Глава двенадцатая
Сыщик и прощальная вечеринка
В вечер перед прощальным приемом. Сад притих, словно актер, затаивший дыхание и повторяющий про себя роль.
Столы, уставленные бокалами для шампанского, выстроены стройными рядами, небольшие павильоны предлагают всевозможные экзотические наслаждения, повсюду летают еще не зажженные фоглеты-светлячки. Оркестр Спокойных настраивает свои инструменты, части тела, создавая негромкую какофонию из духовых партий. Эксперт-пиротехник в цилиндре заряжает разноцветными ракетами устройство, напоминающее миниатюрный орган.
— Итак, что вы обо всем этом думаете, мистер сыщик? — спрашивает Унру.
Его костюм символизирует Сол Джовис, последний день недели Дариского календаря. На ткани камзола полыхают цвета давно исчезнувшего газового гиганта. В тени деревьев от Унру исходит неяркое красно-белое сияние.
— Похоже на праздник эпохи Королевства, — отвечает Исидор.
— Ха! Точно. Не самый плохой способ провести последние несколько сотен мегасекунд, — говорит Унру. Он поднимает свои Часы, цепочкой прикрепленные к жилету. Это на удивление простая модель: черный диск с единственной золотой стрелкой. — Как вы думаете, когда я буду ограблен?
— Мы сделали все, что могли. Ле Фламбер это или нет, но вору придется изрядно потрудиться, чтобы заполучить добычу.
В итоге вся подготовка свелась к установке нескольких выгодно расположенных агор и привлечению дополнительных Спокойных, нанятых Одеттой с разрешения Голоса. Эти воины, предназначенные для борьбы с фобоями, снабжены множеством сенсоров и мощным оружием. Исидор надеется, что этого будет достаточно. Он собирался принять более изощренные меры, включающие использование устройств с черного рынка, но в конце концов решил, что от них будет больше проблем, чем пользы.
— Вы отлично поработали, — говорит Унру, похлопывая Исидора по плечу. — Да, мы ведь так и не обсудили ваш гонорар.
— Мистер Унру, заверяю вас…
— Да, да, это очень благородно с вашей стороны. Я хочу, чтобы вы получили библиотеку. Возможно, она окажется для вас полезной. Или можете сжечь ее. Одетта уже подготовила контракт, я обязательно передам вам гевулот до конца приема.
Исидор ошеломленно смотрит на миллениэра.
— Благодарю вас.
— Не стоит меня благодарить. Лучше заставьте этого вора попотеть. А вы, случайно, не назначили на сегодняшний вечер свидание?
Исидор качает головой.
— Жаль. Ну а я намерен предаться разврату перед смертью. Прошу меня извинить.
Исидор еще некоторое время наблюдает за последними приготовлениями и расставляет Спокойных — приземистых, по-кошачьи ловких существ в черной броне — по их постам. Затем уходит в одну из гостевых спален, где приготовлен его костюм Сол Лунаэ. Костюм все еще кажется ему слишком женственным, слишком обтягивающим в самых неподходящих местах. Но Исидор все же переодевается. Возникает ощущение, что он что-то забыл, и Исидор вспоминает, что оставил кольцо сцепленности в кармане брюк. Он достает его и вешает на цепочку Часов.
Теперь я знаю, что такое предстартовая лихорадка, думает он.
Согласно обычаю мы с Раймондой приезжаем с большим опозданием, впрочем, как и все остальные гости. Паукебы вокруг нас высаживают мужчин и женщин в искусно созданных костюмах из ксанфийского шелка, кружев и интеллектуальной материи. Прием посвящен Времени, так что нас окружают индийские боги и богини Дариского календаря, планеты и звезды и, конечно, всевозможные модели Часов.
— Не могу поверить, что позволила тебе меня уговорить, — ворчит Раймонда.
Человекоподобный Спокойный в ослепительной ливрее и маске проверяет наши приглашения и провожает в сад, постепенно заполняющийся небольшими группами посетителей. Звон бокалов, протяжные мелодии современной марсианской музыки и голоса гостей сливаются в одну опьяняющую симфонию.
