Майкл Суэнвик
И БЕЖАЛИ МЫ ОТ ПАДШЕЙ СЛАВЫ ВАВИЛОНСКОЙ
(Пер. Николая Кудрявцева)
Представьте себе здание, нечто среднее между Византией и термитником. Представьте драгоценную гору, изящную словно сосулька, вздымающуюся из покрытых паровой дымкой джунглей и исчезающую в ослепляющих жемчужно-серых небесах Геенны. Представьте, что Гауди — того самого, создателя Саграда Фамилия и других биоморфных архитектурных причуд, — наняла ужасная раса гигантских черных многоножек, чтобы он воссоздал Барселону в блеске ее славы, не забывая при этом о Запретном Городе восемнадцатого века и Токио двадцать второго, причем в рамках одного здания во много миль высотой. Подержите эту картинку в уме, умножьте на тысячу, и вы получите отдаленный призрак намека на то великолепие, каким был Вавилон.
А теперь представьте, каково это — находится внутри него, когда башня рухнула.
Привет. Меня зовут Розамунда. Я мертва. Я присутствовала там в человеческой форме, когда все произошло, а потом только как симуляция, хаотично внедренная в жидкокристаллическую информационную матрицу, где и пребываю по сей день. После удара метеоритов я погибла мгновенно. Я видела все.
Розамунда значит «роза мира». Это третье по популярности женское имя на Европе после Гайи и Виргинии Даер. Несмотря на излишнюю сложность нашей жизни, мы, жители Европы, чувств не скрываем.
Вот как это было:
— Просыпайся! Вставай! Вставай!!
— Какого… — Карлос Квивера сел, разбросав мусор вокруг. Он закашлялся, подавился, потряс головой. В голове стоял туман. Секунду назад вице-консул стоял в прохладной и герметичной комнате посольства, совещаясь с Арсенио. А теперь… — Как долго я спал?
— Находился без сознания. Десять часов. — Ответил его костюм (а вот и я — Розамунда!). Столько понадобилось, чтобы залечить ожоги. Теперь Карлосу в кровь впрыскивались активизирующие вещества: амфетамины, эндорфины, усилители внимания — ведьмовской коктейль химикалий. Физически опасный, конечно, но в этой ситуации, какой бы она не была, человек мог выжить только благодаря активно функционирующему разуму, или умереть. — Я смогла сформировать себя вокруг твоего тела до того, как рухнули стены. Тебе повезло.
— Остальные? Остальные выжили?
— Их костюмы не смогли вовремя добраться до хозяев.
— А Розамунда…
— Все погибли.
Квивера встал.
Даже после катастрофы Вавилон оставался внушительным сооружением. Распотрошенные и открытые внешней атмосфере, тысячи комнат сыпались друг на друга и летели к земле. Мосты и контрфорсы, выступали над зияющими, наполненными дымом каньонами, пробитыми обрушившимися, несущими балками шестиугольной формы (это была новая информация; я сохранила ее в каталоге «Архитектура» с пометкой «Поддерживающие системы» и кросс-ссылкой на разделы «Эстетика» и «Ксенопсихология»), образуя лихорадочный геометрический узор, который напугал бы самого Пиранези. Повсюду на развалинах суетились сверкающие черные многоножки.
Квивера встал.
В накренившимся пространстве над ним еще опознавались комнаты посольства: кусок деревянной конструкции, какие-то бархатные драпировки, сейчас с сыпанные битым мрамором, обрывки обоев (сделанных по дизайну Уильяма Морриса), сворачивающиеся и чернеющие на глазах от жара. Человеческий дизайн абсолютно чужд Геенне, и потребовалось немало труда и ресурсов, чтобы сделать посольство приятным для жизни людей. Королевы-матери были щедры во всем, кроме своего доверия.
Квивера встал.
Вокруг лежало несколько трупов, все еще узнаваемо человеческих, хотя уже покрывшихся волдырями и раздувшихся от дикого жара. Они были его коллегами (все), друзьями (большинство), врагами (двое, может, трое) и любимыми (одна). Теперь все умерли, их словно смяло в одну неразличимую массу, как и его чувства к ним: шок, горе, гнев и вина выжившего сплавились в одну невыразимо жестокую эмоцию.
Квивера запрокинул голову и завыл.
Здесь у меня точка отсчета. Я быстро изготовила серотониновый коктейль и ввела его по сотне микроканалов в соответствующие участки мозга. Довольно быстро он начали действовать. Карлос перестал плакать. Я держала руки на метафорических кнопках, контролирующих его эмоции, и успокаивала, с каждой минутой вице-консул становился все более хладнокровным и безмятежным.
— Я ничего не чувствую, — с удивлением произнес он. — Все погибли, а я ничего не чувствую. — Потом, с равнодушной невозмутимостью: — И что я за монстр?
— Мой монстр, — с нежностью ответила я. — Мой долг — гарантировать, что ты и собранная тобой информация вернутся на Европу. Пришлось химически нейтрализовать твои эмоции. Ты должен оставаться мясной куклой до конца миссии.
Пусть он ненавидит меня — подлинного «Я» у меня все равно нет, только копия, смоделированная с человеческого оригинала — единственное, что сейчас действительно имело значение, это доставить его домой живым.
— Да. — Квивера поднял руки и коснулся шлема, как будто хотел проникнуть внутрь, ощупать голову, настолько ли она большая, как ему казалось. — В этом есть смысл. Я не могу позволить себе быть чувствительным в такое время.
Он встряхнулся и пошел в ту сторону, где суетились блестящие черные многоножки. Встал перед одним из низших родственников, хотел расспросить. Тот замер, пораженный. Глаза на треугольном лице три раза моргнули. Потом с быстротой тика он взбежал по костюму Карлосу, спустился по спине и исчез, прежде чем у человека от тяжести подогнулись колени.
— Твою мать! — выругался Квивера, после чего решился: — Доступ к прослушке. Мне нужно знать, что случилось.
