семнадцатый, ты еще успеешь пожалеть, что не остался на борту Ведьминого Дома.

— Очаровательно, — отвечает он. — Я знал, что с вами всегда могу рассчитывать на обнадеживающий ответ.

Айозоб пытается повернуть ключ в замке, но тот не двигается.

— Дверь еще не готова, — говорит мне девушка. — Или же… в общем, она, может быть, никогда не будет готова.

— Прошу тебя, продолжай попытки.

Я жду. Нейл расхаживает вокруг меня.

— Гидеон, — спрашивает охотник, — вот если Ведьмин Дом погибнет, то как долго еще протянет эта проклятая дверь?

— Не знаю. Если ее существование привязано к Дому, то недолго. Очень надеюсь — молюсь даже, — что она не зависит от него.

— Ладно, будем считать, что вы меня успокоили, — усмехается он.

— Рейвенор! — внезапно встревожилась Ангарад.

Я оборачиваюсь и вижу то же, что и она: желтоватое, вытянутое облако пыли, поднимающееся над черной вулканической цепью. Оно медленно приближается к нам.

— В этот раз их еще больше!

— Пожалуйста, Айозоб, попытайся еще раз.

В этот раз, о чудо, ключ поворачивается. Дверь открыта.

Она открывалась еще трижды. Мы побывали в безлюдной, продуваемой всеми ветрами степи; посреди туманной, дюракрастовой долины, раскинувшейся под ночным небом, в котором истекало мерзостью Око Ужаса; и, наконец, в лесу белых гладких деревьев возле зеленовато–черного озера.

Здесь нет никакой прямой угрозы, нет чувства неотвратимой гибели, нет даже признаков жизни, если не считать странных деревьев и маленьких бледных ос.

Мы решили отдохнуть здесь пару часов. Но путь скоро придется продолжить, потому что я не могу точно сказать, как долго нам еще предстоит перемещаться между мирами, прежде чем мы окажемся во времени и месте, хотя бы приблизительно соответствующем нашему.

Но отдых нам необходим. Провианта у нас нет, а озерной воде доверять нельзя. Я проверяю ее при помощи своих систем и обнаруживаю, что она непригодна для питья. Это даже не вода.

Ангарад ложится и засыпает. Ее примеру следует и смотрительница, прислонившись к стволу гладкого дерева. Нейл бродит по поляне.

Здесь холодно. Шелковисто–серые небеса над белесыми ветвями деревьев усыпаны неизвестными мне звездами. Интересно, как далеко нас занесло? Какое количество парсек, лет? Да и наша ли это Галактика?

Я пытаюсь дать отдых своему сознанию, успокоить его ритуалами псайканы, установить полученные повреждения и избавить его от усталости. Размышления позволят мне хотя бы немного восстановить силы.

Но меня беспокоит мое тело, моя физическая жалкая оболочка, замерзшая, беспомощная и скорчившаяся в кресле. Как правило, системы жизнеобеспечения избавляют меня от подобных ощущений.

Я снова и снова возвращаюсь к словам Айозоб. Что за демон ей примерещился? Если ее слова содержат хоть толику правды, то у меня есть одно подозрение, хотя я ничего и не смогу теперь с этим поделать.

Если предполагать худшее: «надев» Бэллака, я обнаружил в его сознании искусственные изменения, которых не находил там, когда осматривал его раньше. «Надевание» позволяет взглянуть на человека совсем иначе, глубже. В тот момент я был слишком занят — слишком напуган, — чтобы уделить этому положенное внимание, но сейчас, имея возможность относительно спокойно поразмышлять, я вспоминаю…

Это был блок. Искусственно воздвигнутый, практически необнаружимый барьер — невероятно сложный элемент ментальной архитектуры. Его назначение заключалось в том, чтобы некая часть сознания Бэллака оставалась невидимой для меня. Я и прежде в своей жизни встречался с подобными трюками, причем в данном случае велико сходство с техникой, разработанной в Когнитэ и именуемой Черной Дамбой.

Что он скрывал за ней? Связан ли он с этой ноэтической школой? Сам ли он установил Дамбу, или кто–то возвел ее, не спрашивая его разрешения?

Мог ли Бэллак оставить след, обнаруженный мной в ментальном пространстве Мауд Плайтон? Неужели все это время он прятал демона в своем сознании?

— Гидеон? — Нейл приблизился к молчаливо стоящему креслу.

Поверхность модуля жизнеобеспечения была исцарапана и помята, и казалось, будто его прогнали через пескоструйную машину. Пробоины были заполнены загустевшей субстанцией.

— Гидеон?

— Гарлон? — прохрипели в ответ вокс–динамики Рейвенора.

— Вы спали?

— Думаю, да. Наверное, именно этим я и занимался.

— Тогда прошу прощения. Точно сказать не могу, но… — Нейл огляделся вокруг. Ангарад, точно кошка, свернулась на земле и дремала. Смотрительница казалась ребенком, заблудившимся в каком–то сказочном лесу. — Уже около трех часов. На самом деле это только предположение, поскольку мой внутренний хронограф ведет себя довольно забавно, но что–то подсказывает, что прошло уже три часа. — Он поглядел на небо. — Становится все темнее и начинает холодать.

— Значит, пора снова воспользоваться дверью, — ответил Рейвенор.

— Как вы думаете, она и в самом деле может отправить нас домой? — спросил он.

— Сомневаюсь, что у нас есть какой–то более надежный способ для возвращения, — сказал Рейвенор. — Очень надеюсь, что очередная точка выхода будет расположена в опознаваемом имперском пространстве, хотя бы в удаленном, или даже на корабле, но в пределах пяти лет от начала нашего путешествия.

— Пять лет? — усомнился Нейл. — Так много?

— Я буду рад, если мы сможем настолько приблизиться, — ответил Рейвенор. — Правда, боюсь, системы управления дверью повреждены. Теперь ею не руководят вопросы о поисках связности. Думаю, сейчас мы путешествуем наобум. Я даже не уверен, что откроющиеся перед нами пространства будут пригодны для жизни людей.

Нейл вскинул брови:

— Эта замечательная идея мне в голову как–то не приходила. Значит, в следующий раз, когда мы откроем дверь, она может вывести нас… куда? В мир, лишенный атмосферы? Или с непригодной для дыхания атмосферой?

— Хоть в открытый космос. Варп. Самое сердце звезды. Или снова Ведьмин Дом. Этот аварийный выход вполне может оказаться вовсе и не аварийным, и не выходом. Возможно, что мы просто отсрочили свою смерть. Думаю, ты со мной согласишься, что ввиду этих вероятностей несколько световых лет и уж тем более пять годиков станут настоящим чудом.

Нейл кивнул, задумчиво глядя в пространство.

— Кстати, вы так и не сказали мне, получили ли вы ответ, — произнес он.

— Отчасти. Дверь доставила меня к Молоху… во всяком случае, к тому миру, где он решил скрыться.

— И где же это?

— Понятия не имею. Но там меня дожидался Орфео Куллин.

— Он собирался убить вас?

— Он хотел поговорить.

— Шутите! — засмеялся Нейл.

— У него было предложение. Он хотел заключить со мной сделку. Похоже, что они с Молохом очень заинтересованы в Слайте.

— В Слайте?

Нейл потер синяки, оставленные на его горле рукой Уорны.

— Куллин предложил нам с Молохом объединиться, чтобы сразиться со Слайтом. Ему хотелось, чтобы мы положили конец нашей вражде и действовали вместе против общего врага. Я ответил им «нет».

Рейвенор замолчал. Ему не хотелось рассказывать Гарлону обо всех подробностях того разговора.

— И что было бы, ответь вы «да»? — спросил Нейл.

— Куллин помог бы нам пройти через дверь, а затем Уорна доставил бы нас с Утохра на планету, где состоялась бы встреча с Молохом. Но поскольку я ответил «нет», дверь превратилась в орудие убийства.

— А мне казалось, что со Слайтом уже все кончено. Я думал, что критический порог мы уже миновали. Неужели Молоху известно что–то такое, чего не знаем мы?

— Возможно, что и нет. Мы ведь тоже можем знать больше, чем он. Вероятно, ему просто неизвестно, что критический порог, как ты изволил выразиться, уже миновал.

— Сомневаюсь я, — ответил Нейл. — С каких это пор ему стало известно меньше, чем нам?

— Буди остальных, — произнес Рейвенор.

В этот раз поворот ключа вывел их на неровное плато, усеянное древним, крошащимся гранитом. Бесконечная череда лет разрушала скалу, заставляя ее терять свою форму. За пределами плато простирался скалистый мир, озаряемый сверканием молний.

Вновь открыв дверь, они вышли на затянутое сырым туманом болото. Воздух, как и стоячая вода, был затхлым. В жиже копошились тонкие черви, непрерывно хлопая ртами и выстреливая слабыми электрическими разрядами по ногам путников.

Дверь открылась и закрылась снова. Теперь перед ними под лазурно–синим небом простиралась широкая расселина, усеянная желтым щебнем. Воздух был сухим и одуряюще горячим. Еще в нем присутствовал какой–то металлический привкус.

— Отсюда надо убираться побыстрее, — произнес Рейвенор, чьи системы зарегистрировали повышенный уровень солнечной радиации.

На сей раз они оказались на крошечном коралловом атолле — поднимающейся посреди беспокойного океана маленькой фиолетовой медузе. В поле зрения не было ни единого признака иной суши. Небо затянуто розовой дымкой. Откуда–то доносился грохот. Из моря периодически вздымалось нечто огромное, хотя и трудноразличимое в тумане, медленно плывшее куда–то в сторону.

— Дальше, — произнес Нейл.

Они вступили в темный, черный лес, где витал горький влажный аромат. В воздухе ощущались запахи гниения, и белесое небо было едва различимо за густым переплетением черных ветвей. Рейвенор решил слегка отдалиться от двери в надежде увидеть какие–либо признаки жилья или человеческие следы. В темноте раздавались странный гул и постукивание. Вокруг зажужжала мелкая черная мошкара. Ангарад начала стряхивать ее с лица. Размерами насекомые не превосходили блох.

Уже через несколько секунд облака мошкары стали невыносимо плотными, покрывая густым черным слоем открытые участки кожи, норовя забраться в ноздри, уши и глаза.

— Уходим! — приказал Рейвенор.

Айозоб сражалась с ключом, одновременно пытаясь избавиться от мух и мыча что–то сквозь плотно сжатые губы.

Рейвенор призвал на помощь последние остатки своей Воли, чтобы хотя бы на секунду отбросить мошкару.

Дверь открылась.

Поле, усеянное костями животных. Ледяная, иссиня–серая пыльная пустыня. Стремительный ветер, поднимающий облака праха с вершин холмов. Насыпи огромных выветренных костей давно погибших существ, песок и пыль простирались настолько, насколько хватало глаз. Кости принадлежали животным гигантских размеров. Коричневое небо рассекали огненные следы метеоров, падающих под одним и тем же углом в сорок пять градусов и чем–то напоминающих искры, разлетающиеся от точильного колеса. Кости захрустели под ногами спутников Рейвенора, сплевывающих сгустки мокроты, черной от мух, попавших в рот.

— Открывай дверь, — грустно произнесла Ангарад.

Айозоб повиновалась, и они вошли в город. Прохладная тень площади, расположенной среди циклопических строений под желтым небом, где царила звезда–гигант. Сомнений в том, что город воздвигнут не руками людей, не возникало.

— Вы когда–нибудь видели хоть что–то подобное? — спросил Нейл.

Звуки сопровождались странным гулким эхом. Холодный воздух нес в себе сладковатый, почти сахарный привкус.

— Нет, — сказал Рейвенор.

Примерно пять минут они побродили по площади вокруг двери.

— Вам не кажется, что город давно уже мертв? — спросила Ангарад.

— Нет, — ответил инквизитор. — Я чувствую здесь присутствие ксеносов.

Нейл вскинул оружие.

