13
БЕЗМОЛВНАЯ СТРАЖА
БЕССТРАШНЫЕ
ОБНАРУЖЕНЫ
Сотни разрывных болтов вокруг выхода нижнего кормового туннеля вспыхнули в безмолвии космоса и отбросили наружу толстые листы корабельной обшивки. По рельсам выкатились цилиндры блоков межзвездных двигателей и рухнули в бездну, обрывая искрящие электрические кабели и расплескивая фонтаны охлаждающей жидкости. Внутри сброшенных варп-двигателей крутились и бились о стены потрескивающие шары сконцентрированной энергии. Мощность, которая в обычных случаях направлялась на пробой врат в Имматериум, не имела выхода, и вращательные движения уплотняли и нагнетали носитель энергии, быстро подводя его состояние к критической точке.
«Эйзенштейн» выбросил длинные реактивные струи и устремился вперед, подальше от только что сброшенного за борт груза. Под действием сил гравитации модули варп-двигателей сошлись ближе, и между ними заметались ослепительные нити бело-голубых разрядов, вслепую ударивших по корме фрегата. Защитная оболочка вспыхнула, но выдержала натиск. Настоящее испытание должно было последовать через несколько секунд.
Стержни двигателей начали плавиться и деформироваться, концентрация энергии достигла такой степени, что началась самопроизвольная реакция, подпитываемая разницей состояний между варпом и обычным вакуумом реального космоса. Из деформированного соединения материи и энергии вырвались кольца неуправляемой радиации, видимой в любом спектре. Слишком скоро варп-двигатели прорвали грань между реальностью и Имматериумом, слишком быстрой и мощной оказалась освобожденная разрушительная волна.
Реакция захватывала все большие области, и выброшенные части обшивки, оплавленные куски металла, пыль и отдельные молекулы водорода, даже само пространство послужили топливом для финального взрыва.
Если бы существовал глаз, способный увидеть настолько аномальное явление, или прибор, регистрирующий процесс, происходящий за гранью реальности, наблюдатель мог бы заметить визжащее и бьющееся существо в самом центре ядра, но уже через мгновение последовала детонация.
На границе двух измерений катастрофическое разрушение варп-двигателей породило сферу излучения, осветившую космос с силой умирающего солнца. В Эмпиреях явление вызвало неистовый визг, вспышку мертвенно-синего света, взрыв необузданной паники и миллион других вещей. В реальном мире за взрывом последовала потрескивающая разрядная волна, с убийственной мощью ударившая вслед убегающему «Эйзенштейну», так что он перевернулся кормой вперед.
В глубине темноты Эмпиреев рваный край взрывной волны затронул сверхъестественные чувства совершенного разума. В одно мгновение болезненное и грубое вмешательство спутало все мысленные образы. Оно вызвало вспышки безумия, коснувшиеся разума и нарушившие его сосредоточенность. Удар потряс и отшвырнул разум, и несколько бесконечно долгих секунд он следовал в потоке налетевшей волны. Затем вспышка погасла, воздействие уменьшилось и исчезло, оставив после себя лишь порожденное им эхо. Там, где только что бушевали бури и стоял туман, все прояснилось и успокоилось.
Разум, вернувшись в первоначальное состояние, пронзил взглядом Имматериум в поисках источника возмущения. Как вспышка молнии может осветить ночной ландшафт, так и взрывная волна сделала видимыми просторы варпа, придала им определенность, чего не могли добиться никакие иные методы исследования. Внезапно проявились и стали заметными все скрытые ранее тропы. Неожиданно открылся путь, и на неимоверно большом расстоянии можно было различить еще тлеющий эпицентр взрыва.
Разум с величайшей осторожностью стал рассчитывать маршрут, чтобы добраться туда, и в каждой его мысли искрилось любопытство.
