Педро Кантор очнулся от боли. Что-то с силой дергало его за левую руку, плоть которой пыталась восстановиться. Мозг требовал, чтобы магистр лежал неподвижно, в то время как тело пытается исцелить себя. Кантор услышал пронзительный визг, полный разочарования, и рывки стали еще яростнее.

Магистр открыл глаза. По краям визора горели тревожные красные символы, но Педро проигнорировал их, сосредоточившись на том, что тянуло его за руку. Слева от него сидело нечто невысокое и мускулистое, зеленое и совершенно голое, если не считать набедренной повязки из плохо выделанной шкуры. Изо рта торчали острые зубы, а над ними нависал длинный крючковатый нос. Красные глаза-бусины пылали негодованием.

То был гретчин, видимо уверенный, что Кантор мертв. Он пытался стащить Стрелу Дорна, но священный штурм-болтер был прочно прикреплен к латной перчатке Кантора, и мелкий уродец ничего не мог поделать.

Несмотря на раны, рука Кантора двигалась быстро, словно атакующая змея. Он схватил зеленокожего за тощее горло, глубоко вдавливая пальцы в плоть.

Гретчин забился в панике и попытался позвать своих собратьев, но хватка на шее не давала ему ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Магистр сжал пальцы еще сильнее, пронзая кожу и чувствуя, как рвутся сухожилия. Струйки вражеской крови текли по руке. Тварь закатила глаза, изо рта вывалился язык. Дергания становились все слабее. Магистр почувствовал, как существо сотрясла предсмертная дрожь, и понял, что гретчин мертв. Тогда он отшвырнул тело в сторону. Где это он? Что случилось?

Его швырнуло вниз с самых верхних укреплений бастиона Протео, а в следующий момент мир вдруг стал ослепительно-белым. Он помнил, как Хавьер Адон отчаянно звал его по комлинку, но после этого…

Он повернулся и заставил себя подняться на ноги. Его броня оповещала, что возрос уровень радиации и имеются повреждения в системах охлаждения, — ничего критического, но позднее его доспеху потребуется помощь технодесантников.

Светало, но рассвет этот был не похож на все те, что Педро каждое утро видел на Мире Ринна. Небо стало ядовито-красным. Звезда Ринн и ее сестра Элойкс скрылись за густыми облаками из дыма и пепла. Повсюду мерцали угли, дымились руины. Инстинкт подсказал магистру, что он смотрит на запад, стоя спиной к крепости-монастырю. Кантор повернулся на восток…

…и едва не рухнул на колени.

Полное опустошение.

Даже сквозь густую пелену дыма он мог видеть, что разрушение его любимого дома было практически полным. Он стоял недалеко от края западной пропасти, и разум отчаянно пытался заслониться от расстилавшегося перед ним зрелища. Аркс Тираннус был стерт с лица планеты. Взрывная волна, видимо, швырнула магистра через пропасть на западный склон горы.

Дуновение ветра моментально всколыхнуло вуаль из пепла, и Кантор увидел, что стены, ворота, бастионы, башни и донжон исчезли. Аркс Тираннус превратился в неровные груды стали и камня, торчащие из склона горы, словно раскрошившиеся зубы. То здесь, то там он замечал знакомые вещи в незнакомом состоянии, разбитые останки славного строения. Он видел большой каменный куб, поверхность которого была покрыта резными изображениями черепов. Это все, что осталось от громадной арки северо-западного входа. Справа от куба лежала статуя из черного мрамора, чудом уцелевшая после обрушения стальных перекрытий. То было изваяние Иссеуса Каредо, капитана Багровых Кулаков, который погиб в битве за две сотни лет до рождения самого Кантора. Статуя стояла в Зале Памяти в окружении достойных братьев по оружию. Теперь одинокое изваяние стало символом потери и, как вдруг понял Педро, его собственного позора.

«Я магистр Ордена, — подумал он. — Предотвратить все это было моим долгом. Прости меня, Дорн».

Завеса из пепла и дыма сокрыла картину разрушения, и Кантор был этому почти рад. Его сердца болели, он едва чувствовал собственные руки и ноги, ошарашенный скорбью и нежеланием поверить в случившееся. Что это было? Неужели у орочьего флота есть в запасе столь кошмарное орудие и они применили его, зная, что Кулаки, поверив в прекращение бомбардировки, опустят пустотные щиты?

