15
СУДЬБА СЕМИДЕСЯТИ
МОРЕ КРИЗИСОВ
ВОЗРОЖДЕНИЕ
Капитан Гвардии Смерти вышел на уровень обширного лазарета и отыскал путь, ведущий к палате, где лежал Дециус. Он подошел к изолятору. Вместе с бронзовой табличкой, сохраненной капитаном Гарья, это было все, что осталось от фрегата «Эйзенштейн» после полного уничтожения. Гигантские грузовые сервиторы просто демонтировали модуль с медицинской палубы обреченного корабля и установили его в лазарете «Фаланги», где апотекарии Дорна могли испытать свои способности на болезни раненого воина.
Медики Имперских Кулаков добились не большего успеха, чем их коллеги из Гвардии Смерти. Через стены стеклянной капсулы казалось, что Дециус как никогда близок к смерти. Синевато-багровая ножевая рана, казалось, вбирает в себя все цвета и силы больного. От нее во все стороны протянулись белесые полосы омертвевшей ткани. В уголках губ и ноздрей Дециуса появились мокрые язвы, веки склеились от высохших гнойных выделений. С каждой мучительной минутой загадочная болезнь, пропитавшая проклятый нож Грульгора, все увереннее преодолевала защитные барьеры организма молодого космодесантника.
Неожиданно Гарро понял, что рядом с ним кто-то есть. В стеклянной стене отразилось лицо Войена.
— Раз или два он пытался говорить, но слова было невозможно разобрать, — прошептал апотекарии, словно боялся говорить с капитаном. — В горячке он выкрикивал военные кличи и боевые приказы.
Гарро кивнул:
— Он сражается с болезнью, как с любым другим врагом на поле боя.
— Мы мало чем можем ему помочь, — признался Войен. — Несколько дней назад вирус мутировал и теперь передается по воздуху, так что мы не можем войти в изолятор даже в полностью закрытых доспехах, чтобы помочь бедняге. Я делаю все, что могу, чтобы облегчить его боль, но в остальном он предоставлен самому себе.
— Император его защитит, — пробормотал Гарро.
— Будем надеяться. Капитан Сигизмунд приказал, чтобы все особенности болезни Дециуса были подробно исследованы и описаны медицинским персоналом «Фаланги» на случай… возвращения захватчиков, напавших на «Эйзенштейн». Я рассказал ему все, что видел сам.
— Хорошо. — Гарро повернулся, чтобы уйти.
— Господин.— Войен, опустив голову, загородил ему проход. — Мы должны поговорить. — Он протянул боевому капитану свой нож. — Тогда, на капитанском мостике, перед тем, как ты взорвал варп-двигатели, я оказал тебе сопротивление, но теперь понимаю, насколько я был неправ. Ты обещал нам спасителей, и они пришли. Мое поведение не должно остаться безнаказанным. — Он поднял голову. — Я дважды обманул твое доверие и приму любое наказание, которое ты выберешь. Моя жизнь принадлежит тебе.
Гарро принял нож и некоторое время держал его в руке.
— Мерик, то, что ты вступил в ложу, и то, что произошло на «Эйзенштейне», объясняется не твоей злобой. Все это обусловлено страхом — страхом неизвестности. — Он протянул оружие обратно. — Я не стану тебя за это наказывать. Ты мой боевой брат, и твои сомнения и возражения мне очень помогают. — Он положил руку на плечо Войена. — Но никогда не бойся, Мерик. Надейся на Императора, как надеюсь я. Познай его, и ты не будешь испытывать страха. — Повинуясь внезапному импульсу, он вытащил трактат Калеба и вложил его в руку Войена. — Здесь ты можешь найти много важного, как нашел я.
Строго закодированные сигналы, в которых высокопоставленным лицам предписывалось привести все силы безопасности сегментума Солар в полную боевую готовность, опередили «Фалангу». Авторитета Дорна было достаточно, чтобы двигать космическими кораблями и стоящими на страже войсками, а также и другими силами, агенты которых пристально следили за приближением космической крепости и драгоценного груза, скрытого в ее недрах.
«Фаланга» яростным рывком вырвалась из врат варпа в нескольких световых минутах от орбиты Эриса, и по обе стороны от барьера разлетелись пучки неизбежного при переходе излучения. Чувствительные сенсорные устройства, которыми была усеяна поверхность десятой планеты, тотчас зарегистрировали появление нового объекта и послали донесения на станции Плутона и Урана, откуда, в свою очередь, сообщения транслировались астропатам Терры и ее доменов. Возвращения Имперских Кулаков в колыбель человечества ждали уже давно. В обычной ситуации во всех внешних колониях Солнечной системы в честь благополучного прибытия крепости устроили бы пышные торжества и церемонии. Но вместо этого «Фаланга» на большой скорости, нигде не останавливаясь, пересекла внешнюю часть Солнечной системы.
На колоссальном корабле не стали вывешивать знамена и транспаранты, возвещающие о триумфальном прибытии героического экипажа. Зато на всех мачтах и башнях были зажжены лазерные сигналы, свидетельствующие о срочности миссии «Фаланги». Патрули отошли в сторону, и ни один капитан не осмелился спросить командира Имперских Кулаков о причине такой спешки. Корабль-крепость, сверкая огнями двигателей, словно пойманными звездами, поддерживая скорость в три четверти от скорости света, прошел по неровному краю Оортова облака и, на мгновение затмив сияние планеты, пересек орбиту Нептуна.
