Всегда был уверен: нападение сзади — лучшая стратегия. Иногда для этого нужно совсем немного хитрости. Классика жанра, восклицание: «Ой, а что это там такое?» — срабатывает на удивление часто, но для по-настоящему хорошего результата лучше, чтобы жертва вообще не знала о вашем присутствии.

— Ой! Иисусе! Какого хрена ты это сделал?

Ален де Вир обернулся, схватился за затылок, отпустил — вся рука была в крови.

На тот случай, если вы ударили человека, а ему не хватило любезности упасть, неплохо иметь запасной план. Я выронил то, что осталось от вазы, развернулся и побежал. В моем воображении Ален согнулся, подобострастно изрек: «Уууффф!» — и дал мне возможность незаметно покинуть особняк, переступив через его бесчувственное тело. Вместо этого, отнюдь не бесчувственное тело гналось за мной по коридору, требуя крови.

Я влетел в комнату Лизы, захлопнул за собой дверь и подпер ее как следует.

— Какого черта?

Лиза села в кровати, шелковые простыни стекали с ее нагого тела, подобно воде.

— А?

Ален замолотил в дверь так, что у меня дыханье сперло и каблуки заскребли по плитам пола. Фокус в том, чтобы не начать тут же искать засов: начнешь возиться с ним — получишь дверью по физиономии. Нужно приготовиться к удару, а потом можно и задвижкой заняться, покуда противоположная сторона отскребается от пола. Ален поднялся на удивление быстро, и, вопреки всем предосторожностям, я едва не получил дверную ручку на завтрак.

— Ял!

Лиза уже вскочила с постели, одетая лишь в свет и тени от ставен. Полосы были ей к лицу. Милее старшей сестры, пикантнее младшей. Я желал ее, даже несмотря на то, что от ее брата-убийцы меня отделяла лишь пара сантиметров дубовых досок и мои шансы на побег к этому моменту улетучились.

Я подбежал к самому большому окну и распахнул ставни.

— Извинись за меня перед братом. — Я перекинул ногу через оконный переплет. — Ошибочка вышла.

Ален замолотил в дверь, и та дрогнула.

— Ален?

Лиза каким-то образом выглядела одновременно разгневанной и очень напуганной.

Я не стал отвечать и сиганул в кусты, к счастью пахучие, а не колючие. Падение в терновый куст не избавило бы от беды.

Приземление — это всегда важно. Мне часто приходится это делать, и здесь важно не столько правильно начать, сколько правильно закончить. В данном случае меня просто сложило в гармошку — пятки к заднице, подбородок к коленям, в нос воткнулось полкуста азалии, а воздух вышибло из легких, но кости остались целы. Я кое-как выбрался и захромал к садовой ограде, еле дыша и надеясь, что садовники слишком заняты предрассветными хлопотами, чтобы насторожиться и выследить меня.

Я побежал по выстриженным лужайкам, через аптекарский огородик, потом напрямик через ромбовидные грядки с шалфеем и треугольные с тимьяном и чем-то еще. Где-то в доме залаял пес, и я испугался. Я всегда бегаю быстро, а со страху так и вовсе бью рекорды. Два года назад в ходе приграничного инцидента со Скорроном я удрал от тевтонского патруля — а там пятеро были на добрых боевых конях. Люди, которыми я вроде как командовал, так и остались на месте, не дождавшись приказа. Думаю, в беге не столько важно быстро двигаться, сколько суметь обогнать предыдущего бегуна. Увы, мои ребята начисто все профукали и не смогли остановить скорронцев, в результате чего бедный Ял удирал, спасая свою шкуру, а было ему всего двадцать лет, и еще так много всего запланировано — начиная с сестер де Вир, и в эти планы смерть на скорронском копье откровенно не вписывалась. В любом случае пограничные земли не слишком подходят для скачки на боевом коне, и я летел вперед, мелькая между валунами на головокружительной скорости, но вдруг понял, что вот-вот влечу в стычку между превосходящими силами нерегулярной армии Скоррона и отрядом стрелков из Красной Марки, которые и послали меня в разведку. Я влетел в самую гущу и от страха бешено замахал мечом, пытаясь сбежать, а когда кровь перестала хлестать, а пыль улеглась, я оказался героем дня, сломившим врага в ходе смелой атаки и продемонстрировавшим полное пренебрежение собственной безопасностью.

Вот оно как: вы видите храбрость, а на самом деле бедолага лишь преодолевает страх, втайне пытаясь избежать большей опасности. А те, чей самый сильный страх — показаться трусом, всегда отважны. Но посредством толики везения, ослепительной улыбки и способности врать не краснея я на удивление лихо выставляю себя героем и дурачу всех, кого можно, большую часть времени.

Стена де Виров высока, но мы с ней были давними знакомыми: я знал все уступы и шероховатости, подобно округлостям и изгибам Лизы, Шараль и Миши. Пути отступления — моя давняя слабость.

Большая часть заграждений предназначалась, чтобы не пускать немытых внутрь, а вовсе не для того, чтобы не давать выйти мытым наружу. Я вскочил на бочку для дождевой воды, оттуда — на крышу домика садовника и, наконец, на стену. Когда я уже был в полете, у самой пятки лязгнули зубы. Я повис на пальцах и спрыгнул. По телу пробежала дрожь облегчения; по ту сторону лаял и царапал стену пес. Он подбежал беззвучно и едва не схватил меня. Чем больше шума и ярости, тем безобиднее животное. Людей это тоже касается. Я на девять десятых состою из хвастовства и на одну десятую — из жадности, потому страсти убивать во мне нет ни на йоту.

Я приземлился на улице, на этот раз не так тяжело, свободный, чистый и благоухающий пусть не розами, но хотя бы азалией и разнотравьем. С Аленом придется разбираться завтра. Он займет свое место в очереди. Очередь длинная, впереди — Мэрес Аллус с дюжиной векселей в кулаке, среди которых — обязательство расплатиться, в пьяном виде нацарапанное на шелковом бельишке шлюхи. Я встал, потянулся и прислушался к жалобному лаю собаки за стеной. Чтобы держать молодцов Мэреса на расстоянии, потребуется стена повыше.

Передо мной простиралась Королевская дорога, испещренная тенями. На этой улице дома благородных семейств соперничают с особняками нуворишей, новые деньги пытаются блестеть ярче старых. В Вермильоне мало таких красивых улиц.

— Отведите его к воротам! Он учуял след!

Голоса в саду.

— Сюда, Плутон, сюда!

Дело дрянь. Я рванул в сторону дворца, пугая крыс и расталкивая мусорщиков. Заря гналась за мной, кидаясь красными копьями.