9
МОЛИТВА
СМЕРТОНОСНЫЙ ДОЖДЬ
БЕГЛЕЦЫ
Он остался один в жилом отсеке. Все другие воины во главе с Хакуром, согласно его приказам, рассредоточились по кораблю с целью установить над фрегатом полный контроль. Гарро показалось, что он уловил эхо отдаленной болтерной стрельбы, и он печально сжал губы. На борту «Эйзенштейна» оставалась лишь горстка людей Грульгора. Как и воины Седьмой роты, большая часть космодесантников погибшего командора была рассеяна по всей флотилии, и лишь несколько отделений могли сейчас противостоять плану Гарро. Добровольное согласие Гарьи присоединиться к особой клятве укрепило его доверие к капитану корабля, и через него — к офицерскому корпусу рубки. Среди офицеров флотилии, несомненно, найдутся недовольные, но они быстро привыкнут подчиняться приказам космодесантников, иначе их жизнь продлится недолго.
По справедливости, он должен был бы сейчас вместе с остальными бороться за безопасность на корабле, но вихрь противоречивых чувств, овладевших разумом, не давал Гарро сосредоточиться. Надо было хоть ненадолго остаться в одиночестве, чтобы примириться с создавшимся положением.
Снова и снова его мысли возвращались к тем людям, с которыми ему приходилось сражаться в составе Гвардии Смерти, и он никак не мог понять, что заставило их отвратить свои души от Императора. По большей части его братья были честными и хорошими людьми, и Гарро думал, что знает о них все, но теперь он в этом сомневался. Больше всего его пугало не то, что сородичи с готовностью отказались от верности Императору, но то, что они стали просто орудиями. Они без колебаний выполняли приказы, даже если цель была совершенно непонятна.
Слишком многие космодесантники предпочитали исполнять приказы, а не задавать вопросы, и Гарро претила мысль, что Хорус воспользовался их непоколебимой преданностью в своих черных целях. В голову пришла мысль включить передатчики «Эйзенштейна» на полную мощность и рассказать правду о предательстве всей Шестьдесят Третьей флотилии. Он был уверен, что среди воинов найдется немало благородных людей, таких как Локен и Торгаддон из личного Легиона Воителя и Варрен из Пожирателей Миров. Если бы только он мог с ними связаться и спасти их жизни… Но эта идея была невыполнимой, более того, такой поступок означал бы самоубийство для всех, кто находился на борту фрегата.
Каждая минута молчания давала Гарро дополнительный шанс уйти от преследования и донести предупреждение на Терру. Локену и остальным его единомышленникам придется самим выбираться из этого кошмара. Предупреждение Терры было важнее жизней горстки космодесантников. Гарро оставалось лишь надеяться, что придет время, когда он снова увидится со своими друзьями — или на Терре, когда все закончится, или же здесь, когда он вернется в составе флотилии возмездия. А сейчас эти люди могли рассчитывать только на самих себя, как, впрочем, и Гарро со своими воинами.
Боевой капитан зашел в подготовленную для него Калебом оружейную нишу и посмотрел на украшенные орлом доспехи, висевшие на стойке. На панцире не было ни единого пятнышка, и поверхность блестела свежей полировкой, словно комплект только что был вынесен из музея, а не защищал его в битве всего неделю назад. Он приложил ладонь к прохладному керамиту и позволил себе погрузиться в печальные воспоминания о погибшем денщике.
— Твоя смерть была не напрасной, Калеб Арин, — произнес вслух Гарро. — Ты оказал неоценимую услугу Гвардии Смерти и Седьмой роте.
Капитану хотелось пообещать слуге, что его имя не останется в безвестности. Он с радостью бы высек его на Стене Памяти на Барбарусе, как если бы денщик был полноправным боевым братом, но Натаниэль понимал, что этому не суждено сбыться. Гарро вообще сомневался, что когда-нибудь еще увидит промозглые небеса родного мира Гвардии Смерти. После событий на Истваане путь туда ему заказан. Душе Калеба придется удовольствоваться почетным местом в воспоминаниях его господина.
Гарро недовольно поморщился:
— Что я делаю? Думаю о душе и разговариваю сам с собой в пустой комнате? — Он покачал головой.— Что со мной происходит?
Рядом с доспехами на темно-зеленой ткани лежал болтер и, как и доспехи, сиял незапятнанной чистотой, словно только что вышел из рук оружейников Легиона. Гарро, сняв перчатку, провел пальцами по прямоугольному прикладу. На поверхности имелось множество гравировок на высоком готике, повествующих о подвигах и сражениях. Было здесь и тисненное зеленой краской имя боевого брата, прошедшего войну с этим болтером и погибшего с оружием в руках. Личный болтер Гарро был разбит во время схватки на Истваан Экстремисе. После жестокой звуковой атаки Девы Битвы от него остался только бесполезный кусок искореженного металла. Теперь этому оружию предстояло занять место в его кобуре, и Натаниэль с горькой радостью взял болтер на изготовку. Недавно сделанная надпись на нем гласила: Пир Раль.
— Спасибо, брат, — прошептал Гарро. — Я уничтожу с десяток врагов от твоего имени.