— Далеко отсюда, — произнес Рейвенор, — но я все равно могу почувствовать их. — Он развернул кресло. — Пожалуйста, Айозоб, откройте дверь снова. Не думаю, что здесь для нас безопасно.

Направляясь к порталу, Нейл размышлял над тем, что же такое почувствовал Рейвенор, чтобы быть настолько уверенным в необходимости поскорее отсюда убраться.

Следующее место являло собой равнину, облезлую и неровную, точно обгоревшая на солнце кожа. Жутковатая растительность, чем–то напоминающая сгустки мозговой ткани, образовывала леса по краям выжженной равнины. В нескольких километрах от двери лежал проржавевший, изломанный каркас некой колоссальной машины. Более всего он напоминал обломки звездолета, но с этого расстояния невозможно было определить, какого именно. И на то, чтобы исследовать его, времени не оставалось. Здесь едва можно было дышать.

Им показалось, что ключ поворачивался в замке целую вечность.

— О Трон! — воскликнул Нейл, когда они снова прошли через дверь, — Осторожнее! Смотрите под ноги!

Портал открылся посреди узкой площадки, сложенной из неровных, неструганых досок. Это был один из участков, не производящих впечатления надежных строительных лесов, окружавших огромную оуслитовую башню. Путники вышли практически возле самой вершины и теперь стояли — вод свежим ветерком на полуденном солнце в тысяче метров над огромным, теряющимся в смоге городом. От крыш домов поднимались столбы грязноватого дыма.

Платформа задрожала, когда путешественники осторожно прошлись по ней. Айозоб вцепилась в балку и отказалась смотреть вниз. Она даже закрыла глаза.

— Мне здесь не нравится, — сказала девушка.

— Будем спускаться? — Ангарад беспечно встала на краю и, уперев руки в бока, стала разглядывать город внизу. — Все признаки жизни. Я слышу. Суматоха. На улицах заметно движение. Жизнь бьет ключом. Похоже на имперский город.

— Полагаю, будет опрометчиво поступить именно так, — сказал Рейвенор. — Жизнь, конечно, бьет ключом, но я не ощущаю каких бы то ни было признаков людей. Хотя, возможно, когда–то это и был имперский город.

— И кто же населяет его теперь? — спросил Нейл. — Может быть, у них есть хотя бы что–то вроде воды или пищи?

Ближайшие к ним башни и здания, куда более низкие, чем то строение, где путникам довелось очутиться, также пребывали в плачевном состоянии и были оплетены сетью примитивных лесов. Сложно было сказать, восстанавливают или разбирают город его новые хозяева.

Острые глаза Ангарад сумели разглядеть силуэты, двигающиеся по лесам на соседней башне в четырехстах метрах под ними: строители, занимающиеся своей работой.

— Рейвенор прав. Спускаться нет никакого смысла.

— Что ты увидела? — спросил Нейл.

— Орки, — снисходительно ответила она.

Когда дверь отворилась в следующий раз, за ней была только чернота. Никакого освещения, только холодный, затхлый воздух.

— Гидеон? — позвал Нейл.

Рейвенор включил прожектора, вмонтированные в его кресло. Свет был тревожно–тусклым, лампы не горели привычным белым огнем. Но желтоватые лучи все–таки разогнали темноту, позволив увидеть окружающее пространство: каменный прямоугольный зал размерами со вспомогательный трюм «Аретузы». Стены, пол и потолок были сложены из одинаковых, идеально подогнанных друг к другу каменных блоков. Помещение, со всей очевидностью обустроенное очень умелыми строителями, не имело никаких признаков разрушения и даже пыли, но явно было очень древним.

— Не вижу двери, — произнесла Ангарад.

— Ну, здесь не настолько темно, — откликнулся Нейл.

— Я говорю, что здесь не видно ни одной другой двери, — сказала она. — Если, конечно, они не спрятаны.

— Не спрятаны, — ответил Рейвенор. — Я просканировал. Зал запечатан, стены сплошные.

— Но зачем ее тогда понадобилось строить? Для чего она нужна, если в нее нельзя войти.

— Возможно, они могут, — произнес Рейвенор. — Например, при помощи телепорта. А может быть, они просто не хотели сюда заходить. Также существует вероятность, что они старались что–то не выпустить отсюда.

— Но ведь здесь нет никого, кроме нас, — сказал Нейл, а потом резко оглянулся на Рейвенора. — Или есть?

— Не думаю.

— Дверь готова! — объявила Ангарад.

— Мне кажется, мы могли бы передохнуть здесь несколько минут, — произнес Рейвенор. — Это место свободно от тех опасных для жизни явлений, которые мы обнаруживали раньше.

Они присели возле его кресла, уставившись на дверь.

— Айозоб, — произнес через некоторое время инквизитор, — я тут все размышлял о двери. Скажи, она ведь сейчас действует хаотично?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Это не моя функция. Но предполагаю, что подобное вполне вероятно.

— Без Дома, который служил для нее якорем, дверь действует совершенно свободно, по принципу случайности?

Айозоб снова пожала плечами:

— Это не…

— …твоя функция. Я знаю. Сколько же тебе лет, Айозоб?

— Четырнадцать.

— Ты выросла в Доме?

— Меня взрастила семья смотрителей, с тем чтобы я, как и все предшествовавшие мне матери, стала смотрительницей.

— И тебе не свойственна псионическая активность?

— Не думаю. А как об этом можно узнать?

Но Рейвенор был уже вполне уверен. Он несколько раз мягко проверял ее и не находил никаких следов подобной активности. Ее сознание, в прямом смысле слова, оказалось удивительно одиноким, пустынным местом, свободным от обычного мельтешения мыслей.

— Среди смотрителей никогда не было псайкеров? — спросил он.

Она покачала головой.

— А это так важно? — поинтересовался Нейл.

— И все ж таки дверь работает, — произнес Рейвенор, — и в основу ее деятельности положены мощные псионические процессы. Не знаю, кто их активировал: Дом или кто–то, с кем мы не встречались. Смотрительницы ментально не активны, потому как действующий псайкер вызвал бы конфликт управления дверью. Полагаю, что их взращивают в очень специфических условиях, подвергая ритуалам, основной задачей которых является… полное спокойствие их умов. — Он чуть не сказал «полная пустота», но не стал, вспомнив, что Айозоб тоже слушает. — Когда Дома не стало, — произнес Рейвенор, — меня начал терзать вопрос: а не могу ли я сам управлять дверью? Возможно, что силы моего сознания окажется достаточно для того, чтобы направить нас к дому.

Они снова поднялись.

Рейвенор протянулся сознанием и попытался прощупать дверь так же, как разум живого человека. При этом он чувствовал себя идиотом, поскольку, хотя от портала и исходила фоновая вибрация энергий, во всем остальном это была обычная деревянная дверь.

— Сейчас для нас важнее всего вода, — сказал Рейвенор. — Открывайте дверь.

Глава седьмая

Когда они прошли через портал, в лица им ударил свежий, холодный ветер. Впереди простирался каменистый известняковый берег, с одной стороны ограниченный волнующимся серым морем, а с другой — невысокими скалами. Тучи, затянувшие низкое небо, мчались с настораживающей стремительностью. Волны разбивались о мокрые камни, насыщая воздух влагой.

— Вот вы и нашли воду, — произнес Нейл, кивая в сторону шумящего моря в пятидесяти метрах от них, — если, конечно, она окажется пресной…

— Не окажется, — сказала Ангарад. — В воздухе чувствуется соль. — Она напряглась. — Нейл, начинай медленно идти ко мне.

— Зачем?

— Делай, как она говорит.

То, что раньше казалось глыбой мокрого камня, зашевелилось, оказавшись огромным мертвенно–бледным созданием, похожим на крокодила с очень длинной и узкой мордой. Существо грелось на берегу в брызгах прибоя. Огромное тело поднялось на четырех мощных плавниках и лениво заскользило к воде.

Оглядевшись, путешественники обнаружили еще несколько подобных существ, маскировавшихся под серые глыбы известняка, греясь на берегу. Некоторые твари при этом держали пасти широко распахнутыми. Они казались сонными и совсем не заинтересованными посетителями.

— Как вы думаете, их здесь больше восемнадцати? — спросил Нейл.

— А ч–что? — спросила Айозоб, с некоторой опаской разглядывая чудовищ.

Нейл погладил приклад ружья и посмотрел на Рейвенора:

— Что скажете? Случайное совпадение? Или вы действительно заставили дверь доставить нас к воде?

— Скорее всего совпадение, — ответил Рейвенор. — Предлагаю попробовать еще раз.

До них донесся тихий треск молнии, и начался дождь, вначале выражавшийся лишь в падении нескольких крупных капель, но затем хлынувший сплошным потоком. Спутники инквизитора через секунду уже вымокли до нитки.

— Чистая вода! — закричал Нейл, запрокидывая голову и открывая рот. — Во имя Трона, она свежая!

Ангарад и Айозоб тоже стали пить дождевую воду. Смотрительница сложила ладони чашечкой и лакала из горстей. А запрокинув голову, можно было и вовсе захлебнуться.

Рейвенор открыл окна водосборников, встроенных в кресло, стараясь восстановить внутренние запасы. Благодаря этому он мог хотя бы в некоторой мере восполнить жидкостной баланс систем жизнеобеспечения.

Дождь прекратился столь же внезапно, как и начался. Нейл вытер мокрое лицо ладонью и рассмеялся.

— В конце концов, сюда стоило заскочить, — произнес он.

Я успокаиваю свое сознание, прежде чем предпринять следующую попытку. У меня почти не осталось сил и скоро наступит полное истощение. С уверенностью можно сказать, что поврежденные системы кресла в ближайшее время окончательно выйдут из строя, а без них моя жизнь окажется под очень большим вопросом. От других я это скрываю, хотя Нейл, похоже, о чем–то догадывается.

Я сосредоточиваюсь на двери и ключе в руке Айозоб. Жаль, что у меня не было возможности получше разобраться в тайных механизмах тринаправленной двери, поскольку копаться в столь мощных артефактах вслепую — не самое мудрое решение.

Но я все равно попытаюсь подключиться к двери, постараюсь ее или же нечто за пределами ее физического существования заставить понять себя. На сей раз я сосредоточиваюсь на воспоминаниях об «Аретузе». Если и существует место, где бы я сейчас мечтал оказаться, так это там.

Я думаю об «Аретузе». Думаю о 404–м годе. Поймет ли меня дверь? Способна ли она понять меня? Когда я вспомнил про жажду, она доставила нас к воде, хотя и не совсем точно.

— Открывайте дверь.

Ветер был теплым и полным пыли. Резко очерченное солнце сверкало в безоблачном небе. Дверь стояла в чаще странного и перекрученного тернистого кустарника, чьи ветви, поднимавшиеся на высоту двух человеческих ростов, были твердыми и неподатливыми, точно кость. Пепельно–серая кора растений была шишковатой и морщинистой, усеянной длинными острыми шипами.

— Вы этого и добивались? — спросил Нейл.

— Нет, — произнес Рейвенор, выкатываясь из двери следом за ним. — Совсем не этого.

— Может, осмотрим окрестности? — предложил Гарлон. — Поглядим, где мы очутились?

Они отошли от двери, поднимаясь по холму, густо заросшему кустарником. Ветер едва ощущался, но ветви вокруг них шевелились и трещали.

— Что–то мне не нравятся эти кусты, — пробормотал Нейл.

— Это только растения, — сказала Ангарад. — А растения не могут убить тебя.

— Знаешь, позволь мне рассказать тебе одну байку, — заговорил Нейл. — Побывал я однажды в одном месте…

— Заткнись! — сказал Рейвенор.

Инквизитор вымотался настолько, что даже вежливость казалась непростительной тратой сил. Кроме того, его терзало разочарование.

— Что это такое? — спросила Ангарад, показывая куда–то вперед.

Над зарослями кустарника, на самой вершине холма, возвышалась какая–то конструкция, напоминающая строительный кран или же антенную мачту.

