Глава седьмая
Ёрундур споткнулся и с трудом удержался на ногах. Смертным, которые находились поблизости, повезло меньше. Тех, кто был пристегнут к креслам, безжалостно мотало в страховочных ремнях. Остальные же пролетели от одной стены к другой, приземляясь с хрустом и щелчками сломанных костей.
Стена огня прошла по обзорному куполу и перегрузила половину установленных в корпусе сенсоров, на какое-то время лишив команду информации об ужасающих повреждениях, которые «Ундрайдер» получил во время сближения. Галерея на дальней стороне мостика изогнулась и провисла из-за лопнувших опор. Крики, которыми отдавали команды, и вопли боли звучали на фоне шума взрывов и разрушений.
— Оценка, — скомандовал Ёрундур, хватаясь за спинку командного трона, справляясь с резким креном «Ундрайдера».
Бьяргборн ответил с трудом. Что-то, возможно, острый обломок, ударило его по лицу, и теперь по щекам стекали струйки крови.
— Ох… — пробормотал он невнятно. — М-множественные попадания. Корпус пробит на четырех, нет, на пяти уровнях. У нас быстрая разгерметизация отсеков. Нет. Не везде.
Ёрундур бросил взгляд на один из немногих все еще действующих пикт-экранов, быстро анализируя выведенные на него данные.
— Мы смогли повредить их корабль? — спросил он, больше интересуясь нанесенном противнику уроном, чем собственными повреждениями.
Бьяргборн снова запросил отчеты с сенсоров. Его руки дрожали, но он держался изо всех сил.
— Да, смогли, — рапортовал он. Даже в таком разбитом состоянии он говорил гордо. — Довольно сильно. Взгляните сами.
Бьяргборн переключил передачу с сенсоров заднего вида на экраны командного трона.
Ёрундур увидел, как эсминец увеличивает дистанцию между ними. Ближайший к ним борт пестрел быстро потухающими вспышками пожаров. Целые секции обшивки были разбиты. Рой блестящих обломков кружился в пустоте вокруг вражеского судна. Казалось, что у него возникли проблемы с разворотом, и теперь он неуклюже вращался в пустоте, как выброшенный на мель хвалури.
— А что таран?
— Они внутри, повелитель, — ответил Бьяргборн. — За пределами действия локаторов, но они точно внутри.
Пока капитан говорил, Ёрундур заметил повреждения, нанесенные «Цестом» при ударе: зазубренная дыра в борту эсминца, окаймленная раскаленными кусками оплавленного металла.
Он почувствовал небольшой прилив удовлетворения. Он хорошо направил этот таран. Гуннлаугуру следовало бы вспомнить об этом, когда время дойдет до оценки результатов задания.
— Мы сделали то, что должны были, — произнес он. — Теперь уведи нас от этой штуки.
За его спиной командная рубка медленно превращалась в какое-то подобие рабочего помещения. Люди по-прежнему лежали ничком на полу, истекая кровью, но сервиторы продолжали работать. Кэрлы, многие из которых хромали или баюкали сломанные руки, пытались тушить пожары и устранять наиболее серьезные повреждения.
Несмотря на это, Ёрундур знал, что в подобной ситуации удача может склониться в любую сторону. «Ундрайдер» начал обмен бортовыми залпами в худшем состоянии, чем его противник, и вышел из размена сильно потрепанным. Урон, который был нанесен, может стать смертельным, даже если преследующий их вражеский корабль потеряет всякий интерес к этой затее.
Он почувствовал, как неровная вибрация двигателей снова бросила «Ундрайдер» вперед, выводя его из зоны боевых действий. Движение казалось медленным, как будто доступна была только половина имеющейся мощности.
Бьяргборн словно прочел его мысли.
— Они наделали дырок в машинариуме, — прокомментировал он. Капитан умудрился где-то достать обрывок ткани и вытереть лицо, размазав кровь по подбородку. — Мы не сможем от них долго уходить.
Ёрундур кивнул и посмотрел на тактический дисплей гололита. Их враг тоже постепенно восстанавливался. Эсминец начал поворот, возвращаясь на параллельный с ними курс. Скорость вражеского корабля тоже снизилась, но не так сильно, как у «Ундрайдера».
— Мне нужно, чтобы вы сделали все, что сможете, капитан. Оставайтесь рядом с планетой. У нас остались функционирующие орудия?
