ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Праксор увидел Творца Грозы всего на долю секунды позже Сикария.
Они знали, что авангард некронов ведет один из низших лордов, и чем дальше Ультрамарины пробивались за пределы стен Келленпорта, тем больше изумрудных молний сверкало в расколотом небе. Надвигавшийся шторм был знамением, предвещавшим явление лорда.
— Сумерки опускаются на Келленпорт и на весь Дамнос, — изрек Агриппен. Его низкий бас был подобен раскату грома.
Остатки разбитой танковой бригады, одной из последних, оставшихся у Гвардии, все еще продолжали отважно сражаться в пустошах, но ситуация складывалась отчаянная: кошмарная буря накрыла бойцов, и они оказались отрезаны от своих. Лучи установленных на башнях прожекторов скользили по земле, пытаясь выхватить цели, но темнота эта была не простой. Ничто не могло пробиться сквозь нее. Странные существа кружили в воздухе вокруг людей, осязаемые и бестелесные одновременно. Праксору уже приходилось раньше сражаться с духами, и в тот раз он чуть не погиб. Какие тогда шансы против этих тварей оставались у обычных людей?
Сержант молча смотрел на то, как гроза постепенно застилает поле боя и надвигается на Ультрамаринов. Даже стальные пластины танков «Леман Русс» не давали надежной защиты от этих призрачных некронов, ибо они умели проходить прямо сквозь броню. Праксор мог лишь представить тот ужас, что испытывали заживо раздираемые на куски экипажи боевых машин.
Кобальтово-синие гиганты остановились, в равной степени из-за шторма и из-за бедственного положения танкистов. Со временем протяжный треск стабберов становился все короче, гулкое уханье башенных оружий раздавалось все реже, вспышки выстрелов перестали пробиваться сквозь туманную пелену.
— Они не наша цель, брат.
Трайан стоял рядом с Праксором. Лицо капеллана являло собой мрачную, высеченную из кости бесчувственную маску. Попытавшись изобразить сожаление, он положил руку на плечо сержанта.
Праксор едва удержался, чтобы не стряхнуть ее. Даже лютые ветры Дамноса не были такими холодными, как Элиану Трайан. Но сержант позволил его руке остаться на месте, тем самым улучив момент, чтобы изучить поле боя.
Вся оборона Келленпорта строилась вокруг трех линий контуров стен в форме восьмиугольников. Вдоль каждой из них было расположено по несколько башен и укрепленных бункеров. Каждая имела по трое ворот: северные, западные и южные. Вся восточная часть города — сплошной огромный мегаполис, — была полностью изолирована, а ее дороги — перекопаны и перегорожены колючей проволокой. Между линиями стен протянулись пустынные участки земли. Когда-то это были отдельные районы города: жилой, коммерческий, военный и религиозный. Но теперь туда пришла война, оставив от величественных строений лишь руины и пепел.
Из тактического инструктажа Праксор знал: один из кораблей местного флота, «Благородный», обстрелял торпедами некоторые области за пределами города, перед тем как его уничтожила вражеская артиллерия, расположенная на Холмах Танатоса. Тогда лорд-губернатор счел, что сопутствующий бомбардировке урон стоит того, чтобы отбросить некронов. Несомненно, это позволило защитникам выиграть немного времени, и с этим нельзя было не считаться. Не пойди он на это, Ультрамаринам, возможно, пришлось бы высаживаться на уже полностью покоренный бездушными машинами мир. Но, увы, торпедная атака не принесла людям спасения и, кроме того, обрекла тысячи душ на смерть в бушующей плазме. Их обуглившиеся трупы устилали теперь улицы и проспекты, и даже сильный снегопад не смог укрыть их от глаз белоснежным саваном.
Чтобы добраться до границы третьей оборонительной стены, где они сейчас находились, Сикарию и его людям пришлось буквально продираться сквозь ряды врагов. Они уничтожали некронов целыми отрядами, но те исчезали без следа. Это угнетало Праксора, ибо так смерть Вортигана ощущалась еще более остро.