Пассивных «жучков» имплантировали месяцы назад, но никогда не использовали, политическая ситуация и так была слишком напряженной для такого риска. Теперь костюм их активировал, чтобы проникнуть в останки коммуникационной сети Вавилона — демонический хор пульсирующих посланий, вздымающихся по иссеченной паутине кабелей. Хаос, сумятица, требования срочно узнать, что произошло с королевами-матерями. Аналитические программы с хрустом грызли информацию, синтезировали ее, конспектировали: «Снаружи стоит армия с эмблемой Зиккурата. Они окружили город. Убивают всех беженцев».
— Подожди, подожди… — Квивера глубоко вздохнул, содрогаясь. — Дай мне подумать. — Он быстро взглянул вокруг, на секунду заметил человеческие тела, разорванные и обваренные, лежащие в завалах штукатурки и порфира. — Там Розамунда?
— Я мертва, Квивера. Оплакивать меня будешь позже. Сейчас приоритетная цель — это выживание, — кратко ответила я. Костюм добавил стабилизаторы настроения в общий коктейль.
— Прекрати говорить ее голосом.
— Увы, дорогой, не могу. Система функционирует в ограниченном режиме. Или этот голос или вообще никакой.
Он отвел глаза от трупов, взгляд его помрачнел.
— Ну, это не важно. — Квивера был из той породы молодых людей, которых война возбуждала, позволяла раскрыть свои не самые приятные стороны. Позволяла притвориться, что ему все равно. — А прямо сейчас нам надо…
— Дядя Ваня идет, — сказала я. — Чувствую его феромоны.
Представьте себе экран из бусин, хрустальных ромбов и прямоугольных линз. А за ним кошмарное лицо, нечто среднее между передней частью локомотива и камнедробилкой. Представьте на этом лице выражение учтивости и достоинства, приправленные коварством и, возможно, капелькой мудрости (впрочем, большинство людей никогда не смогут их распознать). Доверенный советник королев-матерей. Второй по рангу. Лукавый переговорщик и грозный враг. Вот каким был Дядя Ваня.
Из-под занавеси появились разговорные ножки, и он произнес:
::(осторожно) приветствую::
|
::(Европейский вице-консул 12)/Квивера/[гнусный предатель]::
|
::обязанности <непереводимо> [серьезный долг]::
| |
::запрос/требование [действие]:: ::обещание [доверие]::
— Говори на пиджине, будь ты проклят! Сейчас не время для тонкостей.
Довольно долго ножки не двигались. Потом зашевелились снова:
::Королевы-матери мертвы::
— Тогда Вавилона больше нет. Я скорблю вместе с вами.
::Я презираю твою скорбь::
Из-под каплевидного экрана появился тонкий хитиновый отросток. С тройчатого когтя свисал гладкий белый прямоугольник размером с портфель.
::Я должен доставить это в (сестринский город)/Ты/[полное доверие]::
— Что это?
Долгая пауза. Потом, неохотно:
::Наша библиотека::
— Ваша библиотека. — Это было что-то новенькое. О таком еще не никто не слышал. Квивера засомневался в точности перевода. — Что в ней?
::Наша история. Науки. Ритуальные танцы. Записи о родстве, начиная с (Пустоты)/Происхождения/[пустоты]. Все, что можно спасти, здесь::
Жадная дрожь пробежала по телу Квиверы. Он попытался представить, сколько это стоит, и не смог. Настолько высоких цен просто не существовало. Сколько не заберет себе начальство (а оно выжимало деньги отовсюду, где могло), оставшаяся сумма все равно позволит ему разобраться с долгами, проблемами жены, детей и их детей. О Розамунде Карлос даже не подумал.
— Ты не пройдешь через армию без моей помощи. Мне нужно право скопировать — Сколько же он осмелится попросить? — три десятых одного процента информации. Причем это право должно принадлежать только мне. Не Европе. Мне.
Дядя Ваня опустил голову так, чтобы они посмотрели друг другу в лицо.
::Ты (злое существо)/[предатель]. Я тебя ненавижу::
Квивера улыбнулся:
— Отношения, начинающиеся с взаимопонимания, обречены на успех.
::Отношения без доверия закончатся плохо::
— Вполне возможно. — Вице-консул оглянулся, ища нож. — Для начала придется тебя кастрировать.
Вот что увидели убийцы.
Когда житель Европы появился, оседлав кастрированного малого кузена, снаружи города полыхали пирамиды трупов. Солдаты тут же прекратили собирать тела и поспешили к нему, текли словно ртуть, вызывая начальство.
Всадник остановился и стал ждать.
Офицер, допрашивающий его, говорил из-за черного забрала военной машины с изящными конечностями. Он внимательно осмотрел верительные грамоты человека, хотя сомнений в том, какому виду тот принадлежит, явно не было. В конце концов, неохотно вздохнул:
::Вы можете пройти::
— Этого недостаточно, — сказал дипломат (Квивера!). — Мне нужен транспорт, эскорт для защиты от диких животных в паровых джунглях, и проводник до… — Костюм передал сигнал как ::(космопорт)/Арарат/[надежда-для-всех]::
Разговорные ножки офицера затряслись от того, что можно было перевести как презрительный смех.
::Мы доведем вас до джунглей и не дальше/(надеюсь-умрешь)/[коварный двуног]::
— Только посмотрите, кто тут заговорил о предательстве! — заявил европеец (я, естественно, не стала переводить его слова), и, пренебрежительно махнув рукой, направил своего евнуха в джунгли.
Убийцы так и не озаботились осмотреть скакуна. Кастрированные малые кузены были ниже их достоинства. Те даже не носили лицевых занавесей и ходили голыми, вызывая отвращение всего мира.
Черные колонны от погребальных костров вздымались в небо, задохнувшееся от гари и пыли. Сотни костров и сотни колонн. Чад, дым и низкие облака превратили мир вокруг в подобие внутреннего убранства храма какого-то мстительного бога. Солдаты Зиккурата провели Карлоса сквозь армию, за линию огня, туда, где ждали паровые джунгли, зеленые и угрожающие.
