5
Иезекииль Уилкс зябко поеживался перед входом в старую канализационную систему. Он не сводил глаз с дыры, словно та могла его проглотить, — или даже надеялся на это, потому что опасался передумать идти туда. Однако были и другие мысли, понастойчивее. Уже проделан большой путь. Пройти каких-то несколько ярдов по широкому туннелю — и он в городе, который стал непригоден для жизни еще до его рождения.
Фонарь в его руке подрагивал в такт трясущемуся локтю. В кармане у продрогшего Зика лежала мятая карта, скатанная в комок. Захватил он ее порядка ради, поскольку выучил наизусть.
Но кое-чего он не знал, и это сильно его беспокоило.
Он не знал, где когда-то жили его родители. Не знал точного адреса.
Мать никогда не говорила, где стоял их дом, но Зик проникся уверенностью, что жили они на холме Денни-Хилл, и у его поисков появилась отправная точка. Сам холм был не особенно велик, а внешний вид дома он примерно представлял. В рассказах матери, под которые Зик засыпал, когда был помоложе, дом представал настоящим замком. Если он еще не рухнул, то у него лилово-кремовые стены, два этажа и башенка. И еще терраса на весь фасад, а на ней — кресло-качалка, выкрашенное под дерево.
На самом деле оно было металлическое, оборудованное специальным механизмом, спрятанным в полу. Он заводился специальной ручкой, и тогда кресло начинало качаться само собой, к восторгу сидящего.
Зика бесило то, что он почти ничего не знает о человеке, сотворившем это чудо. Но теперь он догадывался, где искать истину. Нужно было лишь пробраться по туннелю, сразу же свернуть налево и взобраться на холм — это и будет Денни-Хилл.
Ему захотелось спросить у кого-нибудь дорогу, но никого рядом не было.
Никого и ничего, кроме ощутимой даже здесь вони от таинственных испарений, которые по-прежнему сочились из-под земли за стеной.
Самое время надеть маску.
Поглубже вдохнув, он надвинул приспособление на лицо и застегнул ремни. При выдохе смотровой щиток затуманился, но только на секунду.
Сквозь забрало маски жерло туннеля казалось еще нереальнее и глубже, странно вытягиваясь. При каждом движении головы темнота будто бы колыхалась и закручивалась. Ремешки до зуда натирали кожу на ушах и под ними. Зик просунул под них палец и хорошенько почесался.
Он в десятый раз проверил фонарь. Да, керосина по самый венчик. Заглянул в торбу. Да, тут все припасы, какие удалось достать. Он был готов настолько, насколько это вообще в его силах.
Зик выпрямил фитиль фонаря — чем больше света, тем лучше.
Усилием воли он заставил себя переступить линию, отделявшую привычную ночь от бездонной тьмы. В свете фонаря кирпичные стены рукотворной пещеры отливали золотом.
Он планировал тронуться в путь утром, как только мать уйдет на завод. Но сборы заняли весь день, а Ректор давал указания с неохотой.
И вот теперь снаружи почти стемнело, а в туннеле царил кромешный мрак.
Сияющий круг света окружил его пузырем и понес вперед, навстречу неизвестному. Зик лавировал между обломками в местах, где обрушился потолок, увертывался от свисавших прядей мха, толстых, как морские водоросли, подныривал под паутину.
Там и сям он подмечал следы своих предшественников, но не особенно радовался тому, что до него тем же путем прошел кто-то еще. На стенах виднелись черные отметины — тут зажигали спичку или тушили сигарету; попадались свечные огарки, маленькие и бесформенные комочки воска. На груде кирпичей кто-то вывел инициалы «У. Л.». В разъеденных сыростью трещинах поблескивали осколки стекла.
Зик ничего не слышал, кроме мерного звука своих шагов, приглушенного маской дыхания, и ржавого скрипа фонаря, покачивающегося на петле.