Я улыбаюсь Раймонде. Она кажется очень соблазнительной в наряде Фобоса, состоящем из глубоко декольтированного платья, белых перчаток и светящейся сферы на уровне живота, которая своим сиянием скрывает наиболее пикантный участок тела. Я в костюме с различными изображениями Часов, белом галстуке и с цветком в петлице выгляжу рядом с ней скромным павлином.
— Могу тебя заверить, это наименее безнравственное дело из всех, в которых я когда-либо участвовал, — говорю я. — Ограбить богатого и раздать добычу беднякам. Что-то вроде этого.
— Тише. — Она кивает в сторону проходящей пары, которая изображает Венеру и Марса. Их гевулот приоткрыт ровно настолько, чтобы окружающие могли их видеть. — В действительности все совсем не так. Все наоборот.
Свет маленького Фобоса у нее на животе подчеркивает правильные черты лица: сейчас она напоминает мне скульптуру какой-то греческой богини.
— Твоим замаскированным дружкам нужны доказательства. Мы их представим.
Я беру бокал шампанского с подноса проходящего Спокойного-слуги. При этом стряхиваю невидимую пылинку с его одежды и незаметно впрыскиваю кое-что из своего цветка. Первая часть нашего плана. Это довольно мощное средство, но его необходимо пустить в ход заранее, до начала действия должно пройти немало времени.
— Не беспокойся. Если твой приятель обеспечит нам доступ, все пройдет гладко, как по маслу.
Как обстоят дела с охраной? Я шепотом спрашиваю Миели — она осталась в отеле и координирует операцию с «Перхонен».
Меры предосторожности минимальные, отвечает она. Но все же значительнее, чем ты ожидал. Меня тревожат Спокойные-воины, они оснащены отличными сенсорами.
— Сделай мне одолжение, — говорит Раймонда. — Не пытайся заставить меня расслабиться. Пойдем, надо смешаться с толпой.
Раймонда удивительно легко получила для нас приглашения. По всей видимости, Кристиан Унру — не только поклонник эпохи Королевства, но и покровитель искусств, и потому знакомый Раймонды из Академии музыки решил, что было бы неплохо обсудить с ним на приеме концепцию ее оперы. На вечере, несомненно, множество начинающих деятелей искусства, ищущих покровительства, но знакомый Раймонды пообещал нам добиться личной встречи с Унру, а это все, что мне требуется.
— Раймонда!
Нам машет рукой невысокая пожилая женщина. Костюм из интеллектуальной материи представляет ее в виде песочных часов, но без стекла: никакой ткани, только красный марсианский песок, струящийся по ее пышной фигуре. Эффект завораживающий.
— Как я рада тебя видеть! А кто этот симпатичный молодой человек?
Я кланяюсь и, как того требует вежливость, немного приоткрываю свой гевулот, но при этом стараюсь, чтобы в памяти женщины не осталось никаких следов моего внешнего облика.
— Рауль д’Андрези, к вашим услугам.
Раймонда представляет меня в соответствии с легендой — как эмигранта с Цереры. Гевулот изображающей песочные часы женщины сообщает, что перед нами София дель Анджело, преподаватель Академии музыки и драмы.
— О, похоже, здесь есть над чем задуматься, — произносит София. — А что случилось с бедным Энтони? Мне так нравились его волосы.
Раймонда слегка краснеет, но не отвечает. София подмигивает мне.
— Вам следует быть настороже, молодой человек. Она собирается похитить ваше сердце для своей коллекции.
— Тише, не спугните его, пожалуйста. Я с таким трудом его подцепила, — говорит Раймонда. — Нашего хозяина пока не видно?
На пухлых щечках Софии вспыхивает румянец разочарования.