— Предлагаю выяснить, — произнес Нейл. — Видите, там кусты начинают редеть.

Они стали продвигаться дальше, с трудом поднимаясь наверх и уворачиваясь от ветвей. Тернистые заросли закончились внезапно. Перед путниками на несколько сотен метров простиралась расчищенная площадка. Земля казалась выжженной, словно здесь для избавления от живучей поросли воспользовались огнеметами.

— Смотрите, — сказал Нейл.

Выбравшись из кустарника, они смогли хорошо разглядеть вершину холма, на котором громоздилась серая неприветливая ограда, земля вокруг которой была полностью расчищена от кустарника на три сотни метров. За ограждением располагались комплекс модульных конструкций и несколько высоких башен, в которых без труда угадывались вокс–ретрансляторы. А в модульных зданиях вполне опознавались имперские стандарты.

— Пока что это лучший из виденных нами вариантов, — пробормотал Нейл.

— Подойдем ближе? — спросила Ангарад.

— Да, — ответил Рейвенор. — Я ощущаю присутствие людей, хотя оно странным образом затуманено. Кто это и сколько их, я не смогу установить.

— Почему? — спросил Нейл.

— У меня… проблемы с концентрацией, — сказал Рейвенор. — Простите.

— Вам больно, Гидеон? — спросил Нейл.

— Это касается только меня, Гарлон. — Кресло покатилось вперед.

Едва остальные попытались двинуться за ним по расчищенному склону, неожиданно раздался голос, искаженный вокс–динамиками и заставивший их замереть на полушаге.

Вслед за ними из кустарника выбрались три человека. Судя по телосложению, это были мужчины. Они были облачены в униформу гвардейского образца, основательно усиленную кольчужными вставками и защитными пластинами. На головах были шлемы с визорами, словно у гладиаторов, полностью закрывающими лица. Как и вся остальная их амуниция, визоры были запачканы и исцарапаны. Все трое сжимали в руках тяжелые грязные огнеметы.

— Оставаться на месте! — приказал один из новоприбывших. Потом повел огнеметом. — Откуда вы, черт возьми, взялись?

Нейл честно махнул в сторону кустарника за своей спиной.

— Считаешь себя умником? — спросил другой гвардеец.

— Где ваш корабль? — потребовал первый. — Мы не фиксировали приближения какого–либо судна. Где вы совершили посадку?

— Мы прибыли не на корабле, — произнес Рейвенор.

Его смутило то, что ему не удалось почувствовать приближение этих людей, но то, что он не может прочитать их мысли, когда они так близко, настораживало куда больше.

Солдаты уставились на кресло Рейвенора.

— Это еще что такое? — спросил глава отряда.

— Кресло жизнеобеспечения, — сказал Нейл.

— Для калеки?

— Да, — ответил Рейвенор. Троица бойцов обошла их кругом.

— Сдайте ружье! — приказал один из них Нейлу. Гарлон осторожно откинул оружие в пыль.

— И ваш меч, — произнес другой, обращаясь к Ангарад.

Все трое казались просто зачарованными высокой женщиной в изодранном кожаном доспехе.

— Я не собираюсь обнажать его, так же как не испытываю ни малейшего желания причинять вам вред, — холодно ответила Ангарад. — Но меня не разлучат с Эвисорекс.

Айозоб подпрыгнула на месте и взвизгнула, когда глава отряда навел огнемет на землю и выпустил струю ревущего пламени. С обожженной поверхности взметнулась пыль.

— Брось свой чертов меч! — произнес главарь.

— Сделай это! — прошипел Нейл, покосившись на Ангарад. — Я помню про ваш «Кодекс», но мы уже прошли слишком много — действительно слишком, — чтобы сейчас затевать скандал.

С гримасой на лице, будто отрезала себе руку, Ангарад отстегнула длинные ножны и почтительно положила их в пыль.

— Бригада расчистки два вызывает базу, — произнес в вокс командир отряда.

— Второй бригаде, возвращайтесь, — протрещало в ответ.

— Свяжитесь с охраной, пусть встретят нас у центрального входа. Мы на подходе. Скажите боссу, что она просто не поверит в то, что мы тут обнаружили.

В комнате модульного бомбоубежища было прохладно и тихо, свежий воздух нагнетался через вентиляционные системы, за которыми явно хорошо ухаживали. Из мебели здесь стоял стальной стол и с полудюжины складных стульев. Нейл присел на один из них и устало вздохнул. Айозоб опустилась на пол у его ног и свернулась клубочком.

Ангарад же не находила себе места. Она нервничала из–за того, что позволила забрать у себя оружие.

Рейвенор опустил свое кресло на пол, чтобы сэкономить энергию, и теперь отдыхал. Нейл не спускал с него глаз, серьезно обеспокоенный состоянием своего начальника. Жидкость снова начала сочиться из трещин в корпусе, только теперь она была темноватой и мутной, словно в циркуляционные системы кресла попала грязь или продукты жизнедеятельности.

Трое солдат, один из которых понес ружье и меч, довели их до ворот базы. Навстречу им вышел отряд регулярной Имперской Гвардии, вооруженный громоздкими лазганами и облаченный в стандартную армейскую униформу, без всяких кольчужных вставок или бронированных пластин, какие были у команды огнеметчиков. Однако Нейл так и не смог опознать полковые знаки отличия.

На всех солдатах, стоящих у ворот, были шлемы, но лица оставались открытыми, если не считать очков, защищающих глаза от пыли. Гвардейцы разглядывали своих гостей с явным изумлением. Нейл задумался над тем, насколько странное зрелище представляет он со своими друзьями: угрюмо озирающаяся долговязая амазонка, чья кожаная броня была изодрана в клочья и открывала взглядам смуглое исцарапанное тело; девушка–подросток, с ног до головы закутанная в балахон; увечный фрик в летающем кресле; лысый здоровяк в комбинезоне, видавшем лучшие дни. Впрочем, у него было подозрение, что этих людей больше удивляло вообще появление каких бы то ни было гостей.

— Я никого из них не могу прочитать, — послал Рейвенор. — Нейл, если ты слышишь меня, покашляй.

Нейл откашлялся.

— Значит, мое сознание еще не совсем ослабло. Должно быть, они просто заблокированы.

Их проводили в бокс и заперли за ними люк. С тех пор прошло уже десять минут.

Нейл поднялся со стула и выглянул в одно из маленьких узких окошек.

— Как вы думаете, это станция слежения? — спросил он.

— Да, — ответил Рейвенор, чей голос сейчас казался хрипом астматика.

— Мне так показалось из–за этих антенн. Подобные места всегда хорошо охраняются. Неудивительно, что они были не рады увидеть, как мы разгуливаем в окрестностях. Между прочим, вы сумели распознать их значки?

— Нет, — сказал Рейвенор.

— Я тоже, — пожал плечами Нейл. — Вы уверены, что выдержите, Гидеон?

— Бывало и лучше. Послушай меня… Возможно, что, заявившись сюда, мы влипли в неприятности. Как ты и говорил, это зона особого внимания. Я постараюсь договориться с ними, поскольку так у нас будет больше шансов на спасение. Во всяком случае другой надежды нам дверь пока не давала. Контакт с Империумом. Пожалуйста, следуйте моим указаниям и не совершайте… провокационных поступков.

— Эй, — вскинув руки ладонями кверху и возмущенно дернув плечами, откликнулся Нейл.

— Особенно это касается Ангарад.

— Я все понимаю, — бросила картайка. — Но Эвисорекс нуждается во мне и…

— Эвисорекс может подождать, Ангарад. Во имя Трона… — Голос, доносившийся из вокс–динамиков, словно отрезало, заглушило отрывистыми хрипами и скрежетом.

Нейл поспешил к креслу. Он понял, что его хозяин кашляет или даже задыхается.

— Гидеон?

— Что это с ним? — спросила Ангарад таким тоном, будто ей на самом деле было совсем не важно, что там испытывает Рейвенор.

— Проклятие, не знаю. Мне известно только одно: он тяжело ранен. О Трон!..

Нейл отстранил руку от корпуса кресла. Она оказалась вымазана в крови, капавшей из трещины, которую оставил УДар лапы монстра.

— Мне кажется, он умирает!

— Ты на удивление догадлив.

— Гидеон?

— Думаю, мы знакомы достаточно долго, чтобы я мог быть с тобой откровенным.

— Очень на это надеюсь.

— Я, конечно, могу продолжать хорохориться и изображать из себя сильного лидера, но на самом деле силы–то я в себе больше и не ощущаю. Системы, поддерживающие во мне жизнь, выходят из строя. Когда они отключатся совсем, мое тело начнет умирать. Кроме того, как мне кажется, я получил еще и физическую рану. А может быть, и не одну. Точно сказать не могу, поскольку системы контроля за состоянием уже не работают. Сломалась и система вокс–трансляции. Сейчас я пытаюсь заставить свои модули заняться его починкой.

— Значит, разговаривать теперь придется мне?

— Пока — да. Эти люди неприступны для моего сознания. Причиной тому, конечно, может служить и мое ослабленное состояние, но мне кажется, что они чем–то защищены. Мне нужно, чтобы ты…

— Тихо! — прошипел Нейл.

Входная дверь открылась. Внутрь вошли двое солдат, сопровождаемые миниатюрной брюнеткой в полковничьей гвардейской униформе. Ее резкие черты были бы более привлекательными, если бы не годы тревог и постоянного пребывания на солнце, оставившие на ее лице глубокие морщины. Женщина кивнула, и один из солдат закрыл дверь.

Полковник прошла мимо них и села за стол, после чего окинула взглядом четверых задержанных.

— И ее мне не прочитать, Гарлон. Она тоже защищена.

Нейл встал рядом со стулом, глядя в глаза женщине.

— Мадам, прошу простить за доставленные вам неудобства, — произнес он. — Мое имя Гарлон Нейл. Я аккредитованный охотник за головами, обладающий лицензией на деятельность в секторах Скарус, Электиф и Бороданс.

— Очень забавная сказочка, — хрипловатым голосом ответила полковник. — Это как минимум мало вероятно, учитывая, насколько далеко расположены эти сектора.

— Мадам, а могу я спросить, где мы находимся?

Прежде чем ответить, она немного помедлила, а на лице ее возникла смущенная улыбка.

— Вы хотите сказать, что не знаете?

— Как вы думаете, стал бы я задавать столь идиотский вопрос, если бы знал?

— Думаю, что не стали бы. Это Раец.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Прошу тебя, Гарлон, поосторожнее выбирай слова.

— Позвольте полюбопытствовать, как вы могли оказаться на планете, — спросила женщина, — не имея ни малейшего представления о том, где она находится?

— Я мог бы рассказать вам историю о том, что меня похитили работорговцы, а мне потом удалось бежать вместе с тремя своими друзьями и приземлиться на планете, о которой я ничего не знаю.

— Но будет ли эта история правдивой? — мягко произнесла она.

— Вы сами посмотрите на меня. А потом на тех людей, вместе с которыми я путешествую. Скажите, мы хоть сколько–нибудь похожи друг на друга? Разве мы не выглядим как типичные беглецы с корабля работорговцев?

— Да, в этом больше логики, чем в моих собственных предположениях.

— И что же вы предположили?

— То, что вы — шпионы. Хорошие шпионы, если верить моему опыту, порой надевают самые неожиданные маски.

Нейл кивнул на Ангарад, стоящую у противоположной стены:

— Вот, посмотрите на нее. Рождена для борьбы. Поэтому ее и выбрали работорговцы. Отличная племенная скотинка для арены.

— Я не позволю называть себя племенной ско…

— Захлопни. Пасть. Ангарад.

— Впрочем, работорговцы и в самом деле, наверное, меня такой посчитали.

— Работорговцы? — спросила женщина. — Мы не замечали их активности… сколько?.. Кертер, когда мы в последний раз обнаруживали активность работорговцев в этом субсекторе?

— Никогда, — ответил один из солдат.