По обычаям космодесантников вещи Раля были собраны, и то, что еще могло служить, осталось в XIV Легионе. Так воины чтили память своих погибших собратьев. Наконец взгляд Гарро остановился на заплечном мешке из груботканой материи, забытом в самом углу ниши. Он опустился на корточки и взял его в руки.
Вещи Калеба. Гарро вздохнул. Когда погибал космодесантник, всегда находился боевой брат, готовый позаботиться о тех немногих вещах, что оставались после смерти, но у простого денщика не было близких друзей. Гарро охватило незнакомое чувство грусти по ушедшему слуге. Оно не имело ничего общего с той жестокой яростью, которая охватывала его после смерти Раля или сотен других воинов, убитых в его присутствии. Только теперь, когда Калеба не стало, Гарро понял, как высоко ценил в маленьком человечке собеседника, слугу и товарища. В первое мгновение капитан решил бросить мешок в ближайший утилизатор и покончить с этим, но посчитал, что это было бы бесчестно по отношению к Калебу. Тогда с неожиданной для его массивных и огрубевших пальцев осторожностью он вытащил скудные пожитки бывшего денщика: запасные лезвия, инструменты для ухода за оружием, смену одежды и пластинку, сделанную из болтерной гильзы.
Он повернул пластинку в пальцах и поднес к свету. На Гарро взглянул выгравированный образ Императора, величественного и всевидящего. Гарро спрятал икону в поясную сумку. Рядом с ней лежали свернутые в трубку довольно помятые листки, перевязанные потрепанной веревкой. Их уголки заметно обветшали от многократного перелистывания. Текст был отпечатан на примитивном ротаторе, с пропусками и смазанными строчками, на разношерстной бумаге, местами встречались даже рукописные вставки. Гарро отыскал несколько небрежных иллюстраций, ничего не говоривших ему о содержании, хотя часто встречались лики Императора и контуры Терры.
— «Божественное Откровение», — прочел он вслух. — Так вот какой секрет ты хранил от меня, Калеб.
Гарро знал об этой секте. В нее входили обычные люди, несмотря на мирской свет Имперских Истин, верившие в божественность Императора Человечества. Кто еще, утверждали они, смог бы сокрушить все другие религии и чуждых богов, как не истинное божество? Разве Император не единственное в своем роде богоподобное существо?
Император, несмотря на открытое неприятие религии, не пресекал их восхвалений и преклонения. Бессмертный и всевидящий, обладающий непревзойденным разумом и психологическим потенциалом, в глазах «Божественного откровения» он был настоящим богом.
И теперь Гарро многое стало понятно. Связь Калеба с культом Бога-Императора всегда была у него перед глазами, хоть и скрыта внешним почтением и сдержанностью слуги. Сотни случайных на первый взгляд слов и поступков внезапно обрели особый смысл и засияли откровением. Калеб на орудийной палубе осудил Грульгора за непочтительные слова в адрес Императора. И еще раньше, сквозь пелену исцеляющего забытья, Гарро слышал молитвы из уст Калеба, обращенные к Императору просьбы о защите.
— Перед вами великая цель, — монотонно повторил он предсмертные слова своего денщика. — Такова воля Бога-Императора… Его рука коснулась вас. Император… Император защитит.
Он знал, что не стоит продолжать, что идет против буквы Имперских Истин, которым посвятил всю свою жизнь, но все же Натаниэль Гарро продолжал читать и впитывать слова с потрепанных страниц трактата.
Хоть боевой капитан никогда и не признавал этого открыто, несколько часов за чтением потрясли его до самой глубины души. Он всегда считал себя клинком в руке Императора или стрелой в колчане человечества, оружием, которое должно быть направлено на поражение врагов людского рода. Но кем он стал сейчас? Клинки затупились и обратились друг на друга, а древки стрел оказались переломанными.
Твердая основа верований Гарро превращалась в зыбучие пески под его ногами. Разум отказывался принимать произошедшие события! Против него обратились его боевые братья, его господин — и даже сам Воитель! На его мече кровь Гвардейцев Смерти, и предстоит проливать ее вновь и вновь. А еще гнет тяжелых предчувствий, загадочное пророчество мертвого младенца ксеносов, предсмертная мольба Калеба…
— Это слишком! — вскричал Гарро и упал на колени, крепко сжимая в руке листки бумаги.
Ужасное бремя знаний отравляло его мозг и грозило иссушить душу. Никогда еще за столетия службы космодесантник не чувствовал себя таким абсолютно беззащитным, и в этот момент он понял, что может воззвать о помощи только к одному человеку.
— Помоги мне, — крикнул он, обращаясь к бескрайней тьме космоса. — Я растерян. — Руки Гарро сами собой сложились на груди в знамение аквилы. — Император, — взмолился он, — дай мне веру.
Глубоко внутри своего существа капитан вдруг почувствовал, как что-то освободилось и распрямилось, вливая в его кровь поток новой энергии. Он не мог найти явлению никакого объяснения, но в глубине полутемной оружейной ниши его разума коснулось слабое эхо какого-то голоса. Голосом из сна его звала и плакала бледная, миниатюрная, хрупкая и в то же время сильная женщина.
Спаси нас, Натаниэль.