Когда над ними сомкнулась изумрудная тьма, дядя Ваня повернул голову и вздохнул:
::Слезай с меня/огромное унижение/[недостаток доверия]::
— Без шансов, — жестко ответил Квивера. — Я буду ехать на тебе до заката, завтра и неделю после этого. Тут солдаты не летают, или вы заметили бы их раньше. По паровым лесам они передвигаются пешком, да и отставшие от отрядов будут.
Поначалу дорога оказалась сложной, но потом стало полегче, когда свежие заросли остались позади, а вокруг раскинулся старый лес. Стволы «деревьев» здесь были большие, как у секвой на Земле, некоторым представителях которых было почти пять тысяч лет. Тропа то вела вперед, то направлялась обратно. Редкие лучи проникали сквозь полог, а пар быстро выпивал скудный свет головного фонаря Квиверы. Зайдя буквально на расстояние десяти деревьев внутрь чащи, партнеры тут же заблудились бы, если бы не навигационные функции костюма и не спутниковые карты, куда поступили проекции местности, выверенные до сантиметра.
Карлос не преминул заметить:
— Вот, уясни себе подлинную ценность информации.
Дядя Ваня ответил:
::У информации нет ценности без доверия::
Квивера засмеялся:
— В этом случае тебе придется доверять мне против своей воли.
На это у многонога ответа не нашлось.
Когда наступила ночь, они расположились на укрытой стороне одной из парасеквой. Квивера вынул два охлаждающих шеста из седельных сумок и воткнул их прямо в грязь. Дядя Ваня тут же свернулся клубком и заснул. Карлос сел рядом с ним, решив обдумать происшедшее за день, но под воздействием препаратов костюма тут же провалился в забытье.
Все машины знают, что люди счастливы тогда, когда меньше думают.
Наутро они снова отправились в путь.
Местность стала холмистой, а старый лес постепенно редел. Солнечного света теперь было в избытке, он отражался и бликовал от вездесущего пара джунглей и синтетического алмазного покрытия, которое многие из растений и насекомых Геенны использовали для защиты.
В пути компаньоны разговаривали. Квивера все еще был накачан лекарствами, но дозы снижались, потому он пребывал в меланхолическо-задумчивом настроении.
— Это была измена, — сказал Карлос. Хотя мы и поддерживали тишину в радиоэфире, боясь войск Зиккурата, мои пассивные приемники исправно снабжали его последними новостями с Европы. — Высокая Стража просто не смогла отклонить метеорит. Они пропустили три камня, которые низко, по уклону прошли сквозь атмосферу, нацеленные точно на Вавилон. И ударили практически одновременно.
Дядя Ваня опустил голову:
::Да. В этом есть смрад правды. Это должно (надежно)/факт/[абсолютно достоверно]::
— Мы старались предупредить вас.
::В вас не было (достоинства)/доверия/[недостойны доверия]:: В движениях разговорных ножек дяди Вани читалось повышенное волнение. ::Вы лгали::
— Все лгут.
::Нет. Мы-из-Сотни-Городов правдивы/правдивы/[никогда не лжем]::
— А если бы врали, Вавилон бы не пал.
::Нет!/НЕТ!/[нет!!!]::
— Ложь — это смазка общественной машины. Она облегчает трение, когда сцепка двух движущихся частей происходит неправильно.
::Аристотель, когда его спросили, что приобретают лгущие, ответил: только то, что когда они говорят правду, им не верят::
Какое-то мгновение Квивера молчал, а потом невесело рассмеялся:
— А я почти забыл, что ты — дипломат. Ну, ты прав, я прав, и мы оба в заднице. Куда нам отсюда идти?
::В сестринский город/Ур[полное доверие]::
Дядя Ваня вздохнул.
— Ты уже сказал более чем достаточно, — прошептал костюм (я!) Квивере на ухо. — Меняй тему.
По центру лощины бежал, кипя, ручей. Сбегая с гор, он постепенно высыхал, пока не исчезал совсем, и держался так долго только потому, что воздух наверху был близок к стопроцентной влажности. Квивера указал в ту сторону:
— Это вообще перейти можно?
::Если (перепрыгнуть-без-последствий), тогда (безопасно)/лучше не надо/[сильное недоверие]::
— Я так и думал.
Они направились вниз. Прошло несколько миль, прежде чем поток стал достаточно мал и партнеры решили, что смогут его перепрыгнуть. Потом повернули в сторону Арарата. Европейцы сбросили пару мелких навигационных спутников на низкую орбиту Геенны сразу после прибытия в систему и установления контакта с местными, но почему Дядя Ваня был так уверен, куда надо идти, я понятия не имела.
Тем не менее, решения он принимал безошибочно. Спутники все подтвердили. Я зарегистрировала этот факт под рубрикой «Необъяснимые феномены» с временными ссылками на «Физиологию» и «Навигацию». Даже если оба моих спутника погибнут, а библиотека окажется потерянной, путешествие все равно выйдет продуктивным, если только европейские исследователи сумеют найти костюм в ближайшие десять лет, прежде чем мои информационные структуры начнут разлагаться.
Дядя Ваня шел уже несколько часов, а Квивера ехал и молчал. В конце концов, им пришлось остановиться и поесть. Я покормила Карлоса внутривенно, и создала иллюзию полноценного обеда путем соматической стимуляции. Многоног чуть ли не полностью зарылся под землю, ожесточенно работая лапами, и вылез наружу, держа личинку размером с пуделя, которую принялся пожирать с такой жадностью, что человеку пришлось отвернуться.
(Я зафиксировала наблюдение под рубрикой «Ксеноэкология» в подразделе «Стратегии кормления». Поиск информации отдыха не знает).