Гарро снова вызвали в личные покои Дорна. Массивные металлические панели в задней части огромного зала разошлись и скрылись в резных стенах, открыв застекленный выступ, нависавший над командным пунктом, расположенным прямо под ним. Помещение было похоже на капитанскую рубку обычного корабля — только в сотни раз просторнее и лучше оснащено приборами. Гарро это напомнило стадион, только вместо трибун вокруг центральной арены концентрическими кольцами располагались ряды операторских панелей. В центральной части командирской палубы находились гололитические дисплеи, некоторые поднимались на высоту третьего или четвертого уровня, и на всех мерцали и мелькали различные изображения. Вдоль стен через равные промежутки стояли статуи космодесантников в полном боевом облачении, с поднятыми руками, словно они держали стеклянный колпак обсерватории Дорна на кончиках пальцев.
Кроме того, дублирующие контрольные панели были выстроены таким образом, что примарх со своими офицерами по первому же слову могли получить из общей сети любую информацию. Гарро понял, что с этого наблюдательного пункта один военачальник может управлять миллионами воюющих людей и тысячами звездных кораблей. Гвардеец Смерти успел заметить Круза, занятого разговором с капитаном Эфридом, и склонился в поклоне перед Дорном.
— Вы посылали за мной, господин?
— Я хочу, чтобы ты кое-что увидел. — Примарх кивнул Халбрехту, высокому офицеру с худощавым лицом и гладко выбритым черепом.
Халбрехт что-то переключил на контрольной панели, и из нее поднялся пикт-экран. Гарро увидел сектор пространства позади кормы «Фаланги» и большой темный силуэт корабля, идущего следом за ними. Очертания корабля можно было различить только в тех местах, где они заслоняли скопления звезд: Черный Корабль.
— «Аэриа Глорис».
Ошибиться было невозможно, и в тот момент, когда Гарро рассмотрел его очертания, в его памяти заполнились некоторые пустоты. Он не сомневался, что позади крепости находится то самое судно, которое так внезапно появилось в окрестностях Йоты Хорологии.
— Верно, — подтвердил Дорн. — Этот призрак присоединился к нам сразу после того, как «Фаланга» вышла из тени Нептуна, и теперь придерживается точно того же курса и скорости, что и мы. С корабля нам передали приказы Совета Терры и указания относительно стоянок. Особое внимание было уделено тебе, капитан, и той женщине, Киилер. А теперь рассказывай, что все это значит.
Гарро колебался, не зная, как поступить.
— У нас было общее задание с Амендерой Кендел, Рыцарем Забвения из Сестринства Безмолвия, — начал он.
Дорн качнул головой, и даже этот жест выглядел у него командой.
— Меня не интересуют твои прошлые отношения с неприкасаемыми, Гарро. Мне интересно узнать, как они узнали, что у меня на борту эта Киилер, и почему я должен держать ее взаперти.
Гарро ощутил сильное беспокойство:
— Эуфратия Киилер не представляет опасности для «Фаланги». Она… одаренная личность.
— Одаренная.— Слово прозвучало раскатом отдаленного грома. — Мне известно, какого рода «одаренных» личностей разыскивают Сестры Безмолвия. Ты что, привел в мою крепость психо-ведьму, Гвардеец Смерти? Эта женщина обладает признаками псайкера? — Он поморщился. — Я сам присутствовал на Никее, когда Император запретил использование отмеченных варпом существ на благо Империума! Я не потерплю неконтролируемого присутствия такого человека среди моих воинов!
— Она не ведьма, господин,— ответил Гарро.— Строго говоря, ее дар заключается в том, что она сильнее, чем мы, ощущает на себе волю Императора!
Дрожь тревоги в его голосе привлекла внимание Круза, и Лунный Волк подошел ближе.
— Посмотрим. Сестра Амендера настаивает, чтобы Киилер находилась под замком, и Халбрехт уже выставил у ее каюты стражу. Как только мы остановимся на орбите Луны, эта женщина и все, кто ее сопровождает, будут переданы Сестрам Безмолвия.
— Сэр, я не могу этого позволить! — Слова вырвались у Гарро прежде, чем он мог подумать. — Они находятся под моей защитой.
— И моей! — вмешался Круз. — Локен лично доверил мне их безопасность!
— Ваши желания и разрешения не интересуют Имперских Кулаков! — воскликнул Халбрехт, подходя вплотную к Гарро. — Вы находитесь в гостях у Седьмого Легиона и должны вести себя соответствующим образом.
— Вы оба заблуждаетесь в своих рассуждениях, — прервал их Дорн, отходя к иллюминатору. — Ты что, забыл, о чем мне рассказывал? О том, что Гвардия Смерти и Сыны Хоруса повернули против Императора, и скоро оба этих Легиона объявят предательскими, со всеми их воинами, подзащитными и экипажами, находящимися у них на службе.
— Мы рисковали всем, чтобы доставить это предупреждение! — От слов Гарро повеяло ледяным холодом. — И теперь вы почти назвали нас изменниками?
— Я сказал только то, что скоро скажут и другие. Почему, как ты думаешь, мы направляемся на стоянку в порту Луны, а не мчимся прямо на Терру? Я не могу понапрасну рисковать жизнью членов Совета и самого Императора!
Обычные манеры и сдержанность изменили Крузу, и он сердито сплюнул на палубу:
— Простите меня, лорд Дорн, но разве вы не видели мнемонических записей Мерсади Олитон? Или вам недостаточно честного слова семидесяти космодесантников?
