Книга: Малекит
Назад: ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Битва за Анлек
Дальше: ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Колеса власти поворачиваются

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Явление судьбы

Чем ближе Малекит и его войско подходили к дворцу, тем более жутким выглядел город. Многие здания превратили в темные храмы, их ступени потемнели от крови, а стены украшали внутренности и кости жертв. Везде горели сотни жаровен, и по улицам тянулся ядовитый дым. В воздухе стоял запах смерти, а тишину нарушало только потрескивание огня и шаги солдат. Наконец они вышли к дворцу Аэнариона. Он выглядел заброшенным, с открытыми нараспашку широкими дверями. На ведущей к ним лестнице валялись гниющие тела и разбитые скелеты.
Малекит остановился у первой ступени и осмотрел дверь в поисках засады. Светильники излучали кровавый свет, и рядом не было ни единой живой души.
Князь медленно поднялся по лестнице, сжимая в руке Авануир. Его рыцари спешились и следовали за ним. Малекит остановился у порога и снова осмотрелся. Никакой угрозы он не ощутил, поэтому шагнул наконец в дверной проем.
Внутри все оставалось таким, как и тысячу лет назад. От дверей начинался длинный зал с колоннами, похожий на вход в цитадель Эалита. Тут не было никаких следов убийства и насилия. Пол украшала мозаика, где на фоне затянутого штормовыми тучами неба изображался золотой меч, — Малекит помнил ее с детства.
Он помнил, как ползал по этому полу и поглаживал золотистые плитки, а отец объяснял ему смысл картины. Та изображала видение, которое посетило Аэнариона и подвигло его возглавить войну против демонов. Хотя отец тогда и не знал этого, но его за тысячу лиг позвал проснувшийся от долгого-долгого сна меч Каина, а разбудил его гнев Аэнариона.
Звук захлопнувшихся за спиной дверей отвлек князя от мыслей, и он развернулся в ожидании нападения. Снаружи доносились стук и удары — это солдаты пытались открыть дверь, но Малекит знал, что их попытки тщетны: дверь защищала древняя магия, наложенная еще во времена Каледора.
— Иди ко мне, — эхом прозвучал по пустому залу голос, и Малекит узнал голос матери.
Все мысли о детстве разом вылетели из головы. Князь настороженно заглядывал на ходу в арки и боковые галереи, выискивая затаившихся убийц, но никого не видел. Он миновал огромный арочный проем и оказался в проходном зале, откуда направо и налево поднимались две винтовые лестницы.
Левая вела к спальням, караульням и прочим хозяйственным помещениям, а правая вела в тронный зал Аэнариона. Без промедления Малекит повернул направо и медленно поднялся по мраморным ступеням. Темно-синий ковер полностью глушил его шаги, и князь начал различать некие едва слышные звуки: плач, низкие, на одной ноте, всхлипывания. Малекит остановился и прислушался, но звук тут же прекратился. Малекит сделал шаг и услышал отдаленный вскрик и мольбы о пощаде. Когда он снова остановился, звуки тоже смолкли.
— Пощади нас! — произнес голос за спиной, и Малекит развернулся с занесенным мечом, но позади никого не было.
— Смилуйся! — взмолился шепот у правого уха.
— Только не меч!
— Освободи нас!
— Подари нам покой!
— Правосудия!
— Яви нам жалость!
Малекит поворачивался направо и налево, но не видел на лестнице никого.
— Исчезните! — прорычал князь и поднял Авануир.
В мерцающем свете клинка он наконец увидел движение: призрачные фигуры едва отражали голубое сияние пламени меча. Он мог разглядеть только отблески духов и видел мелькание безголовых тел, детей с вырванными сердцами, искалеченных женщин и прочие жертвы жутких пыток. Они тянулись к нему сломанными руками, с которых свисали клочья кожи. Некоторые лишились глаз, у других рты были зашиты грубыми нитками, у кого-то из щек торчали острые шипы.
— Убирайтесь! — выкрикнул Малекит, развернулся и помчался вверх по ступеням, оглядываясь через плечо.
Кружащиеся призраки преследовали князя, он размахивал Авануиром — и прозрачные фигуры расступались перед светящимся лезвием.
Тяжело дыша, князь добрался до верхней площадки и высоких двустворчатых дверей, что вели в тронный зал. Двери беззвучно отворились перед ним, и Малекита омыл золотистый свет.