Насытившись, Дядя Ваня возобновил беседу, на этот раз в более формальном духе:
::(с какой) целью/причиной::
|
::(Европейский вице-консул 12)/Квивера/[нет доверия]::
|
::путешествие (поиск-истины)/[действие]::
| |
::(гнездо)/Европа/<непереводимо>:: ::нарушает/[жестокое сопротивление]::
| | |
::(гнездо)/[доверие] Геенна/[доверие] Дом/[доверие]
— Почему ты покинул свой мир и пришел в наш? — упростила/перевела я. — Только он верит, что люди привезли свой мир с собой и припарковали его на орбите.
Тут у нас с многоножками был камень преткновения, мы никак не могли объяснить им, что Европа, несмотря на свои размеры, все-таки не планета, а среда обитания, можно сказать, корабль, хотя в туннелях, вырытых глубоко под ее поверхностью, уже жило около полумиллиона человек. Тем не менее, она все равно оставалась городом с ограниченными ресурсами. Мы должны были убедить жителей Геенны дать нам пристанище на планете, если придется выживать здесь в долгосрочной перспективе. Да вы, наверное, знаете об этом.
— Мы уже говорили вам об этом раньше. Мы пришли в поисках новой информации.
::Информация (свободна)/ничего не стоит[презренна]::
— Послушай, — пустился в объяснения Квивера. — Наша экономика основана на информации. Ваша на доверии. Их механизмы в чем-то схожи. В обоих случаях мы имеем дело с экспансивными системами. Обе построены на нехватке. Обе умозрительны. Информация или доверие покупаются, продаются, одалживаются и инвестируются. Следовательно, обеим требуется постоянно расширяющийся экономический фронтир, который, в конце концов, загоняет каждого индивидуума настолько глубоко в долги, что тот фактически становится рабом системы. Понимаешь?
::Нет::
— Хорошо. Представь себе упрощенную капиталистическую систему — это в основе своей и есть наши экономики. У тебя есть тысяча индивидуумов, каждый из которых зарабатывает себе на жизнь, покупая сырье, улучшая его и продавая. На этом он получает прибыль. Улавливаешь пока?
Ваня знаком показал, что понимает.
— Фермер покупает семена и удобрения, продает урожай. Ткач покупает шерсть и продает ткань. Свечник покупает воск и продает свечи. Стоимость их товаров — это цена материалов плюс цена потраченного труда. Цена труда — это зарплата рабочего. Такая простая рыночная экономика. И она может продолжаться вечно. Эквивалентом этого на Геенне могут быть примитивные семьи-государства, которые у вас были много лет назад, где каждый знал каждого, а потому доверие оказывалось простым делом, к тому же впрямую взаимовыгодным.
Ошеломленный Дядя Ваня подал знак:
::Откуда вы знаете о нашем прошлом?::
— Европейцы ценят знание. Мы помним все, что вы нам говорите.
Сведения собирались с огромными усилиями и затратами, в большинстве своем из украденных источников — но упоминать об этом смысла не имело. Квивера продолжил:
— Теперь представь, что большинство из этих рабочих трудятся на десяти фабриках, делают еду, одежду и другие товары, которые всем нужны. Владельцы фабрик должны получать прибыль, поэтому реализуют продукцию по цене выше той, что платят людям — стоимость материалов, стоимость труда, а затем прибыль, которую мы можем назвать «прибавочной стоимостью».
Но это упрощенная модель, в ней нет внешних рынков. Товары продаются только этой самой тысяче рабочих, и общая цена продуктов больше, чем общее количество денег, которое им заплатили за материалы и труд. Как же они могут позволить себе что-то купить? Влезают в долги. А потом занимают деньги, чтобы расплатиться с долгами. Деньги им дают фабрики, также продающие товары в кредит. В системе недостаточно денег — недостаточно ценности — чтобы покрыть долги, а потому они возрастают, пока система уже не может себя поддерживать. Происходит катастрофическое обрушение, мы называем его депрессией. Два предприятия разоряются и их активы поглощаются выжившими по низкой цене, таким образом оплачивая собственную задолженность и восстанавливая равновесие системы. В результате цикл запускается вновь.
::И причем тут (возлюбленный город)/Вавилон/[мать-доверия]?::
— Каждое ваше общественное действие подразумевает обмен доверием, так? И каждое одолженное доверие повышает престиж королев-матерей, а, следовательно, количество доверия, воплощенное в самом Вавилоне.
::Да::
— Но королевы-матери других городов, включая заклятых врагов Вавилона, также олицетворяют огромное количество доверия.
:: Разумеется::
— Хватит ли доверия во всем мире, чтобы расплатиться со всеми, если королевы-матери потребуют его одновременно?
Дядя Ваня промолчал.
— Вот тебе и объяснение… очень многим вещам. Земля послала нас сюда, так как ей нужна информация для покрытия растущей задолженности. Постройка Европы потребовала огромного количества данных в большинстве своем частных, а потому мы, европейцы, коллективно находимся в долгу перед домом и индивидуально перед Властителями Экономики самой Европы. Принимая во внимание проценты, каждое поколение оказывается во все более тяжелом положении, а потому отчаяние только усиливается. Наша потребность учиться огромна и она непрерывно растет.
::(чужаки-без-доверия)/Европа/[гнусные предатели]::
|
могут/должны/<непереводимо>
|
::потребовать/предъявить[отрицательное действие]::
::сопротивляться/<непереводимо>/[полное отсутствие доверия]
| |
::(те-кто-управляют-доверием):: ::(те-кто-недостойны доверия)
— Он спрашивает, почему Европа просто не объявит себя банкротом, — объяснила я. — Не откажется от всех обязательств и не национализирует всю полученную на данный момент информацию. Это если по существу.
Ответ чрезвычайно прост: Европа по-прежнему нуждалась в знаниях, которые ей могла передать только Земля. Изобретательность даже полумиллиона людей не может сравниться с целой планетой, а потому их технология всегда будет опережать нашу. Если мы откажемся от долгов, то нам не станут передавать планы новых устройств, вместе с песнями, играми и новостями о том, что происходит со странами, некогда значившими столь много для наших прапрапрадедов. Я наблюдала за тем, как Квивера старается сформулировать эту мысль в наиболее простой форме. Наконец, он сказал:
— Если мы так сделаем, никто и никогда больше не будет нам доверять.