Бьяргборн глухо усмехнулся.
— Парочка, — ответил он. — Хватит, чтобы краску им поцарапать.
Ёрундура это не позабавило.
— Тогда мы должны уповать на скорость. Выжмите ее откуда угодно.
Бьяргборн снова повернулся к своим пикт-экранам, на его окровавленном лице залегли глубокие морщины. Он знал, что их единственный шанс набрать скорость зависит от сотен рабочих машинариума внизу, в горячих, как топка, двигательных отсеках корабля, которые могли бы попытаться, вопреки здравому смыслу и без надежды на успех, вернуть к жизни титанические механизмы двигателей. Он предполагал, что все они уже мертвы, а их раздувшиеся тела кружатся в космосе, среди обломков в кильватере корабля.
Ерундур изучал корабельные сигналы на гололите и наблюдал за тем, как враг завершил разворот и устремился в погоню.
— Просто из интереса, — спросил он, понимая, что уже знает ответ. — Мы еще можем прыгнуть в вари?
Бьяргборн грустно улыбнулся:
— Без поля Геллера?
— Я просто спросил.
Это был риторический вопрос. Пока стая находилась на борту вражеского корабля, он ни при каких обстоятельствах не мог их оставить. Но Ёрундур предпочитал быть в курсе всех возможностей, просто для полноты картины.
«Что бы вы гам ни делали, — подумал он, наблюдая, как разрушитель на гололите становится все больше, — делайте это быстрее».
Когда-то это были люди, но теперь в это сложно было поверить.
Они по-прежнему сохранили тела из плоти и носили солдатскую форму, но на самом деле они давно уже превратились в нечто иное, омерзительное, испорченное.
Ингвара больше всего ошеломил их запах. Хаос сражения вскоре унес их из разрушенного гаража в отсеки, где сохранялись давление и атмосфера, и с этого момента на него обрушилась вонь, царившая на корабле. Тысячи миазмов ударили в его нос, вытесняя друг друга, словно свиньи у кормушки: гниющие отбросы, плесень, зловоние болезней и свежих трупов, металлический запах застарелой крови. Он мог выделить каждую составляющую и чувствовал, как все это оседает, будто привкус кислого молока, на задней стенке горла.
За прошедшие десятилетия он привык сражаться с ксеносами. Запах чужих был настолько неестественным, что отвращение едва ощущалось, а столкновение с этим смрадом не казалось чем-то особенным. В этом было даже что-то логичное и понятное, что можно запомнить на будущее.
И за прошедшие годы он забыл этот особенно тошнотворный дух, который источали падшие люди, смесь запахов, казавшихся смутно знакомыми, но на самом деле наполненных извращенной мерзостью и слишком понятных, чтобы их игнорировать.
По запахам человека можно прочесть всю его биографию, описать весь путь от житейских дел нормальной жизни до бездны проклятия. Он мог уловить следы их старой жизни: ткань формы, пот, гнилостное дыхание, вырывающееся из почерневших от кариеса ртов. Также чувствовалось то, что говорило об их падении: нахлынувший страх, холодный остаток безумной эйфории и тупая боль надвигающейся болезни. Затем, наконец, ощущался запах падения: сыпи, отеков, язв, опухолей, стекающего гноя, наполненных, блестящих кист, болезненных комков слизи, засохшей желчи, коричнево-зеленых жидкостей, вытекающих из хрящеватых метастазирующих органов. Все это нагромождалось друг на друга, множась, как гнезда мясных мух на трупе, становилось сильнее в сырых и темных местах, восславляя ложного бога, который пировал этой мерзостью и наслаждался ею.
Корабль был исполнен плотского ужаса, вынашивал его, словно свое дитя. В каждой комнате, в каждом коридоре, за каждой перегородкой и в каждом отсеке таилось так много этого зла, плотно пропитавшего губчатую массу полов и стекающего с обвисших потолков, как околоплодные воды. Существа, которые когда-то были людьми, пробирались через этот кошмар навстречу непрошеным гостям, волоча свои чахлые конечности сквозь густую массу разжиженной плоти и проламывая засохшую корку, которой были затянуты стоячие лужи с забродившей слизью.