Гарро отложил электроперо и пробежал взглядом текст, изложенный на блестящей и гладкой поверхности электронного планшета. Затем он глубоко вздохнул, выпустив в холодный разреженный воздух обсерватории облачко белого пара. В помещении все было покрыто тонким налетом инея, стальную поверхность опор и обширные обзорные иллюминаторы украшали белые морозные мазки. Во время взрыва варповых двигателей многие системы, уже изрядно изношенные длительным бегством от Истваана, отказали совсем, и теперь условия жизни не поддерживались сразу на нескольких палубах «Эйзенштейна». Гарья запер надстроенную капитанскую рубку и перевел командный состав ко второму пульту управления, оставив верхнюю палубу на волю тьмы и холода. Фрегат медленно, шаг за шагом, превращался в замерзающую гробницу.
— Капитан. — Под свет далеких звезд, пробивавшийся сквозь замерзшее бронированное стекло, вышел Йактон Круз. — Ты меня звал?
Гарро показал ему планшет:
— Я хотел бы, чтобы ты это засвидетельствовал.
Натаниэль снял латную перчатку и прижал надетую на левый указательный палец командирскую печатку к сенсорному устройству на корпусе планшета. Прибор пискнул, узнавая уникальный рисунок кольца и генокод его владельца. Гарро протянул планшет Лунному Волку, и старый воин немного помедлил, читая то, что там написано.
— Хроники?
— Мне кажется, точнее это можно было бы назвать завещанием, выражением последней воли. Я описал здесь все заметные события, предшествующие нашему бегству из флотилии, и все, что случилось после. Необходимо оставить нашим собратьям подробные свидетельства, даже если мы не доживем до того момента, когда сможем передать все лично.
Круз фыркнул, но повторил все манипуляции Гарро и подтвердил записи в планшете прикосновением своей печатки.
— Готовишься к худшему. Сначала этот парень, Сендек, теперь ты? Гвардеец Смерти, строгий и непреклонный, не так ли?
Гарро забрал у него планшет и спрятал в бронированный сейф.
— Я только хочу исключить все случайности. Этот ящик переживет любой взрыв и вакуум, даже уничтожение всего корабля.
— А как же твои слова в капитанской рубке? Твое заявление, адресованное апотекарию? Или все это было игрой, капитан? Ты говорил, что мы выживем, а сам тем временем готовился совершенно к другому исходу?
— Я не лгал, если ты на это намекаешь, — вспыхнул Гарро. — Да, я верю, что мы увидим Терру, но от такой предосторожности никому не будет вреда. Таков обычай Гвардии Смерти.
— И все же ты предпочитаешь заниматься этим вдали от своих людей и доверился только Лунному Волку. Наверно, для того, чтобы не подрывать веру, посеянную тобой же в душах твоих воинов?
Гарро отвел взгляд:
— Возраст ничуть не притупил твою проницательность, Йактон. Ты прав.
— Я все понимаю. В такие времена человеку не остается ничего, кроме надежды. До… до Истваана мы могли искать поддержку у своих Легионов, у своих примархов. Сейчас каждый утешается, чем может.
— Вера в Императора по-прежнему остается неизменной,— сказал Гарро, отворачиваясь от звезд.— В этом у меня нет никаких сомнений.
Круз кивнул:
— Да, наверно, ты прав. Ты сделал из нас верующих, Натаниэль. Кроме того, эти хроники бесполезны.
— Как это?
— История рассказана лишь наполовину.
Иссеченное шрамами лицо Гарро осветилось улыбкой:
— Верно. Интересно, чем все это закончится?
Он прошелся по залу, хрустя тонкими пластинками льда.
— А твоя святая ничего тебе не говорила? — спросил Круз с легким оттенком осуждения в голосе.
— Она не моя святая, — отрезал Гарро. — Киилер… У нее бывают видения.
— Это возможно. Что ж, большая часть команды согласна с ней. Все больше и больше людей посещают ее проповеди на нижней палубе. Я думаю, итератор Зиндерманн не зря перенес их импровизированную церковь в более просторное помещение, неподалеку от оружейных залов — туда легче добираться.
Гарро обдумал его слова.
— Это ближе к внутренним помещениям. Там теплее и безопаснее.
— Капитан, там были замечены и космодесантники. Похоже, что твои отношения с этой женщиной придают законность ее деятельности.
Гарро посмотрел ему в глаза:
— Ты этого не одобряешь.
— Идолопоклонничество не в обычаях Империума.