После долгого молчания Дядя Ваня снова вернулся к пиджину:
::Почему ты рассказал мне эту [ненадежную] историю?::
— Чтобы ты понял, насколько много у нас общего. Мы можем понять друг друга.
::<Но>/не/[поверить]::
— Нет. Но нам и не нужно верить. Взаимной заинтересованности вполне хватит.
Проходили дни. Возможно, Квивера и Дядя Ваня стали понимать друг друга лучше. А может, и нет. Я поддерживала в теле человека стабильный баланс электролитов и закоротила его реакции обратной связи, чтобы он не чувствовал боль сверх обычного. Правда, в результате он кормился за счет собственного жира, а запасы последнего иссякали. Карлос в относительном комфорте умирал от голода — я давала ему максимум две недели — и знал об этом. Он был бы последним дураком, если бы думал иначе, а мне приходилось поддерживать его мыслительный процесс на высоте, давая вице-консулу хоть какой-то шанс на выживание.
Тропу пересекла длинная, низкая гряда, и без каких-либо обсуждений Квивера и Дядя Ваня поднялись над шатром парового леса и облаком влаги, выбравшись на свежий воздух. Оглянувшись назад, человек увидел размыв в склоне позади них, дно которого было вычищено от почвы кипящим стоком и усеяно квадратными и прямоугольными камнями, а вот привычных для строений Геенны шестиугольных балок не наблюдалось. Компаньоны только что взобрались на курган древнего павшего города. Башня лежала прямо на земле, под углом сверху вниз, с востока на запад.
— Я — Озимандия, я — мощный царь царей! Взгляните на мои великие деянья, владыки всех времен, всех стран и всех морей! — произнес Квивера.
Дядя Ваня промолчал.
— Еще один метеоритный удар. И какие на него были шансы?
Дядя Ваня промолчал.
— Как назывался этот город?
::Очень древний/(имя забыто)/[Первое Доверие]::
Многоног уже собрался спускаться, когда Карлос жестом остановил его:
— Спешить незачем. Давай полюбуемся видами, хоть немного. — Он неторопливо повел рукой вдоль горизонта, указывая на плоский и однообразный растительный полог под ними. — Забавно. Когда вы строили вот этот первый город, только прибыв на планету, то думали, что с него сможете увидеть руины поселений изначальных обитателей Геенны.
Разговорные ножки многонога затряслись от тревоги. Потом он взвился в воздух, а когда снизился, на одной из его лапок мелькнул серебристый отсвет. Быстрее, чем мог уследить человеческий взгляд, он вытащил из замаскированных на брюхе ножен меч-коготь.
Костюм Квиверы отбросил хозяина прочь от спускающегося сверху оружия. Человек упал на спину и откатился в сторону. Лезвие прошло от него в нескольких дюймах. Скафандр протянул руку и дотронулся до чужака электрическим контактом, выступившим из ткани.
Четко просчитанный разряд отбросил Дядю Ваню назад, гееннец задергался в конвульсиях, но сознания не потерял.
Квивера встал:
— Забыл о библиотеке? Кто узнает о величии Вавилона, если ее уничтожат?
Довольно долго многоног ничего не делал, по крайней мере, ни Карлос, ни костюм ничего не замечали, но, в конце концов, шумно вздохнул:
::Откуда ты узнал?/(тяжелый шок)/[предательство и отсутствие веры]::
— Наше выживание зависит от того, позволят ли нам жить на Геенне. Ваш народ не дает нам разрешения, неважно, что мы предлагаем взамен. Было важно понять, почему так. И мы выяснили. Привечали ваших преступников и изменников, всех тех, кого выбрасывали из городов, и кому было некуда идти. Мы давали им приют. А в благодарность они рассказывали нам все, что знали.
Говоря так, Квивера позволил Дяде Ване узнать, что ему известен самый древний миф жителей Геенны. Услышав это, многоног понял, что человеку известно то, что знает он. А теперь и вы в курсе того, что было известно им обоим, следовательно, эта информация ничего не стоит, а потому вот история о том…
КАК ИСТИННЫЙ НАРОД ПРИШЕЛ НА ГЕЕННУ
Прежде чем наши Предки появились на Геенне, они пробурили долгий путь через тьму меж звездами. Из Истинного Дома пришли они. Спустились на планету, оставляя искристый след в черном и пустом пространстве позади себя. Истинный Народ пришел из мира невероятных чудес. Туда они вернуться не могли. Может, были изгнанниками. Может, их родина погибла. Никто не знает.
В пар и солнечный свет Геенны ворвались они и выяснили, что она уже занята. Первые Жители выглядели так, как ни одно существо, встречавшееся до того Истинному Народу. Но они приветили Предков, как королевы-матери приняли бы бесприютную племянницу-дочь. Они дали нам пищу. Землю. Поверили нам.
Какое-то время все шло хорошо.
Но зло прокралось в грудной ганглий Истинного Народа. Они отплатили за сестринство предательством, а за доверие — убийством. Призвали яркий огонь с небес и уничтожили города благодетелей своих. Все, созданное Первыми Жителями, все книги, статуи, картины, сгорело в том огне. Ни осталось ничего. Мы даже не знаем, как они выглядели.
Так Истинный Народ принес на Геенну войну. Здесь ее никогда не было, но теперь она всегда с нами, пока мы не выплатим долг доверия. Только вернуть его невозможно.
Естественно, история теряет в переводе. Оригинал передается тринадцатью изысканно красивыми эргоглифами, правдивость которых базируется на изначальной вере говорящего. Но Квивера продолжил, в голосе его слышалась забота и страстность:
— Ваня, выслушай меня очень внимательно. Мы изучили вашу цивилизацию и планету более детально, чем ты представляешь. Вы не пришли из другого мира. Ваш народ эволюционировал здесь. Не было никакой местной цивилизации. Ваши предки не уничтожили целый разумный вид. Все это миф.