— Но разве шпионы стали бы спокойно выходить на открытое место и отдаваться вам в руки? — спросил Нейл.

— Возможно, что и стали бы, — сказала женщина. — Это зависело бы от того, что им на самом деле надо.

Нейл пожал плечами и рискнул ответить ей улыбкой:

— Значит, дела наши плохи?

— Должна сказать, что так и есть. — Она поднялась. — Я обязана представиться. Меня зовут полковник Аза Ланг, я действующий командир этой станции. И это все, что я обязана вам сказать. Вы военнопленные.

— Разве идет война?

— О, прошу вас! — поморщилась Ланг.

— Скажите, а вы, случайно, не обязаны предложить нам помощь? — спросил Нейл.

— Какую помощь?

— Неплохо бы получить воды. Мы долгое время обходимся и без нее, и без пищи. Ребенок голодает. Не помешала бы также и медицинская помощь. Мой… приятель Гидеон был ранен.

Ланг посмотрела на кресло:

— Этот калека? В модуле жизнеобеспечения?

— Его ударили.

— Чем?

— Длинная история, — начал Нейл.

— Гарлон. Хватит юлить.

Нейл кивнул Рейвенору.

— Полковник Ланг, вы разрешите вам кое–что показать? — спросил он.

— Разрешаю.

Он приблизился к креслу.

— Только не надо дергаться и начинать радостно жать на спусковые крючки, — добавил Нейл, оглянувшись на двоих солдат. — Дай ее мне, Гидеон.

Одна из крышек на корпусе кресла отошла в сторону, открывая инквизиторскую инсигнию Рейвенора. Нейл взял ее и передал Ланг:

— Это инквизитор Гидеон Рейвенор, Ордо Геликана. Все остальные — его преданные слуги. Прежде чем оказаться на вашей планете, мы пережили настоящий кошмар. Поэтому властью Инквизиции мы запрашиваем вашей немедленной помощи.

Ланг бросила инсигнию одному из охранников.

— Проверьте ее, — сказала она, и мужчина выбежал из комнаты. — Если вы говорите правду, то я извинюсь за подобное обращение. — Ланг вынула из кармана линк. — Доктор Башесвили должна незамедлительно явиться в лазарет, и пусть кто–нибудь принесет еды и питья.

— Благодарю вас, полковник, — произнес Нейл. — Мы…

— Как вы сюда попали? — спросила Ланг.

— Вошли в дверь.

— Что?

— Дверь.

— Не понимаю.

— Я, если честно, тоже. Путешествие оказалось непростым, и мне действительно хотелось бы узнать, где мы находимся.

— Это Раец, в субсекторе Фантомина.

— Фантомина? Трон, да это же… прямо на краю сегмента Ультима!

— Да, если в ваших рассказах есть что–то, кроме слов, вы оказались далековато от дома, — ответила Ланг. — Это станция слежения «Аретуза» на…

— Что вы сказали? — неожиданно перебил ее Нейл.

— Станция слежения «Аретуза». Нейл повернулся к креслу:

— Вы ведь хотели попасть на «Аретузу», верно?

— Да, Гарлон.

— Дерьмо! — простонал Нейл. — Эта, мать ее, дверь…

— С кем вы разговариваете? — занервничав, спросила Ланг. — С калекой? И он может отвечать?

— Инквизитор Рейвенор — псайкер, — сказал Гарлон. — По какой–то причине он не может прочесть вас.

— Это потому, — кивнула Ланг, — что при отправке на Раец мы все снабжаемся блокираторами. Ку'куд кричит, когда мы его выжигаем.

— Кто?

— Колючий кустарник. Если бы не бригады огнеметчиков, ежедневно отбрасывающие его назад, он очень быстро охватил бы и задушил станцию. К тому же он психоактивен. По ночам он шепчет. А когда мы убиваем его, он кричит. Совокупный эффект и того и другого может приводить к летальному исходу. Поэтому перед отправкой нам обязательно внедряют пси–блокираторы, чтобы сохранить наше душевное здоровье. — Она наклонилась вперед и раздвинула волосы, открывая имплантат, встроенный в основание черепа. — Без этого вы очень скоро начнете страдать.

— Можно задать вам еще один вопрос? — поинтересовался Нейл.

— Думаю, можно, — ответила Ланг.

— Год?

— Что значит «год»?

— Какой сейчас год указывается на календарях? — спросил Нейл, глядя ей прямо в глаза.

— Конечно же, четыреста четвертый, — ответила она. — Четыреста четвертый, миллениум сороковой.

Глава восьмая

Когда они возвратились с поверхности, «Аретуза» оказалась холодна и негостеприимна. Она никогда не была ни слишком уютным судном, ни особо приветливым, но в этот раз, пройдя воздушный шлюз, они почувствовали особую промозглость и затхлость корабельной атмосферы.

Ануэрт возбужденно семенил впереди них.

— Файфланк что–то нашел! — провозгласил он.

— Надеюсь, это что–то стоящее, — обратился к остальным Тониус. — Я принял решение. И изменить его будет не просто.

— Давай вначале дождемся, что нам покажет Ануэрт, — произнесла Кыс. — Если это окажется корабль Сайскинда…

— Если, если, если… — эхом откликнулся Тониус. — Я хочу, чтобы мы легли на курс к Трациану уже ночью.

Кыс и Кара дождались, пока все выйдут из шлюза.

— Как ты думаешь, Пэйшенс, отправиться к Трациану — это хорошая идея? — спросила Кара, когда их уже никто не мог услышать. — Стоит ли надеяться на снисхождение лорда Роркена?

— Это решение Карла, — пожала плечами Кыс. — Может быть, он и прав, Кара. После того как не стало его, мы обязаны возместить причиненный нами вред.

— Но не стало ли?

— О чем это ты? — Кыс посмотрела на нее.

— Гидеону не привыкать выкручиваться из самых безвыходных ситуаций.

— Спасибо, конечно, Кара Свол, — ответила Кыс. — Вот только боюсь, что не разделяю твоего оптимизма. Я видела, насколько он был изранен, видела, как погиб Дом. Его больше нет.

Кара вздохнула, и Пэйшенс почувствовала, что бывшая акробатка готова разреветься.

— Нам здесь тоже нелегко пришлось, — произнесла Кара.

— О чем это ты?

— На корабле происходило что–то странное. Это повторялось снова и снова в то время, пока мы ждали вас. Не хотелось беспокоить Рейвенора, поэтому я ничего раньше не говорила.

— Что значит «странное»? — тихо спросила Кыс.

— Такое ощущение, словно на корабле завелись призраки, — невесело засмеялась Кара. — Вся команда перепугана. Никто не может нормально уснуть с того момента, когда мы стали слышать рыдания.

— Да, я заметила, что ты выглядишь усталой.

— Усталой?

— Выжатой как лимон. Дерганой.

— Да, верно. Как и каждый на борту. Даже если бы мы не услышали… этого.

— Чего? Рыданий?

— Да, и безумного хохота, раздающегося в воксе, даже когда тот выключен.

— Но я ничего не чувствую, — неуверенно произнесла Кыс, пытаясь протянуться своим сознанием.

— Еще почувствуешь. Спать не сможешь, а если и сможешь, то будешь метаться во сне. Вот поэтому–то я и упомянула о Гидеоне.

— Может, объяснишь?

— Я подумала, — пожала плечами Кара, — что, может быть, это он пытается выбраться откуда–то.

— Хорошо, я постараюсь разобраться, — произнесла Кыс.

У нее складывалось четкое представление о том, что же именно могло пойти «неправильно», но Кару Свол ей пугать пока не хотелось.

— А ты пока лучше обрати внимание, — проницательным тоном произнесла Пэйшенс, — на того, кто любит тебя.

Кара обернулась. На выходе из стыковочного шлюза ее дожидался Белкнап.

Они подошли друг к другу и обнялись.

— Скажи, это правда? — спросил Белкнап у Кыс, когда та проходила мимо.

— О чем ты, Патрик? Он прочистил горло.

— Кыс, Рейвенор погиб?

— Да, боюсь, что так и есть, — ответила она.

Кыс вошла в лазарет. В комнате не было никаких признаков пребывания Фрауки, если не считать тарелки, наполненной окурками лхо–папирос, и брошенного информационного планшета. Заэль все так же лежал на кровати: исхудавший и холодный как ледышка.

— Заэль? Ответа не было.

— Заэль?

Она обернулась, когда в комнату вошел Вистан Фраука, прижимая к носу бумажную салфетку, позаимствованную в операционной.

— О, значит, вы уже вернулись? — спросил он.

— Где ты был?

— Там. — Фраука махнул в сторону операционной. — Не ожидал тебя здесь увидеть.

— А я не знала, что мне требуется приглашение! — отрезала она.

— Тоже верно, — примирительно произнес он. — Послушай, я уже в курсе. Мне действительно очень жаль.

Она посмотрела на Вистана, осознав, что скорбь делает ее раздражительной и вспыльчивой.

— Он просыпался?

— Заэль? Нет.

— А ты бы сказал мне, если бы он проснулся?

— Нет, сделал бы из этого тайну! — парировал Фраука, усаживаясь на стул. — А в чем дело?

— Кара сказала мне, что, пока нас не было, на корабле происходило всякое.

Фраука надул щеки и понимающе вздохнул:

— Да, я слышал про это.

— А сам ты ничего не чувствовал?

— Крошка, я же ведь неприкасаемый.

— Держи эти уменьшительно–ласкательные прозвища при себе. Значит, ты не стал свидетелем ни одному из феноменов, о которых сообщают остальные.

— Нет, — сказал он, достав из пачки папиросу, но так и не прикурив ее.

Каким бы неприкасаемым он ни являлся, но напряжение, повисшее в комнате, трудно было не почувствовать.

— Мне много чего понарассказывали. Про стенания по воксу, например. Богуин вчера дежурил на камбузе и слышал смех, доносящийся из уборной. Файфланк говорит, что всякий раз, обходя трюмы, он слышит шаги за спиной. И все такое прочее. С другой стороны, Кыс, покажи мне корабль, где не было бы посторонних шумов. Экипаж нервничает, особенно после того, как стало известно, что он уже не вернется. А воображение любит пошутить.

— Но ты сам ничего не слышал?

— Нет.

— И Заэль не просыпался даже на мгновение?

— Я знаю, что поставлено на карту. — Фраука посмотрел ей прямо в глаза. — А тебе прекрасно известно, что поручил мне Рейвенор. Думаешь, мне все это очень нравится? Думаешь, я стал бы тебе лгать?

— Не знаю. Честно, Фраука, ни один из людей в команде практически ничего не знает о тебе. Ты для нас — закрытая книга.

— Это история всей моей жизни. Вы и понятия не имеете, насколько тяжело живется неприкасаемым. Все вокруг ощущают твое отсутствие, из–за чего чувствуют себя неуютно. С тобой обращаются точно с дерьмом. До встречи с Рейвенором у меня никогда не было приличной работы, только рядом с ним я почувствовал, что что–то значу. Но похоже, теперь все кончено, верно? И не стой у меня за спиной. Я достаточно долго прикрывал твою, чтобы заслужить хотя бы какое–то уважение, пусть ты себя и чувствуешь неуютно в моем обществе.

Они уставились друг на друга. В другой день, при других обстоятельствах она, быть может, и проявила бы чуть больше сочувствия. Своеобразным, загадочным образом Вистан спасал их жизни уже слишком много раз. Конечно же, он заслуживал их уважения, но именно сейчас Кыс не могла его проявить. Она была слишком напугана.

— Где ты был? — спросила она.

— Когда?

— Когда я вошла сюда.

— Вон там, — обороняясь, произнес Фраука. — Как я уже и говорил…

— И что ты там делал?

— Искал салфетку. У меня кровь из носа пошла.

— Кровь?

— Да, кровь из носа.

— Только не говори, что в первый раз, — произнесла Кыс, разглядывая окровавленные салфетки, валяющиеся под кроватью Заэля.