— Семидесяти космодесантников, чьи Легионы повернулись спиной к Терре, — мрачно добавил Эфрид.
Примарх кивнул:
— Поймите мое положение. Несмотря на все предоставленные вами свидетельства, я, глядя с точки зрения Имперских Кулаков, не могу ни в чем быть уверенным. Я не называю вас лжецами, братья, но я должен рассмотреть дело со всех сторон и учесть все возможности.
— А вдруг это вы предатели? — сердито воскликнул Халбрехт.— Можно предположить, что Хорус стал жертвой заговора своих собственных людей, а вас послали с целью убить Императора.
Рука Гарро легла на эфес Вольнолюбца.
— Мне случалось убивать людей и за меньшие оскорбления, Имперский Кулак! Интересно, как бы мы сумели выполнить это невозможное задание?
— Возможно, при помощи тайно доставленной на Терру колдуньи-псайкера, — сказал Эфрид. — Или человека, подверженного болезни, с которой не могут справиться наши апотекарии.
В груди Гарро все заледенело, и гнев остыл.
— Нет… Нет. — Он повернулся к Дорну: — Господин, если всего сказанного мной и продемонстрированного летописцем вам недостаточно, скажите, как еще я могу вас убедить? Неужели надо заколоться собственным мечом, чтобы вы мне поверили?
— Час назад я по вокс-связи разговаривал с Регентом Империума, Малкадором Сигаллайтом, — сказал примарх. — И я заверил его, что, несмотря на продемонстрированную тобой преданность Императору и отвагу, проявленную при доставке предупреждения на Терру, я не могу полностью подтвердить твою лояльность. — В голосе Дорна зазвенели стальные нотки, но Гарро впервые уловил еще и напряжение, овладевшее примархом. Ему было нелегко говорить такие вещи братьям-космодесантникам. — Мне был дан приказ возвращаться на Терру, чтобы укрепить оборону и противостоять собственным братьям. — Он взглянул на Гарро. — Я пойду в Императорский Дворец и извещу Императора об этих печальных событиях. А вы, беглецы с «Духа мщения» и все космодесантники, кто был на «Эйзенштейне», останетесь на Луне, в секретной цитадели Сомнус, пока наш повелитель не решит вашу судьбу.
Медленно и осторожно Гарро вынул свой меч из ножен и, повернув рукоятью вперед, протянул его Дорну, как совсем недавно ему предлагал свое оружие Войен.
— Господин, если я изменник, возьмите мой меч и убейте, я не могу выносить подозрений тех, кого считаю своими братьями! — Свободной рукой Гарро коснулся изображения орла на нагруднике доспехов, потом кивком указал на латы примарха и аналогичные символы, похожие на те, что носил сам Повелитель Человечества. — Мы оба носим знак аквилы. Неужели это так мало значит?
— В эти смутные времена ни в чем нельзя быть уверенным. — Лицо Дорна снова превратилось в каменную маску. — Убери свой меч и помолчи, боевой капитан Гарро. Только запомни, если ты хоть в чем-то воспротивишься эдикту Сигиллайта, на тебя и твоих спутников обрушится вся ярость Имперских Кулаков.
— Мы не станем сопротивляться, — ответил побежденный Гарро. — Если так решено, пусть так и будет.
Вольнолюбец тихо вернулся в свои ножны. Примарх отвернулся.
— Мы прибудем на место через несколько часов. Собери своих людей. Будьте готовы к высадке.
Казалось, что путь к двери по мраморному полу растянулся до бесконечности, и при каждом шаге Гарро испытывал боль в уже несуществующей ноге.
«Фаланга» приближалась к Луне мимо висящих заграждений системы орбитальной обороны и коммерческих платформ, по открытому коридору, ведущему к темной стороне природного спутника Терры. После того как крепость Имперских Кулаков встала на стоянку в лишенной гравитации орбитальной гавани Ла Гранж, «Фаланга» вместе с Луной стала вращаться вокруг своего родного мира.
Когда-то давно спутник был пятнистым каменным шаром, где люди отваживались делать первые детские шаги за пределами родной планеты. Они построили здесь колонии и в беспощадном холоде испытывали свою отвагу в подготовке будущих путешествий к другим мирам. Но с развитием прогресса на Терре спутник стал не просто дорожной станцией, от которой отправлялись межпланетные — а позже и межзвездные — экспедиции.
На некоторый промежуток времени в Эпоху Раздора, когда Терра была охвачена кровопролитными войнами, спутник снова превратился в заброшенную и безлюдную пустыню, но с воцарением Императора Луна обрела второе рождение. То прибывающая, то убывающая, она завершила цикл, и Эпоха Империума возродила ее к новой жизни.
Вдоль экватора каменную сферу прорезала рукотворная долина шириной в несколько километров. Этот искусственный каньон, обнаживший скалы под пыльной поверхностью Луны, назвали Трактом. По всей его длине были вырублены проходы во внутренние пространства спутника — многочисленные двери в ячейки, созданные людьми в сердце Луны. Древний каменный массив спутника превратился в самый большой военный комплекс из сооруженных человечеством. Кроме того, была построена гавань для армады Империума, где строились и оснащались тысячи кораблей — от самых мелких челноков до грандиозных боевых барж. С внешней стороны спутника имелся целый комплекс станций наблюдения за открытым космосом. Порт Луна стал холодным каменным пристанищем для бесчисленных флотилий человечества.