— Йактон, я не вижу идолов. Я вижу лишь людей, которые посвятили свою жизнь службе Императору, как ты или я.
— Цели, — вздохнул Лунный Волк. — Вот чем все определяется, разве не так? В прошлом нам никогда не приходилось задаваться подобными вопросами. Перед нами всегда ставили определенную цель, исходящую от Императора, через примарха, к каждому космодесантнику. Теперь обстоятельства требуют от нас определяться самим, и мы раскололись. Хорус нашел свою цель в колдовстве, а мы… Мы ищем ее в божественности. — Он невесело рассмеялся. — Вот уж не думал, что доживу до этого.
— Если твоя нажитая с годами мудрость поможет отыскать другой путь, скажи мне об этом, — твердо произнес Гарро. — Мне пока помогает только этот способ.
Круз склонил голову:
— Я бы не осмелился, боевой капитан. Я поклялся тебе в верности и впредь буду следовать твоим приказам.
— Даже если ты с ними не согласен? Я видел неодобрение в твоих глазах тогда, на мостике.
— Ты позволил апотекарию уйти безнаказанным после всего, что он натворил. — Круз покачал головой. — Это оскорбление старшего офицера, и оно заслуживает взыскания. Гарро, он в гневе поднял на тебя оружие!
— В страхе, — поправил его Гарро. — Он на мгновение позволил эмоциям овладеть разумом. Он сам наказан своим поступком. Я не могу подвергать его еще одному наказанию.
— Твои воины вряд ли с тобой согласятся, — настаивал пожилой космодесантник. — Сейчас они видят в твоем поведении проявление снисходительности, но кое-кто может посчитать это слабостью.
Гарро отвернулся.
— Пусть считают. Брат Войен — лучший апотекарий из всех, кто у нас есть. Он мне нужен. Он нужен Дециусу.
— А, — кивнул Лунный Волк, — теперь мне ясно. Ты хочешь, чтобы парень выжил.
— Я больше не хочу терять своих братьев из-за этого безумия! — запальчиво воскликнул Гарро.— Остальная часть моего Легиона может погибнуть из-за предательства, но только не эти люди. Не мои! — Дыхание вырывалось из его рта плотными облачками. — Попомни мои слова, Йактон Круз. Я не допущу, чтобы Гвардия Смерти стала жертвой предательства и распада!
Старый воин посмотрел на свои силовые доспехи, до сих пор несущие на себе цвета Сынов Хоруса, и в его словах прозвучала неподдельная горечь.
— Удачи тебе в этом, брат, — тихо произнес он. — Что до меня, боюсь, этот момент уже наступил.
Поток энергии, направляемый в лазарет из других частей корабля, свидетельствовал о том, что изолятор продолжает функционировать. Гарро знал, что Войен настоял на перемещении почти всех раненых, кроме самых тяжелых больных, вглубь корабля, ближе к центру, где было более безопасно. Боевой капитан, проходя через палаты, не заметил присутствия апотекария — и ощутил некоторое облегчение. Несмотря на сказанные Крузу слова, поведение Войена на капитанском мостике все еще отзывалось болью в его душе, и пока он не испытывал желания снова встретиться с ним. Апотекарию было бы лучше некоторое время держаться на расстоянии.
Гарро прошел мимо раненого офицера, который дышал только при помощи механического устройства, и остановился у стеклянной стены изолятора. Соблюдая предосторожность, он надел шлем — на нем еще были видны следы ремонта, и кое-где требовалась покраска — и пристегнул его к шейному кольцу лат. Затем, тщательно проверив все соединения и узлы, он закрыл все замки боевых доспехов, чтобы предотвратить любую возможность проникновения внутрь опасной инфекции. Наконец Гарро прошел через герметичный шлюз и попал в изолированное помещение. За Дециусом осторожно и неторопливо ухаживал медицинский сервитор. Капитан тотчас заметил, что органические участки машины-слуги уже стали серыми от таинственной болезни. Согласно рапортам Войена, от смертельного яда, попавшего в рану молодого космодесантника с ножа Грульгора, два сервитора уже погибли. Дециус давно бы умер, если бы не усиленная природа организма космодесантника.