Она медленно подняла взгляд, снова уставившись на Фрауку:

— Кровотечение из носа — один из вторичных признаков проксимальной психической активности.

— Еще это признак любителя поковыряться в носу, — парировал Фраука. — Я неприкасаемый, помнишь?

— И тем не менее он проснулся? — спросила Кыс, оглядываясь на Заэля.

— Я бы это почувствовал.

— Почувствовал?

— Я хотел сказать: блокировал бы.

— Ты знаешь, кто он такой? Кем он может оказаться?

— Мамзель Кыс, меня лично очень беспокоит вопрос, кем он мог бы стать.

Кыс бросилась к Фрауке и рывком подняла со стула. Тумбочка, стоящая возле кровати, опрокинулась, и блюдце с окурками и информационный планшет рухнули на пол. Вистан вскрикнул от неожиданности и попытался отпихнуть Пэйшенс. Он был сильным, крупным мужчиной, но она являлась обученным полевым агентом Инквизиции. И она была в ярости. Она припечатала Фрауку к стене, вжав локоть ему в горло.

— Зачем? Зачем ты это делаешь? — прохрипел он.

— Это ты мне скажи «зачем»! — прошипела Кыс.

Она протянулась телекинезом, все еще продолжая прижимать его своей физической силой, и вытащила из кармана Фрауки пистолет. Тот повис в воздухе между ними.

— Я знаю, для чего он у тебя. И тебе это известно. Рейвенор доверял тебе.

— Кыс!

— Он ведь проснулся, верно? Он бодрствует. Именно поэтому на корабле и слышны стоны. В чем дело, Фраука? Распустил нюни и не можешь сам сделать это?

— Нет! — закричал Вистан.

Кыс шагнула в сторону и отбросила Фрауку на пол. Неприкасаемый неуклюже повалился. Затем она отвернулась от него, сжала парящий перед ней пистолет и ментальным приказом передернула затвор.

Пэйшенс подошла к кровати и, сжимая оружие в обеих руках, прицелилась в голову Заэля.

— Прости, — сказала она.

Фраука врезался в нее всем телом и сбил с ног. Они сцепились в драке. Пистолет выпал из ее рук и пробил дыру в потолке.

В лазарет влетел Белкнап. Без промедления он бросился к ним. Опыт службы в Гвардии взял верх, и ему удалось растащить дерущихся.

— Отойди! — прокричал Белкнап, отталкивая Фрауку.

Вистан ударился о стену и тяжело сполз на пол. Он ошеломленно смотрел, как Белкнап изо всех сил пытается управиться с Кыс. Пэйшенс поймала доктора в ментальный зажим и оторвала его от себя, одновременно возвращая выпавший из рук пистолет. Фраука поднял руку и вырубил свой ограничитель.

Белкнап упал прямо на Кыс и покатился вместе с ней по палубе, ударившись о ножку кровати Заэля. Патрик ударил Пэйшенс лбом в переносицу и сжал ее в надежном захвате.

— Отцепись от меня! — взвыла Кыс, капая кровью из носа. — Отцепись от меня, ублюдок, а лучше помоги…

— Брось оружие! — приказал Белкнап, усиливая захват.

Доктор сумел надавить на точку, расслабляющую запястье, и Кыс выпустила пистолет. Оружие загремело по полу.

— Не в моем лазарете, мать вашу! — прорычал он. — Никогда там, где я работаю, не делайте этого!

— Это Слайт! — закричала Кыс, пытаясь отбиться от него. — Надо было убить его еще…

— Не здесь, — твердо ответил Белкнап.

Он прижал ее к полу одним коленом, а затем ударил по нервному узлу на спине. Кыс обмякла и отключилась.

— Позови Кару, — сказал доктор Фрауке.

— О чем, мать твою, ты думала, чокнутая нинкерша? — спросила Кара, заходя в небольшое помещение, расположенное в арестантском блоке «Аретузы», где лежала Кыс.

Вистан Фраука, нервно потягивая лхо–папиросу, вошел следом за ней.

— Я пыталась защитить нас всех, Кара, — ответила Пэйшенс, перекатываясь на другой бок и садясь. — Выпусти меня.

— Не могу.

— Почему?

— Ты пыталась убить Заэля.

— Это не Заэль, а Слайт.

Кара покачала головой.

— А твой парень оказался крепким засранцем, — произнесла Кыс, потирая шею. — Не стал нежничать.

— Он не мой парень, — ответила Кара.

— А кто же?

— Он мой… любовник. Парень — глуповато звучит.

— Как бы то ни было, но он управился со мной. Настоящий мужчина. Я, может, даже была бы впечатлена, если бы не искры перед глазами. Забавно, насколько легко может понравиться мужчина, способный ударить женщину. С тобой он никогда ничего подобного не проделывал?

— Прекрати.

— Все дело в том, — тихо произнесла Кыс, — что ему не стоило мне мешать.

— Не мешать убить Заэля? Беззащитного ребенка?

— Не такого уж и беззащитного. Он демон, который начинает просыпаться.

— Почему ты так говоришь, Пэйшенс?

— Ты знаешь почему, Кара. Гидеон сам сказал нам, что в теле этого мальчишки может дремать Слайт.

— Ключевое слово «может». Ты сошла с ума.

— Перестань. Зачем бы тогда Рейвенор приказал Фрауке приглядывать за парнем и пристрелить того, если проснется?

— Что? — подскочив от неожиданности, спросила Кара.

— Я говорю правду, можешь сама спросить у этого отшибленного тупильщика!

— Эй! А ничего, что я тоже здесь? В пределах слышимости? — встрял Фраука.

— Так это правда? — спросила у него Кара.

— О, конечно же нет! — сказал Вистан.

— Лжец! — произнесла Кыс. — Гидеон сам…

— Пэйшенс… — успокаивающе проговорила Кара.

— Я не вру, — сказал Фраука.

— Кара, он заражен! Ему больше нельзя верить! — в отчаянии закричала Кыс. — У Фрауки начались кровотечения из носа.

— У меня это с рождения, — ответил Вистан.

— Пусть другим рассказывает эти сказки, — сказала Кыс. — Он поврежден. Ментальные силы Заэля пробили его. Кара, очнись! Охранник–тупилыцик скомпрометирован, мальчик активен, а чертово судно наводнено видениями! Гидеон приказал мне проследить за этим!

— И казнить подростка? — Кара отвернулась. — Шолто засек сигнал, который, с его точки зрения, соответствует «Милашке». Мы пытаемся уговорить Карла заняться преследованием. Мне жаль, что тебя не будет с нами, Пэйшенс, но ты… запуталась. Прости.

Она вышла из камеры. Дверь захлопнулась на замок.

— Кара! — закричала Кыс.

— Да, нехорошо получилось, — произнес Фраука, выходя вместе с Карой из тюремного блока.

Она приостановилась и повернулась к нему:

— Если в том, что она сказала, была хотя бы крупица истины, я, Вистан, самолично выбью из тебя дух. Обещаю тебе.

— Что ж, это будет справедливо, — ответил он, — но я не вру.

Кара кивнула.

— Я должна подняться наверх.

— Так, значит, мы отправляемся за «Милашкой»? — спросил Фраука.

— Надеюсь.

Последовало продолжительное неловкое молчание, во время которого они разглядывали друг друга.

— Ладно, рад был с тобой поговорить, — произнес наконец Фраука, отворачиваясь.

Кара проводила его взглядом и направилась на мостик.

На мостике собралась почти вся команда, но, когда Кара вошла, практически никто не оглянулся.

Шолто Ануэрт сидел в капитанском кресле, изучая информацию, выведенную на нескольких мониторах.

Белкнап стоял возле главного люка. Доктор остановил Кару и на мгновение прижал к себе.

— Я совсем не рад этому, — тихо проговорил он. — Кыс — твоя подруга, да и моя тоже, но мне показалось, что она сошла с ума. Я должен был ее остановить. Никогда еще не видел…

— Все хорошо, — ответила Кара. — Просто Кыс пришлось слишком многое вынести. Ты сделал только то, что должен был.

— Что случилось?

— Со мной? Ничего. Все никак не могу избавиться от того ощущения.

— До сих пор?

— Я справлюсь.

Кара отстранилась от него и спустилась на главную палубу мостика «Аретузы».

— Шолто?

Ануэрт оторвался от разглядывания мониторов.

— Как там Пэйшенс? — спросил он.

— С ней все в порядке. Что ты нашел?

— Сильненький след, — ответил Ануэрт. — Мы способны фиксировать признаки судна вон там. Сейчас я подщипну его для вас.

На главном экране высветилась графическая информация: перед ними отобразилась цифровая модель одного из звездолетов, стоящих на высоком якоре над Утохром.

— Это «Милашка»? — спросила Кара.

— Чтобы установить ее местонахождение, потребовались треволнения, — ответил Ануэрт.

— Но это «Милашка»?

— Готов подписать это своей жизнью, — сказал Ануэрт. — Сейчас на их корабле используются дублирующие коды и сигналы, но неизменяемые узоры выдают в нем «Милашку».

— Текущее состояние?

— Служебные модули доставляют им припасы. Значит, скоро отчалят, — сказала Плайтон.

— Сколько у нас осталось времени до того, как они снимутся с якоря?

— Часов шесть–восемь, — сказала Плайтон.

Кара кивнула и повернулась к бледному мужчине, стоящему перед главным дисплеем. Свет экрана словно уплотнялся вокруг его согбенной фигуры, образуя ореол.

— Карл?

Тониус повернулся к ним:

— А что ты хочешь, чтобы я сказал, Кара? У нас нет ни людей, ни огневой мощи, достаточной для абордажа или уничтожения их судна. Они превосходят нас силами раза в три.

— И что, мы просто возьмем и отпустим их? — спросила она.

— Мне хотелось бы уничтожить их, — пожал плечами Тониус. — Только не представляю, как это сделать.

— Бесшумный штурм, — предложил Бэллак. — Потребуется две или три гички с тихими двигателями.

Заманчивая мысль, — сказал Ануэрт, — учитывая, конечно, истинную фактизацию того, что на «Аретузе» нет двух или трех гичек. Нет даже одной. Есть только пара грузовых спускаемых модулей, и это суммация. Ни один них не оборудован глушителями.

Файфланк кивнул.

— Вот видите? — сказал Тониус. — Мы ничего не можем поделать.

— Только сидеть и смотреть, как они уходят? — произнес Бэллак.

— Во имя Трона, Карл, этот корабль — наша единственная ниточка к Молоху.

— Я устал от охоты за Молохом, — вздохнул Тониус. — Говорю вам, надо проложить курс к Трациану Примарис и побыстрее покончить со всеми неприятными делами.

— Мы, при всем благословении, можем проследовать за ними, — тихо произнес Ануэрт.

— Проследить за кораблем в варпе? — усмехнулся Тониус. — Я понимаю, что вы невелики ростом, но не знал, Ануэрт, что это отражается и на умственных способностях. Да, мы могли бы прыгнуть следом за ними. Но после этого в Имматериуме…

— Смысл был не в этом, — сказал Шолто. — Мы смогли бы проследовать за ними, если бы знали, куда они направляются.

— Все гениальное просто, — сказала Кара.

— О да, давайте поблагодарим капитана громкими аплодисментами, — произнес Тониус.

— Карл, не издевайся, — сказала Свол.

— Пожалуйста. — парировал Тониус. — Неужели мне действительно требуется напоминать вам о том, что нам неизвестно, куда они направляются? И это делает бессмысленной всю гениальную простоту замысла Ануэрта.

— Зато они знают, куда направляются, — сказала Плайтон, кивая в сторону экрана.

— Ну конечно они знают, — ответил Тониус.

— И прямо сейчас, — спокойно продолжала гнуть свою линию Мауд, — они прокладывают маршрут, производят вычисления точки перехода, начинают ритуалы снятия с якоря. Навигатор должен уже погружаться в транс и готовиться к испытаниям Эмпиреев…

— Так что, если бы кто–нибудь проник к ним на борт, — сказала Кара, — скажем, при помощи сервисной лодки…

— Только не это, — сказал Тониус. — Нет, нет и еще раз нет.