— Нет, боюсь, он еще не появлялся, я почти час пыталась его разыскать. Я абсолютно уверена, что его заинтересует твоя новая пьеса, но сегодняшний вечер он, вероятно, решил провести в кругу близких друзей. Знаешь, мне кажется, что на самом деле он просто боится этого ле Фламбера. Это ужасно, — приглушенным тоном добавляет она.
— Ле… кого? — переспрашивает Раймонда.
— Ты еще не знаешь? — восклицает София. — Ходят слухи о каком-то преступнике из другого мира, который намерен заявиться сюда без приглашения и даже письменно предупредил о своем приходе. Это так интригующе. Кристиан нанял сыщика, того самого молодого человека, о котором писали во всех газетах.
Раймонда изумленно поднимает брови.
Письменно предупредил? шипит Миели у меня в голове. Предупредил?
Я представления не имею, о чем она говорит, протестую я. Это было бы в высшей степени непрофессионально. И это действительно так: в последние несколько дней я был так занят подготовкой, что времени на дополнительные эффекты совсем не осталось. Внезапно я ощущаю легкое сожаление: ответ на несуществующее приглашение стал бы великолепным штрихом. Клянусь, я в этом не виноват. Это то же самое, что и в случае с гогол-пиратами. Кто то слишком много знает.
Мы прерываем операцию, заявляет Миели. Если они тебя ждут, риск слишком велик.
Не смеши меня. Другой такой возможности в ближайшее время не будет. Просто дело становится еще интереснее. Кроме того, у меня есть идея.
Ничего не желаю слушать, отвечает Миели.
Хочешь сказать, что мы должны убежать, поджав хвост? Какой же ты после этого воин? Я доверяю тебе, когда дело касается грубой силы, верно? А это предоставь мне. Это то, что я умею. При малейших признаках опасности мы исчезнем.
Миели колеблется.
Ладно. Но я буду за тобой наблюдать, обещает она.
Я и так знаю, что будешь.
Раймонда благодарит Софию за предупреждение, и мы, извинившись, удаляемся в небольшой павильон рядом с площадкой, на которой выступает группа акробатов с двумя слонами — факелы в хоботах чертят замысловатые узоры — и стаей дрессированных мегапопугаев, поражающих яркостью расцветки.
— Я знала, что это плохая идея, — говорит Раймонда. — Нам не подобраться к Унру. Кроме того, почему он обязательно должен быть здесь?
Ее взгляд задерживается на высоком и худом молодом парне с растрепанными волосами и в плохо сидящем черном с серебром костюме. Он бродит в толпе на противоположном конце лужайки с рассеянным, почти сонным видом.
— Это и есть тот сыщик?
— Да, это Исидор Ботреле.
— Любопытно. Он, вероятно, близок к Унру?
Раймонда бросает на меня сердитый взгляд.
— Не впутывай его.
— Почему? — Я мысленно перебираю инструменты гогол-пиратов. Программой для похищения личности я пока не пользовался, но готов попробовать в любой момент. — Ты ведь с ним знакома, верно? Можешь поделиться со мной доступом к его гевулоту?
Раймонда глубоко вздыхает.
— Да ладно, не будь такой щепетильной, — говорю я. — Мы здесь для того, чтобы совершить преступление. Приходится пользоваться любыми доступными средствами.
— Да, я имею доступ к его гевулоту, — отвечает она. — И что дальше?
— О? Еще один бывший возлюбленный? Еще одно украденное сердце?
— Это не твое дело.
— Помоги мне. Передай мне его гевулот, и мы сделаем то, ради чего пришли.
— Нет.
Я складываю руки на груди.
— Хорошо. В таком случае пойдем домой, и пусть ваши таинственные кукольники продолжают дергать за ниточки. Пусть манипулируют тобой и им. — Я показываю на парня в толпе. — Именно об этом я и говорил. Чтобы победить, вы должны пойти на компромисс.
Она отворачивается. На лице суровое выражение. Я пытаюсь взять ее за руку, но Раймонда не разжимает пальцы.
— Посмотри на меня. Позволь мне это сделать. Чтобы тебе не пришлось делать это самой.