Гарро в наглухо застегнутых боевых доспехах был недосягаем для инфекции, а строгая система очистки на выходе из палаты изолятора не даст микробам выйти за ним следом. Конечно, возможность заразиться наверняка оставалась, но он решил рискнуть. Он должен был взглянуть парню в глаза.
Солун Дециус, освобожденный от своих силовых доспехов, лежал на специальном ложе, опутанный целой сетью проводов металлических датчиков и автоматических игл нартециума. Вокруг раны, нанесенной отравленным ножом Грульгора, образовались гнойные язвы, а сама плоть приобрела синевато-багровый оттенок и была на грани полного отмирания. Рана никак не хотела закрываться и сочилась кроваво-гнойной жидкостью, стекавшей в сосуд под кроватью. Там, где медики вводили питательные трубки и механоруки для доступа непосредственно к нервной системе, на теле Дециуса недоставало нескольких кусочков кожи. Целый лес тонких стальных игл образовывал над его торсом подобие темного панциря. С губ молодого космодесантника стекала струйка белой слюны, а через ноздри гибкие трубки механического насоса ритмично вдували воздух.
От Дециуса осталось лишь жалкое подобие воина, общий его вид напоминал труп недельной давности, и, если бы Гарро увидел его на поле боя, он без колебаний отправил бы Солуна гореть на погребальном костре. Рука Гарро на мгновение прикоснулась к эфесу Вольнолюбца, а в памяти всплыли слова Войена: «Ты должен подумать о том, чтобы даровать ему освобождение».
— Тогда мои слова, сказанные Крузу, станут ложью, — произнес он вслух. — Нам остается только бороться. Только усилия определяют нашу сущность, брат.
— Брат…
Голос был настолько тихим, что поначалу Гарро принял его за плод своего воображения. Но, опустив взгляд, заметил, что веки Дециуса дрогнули и глаза чуть-чуть приоткрылись.
— Солун! Ты слышишь меня, мальчик?
— Я… слышу тебя.— Слова едва пробивались через накопившуюся в носоглотке слизь. — Я слышу это… капитан… оно внутри… стучит в моей крови.
Меч Гарро внезапно стал вдесятеро тяжелее.
— Солун, чего ты хочешь?
Дециус моргнул, и даже это незначительное движение исказило его лицо болью.
— Ответов, господин. — Он хватанул ртом воздух. — Зачем ты нас спасал?
Гарро от неожиданности отпрянул.
— Это мой долг! — выпалил он. — Ведь вы мои боевые братья! Я не мог позволить вам погибнуть.
— Разве… это лучший путь? — прошептал раненый воин.— Бесконечная война между братьями… Мы видели их, капитан. Если таково… будущее, может, лучше…
— Ты бы предпочел объятия смерти? — Гарро покачал головой. — Брат, я знаю, что боль твоя велика, но ты не должен ей поддаваться! Мы не можем признать свое поражение! — Он положил руку на грудь Дециусу. — Только в смерти мы освобождаемся от своих обязанностей перед Императором, и только Император может даровать нам освобождение.
— Император… — Слово прошелестело далеким эхом. — Покинуты… Мы покинуты, мой господин, потеряны и забыты. Это существо, бывшее Грульгором, сказало правду… Мы остались одни.
— Я не могу этого признать! — Голос Гарро сорвался на крик. — Мы обретем спасение, брат, обязательно обретем! Ты должен верить!
Дециус закашлялся, и в отводящих трубках забулькала красно-зеленая жидкость, стекавшая в отдельный сосуд.
— У меня остались только боль и чувство утраты… — Налитые кровью глаза отыскали лицо Гарро и замерли. — Капитан, мы потерялись. Мы не знаем, где мы находимся и в каком времени. Варп поиграл с нами и выбросил в эту бездну.
— Нас найдут, — возразил Гарро, но его словам недоставало уверенности.