В дальнем конце зала сидела Морати в одежде из прозрачной золотистой ткани, которая почти ничего не скрывала. На коленях у нее лежал посох из кости и железа, пальцы королевы играли черепом на его конце. Морати сидела в простом деревянном кресле рядом с величественным троном Аэнариона. Тот в свое время высекли из цельного куска черного гранита в виде вздымающегося на дыбы дракона; трон Бел Шанаара являлся лишь весьма скромным его подобием. В клыкастой пасти дракона играло магическое пламя, им же горели и его глаза.
Взгляд Малекита поневоле задержался на троне — это было его самое сильное воспоминание об Анлеке: отец, в полных военных регалиях, сидящий на троне в окружении своих знаменитых полководцев.
Воспоминание оказалось настолько живым, что Малекит услышал, как разносится по тронному залу мягкий, но сильный голос отца. Маленький князь сидел на коленях матери рядом с Королем-Фениксом, и Аэнарион иногда замолкал и бросал на него взгляд. Много лет Малекит смотрел в эти сильные темные глаза и видел огонь, что горел за отраженным в них спокойным достоинством. Князь думал, что лишь ему одному ведомо, что за зловещий дух скрывается в теле благородного правителя.
Душа разрушителя, хозяина Убийцы богов.
И меч! На коленях Короля-Феникса лежал Сеятель вдов, Кусающий души, меч Каина. Даже в детстве Малекит замечал, что только они с отцом смотрели на кроваво-красный клинок, а все прочие эльфы старательно отводили глаза. Он всегда считал, что это их общий с отцом секрет.
— И тем не менее ты не взял клинок, когда его тебе предложили, — произнесла Морати.
Ее голос заставил князя вернуться в настоящее. Он встряхнул головой, чтобы освободиться от мастерски сплетенного заклинания. Колдовство матери сделало его воспоминания слишком реальными.
— Не взял, — медленно ответил Малекит.
Он понял, что Морати прочла его мысли и узнала о случившемся на Оскверненном острове: ведь он никому об этом не рассказывал.
— Это хорошо.
Несмотря на едва прикрытую наготу, Морати сидела в величественной позе и излучала подлинное королевское величие. Сейчас она не походила ни на варварскую жрицу, которая живьем вырывает сердца у своих жертв, ни на соблазнительную провидицу, в каждом слове которой таятся ложь и желание манипулировать собеседником. Сейчас перед ним сидела королева Нагарита, полная спокойного достоинства.
— Меч управлял твоим отцом, — тихим, ободряющим тоном продолжила она. — После его смерти меч ждал, пока ты начнешь его искать. Я волновалась, что ты тоже попадешь под его власть, но теперь горжусь тем, что ты сумел воспротивиться кровожадному зову. Никто не сможет стать его повелителем, а если ты собираешься править, тебе должно подчиняться абсолютно все.
— Я предпочту гибель нашего мира от руки демонов, но не выпущу снова в него это гнусное оружие. — Малекит убрал Авануир в ножны. — Как ты говорила: если обнажить меч Каина хоть единожды, он станет поглощать своего хозяина до тех пор, пока не останется только одно кровопролитие. Никто не сможет стать с его помощью королем, только рабом.
— Присядь, — Морати указала на величественный трон.
— Мне там пока не место.
— Да? — удивленно спросила она. — Почему же?
— Если я буду править Нагаритом, то буду править один. Без тебя. Когда ты умрешь, армия Нагарита снова вернется под мое командование. Я искореню культ наслаждений и затем займу трон Феникса.
Морати немного помолчала, разглядывая сына древними, много повидавшими глазами. Наконец на ее губах заиграла усмешка.
— Так ты собираешься убить меня? — прошептала она с деланым ужасом.
— Ты всегда будешь моим соперником, потому что не способна служить никому, кроме самой себя. — Игра матери не на шутку разозлила Малекита. — Я не стану делить с тобой Ултуан, потому что ты сама никогда не разделишь его со мной. Даже отец не был твоим господином. Я мог бы отправить тебя в изгнание, но ты опять поднимешь восстание в каком-нибудь всеми забытом краю и станешь оспаривать все, за что я боролся.
— Ты не можешь поделиться властью? — спросила Морати. — Или не хочешь?