Они многое утратили, эти бывшие люди. Их глаза стали молочно-белыми, подернувшимися катарактой, или полностью отсутствовали, в ярости выцарапанные ногтями. Их кожа была серой или рвотно-желтой, покрытой ярко-красными язвами, из которых бежали алые ручейки, похожие на кровавые слезы. Тяжелые раздутые животы свисали, вываливаясь из-под поношенных кожаных поясов, и болтались над деформированными и кривыми ногами. Их челюсти бессильно лежали на распухших шеях, из них тянулись зеленовато-желтые, трясущиеся нити вязкой слюны. Вокруг них вились облака кусачих мух. Насекомые копошились в жирных складках дрожащей кожи, жужжа, вываливались из рукавов и со всплеском падали в лужи на полу.
Но и приобрели они тоже немало. Их гнилые мышцы стали сильны. Порезы на протухшей плоти не кровоточили и срастались почти моментально. Они наступали, бормоча и булькая, не ведая боли и страха, потерянные в мире вязкой заразы. Они забыли, что такое чистота и здоровье. Все, что у них осталось, — это липкие объятия чумы. И они приняли этот дар-проклятье, загребая грязь, испарения и мускус обеими руками, пока от них не сталось ничего, кроме туманных миазмов губительной мерзости, которые клубились вокруг них слоистыми облаками.
Они забыли, кто они, сколько им лет и какая цель была у них в жизни.
Они были потеряны и прокляты.
Ингвар мчался по запутанным коридорам плечом к плечу со своими братьями, врубаясь в напирающую орду четкими и быстрыми ударами. Когда серые руки тянулись к нему, он отрубал их у запястья. Пальцы цеплялись за его доспехи, хватались за развевающиеся шкуры, скребли по броне, силясь добраться до соединений шлема и горжета.
Он продолжал двигаться и сражаться. Его меч был покрыт толстым слоем жидкостей, которые налипли на металл и тянули его вниз. Капли крови и куски густого жира испещрили его броню, медленно сползая по лежащим внахлест пластинам керамита.
Остальные трудились ничуть не меньше. Он видел, как Гуннлаугур пробивается вперед, раскручивая навершие своего громового молота, как разлетается полуживая плоть под его ударами, превращаясь в кровавые брызги и потеки на стенах. Вальтир бился более педантично, направляя удары Хьольдбитра в горло, глаза, череп. Трупы вокруг него падали аккуратно, их отрубленные головы тонули в доходящей до коленей жиже, а вытянутые руки хватали пустоту.
Ольгейр прикрывал фланги и выкашивал целые просеки в рядах ходячих трупов, стреляя короткими очередями из тяжелого болтера. Зараженная плоть взрывалась покрытыми сгустками и пузырями ошметками, которые разлетались, как органические осколочные гранаты. Бальдр и Хафлои огнем своих болтеров помогали Ольгейру, разрывая черепа, пробивая грудные клетки и потроша врагов точными одиночными выстрелами.
Они продвигались медленно. Враги падали под ударами клинков, но тут же поднимались снова, заполняли тесные коридоры и проходы, ковыляя в битву плотными толпами. У некоторых было оружие рукопашного боя: булавы, молоты, шипастые дубинки, — а иные несли в руках ружья. Это было диковинное стрелковое снаряжение: ржавые, похожие на бочки для масла бластеры со светящейся проводкой и баками для подачи токсинов. Некоторые метали гранаты с нервно-паралитическим, разъедающим плоть газом. Яды в этих гранатах были очень мощными, способными растопить ближайшие стены в шипящих клубах пара, но мертвецы все равно шли сквозь них, хрипя и истекая жидкостями, но не падая.
Ингвар крутанул меч, взявшись за рукоять обеими руками, едва заметив, как прекратил страдания очередного мутанта со стеклянными глазами. Еще несколько моментально пришли тому на смену.
— Это отнимает у нас слишком много времени! — предупредил он Гуннлаугура.
Волчий Гвардеец никак не отреагировал на эти слова. Гуннлаугур продолжал сражаться. Он взмахнул молотом, и куски разломанных тел полетели к потолку, а затем со шлепками посыпались обратно дождем окровавленных ошметков. За спиной гулкий рев выстрелов Сигруна стал более частым. Ольгейру приходилось тратить больше боеприпасов, чем ему хотелось.
Вальтир крутнулся на одной ноге и впечатал другую мутанту в лицо. Его бронированный ботинок оторвал голову существа от плеч вместе с хребтом в фонтане осколков костей и телесных жидкостей. Затем Вальтир снова начал орудовать клинком и выпотрошил еще двоих противников, прежде чем сделать шаг вперед.