Гарро вскрикнул и отпрянул, едва не потеряв равновесие. Слова прозвучали совершенно отчетливо и близко, будто бы женщина стояла рядом с ним, в этой же комнате, и говорила ему прямо в ухо. Гвардеец Смерти, тяжело дыша, медленно выпрямился и поднялся на ноги. В воздухе пронесся тонкий, протяжный звон, исчезнувший, едва Гарро успел его заметить. И голос, и звон коснулись непосредственно его разума, как и пророчество йоргалльского мутанта, и в то же время — совершенно иначе. Гарро поразился столь прямому воздействию, но он не ощутил враждебности, как при телепатической связи с чужаком. Капитан с трудом перевел дух. Все произошло неимоверно быстро.
Он все еще стоял, уставившись на пачку бумаг в руке, как вдруг в зал ворвался Дециус с окаменевшим от ярости лицом.
Солун Дециус увидел, что его командир спрятал в поясную сумку какие-то бумаги и отвернулся, словно не хотел встречаться с ним взглядом.
— Дециус, — с запинкой выговорил Натаниэль. — Докладывай.
— Мы встретили сопротивление,— проворчал Дециус. — Я… Мы справились с оставшимися людьми Грульгора. Они предприняли попытку прорваться к посадочной палубе. У нас несколько легкораненых, но их мы остановили. — Лицо Дециуса исказилось гримасой.— Произошла схватка…
Гарро обернулся.
— Они сделали бы с нами то же самое, если б мы это позволили. Для чего, как ты думаешь, Тифон назначил Грульгора на тот же корабль, что и меня, если не для уничтожения всего нашего отделения при первом же удобном случае?
С губ Дециуса уже готов был сорваться гневный ответ, он хотел крикнуть, что это, возможно, и так, но опасность грозила одному только Гарро. Космодесантник сердито уставился в пол. Больше всего его раздражала невозможность сделать выбор самому. Теперь, что бы ни произошло, его судьба связана с судьбой боевого капитана. Да, имей он возможность выбирать, вероятно, он и сам бы так решил, но неизбежность подстрекала его к мятежу.
Его командир прочел на лице чувства своего воина.
— Парень, говори откровенно.
— Что ты хочешь от меня услышать? — раздраженно бросил в ответ Дециус.
— Правду. Если не выскажешься здесь и сейчас, потом может не представиться такой возможности, — ответил Гарро, стараясь говорить спокойно. — Я хочу, чтобы ты говорил откровенно, Солун.
Дециус довольно долго молчал, обдумывая свои обиды.
— Я убил здесь трех человек, носивших доспехи моего Легиона, — заговорил он, кивая на коридор, уходящий вглубь корабля,— Не ксеносов, не мутантов, а Гвардейцев Смерти, моих братьев-космодесантников!
— Они перестали быть нашими братьями в тот момент, когда примкнули к Хорусу и выступили против Императора.— Гарро вздохнул.— Я разделяю твою боль, Солун, и в большей степени, чем ты можешь себе представить, но они стали изменниками…
— Изменниками? — Дециус не сдержался. — Кто ты такой, чтобы так утверждать, боевой капитан Гарро? Какое ты имеешь право делать такой вывод? Ты не Воитель и не примарх, даже не Первый капитан! И все же ты сделал выбор за всех нас!
Гарро ничего не ответил. Дециус сознавал, что такой тон в разговоре со старшим офицером грозит суровым взысканием, даже наказанием, но не мог остановиться.
— А вдруг… вдруг это мы стали мятежниками, капитан? Хорус, как только узнает о том, что произошло, вне всякого сомнения, объявит изменниками именно нас.
— Ты видел все, что видел и я, — спокойно произнес его командир. — Тарвиц, Грульгор, убийственные приказы Эйдолона и Тифона… Если есть какое-то другое разумное объяснение их действиям, я бы очень хотел его получить.
Дециус шагнул вперед:
— Есть одно обстоятельство, которое ты мог пропустить. Задай себе вопрос, капитан: а если Хорус прав?
Он едва успел договорить, как на корабле взвыли сирены тревоги.
— Повтори, что ты сказал! — крикнул Теметер, толкая космодесантника, который нес с собой вокс-передатчик дальнего действия.
Между штурмгруппой Гвардии Смерти и истваанскими защитниками беспрестанно с гулом проносились снаряды, и расслышать на их фоне человеческий голос было непросто. Кроме того, по мере продвижения «титана» «Диес Ирэ» выпускал над их головами один мощный болтерный залп за другим.
— Господин, у меня только отрывки сообщения, я не смог поймать ни его начала, ни конца!
— Тогда скажи то, что получил, — настаивал Теметер, пригибаясь под прикрытием разгромленного феррокритового сооружения, стараясь не обращать внимания на летающие вокруг вражеские снаряды и рубиновые лучи лазеров.
— С орбитой все еще нет никакой связи, — доложил Гвардеец Смерти. — Я перехватил сообщение Люциуса из Детей Императора, предназначенное для отделения Лакоста Сынов Хоруса.
— Люциуса? И что он сказал?
— Мало что удалось разобрать, но я отчетливо услышал, что речь шла о биооружии.