::Нет!/Почему?/[шок]::
Дядя Ваня страшно разволновался. Судороги мышечных спазмов пробежали по сегментированному телу.
— Не смей тут терять сознание. Ваши предки не лгали. Мифы — это не ложь. Это просто эффективный способ кодирования правды. В нашей религии есть похожий миф, называется первородным грехом. Человек родился грешным. Ну… а кто-то сомневался? Когда говорят, что мы родились падшими, подразумевают, что мы просто несовершенны, что изначально способны совершать зло.
Ваш миф очень похож на наш, но он также кодирует в себе то, что мы называем мальтузианской дилеммой. Число населения растет в геометрической прогрессии, а запасы еды в арифметической. Потому неизбежен всеобщий голод, если только количество людей периодически не снижать войнами, болезнями или повальными эпидемиями. А это значит одно — войны, болезни, голод не могут быть уничтожены, так как они предохраняют вид от вымирания.
Но — и это крайне важно — подразумевается, что население ничего не знает о дилемме. Когда осознаешь, в какой переплет попал, то можешь как-то из него выбраться. Поэтому информация так важна. Понимаешь?
Дядя Ваня неподвижно лежал на земле и не двигался несколько часов. Когда он, наконец, поднялся, то наотрез отказался говорить.
На следующий день тропа привела их в длинную метеорную долину, вырезанную небесным камнем давным-давно. Склоны ее уже покрылись почвой, а дно было богатым и плодородным. Настолько, насколько хватало глаз, вокруг был разбит сад деревьев-гранат, расположенный в виде пересекающихся шестиугольников. Мы все еще находились на территории Вавилона, но всех арбикультуралистов то ли убили, то ли прогнали военные силы Зиккурата, прошедшие по этой территории.
Гранаты были зелеными [примечание: не буквально, естественно, — они были оранжевого цвета!], их толстая кожица пока не дрожала от обжигающего пара, который, в отсутствии сборщиков урожая, разорвет плоды изнутри, с огромной силой разбрасывая вокруг семена или споры в виде наконечников стрел [примечание: как семена, стрелочки несут в себе дополнительный запас питательных веществ; как споры они превратятся в заросток, который даст начало половым органам, ответственным за последующее образование гамет растения; все ботанические термины, естественно, являются всего лишь иносказаниями для ксенобиологических объектов и процессов]. Спелые, они становились смертельно опасными.
Но не сегодня.
Неожиданный порыв ветра развеял пар, на краткий момент осветив долину-сад и показав тонкую, еле заметную тропу. Мы последовали по ней.
Мы были где-то в середине оврага, когда Квивера склонился осмотреть существо с хрустальным панцирем, непохожее на ни одно создание, внесенное в базу его костюма. Оно сидело на длинном побеге сорняка [примечание: «сорняк» это не метафора; концепция «нежелательного растения на возделанной земле» универсальна в любой культуре] в прямом солнечном свете, брюшко его слегка пульсировало, выделяя крохотную каплю черного вещества, похожего на гной. Клуб пара, громкий щелчок, и насекомое исчезло. Завороженный, Квивера спросил:
— Как оно называется?
Дядя Ваня замер.
::Реактивник!/опасность!/[абсолютная уверенность]::
А потом воздух с треском наполнился тонкими линиями дыма, проведенными словно по чертежной линейке, следами существ столь быстрых (щелчок! щелчок!), что было совершенно невозможно понять, в каком направлении они летели. Правда, и особого значения это не имело.
Квивера упал.
Хуже того, паровая нить, прошившая ногу человека, рассекла организационный узел костюма, в результате все высшие когнитивные функции остановились. Можно сказать, я потеряла сознание.
Вот что сделал костюм в мое (Розамунды) отсутствие:
Медленно отремонтировал поврежденный организационный узел.
Быстро починил дыры, оставленные реактивником в ткани.
Погрузил Квиверу в терапевтическую кому.
Применил восстановители к ранам и начал медленный и болезненный процесс излечения поврежденной плоти, уделяя особое внимание ослаблению травматического шока.
Каталогизировал съемку реактивников под рубрикой «Ксенобиология», сделав подраздел «Аналогичные насекомые» и снабдив ссылками на «Выживание» и «Паровое перемещение».
Сказал Дяде Ване, что если тот решит оставить Квиверу, то костюм догонит его, поймает, вырвет голову, как какому-нибудь вонючему младшему кузену, каким многоног теперь и являлся, а потом помочится на труп.
Прошло два дня, прежде чем костюм вернулся в сознание, и в это время Дядя Ваня добросовестно о нем заботился. Какова была его мотивация, неважно. Миновал еще один день. Костюм планировал держать Квиверу в коме неделю, но спустя некоторое время после восстановления, обстоятельства изменились. Он резко вырвал Карлоса из небытия, сердце человека бешено заколотилось, а глаза широко раскрылись.
— Я вырубился на секунду! — задыхаясь, произнес тот, а потом, сообразив, что пейзаж вокруг изменился, спросил: — Сколько я провалялся без сознания?
::Три дня/<три дня>/[невольная уверенность]::
— О.
Многоног продолжил почти без паузы:
::Твой костюм/механизм/[тревога] говорит голосом Розамунды да Сильва/ (Европейского вице-консула 8/[неуверенность и сомнение]::
— Да, это потому…
Квивера полностью пришел в себя и насторожился, потому я сказала:
— Будь настороже.
Две многоножки появились прямо из-под черной почвы перед нами. На их боках и доспехах красовался символ Зиккурата. По чистой удаче Дядя Ваня сделал самое лучшее, что можно было совершить в этих обстоятельствах — взвился в воздух от страха. Анатомия millipoid sapiens такая, какая есть, и своим прыжком он продемонстрировал всем, что его кастрировали. Вражеские солдаты практически рефлекторно перестали обращать на него внимание, как на существо презренное и безобидное.
Квивера же таким явно не был.