— Сколько нужно этих тварей, — спросил он, тяжело дыша, — чтобы управлять таким кораблем?
Ингвар мрачно кивнул.
«Тысячи. Десятки тысяч».
Они будут сползаться к ним с каждой палубы, оставляя свои рабочие места и проскальзывая в скрипучие транспортные коридоры. Волочиться из трюмов, с густо покрытыми маслянистой слизью пальцами. Будут вываливаться из заброшенных апотекарионов, со свисающими внутренностями и лицами, перевязанными грязными тряпками, прибывать и прибывать. Они не смогут в одиночку создать угрозу идущим по кораблю бронированным гигантам, но сумеют замедлить, удержать, задушить их натиск.
— Врагов слишком много, — сказал Ингвар. — Нам нужно ускориться.
Он снял фраг-гранату с пояса, расчистил место перед собой яростным взмахом клинка, а затем бросил ее вперед, в глубину коридора. Она пролетела над головами надвигающейся орды и отскочила от покрытой толстой слизью стены, прежде чем приземлиться среди бредущих трупов.
Взрыв прогремел в замкнутом помещении, разорвав и раскидав несколько тел по сторонам. Взрывная волна пронеслась по коридору и превратила расчлененные трупы в пенистую жижу. Десантников окатило бурлящей кровью, сгустки падали вокруг них с беспорядочными влажными хлопками.
Это нарушило импульс, набранный ордой. Передние ряды споткнулись и были утянуты в слизь под весом тел, падающих за спинами.
Ольгейр вышел вперед, чтобы получить преимущество.
— Следите за своими спинами, братья, — предупредил он и открыл огонь.
Сигрун загрохотал и выпустил град масс-реактивных снарядов. Болты погружались глубоко в дряблую массу гноящейся плоти и детонировали, создав рваную полосу разрушения и разрывая зараженные мышцы на истекающие кровью куски.
Как только стихло эхо выстрелов, огромный и жаждущий битвы Гуннлаугур рванул вперед, врываясь прямо в середину пришедшей в замешательство толпы. Его молот со свистом рассекал воздух при резких взмахах от плеча. Вальтир и Бальдр шли сразу за ним, прорываясь через остатки мутировавшей толпы, расчищая место и давая больше свободы для движения.
Однако яростнее всех пошел в атаку Хафлои. Он ринулся в самую гущу бывших людей, вопя боевые кличи через воке, встроенный в шлем. В правой руке был зажат болт-пистолет, а в левой — топор с двухсторонним лезвием. Он пролетел мимо Гуннлаугура и всем телом вломился в порченное болото из тел, раздавая удары налево и направо, как берсерк со Старого Льда.
Ольгейр с трудом поспевал за ним.
— Щенок! — яростно взревел он, пытаясь заставить того вернуться.
Не помогло. Даже Гуннлаугура рассмешило это зрелище: Кровавый Коготь, молотя врагов, предавался нахлынувшему смертоносному первобытному желанию убивать.
— Фенрис! — вопил Хафлои, круша и убивая с безрассудной дикостью.
Строй мутантов сломался под напором с флангов, столкнувшись с двумя олицетворениями ярости: могучей и неотвратимой в лице Гуннлаугура и безумной, которую представлял Хафлои. Те, кто пережил первую атаку, стали отступать, втягиваясь в зловонные тени или погружаясь в жижу под ногами.
— Хьольда! — подхватил Гуннлаугур, устремляясь за отступающими чудовищами.
Стая гнала остатки толпы мертвецов по покрытому органикой коридору, который извивался и поворачивал, ведя их к сердцу оскверненного корабля. Отступление превратилось в беспорядочное бегство, в смертельную ловушку, в воплощение истинной бойни.
Они продолжали сражаться, пока не добрались до перекрестка с вертикальной транспортной шахтой, начинающейся на нижних уровнях и уходящей далеко ввысь. Металлические двери, которые когда-то отделяли ствол шахты от коридора, были разнесены вдребезги.
— Они уничтожили подъемники, — спокойно отметил Ольгейр, откручивая голову мутанта с молочно-белой кожей от усыпанного красной сыпью тела.
— И правда, — отозвался Гуннлаугур, стягивая с молота малоприятного вида ожерелье из внутренностей. — В таком случае мы влезем туда просто так.