— Кто, господин? А вдруг… Вдруг мы провели в Эмпиреях не часы, а… тысячелетия? В предупреждении уже нет никакого смысла! — Он снова кашлянул, напрягся всем телом. — Мы можем опоздать на десять тысячелетий… Галактика сгорит и обратится в хаос…
Разговор лишил космодесантника последних сил, и он неподвижно замер на своем ложе. Сервитор, шаркая, устремился к больному, растопырив веером скальпели и шприцы, заменявшие ему пальцы.
Гарро увидел, как дрогнули и опустились веки Дециуса; сознание снова покинуло измученного воина. Окинув его долгим печальным взглядом, боевой капитан вернулся в шлюз стерилизации и начал сложную процедуру очистки доспехов, чтобы не вынести заразу наружу.
За наружными дверями изолятора Гарро увидел спешившего ему навстречу Сендека. Лицо космодесантника выражало крайнее беспокойство.
— Капитан! Я не смог с тобой связаться и решил: что-то случилось!
Гарро ткнул пальцем в толстые стены палаты:
— Защитное поле не пропускает никаких электромагнитных сигналов. Вокс-связь внутри не действует. — Он нахмурился, услышав тревогу в голосе Сендека.— Что произошло, если потребовалось мое срочное присутствие?
— Сэр, решетки датчиков «Эйзенштейна» сильно пострадали во время варп-прыжков и обстрела Тифона, так что мы получаем только отрывочные сведения…
— Выкладывай, — оборвал его Гарро. Сендек набрал в грудь воздуха:
— Появились корабли, капитан. Мы засекли множественные варповые врата менее чем в четырех световых минутах отсюда. Похоже, что суда движутся нам наперерез.
Он должен был ощутить радость. Можно было надеяться на спасение, но вместо этого дурное настроение Гарро нарисовало ему картины грозящих ужасов, предвещавших дальнейшие несчастья.
— Как много судов? Какого они класса и тоннажа?
— Датчики дают лишь приблизительные результаты, но это целая флотилия, сэр. Большая флотилия.
— Хорус? — выдохнул Гарро. — Неужели он преследует нас?
— Неизвестно. Внешний вокс-передатчик фрегата бездействует, так что мы не в состоянии определить ни одного опознавательного сигнала. — Сендек немного помедлил. — Это может быть кто угодно. Возможно, союзники, возможно, корабли, спешащие присоединиться к мятежу Хоруса, или даже ксеносы.
— А мы встречаем их слепыми и почти безоружными. — Гарро помолчал, обдумывая ситуацию. — Если у нас нет возможности взглянуть в лицо прибывшим, значит, надо заставить их открыться. Вероятно, их привлек взрыв. Любой командир, достойный своего ранга, вышлет на разведку десантный отряд. Мы примем его и будем действовать исходя из обстоятельств.
— Они настолько близко, что у нас почти не осталось времени на подготовку, — заметил Сендек.
— Согласен, — кивнул Гарро. — Слушай мои приказы. Раздай оружие всем членам команды, кто умеет им пользоваться, и собери их во внутренних помещениях. Сооруди для них хоть какую-то защиту. У всех входных шлюзов расположи космодесантников, готовых дать отпор пришельцам. Но никто не должен проявлять и тени враждебности до моего приказа.
— Оружейная палуба лучше всего подойдет для этой цели, — предложил Сендек. — Она хорошо защищена. И многие члены экипажа уже собрались там, с этой… женщиной.
Губы Гарро изогнулись в улыбке:
— Убежище в новой церкви. Звучит подходяще. — Он вынул из кобуры болтер. — Тогда поспеши. Мы должны наилучшим образом подготовиться к встрече наших спасителей… или наших убийц.
Корабли собрались вокруг фрегата, словно стая волков вокруг раненого животного, оценивая его состояние и возможную опасность. Приемные тарелки сенсоров и прослушивающие устройства — все было направлено в сторону дрейфующего космического корабля, и ученые головы попытались восстановить цепь событий, приведших судно к такому состоянию.
Нависшие над имперским фрегатом корабли повернули в его сторону дула заряженных орудий, а артиллерийские расчеты подсчитывали траектории стрельбы и готовились уничтожить незнакомца по первому же знаку командования. Даже одного залпа, и то не полной мощности, хватило бы, чтобы покончить с «Эйзенштейном». Достаточно было одного слова приказа, одного нажатия кнопки, одного спущенного курка.