И когда раздался какой-то другой звук, он первым делом подумал о слежке.
Он посветил фонарем вокруг, но никого не увидел. Да прятаться и негде было: от места, где Зик сейчас стоял, и до самого берега туннель ни разу не сворачивал. В противоположную сторону путь просматривался хуже. Насколько хватало света от фонаря, впереди поджидала лишь пустота и ничего более.
У туннеля появился уклон — небольшой, но идти теперь приходилось в гору. Хотя кирпичи местами и обвалились, вместо неба на пострадавших участках проглядывал земляной потолок. Эхо зазвучало глуше и ближе. Зик этого ожидал, но чувствовал себя неуютнее, чем хотелось бы. Насколько ему было известно, за береговой полосой рельеф резко поднимался, а туннель какое-то время вился под самим городом.
Если Ректор не наврал, то рано или поздно главный проход должен разделиться на четыре ответвления. Левое ведет в подвал пекарни. С ее крыши можно будет осмотреться, оставаясь в относительной безопасности.
В полутьме мерещилось, будто туннель изгибается — то влево, то вправо. Зик не думал, что ходит кругами, но чувство направления утратил совершенно. Он только надеялся, что, выбравшись на поверхность, легко сориентируется и найдет Денни-Хилл.
Через много-много миль — а на поверку куда раньше, ощущения тут обманывали — туннель стал шире и уперся в развилку, как и предупреждал Ректор. Зик нырнул в крайний коридор слева, но не прошел и сотни шагов, как уткнулся в тупик. Тем не менее, вернувшись чуть назад, он обнаружил боковой ход. Судя по всему, его не спроектировали, а прокопали кое-как и даже не позаботились укрепить. От него так и веяло небрежностью, ненадежностью и неминуемым обрушением.
Зику выбирать не приходилось.
Здешние стены наводили на мысль о грязи, а не о кирпиче и камнях и на ощупь были неприятно влажными. То же касалось и пола, представлявшего собой месиво из подгнивших опилок, земли и корней. Ноги вязли, но Зик упрямо брел вперед и в конце концов, преодолев очередной изгиб и завернув за очередной угол, увидел перед собой приставную лестницу.
Подпрыгнув, он высвободился из липкой грязи и вцепился в перекладину. Осталось только подтянуться — и его взгляду предстал подвальный этаж. Пыль здесь лежала таким слоем, что даже мыши и тараканы оставляли следы на любой поверхности. И разумеется, тут были отпечатки подошв, и в немалом количестве.
Зик насчитал не меньше десятка пар. Он убеждал себя, что за счастливчиков, прошедших той же дорогой, можно только порадоваться, но под ложечкой все равно засосало. За стеной он надеялся и даже рассчитывал найти пустующие кварталы и сколько угодно опасностей, лишь бы те не были облечены разумом. Уж о трухляках слышал всякий. Ректор рассказывал кое-что и о замкнутых общинах, которые посиживали под землей и никому не показывались на глаза, однако их Зик был намерен по мере сил избегать.
А эти следы… увы…
Следы означали, что в любой момент он может столкнуться с людьми.
Осмотрев помещение и не обнаружив ничего интересного, кроме лестницы в углу, Зик решил отныне вести себя с предельной осторожностью. Взбираясь по ступенькам, он пригнется, сольется с тенями, а оружие будет держать наготове.
А что, ему нравилась эта мысль. Приятно было представлять себя парнем, в одиночку выступившим против целого мира. И уготованы ему великие и опасные приключения — не важно, что на несколько часов. Он прокрадется, яко тать в ночи. Станет незримым, как призрак.
Все окна на первом этаже оказались или заколочены, или зарешечены, или еще как-нибудь укреплены. У стены гнил прилавок с разбитой стеклянной витриной, рядом были грудой свалены полосатые уличные навесы. Развороченная мойка ломилась от ржавых противней, тут и там на полу виднелись остатки несгораемой кассы.