— Хель, — выругался Ольгейр, готовясь закинуть Сигрун за спину. — Насколько высоко?
Вальтир снова ударил ногой, и ботинок доспеха вошел глубоко в тонкий, как яичная скорлупа, череп слепого, ползущего по полу мутанта.
— Не очень, — спокойно сказал он, подходя к шахте. — Но остуди пыл своего протеже. Он слишком увлекся.
Хафлои не заметил шахту и бросился дальше по коридору, нанося удары во все стороны как пистолетом, так и топором, вопя и изрыгая проклятия.
Ингвар, который был ближе всех к Кровавому Когтю, остановил его, схватив за плечо, и потащил обратно. Хафлои развернулся к нему лицом, и на какую-то секунду казалось, что он бросится в драку.
— Уймись, горячая голова, — предупредил Ингвар, поднимая Даусвьер в защитную позицию. — Не заставляй меня использовать клинок.
Хафлои какое-то время пялился на меч, источая агрессию, после чего наконец опустил топор.
К этому моменту Гуннлаугур уже влез в шахту, прыгнув из разбитого дверного проема в окрашенную красным тьму, что лежала впереди. Остальные последовали за ним, соскакивая в бездну подобно серым призракам.
Шахта была огромной. Она уходила далеко вниз, и дна не было видно за плотными завитками багровых испарений, которые, казалось, источали злобу. Низкий рокот двигателей эсминца исходил с нижних уровней и странно искажался, отражаясь от стен со множеством колонн. Железные горгульи таращились в пустоту, их злобные демонические лица превратились в гротескные, распухшие маски с застывшим на них выражением презрения.
Трубы, ржавая электроника, рассыпающиеся опоры и скобы торчали отовсюду из обшитой металлом поверхности шахты, служа опорами, за которые можно было ухватиться. Все было покрыто тонким слоем липкой слизи, из-за чего любая поверхность оказывалась ненадежной. Несмотря на все это, стая карабкалась вверх по шахте, как крысы по швартову, двигаясь быстро, даже когда хрупкие конструкции трещали и осыпались под весом брони.
— Насколько высоко? — Ольгейр повторил вопрос.
Громоздкий тяжелый болтер замедлял его движения, и он отстал от остальных.
Гуннлаугур не дал ему послабления. Стая продолжала взбираться вверх, уровень за уровнем. Их преследовали жуткие звуки: стоны и скрипы перегруженного металла, шепчущие голоса на самом пороге слышимости. Воздух становился все более грязным, и фильтры шлемов работали с трудом. Бледно-зеленый туман струился им навстречу из выпускных труб в форме звериных пастей, выступавших из стен шахты.
Гуннлаугур первым добрался до вершины. Толстые перекрученные металлические тросы свисали с крыши шахты. Они раскачивались и звенели в поднимающихся со дна зловонных потоках воздуха. Когда-то на них из глубин поднимались кабины лифтов. Теперь же они свободно болтались и напоминали громадные силки.
У самой вершины был узкий мостик, нависавший над бездной, который подходил вплотную к тяжелым воротам, установленным между двумя оплывшими колоннами из искаженного и растрескавшегося камня. Гуннлаугур ухватился за край мостика и, подтянувшись, забрался на него. Он ухватил рукоять громового молота обеими руками, размахнулся и нанес мощный удар по линии стыка створок.
Двери с грохотом рухнули внутрь во вспышке бело-голубых молний. Гуннлаугур бросился в проем, и остальные члены стаи последовали за ним, как только добрались до мостика и перемахнули через него.
По ту сторону дверей находилась громадного размера комната. Потолок был сводчатым, с арками, похожими на ребра, отделанным полированной бронзой с остеклением из полупрозрачного хрусталя. За ним лежала пустота космоса, едва различимая сквозь испачканные обзорные окна. Колонны из испещренного прожилками мрамора поднимались вверх из луж жирной пузырящейся субстанции. Длинные струи прозрачной жидкости стекали с поеденных ржавчиной портальных мостиков, окружавших командный трон. В помещении было удушающе жарко, а воздух гудел от жужжания мириад трупных мух.
На имперском фрегате мостик такого размера смог бы вместить более двух сотен членов экипажа. На этом же корабле только один офицер оставался на своем посту. Больше ни для кого и ни для чего не нашлось бы места.