— Карл, — произнесла Кара.

— Пожалуйста, Карл, — сказал Бэллак. — Я думаю, попытаться стоило бы.

— Это стало бы самоубийством, — сказал Тониус. — Даже если кто–нибудь и сможет пробраться на борт, сумеет спрятаться и остаться невредимым, а потом еще и разузнает их маршрут и каким–то образом сообщит нам, обратно он все равно уже не выберется.

— Если пойду я, — сказала Кара, — то выберусь.

— Если, конечно, это будешь ты, — сказал Бэллак. — Во всяком случае я выдвигаю свою кандидатуру.

— Постойте минутку, — возмутилась Плайтон. — Но ведь это я предложила…

— Никто пока ничего еще не предложил! — отрубил Тониус. — Никто никуда не идет!

— Последняя попытка, Карл, — сказала Свол. — Ради памяти Гидеона. Последняя попытка покончить с Молохом.

Тониус какое–то время молча сверлил палубу взглядом, а потом пожал плечами.

— Вы спятили, — произнес он.

— Я не сумасшедшая, — сказала Кара, — но я пойду. — Она посмотрела на Плайтон и Бэллака. — Простите, но спорить бессмысленно. Только один из нас бывал раньше на том судне. Кто–нибудь, подготовьте для меня посадочную шлюпку.

Кара направилась к люку, где стоял Белкнап.

— А мне все это не нравится, — произнес он. — Тониус прав: это самоубийство. Слишком рискованно, слишком уж много спорных вопросов.

— Прости, — сказала она. — Понимаю, что тебе бы этого не хотелось, но я должна.

— Кара, риск…

Она улыбнулась ему и сложила руки в знамение аквилы.

— Сохраняй веру, — сказала она.

Фраука вернулся в лазарет, поднял стул и опустился на него.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что защитил меня.

— Сам не понимаю зачем. Я вообще больше ничего не понимаю.

— Но ты способен меня слышать?

— Да. И до сих пор к этому не привык. Я не должен бы слышать.

— Действительно не должен. Думаю, недалек тот час, когда ты перестанешь быть неприкасаемым. Я выжигаю тебя. Я превращаю тебя в «прикасаемого». Прости.

— Я понимаю, что все это неправильно. Понимаю, что ты покопался в моей голове. Ты заставил меня врать.

— Не совсем так.

— Я должен кому–нибудь рассказать.

— Нет.

Фраука сморгнул и почти секунду не мог сосредоточить взгляд. Страх отразился на его лице.

— Трон, я знаю, что ты со мной делаешь! Прекрати! Во имя Трона! Ты заставил меня соврать, заставил! И Кыс, и Свол, и…

— Тише, Вистан.

— Я не стану молчать! — Он вскочил на ноги и потянулся к вмонтированному в стену линку. — Я должен…

— Сядь. Ты должен сесть и вести себя тихо. Мы еще не дочитали.

Фраука опустил руку и покорно опустился на стул. Взгляд его был пуст.

— Эм–м… да, — сказал он. — Сесть. Хорошая мысль. — Фраука подобрал информационный планшет:

— Так, где мы остановились?

— Она задохнулась в сияющем восторге, когда он овладел ею… И… Вистан?

— Да?

— У тебя кровь из носа идет.

Фраука посмотрел на пятнышки крови, расплывавшиеся на его рубашке:

— Проклятие, кровь из носа пошла.

— Возьми салфетку.

— Схожу за салфеткой, — произнес Фраука, поднимаясь со стула.

Кыс сидела у двери камеры, приложив ухо к замку. Снова и снова пыталась она при помощи телекинеза поменять положение отпирающих рычажков и открыть дверь. В тот же день, когда они перебрались на «Аретузу», Рейвенор лично нанес на них охранительные печати, чтобы псайкеру непросто было выбраться.

Раздался лязг. Но дверь осталась непоколебима. Пэйшенс громко выругалась и снова приложила ухо к щелке замка.

— Кыс.

Пэйшенс подалась назад:

— Да?

Тишина. Только воображение.

Она снова наклонилась, решив попытаться еще раз.

— Кыссссс.

Трон! Она отстранилась и стала на карачках пятиться от двери.

— Кто? Кто там?

— Это я, Кыс. Это я. Она сглотнула:

— Гидеон?

— Это я, Кыс. Я здесь, с другой стороны двери.

— Дверь? — Кыс вернулась к замку и уставилась на него. — Гидеон?

— Я еще здесь, Кыс, но пока что слишком далеко. Прошла словно тысяча лет. Я заточен, потерян. Я хочу быть с вами.

— Гидеон, вы живы, славься великий Трон! — Неожиданно наступила тишина.

— Гидеон?

— Кыс? Прости, я потерял тебя. Я ослаб. Очень ослаб. Я на мгновение потерял тебя. Ты еще здесь?

— Да, я здесь!

Она еще плотнее прижалась щекой к холодному металлу двери, прислушиваясь к замочной скважине.

— Гидеон? Гидеон?

— Я здесь, но пока еще очень далеко. Я хочу быть с вами… Мне больно. Я заперт. Дверь не хочет открываться.

— Я пытаюсь открыть ее! — Кыс снова отстранилась, задыхаясь от напряжения.

— Я хочу быть с вами, Кыс. Я чувствую ее приближение. Я слаб. Я не знаю, что мне делать.

— Чье приближение?

— Смерти. Я чувствую это. Она приближается. Я чувствую ее запах. Она ищет меня. Хочет забрать меня. Пока что мне удавалось отбиваться от нее, но долго так продолжаться не сможет.

— Чем я могу вам помочь? — в отчаянии послала она.

— Открой дверь. Открой дверь. Открой дверь.

— Я стараюсь! Стараюсь, Гидеон! — послала она в ответ, снова завозившись при помощи телекинеза со сложными механизмами замка. — Думаю, у меня получится!

Замок проскрежетал чуть громче. Задыхаясь от усталости, Пэйшенс повалилась на спину.

— Кыс, можно спросить?

— Конечно!

— Кто такой Гидеон?

Кыс отскочила от двери и забилась в дальний угол камеры.

— О чем это ты? Что значит, «кто такой Гидеон»? С кем я разговариваю?

— Не надо так нервничать, Кыс.

— С кем я говорю?

Дверная ручка зашевелилась сама собой, слабо подергиваясь вверх и вниз. По поверхности металла стала распространяться корка льда. Из замочной скважины раздался дикий, безумный хохот.

— Тебе известно, кто я, — произнес голос.

Глава девятая

Доктор Людмила Башесвили оказалась высокой, худощавой женщиной лет шестидесяти. Большую часть службы она потратила на лечение тупоголовых гвардейцев от синяков, растяжений связок и ушных воспалений. Войдя в палату и увидев разбитое кресло, она прихватила пальцами карман блузы.

— Это еще что за чертовщина? — спросила она. — Я врач, а не техноадепт.

— Это модуль жизнеобеспечения, — сказал Нейл, стоящий рядом под бдительным надзором двоих вооруженных солдат.

Ангарад и Айозоб солдаты уже отвели в камеру. Ланг позволила остаться с Рейвенором только Нейлу.

— А ты еще кто такой? — спросила Башесвили.

— Меня зовут Гарлон Нейл.

— Очень интересно, — произнесла доктор. — Надо думать, крепкий парень?

— Вы обо мне или о кресле? — спросил Нейл.

Башесвили наклонилась и стала рассматривать модуль.

Она пробегала пальцами по поверхности, касаясь вмятин и пробоин. Обмакнув указательный палец в сочившуюся из них жидкость, она поднесла его к носу и скривилась.

— Он может говорить?

— Как правило, но сейчас его вокс–система повреждена. Он может общаться через меня.

— Псайкер?

Нейл кивнул.

Башесвили с силой выдохнула и распрямилась, опуская ладони на бедра.

— Он умирает. Это очевидно. Критическая поломка систем жизнеобеспечения и повреждение наружного покрова модуля.

Она осторожно завела кресло в диагностический зал, отпихнув в сторону койку–каталку, на которой, как правило, размещались ее пациенты. Нейл наблюдал за ее действиями. Башесвили активировала целый ряд всевозможных устройств, в которые в том числе входили медицинские сканеры, установленные на хромированных опорах. Доктор настроила их размещение, чтобы иметь возможность лучше проанализировать кресло. Когда зажглись мониторы, она принялась изучать полученную информацию. Затем достала ручной сканер и провела им над каркасом модуля жизнеобеспечения.

— Толстая броня, — произнесла Башесвили. — Боюсь даже представить, что могло проделать дыры в столь прочной стали. Но главная проблема в том, что из–за нее мне не удается получить сколько–нибудь полезную информацию.

— И что вы предлагаете? — спросил Нейл.

— Я могла бы попытаться подключить внешнюю систему жизнеобеспечения, чтобы стабилизировать его состояние, но… — Она склонилась над корпусом кресла и принялась разглядывать встроенные в него входы и сочленения.

— Но?

— Но похоже, что соединительные входы не соответствуют стандартам. Это кресло изготовлено на заказ. Так что эта затея бессмысленна. Впрочем, все равно это было бы только временным решением. Чтобы спасти его, я должна забраться внутрь.

— Нет, — решительно отказался Нейл, — он не позволит этого.

Вооруженные охранники, стоявшие рядом с ним, напряглись, готовясь скрутить его.

— Значит, он позволит себе умереть? — спросила Ба–шесвили у Нейла.

— Что?

— Я в принципе не смогу ему помочь, если не заберусь внутрь. Может быть, он все–таки согласится, учитывая то, что на карту поставлена его жизнь?

— Он имперский инквизитор, — пожал плечами Нейл. — Его зовут Гидеон Рейвенор. Насколько мне известно, он не покидал своего кресла с тех самых пор, как его поместили туда.

— Давно?

— Уже несколько десятилетий. Его жизнь подчинена определенным правилам.

— Я медик, — ответила Башесвили. — У нас свои правила.

Она снова пробежала руками по поверхности кресла Рейвенора.

Распахнулся люк, и в помещение вошли Ланг и еще двое солдат.

— Полковник! — произнесла Башесвили, вытягиваясь и отдавая честь.

— Доктор, — кивнула Ланг, прежде чем перевести взгляд на Нейла. — Мы связались с местными ордосами. Они сейчас проверяют свои архивы. И до сих пор им не удалось найти каких бы то ни было сведений о вас. Хорошая попытка. Ваш значок почти одурачил меня.

— Полковник… — начал Нейл.

— Они все еще продолжают проверки, — произнесла Ланг, — кроме того, при помощи астротелепатов запрос передан ближайшим конклавам сектора. Со мной обещали связаться в самое кратчайшее время, но анализ может занять несколько дней, а то и недель. На этот срок, сэр, я должна приготовиться к наихудшему варианту и ограничить вашу свободу.

— Пожалуйста, — сказал Нейл.

— Сейчас военное время, — сказала Ланг, — поэтому действуют законы военного времени. Я не могу относиться к вопросам безопасности менее строго. Мятежники нападали на станцию прежде и могут сделать это снова в любой момент. — Она прожгла Нейла взглядом. — А могут быть уже здесь. Доставьте его в тюремный корпус! — приказала охранникам Ланг.

Нейла вывели из комнаты.

— Этот нуждается в уходе, полковник, — произнесла Башесвили. — Он в очень плохом состоянии.

— Сделайте все возможное для того, чтобы он смог присутствовать на допросе, — сказала Ланг.

Полковник вместе со своим сопровождением удалилась, захлопнув за собой люк. Оставшись в одиночестве, Башесвили посмотрела на измятое кресло.

— По возможности, — сказала она, — я стараюсь налаживать диалог со своими пациентами.

В ответ из машины донесся только тихий хрип.