Теметер прищурился:
— Ты уверен? На совещании перед боем не было никаких упоминаний о том, что у истваанцев имеется такая возможность. В конце концов, этот город — их святыня. Вряд ли они стали бы располагать здесь что-нибудь подобное…
Внезапно Теметер поднял голову и замолчал. Оглушительный грохот боя, удары пуль и разрывы снарядов давно стали для него привычным фоном, но теперь что-то изменилось.
Это «титан». «Диес Ирэ» находился в нескольких сотнях метров от того места, где остановился Теметер, и он уже привык к содроганию земли под его опорами, даже определил их ритм, но громадная боевая машина, напоминающая обликом человека, встала высокой железной цитаделью, и только некоторые узлы испускали шипящие струйки пара. Минометные снаряды продолжали лететь над их головами и ударялись в корпус «титана», впрочем не причиняя ему никакого вреда. Но со стороны экипажа не было никакой реакции на обстрел. Могучие пушки «титана» по-прежнему были повернуты в сторону противника, однако они молчали.
— Во имя Терры, что это за фокусы? — воскликнул Теметер. — Свяжись с «титаном». Вызови к воксу принцепса Турнета, пусть объяснит!
Капитан Четвертой роты навел на корпус «титана» свою оптику. Нигде не было видно достаточно серьезных повреждений, чтобы они могли повлиять на боеспособность машины, тем более Теметер не мог понять, почему она остановилась. В поле зрения попали амбразуры «Диес Ирэ», и внезапно он заметил, как все они быстро закрылись. Теметер продолжил тщательный осмотр и заметил, что закрыты и вентиляционные отверстия на бедре «титана». В обычном состоянии из них вылетали облачка отработанных охлаждающих газов, но теперь задвижки были наглухо задраены. Острый кинжал мрачного предчувствия уколол его сердце.
— Я не могу связаться с «Диес Ирэ»,— воскликнул его спутник. — Почему они не отвечают? Они должны меня хорошо слышать!
— Биооружие.
Теметер вытянул руку и проверил замки доспехов на шее. Мрачные предчувствия не отступали. Запрокинув голову, капитан стал вглядываться в желтоватое небо над огромными стальными плечами «титана». Там, наверху, он заметил мерцающие проблески, словно кометы, вошедшие в плотные слои атмосферы, оставлявшие за собой длинные белые шлейфы конденсата. Их вид побудил Теметера к действию.
— Общий канал отделения, быстро! — закричал он. — Всем Гвардейцам Смерти рассредоточиться и искать укрытие! Угроза биооружия! Отступаем на запад к комплексу бункеров!
Второй космодесантник транслировал его приказы уже на бегу, когда он и Теметер покинули свое ненадежное укрытие.
Теметер увидел, как дредноут Хурон-Фал разворачивается на месте.
— Уллис Теметер! — раздался громкий скрипучий синтезированный голос воина-ветерана.— Кто это сделал?
— Нет времени, старина, — бросил на бегу капитан. — Сейчас надо скорее отвести людей под надежную защиту!
С каждым торопливым шагом Теметер все сильнее сознавал важность происходящего. С неба падали бомбы, и существовал только один человек, имевший достаточную власть, чтобы их сбросить.
Гарро и Дециус преодолели трап, ведущий на смотровую галерею над жилым отсеком, как раз в тот момент, когда флотилия Воителя открыла огонь по Истваану III. Бесчисленные серебристые вспышки, едва уловимые невооруженным взглядом, пролетали вокруг «Эйзенштейна» и других небольших кораблей, закрепившихся на низкой орбите над городом Хорал. Гарро не требовалось рассматривать даже такие мимолетные вспышки, чтобы понять, что они означали: тяжелые снаряды класса «Атлас», предназначенные для дальности орбита-поверхность, управляемые сервиторами реактивные бомбы колоссальной разрушительной силы. Казалось, что только орудия «Эйзенштейна» не участвовали в этой акции, а все остальные корабли Шестьдесят Третьей флотилии сообща проводили операцию неслыханной жестокости. Снаряды падали частым смертоносным ливнем, быстро уносились к поверхности, поворачивали и нацеливались на заранее выбранные объекты по всей планете. Из-за этой плотной пелены, предвещавшей неминуемую смерть, было почти невозможно рассмотреть светлое пятно на главном континенте, где стоял город Хорал.
В полном отчаянии Гарро смотрел, как орудия предательства Хоруса вспыхивают красными огнями при входе в плотные слои атмосферы и обрушиваются на головы его боевых братьев. Лицо Дециуса при виде столь могущественного акта уничтожения исказилось от странного, почти болезненного восхищения.
Теметер и Хурон-Фал остановились на невысоком гребне перед стальной дверью бункера и стали криками подгонять своих братьев бежать быстрее и не оглядываться. Укол страха пронзил сердце Теметера, но он опасался не за свою жизнь, а за остальных. Они мгновенно подчинились его приказу и в боевом порядке бежали от врага по только что отвоеванным траншеям. Сотни воинов уже были в бункерах и закрывали двери, чтобы переждать губительную бомбардировку, но оставалось еще много тех, кто уже не успеет достигнуть укрытия. Он снова посмотрел наверх, в белесое небо, и снова задавал одни и те же вопросы.
Кто нас предал? Почему, во имя Терры, почему они это сделали?
— Уллис! — рявкнул стоявший рядом ветеран.— Прячься, быстро. У нас осталось несколько секунд!