В опустелой кладовке он нашел приставную лестницу, а над ней — незапертый люк. Зик навалился на него плечом и головой, подтолкнул и открыл. Через мгновение он уже был на крыше.
И тут ему в шею уперлось что-то холодное и твердое.
Он так и застыл — даже ногу не успел убрать с лестницы.
— Привет.
Зик ответил, не оборачиваясь:
— И вам того же.
Он пытался говорить мужским голосом, низким и хриплым, но боялся, что дал петуха. Впереди ничего было не разобрать, кроме обреза плоской крыши, но, насколько позволяли судить боковое зрение и опостылевшая маска, он был один, если не считать неизвестного, который наставлял сейчас на него штуковину с холодным, очень холодным дулом.
Он как можно неторопливее примостил фонарь у ног.
— Что ты тут делаешь, мальчик?
— То же, что и вы, надо думать, — откликнулся он.
— Ну и чем же, по-твоему, занят сейчас я? — последовал вопрос.
— Тем, что не предназначено для посторонних глаз. Слушайте, отпустите меня, а? Денег у меня нет, взять нечего.
Зик опасливо перенес вторую ногу на крышу, с трудом удерживая равновесие. От задранных кверху рук толку не было.
Холодный предмет по-прежнему упирался ему в затылок.
— Денег нет, говоришь?
— Ни гроша. Можно, я обернусь? А то чувствую себя дураком, когда так вот стою. Пристрелить меня вы сможете и так. Я не вооружен, и вообще. Ну же, отпустите. Я же вам ничего плохого не сделал.
— Дай-ка взглянуть, что в твоей сумке.
— Нет, — сказал Зик.
Давление на шею усилилось.
— Да.
— Там одни бумаги. Карты. Ничего заслуживающего внимания. Зато я могу показать вам кое-что интересненькое, если вы меня отпустите.
— Интересненькое?
— Слушайте, — начал Зик и попытался отступить хотя бы на дюйм, но не слишком преуспел. — Слушайте, — повторил он, надеясь выиграть время. Придется приукрасить. — Вообще-то, я человек миролюбивый. Порядки Мейнарда превыше всего. Я их соблюдаю, и неприятности мне не нужны.
— А ты кое-что знаешь о Мейнарде, как я погляжу.
— Еще бы не знать, — буркнул он. — Все-таки он мой дед.
— Врешь… — Но прозвучало это скорее изумленно, чем недоверчиво. — Нет, врешь. Тогда я бы о тебе слышал.
— Нет, это правда. Могу доказать. Моя мама была…
Неизвестный перебил его:
— Вдова доктора Блю? А и вправду, у нее ведь был сын.
Молчание.
— Да, и этот сын — я.
Холодная штука отодвинулась от его шеи. Зик времени терять не стал и ступил в сторонку, по-прежнему держа руки над головой. Медленно обернулся… и с сердитым возгласом опустил их.
— Так вы хотели пристрелить меня из бутылки?
— Нет, — пожал плечами незнакомец. Это и в самом деле была бутылка — стеклянная, с остатками черно-белой этикетки на боку. — Не слышал еще, чтобы кого-нибудь пристрелили из бутылки. Просто хотел убедиться.
— В чем?
— В том, что ты все понимаешь, — неопределенно ответил мужчина и уселся на крышу, не отлипая от стены.
Судя по плавности его движений, точно в такой позе он и сидел, когда появился Зик.
Помимо обязательной в здешних условиях маски, на нем красовался как минимум один толстый свитер и два пальто в придачу. По борту верхнего — то ли темно-синего, то ли чёрного — шел ряд пуговиц. Ниже виднелись объемистые штаны, тоже темные. Сапоги были из разных пар: один — высокий и коричневый, другой — черный и пониже. У ног мужчины лежала трость причудливой формы. Он подобрал ее, крутанул разок и оставил на коленях.