Флотилия медленно перемещалась. Некоторые настаивали на немедленном уничтожении изгоя на том основании, что произведенный им взрыв, скорее всего, был хитрой уловкой. Даже такой небольшой корабль, как обычный фрегат, грамотно заминированный и направленный, мог стать летающей бомбой, способной вывести из строя боевой крейсер. Другие были склонны уступить любопытству. Как управляемое людьми судно могло забраться сюда, так далеко от окраин разведанного космического пространства? Какие причины заставили его экипаж отказаться от двигателей, дававших единственную надежду на спасение? И что за враги разукрасили его корпус вмятинами и трещинами?
В конце концов, военные корабли расступились, предоставив возможность разобраться с «Эйзенштейном» самому большому судну флотилии. Если по сравнению с боевыми кораблями фрегат представлялся лисицей в стае волков, то перед этим судном он казался насекомым у подножия колосса. Этот гигант своей массой мог поспорить с некоторыми из спутников. Он представлял собой сжатый кулак, высеченный из астероидной глыбы, — никелево-железный монстр, поверхность которого была усеяна кратерами и утыкана массивными башнями.
На большом расстоянии очертания корабля напоминали голову булавы, украшенную блестками золота и черного железа. Вблизи вырисовывался силуэт целого города с башнями и огромными комплексами, где в тысячах иллюминаторов горели огни или таились гнезда орудий, способных снести с лица планеты целые континенты. По окружности колосса располагались защищенные клыками доки, где стояли корабли размерами с фрегат. По мере приближения неимоверная масса колосса начала притягивать «Эйзенштейн», постепенно изменяя его курс. Автономные радиоуправляемые орудия торчали из множества конических выступов, опоясывавших громадный корабль. Все они одновременно направили на сильно пострадавший корпус фрегата мощные прожектора и пришпилили «Эйзенштейн» к черной завесе космоса, ослепляя белыми лучами.
Название, все еще хорошо различимое на изумрудном изгибе носовой части, ярко засияло отраженным светом. Внутри горстка душ ожидала решения своей судьбы.
Хакур вошел из коридора с заряженным и взведенным болтером, висевшем на широком плечевом ремне.
— Почти все наружные палубы пусты, капитан,— доложил он Гарро. — Воут перенаправила воздушный поток в резервные хранилища и в центр корабля. Необходимые для жизни условия поддерживаются меньше чем в трети помещений корабля, но недостатка в воздухе для дыхания быть не должно.
— Хорошо, — принял капитан рапорт сержанта. — Люди с прогулочной палубы выведены?
Ветеран кивнул:
— Да, господин. Я позволил им оставаться там так долго, как счел возможным, но теперь все переведены внутрь. Я приказал им вести наблюдение через иллюминаторы. Это лучше, чем кричать и причитать, и я подумал, что глаза не хуже, чем отсутствие всякого наблюдения.
— Хорошо придумано. И что они увидели?
Хакур нерешительно помялся, как поступал всегда, когда не имел определенного ответа на вопрос командира. Гарро давно это заметил. Андус Хакур гордился собой, когда предоставлял точные сведения своим боевым братьям, и огорчался, имея в запасе лишь половинчатые факты.
— Сэр, там очень много кораблей, и, похоже, они принадлежат Имперскому Флоту.
Натаниэль поморщился:
— После Истваана такая информация меня скорее беспокоит, чем радует. Что еще?
— Флотилия собрана вокруг огромного сооружения размером со звездный форт или даже еще больше. Брат, который первым его заметил, сказал, что никогда не видел ничего подобного. Он сравнил ее с чудовищами орков, но этот колосс имеет не такие грубые формы.
В памяти Гарро что-то шевельнулось, какое-то полузабытое определение, похожее на приведенное сравнение.
— А что с воксом?
Хакур покачал головой:
— По твоему приказу мы поддерживаем тишину на всех каналах связи. Если те, кто находится снаружи, пользуются близкими частотными каналами, они предпочитают этого не показывать.
— Продолжай, — кивнул в ответ Гарро. — Нам остается только ждать.