Он быстро отбросил всякие догадки, когда услышал за спиной ворчание. Быстро обернувшись, магистр поднял Стрелу Дорна. Видимость была отвратительной, свет солнц, проходя через наполненный пеплом воздух, превращался в слабое красное свечение, но Кантор по одним лишь силуэтам понял, что к нему приближались три громадные фигуры, сжимая в исполинских руках тяжелые пистолеты и топоры.

Педро не стал ждать, пока они его увидят. Подчиняясь лишь мысленной команде, Стрела Дорна рыкнула, и силуэт в центре рухнул на землю, заставив остальных зашипеть от изумления. Они заметили вспышку от выстрела и теперь бросились вперед, стреляя очередями во все стороны. Снаряды проносились над головой магистра, словно разъяренные осы.

Кантор выстрелил еще раз, дважды попав в торс орка правого бока. Болты сдетонировали, разорвав тварь на куски. Последний из зеленокожей троицы мчался через дым прямо на Кантора, желая встретиться в рукопашной, в которой сила, свойственная его расе, предоставила бы ему преимущество.

Во всяком случае, он так думал.

Грубая сила без мастерства и умения давала мало толку. Магистр легко нырнул под занесенный топор орка, намеревавшегося обезглавить противника. Лезвие просвистело над головой Кантора, а в следующее мгновение магистр активировал силовой кулак на правой руке и мощным апперкотом пробил тварь насквозь.

Опустошенное тело мешком рухнуло на каменистую землю, из развороченной груди вырывался пар.

Сколько же орков уже здесь, на склонах?

В каком количестве они подошли к Аркс Тираннусу? Может, случившаяся катастрофа затронула и их тоже?

Выжил ли кто-нибудь из его братьев?

Кантор попытался открыть канал связи, отчаянно желая вообще кого-нибудь отыскать, но его визор регистрировал слишком сильные помехи от высвободившейся во взрыве энергии. Магистр снял шлем, думая, не позвать ли братьев голосом. Но если поблизости бродят орки, они направятся прямо к нему.

«Пусть приходят», — подумал Педро.

Он найдет хоть какое-то утешение, убивая врагов.

Пристегнув шлем к поясу, Педро набрал полные легкие воздуха и уже собирался было позвать братьев, когда услышал отчетливые выстрелы из болтера на севере. Не медля ни секунды, магистр направился в ту сторону. Стрелял ли один из его выживших братьев, или какой-нибудь зеленокожий мародер просто завладел оружием и теперь палил в воздух?

Двигаясь на север вдоль расщелины, Кантор увидел на склоне множество тел. Трупы, обгоревшие или раздавленные обломками камней. Большинство были орочьими, но среди них находились и другие погибшие. Кантор прошел мимо тел Багровых Кулаков, выброшенных из крепости на склоны и израненных так, что восстановить их не представлялось возможным. Он хотел остановиться, проверить, нет ли признаков жизни, но звуки стрельбы становились все ближе, и он мог сквозь дым различить вспышки.

Переступив через мертвых, Кантор поторопился вперед, готовый присоединиться к битве.

— Давайте! — прокричал знакомый голос. — Идите и встретьте свою смерть, вы, грязные скоты! Вы ничего не выиграете, слышите меня? Пока я жив, можете только бояться!

Кантор увидел уродливый силуэт, поднявшийся слева говорившего, и, прежде чем разъяренный боевой брат направил свой болт-пистолет на существо, магистр выстрелил, двумя болтами поразив противника в бок.

Мертвая тварь осела на землю, и на мгновение периметр стал безопасным. Непреклонный воин обернулся.

— Эй, там! — рявкнул он. — Рад встрече. А теперь назови себя, брат!

Несмотря на царивший вокруг кошмар, Кантор усмехнулся. Из всех голосов, какие он только мог пожелать услышать сейчас, этот был самым желанным. Он подошел ближе, показывая себя, и ответил:

— Однажды ты назвал меня возрожденным Поллаксом, брат, но тогда ты ошибался.

Астартес поднялся, явно изумленный до глубины души, а затем кинулся к Кантору, положив руки на плечи магистру:

— Педро! Клянусь всеми мирами… Ты жив!

Кантор обнял своего старого друга:

— Если только мы не умерли, Алессио, и наши души не бродят в ночном кошмаре… да, я жив.

Они разомкнули объятия и отступили на шаг, изучая лица друг друга. Алессио Кортес улыбался, но невозможно было не заметить страдание в его глазах. Кантор знал, что его друг переживает боль потери так же остро, как и он сам.