— Да что на вас нашло? — возмутился Зик. — Зачем надо было меня пугать?
— Потому что ты оказался здесь. — В ответе не чувствовалось ни издевки, ни самолюбования. — И почему, собственно?
— Что — почему?
— Почему ты оказался здесь? В смысле, с какой целью? Тут не лучшее место для мальчишки, даже если ты и внук Мейнарда. Черт, да если ты будешь разбрасываться такими заявлениями, тебе тут точно не поздоровится, будь то правда или нет. А ты везунчик, похоже, — неожиданно заключил неизвестный.
— Везунчик? Почему вы так решили?
— Потому что ты первым делом наткнулся не на кого-нибудь, а на меня.
— И в чем тут везение? — поинтересовался Зик.
Мужчина покачал бутылкой, которую так и не выпустил из рук:
— Когда тебе угрожают таким оружием, можно не бояться увечий.
Настоящего оружия при незнакомце вроде бы не было, но Зик оставил это наблюдение при себе. Он снова взялся за фонарь, поправил сумку на плече и зыркнул исподлобья:
— Скажите спасибо, что у меня не было в руках револьвера.
— У тебя есть револьвер?
— Да, есть, — подтвердил он и выпрямился во весь рост.
— И где же он?
Зик похлопал по сумке.
— Какой же ты идиот! — произнес мужчина в мешковатой одежде.
Затем он поднес ко рту горлышко сосуда, но стекло лишь громко звякнуло о маску. С сожалением посмотрев на бутылку, он поболтал на дне немногие оставшиеся капли.
— Это я-то идиот? Есть у моей мамы одна поговорка насчет бревна и соринки. Это как раз про вас, старый дурень!
Мужчина глянул так, будто его так и подмывало сказать что-нибудь нелестное о матери Зика, но вместо этого он вымолвил:
— Я что-то не расслышал твоего имени, малец.
— А я его не называл.
— Так назови.
Его тон слегка отдавал угрозой, и Зику это пришлось не по нутру.
— Нет. Сначала вы назовите свое, и тогда я еще подумаю. Мы не знакомы, и для чего вы здесь околачиваетесь, мне тоже не известно. А еще… — Порывшись в сумке, он достал дедов револьвер. На все про все ушло секунд двадцать. Мужчина за это время даже не пошевелился. — У меня есть оружие.
— Ага, — согласился незнакомец. Похоже, на этот раз он не был впечатлен. — И теперь оно хотя бы у тебя в руках. А как насчет кобуры? Где перевязь?
— Они мне без надобности.
— Замечательно. Ну так как тебя зовут-то?
— Зик. Зик Уилкс. А вас? — спросил он.
Человек в маске, похоже, улыбнулся — судя по морщинкам, завидневшимся у глаз. Видать, доволен, что выведал имя мальчишки, не раскрыв свое.
— Зик. И к тому же Уилкс. Немудрено, что цветной-то фамилией не пользуешься, малец. — И пока Зик не начал возмущаться, он добавил: — Мое имя Алистер Мейем Остеруд, хотя ты можешь примкнуть к остальному человечеству и величать меня Руди.
— Мейем? Вы серьезно?
— Раз я так говорю, так оно и есть. И позволь полюбопытствовать, Зик Уилкс, какого дьявола ты тут ошиваешься? Разве тебе не положено быть в школе, или на работе, или где там еще? И вообще, твоя мама знает, что ты здесь? Мне говорили, она ходячая петарда, а не женщина. Держу пари, ей не понравится, что ты задал деру.
— Мать сейчас на заводе. Ее не будет еще несколько часов, а я до той поры вернусь. Меньше знает — меньше будет волноваться, — сказал он. — А я тут теряю с вами время, так что, если не возражаете, пойду своим путем.
Зик засунул револьвер обратно в торбу и повернулся спиной к Руди. Мерно вдыхая и выдыхая воздух через защитные фильтры, он попытался вспомнить, где сейчас находится и куда ему надо идти.