Луна стала не только оружием, но и гарантом безопасности. Большая часть металлов, извлеченных при постройке Тракта и внутренних помещений, лучшими инженерами Империума была превращена в искусственное кольцо, окружавшее планетоид. Широкий серый обруч держал на себе батареи дальнобойных орудий и еще несколько стоянок для военных кораблей. Куда бы ни падал свет Луны, люди могли спать спокойно, зная, что их охраняет бессонный часовой.
А внизу виднелась Терра.
Колыбель человечества была погружена в темноту. Свет солнца едва мерцал за изгибом круглой поверхности и создавал яркую золотистую корону. К Луне была обращена ночная сторона Терры, и очертания ее континентов, силуэты высоких городских сооружений были по большей части скрыты штормовыми фронтами и дымкой. В тех местах, где облачность была достаточно тонкой, мерцающие искры огней огромных метрополий образовывали бело-голубые ожерелья, собранные в клубки или растянутые вдоль побережий на сотни километров.
Ярко-желтый штурмкатер уносил на поверхность первую партию из семидесяти выживших на «Эйзенштейне» космодесантников. Натаниэль Гарро, игнорируя безучастные взгляды капитана Халбрехта и его людей, выбрался из гравитационного кресла и прошел к иллюминатору. Он прижался лбом к выпуклому стеклу и незащищенными глазами взглянул на планету, на которой родился. Как давно это было. Теперь казалось, что время сильнее, чем прежде, давит на его плечи. По подсчетам Гарро, прошло несколько десятилетий с тех пор, как он в последний раз видел величие Имперской Терры.
Сердце щемила печаль. В ночной темноте он не мог рассмотреть терранские конструкции и ориентиры, которые с такой готовностью запоминал в юности. Может быть, в этот момент какой-нибудь человек смотрит на них снизу? Возможно, какой-то мальчик, не старше пятнадцати лет, впервые в жизни взглянул в звездное небо с нетронутых просторов агропарка Альбин и восхищается неземным величием светил.
Там, далеко внизу, находится место, где он родился и где остались пейзажи его детства. Внизу бьется сердце Империума, стоят величественные комплексы и сооружения вроде Красной Горы, Либрариа Ультима, Города Петиционеров и самого Императорского Дворца, где и сейчас проживает Император. Все это казалось таким близким, что Гарро стоило только протянуть руку, чтобы обхватить Терру закованными в броню пальцами. Он прижал к стеклу ладонь, и перчатка полностью закрыла планету.
— Если бы так просто было ее сохранить, — сказал подошедший к иллюминатору сержант Хакур.
Несмотря ни на что, вид родного мира вызывал у Гарро радость, хотя и приправленную печалью.
— Пока дышит хоть один космодесантник, старина, Терра не может пасть.
— Не хотел бы я стать тем самым космодесантником, — ответил Хакур. — С каждым днем мы подвергаемся все более жесткой изоляции.
— Да, — согласился Гвардеец Смерти.
Время бежало быстрее, чем он ожидал. Со времени их бегства, дрейфа и спасения, казалось, на борту прошло не больше двух недель, но Гарро быстро понял, что их субъективное восприятие не соответствует реальному течению времени. Согласно показаниям центрального хронометра, синхронизированного с часами имперской столицы, после атаки на Истваан III прошел вдвое больший отрезок времени. И снова мысли Гарро вернулись к приверженцам Императора, оставшимся под пушками Хоруса.
Штурмкатер повернул и наклонился к поверхности Луны, так что иллюминатор заполнился твердым белым камнем такого же оттенка, что и мраморно-светлые доспехи Гарро. Они пролетели над ущельем Риторики и спускались в Маре Кризисум — Море Кризисов, где стояла секретная лунная крепость Сестер Безмолвия под названием Сомнус.
Гарро уловил краем глаза движение — это из кормового отсека вышел один из Имперских Кулаков в желтых доспехах. Хакур увидел его реакцию.
— Терпеть не могу, когда со мной обращаются как с новичком, впервые покинувшим родной мир, — тихо сказал он. — Нам не нужен никакой эскорт, тем более из этих олухов, лишенных чувства юмора.
— Таков приказ Дорна, — ответил Гарро, хотя и без всякой убежденности.
— Капитан, разве мы теперь пленники? Неужели мы зашли так далеко, что нас закуют в железо и упрячут в подземную лунную темницу?
Гарро повернул к нему голову:
— Мы не пленники, сержант Хакур. Наши доспехи и оружие остались при нас.
Ветеран хмыкнул:
— Только потому, что люди Дорна не считают нас опасными. Посмотри туда, господин. — Он кивнул на воинов в дальнем конце отсека. — Они притворяются беспечными, но не могут скрыть напряжения. Я вижу, как они передвигаются по кораблю. Ходят так, словно стоят на страже, а мы — их противники.
— Может быть, — согласился Гарро. — Но мне кажется, что виной тому опасения капитана Халбрехта, а не то, что мы собой представляем.
— Все может быть, господин, но их настороженные взгляды режут меня, словно кинжалами! Это оскорбление для нас. Они нас разделили, поместили Лунного Волка, Войена и капсулу с Дециусом на другой штурмкатер, и я даже не видел, что произошло с итератором и женщинами.
Гарро показал в иллюминатор:
— Мы все летим в одно место, Андус. Посмотри туда.
Снаружи навстречу снижающемуся штурмкатеру уже поднимались бронзовые башни крепости. С близкого расстояния Гарро заметил, что здание построено из поставленных друг на друга сотен щитов, по форме напоминавших лицевые пластины шлемов Сестер Безмолвия. Штурмкатер заложил вираж и стал по спирали огибать башню. На дне обширного кратера показался купол, он медленно раскрылся, и треугольные сегменты расступились, освободив скрытую площадку для приземления.