— Нет! — ответил Теметер. — Сначала должны укрыться мои люди!
— Идиот! — зарычал Хурон-Фал, забывая о протоколе.— Я останусь! Ничто не может проникнуть сквозь мою защиту. А ты уходи! — Он подтолкнул Теметера к двери массивной клешней манипулятора. — Проклятье, уходи скорее!
Уллис Теметер сделал шаг назад, но взгляд его все еще оставался прикованным к небу.
— Нет, — снова повторил он, и в этот момент ослепительные вспышки залили планету мертвенно-белым огнем.
На большой высоте, над их головами, произошла детонация снарядов первой волны, и серии воздушных взрывов освободили черную разрушающую лавину. Колонии вирусов, способные на гипербыструю мутацию и обладающие способностью размножаться с экспоненциальной скоростью, набросились на бактерии естественной среды. Затем пришла очередь второй волны, и над городом Хоралом взвилась черная туча смерти. Эти снаряды, не взрываясь, долетали до поверхности и только тогда выбрасывали колонии вирусов, окутавшие улицы, площади и окопные траншеи.
«Истребитель жизни» сделал то, ради чего был изобретен. Едва его молекула соприкасалась с органическим веществом, вирусы устремлялись внутрь и начиналось разложение. Все живые существа в городе Хорале, все животные и растения, все мельчайшие организмы вплоть до микробов подвергались действию вируса. В одно мгновение были стерты все грани между биологическими видами, и жизнь покинула планету. Плоть охватило гниение, кости становились хрупкими и рассыпались за считанные секунды, кровь превращалась в гной. Смерть объединила истваанцев и космодесантников — и те и другие погибали в страшных мучениях.
Люди, бежавшие навстречу Теметеру, гибли на ходу. Воины падали на землю, их тела превращались в красноватую жижу и вытекали зловонными струйками через трещины в доспехах. Он понимал, что слишком долго медлил, и отдал последний приказ:
— Закрыть все двери! Немедленно закрыть!
Люди в бункере сделали так, как им было приказано, а Теметер уже ощутил на губах привкус крови, и кожу стало покалывать от рвущихся внутрь микроорганизмов. Металлическая дверь за его спиной с лязгом захлопнулась, затем раздалось шипение гидравлического замка. Теметер надеялся, что воины успели спастись. Если повезет, в бункере не окажется вирусов. Он успел сделать еще пару шагов, но мышцы ног отказывались повиноваться, и Теметер покачнулся. Хурон-Фал подхватил его.
— Я же говорил, надо прятаться, глупец!
Отчаянным жестом капитан сорвал с головы шлем.
Теперь он стал бесполезен, вирусы с легкостью проникали сквозь защитные фильтры и устремлялись в легкие. Рука бессильно упала на металлическое плечо дредноута и, скользнув вниз, оставила на поверхности отпечаток темной слизи. Только теперь охваченный болью Теметер понял — на гладкой поверхности керамических доспехов имелась тонкая трещина. Она не могла повлиять на боевые качества Хурон-Фала, но вирус легко проник внутрь панциря и теперь пожирал остатки плоти воина-ветерана.
— Ты… солгал.
— Это прерогатива ветеранов,— последовал ответ.— Мы уйдем вместе, не так ли? — спросил Хурон-Фал, поддерживая Теметера и увлекая его подальше от бункера.
Теметер собрал остатки сил, чтобы кивнуть. Он уже ослеп и только ощущал, как жжет остатки зрительных нервов, уходящих в мозг, как быстро размягчаются мягкие ткани губ и языка.
Двигательные системы Хурон-Фала тоже были на грани распада, но он оттащил Теметера на безопасное расстояние от бункера и остановился.
— Это наша смерть, — прохрипел его речевой аппарат.— Мы сами ее выбрали и лишаем тебя твоей победы.
Одним коротким импульсом мозга воин-дредноут разорвал цепь управляющего контроля над встроенным генератором и вызвал мощную перегрузку. Через миг на разбитом снарядами плато у стен города Хорала вспыхнули две крошечные звездочки, отметившие еще две жизни, унесенные смертельным ураганом.
Гарро отвернулся от темной пелены, окутавшей умирающий город, и взглянул на своего спутника:
— Ну, теперь ты веришь? Или тебе нужны еще какие-то доказательства безумия, кроме лишенной жизни планеты?
Голос Дециуса упал до благоговейного шепота.
— Это… непостижимо. Такое всепоглощающее разрушение…
Гарро почувствовал, что у него кружится голова, и оперся рукой на толстое закаленное стекло смотровой галереи.
— И это еще не все. Для завершения убийства будет нанесен еще один, последний удар.
— Но вирус завладел всей планетой, он уничтожил все живое! Чем еще может угрожать им Воитель?
Голос Гарро звучал размеренно, без всяких эмоций.
— Когда все умрут, «Истребитель жизни» скоро уничтожит сам себя. Но оставит множество гниющих тел людей и животных. Останки… в процессе разложения начнут выделять газы. Представь себе, Солун, вся планета превратилась в одно гигантское кладбище, вся атмосфера будет насыщена удушающим запахом смерти.