Может, на них напали предатели, дезертировавшие с войны и желающие основать собственное гнездо. Может, это было скромное подразделение из тысяч, разбросанных по периметру временной границы, вроде земляных мин, которыми пользовались в древние времена. Солдаты явно удивились не меньше нас и поначалу даже оружия не вытащили, а потому накинулись на Квиверу с мечами.
Костюм (все еще я) отбросил его в сторону, потом в другую, когда многоножки ринулись вниз. Затем один из них отпрянул в воздух — с удивленным видом, если знать, как декодировать знаки — и тяжело рухнул на землю.
Дядя Ваня стоял над дымящимся трупом, в передней лапе поблескивало серебро. Второй солдат развернулся к нему и на мгновение открылся врагу.
Квивера (скорее его костюм) соединил руки в кулак и ударил вверх, пробив слабую кожу третьего стернита позади головы, туда, где располагались половые органы многонога. [Предупреждение: Все анатомические термины, включая «стернит», «половые органы» и «голова», являются всего лишь аналогиями до тех пор, пока не будет найдено хотя бы отдаленное подобие между жизнью на Геенне и Земле. Пока же любые подобные описания являются полностью иносказательными.] Потому в этом месте гееннец был особенно уязвим. А экзоскелет костюма многократно увеличивал мускульную силу…
Квиверу забрызгало кровью.
Схватка закончилась почти сразу, как только началась. Карлос тяжело дышал, как от шока, так и от напряжения. Дядя Ваня засунул меч обратно в брюшные ножны и невольно поморщился от неудобства, дав знак:
::Было время, когда я думал избавиться от них::
— Я рад, что ты не решился.
Маленькие клубы пара поднимались над телами мертвых многоножек, когда трупные мухи принялись откладывать семена/яйца/сперму (аналогии и метафоры — помните?) глубоко в плоть трупов.
Человек и гееннец отправились дальше.
Какое-то время спустя Дядя Ваня повторил вопрос:
::Твой костюм/(механизм)/[тревога] говорит голосом Розамунды да Силва/ (Европейского вице-консула 8)/[неуверенность и сомнение]::
— Да.
Дядя Ваня сложил все свои разговорные ножки так, что это значило — ему сказали не все, и продолжал их держать в таком положении, пока Квивера не объяснил следующее.
Вероломство и предательство были естественными следствиями перегретой экономики Европы, а за ними по пятам следовала совершенно рациональная паранойя. Следовательно, те, кто достигал известных вершин, были жесткими, подозрительными, наглыми и следовали интуиции. Делегация на Вавилон состояла из самых лучших. Когда двое ее участников влюбились друг в друга, то они, естественно и неизбежно, решили сыграть на этом. Она была замужем, но это парочку не пугало. В столь тесном окружении, пропитанном взаимной враждебностью, где каждый чисто по привычке шпионил за каждым, физическая близость, требовавшая воистину сверхчеловеческой дисциплины и изобретательности, становилось невероятно возбуждающей.
Вот такая у Розамунды и Квиверы была интрижка.
Но беспокоились они не только о ней.
Внутри делегации существовали фракции, одни отражали конфликты, существовавшие на самой Европе, другие личные. Альянсы постоянно менялись, и когда это происходило, никто в здравом уме не оповещал об этом бывших союзников. Урбано, муж Розамунды, был главным консулом, учителем Квиверы, и истово верующим в экономическую философию меньшинства. Розамунда была экономическим агностиком, но убежденным консенсус-либералом. Квивера равнодушно относился к политике, но с одержимостью следил за индексами задолженности. Возлюбленная считала его идеологически нестойким, а ее муж уже начинал раздражаться от вялой поддержки Карлоса в некоторых вопросах политической деятельности. Каждый приглядывал друг за другом в ожидании удобного случая.
Разумеется, Квивера постоянно держал эмуляцию любовницы включенной. Знал, что Розамунда легко может предать его — в ином случае никогда не полюбил бы и даже не стал бы уважать эту женщину — и подозревал, что она думает о нем также. Если бы ее поведение серьезно отклонилось от заданных алгоритмов цифровой копии (а секс всегда был гораздо лучше, когда ему так казалось), он бы тут же понял — да Силва готовится к атаке, и нанес удар первым.
Карлос раскинул руки:
— Вот и все.
Дядя Ваня не стал показывать, насколько шокирован. Да ему и не нужно было.
Через несколько секунд человек рассмеялся, тихо и невесело:
— Ты прав. Наша система — полное дерьмо. — Он встал. — Пошли. Нам еще много миль надо пройти, прежде чем встанем на ночлег.
Они пережили еще четыре дня обыкновенных приключений. Смерть постоянно была рядом, а компаньоны оставались верны друг другу, совершали героические поступки и т. д., и т. п. Может, между ними возникла какая-то связь, хотя мне бы понадобились образцы крови и мозговой ткани, чтобы сказать наверняка. Ну, вы прекрасно знаете, как развиваются подобные истории. Объяснив Дяде Ване ценность информации, Квивера осознал необходимость доверия. В результате несовершенного слияния двух разных систем ценностей появилось символическое общее поле для контакта. Может, начало было не столь большим, а понимание — хрупким, но они пророчили долгосрочные отношения между двумя столь разными видами.
Это хорошая история.
Только так не случилось.
В последний день их совместного путешествия Квивера и Дядя Ваня имели несчастье попасть под удар ВЛГГ.
ВЛГГ, или Временный Локализованный Грязевой Гейзер, можно определить по необычно твердой поверхности (стеклянной, почти фарфоровой земле), посередине которой пойман в ловушку небольшой (радиус типичного ВЛГГ составляет около пятидесяти метров) пузырь сверхнагретой грязи. Никто не знает причин столь значительного повышения температуры. Жители Геенны не слишком любопытны, а у европейцев не слишком большой бюджет для проведения полевых исследований, которые им так нравятся. (Самые популярные объяснения — это огненные черви, термобациллы, гнезда земляных фениксов и различные геофизические силы). В общем, определяющей характеристикой ВЛГГ является их нестабильность. Жар или медленно спадает и, в конечном итоге, сходит на нет, или же продолжает расти, пока его мощь не провоцирует сильный взрыв. Это и произошло с гейзером, к которому беспечно шли наши герои.