— Проклятье! — Она хватает меня за руку. — Но после того, как это закончится, ты вернешь мне все, что я тебе дам. Обещай.
— Я клянусь.
— И я тоже клянусь: если ты причинишь ему вред, то пожалеешь, что не остался в Тюрьме.
Я смотрю на парня. Он прислонился к дереву и прикрыл глаза, словно во сне.
— Раймонда, я не собираюсь причинять ему вред. Ну, возможно, немного пострадает его эго. Но это сослужит ему хорошую службу.
— Ты никогда не умел делать ничего хорошего, — говорит она.
Я развожу руками, кланяюсь ей, а потом иду к сыщику.
Исидор не теряет бдительности. Он ходит, наблюдает и делает выводы. В потоке гевулотов нетрудно определить социальные особенности. Вот композитор, сочинивший музыку для сегодняшнего вечера, в ожидании комплиментов. А это активист движения за восстановление Спокойных, который надеется получить от Унру пожертвование для своего фонда. Он старается чувствовать, а не видеть, ощупывать все вокруг воображаемыми пальцами и по методу Брайля считывать знакомую реальность, пытаясь обнаружить малейшие изменения.
— Добрый вечер.
Сосредоточенность нарушена, и Исидор поднимает взгляд. Перед ним стоит темнокожий мужчина в белом галстуке. Его возраст определить трудно, а рост немного уступает росту самого Исидора. На костюме незнакомца переливаются вышитые золотом изображения Часов слишком крикливо, по мнению Исидора, на лацкане приколот ослепительно-красный цветок. Несмотря на приглушенный свет, глаза незнакомца скрыты за синими линзами очков. Он принес с собой едва ощутимый аромат женских духов — восхитительный запах сосны.
Мужчина снимает очки и устало улыбается Исидору, глядя из-под тяжелых век. Брови у него очень темные, словно нарисованные карандашом. Гевулот тщательно прикрыт.
— Да?
— Простите меня, я ищу… как это? Интимное место.
Исидор недоуменно хмурится.
— Извините?
— Заведение для телесных отправлений, понимаете?
— А-а. Вы из другого мира?
— Да. Джим Барнетт. Мне трудновато здесь ориентироваться. — Мужчина стучит пальцем по виску. — Мой мозг еще не приспособился. Вы мне поможете?
— Конечно.
Исидор посылает ему небольшой фрагмент разделенных воспоминаний, где указано расположение уборных. При этом он ощущает первые признаки начинающейся головной боли.
Наверно, я слишком много работал.
Мужчина усмехается и хлопает его по плечу.
— А! Очень удобно. Большое спасибо. Желаю приятного вечера.
После чего незнакомец скрывается в толпе. Исидор колеблется: не стоит ли поручить кому-нибудь из Спокойных присмотреть за ним. Но его внимание привлекает ближайшая агора. Фигура невысокого мужчины с крылатым шлемом на голове и в сверкающем серебром костюме, символизирующем Сол Меркурий, кажется ему знакомой. Мужчина беседует с молодой женщиной в наряде Близнецов — тень из фоглетов повторяет все ее движения, — но взгляд его при этом устремлен куда-то вдаль.
Исидор шепотом инструктирует одного из Спокойных, приближается к паре и трогает мужчину за плечо.
— Адриан Ву.
Журналист вздрагивает.
— Надо поговорить, — произносит Исидор.
— У меня есть приглашение, — заявляет Ву. — Унру раздавал их направо и налево. Я должен об этом написать. И я удивлен, что вижу здесь вас. Что мне сказать по этому поводу моим читателям?
— Ничего. — Исидор хмурится. — Вы снимаете на аналоговую камеру?
— Я…
Один из Спокойных-воинов бесшумно появляется рядом. Он обращает скрытое под маской лицо в сторону журналиста и издает низкий гул, который эхом отдается в груди Исидора. Ву с тревогой смотрит на Спокойного.
— Я здесь отвечаю за безопасность, — сообщает Исидор.
— Но…
— Отдайте мне камеру, и я позволю вам остаться.