Малекит замолчал и некоторое время обдумывал ответ.
— Не хочу, — решительно произнес он.
— И к чему же ты стремишься, сын? — Морати жадно подалась вперед.
— Унаследовать дело отца и стать Королем-Фениксом. — Малекит чувствовал, что это его истинные желания.
Никогда раньше он не признавался в этом столь открыто, даже самому себе. Слава, честь, возрождение — все это ступеньки на пути к трону Феникса. Обруч показал ему истинную природу тех сил, что правят миром, и он не позволит Ултуану увязнуть в их паутине.
— Да, Хаос силен, — подтвердила мать.
— Не лезь в мои мысли, — прорычал Малекит и положил руку на рукоять Авануира.
— Мне не нужна магия, чтобы знать, что у тебя на уме. — Морати пристально смотрела на сына. — Между матерью и сыном существует связь, для которой не требуется волшебство.
— Ты принимаешь свою судьбу? — спросил Малекит.
Он не обратил внимания на ее напоминание о родстве.
— Зачем ты задаешь бессмысленные вопросы? — ответила Морати, и сейчас ее голос звучал строго, даже резко. — Разве не я всегда говорила тебе, что ты должен стать королем? Но ты не сможешь стать королем, если не являешься повелителем своего княжества, а я не отдам его добровольно. Докажи, что ты достоин править Нагаритом. Докажи другим князьям, что ты сильнее их.
По ее безмолвной команде из теней выступило четыре фигуры — две справа от Малекита и две слева. Судя по одежде, волшебники — две женщины и двое мужчин в черных робах и с темными татуировками на коже.
С пальцев Малекита сорвалась магическая молния. Морати тут же закуталась в полупрозрачную сферу, которая с пульсацией поглотила разряд. Адепты королевы атаковали своими заклинаниями: на князя неслись огненные разряды в виде завывающих волчьих голов, и ему пришлось поднять темный щит, чтобы отразить их.
Колдуны приближались к нему в дожде огненных шаров и вспышек темной магии. Малекит защищался, под каскадом заклинаний ему приходилось вытягивать все больше клубящейся в тронном зале энергии.
Морати с довольным видом сидела в своем кресле и с интересом наблюдала, как Малекит отбивает заклятия ее последователей. Кипящая магия порывами носилась по залу, ее насыщенность все возрастала, а Малекит и его противники тянулись все дальше и дальше и уже поглощали энергию города снаружи.
— Довольно! — рявкнул князь и выпустил впитанную магию.
Она вырвалась чистым потоком, без какой-либо формы.
Поток вспыхнул и разделился, охватив каждого из колдунов. Он наполнил их мистической энергией до такой степени, что они уже не могли ею управлять. Первой начала дрожать рыжая ведьма: внезапно ее скрутила настолько сильная судорога, что Малекит услышал, как хрустнул ее позвоночник. Вторая колдунья закричала и забилась в агонии: ее кровь превратилась в огонь и вырвалась из вен, охватив эльфийку пламенным коконом. Третий взлетел в воздух как от удара — из ушей, носа и глаз у него текла кровь, — тряпичной куклой он ударился в стену и мешком рухнул вниз. Последнего окутала мощная энергия: и он складывался мятым комком бумаги, пока не осыпался пеплом.
— Твои последователи слабы, — Малекит развернулся к матери.
Провидица оставалась спокойной.
— Всегда можно найти новых слуг, — пренебрежительно махнула она рукой в драгоценных кольцах. — Эта игрушка на твоей голове дает немалую силу, но тебе не хватает тонкости и контроля.
Быстрее, чем следовал взгляд, Морати выкинула вперед руку — и ее посох нацелился в грудь князя. Малекит упал на колени — сердце заколотилось, начало наливаться болью. Он чувствовал идущие от посоха Морати тонкие, почти невидимые щупальца магии.
Малекит прошептал ответное заклинание, перерубил ладонью призрачные нити и заставил себя встать на ноги.
— Ты никогда не учила меня такому, — насмешливо укорил он мать. — Нехорошо иметь секреты от сына.
— Тебя не было здесь, чтобы учиться. — Морати грустно покачала головой. — Я многое узнала за последнюю тысячу лет. Если ты отбросишь свою глупую зависть, я смогу снова приняться за твое обучение.