На глазах обоих космодесантников от флотилии отделился один из кораблей и опустился на самый нижний уровень, так что его орудия могли стрелять по поверхности. Это был «Дух мщения», блистательный боевой корабль самого Воителя.
— Ну конечно, — горько промолвил Гарро. — Хорус. Он собирается сам поставить убийственную точку. Другого я и не ожидал.
Боевому капитану хотелось закрыть глаза и отвернуться, но перед его взором упорно вставали лица тех, кто остался там, внизу. Он видел Теметера и Тарвица, представлял себе их гибель, надеялся, даже молился, чтобы они могли пережить первую волну. А теперь им предстоит перенести финальный удар.
«Дух мщения» прекратил снижение и с угрожающей грацией повернулся носовой частью вниз, к Истваану III. В полной тишине бортовые сдвоенные лазпушки выбросили струи огня. Ослепительные снаряды коснулись атмосферной оболочки планеты, и темные тучи мгновенно окрасились огненно-оранжевым цветом неудержимого пламени.
— Искра в пороховую бочку, — выдохнул Дециус. — Образующиеся при разложении мертвых тел газы легко воспламеняются. Пламя охватит всю планету.
— И все это — дело рук Хоруса, — добавил Гарро, стараясь сдержать бешено бьющееся сердце.
Казалось, что они несколько часов наблюдают, как огонь перекидывается с одного континента на другой, как гибнут в пламени города, а над всем этим парит флагманский корабль Воителя, единственного виновника уничтожения мира Истваан III. Время словно остановилось, и двое космодесантников продолжали смотреть на гибнущую планету.
Наконец тишину нарушил пронзительный сигнал общей вокс-сети фрегата, а затем раздался низкий бесстрастный голос Гарьи:
— Капитан Гарро, вас ждут на капитанском мостике. У нас возникла проблема.
Натаниэль медленно отвернулся от иллюминатора и зашагал прочь. Дециус помедлил еще несколько мгновений, но затем последовал его примеру и бросился догонять своего командира.
Капитан Гарья не мог заставить себя посмотреть в обзорный иллюминатор рубки. Медленная смерть планеты внизу казалась ему непростительной жестокостью, и душа капитана не могла смириться с убийством целого мира. Не для того он принимал присягу, чтобы участвовать в подобных ужасах. Он окинул взглядом рубку и обнаружил, что Маас уставился на него из ниши вокс-связи, все еще сжимая в руке листок с сообщением. Гарья пересек помещение и постарался придать своему лицу обычное властное выражение.
— Ты выполнил приказ? — спросил он.
— Я… — Маас поморщился. — Я отослал сообщение по вашему приказу, сэр.
Недовольство отчетливо читалось на лице молодого офицера, но Гарье не было дела до настроений связиста, которому приказали отправить заведомо ложное послание. Сообщение, помеченное руной командира Грульгора, тщательно скопированной Воут, направлялось на «Терминус Эст». В сжатых выражениях, которые, как надеялся Гарья, имитировали речь космодесантника, он информировал Первого капитана Тифона о том, что «Эйзенштейн» не смог принять участие в бомбардировке Истваана III по причине неисправности орудийного отсека. Это была слабая уловка, прозрачная, как лист бумаги, на которой он писал сообщение, но она могла обеспечить им еще немного времени.
— За такие поступки вас лишат звания, — приглушенно прошипел Маас. — Вы уже на грани открытого мятежа против командования Воителя!
— Тщательнее выбирай слова, мальчик, — возразил Гарья. — Мятеж — это захват корабля его служащими. А когда это делает сам капитан, действие называется баратрией.
— Как ни назови, это все равно неправильно!
— Неправильно? — Ярость Гарьи мгновенно вспыхнула ослепительно белым пламенем. — Хочешь, я тебе покажу, что действительно неправильно, мальчик? — Он силой поднял офицера связи и ткнул его лицом в обзорный иллюминатор, за которым умирала планета, а затем отпихнул от себя. — Убирайся в свою конуру и держи свои мысли при себе!
— Сэр, вы позволите? — подошла к нему Воут. — Появился еще один корабль. Я проверила, он направляется к нам и скоро будет на расстоянии выстрела из дальнобойного орудия.
— Пушки наведены?
Воут кивнула:
— Я взяла на себя смелость определить угол стрельбы, но на этот раз нам не удастся никого обмануть. Если мы выстрелим, свидетелями станут все корабли флотилии.
Входные створки с негромким шипением раздвинулись, и на мостике появился капитан Седьмой роты вместе с одним из своих воинов.
— Капитан,— мрачно произнес Гарро,— у вас срочное дело?
Гарья кивнул.
— Покажи ему, Ракель.
Воут тронула несколько переключателей голопроектора, и появилось изображение ближнего к фрегату сектора пространства. Красная стрелка неуклонно приближалась к судну.
— Еще один «Громовой ястреб», — пояснила Воут. — Его траектория упирается в наш корабль.
— Тарвиц? — воскликнул пришедший с Гарро космодесантник по имени Дециус. — Он что, все это время был на орбите или вернулся с поверхности?
Ракель качнула головой:
— Нет, идентификационный код этого судна другой. Он обозначен как «Дельта-9», принадлежит Легиону Сынов Хоруса, место расположения — «Дух мщения».