— Скажите, — произнесла Башесвили, — где у вас болит? Или нигде? Ну, или хотя бы скажите «аааа».

Снова раздался хрип.

— Мне не стоило бы делать этого, — сказала Башесвили, — но я баба своенравная, у меня менопауза, и долгое, утомительное пребывание на Раеце скоро плохо закончится для меня.

Она откинула волосы и медленно отвинтила блокирующий имплантат, который положила на отполированную столешницу.

— Так лучше? Привет?

— Лучше. Вы можете меня слышать?

— Изумительно! Могу. Вы сильны. В моей голове словно зазвучала песня. У вас хороший голос. Мягкий. Должно быть, раньше вы были дьявольски красивы, верно?

— Не знаю.

— Да, наверняка так и было. Я уверена. Так как вас зовут?

— Гидеон.

— Привет, а я — Людмила. Только предупреждаю, не надо копошиться в моей голове, ясно? На мне лежит большая ответственность.

— Не буду. Обещаю. Поверьте мне, Людмила. Сейчас я мечтаю только о том, чтобы прекратилась боль.

— Да, если честно, вы в заднице. Это можно сказать хотя бы по исходящему от вас запашку. Вы гниете в своей коробке. Мне придется извлечь вас. Но ваш друг, похоже, полагает это недопустимым. А что скажете вы?

— Что скажу… Мне не протянуть долго, Людмила.

— Тогда приступим, — сказала она, выпрямляясь и поворачиваясь к стойке со стерильными инструментами. — Как поступим? Вы сами откроетесь или мне придется взламывать корпус при помощи резака?

— Подождите.

— Зачем? — спросила она, а потом неожиданно стала вытирать лицо, на котором, по ее ощущениям, словно налипла паутина. — Что вы делаете? Я чувствую это! Что вы делаете?

— Прошу меня простить. Я изучал ваше сознание.

— Ого! Любезно прошу больше так не делать. — Она помедлила, а затем спросила: — И что вы увидели?

— Я видел достаточно, чтобы довериться вам. Мне придется довериться. Сейчас я открою кожух. Только не слишком нервничайте, когда увидите то, что внутри.

— Проклятие, Гидеон! — фыркнула она. — Вряд ли вы обладаете чем–то, чего я еще не видела. Так как открыть кожух?

Рейвенор не ответил. С тихим шипением отстегнулись крепления, и верхняя крышка кресла медленно поднялась. Изнутри вырвалось облачко пара. В открывшейся нише горел тусклый синий свет.

— Ох, Гидеон, — произнесла доктор, заглядывая внутрь. — Не повезло тебе, бедолага. — Она надела хирургические перчатки и снова вернулась к нише. — Думаю, мне понадобятся помощники, чтобы…

— Никаких помощников. Больше никто не должен видеть. Только вы.

— Ой! — сказала она. — Полегче с посылкой, пожалуйста.

— Простите. Но, пожалуйста…

— Ладно. Если вы настаиваете. — Она наклонилась и погрузила руки в теплую жидкость, обнимая Рейвенора. — Я держу вас? Надежно?

— Да.

Башесвили вынула его из кресла. Следом потянулись тысячи крошечных проводков от датчиков и трубок капельниц, облепивших инквизитора, точно водоросли — днище корабля.

— Нхххг!

— Все в порядке, Гидеон, — успокаивающим тоном произнесла она. — Тише, тише. Все хорошо. Я держу вас. Гидеон?

Мокрый, вымазанный в крови бледный мешок дышащей плоти, который она держала в руках, был очень тих.

— Гидеон?

— Они нам не верят? — зарычала Ангарад.

— Нет.

— Они не верят нам? — повторила она.

— Нет! — сказал Нейл. — А теперь тише. Я думаю.

— Мы в тысяче лет, — произнесла Айозоб из угла камеры. — Это очень много.

— Я знаю, — сказал Нейл. — А это означает, что подтверждение нашего статуса никогда не придет, потому что нас еще не существует. Я рассчитывал только на отсрочку. Какая ирония! Инсигния подлинная, но для них она — фальшивка. А теперь умолкните и дайте мне подумать. — Ой! — воскликнул он, когда его голову пронзила острая боль.

— Я тоже это почувствовала, — произнесла Ангарад, массируя виски.

— Это Гидеон! — Нейл вскочил. — Гидеон. Ему больно.

— Возможно, — произнесла Ангарад, — но разве нас не предупреждали? Нам ведь рассказывали, что делают кусты с наступлением темноты?

Снаружи уже была ночь. Они слышали, как за узким решетчатым окном шепчется и шелестит колючий кустарник ку'куд.

— Ну, здорово! — прорычал Нейл. — Что ж, у нас остается только один выход.

— Какой?

— Мы должны выбраться отсюда.

Ангарад посмотрела на него из–под полуопущенных век:

— Мне, конечно, не свойственно использовать такое слово, как «если», но…

— Но?

— Если мы сможем открыть этот люк, если сумеем не угодить под пули охранников, если найдем выход с базы и если Рейвенор будет способен пойти с нами…

— Прошу тебя, женщина, переходи к сути, — сказал Нейл.

— Если твой разлюбезный друг Гидеон тяжело ранен и его нельзя трогать, ты оставишь его здесь?

— Нет, — сказал Нейл.

— Тогда нет никакого смысла устраивать побег. Тем самым мы бы сами подписали себе смертный приговор. Убежать, чтобы потом остаться?

Нейл вздохнул и прислонился спиной к стене камеры. Он сползал по ней, пока не сел на пол. Ангарад уже было решила, что он сломлен.

— И все картайки такие пессимистки? — спросил он. — Мне казалось, что ты была воительницей.

— Хороший воин знает, когда есть смысл сражаться, — сказала Ангарад.

— А лучший воин знает, когда приходит время для импровизации! — парировал Нейл, начиная стаскивать ботинок.

— Что он делает? — спросила Айозоб, наблюдая за ним.

Ангарад пожала плечами.

Охранники Ланг обыскали их и отобрали не только оружие, но и вообще все железяки. Они нашли нож в сапоге Нейла, моток многофункциональной проволоки на его поясе и даже небольшой камешек–окатыш, лежавший в кармашке на запястье.

Гарлон отвернул задник ботинка и осторожно извлек что–то из–под дутой стельки. Это оказалась тонкая фомка, сделанная из инертного пластека!

— Вот ответ на твое первое «если», — сказал он. — При помощи этого я открою люк. Остальные твои возражения тоже бесспорно хороши, но действовать все равно надо.

— И что будем делать, когда люк откроется? — спросила мечница.

— Импровизировать, как я уже и говорил, — усмехнулся он. — К этому у меня талант.

— Да, — кивнула Ангарад, — это как раз одно из немногочисленных свойств, которые мне в тебе нравятся.

Если именно так мне и предстоит умереть, то я даже рад. Оказаться на свободе в последний раз. Вне кресла. Чувствовать прикосновение воздуха к коже…

Уж не знаю, какой бы смерти я желал, но всегда был убежден, что меня настигнет какой–то титанический рок и я погибну на службе ордосам.

В принципе примерно так все и вышло, но в то же самое время я умру в спокойной обстановке, на свободе. Сейчас мысли о тяжести нашего положения отошли в сторону. Тревоги о невозможности возвращения в собственное пространство–время кажутся незначительными и угасают.

И я угасаю вместе с ними.

Держись, держись. Последнее, что еще сохраняет свою значимость, этот голос. Я чувствую, как мое бесполезное, умирающее тело дергается и дрожит под руками Людмилы Башесвили.

Она тяжело дышит. Я чувствую ее напряжение. Как, впрочем, и ее самоотдачу. Доктор подключила к моим системам и органам различные трубки. Я слышу, как попискивают и гудят ее машины. Чувствую разливающееся внутри тепло, происхождением которого, как подозреваю, я обязан введенным мне анестетикам или переливанию крови.

Кроме того, я ощущаю странный шорох на грани своего сознания. Людмила также чувствует его и начинает беспокоиться. Ку'куд. Наступила ночь, и кустарник просыпается. Это даже не чувство — только сухое, скрежещущее шипение фоновой ментальной активности. Оно не слишком неприятно, просто назойливо, точно жужжание насекомых. Кустарник представляет собой огромную психоотзывчивую массу.

— Гидеон? — спрашивает доктор, бросая окровавленные инструменты в миску. — Вы еще здесь?

— Да.

— Отлично, — произносит Людмила.

Она лжет. На несколько мгновений я покидаю свое тело и взираю на мир через ее глаза. Передо мной на операционном столе лежит уродливая, отвратительная груда. Из нее выходят катетеры, трубки капельниц и отсосов. Я уже довольно давно не видел себя самого во плоти.

В изувеченной, бессильной плоти. От человеческого лица остались только неопознаваемые останки, увенчивающие опухолью морщинистый мешок, содержащий в себе органы и бесполезные кости. Боже–Император, как же мне удалось пережить взрыв на Трациане Примарис? И, Боже–Император, почему ты позволил мне выжить?

Я вижу бледную плоть и атрофированные культи ампутированных конечностей. Вижу мертвенные пятна застарелых ожогов и рубцы шрамов там, где мое тело зашивали хирурги. Кроме того, я обращаю внимание на черные пятна гематом и некроза, как тень листвы под деревом, усеивающие мою кожу. Я вижу раны, похожие на распахнутые рты, оставленные кривыми когтями тварей. Повреждения оказались серьезнее, чем я предполагал. Из того, что я когда–то считал своим животом, Людмила только что удалила десятисантиметровый обломок костяного крюка. С гримасой отвращения на лице она бросает его в миску. Великий Пожиратель.

Мое сознание начинает уплывать. Боль остается, но за болью я уже ощущаю покой… думаю, это смерть. Людмила вставляет нить в иголку.

Я должен оставаться в сознании. Я знаю. Знаю.

Я заглядываю внутрь доктора. Скольжу мимо рифов печали и обхожу их легко, поскольку сейчас она сосредоточена на другом. Как я вскоре понимаю, жизнь полевого медика трудно назвать жизнью. Ее путь тернист и неблагодарен. Вспыхивают и раскрываются энграммы памяти. Я вижу ее вместе с братьями, еще тогда — дома. Детский смех — лелеемый золотой слиток ее памяти. Голубое платьице. Письма отца. Смерть отца. Передо мной возникают картины неудачного замужества и несколько кошмарных любовных интрижек. Вижу ребенка, которого она потеряла.

Я подглядываю. Мне стоило бы отвернуться и устыдиться, но не получается. Основная часть хранилищ ее памяти заперта на замок от самой себя. Тайные течения в теплом, забытом море.

Я вижу войну, продолжающуюся уже тридцать лет. Восстание на Веде, причиной которому стала эмансипация. Имперские сепаратисты. Оцепленные Гвардией системы. Продолжительный конфликт, вспыхнувший сразу на трех мирах. Слухи о массовых казнях, санкционированных Гвардией.

Грязная война. Империум сражается сам с собой. Неудивительно, что Аза Ланг настолько измотана. Извечный Враг, зеленокожие, эльдары — все они страшные противники. Но в конечном итоге, когда дело доходит до войны людей с себе подобными, я не знаю более страшного и жестокого врага, чем представители нашего собственного вида. Людмиле все это кажется отвратительным. Ага, понимаю: ее семья происходит с Веды.

Еще более ненавистно для нее это назначение. Раец. Прямо на передовой, на станции слежения. Постоянные тревоги, напряжение, оборона. Она устала от всего этого.

И основную ненависть вызывает в ней ку'куд. Шепчущий терновник. Люди, запертые здесь, и без того страдали бы от паранойи. Кусты только усугубляют ее.

Жаль, что я не могу ее утешить. Я…

— Гннххх!

— Гидеон? Вы все еще со мной? Я вас не потеряла?

— Я здесь.

Мой голос трудно назвать даже шепотом. Людмила только что извлекла еще один осколок костяного крюка. Он со звоном падает в миску.