«Когда мы погибаем, наши мертвые тела остаются на земле. Некроны же просто растворяются в воздухе. Откуда мне знать, что я не бьюсь с одним и тем же врагом, возвращающимся раз за разом? »
Возможно, именно поэтому Трайан сначала дал ему время помолиться. Это объясняло то, почему Сикарий уже атаковал, — он нуждался в благословении капеллана. Возможно, Трайан знал о сомнениях, мучивших Праксора. У него, Черного, был к этому дар — определять и устранять опасные трещины в той защите, которой каждому воину служила вера.
Праксор держался стойко.
— Я готов, брат-капеллан.
Танковая колонна уже совсем скрылась из виду. Враг продолжал неторопливо и основательно искоренять те разрозненные очаги сопротивления Гвардии, что еще оставались среди руин городских укреплений. Стоит некронам закончить с людьми, как они тут же переключат все свое внимание на космодесантников. Так что ставка Сикария на быстрый и жесткий удар оказалась верной.
Праксор услышал, как заговорил капитан, пока Трайан благословлял его на битву.
— Мы — последний и единственный рубеж защиты этого имперского мира. — Он пристально вглядывался во всепоглощающую пелену наведенной некронами ночи. Свой шлем он держал на сгибе руки, чтобы каждый воин мог видеть его благородный лик. Взгляд капитана выражал стальную непоколебимость и намерение в своей цели идти до конца. — Его заселили еще в давние, безмятежные времена Великого крестового похода, когда сами боги, наши предки и основатели нашего ордена, ходили среди нас. Они взирают на нас, и мы не можем оступиться, не можем позволить, чтобы кровь, которую они проливали за Дамнос, была напрасной!
Он вытащил Клинок Бури — воплощение стихии, которой предстояло схлестнуться с другой стихией, — и указал им на лорда некронов, окруженного сверкающими молниями. Водрузив обратно на голову боевой шлем, он прорычал в вокс-передатчик:
— Следуйте за мной в эту стигийскую ночь, братья, и не дайте бесплотным тварям уйти от гнева Второй роты. Victoris Ultra!
Грозовой фронт теперь добрался и до них. Густые черные облака накатывали волнами, повинуясь порывам призрачного ветра. Изумрудно-зеленые молнии, извиваясь и переплетаясь, били с небес, такие же неестественные, как и то, что их сотворило. Дуновения чуждого, пропитанного смертью воздуха развевали плащ и гребень капитана, шевелили печати чистоты и тексты священных клятв на его доспехах.
Сикарий сорвался с места. Клинок Бури вспыхнул пламенем, зажженным еще в древние, великие времена. Остальные последовали за ним, готовые сражаться и умирать.
Бравурная речь Сикария, его беспримерная отвага и бесстрашие мгновенно рассеяли все сомнения Праксора и его мысли о неодолимости их врага. Ведомый светом истинного героя, он кричал, кричал, пока легкие не запылали, а воздух не раскалился от жара болтерного огня. Все они кричали, и их голоса сливались в единый славный клич:
— Victoris Ultra!
Праксор старался держаться ближе к капитану и его Львам, используя ослепительное сияние его меча в качестве ориентира. Он хотел заговорить, но дьявольский ветер заглушил его голос. Тогда он попытался докричаться до Щитоносцев:
— Следуйте за мечом!
Стоило им приблизиться к границе вихря, как вся связь тут же пропала. Причем не заполнилась треском статических помех, а просто исчезла, словно покров тишины накрыл их всех. В то же время в окружающем мире отнюдь не было тихо. Ветер, пронзительно завывая, безжалостно хлестал по доспехам. Голоса, пустые, механические, мертвые, звучали отовсюду. Комья земли и куски камня наполняли морозный воздух и кружились в безумной пляске черного шторма, вызванного лордом некронов.
Яркая вспышка на мгновение перегрузила визор шлема Праксора, когда молния, извиваясь и ветвясь, устремилась вниз. Она ударила в одного из Львов, превратив того в живой факел. Его трясло в агонии, изумрудная энергия терзала тело космодесантника, пока тот не содрогнулся в последний раз и не рухнул на землю дымящейся обугленной грудой.
Так умер брат Хальниор.
Еще один разряд пронзил ночь, прочертив в черном небе рваную линию. Взметнув веер осколков, он пробил в земле кратер, а затем перескочил прямо на брата Этрия. Ослепительное пламя, словно от горящего магния, взметнулось к грозовым облакам, окаймив их белым сиянием. В самом центре вспышки был Этрий. Его оторвало от земли, а ветви молнии, словно нити кукольника, издевательски мотали тело из стороны в сторону.