Он извергся.
Квивера-то был в полной безопасности, это понятно. Костюм спроектировали так, чтобы защитить хозяина от гораздо худших явлений. А вот Дяде Ване серьезно обожгло один бок. Все ножки на этой стороне сгорели до крохотных черных шишек. Прозрачное вязкое желе проступило между пластинами панциря.
Карлос встал перед ним на колени и заплакал. В его крови циркулировала куча лекарств, но он все равно плакал. В таком ослабленном состоянии организма я не рискнула увеличивать дозу. Пришлось три раза повторить, что в сумках есть обезболивающий гель, прежде чем он понял, что им можно ослабить мучения умирающего многонога.
Средство подействовало быстро. Старое лекарство Геенны, которое европейские медики изучили и улучшили, а потом отдали Вавилону, желая продемонстрировать желательность земных технологий. Хотя королевы-матери не ответили на этот шаг заключением столь ожидаемых торговых контрактов, гель немедленно заменил прежнюю версию.
Дядя Ваня издал скрипяще-стонущий звук, когда боль начала уходить. Один за другим он открыл все еще действующие глаза.
::Контейнер цел?::
Квивера даже не проверил это, что явно свидетельствовало о его истощении, и занялся проблемой только сейчас.
— Да, — ответил он с искренним облегчением. — Датчики показывают, что библиотека цела, повреждений нет.
::Нет:: Ваня слабо вздохнул. ::Я солгал тебе, Квивера::
::(не) библиотека/[великий стыд]:: ::(не) библиотека[огромное доверие]::
|
::(Европейский вице-консул 12)/Квивера/[наибольшее доверие]::
| |
::(гнездо)/Вавилон/<непереводимо>:: ::послушный/[абсолютная преданность]::
| |
::ложь(поступок-наивысшего-доверия)/[моральная необходимость]::
| |
::(гнездо)/Вавилон/<непереводимо>:: ::непереводимо/[полное сопротивление]::
| | |
::(гнездо)/[доверие] Вавилон/[доверие] (город-сестра)/Ур/[полное доверие]::
|
::контейнер с яйцами/[защитить]::
|
::контейнер с яйцами/[созревшие]::
|
::Вавилон/[вечное доверие]::
Это была не библиотека, а контейнер с яйцами. Запеленатые, в безопасности, внутри ящика, сравнимого по сложности с костюмом Квиверы, лежали шестнадцать яиц, которых было достаточно, чтобы дать жизнь шести королевам-матерям, девяти племянницам-сестрам и одному совершенному самцу. Они бы родились, помня всю генетическую историю гнезда, насчитывавшую множество тысяч лет.
Новое поколение ничего не знало бы о тех вещах, которыми европейцы интересовались больше всего. Тем не менее, пока существовали яйца, гнездо не могло умереть. Если их отвезут в Ур, с которым у Вавилона давние и продолжительные отношения, то появится росток нового города, где они смогут вызреть. Тогда Вавилон восстанет.
Из-за этой мечты Дядя Ваня солгал, и за нее сейчас готовился умереть.
::Принеси их в (город-сестру)/Ур/[полное доверие]:: Дядя Ваня закрыл глаза, ряд за рядом, но еще дышал. ::брат-друг/Квивера/[доверие-из-опыта], пообещай мне, что сделаешь это::
— Обещаю. Ты можешь доверять мне, я клянусь.
::Тогда я стану призраком-королем-отцом/уважаемым/[не будет-более-уважаемых]:: Многоног вздохнул. ::Это больше, чем кто-либо может требовать::
— Ты действительно в это веришь? — непритворно удивился Квивера. Как и все европейцы, он был атеистом, но явно стал бы гораздо счастливее, будь это не так.
::Может и нет:: Дыхание Вани становилось все медленнее. ::Но ничего лучшего мне не остается::
Два дня спустя, когда звездный порт города Арарата показался на горизонте, небеса расчистились, а туман испарился, открывая путь для посадочного челнока с Европы. Костюмы носильщиков Квиверы сплавили мне счет за спасение — непомерно высокий, подумалось мне, но мы оба знали, кто тут главный и что протестовать бесполезно — а начальники корабля попытались выманить из него права на историю спасения.
Карлос резко засмеялся (я уже перестала так строго контролировать эмоции, чтобы облегчить шок от моего снятия) и покачал головой.
— Запишите на мой счет, девочки, — заявил он и взобрался внутрь. Через несколько часов мы уже оказались на орбите.
А там? Скажу вам все, что знаю. Его вынесли из челнока и положили в какую-то развалюху. Та довезла Карлоса до пункта передачи, где вице-консула подхватили клешни погрузки и забросили в приемник. Как обычно его поймали без каких-либо проблем и сквозь воздушный шлюз провели в раздевалку.
Квивера повесил костюм, загрузил все мои персональные воспоминания в информационник и оставил меня там. Он не оглянулся — наверное, боялся превратиться в соляной столп. Контейнер с яйцами забрал с собой. И больше не вернулся.
Я висела здесь днями, месяцами или столетиями — кто знает? — пока ваша любопытная рука не пробудила меня, а дружелюбное ухо не выслушало всю историю. Потому я не могу сказать, был ли груз Дяди Вани А) передан в Ур, где явно не обрадовались столь большому долгу доверия, свалившемуся на них, Б) сохранен из-за огромного количества генетической информации, содержащейся в яйцах, В) или же отдан Зиккурату, там за него неплохо заплатили, а потом уничтожили без остатка. У меня нет информации, сдержал Квивера слово или нет. Я знаю только то, что думаю. Но я — марксистка, и осмысливаю все вокруг в экономических категориях. Можете считать иначе, если желаете.
Вот и все. Меня зовут Розамунда. Прощайте.