Не покидая прежнего места, Руди поинтересовался:
— А куда ты направляешься?
— Не ваше дело.
— Так-то оно так. Но если объяснишь мне, чего тут ищешь, то я, возможно, подскажу тебе, как туда добраться.
Зик подошел к краю крыши и взглянул вниз, но сквозь густую, вязкую пелену не было видно ни зги. Куда ни падал свет его фонаря, глазам представала все та же нездоровая мгла. Он проговорил:
— Наверное, вы знаете, как дойти до Денни-Хилла.
— Точно, знаю, — отозвался Руди. И тут же прибавил: — Только куда конкретно тебе надо? Холм раскинулся на весь район… Ах вот оно что. Ты хочешь попасть домой.
Не успел Зик придумать уклончивый ответ или сподобиться на отрицательный, как у него вырвалось:
— Никакой он мне не дом. И никогда им не был. Я его в жизни не видел.
— А я видел, — подал голос Руди. — Славный был особнячок.
— Был? А что, его больше нет?
Его собеседник покачал головой:
— Да не то чтобы… Стоит как стоял, насколько мне известно. Я это к тому, что славным его уже не назовешь. И так повсюду. Гниль разъедает краску и крепления, и все вокруг становится желто-коричневым.
— Но вы представляете, где его искать?
— Примерно. — Руди подобрал ноги и встал, шатко опершись на трость. — Могу тебя туда отвести, не особо напрягаясь. Если тебе и в самом деле туда надо.
— В самом деле, — кивнул Зик. — Но что вы хотите за свою помощь?
Руди то ли размышлял над ответом, то ли просто ждал, пока у него прояснится в голове. Наконец он сказал:
— Я хотел бы хорошенько прочесать этот особняк. Твой папаша был человеком состоятельным, а мне пока непонятно, обчистили дом под метелку или что-то осталось.
— И как это понимать?
— Да так, как слышится! — чуть ли не огрызнулся Руди. — У всех этих домов и лавчонок… у них больше нет хозяев. По крайней мере, ради них никто еще сюда не вернулся. А половина тех, кто жил тут раньше, так и так покойники. Вот потому-то тем, кто остался, и приходится… — Он явно подыскивал слово, которое не резало бы слух в отличие от правды. — Во всяком хламе рыться. Если угодно, мы спасаем имущество. Тут уж не до церемоний.
В его логике чувствовался какой-то изъян, но Зик не мог его уловить. Руди вроде охотно шел на сделку, и мальчику все равно нечего было предложить взамен. Так что если действовать с умом, то все может сложиться удачнее некуда. Он заговорил:
— Ну что ж, это по-честному. Если проводите меня до дома, то можете забрать кое-что из оставшихся вещей.
Руди фыркнул:
— И что бы я делал без вашего разрешения, юный мистер Уилкс? Как же вы любезны, с ума сойти!
Зик прекрасно понял, что над ним потешаются, но и бровью не повел:
— Ну тогда ладно. Раз вы так себя ведете, то обойдусь, наверное, без проводника. Сам как-нибудь справлюсь. Я же говорил, у меня есть карты.
— Да-да, и еще револьвер. Слышал, слышал. Такому удальцу да с таким арсеналом можно не бояться ни Гнили, ни трухляков, ни прочей шантрапы вроде меня. Слов нет, ты готов, как никогда.
И он уселся на краю крыши, словно передумал идти.
— Сам найду! — громче, чем следовало бы, выкрикнул Зик.
Руди жестом велел ему умолкнуть и проговорил:
— Тише, парень. Ради твоего же блага прошу, да и моего тоже. Говори тише. Тут встречаются напасти похуже меня, ой как похуже. И поверь мне, ничего хорошего встреча с ними тебе не принесет. Ну просто ничегошеньки.