— Меня тревожат ваши жизненные показатели, Гидеон. Прошу вас, постарайтесь оставаться здесь, со мной.

— Попытаюсь.

Ку'куд скребется в мое сознание. И хотелось бы заглушить его, но не выходит. Словно где–то поет хор… неодушевленный хор. Я…

Кустарник резонирует. Когда я пытаюсь откинуть его, он только сильнее напирает. Разумен он или нет, но усиливает мои мысли, возвращая их в виде эха. О Трон, я могу…

— Арнгхххх!

— Гидеон? Гид…

Похоже, что я терял сознание. Да, действительно хрон, установленный на столе, убежал уже на восемь минут. Восемь ли?

— Людмила?

— Гидеон? О, ради Трона! А я–то, мать вашу, уже думала, что угробила вас!

— Ну что за слова.

Она смеется. У Людмилы приятный смех. Мужчины, ухаживавшие за ней, обожали его. Почему же она так и не смогла найти себе хорошего партнера, с которым можно было бы связать свою судьбу? Теперь все кажется таким далеким. Похоже…

— Гидеон! Вернитесь, ублюдок!

— Я все еще здесь.

— Мне придется залезть еще глубже в эту рану. Вы должны собраться с силами. Сможете выдержать?

— Да.

— Попытайтесь подумать о чем–нибудь. Сосредоточьтесь на этом.

— Хорошо.

Я пытаюсь сосредоточиться на… Меня уносит. Я пытаюсь вспомнить, как фокусировать свои мысли. Все кажется пустым и незначительным. Я думаю о Нейле, Кыс, Каре, Уилле…

Он мертв. Я знаю, что он мертв. Его убил Молох.

Когда я вспоминаю о Молохе, ко мне отчасти возвращается связность мыслей. Зигмунд Молох. Если бы не он, я бы не оказался здесь. Без него моя жизнь сложилась бы совсем иначе.

Я испытываю жгучую ненависть. Во мне вскипает энергия.

— Так–то лучше. Отличные жизненные показатели. А теперь будет действительно больно.

Молох. Молох. Я хочу… хочу прикончить его. Пусть он от меня в тысяче лет и на расстоянии в половину Галактики, но я не забыл о нем и мечтаю уничтожить его. За все, что он сделал со мной. За то, что загнал меня сюда.

— Гидеон, ваш пульс слабеет. Гидеон?

Ку'куд. Дверь. Теперь я все вижу. Теперь я все могу видеть и…

— Гидеон?

Я все вижу. Трон, я понимаю, что очень быстро угасаю. Каждый из инструментов Людмилы, погружаясь в меня, обладает собственным привкусом. Соленый запах скальпеля, металлический оттенок пинцета, хлорный аромат рано–расширителей.

О Трон. О Трон, я и в самом деле умираю.

Но теперь я все вижу. Ох, как отчетливо я все вижу. Дверь. Ключ. Ку'куд. Я посылаю этот образ в сознание Людмилы. Если бы только я мог… если бы только получилось.

— Ой! — Она вскрикнула и затряслась. — Прекратите!

Если бы я только мог. Если бы я только мог. Если бы я только…

Если бы я только мог. Если…

Башесвили отскочила от хирургического стола.

— Гидеон? — спросила она.

Все мониторы вокруг нее перестали попискивать и показывали только прямую линию.

— Нет! — закричала Людмила.

Глава десятая

С толчком и скрежетом металла о металл служебный модуль пристыковался к «Милашке». Засуетились сервиторы и корабельные грузчики, с шумом и криками перегружая в межпалубные лифты ящики с провиантом. Шипя гидравликой и выпуская клубы пара, открывались массивные люки.

В грузовом отсеке, освещаемом только тусклыми лампочками под потолком, было практически темно. Кара спрыгнула с массивной трубы воздушного циркулятора, на которой пряталась во время полета от орбитальной станции. Низко пригибаясь, она пробежала вдоль платформы и запрыгнула на один из загруженных подъемников, уже уходивший наверх.

Подъемник вплыл в огромный трюм «Милашки». Здесь пахло специями и гнилыми фруктами. Члены экипажа и сервиторы были слишком заняты разборкой другой башни из контейнеров, поэтому Кара незамеченной соскользнула с подъемника и растворилась в тени. На ней был черный комбинезон с капюшоном, скрывающим ее рыжие волосы. Мимо нее, переговариваясь, прошли матросы. Она почувствовала запах пота и застарелый перегар лхо, исходящий от их одежды. Когда они удалились, Кара нашла более удобное место, где и спряталась. Со своей позиции она могла наблюдать за происходящим в основном трюме. Сам Сайскинд присутствовал здесь — рыжеволосый мужчина с красивым суровым лицом, облаченный в стеклотканевую куртку. Сейчас он разговаривал с капитаном служебного модуля и подписывал грузовую декларацию.

Однажды Кара уже побывала на борту «Милашки». В тот день «Потаенный свет» захватил капера и досмотрел по пути на Ленк. Казалось, будто это произошло целую вечность назад, но Кара прекрасно помнила расположение помещений. Она дождалась некоторого затишья и пробежала по боковому проходу к люку.

В коридоре, открывавшемся за ним, было тихо и безлюдно. Она устремилась вперед.

На то, чтобы миновать три палубы, у нее ушло десять минут. Пять раз за это время ей приходилось искать укрытие, когда мимо проходил кто–нибудь из экипажа. По ее оценке, мостик был уже недалеко.

Она торопливо шагала вперед, когда услышала приближающиеся голоса и шаги. Кара огляделась.

Прятаться было негде.

Люциус Уорна, возвышаясь над идущим рядом с ним капитаном Сайскиндом, с громким лязгом вышагивал по коридору. Уродливые раны, полученные им в Ведьмином Доме, до сих пор не были обработаны и начинали покрываться черной неровной коркой.

— Долго еще? — спросил он.

— Через тридцать минут мы отстрелим последнего поставщика, — ответил Сайскинд. — Еще час уйдет на то, чтобы прогреть двигатели, отключить якоря и завершить расчеты массовых соответствий для перехода. Лично я сейчас собираюсь поужинать. Не желаете ли присоединиться?

Уорна одобрительно хмыкнул.

Когда они уже подошли к выходу из коридора и Сайскинд открыл люк, Уорна остановился и оглянулся назад.

— Что случилось? — спросил капитан.

Уорна, продолжавший всматриваться в пустой проход, пожал плечами:

— Мне показалось… будто я что–то унюхал.

— И что бы это могло быть? — спросил Сайскинд.

— Не имеет значения, — произнес Уорна, покачав головой.

Они прошли через люк и скрылись из виду.

Кара выдохнула и спрыгнула с балки, приземлившись на ноги. Слишком близко.

Она слышала, как Сайскинд говорил про тридцать минут. Если она хочет оказаться на служебном модуле, когда тот отчалит, именно столько времени у нее и оставалось.

Мостик — широкое помещение с низким потолком — был практически пуст, системы переключены в автоматический режим ожидания. Она пряталась в тени, пока первый помощник капитана «Милашки» — Кара припомнила, что его звали Орналесом, — проверял показания нескольких мониторов вместе с еще двумя своими людьми. Затем все трое удалились, направившись в навигационный зал.

Необходимая Каре информация была выведена на основной пульт, подвешенный под потолком над капитанским креслом. На экране ретранслятора сверкали колонки Данных. Внимательно вчитываясь в них, Кара прокрутила информацию вниз.

Голоса. Она спряталась за капитанским креслом. Орналес вместе со своими людьми вышел на мостик, а затем удалился снова, скрывшись за люком, через который она сама попала сюда.

Кара поднялась и подползла к пульту связи. Ей удалось разобраться в управлении высокомощного вокса незнакомой конструкции. Выбрав канал связи и аккуратно поднастроив направление передачи, она выбрала неречевой сигнал, после чего очень осторожно вбила свое сообщение: «Балерина вызывает Гнездо. Гудрун».

Кара нажала на кнопку передачи. Машина тихо пропела что–то сама себе, и слова сообщения заменило слово «отправлено».

Кара метнулась к выходу. По ее собственным расчетам, в запасе оставалось не более десяти минут. На то, чтобы добраться до мостика, времени ушло значительно больше.

Она промчалась по коридору, отходящему от мостика, пробежав мимо четырех ответвлений, и свернула налево. Где–то позади раздались голоса, но они были достаточно далеки. Спустившись по лестнице, она повернула еще раз. Где–то поблизости располагалась столовая. В воздухе носились ароматы тушеных овощей.

Кара поспешила к ближайшему люку.

Она была уже всего в нескольких метрах от него, когда на свет, перекрывая проход, вышел Люциус Уорна. В его глазах читались самые недобрые намерения.

Она попятилась, обернулась…

Там, в десяти метрах от нее, стоял Сайскинд. На лице рыжего капитана расплывалась довольная улыбка. Он держал Кару в прицеле лазерного пистолета, сжимая его в вытянутых руках.

— Привет, — сказал он. — Или, что вернее, до свидания.

— Тебе не кажется, что она никогда не откроется? — спросила Ангарад, наблюдая за работой Нейла.

Гарлон присел возле двери камеры и покачал головой. Он так старался, что его выбритая макушка покрылась бисеринками пота. Пластековая фомка погнулась и смялась.

— Позволь мне попытаться еще раз…

— Ты говоришь так уже целый час, — произнесла Ангарад.

— Он никогда ее не откроет, — сказала Айозоб. — Ключи — это такие забавные штуковины, и это явно не ключ.

— Сиди тихо, ребенок! — сплюнула Ангарад.

— Она права, — сказал Нейл, поднимаясь.

Он повернулся к двери спиной и с раздраженным рыком отшвырнул бесполезную фомку. Та ударилась о стену и упала на пол.

В темноте снаружи шипел и трещал ку'куд. Раздался тихий хлопок — щелчок отпирающихся запоров, и дверь камеры распахнулась.

— Здорово! — закричала Айозоб, захлопав в ладоши.

— Это был не я. — Нейл медленно обернулся назад.

На них глядела Людмила Башесвили.

— У нас очень мало времени, — прошептала она. — Пойдем.

Все трое уставились на нее.

— Вы… что вы собираетесь делать? Выпустить нас? — спросил Нейл.

— Да, — нетерпеливо прошептала Башесвили. — Пойдем же!

— А что с Рейвенором? — требовательно спросил Гарлон.

— Мне очень жаль, — посмотрела на него доктор. — Как я только что доложила полковнику Лангу, ваш друг Гидеон скончался пятнадцать минут назад на операционном столе.

— Может быть, ты все–таки сядешь? — предложил Тониус.

— Нет, спасибо, — ответил Белкнап, продолжая мерить мостик шагами.

— Если честно, то я не о тебе забочусь, — сказал Карл. — Твои метания уже действуют мне на нервы.

Белкнап прожег его взглядом.

— Мы уже должны были услышать от нее хоть что–нибудь, — произнесла Плайтон. — Почему она так долго?

— Просто… надо сохранять терпение, — сказал Бэллак. — С ней все будет в порядке. Она…

Ануэрт, сгорбившийся за капитанской консолью, тихо пискнул.

— Что там? — спросил Белкнап, метнувшись к нему. — Что?

Шолто с мрачным видом показывал на монитор своей изуродованной рукой.

— «Милашка» только что активировала двигатели, — сказала Плайтон, не сводя глаз с дисплея.

— О нет! — произнес Белкнап. — Давай же, Кара, давай. Милостью Трона и славой Бога–Императора…

— Отключились гравитационные якоря, — прошептала Плайтон, вскакивая на ноги и всматриваясь в дисплей. — О нет!

— «Милашка» уходит, — произнес Бэллак, — ложится на курс к краю системы.

— Кара! — беспомощно взвыл Белкнап.

«Милашка» уходила. И они ничего не могли с этим поделать.

За спиной Тониуса пропищал вокс.

Назад: Часть третья. Окольные пути

Дальше: Часть четвертая. Конец песенке