Низкий, похожий на выдох свист долетел до ушей Праксора, а самого его неожиданно подбросило в воздух ударной волной. Время словно замедлило свой ход. Рука, которой он пытался прикрыть глаза, двигалась словно в вязком сиропе. Ноги как будто увязли в песке, сыплющемся сквозь горловину песочных часов. Слишком поздно он понял, что это взорвались боеприпасы Этрия, превратив того в гигантский огненный шар.
Удар о землю вновь заставил время ускориться, вернув Праксора в наполненный смрадом смерти мир. Одним движением вскочив на ноги, он попытался вытащить боевого брата из разверзнувшегося пекла. Этрий еще был жив, но его разбитый болтер остался в огне, поэтому он лишь кивнул Праксору, а затем снял с пояса пистолет и кивнул вновь, демонстрируя свою готовность сражаться дальше.
Но молния никуда не исчезла. Еще четырежды она била по земле, оставляя на ней рваные трещины и выжженные пятна. Никто из бойцов больше не пострадал, если не считать почерневших шрамов, оставшихся на нагрудниках и наплечниках доспехов. Но, прежде стремительное, наступление Ультрамаринов теперь затормозилось.
Духи вынырнули из темной пелены, словно та была живым существом, а они — антителами, готовыми искоренить человеческую заразу. Извиваясь подобно змеям, они с ужасающей быстротой и плавностью двинулись к Ультрамаринам.
— Брат-сержант. — Криксос указывал куда-то обрубком руки.
Праксор посмотрел в том направлении и увидел брата Вандия, крепко державшего почетное знамя роты. Тяжелый, как будто пропитанный дождевой водой штандарт оставался нерушим, хоть неугомонный ветер и бушевал вокруг него.
При виде того, как яростная стихия, разметавшая все вокруг, отступила перед знаменем его родной Второй роты, Праксор почувствовал подъем.
— Вперед, братья! Отвага и честь!
Космические десантники не знали страха, но в голосе Криксоса чувствовалось нечто, чрезвычайно к этому близкое.
— Разве такое вообще возможно?
Как всегда неожиданно, сквозь шум грозы и пелену его собственных сомнений прорвались преисполненные неистовой веры слова Трайана:
— Наше величие кроется не только в благословенной ткани нашего стяга. Оно — в наших жилах, в самой нашей крови. Мужество, честь, верность традициям — те добродетели, о которых эти бездушные создания не имеют ни малейшего понятия. Войны нельзя выиграть одним лишь холодным расчетом. Идущая от сердца отвага — вот истинный ключ к победе. Мы — потомки Жиллимана, его благородные сыны. Так чтите его наследие!
Капеллан воздел свой крозиус высоко над головой, и его оружие воспылало ореолом лазурной энергии, разогнавшим тьму вокруг него. Трое духов, вырванные из тени его сиянием, отпрянули. Трайан опустил грозную булаву на череп одного из них, круша его, — и отправил мерзкое создание обратно в ту проклятую бездну, что его породила.
Праксор же устремился к одному из оставшихся призраков, на бегу рисуя своим силовым мечом смертельную дугу. Это было великолепное оружие, выкованное искусными мастерами ордена из чистейших металлов и пропитанное неудержимым темпераментом его машинного духа.
Меч прошел сквозь эфирное тело врага, а через мгновение некрон, подгадав момент, когда Ультрамарин собрался выстрелить, длинными когтями располовинил болт-пистолет Праксора. Воин отбросил в сторону ставшее бесполезным оружие и двумя руками схватился за рукоять меча, наполняя энергией его мономолекулярное лезвие.
— Мы — отпрыски Ультрамара! — ревел он, клокоча от праведного гнева. — Мы не сдадимся!
Дух на мгновение замер, а затем резко, неестественно быстро атаковал снова. Годами оттачиваемые инстинкты позволили Праксору отвести одну из когтистых лап некрона, одновременно с этим заблокировав удар его похожего на кнут хвоста. Под напором Праксору пришлось отступить на шаг — при том что он сам еще не нанес врагу ни малейшего вреда.
— Только вперед, брат-сержант!
Это был Дацеус. Грозный ветеран возглавлял наступление.
— Проложите путь капитану! — прокричал он Львам.