— А другие? — спросил он.

— Никто из тех, кого я нашел, — тихо ответил Кортес. — я проверил очень много тел, брат. Но нет. Пока никого.

— Ты знаешь?..

Кортес насупился:

— Педро, это был один из наших снарядов. Кровь Дорна! Наш собственный проклятый снаряд! Мы с Рхавой видели его как раз перед ударом. Он врезался прямо в склон горы.

Кантор покачал головой:

— Магистр кузницы сказал, что были проблемы с батареей Лакулум, но последующие сканирования показали, что все в порядке.

— Иначе Адон не стрелял бы.

Это было правдой. Магистр Ордена не мог поверить, что Хавьер Адон способен был ошибиться. Была ли это простая случайность? Злой рок? Если нет, то налицо саботаж. Впрочем, любое из объяснений одинаково трудно было принять.

— Снаряд не мог сам по себе вызвать такие разрушения, — промолвил Кортес. — Должно быть, следом взорвались наши подземные склады с оружием. Лишь цепная реакция могла бы объяснить такую… катастрофу.

Кантор уже собирался ответить, когда на западе, чуть дальше по склону горы, вдруг раздались выстрелы из болтера.

Им было достаточно обменяться всего одним взглядом. Двое Астартес повернулись и побежали в направлении стрельбы. Двигаясь плечом к плечу мимо дымящихся обломков орочьих машин и холмов из трупов зеленокожих, Кантор сказал:

— Если здесь остались ответы, брат, то однажды мы их получим. Но наша судьба ждет нас где-то еще. Мы должны забрать все, что живет и движется. Скоро сюда стянутся полчища орков.

Следуя на звук стрельбы, Кантор и Кортес вскоре встретились с сержантом Вьехо. Он только что убил мелкого мародера, который пытался ограбить погибшего в черных доспехах.

Радость Вьехо при виде двух своих командиров сдерживалась лишь ужасом от всего, что случилось. Погибший в черной броне оказался капелланом Рхавой. Кортес преклонил колени возле него и произнес короткую молитву на шее Рхавы висела тяжелая золотая подвеска, украшенная рубинами, и аура силы, исходившая от нее, была ощутима чуть ли не физически. Это был розарий, атрибут любого капеллана, принятого в сакрациум. Сейчас его древняя магия была понятна немногим и не полностью.

— Если ты позволишь, святой брат, я буду носить это, пока не смогу вернуть его Церкви. Он принадлежит ей.

Он не отважился повесить розарий на шею — так его мог носить только другой капеллан. Вместо этого Кортес прикрепил подвеску к поясу, заметив при этом странное покалывание. Затем он встал, мысленно поклявшись отомстить.

Возобновив поиски, Кантор, Кортес и Вьехо двинулись дальше, сохраняя между собой дистанцию примерно в десять метров. Много раз они останавливались над телами своих братьев, обнаруживая, что броня смята или разорвана, а плоть внутри холодна и мертва. Но они не сдавались, и скоро их решимость дала плоды.

Через полчаса их стало уже девять. Еще через час шестнадцать. И хотя они продолжили прочесывать местность, убивая всех зеленокожих, что встречались на пути, больше их число не росло.

Из шести сотен выжило шестнадцать Багровых Кулаков. И у большинства погибших не осталось даже тел. Взрыв, разрушивший их древний дом, стер их следы. То же самое случилось и с тысячами избранных, считавших, что внутри крепости-монастыря они в безопасности.

Среди Астартес и зеленокожих на склонах лежали и несколько сервов Ордена. Их искореженные, разбитые тела можно было опознать только по остаткам одеяний. При виде их Кантор подумал о своем верном распорядителе. Мысль о том, что старик больше никогда не принесет ему ароматные фрукты и свежую воду в покои и никогда больше не разделит с ним радость дружеской Дискуссии, резанула ножом по сердцу. Он будет помнить открытое, честное лицо Савалеса и его доброту.

Вскоре стало ясно, что дальнейшие поиски тщетны, пришло время подумать о предстоящих целях. Кантор знал что пойти они могут только в одно место — в город Новый Ринн. Хвала Императору и примарху, что значительное число Багровых Кулаков были там, когда взорвался снаряд.

— Соберите оружие, — велел он своим потрепанным Астартес — Нам нужны припасы. Гранаты, амуниция, вода, пропитание, мечи. Возьмите сколько сможете. Впереди у нас долгая и трудная дорога.