— Он знает! — воскликнул офицер-связист. — Хорус знает о том, что здесь произошло. Он намерен…
— Заткнись, Маас! — оборвал его Гарья.
— Возможно, он прав, — заметил Дециус.
Гарро, игнорируя голопроектор, подошел к обзорному иллюминатору и поискал глазами корабль. Спустя пару мгновений он указал рукой на приближающуюся точку:
— Вот он, я его вижу.
— Капитан, каков будет ваш приказ?
Капитан тревожно повозился в кресле, ощущая странное повторение ситуации. С этого все начиналось — с появления одинокого «Громового ястреба» Тарвица и его предупреждения.
Странное выражение, непонятное для Гарьи, мелькнуло на лице Гарро, словно мимолетное облачко. Затем боевой капитан резко развернулся и прошел к коммуникационному пульту. Не говоря ни слова, он снял вокс-микрофон и обратился к подходящему кораблю:
— Штурмкатер «Громовой ястреб», назовите себя.
Гарро оглянулся на Воут, словно говоря: «Будь наготове».
Из вокс-приемника раздался гортанный голос с сильным акцентом уроженца Хтонии.
— Мое имя — Йактон Круз, бывший Сын Хоруса.
— Бывший? — повторил Гарро.
— Да, бывший.
Дециус кивнул своему командиру:
— Я знаю его, сэр, старый вояка, отставший от времени, третий капитан в Легионе Хоруса. Его прозвали Вполуха.
Гарро принял информацию, но ничего не ответил.
— Объясните, — потребовал он.
Гарья неожиданно увидел, как напряглись и побелели его пальцы.
Даже через треск помех на вокс-канале в голосе ветерана слышалось отчаяние:
— Я больше не принадлежу к этому Легиону, не могу принимать участие в замыслах Воителя.
Боевой капитан отложил микрофон и провел руками по лицу.
— Это может быть западней! — воскликнула Воут.— Корабль может быть битком набит космодесантниками из окружения Хоруса!
— Тогда пусть приходят,— проворчал Дециус.— Всем ухищрениям я предпочел бы честную драку.
— А вдруг там бомба…
— Нет. — Голос Гарро заставил всех умолкнуть. — Она на борту. Она не лжет.
«Она? — мысленно удивился Гарья.— О ком это он говорит?»
— На этом корабле летят беглецы, я в этом уверен. Открыть посадочный люк и приготовиться к приему «Громового ястреба».
Массивный корабль без особого изящества взгромоздился на приемные салазки, и реактивные двигатели умолкли. Палубные сервиторы с натужным скрипом налегли на манипуляторы, чтобы продвинуть «Громовой ястреб» вперед и вниз — на ту самую раму, где всего сутки назад приземлились Гарро и его воины. Отделение встречало незнакомцев заряженными и нацеленными болтерами, но сам боевой капитан отказался вынимать оружие. Он заметил, что Войен и остальные потихоньку следят за ним и с их лиц не сходит вопросительное выражение. Гарро понял, что боевые братья считают его безумцем. Он бы и сам так думал, окажись на их месте.
Натаниэль ни в чем не винил товарищей, ведь они не видели того, что довелось увидеть ему. Он и сам вряд ли смог бы найти слова, чтобы объяснить свои поступки. Он знал, вот и все. Хоть он и не мог сказать ничего определенного, в душе Гарро был уверен, что корабль несет им такой же драгоценный груз, как предостережение, которое он поклялся доставить на Терру даже ценой собственной жизни. Во сне… Все опять возвращалось к тому сну.
Передний борт «Громового ястреба» зашипел гидравликой и опустился, открыв четверых людей, приготовившихся к выходу. Впереди стоял пожилой морщинистый воин в доспехах Сынов Хоруса. Он вышел с некоторой гордостью, присущей, как замечал Гарро, всем космодесантникам, родившимся на Хтонии. Но лицо воина выражало печаль, как у человека, слишком много повидавшего на своем веку. Космодесантнику явно пришлось сражаться совсем недавно, и некоторые раны еще кровоточили, но он не придавал этому значения.
— Так, значит, ты и есть Гарро, — произнес он. — Молодой Гарвель пару раз о тебе говорил. Он сказал, что ты хороший человек.
— А ты — Йактон Круз. Я бы хотел сказать, что рад встрече, капитан, но это было бы слишком далеко от истины.
Круз напряженно кивнул:
— Да, верно. — Он немного помолчал, вглядываясь в глаза Гарро. — Наверно, ты ждешь вот этого. — Старый воин протянул свой болтер, и все космодесантники тревожно замерли. — Возьми его, парень. Если ты задумал нас прикончить, сделай милость, не тяни время. Мы больше не можем убегать.
Гарро принял болтер и передал его Сендеку.
— Я попрошу, чтобы оружие почистили и вернули тебе, — сказал он. — Боюсь, в ближайшее время мне потребуется помощь каждого вооруженного человека. — Капитан шагнул вперед и протянул Крузу руку. — Я должен исполнить свой долг и передать предупреждение об измене Хоруса Терре и Императору. Ты согласен к нам присоединиться?
— Согласен, — ответил Круз и пожал протянутую руку. — Я обязуюсь приложить все силы к выполнению этой миссии, хоть их и не слишком много. Боюсь, что из всей Третьей роты остался только один Лунный Волк, да и тот уже далеко не молодой.