Где-то там, впереди, их ждал Творец Грозы. Сикарий намеревался схлестнуться с ним в бою и сделать то, ради чего он был рожден, — то есть забрать жизнь врага.
Дацеус схватил одного из духов силовым кулаком, но тот умудрился извернуться, высвободиться и исчезнуть в пелене бури до того, как мощные пальцы превратили его в груду покореженного металла. Справа от него, скрытый тенями и туманом, отважно сражался благородный Гай Прабиан. Словно какой-то из древних королей Макрагге, в руках он держал меч и щит. Чемпион яростно и целеустремленно прорубался вперед, разя змееподобных духов. Его разум и тело были едины, а оружие служило воплощением его воли, ломая шеи и разрубая тела недругов. Ведомые Дацеусом и Прабианом, остальные Львы разрывали пелену ночи болтерными очередями.
Сикарий властно шествовал по полю боя, безжалостно уничтожая дерзнувших приблизиться к нему врагов и алчно выискивая себе жертву, когда таковые не подворачивались сами.
В этом царстве безумия весь мир Праксора сжался до крохотного участка реальности, где остались лишь его Щитоносцы и Львы, окруженные саваном неестественной тьмы. Отовсюду слышались крики и проклятья, люди превратились в расплывчатые, словно призрачные силуэты. Где-то в темноте сражались Трайан и Агриппен. Навершие капелланского крозиуса, пылавшее праведным огнем, тускло виднелось вдали, в то время как дредноут был лишь громадным ониксовочерным фантомом, чьи очертания то и дело выхватывали из тьмы изумрудные молнии.
Брата-сержанта Солина и его Непоколебимых нигде не было видно. Праксор надеялся, что они все еще продолжают сражаться.
Лишившись своего пистолета, он выхватил гладий и стал биться сразу двумя клинками. Духи парили где-то на границе видимой области, отвлекшись на шествие Сикария и его Львов. Возможно, Творец Грозы почувствовал приближающуюся опасность и отозвал своих прислужников.
— Иди сюда, машина! — размахивая силовым мечом, с вызовом прокричал Праксор.
Выгнув сегментированную шею, дух, словно охотник на добычу, пристально уставился на сержанта. Подобно змее, он свернулся кольцом — а затем бросился в атаку.
Выпад когтистой лапы Праксор отбил гладием, а затем, не теряя ни секунды, ударом силового меча отрубил твари лапу. Выстрелы болт-пистолета Этрия откалывали куски металла от черепа и тела некрона, все больше приводя того в неистовство. Тартарон пронзил существо брошенным стальным прутом, подобранным среди развалин. Его собственный сломанный мелтаган остался где-то позади. Пока тварь пронзительно визжала, Праксор одним движением отсек ей голову. Телепортация не заставила себя ждать.
За Сикарием и Львами трудно было поспеть. Когда из темноты выскочил еще один дух, Праксор взмахнул сначала гладием, затем мечом. Оба удара прошли мимо, но Криксос поразил врага очередью из болтера, поддерживая оружие культей. Не дожидаясь, пока некрон восстановит равновесие, Праксор распорол его тело, а Тартарон и Этрий вонзили гладии в шею существа. Тварь дернулась еще раз, огоньки в ее глазницах вспыхнули неудержимой яростью, а затем она исчезла.
Криксос поднял глаза к небу.
— Милостивый Император... — выдохнул он. — Смотрите!
Устремленным к небесам взглядам предстали десятки духов, стервятниками круживших над воинами. Праксор поднял в их направлении гладий, приказывая бойцам открыть огонь.
— Болтеры! — крикнул он, и взрывающаяся реактивная смерть наполнила воздух. Но духи лишь разлетелись в стороны, играючи перепрыгивая за границы материальной реальности и обратно, и только зеленые огни в их глазах неизменно сверкали в ночи.
— Держите их! — Праксор знал, что им нужно выиграть время для Сикария, чтобы тот мог найти и убить вражеского лорда. — Во имя Жиллимана!
Духи окружили Щитоносцев. Острые как бритва когти и шипастые хвосты сливались в сплошной призрачный туман — настолько быстро некроны проносились среди космодесантников. Брата Белтониса затянуло в вихрь, а звуки выстрелов его болтера унес ветер. Харкая кровью, на землю опустился брат Галрион — его грудь и шея были пробиты насквозь. Брат Экседиз выкрикивал имя примарха, когда хвост одного из некронов копьем пронзил его нагрудник.