Возможно, когда-то это существо сидело на командном троне как обычный человек. Его ноги стояли на иолу, а руки лежали на подлокотниках. Он мог стать жертвой быстрых мутаций, которые вырвались на волю, подобно мякоти из перезрелого фрукта, и заполнили собой все пространство вокруг. А может, он сидел здесь много веков, медленно разрастаясь и поглощая все вокруг себя, выдавливая любую другую жизнь из своих покоев, пока не остался в одиночестве, покрытый язвами и ранами, запертый со всех сторон стенами межзвездной темницы.
Независимо от того, как это произошло, тварь была колоссальной. Ноги чудовища давно исчезли, скрытые разрастающейся тушей, большая часть которой сейчас, дрожа, как желе, распласталась на полу. Сеть чернильного цвета сосудов пульсировала под колышущейся кожей, прокачивая вязкую кровь по этому гигантскому организму. Волны жира затапливали грязные блоки когитаторов, окружали их, обволакивали, свисали между ними. Нити сухожилий протянулись от тучных боков монстра прямо к центрам управления системами. Хрупкая система этих усиков вибрировала во время судорожных вздохов твари.
Существо не занимало этот мостик. Оно и было мостиком.
И оно смердело. Несло гноящимся жиром, вареной рыбой, гнилыми фруктами, запертым и от этого только усилившимся разложением. Когда оно двигалось, волны омерзительного смрада расходились от громадного тела. Между складками жира блестела какая-то жидкость. Слизь гладкой пленкой покрывала участки туго натянутой кожи и пузырилась вокруг струпьев на месте прорвавшихся гнойников.
Вершину этой горы жира венчала казавшаяся крохотной голова, рудиментарный остаток человека. На ней не было глаз и волос, только раздутые ноздри и длинный, похожий на хлыст язык. Тварь завопила на них, и капли желтой слюны брызнули прямо на каскад дрожащих подбородков. Крохотные ручки, бесполезные и хилые, молотили по бокам.
Бальдр уставился на это чудище.
— Впечатляющее мерзкое зрелище, — пробормотал он.
Ингвар стоял у него за плечом. Энергетическое поле Даусвьера шипело и мерцало, на поверхности доспеха плясали электрические отблески.
— Тогда избавим мир от него, брат, — сказал он, поднимая клинок. То же самое сделали и его братья по стае. — И отправим еще одну заблудшую душу обратно в Хель.
— Выброс энергии, повелитель!
Голос кэрла прозвенел в тишине командной рубки. Ёрундур через обзорный экран наблюдал, как носовой лэнс-излучатель эсминца набирает энергию, сверкая, как шаровая молния в темноте космоса.
«Ундрайдер» гнал так быстро, как только позволяли разбитые двигатели, но враг уже успел сократить большую часть разделявшего их расстояния. Носовые лазерные батареи противника мерцали, выпуская залпы огня, слишком неточные для нанесения повреждений, но все более плотные.
Скоро он пристреляется. После этого их короткая игра будет окончена.
— Есть какой-нибудь сигнал от стаи? — спросил он.
— Ничего, — ответил Бьяргборн.
Капитан говорил сдавленным голосом. Сказывалось перенапряжение от погони.
— Тогда у нас нет больше времени, — произнес Ёрундур. — Отдавай приказ.
Ёрундур не до конца верил в тот план, что придумали технопровидцы, которые работали внизу, на орудийных палубах. Они каким-то образом ухитрились соорудить некое подобие рабочей орудийной сети.
Он понятия не имел, как им это удалось. Ёрундур слышал, как Бьяргборн по комм-связи обсуждал что-то насчет перенаправления механизма питания лэнс-излучателя на выгоревшие катушки лазпушек под варп-ядром, но для космодесантника это не значило ровным счетом ничего. Что бы они ни делали, это было сложно и опасно. Он слышал вопли техножреца, когда одна из попыток закончилась неудачей, в результате которой полностью выгорел целый модуль генераторов и взорвались светильники на всех палубах корабля.
Тем не менее теперь они смогли заставить это работать. У них был только один выстрел — одинокий залп, идущий по спирали с кормы корабля в призрачной надежде попасть в отсек носового лэнс-излучателя эсминца. Если бы получилось вывести оружие из строя, то у них был бы шанс прожить немного дольше. Совсем крохотный, но все же шанс.