В ответ Малекит собрал свивающуюся вокруг магию и направил ее в королеву. Заклинание материализовалось в виде чудовищной змеи. Посох Морати поймал ее в воздухе и отсек голову появившимся из набалдашника блестящим лезвием.
— Грубо. — Королева покачала пальцем. — Ты мог бы поразить подобными выходками дикарей Элтин Арвана и незнакомых с волшебством гномов, но на меня не так легко произвести впечатление.
Провидица встала, подняла обеими руками над головой посох и принялась быстро и напевно начитывать заклинание. В воздухе вокруг нее начали появляться кристальные клинки. Их становилось все больше, пока Морати полностью не скрылась за вихрем ледяных лезвий. С презрительным смехом Малекит собрал силу, чтобы отбросить их.
Тем не менее его заклинание не сработало. Магия Морати не поддавалась ему. Через мгновение ураган клинков полетел в него — и князю пришлось отскочить, чтобы они не изрубили его в клочья.
— Медленно и предсказуемо, дитя мое. — Морати сделала шаг вперед.
Малекит промолчал, но хлестнул ее огненным кнутом энергии. Двойной хвост кнута пролетел по залу и свернулся вокруг посоха провидицы. Резким движением руки князь выдернул посох из рук матери, и тот заскользил по гладким плиткам пола. Еще одним быстрым взмахом Малекит швырнул посох в стену, где тот рассыпался на осколки.
— Мне кажется, ты старовата для таких игрушек, — произнес Малекит, вытаскивая Авануир.
— Да, — прорычала Морати. Сейчас ее лицо искажала настоящая злоба.
Что-то невидимое пролетело по воздуху и врезалось в ноги Малекита. Он почувствовал, как раскололись коленные чашечки, и с воплем боли рухнул на пол. Князь выпустил из рук Авануир и схватился за переломанные ноги, извиваясь и крича.
— Прекрати издавать такие звуки, — раздраженно отрезала Морати.
Она сжала руку в кулак и произнесла заклинание, от которого горло Малекита перехватило и он начал задыхаться. В голове взорвалась боль, князь взмахивал руками и никак не мог собраться с мыслями, чтобы отразить заклинание.
— Сконцентрируйся, мой мальчик, давай, — выплюнула Морати. Она шагнула вперед, выставив перед собой сжатый кулак и поворачивая его налево и направо, а Малекит дергался в ее невидимой хватке. — Ты думаешь, что сумеешь править без меня? Я бы не удивилась такой неблагодарности от Бел Шанаара. Но от собственного сына…
Упоминание Короля-Феникса подействовало на Малекита как удар молнии, и он выбросил перед собой поток пламени. Огненная стена охватила королеву, и хотя та осталась невредимой, ей пришлось отпустить заклинание, чтобы защитить себя. Малекит с кашлем и судорожными вздохами перекатился на бок.
Его тут же перевернуло на спину, а грудь придавило чем-то тяжелым. По телу разлилась слабость, и князю пришлось бороться с ней, чтобы не потерять сознание. Перед глазами танцевали черные точки и яркие сполохи, и сквозь них он разглядел это бестелесное создание. На его груди скорчился рогатый демон с широкой клыкастой пастью и тремя глазами. Князь постарался отрешиться от боли и сосредоточиться, но тело его не слушалось.
Морати равнодушно смотрела на него. Затем протянула руку и сняла с его головы венец. Некоторое время королева изучала каждую царапину и вмятину на серой поверхности. Она поводила пальцами над обручем, но ни разу не коснулась его. Потом она присела рядом с Малекитом и положила венец на пол, подальше от него. Без обруча он чувствовал себя беспомощным. Но князь поборол приступ паники.
— Если ты не знаешь, как правильно его использовать, лучше ему находиться в других руках, — нежно сказала провидица. Она погладила Малекита по щеке, а затем положила руку ему на лоб, как больному ребенку. — Тебе всего лишь стоило спросить меня — и я бы помогла тебе узнать его истинную силу. Без нее твоя магия слаба и груба. Надо было внимательнее слушать, чему учит тебя мать.
— Возможно, — ответил князь. С воплем боли он вскинул затянутый в кольчужную перчатку кулак и ударил Морати по лицу, от чего она отлетела на спину. — Я учился у отца!
Морати потеряла концентрацию — и заклинание испарилось. Невидимый вес исчез с груди Малекита. С немалым усилием он напитал сломанные ноги магией, на ходу сращивая кости и мышцы.