— Лунный Волк? — переспросил Дециус.— Но твой Легион…
Глаза старого воина гневно сверкнули:
— Я больше никогда не стану Сыном Хоруса, запомни это хорошенько, парень.
Гарро слегка улыбнулся:
— Пусть будет так, капитан Круз. Я приветствую тебя на борту космического корабля «Эйзенштейн». Нас осталось меньше сотни боевых братьев.
— Этого достаточно, если судьба будет к нам добра.
Гарро кивком указал на рану Круза:
— Тебе нужна помощь медика?
Лунный Волк отмахнулся от вопроса и повернулся, чтобы представить остальных пассажиров корабля.
— Я становлюсь забывчивым. Локен просил меня обеспечить их безопасность, и я привез их сюда. Прошу о них позаботиться.
Натаниэль взглянул в лицо пожилого человека и мгновенно его вспомнил:
— Это ты? Я тебя знаю.
Старик в одежде итератора высокого ранга, впрочем уже пришедшей в негодность, сохранял достоинство, соответствующее своему положению, несмотря на встревоженное выражение лица. Он слабо улыбнулся:
— Надеюсь, с хорошей стороны, боевой капитан. Я Кирилл Зиндерманн, главный итератор Имперских Истин.— Слова механически слетели с его губ, но, вспомнив о сложившейся ситуации, он счел нужным добавить: — По крайней мере, до последнего времени. Боюсь, за несколько прошедших дней я немного изменился.
— Как и все мы, — несколько задумчиво согласился Гарро. — Я вспомнил, что видел тебя на борту «Духа мщения», ты проходил через посадочную палубу. И куда-то спешил.
— Ах да. — Зиндерманн оглянулся на двух других пассажиров. — Я слишком тщеславен и надеялся, что известен своими речами. Впрочем, это не имеет значения. — Он постарался успокоиться. Побег с корабля Хоруса, несомненно, наложил свой отпечаток на этого человека. Зиндерманн прикоснулся своей слабой рукой к налокотнику Натаниэля: — Спасибо, что предоставили нам убежище, капитан Гарро. Позвольте мне представить моих спутников. Леди Мерсади Олитон, документалист, одна из летописцев Императора…
— Летописец?
Натаниэль с интересом посмотрел на женщину с эбонитово-черной кожей, и особенно на ее голову, показавшуюся из-под капюшона грубой дорожной накидки. Задняя часть черепа выдавалась над шеей гораздо больше, чем у обычных людей, и блестела, словно стекло. Он тотчас вспомнил йоргалльского псайкера, но ксенос-младенец появился в результате хаотической мутации и был уродлив, тогда как документалист даже в этой непростой ситуации казалась изящной и привлекательной. Гарро осознал, что непозволительно долго рассматривает гостью, и кивнул.
— Простите, миледи, я никогда раньше не встречался с документалистами.
Он совершенно не ожидал увидеть ничего подобного. Олитон, казалось, была сделана из стекла, и он боялся к ней прикоснуться, чтобы не сломать.
— Ты напоминаешь мне Локена,— неожиданно выпалила Мерсади и сама удивилась своей несдержанности. — У тебя такие же глаза.
Гарро снова кивнул:
— Благодарю за комплимент. Если капитан Локен хотел, чтобы вы оказались в безопасности, значит, это и мое желание. Не бойтесь.
Зиндерманн уловил ее смущение и отвел Олитон в сторону.
— Еще один беглец, капитан…
Натаниэль взглянул на последнего пассажира «Громового ястреба», и у него перехватило дыхание. Перед ним предстала женщина в простой одежде, и Натаниэль изумленно моргнул, не зная, видит ли реального человека, или это опять какое-то загадочное видение.
— Ты, — выдавил он из себя.
Гарро знал ее, хотя и никогда не встречал. Он чувствовал соль ее слез на своих губах, слышал эхо ее голоса во время исцеляющего забытья и потом, в жилом отсеке.
— Мое имя — Эуфратия Киилер, — представилась она, приложила ладонь к нагруднику его доспехов и тепло улыбнулась.— Спаси нас, Натаниэль Гарро.
— Спасу, — сдержанно ответил он, на мгновение утонув в ее пристальном мерцающем взгляде.
С трудом оторвавшись от созерцания, капитан жестом приказал своим людям разойтись, но затем вздохнул и задержал Войена:
— Проводи гражданских лиц на внутренние палубы, там они будут в большей безопасности. Проследи, чтобы у них было все необходимое, потом доложишь мне.
Сбоку подошел Круз.
— Парень, у тебя есть план действий?
— Пробиться за пределы зоны обстрела флотилии, — сказал подошедший Хакур.— Уйти подальше от системы и прыгнуть в варп.
— Хм, коротко и ясно. Очень похоже на Гвардию Смерти.
Хакур поднял взгляд на Лунного Волка:
— То же самое я не раз слышал о принципах действия твоего Легиона.
Старый космодесантник кивнул:
— Это верно. Мнения о наших братствах редко подвергаются изменениям.— Он повернулся к Гарро.— Итак, к бою?
Гарро в смятении все еще смотрел вслед Киилер и остальным беглецам.
— К бою, — ответил он.