— Соберитесь вокруг меня! — призвал Праксор своих воинов, и Щитоносцы сомкнули ряды, встав плечом к плечу и стреляя во все стороны. Они превратились в лазурный островок посреди недружелюбного черного океана, окруженные стаей безжалостных убийц. Обрывочные картины проносились перед глазами Праксора: яростно кричащий Дацеус; Гай Прабиан, разящий врагов столь точно и спокойно, что даже машины могли ему позавидовать; Венацион, склонившийся над телом Галриона. Но посреди всего этого кровавого тумана возвышалась фигура, сиявшая ярче прочих.
Сикарий...
Великий герцог Талассара наконец нашел свою жертву. Он поднял меч, чье лезвие было окутано перламутрово-голубой вуалью чистой энергии. В ответ Творец Грозы взмахнул своим посохом. Оружие источало разряды изумрудных молний, а рукоять сплошь усеивали непонятные ксеносские руны. Не прошло и мгновения, как эти два орудия скрестились, высекая снопы ослепительных искр. Ветер взвыл сильнее, словно живое существо, переживающее за своего господина. Каждая эмоция, каждый удар и контрудар — все это находило отзвук в разорванном грозой небе.
Для машины некрон двигался поразительно быстро. В пылу собственной битвы Праксор успевал лишь изредка бросать короткие взгляды в ту сторону, но он снова и снова слышал треск молний. В их ярких резких вспышках дуэлянты виделись лишь двумя мельтешащими тенями.
Все длилось не более нескольких секунд. Издав победный рев, Сикарий разрубил напополам посох Творца Грозы, высвободив поток необузданной энергии, а затем обратным движением обезглавил врага. Голова еще не успела упасть на землю, а разделенное тело лорда некронов уже растворилось, и лишь отголоски его фазового перехода, словно злобный шепот, колыхали воздух.
Буря исчезла вместе со своим создателем, будто сильный ветер унес ее, а свет разогнал тьму. Гром утих, молнии перестали сверкать. Даже духи испарились, последовав за повелителем. А в центре всего этого был Сикарий. Он стоял, опустившись на одно колено и с шумом втягивая в себя воздух.
Молнии не единожды ударяли в него — свидетельством тому были струйки дыма, поднимавшиеся от его доспехов. Превозмогая чудовищную боль, он поднялся и, распрямив спину, высоко воздел над головой Клинок Бури.
— VictorisUltra!
Облегчение смешалось с ликованием, и в едином порыве все — Львы, Щитоносцы, Непоколебимые и остальные — громогласным эхом подхватили клич капитана. Знамя в руках Вандия вновь развевалось на холодном ветру. Они разбили авангард некронов.
Но от скорби было никуда не деться. Души многих сыновей Жиллимана сегодня вернулись к своему примарху, в его обитель Храма Исправления на Макрагге.
Несмотря на торжественные настроения, Праксор чувствовал внутри гнетущую пустоту. Больше половины его отделения было убито или искалечено, и причиной этому стала безумная атака Сикария. Бойцы Солина тоже пострадали, но далеко не так сильно.
Праксор смотрел, как апотекарий Венацион добавляет капсулу с генетическим семенем Экседиза к таким же, уже содержащим геносемя от Галриона и Вортигана. Он понимал, что ничем не может помочь, а в голове крутился один-единственный вопрос.
— Лишь в смерти, брат-сержант Манориан.
Снова Трайан, эта вечно бдительная тень Второй роты.
— Долг — это все, что у нас есть, брат.
Праксор кивнул:
— Да, мой капеллан.
По крайней мере, Белтонис был еще жив, хоть и серьезно ранен. Идти-то он сумеет, но вот сражаться... Впрочем, в их положении особого выбора не оставалось. Венацион подлатает его, и тот продержится столько, сколько сможет.
Агриппен стойко встретил взгляд сержанта. Невозможно было понять, что чувствует этот воин, сокрытый за вековечной броней своего саркофага, но при его виде Праксор ощутил облегчение. Присутствие на Дамносе одного из Первых, ищейки Агеммана, стало вдруг чертовски нелишним.