Ву снимает свой шлем, откручивает от него продолговатый предмет и передает Исидору. Это и есть аналоговая камера, приводимая в действие проходящим под подбородком ремешком. Примитивное устройство, слишком простое, чтобы вызвать реакцию гевулота.
— Спасибо, — говорит Исидор. Затем он поворачивается к женщине в костюме Близнецов. — Следите за своими словами, когда рядом с вами этот человек. Если возникнут проблемы, дайте мне знать. — Он усмехается, глядя на Ву. — Поблагодарить сможете позже.
Начинаются танцы. Исидор решает, что заслужил передышку, и берет с подноса бокал с белым вином. Затем смотрит на часы: до запланированной смерти Унру остается еще целый час.
И только тогда он понимает, что кольцо сцепленности исчезло. У него сильно бьется сердце. Исидор запрашивает воспоминания о разговоре с человеком в синих очках и видит, что кольцо украл незнакомец. Почти неуловимым движением он отстегнул его Часы от цепочки, а затем вернул их на место, сняв кольцо. Все произошло в считанные секунды, и мужчина не прерывал разговора, тщательно скрывая под гевулотом все, что только можно.
Исидор делает глубокий вдох, а затем, оглядывая агоры, посылает фрагменты разделенных воспоминаний с обликом этого человека Одетте и Спокойным-воинам. Но вора не видно: он или ушел, или прячется под гевулотом. Исидор торопливо обходит лужайку, высматривая расплывчатое пятно гевулота, под которым может скрываться незваный гость. Исидор не сомневается, что это и есть Жан ле Фламбер. Но его нигде нет. Зачем он со мной заговорил? Чтобы просто подразнить? Или… Исидор снова испытывает странную головную боль и ощущение дежавю — перед глазами мелькают лица, словно он находится одновременно в двух местах.
Исидор достает свое увеличительное стекло и камеру Ву и начинает просматривать отснятый материал. Прибор зоку быстро преобразует микроскопические точки в многоцветное изображение. Исидор прокручивает запись, постукивая кончиком пальца по стеклянному диску. Светские дамы. Акробаты. И вот — Унру. Судя по метке, снимок сделан несколько минут назад. Смеющийся миллениэр в окружении друзей, в числе которых и знакомая фигура в черном с серебром костюме и с растрепанными волосами…
Исидор роняет камеру и бросается бежать.
Копирование физического облика сыщика занимает всего несколько мгновений. Я проделываю это в одном из обеспечивающих полное уединение павильонов, которые наш хозяин предусмотрительно установил для плотских утех и прочих тайных развлечений своих гостей. Я всего лишь проецирую на себя трехмерный облик сыщика и перепрограммирую свою одежду. Сходство не обязательно должно быть абсолютным — большинство деталей скрыто под гевулотом.
Мимоходом я бросаю взгляд на украденное кольцо: это явно технология зоку. Решив осмотреть кольцо позже, я кладу его в карман.
Настоящая проблема заключается в подтверждении личности, и для этого требуется полученный у Раймонды фрагмент гевулота. А чтобы подделать квантовую характеристику Часов, необходимую для идентификации, приходится прибегнуть к компьютерной мощи «Перхонен».
Я думала, вором быть легко, замечает корабль. Но это непростая работа.
— Ожидание и страх, как я уже говорил, — отвечаю я.
Я стараюсь сдержать данное Раймонде обещание и не обращать внимания на воспоминания, мелькающие в моей голове, пока работает система корабля и программа гогол-пиратов. Передо мной проносятся лица, высеченные на стене, и девушка с камнем зоку на шее. Все воспоминания на удивление невинны, и я никак не могу понять, зачем этот парень гоняется за гогол-пиратами и преступниками вроде меня.