Отпустив сержанта, боевой капитан прошел в огромное помещение оружейного зала. По всей длине помещения были спешно удалены все перегородки, чтобы собравшимся там защитникам было легче определить возможные цели, и Гарро со своего места от входа увидел море людских фигур, освещенных неярким светом биоламп. Многие из них были вооружены, и на всех лицах читалось отчаяние. Соблюдая осторожность, Гарро вошел в зал и прошел между рядами людей, встречаясь взглядом с каждым матросом, как он делал это со своими братьями-космодесантниками. Кто-то из людей дрожал от страха, пока он проходил мимо, а другие, отвечая кивком, становились как будто выше.
За все время своей службы Гарро всегда считал армию людей такими же воинами, как и космодесантники, но никогда не ощущал такого единения с ними, как в этот момент. Сегодня они объединены одной миссией, думал он. Сегодня нет барьеров между людьми и воинами Легионов.
Он подошел к капитану Гарье и заметил в руке смуглого мужчины тяжелый плазменный пистолет.
— Господин капитан, — приветствовал его Гарья сдавленным из-за незаживших шрамов, полученных во время бегства, голосом.
— Уважаемый мастер, — ответил ему Гарро, — я должен перед вами извиниться.
— Вот как?
Гарро обвел рукой помещение:
— Ты предоставил мне такой превосходный корабль, и вот во что я его превратил.
— Можете не продолжать, мой господин, — рассмеялся Гарья. — Я прослужил под командованием ваших собратьев несколько десятилетий Великого Крестового Похода — и до сих пор не научился вас понимать. Иногда вы так высокомерны с людьми вроде меня, а иногда… — Он нерешительно замолк.
— Продолжайте, — сказал Гарро. — Высказывайте свои мысли, Барик. Я думаю, все пережитое дает нам право на откровенность.
Капитан корабля похлопал его по налокотнику:
— Иной раз вы похожи на несдержанных ревнивых детей, которые жаждут найти свое место, ищут братских отношений, но в то же время испытывают друг к другу ревность. Как и все люди, вы стремитесь выйти из тени своих отцов и вызвать у них гордость. Иногда я задаю себе вопрос: что произойдет с бравыми благородными парнями, если больше не будет войн? — Гарро ничего не ответил, и Гарья помрачнел. — Извините, капитан. Я не хотел вас оскорбить.
— Вы и не оскорбили, — ответил Гарро. — Ваши проницательные наблюдения кажутся… несколько вызывающими, но и только. — На мгновение он задумался. — А что касается вашего вопроса, я не могу на него ответить. Если не будет войн, какой толк от оружия? — Он показал на пистолет Гарьи, потом на себя. — Возможно, мы затеем новые войны или выступим друг против друга.
— Как сделал Хорус?
У Гарро похолодело на сердце.
— Возможно.
Мысль легла на его душу тяжелым грузом, и он отвернулся, стараясь ее изгнать.
Затем Гарро увидел, что Сендек и Хакур пристально смотрят на экран ауспекса. С помощью Воут они сумели подсоединить устройство к одному из внешних датчиков «Эйзенштейна».
— Капитан! Есть данные…
Гарро выбросил слова Гарьи из головы и вновь сосредоточился на боевой ситуации.
— Докладывай.
— Нарастание энергии, — сказал Хакур. — Сначала я решил, что производится глубокое сканирование корпуса, но это что-то другое.
На экране ауспекса появилась какая-то сложная фигура.
— Сканирование? — Гарро взглянул на Сендека. — Разве можно обнаружить нас здесь, через все слои стали и железа?
— Это возможно, — ответил космодесантник. — Если на корабле достаточно мощные источники энергии, лучи могут пробиться сквозь любые экраны.
— На корабле, похожем на космопорт, — добавил Хакур.
Догадка окатила Гарро ледяной волной, и он выхватил сканер из рук Сендека. Изображение! Он понял, что оно означает.
— К оружию! — закричал Гарро, и его голос эхом прокатился по всему залу. — К оружию! Они идут!
Забыв об ауспексе, Сендек и Хакур направили стволы в противоположный конец зала. Команда Гарро вызвала в зале панику. Он увидел, как капитан Гарья отрывистыми приказами заставил людей опомниться и взять в руки оружие.