Кортес, подойдя ближе, приглушенно произнес:

— А что с нашими погибшими? Мы не можем просто бросить их здесь, как падаль.

Кантор хорошо знал, как орки обращаются с мертвыми. Они стянут с погибших священные доспехи, чтобы нацепить на себя. А потом разрубят тела, отделив головы и руки — их излюбленные трофеи.

Он тряхнул головой, отказывая Кортесу и одновременно отгоняя от себя страшное видение.

— Я сильнее всего желаю достойно почтить наших братьев, Алессио, но мы и так слишком долго медлили. Скоро здесь появятся полчища торжествующих орков. У нас нет времени на похороны.

— Мой лорд, если позволите, — встрял брат по имени Галика, служивший в Пятой роте. — Возможно, мы могли бы их сжечь. У некоторых мертвых ксеносов есть подобия огнеметов. Погребальный костер не даст оркам совершить святотатство.

Кантор почувствовал взгляды пятнадцати пар глаз, ожидающих его решения. Он мог без труда читать по их лицам. Если он откажет, то братья, конечно же, последуют за ним, но лишатся покоя, оставив мертвых на поругание врагу. В глубине души магистр знал, что и сам не сможет забыть об этом.

— Очень хорошо, — сказал он. — Галика, Ольверо и Тевес соберут огнеметы ксеносов. Посмотрите еще канистры с топливом. Орки могут носить с собой дополнительный запас. Остальные соберут наших погибших. И побыстрее.

Так они и сделали, вскоре сложив курган из тел в голубой броне. Среди них были и другие цвета, в меньшем количестве — капелланы в черных доспехах, технодесантники в красных, апотекарии в белых.

Кантор особенно горевал, что никто из последних не выжил. Апотекарии мог извлечь из тел погибших бесценное геносемя. Нужное сейчас, как никогда, оно было важнейшим ресурсом, которое обеспечивает силу Орден в будущем… Если у Ордена есть будущее.

И Педро Кантор знал, что именно на его плечи возложена обязанность обеспечить братьям это будущее.

Магистр воззвал к Поллаксу, чтобы тот дал ему силы справиться с этой задачей.

Братья Галика, Тевес и Ольверо разожгли погребальный огонь. Белое пламя выплескивалось из сопел чужеземных орудий. А затем, когда были опустошены канистры, воины отшвырнули их прочь.

Пока пламя пожирало мертвые тела, Кантор вдруг понял, что ему не хватает присутствия верховного капеллана Томаси. Его душевные силы и знания были сейчас необходимы, как никогда. Магистр произнес несколько слов у ревущего костра, но, хотя они заметно тронули братьев, сам Кантор понимал, что по части обращения к душам ему не сравниться с капелланом.

Маркол Томаси помогал душам своих братьев Багровых Кулаков задолго до рождения и Кантора, и Кортеса — почти пять сотен лет непреклонной верности и чести. И затем, в одно мгновение, он просто перестал существовать. Одна из самых масштабных, внушительных и сильных личностей, которых когда-либо знал Кортес, исчезла за долю секунды вместе с теми, о ком заботилась. Еще одна легенда, оборванная без надлежащей славы. Именно Томаси руководил ритуалом наследования, когда власть переходила от последнего магистра Визидара к Кантору. Кто теперь будет проводить эти церемонии? Кто из капелланов сможет занять место Томаси?

Кантор положил руку на плечо Кортеса.

Довольно, — сказал он. — Здесь мы сделали все, что могли. Новый Ринн в тысяче километров отсюда, и эти километры кишат врагами. Снагрод хочет всех нас уничтожить. Он может думать, что его цель достигнута, но он обязательно отправит войска, чтобы удостовериться. Подготовь всех к отходу.

Кортес не сдвинулся с места. Он стоял и лишь смотрел на пламя.

— Педро, когда я доберусь до этого подлого мерзавца..

С другой стороны костра вдруг раздался крик. Кантор оставил Кортеса и пошел на голос, уже уверенный, что вести будут недобрыми.

Он оказался прав.

Брат Алькадор не отрываясь смотрел на какую-то точку в небе на западе, над обширными водными просторами Аркалана.

— Мой лорд, к нам летят корабли, — сказал он. — И они точно не наши!

Кантор проследил за взглядом боевого брата.

Теперь и он их видел. Они были далеко, но двигались очень быстро. Если они не сменят направление, то будут здесь через считанные минуты.