Но я отгоняю посторонние мысли: мы здесь для того, чтобы похитить Время, а не прошлое сыщика. Сервер гоголов сигнализирует об успешном завершении работы, значит, мои Часы изменили статус, и для окружающих я стал Исидором Ботреле. Но его Часы уже через несколько мгновений обновят информацию, связавшись с внешним гевулотом, так что мне надо поторапливаться. Я проверяю необходимое оборудование — ку-паук и триггер у меня в голове — и решаю, что настал момент для главного события вечера.
Я приближаюсь к группе, где находится Унру, — позаимствованный гевулот теперь позволяет их увидеть — и имитирую неторопливую походку сыщика. Мой объект разговаривает с высокой женщиной в белоснежном наряде и выглядит слегка навеселе.
— Мистер Ботреле! — кричит он, завидев меня. — Как идет охота на преступника?
— Их слишком много, чтобы выбрать кого-то одного, — отвечаю я.
Унру разражается хохотом, но женщина поглядывает на меня с любопытством. Лучше проделать все быстро.
— Я вижу, вы развеселились, — замечает Унру. — Отлично! Вечеринка для этого и задумана.
Он осушает свой бокал.
Я беру еще один бокал с подноса проходящего мимо Спокойного и подаю Унру. Пока он принимает выпивку, я быстро инструктирую ку-паука. Он пробегает по моей руке, перепрыгивает на ладонь Унру и скрывается в рукаве костюма, изображающего газовый гигант. Затем отправляется на поиски Часов.
Чтобы вырастить паука, мне потребовалось три дня и еще один длительный спор с Миели по поводу функций одолженного Соборностью тела. Схему мы составили вместе с «Перхонен», и устройство росло на сгибе моего локтя — маленькая многоножка, сконструированная в соответствии с принципом ЭПР-парадокса, так же, как сверхплотный канал, который мы с Миели используем для связи с кораблем. Я улыбаюсь Унру и мысленно направляю прибор.
— Здесь нетрудно развеселиться, — произношу я. — Тем более что скоро начнется фейерверк.
Вот оно. Паук устраивается на Часах и запускает нити из ку-точек в ионные ловушки, где хранятся персональные, исключающие возможность подделки, единицы Времени, квантовые сигналы, посылаемые в систему восстановления, отсчитывающие срок жизни Унру в качестве человека. Затем информация переправляется на «Перхонен». Одна, две, три, десять, шестьдесят секунд телепортировано, преобразовано в квантовую энергию и сохранено в крыльях «Перхонен». Есть.
Унру хмурится.
— Я приберег фейерверк для самого значительного момента этого вечера, — говорит он.
— Разве не должен быть значительным каждый момент? — улыбаюсь я.
Унру снова смеется.
— Мистер Ботреле, не знаю, где вы отыскали свое остроумие — на дне бокала или на губах хорошенькой девушки, но я рад, что это случилось!
— Мистер ле Фламбер, как я полагаю?
Передо мной стоит сыщик, а по бокам замерли два Спокойных-воина — гладкие черные существа, олицетворяющие мощь и жестокость. Я приподнимаю брови. Быстрее, чем я предполагал, намного быстрее. Он заслуживает поклона, и я кланяюсь.
— К вашим услугам. — Я позволяю себе восстановить свой истинный облик и улыбаюсь Унру: — Ваше гостеприимство выше всяких похвал, но, боюсь, мне уже пора.
— Мистер ле Фламбер, прошу вас не двигаться.
Я бросаю в воздух свой цветок и мысленно нажимаю большую красную кнопку.
В то же мгновение начинается фейерверк. Небо расцветает разноцветными двойными и тройными спиралями, вспыхнувшие звезды с громким треском рассыпаются серебристым дождем. Затем следует фонтан ярко-пурпурного конфетти, а напоследок две голубые ракеты чертят знак бесконечности. В воздухе стоит запах пороха.
Вокруг меня все замирает. Спокойные превращаются в статуи. Музыка умолкает. Унру роняет свой стакан, но остается на ногах, с остекленевшим взглядом. Раздается несколько глухих ударов, но большинство участников вечеринки просто застывают, устремив взгляд вдаль, хотя уже не видят угасающего фейерверка.