— Мы на подлете к крепости,— произнес Халбрехт.— Займите свои места.
— А что, если я хочу стоять?.. — вызывающе воскликнул Хакур.
— Сержант, — окликнул его Гарро и жестом приказал вернуться в кресло.
— Твои подчиненные все такие непокорные? — пробурчал капитан Имперских Кулаков.
— Конечно, — ответил Гарро, садясь в гравитационное кресло. — Мы же Гвардия Смерти, у нас так принято.
Борт штурмкатера едва успел открыться, как Гарро, опередив Халбрехта, выскочил наружу. Согласно протоколу, из корабля Имперских Кулаков должны были первыми выйти воины этого Легиона, но Гарро все меньше и меньше считал нужным придерживаться бесполезного этикета.
На посадочной площадке их ожидал аккуратно построенный отряд Сестер Безмолвия. Поверх складчатых крыльев штурмкатера Гарро посмотрел вокруг, потом на открытый купол над головой. Там мерцал едва заметный пузырь частично проницаемого поля, которое удерживало атмосферу, но позволяло беспрепятственно проходить внутрь телам с большой массой. Второй штурмкатер уже опускался на огненных столбах обратного выброса, а далеко в темноте космоса виднелся и третий корабль, который из-за дальности был обозначен только сигнальными огнями.
Космодесантник, сделав несколько шагов, остановился и поклонился сестрам.
— Натаниэль Гарро, боевой капитан Гвардии Смерти. Я прибыл по приказу примарха Рогала Дорна.
Вслед за ним с трапа тяжело спустился Халбрехт вместе со своими воинами, и Гарро ощутил распространявшееся от них раздражение. Натаниэль продолжал смотреть на сестер. Отрядные значки нескольких групп отличались друг от друга, и он пытался определить отделение «Штурмовой Кинжал».
Перед Гарро стояли те же самые воины, с которыми он шел в бой на йоргалльском мире-корабле, но незначительные детали доспехов разных групп различались между собой, как различались и латы разных Легионов космодесантников. Одна из групп была в латах, отделанных морозным серебром, а нижняя половина их лиц скрывалась за утыканными шипами забралами, напоминавшими полевые заграждения. Еще одна женщина, стоявшая с краю, вообще не носила доспехов. Вместо лат на ней был надет облегающий костюм из плотной кроваво-красной кожи с множеством пряжек, такими же перчатками и высоким воротом, закрывавшим всю шею. У этой женщины не было глаз. Вместо них тонкой, как волосок, проволокой к коже щек и лба были прикреплены две тяжелые рубиновые линзы аугметической системы зрения. Она осматривала Гарро с вниманием хирурга, исследующего раковую опухоль через окуляры микроскопа.
Внезапно Гарро до костей пробрал холод. Это было то же самое странное ощущение, как и при встрече с сестрой Амендерой в зале собраний «Стойкости», какое-то необычное чувство абсолютной прозрачности, только теперь оно окутывало его полностью, со всех сторон давило необъяснимым воздействием.
— Добро пожаловать, боевой капитан, — раздался знакомый голос.
Стройная женщина в обычной одежде вышла из рядов воинов, откинула капюшон накидки, и Гарро узнал послушницу, с которой разговаривал раньше.
— Мы рады и вам, капитан Халбрехт из Имперских Кулаков. Сестры Безмолвия приветствуют вас в цитадели Сомнус. Жаль, что наша встреча проходит при столь печальных обстоятельствах.
Гарро испытывал сомнения. Он не знал, что именно известно сестрам о ситуации в системе Истваана и что могли рассказать им Дорн и Сигиллайт. После секундного замешательства он отдал честь.
— Сестра, я благодарен за предоставленную гавань на то время, пока ситуация не прояснится.
Конечно, это была ложь. Ни Гарро, ни его люди не хотели оставаться здесь, но Сестры Безмолвия доказали, что достойны уважения, и он не видел необходимости начинать встречу с пререканий. С него было достаточно споров и с Имперскими Кулаками.
— А где ваша госпожа?
Спокойствие на мгновение покинуло лицо послушницы, и она быстро оглянулась на женщину в красном.
— Она присоединится к нам с минуты на минуту.
Остальные воины Гарро из первого штурмкатера тоже покинули корабль и под руководством сержанта Хакура образовали парадный строй. Халбрехт подошел вплотную к Натаниэлю.
— Капитан, — сдержанно окликнул он Гарро. — На пару слов.
— Да?
Имперский Кулак прищурил глаза, но в его лице Гарро не обнаружил ожидаемого раздражения, напротив, оно выражало почти сочувствие.
— Я понимаю, что ты должен о нас подумать. Мы только начинаем осознавать, что вам пришлось пережить.
Если все это правда. Гарро почти услышал невысказанное предположение.
— Не думай плохо о моем примархе. Все отданные им приказы направлены на обеспечение безопасности Империума. Если цена этой безопасности — твоя раненая честь, не считай ее слишком высокой.
Гарро ответил ему прямым взглядом:
— Мои братья меня предали. Мой командир оказался мятежником. Мой побратим погиб, а Легион на пути к распаду. Моя честь, капитан Халбрехт, это все, что у меня осталось.
Он отвернулся и стал наблюдать за вторым штурмкатером, уже опустившимся на площадку в клубах выхлопных газов.