Их расположение сложно было назвать боевым порядком. Мелкие машины двигались в опасной близости к большим и громоздким.

Подобная глупость совершенно безошибочно выдавала эскадрилью орков.

— Проклятье! — выплюнул Кантор.

Кортес обошел костер и теперь тоже следил глазами за вражескими истребителями.

— Брат, это подарок нам. — Он коснулся болт-пистолетом нагрудника, подчеркивая свои слова. — Мы можем отомстить прямо сейчас!

— Я не буду рисковать жизнями оставшихся Кулаков! — рявкнул магистр. — Как ты собираешься с ними сражаться без противовоздушных орудий?

На прибывавших орочьих кораблях могли быть мощные бомбы, ракеты класса «воздух — земля» и еще Трон знает что. Умереть здесь под бомбами поганых захватчиков… Нет. Их шанс на возмездие и справедливость рассеется как дым на ветру.

— Выступаем, — приказал Кантор. — Сейчас же!

Кортес воззрился на магистра так, словно тот спятил.

— Педро, ты предлагаешь бежать? Этого не может быть. Пусть они приземлятся. Мы сможем напасть на них из засады. Если мы сейчас испугаемся смерти, то мы недостойны жить. Ты, конечно же, это понимаешь. Честь можно сохранить, лишь сражаясь с ними. Вот что такое путь Астартес. И это единственный путь.

Кантор впился взглядом в Алессио:

— Проклятье, это вопрос не чести или гордости! Это вопрос выживания нашего Ордена. И больше ничего. Новый Ринн — наша единственная надежда. Мы должны объединиться с силами Алвеса. А теперь выводи этих боевых братьев, капитан. Мы пойдем по ущелью Йанна, оно прикроет нас до степей.

Кортес выругался и сплюнул на землю, и на одно мгновение Кантор почувствовал ярость. Да, они были друзьями, и Педро всегда давал Алессио определенную свободу. Но сейчас дело зашло слишком далеко. Субординация превыше всего. Капитану явно следовало об этом напомнить.

Опасно спокойным и тихим голосом Кантор вымолвил:

— Алессио, постарайся меня понять. Это мои приказы. Приказы, брат! Раньше ты обсуждал их бессчетное число раз, но всегда выполнял. Ты не нарушишь их и сейчас, когда мне, как никогда, нужна твоя сила.

Взгляд Кортеса стал просто бешеным. Что бы ни было причиной катастрофы — неисправный снаряд или что-то другое, его душу выжигала жажда уничтожить тех, кто вторгся в Мир Ринна. Его дом был разрушен, из его гордой Четвертой роты выжил лишь он один. Алессио боролся с собой, и эта борьба отражалась на его иссеченном шрамами лице: он разрывался между приказом своего магистра и требованием собственного сердца. Наблюдая за Другом, Кантор видел, как побеждает ментальная дисцип-чина. Постепенно лицо Кортеса смягчилось, звериный оскал пропал.

— Я сделаю так, как велит мой лорд, — прорычал наконец капитан. — Но это не значит, что эти приказы мне по душе.

Кантор решил на этом закончить дискуссию. Кортес сделает так как приказывают.

Несмотря на их разговор после суда над Янусом Кенноном, он не мог ослушаться.

Настоящий Астартес полностью подчинялся своей психоаугметике. Мнение Кортеса останется прежним, он не успокоится, пока его доспех не станет липким от крови врагов, но этот момент наступит лишь по приказу магистра Ордена.

Черные силуэты в небе приближались, становясь все различимее.

«Истребители-бомбардировщики и транспортно-десантные машины, — подумал Кантор. — Орки контролируют воздушное пространство. Как же легко им это удалось. Мы были слишком самонадеянны. Я был самонадеян, и такое не должно повториться вновь».

Хриплый рев двигателей был слышен уже сейчас, и довольно отчетливо. Шум эхом отражался от бежавших внизу равнин. Кантор двинулся вперед, призывая свою группу поторопиться.

Кортес, не проронив ни слова, последовал за ним.

«Думаешь, я хочу покарать ксеносов меньше, чем ты, Алессио? — безмолвно разразился гневной тирадой Кантор. — Я бы убил их всех до единого. Смотрел бы в их красные глаза, вонзая в них свой меч и погружая обе руки в их кровь. Но я дождусь нужного момента, и ты поступишь так же. Мои приказы должны исполняться. Мы Астартес. Космодесантники. Да, мы — щит, защищающий от тьмы. Но без дисциплины мы никто».