Это еще один трюк из арсенала гогол-пиратов: оптогенетический вирус, вызывающий гиперчувствительность клеток мозга к определенным световым волнам. Нетрудно было приспособить его не для закачки сознания, а для погружения во временное бездействие. Инфекция от моего цветка распространяется даже быстрее, чем я думал. В Шагающем Городе не так уж много производителей фейерверков; подкупить их, убедив, что готовится невинный сюрприз для мистера Унру, оказалось несложно.
Я прячусь под своим гевулотом и прохожу сквозь неподвижную, молчаливую и бездумную толпу. Раймонда, тоже скрытая пеленой уединения, ждет меня у выхода из парка.
— Ты уверена, что не хочешь остаться еще на один танец? — спрашиваю я ее.
Я зажмуриваюсь в ожидании пощечины. Но ничего не происходит. Когда я снова открываю глаза, вижу перед собой непроницаемое лицо Раймонды.
— Верни его гевулот. Сейчас же.
Я выполняю обещание и возвращаю все права на воспоминания сыщика, извлекая их из своего сознания и снова становясь просто Жаном ле Фламбером.
Она облегченно вздыхает.
— Так-то лучше. Спасибо.
— Как я понял, твои соратники заметут наши следы?
— Не беспокойся, — говорит она. — Можешь идти и заниматься своим делом.
— Чтобы доставить тебе удовольствие, должен сообщить, что на следующем этапе запланирована моя смерть.
Мы уже вышли в общественный парк. Раймонда превращается в Джентльмена и взмывает в воздух. Угасающие огни фейерверка отражаются в ее серебряной маске.
— Я никогда не желала твоей смерти, — отвечает она. — Я предпочитала нечто другое.
— Что именно? Месть?
— Дай мне знать, когда это выяснишь, — произносит она и исчезает.
Как ни удивительно, но вечеринка возобновляется. Прошло десять минут. Оркестр подхватывает мелодию, снова звучат разговоры. И конечно, тема у всех только одна.
У Исидора в висках пульсирует боль. Вместе со Спокойными и Одеттой он снова и снова просматривает экзопамять парка. Но никаких следов Жана ле Фламбера нет. Неудача и разочарование давят на него свинцовым грузом. Ближе к полуночи Исидор снова присоединяется к участникам приема.
Унру открыл свой гевулот для всех присутствующих. Он в центре внимания и наслаждается комплиментами своей храбрости, проявленной при встрече с вором. Наконец хозяин машет рукой.
— Друзья мои, пришло время покинуть вас, — произносит он. — Благодарю за терпение, с которым вы отнеслись к незапланированному номеру нашей программы. — Смех. — Но, по крайней мере, вор — и в этом немалая заслуга бдительного мистера Ботреле — ушел с пустыми руками.
Я намеревался сделать это в постели, в обществе прекрасных женщин, — продолжает он, обнимая двух куртизанок с улицы Змеи, — или, возможно, под ногами слона. — Он поднимает бокал в направлении огромного животного, возвышающегося над толпой. — Но решил, что лучше будет здесь, среди друзей. Время имеет те свойства, которыми мы его наделяем: абсолютное или относительное, ограниченное или бесконечное. Я хочу, чтобы этот момент длился вечно, и чтобы, когда я буду чистить ваши нужники, защищать вас от фобоев или нести ваш город на своей спине, я мог бы вспоминать о своих друзьях.
Итак, с вином и поцелуем, — Унру целует обеих девушек, — или двумя, — он снова смеется, — я умираю. Увидимся в…
Он роняет бокал и падает на землю. Застыв над неподвижным телом миллениэра и удивленно моргая, Исидор смотрит на Часы. Они показывают, что до полуночи осталась еще одна минута. Но как же так? Он все тщательно спланировал, все, до последнего слова. Однако размышления сыщика прерываются веселыми криками и хлопками открываемого шампанского.
Когда Воскресители приходят за телом и начинается поминовение, Исидор садится с бокалом вина и предается дедукции.