Транспортный корабль откинул боковые борта, и из него выскочили грузовые сервиторы, несущие капсулу изолятора. От них ни на шаг не отставал Войен. На глазах у Гарро часть Сестер Безмолвия, вооруженных ружьями «Инферно», образовали кордон вокруг проносимого мимо них модуля.
— Куда вы его несете? — спросил он.
— В цитадели Сомнус много специалистов самого разного профиля, и наши госпитальеры весьма искусны, — ответила послушница. — Возможно, они преуспеют там, где не добились успеха медики-космодесантники.
— Дециус — это вам не труп ксеноса,— резко возразил Гарро, вспоминая младенца-псайкера. — Вы должны обращаться с ним со всем уважением, достойным Гвардии Смерти!
Сендек и Круз подошли к Гарро и присоединились к отряду Хакура.
— Успокойся, парень, — произнес Лунный Волк. — Твой юноша еще не умер. Он и сейчас цепляется за эту проклятую жизнь. Никогда еще не видел такого упорного жизнелюбия!
Гарро кивнул, но настроение его резко ухудшилось. Наконец под своды купола спустилось последнее судно, коснулось земли выпущенными из-под крыльев и фюзеляжа шасси и развернулось. Он узнал черно-золотые цвета челнока, похожего на тот, что прилетал с «Аэриа Глорис» на пусковую палубу «Стойкости». Стройный корабль замер на посадочной площадке, и его моторы затихли. Еще до открытия выходной задвижки Гарро почувствовал, кого он увидит на борту. Откидная дверь, повернувшись, превратилась в трап, и появились несколько человек. Впереди всех вышла Амендера Кендел, но ее благородная внешность казалась несколько померкшей. Сестра была явно чем-то встревожена и расстроена. Следом за ней двое ищеек из отделения «Штурмовой Кинжал» сопровождали остальных пассажиров: Кирилла Зиндерманна, Мерсади Олитон и возглавлявшую их Эуфратию Киилер.
Взгляд Киилер через всю площадку отыскал Гарро. Она приветственно кивнула ему, сохраняя почти царственный вид. Он ожидал увидеть ее испуганной и встревоженной, как выглядели старый итератор и Олитон, но Эуфратия спускалась с трапа с таким видом, словно находилась здесь по праву и была хозяйкой крепости.
Сестра Амендера сказала что-то на языке жестов, и женщина в красном с неожиданной ловкостью и грацией шагнула вперед.
— Обвинитель, — кивнул в ее сторону Халбрехт. — Говорят, чтобы получить это звание, каждая из них должна лично сжечь не меньше сотни ведьм.
Киилер невозмутимо остановилась, ожидая, пока к ней подойдет отряд охранников. Сестра-обвинитель с особой тщательностью, но быстро осмотрела Эуфратию с ног до головы. Затем она что-то передала жестами сестре Кендел и резко махнула своим воинам, которые тотчас окружили беглецов.
Гарро и Круз одновременно шагнули вперед, готовые даже завязать бой, если того потребуют обстоятельства.
— Эти люди находятся под моим покровительством! — крикнул Гвардеец Смерти. — Любой, кто причинит им зло, будет иметь дело со мной…
Сестра Амендера и ее ищейки двинулись наперерез космодесантникам, но Киилер их остановила:
— Натаниэль, Йактон, не вмешивайтесь, пожалуйста. Я пойду с ними. Это необходимо.
Женщина в красном сделала несколько жестов, и послушница их перевела:
— Она обладает способностями, которые находятся в ведении Сестер Безмолвия. По приказу Императора и согласно Никейскому эдикту мы имеем право поступить с ней по своему усмотрению. Вы не можете заявлять здесь о своих правах, космодесантники.
— А гражданский итератор и летописец? — огрызнулся Круз. — Вы и их тоже можете забрать?
— Мы последуем за Эуфратией, куда бы она ни пошла! — отчаянно заявила Мерсади, и Гарро увидел, что итератор подтвердил ее слова кивком.
Киилер шагнула вперед.
— Не бойтесь за нас, — крикнула она.— Верьте. Император защитит.
Гарро смотрел, как процессия спускается с трапа и скрывается за толстыми стальными створками дверей, которые тут же с лязгом закрылись за ними. Он никак не мог отделаться от мысли, что больше никогда не увидит этих людей.
Амендера Кендел все еще стояла перед ним и не отрывала жесткого взгляда от его лица. Она снова заговорила на языке жестов.
— Капитан Гарро и все, кто находится под его командованием, — чистым и звонким голосом перевела послушница, — знайте, что мы предоставляем вам убежище до тех пор, пока Повелитель Человечества не определит вашу дальнейшую судьбу. Помещения для вас уже готовы. — Сестра ни разу не встретилась взглядом с Гарро. — Вы наши гости, и относиться к вам будут соответственно. В обмен мы просим вести себя так, как подобает воинам Легионов Космодесанта — с честью и уважением. — Послушница немного помедлила. — Капитан, сестра просит вас дать слово.
Казалось, прошла целая вечность, пока капитан не ответил:
— Я даю слово.
Это была тюрьма. В буквальном смысле.
В спартанских помещениях отдельного уровня крепости, отведенных сестрами для ожидания, не было оконных решеток и запертых дверей, но снаружи простирались голые скалы и безвоздушное пространство, а на многие километры вокруг повсюду стояли автономные сенсоры и огневые точки. Если бы они даже выбрались из крепости, куда им идти? Захватить в гавани корабль? А что дальше?