Снова в полном здравии, князь встал над матерью. От взмаха его кисти Авануир прыгнул ему в руку, и кончик меча нацелился в лицо Морати.
С каменным лицом Малекит взмахнул мечом и начал опускать, чтобы перерубить шею королевы.
— Стой! — выкрикнула она, и рука князя замерла в воздухе.
Лезвие остановилось на расстоянии ладони от шеи.
Его остановило не заклинание, а тон ее голоса. В нем не было отчаяния или страха, но, скорее, злость и раздражение. Князь помнил этот голос с детства: он часто слышал его, когда делал что-то неправильно.
— Что? — спросил он и удивился собственной реакции.
— Подумай, как сделать лучше, — медленно произнесла Морати. — Как повернуть ситуацию себе на пользу.
— Что ты имеешь в виду? — Малекит подозрительно сощурился.
Он опустил Авануир, но держал меч наготове.
— Ты считаешь, что моя смерть принесет тебе трон Нагарита? — Морати лежала неподвижно, как статуя, и не отрывала взгляда от глаз сына. — Ты считаешь, что моя смерть сделает тебя правителем Ултуана?
— Она не повредит моему делу, — пожал плечами князь.
— Но и не поможет ему. Если ты убьешь меня здесь, вдали от всех, никто не узнает правды о твоей победе. «Малекит убил свою мать», — напишут в хрониках. Ты этого хочешь?
— А если я оставлю тебе жизнь? — настороженно спросил Малекит.
— Я обращу последователей культа на твою сторону. А сам ты не сможешь контролировать их.
— Если я оставлю тебе жизнь, ты снова начнешь использовать культ наслаждений против меня. Ты будешь подрывать мою власть. Не думай, что меня так легко обмануть. Лучше тебе умереть здесь, даже если потом мне придется все начинать заново.
— Есть и другой способ, Малекит. Чтобы добиться лояльности культов, ты можешь взять меня заложницей. Разве заключение королевы-провидицы Нагарита в темницу не станет лучшим доказательством твоей силы? А еще лучше отвезти меня пленницей Бел Шанаару. Это поможет тебе снискать уважение при дворе Короля-Феникса и в других княжествах. Разве не лучше прославиться как широкий душой победитель, чем как безжалостный убийца? Как ты думаешь, кого они с большей радостью выберут преемником Бел Шанаара? Один раз они уже побоялись твоего восшествия и назвали тебя кровавым убийцей, который недостоин править. Разве кровь матери заставит их переменить мнение в твою пользу?
— Меня не заботит мнение других князей! — Малекит снова поднял Авануир.
— Тогда ты глупец! — выплюнула Морати. — Если ты собираешься забрать корону Ултуана силой, то отправляйся на Оскверненный остров и возьми меч, который носил твой отец, потому что он поможет тебе лучше всего остального. Если ты хочешь заявить права на законное наследие и править в славе, то надо заручиться поддержкой других князей. Они уже смотрят на тебя снизу вверх; многие бы хотели видеть тебя на месте Бел Шанаара. Очаруй их! Покажи им качества, достойные короля!
Малекит опустил меч во второй раз. Он заглянул глубоко в глаза матери в поисках лжи, но она говорила искренне.
— Ты опозоришься перед всем Ултуаном, — произнес Малекит. — И даже положение и статус не помогут тебе.
— Меня это заботит даже меньше, чем тебя, — ответила Морати. — Я верю в тебя, и у меня достаточно терпения. Когда ты станешь Королем-Фениксом, я верну себе прежнее положение. Мне уже приходилось склоняться перед жрецами и богами, чтобы получить то, что я сейчас имею. Мне не составит труда какое-то время изображать из себя пленницу Бел Шанаара.
Малекит убрал Авануир в ножны и поднял мать на ноги. Затем положил руку ей на плечо и притянул к себе.
— Я пощажу тебя, — прошептал он ей на ухо. — Но если ты причинишь вред моему делу или попытаешься меня обмануть, я убью тебя не задумываясь.
Морати крепко обняла сына и приблизила губы к его уху.
— Ты уже доказал это, — выдохнула она. — Вот почему я так горжусь тобой.
Назад: ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Битва за Анлек
Дальше: ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Колеса власти поворачиваются