— Сэр, что это? — спросил Сендек.
— Смотри туда!
Гарро показал в центр зала, где оставалось пустое пространство, за которым Хакур соорудил ступенчатую баррикаду. Послышался низкий гул, словно где-то в глубине заработал электромотор, и статические разряды стали пощипывать кожу боевого капитана.
По залу заплясали изумрудно-зеленые лучи, на мгновение напомнив странных чудовищ варпа, наводнивших корабль в глубине Эмпиреев, но на этот раз причина оказалась другой. Гарро уже знал, что последует дальше.
— Никому не открывать огонь до моего приказа! — крикнул он.
И вот они появились. С оглушительным ревом расщепленных молекул воздуха, в ослепительных вспышках зеленых молний, сверкавших прямо посреди зала и отбрасывающих на стены и потолок резкие тени. Гарро поднял руку и прикрыл глаза, чтобы не получить временную слепоту. Но вот шум и вспышки утихли, прозвучал хлопок смещенной атмосферы, и процесс телепортации завершился.
Посреди пустого участка палубы, где прежде валялись только обломки демонтированного оборудования, возникла группа массивных фигур в бронированных доспехах, вставших правильным кругом. Восемь космодесантников стояли плечом к плечу, сверкали в свете ламп своими боевыми латами и держали наготове болтеры, охватывая прицелами весь зал.
Один из них заговорил отчетливым и громким голосом офицера, привыкшего к беспрекословному повиновению:
— Кто здесь командует?
Гарро, держа болтер на бедре, а палец на спусковом крючке, шагнул вперед:
— Я.
Теперь он рассмотрел говорившего воина с непокрытой головой. Он заметил суровое, неулыбчивое лицо, а позади… Кто же стоял за его спиной?
— Ты должен подойти и назвать себя!
Возникшая в его теле скованность мгновенно исчезла, высокомерный тон вызвал в душе Гарро бурю протеста. Он усмехнулся в ответ и отрезал:
— Нет. Это мой корабль, и вы высадились, не имея на то моего разрешения! — Внезапно все напряжение и гнев, которые он сдерживал последние несколько дней, вырвались наружу, и все свои чувства до последней капли капитан вложил в негодующий ответ. — Ты должен подойти и ты должен представиться. И ответить на мои вопросы!
В наступившей тишине он уловил отрывистое бормотание, и дула всех болтеров прибывших воинов медленно опустились к полу. Говоривший с Гарро поклонился и отступил в сторону, давая возможность выйти вперед другому человеку — тому, кто до сих пор оставался в центре группы.
В лучах ламп появился величественный силуэт в золотисто-желтых доспехах, и у Гарро перехватило дыхание. Даже при слабом свете высоких ламп появление новой фигуры осветило зал. Жесткий бескомпромиссный взгляд с обрамленного копной белоснежных волос хмурого лица прожег встречавших. Лицо казалось таким же твердым и неподатливым, как гигантские пластины золоченой брони, придававшие человеку сходство со статуей. Впрочем, не человеку.
— Примарх, — сорвался шепот с губ Хакура.
Все слова мгновенно вылетели из головы Гарро. Он обнаружил, что не может оторвать взгляд от доспехов военачальника. Как и у Гарро, его латы были украшены орлами на груди и плечах. Поверх одного наплечника сиял диск из белого золота, на котором из пластин черно-синего сапфира было выложено изображение угрожающе сжатого кулака. Наконец алмазно-твердые глаза отыскали Гарро и остановились на его лице.
— Прости наше вторжение, собрат, — произнес полубог сильным и твердым, но не раздраженным голосом. — Я — Рогал Дорн, командир Седьмого Легиона Космодесантников, сын Императора и примарх Имперских Кулаков.
Гарро вновь обрел способность говорить:
— Я Гарро, господин. Боевой капитан Гвардии Смерти Натаниэль Гарро, командир космического фрегата «Эйзенштейн».
Дорн сдержанно кивнул:
— Прошу позволения взойти на борт, капитан. Возможно, я смогу оказать тебе помощь.