Гарро молча сидел в небольшой келье и прислушивался, как разговаривают между собой остальные семьдесят космодесантников. Все они откровенно высказывали свои мысли, делились надеждами на будущее, опасениями, порожденными отчаянием, и строили ничего не значащие планы.
Сестра Амендера поступила умно. Он видел выражение ее глаз. Гарро знал не хуже, чем она, что если космодесантники с «Эйзенштейна» решат нарушить свое заключение, Сестры Безмолвия вряд ли смогут им помешать. Гарро был уверен, что воины Кендел приложат все усилия, но, по его подсчетам, космодесантники могли потерять не больше десяти своих людей, да и то только тех, кто еще не оправился от ран, полученных при бегстве из системы Истваана.
Знал он и то, что «Фаланга», и вместе с ней Дорн, находится где-то неподалеку. Возможно, в случае их побега, примарх пошлет убедить их вернуться Эфрида и Халбрехта. Гарро нахмурился. Да, тактика была выбрана удачно, и Дорну нельзя отказать в мастерстве хладнокровной стратегии. Оглядываясь назад, чтобы оценить ситуацию, боевой капитан не мог не отдать должное примарху, решившему поступить с беженцами «Эйзенштейна» именно таким образом. Если бы Гарро со всеми остальными остался в звездной крепости, рано или поздно возникли бы трения, и могла пролиться кровь. А Дорн, поместив их под опеку Сестер — тех самых женщин, с которыми они вместе сражались лишь несколько месяцев назад, — лишил Гарро возможности завязать братоубийственную схватку.
Даже если бы они пробились сквозь заслоны Сестер Безмолвия и Имперских Кулаков, если бы сумели завладеть кораблем, чего бы им это стоило? Было безумием полагать, что им удастся подойти к Терре и потребовать аудиенции у Императора, чтобы оправдаться. Любой обладающий атмосферой корабль будет сбит на дальних подступах к Императорскому Дворцу. А если попытаться уйти в глубокий космос, то между Луной и ближайшими точками для варп-прыжка их будут поджидать сотни боевых кораблей.
У Натаниэля Гарро было множество опасений по поводу судьбы семидесяти его братьев, но только не это. Зайти так далеко в моральном и физическом смысле — и быть запертыми в тихой гавани в непосредственной близости от конечной цели. Это была своего рода пытка.
Время шло, а они не получали никаких известий. Сендек вслух рассуждал, что их оставили здесь в покое и безопасности, пока дело Хоруса не будет решено на другом конце Галактики, и во время битвы о семидесяти неуемных космодесантниках просто забыли. Андус Хакур высмеял его заявление, но Гарро видел, что за насмешками скрывается искреннее беспокойство. Космодесантники могли погибнуть на поле боя или от несчастного случая, за исключением этого они были практически бессмертными, и он слышал об одном воине, прожившем тысячу или даже более лет. Гарро не мог себе представить, каково было бы оставаться запертым в крепости, пока снаружи разворачиваются грандиозные события.
В первые несколько дней Гвардеец Смерти пытался отдохнуть, но, как и на борту фрегата, сон нечасто приходил к нему, а когда это случалось, приходили и видения тьмы и ужаса, порожденные безумным полетом. Зараженные распадом и болезнями существа, которые маскировались под Грульгора и его людей, мелькали в его мыслях и истощали силу воли. Неужели эти создания реальны? В конце концов, варп есть отражение человеческих эмоций и психической деятельности. Тогда мутант-Грульгор, возможно, был искаженным отражением нечистого и зараженного сердца, бьющегося в груди реального Грульгора, и такая же судьба может подстерегать других опрометчивых людей. На противоположном краю спектра он ощущал золотое сияние чего-то — или кого-то — неизмеримо древнего и мудрого. Это не могла быть Киилер, хотя ее присутствие он тоже чувствовал. Тот свет превосходил ее и проникал во все уголки души.
Наконец Гарро окончательно проснулся и решил отказаться от дальнейших попыток отдохнуть. Он понимал, что им предстоит война, но не такая, как в системе Истваана, где сторонники Хоруса будут сражаться против приверженцев его отца. Это будет иная война, молчаливая и коварная, видимая лишь немногим людям вроде Киилер, Калеба и теперь еще Натаниэля. Война не за территории и материальные ценности, а борьба за души, сердца и мысли.
Перед ним и его братьями лежали две дороги. Космодесантник сознавал, что они всегда были перед ним, но раньше зрение было затуманено, и он не видел пути так отчетливо. Одна дорога, которую выбрал Хорус, вела к чудовищным ужасам. Другая вела сюда, к Терре, к правде и этой новой войне. Значит, Гарро стоял уже на поле битвы, и сражения неумолимо приближались, как темные грозовые тучи из-за горизонта.
— Грядет шторм, — произнес капитан вслух, держа перед собой бронзовую икону Императора.
Всегда было две дороги. Первая — скользкая от крови, и он прошел по ней уже значительную часть пути. Конец ее всегда был виден, но всегда оставался за гранью достижимого, и там ждало избавление от боли и сладкий нектар возрождения.
Другой путь был усеян лезвиями, на нем ждали агония и мучения, бесконечные несчастья, еще более тягостные страдания, чем те, от которых уже раскалывались его тело и мозг. На этой дороге не было ни результатов, ни забвения, только бесконечная петля, лента Мёбиуса, вращающаяся в преисподней.
Солун Дециус был одним из космодесантников, которые, по сравнению с миллиардами непосвященных людей Империума, считались сынами богов войны, но силы даже этих существ имели свои пределы.
Ужасная рана превратилась в ненасытную зубастую пасть, которая пожирала плоть и разрушала дух Гвардейца Смерти. Там, где нож Грульгора проник сквозь доспехи и погрузился в плоть, в тело Дециуса проник вирус всех вирусов, болезнь, которая вобрала в себя все недуги человечества — как известные, так и те, с которыми людям еще только предстояло столкнуться. От нее не существовало лекарства, да и как могло быть иначе? Бактерии были выделены из живого дистиллята распада самой сильной степени. Сверхподвижный образец тройных восьмиконечных микробов разлагал любое вещество, с которым входил в контакт. Эти невидимые орудия являлись солдатами пехоты Великого Разрушителя, и каждый из них был отмечен знаком Владыки Распада.
— Помогите мне!
Он бы выкрикнул эти слова, если бы смог совладать со сведенными судорогой челюстями, если бы смог разлепить сухие, склеенные губы, если бы его горло могло пропустить что-то, кроме густой кроваво-желчной массы. Дециус извивался на медицинском ложе, а на его теле появлялись все новые синюшные пятна омертвевшей от действия инфекции плоти. Он тянулся к стеклянным стенам руками, состоявшими теперь из тонких ломких костей, обернутых обвисшей кожей и бессильными волокнами мышц. Существа, похожие на личинок с тремя черными глазами, сверлили плоть его туловища и кололи крошечными ядовитыми усиками. Боль была непереносимой, но каждый раз, когда Дециус воображал, что достиг апогея мучений, агония накатывала новыми вонами.
Он так жаждал смерти. Для него ничто не имело значения. Дециус так хотел умереть, что начал молиться, прокляв и похоронив Имперские Истины. У него больше не осталось сил. Если нельзя обрести мир ни одним из способов этой реальности, что ему еще остается, как не обратиться к силам потусторонним?
Из агонии родился смех. Сначала издевательский, потом постепенно смягченный и приглушенный. Разум приглядывался к нему, прикидывал, наконец, что-то увидел в юноше, что позволило бы усовершенствовать лишь недавно обретенное искусство переделывать людей.
Над ним парило сожаление. Как невыразимо жаль, что люди, которых Дециус называл своими братьями, не обращают внимания на его боль, как жестоко с их стороны оставлять его страдать и страдать, пока болезнь все глубже вгрызается в сердце. Он ведь так много им отдал, разве не правда? Сражался на их стороне. Спасал их жизни, не думая о своей собственной. Стал самым лучшим Гвардейцем Смерти… И ради чего? Чтобы они заперли его в стеклянной клетке и наблюдали, как он медленно задыхается в испарениях своего гноя? Разве он этого заслуживает? Что он сделал плохого? Ничего! Ничего! Они бросили его! Он их за это ненавидит. Ненавидит их!
Они сделали его слабым. Да, в этом-то все и дело. Во всей этой суматохе вокруг Хоруса и его махинаций Дециус позволил себе стать слабым и нерешительным! Он ни за что не пропустил бы удара Грульгора, если бы сохранил ясную голову и сосредоточился.
Да, с обжигающей болью пришло понимание. И его ошибка, и слабость имели один и тот же источник. Он подчинился приказам Гарро. Несмотря на все свое недовольство, Солун позволил убедить себя в том, что он все еще слишком молод и неопытен, позволил себе считать, что путь Гарро лучше. Но так ли это? Нет, не так. Гарро слишком нерешителен. Его учитель утратил инстинкт убийцы. Хорус… Хорус! Вот воин, который знает, что такое сила. Он обладает истинным могуществом. Он привлек под свои знамена примархов, даже Мортариона! И Дециус решил, что может ему противостоять? Какое безумие им овладело?
Ты хочешь смерти? Вопрос прозвучал в голове, а боль неожиданно отступила. Или предпочтешь новую жизнь? Новую силу, полную неуязвимость? Голос — или не голос — омерзительно влажный, шептал в его мыслях.
— Да! — Дециус выплюнул гной и почерневшую кровь.— Да, будь они все прокляты! Я больше никогда не буду слабым! Я выбираю жизнь! Дай мне жизнь!
Мрачный смех повторился.
Я так и сделаю.
Существо, вставшее с медицинского ложа, больше не было Солуном Дециусом. Обнаженное, на грани ярости создание, было еще похоже на космодесантника, но только как грубая пародия на их благородные формы. Поверх подгнивших костей и мокрой, покрытой язвами кожи выросли зеленовато-черные пластины хитиновой брони, сверкнувшей в свете ламп маслянистым блеском. Глаза, превратившиеся в шарики отмершего белка, прорезались леденящими сапфирами, разделились на множество граней и размножились по всему лицу, впились в кости. К потемневшим и крошащимся зубам во рту добавились мандибулы. Конечность вытянулась, смела все стеклянные бутылочки и пузырьки, превращаясь в когтистую лапу с множеством суставов. Зазубренные ногти резко увеличились, затвердели и стали острыми костяными ножами цвета жука-меченосца. То, что раньше было Солуном Дециусом, открыло рот и заревело, а из-под кровоточащих гноящихся губ вылетел рой насекомых, окутал дрожащее тело живым саваном, закрыл пелериной бьющихся и жужжащих крыльев.
Повелитель Мух поднялся на новых когтистых лапах, разнес бронированное стекло своей тюрьмы и отправился на поиски жертв.