Ёрундур ждал так долго, как только можно, прежде чем отдать приказ стрелять. Если бы у них это получилось, то была еще бесконечно малая вероятность сделать чуть больше, чем просто обезвредить оружие. Лэнс-излучатель аккумулировал огромное количество нестабильной энергии, и прямое попадание могло вызвать перегрузку и спровоцировать цепь взрывов во внутренних системах корабля, которые уничтожили бы судно целиком.
Это спасло бы «Ундрайдер», но тогда погибнут шестеро из семерых членов Ярнхамара. Это было сложное решение, и оба варианта таили в себе немалую опасность.
— Прикажите всем членам экипажа, кто не задействован в стрельбе, подготовиться к эвакуации в спасательных капсулах, — произнес Ёрундур, не отводя взгляда от мерцающего гололита. — Если план не удастся, то пускай пошевеливаются.
— Как прикажете, повелитель, — ответил Бъяргборн.
Его пальцы замелькали над контрольными панелями трона, и приказ отправился вниз по цепи командования.
Один из немногих уцелевших сервиторов, подсоединенный к ближайшему терминалу, повернул мертвенно-бледное обвисшее лицо к командирам корабля.
— Орудие готово, повелитель, — произнес он лишенным эмоций речитативом.
Взгляд Ёрундура так и остался прикован к гололиту.
— Огонь, — скомандовал он.
С нижних палуб раздались потрескивание и гул, расходясь эхом из глубин корабля, как будто что-то огромное столкнулось с фрегатом и теперь пробивало себе путь через корабль, палуба за палубой.
Командную рубку тряхнуло, и с потолка свалилось каменное изваяние Русса. При ударе об пол оно разлетелось шквалом осколков и чуть не убило кэрлов, работавших поблизости. На панелях управления зажглись красные огни, исполняя зловещую литанию о перегруженных реле и сгоревших транслокаторах.
Такой была цена последнего отчаянного залпа. Ёрундур наблюдал, как их собранная на коленке батарея включилась и выплюнула плотный пучок лазерных лучей с кормы в направлении приближающегося эсминца. В какой-то момент ярко блеснул свет, вспышка мощной, чистой энергии длилась всего долю секунды, а потом погасла.
«Ундрайдер» содрогнулся. Аритмичное ворчание двигателей полностью затихло и восстановилось через несколько секунд. По стенам мостика зазмеились трещины, и еще больше обломков посыпалось на мраморный пол.
— Мы попали? — спросил Ёрундур, внимательно всматриваясь в обзорные экраны.
Эсминец не сбавил скорости.
— Да, повелитель, — отрапортовал Бъяргборн. Его голос звучал так, как будто он сам едва верил в показания ауспика. — Прямое попадание в носовой лэнс-излучатель.
Еще через секунду нанесенные повреждения стали различимы через обзорные экраны. Нос эсминца пылал, полностью скрытый яростным пламенем, полыхавшим, несмотря на окружающий его вакуум.
— Благословенный Всеотец, — выдохнул Ёрундур, наблюдая за учиненными разрушениями. Затем он резко развернулся к Бьяргборну. — Мне нужны подробные отчеты сканирования этого корабля. Восстановление мощности, сопутствующий урон. Как только узнаете что-то, сразу сообщайте.
Он уже составлял план действий на случай цепной реакции. Возможно, они смогли бы подвести «Ундрайдер» вплотную еще раз, но это имело смысл, если все оставшиеся орудийные батареи врага вышли из строя. Они не пережили бы еще один бортовой залп. Он начал рассчитывать расстояния и относительные скорости, прикидывать, что осталось от брони корпуса.
— Выброс энергии, повелитель!
Доклад пришел от того же кэрла, что и раньше, с точно такими же интонациями.
— Это невозмож… — начал Бъяргборн.
Ёрундур поднял голову и взглянул на обзорный экран.
— Их орудия все еще действуют, — мрачно заметил он.
Расстояние между кораблями сократилось еще сильнее. Ёрундур видел, как разряды энергии проскакивают по дулу излучателя. Залп их орудий только временно нарушил работу пушки.
На лице Бьяргборна застыло выражение недоверия и крайнего удивления. Какая-то его часть продолжала судорожно искать малейшую ошибку или пропущенные показания какого-нибудь прибора. Что угодно, лишь бы опровергнуть то, что он сейчас видел.
Погоня завершилась. До уничтожения «Ундрайдера» остались считанные секунды.
— Мы можем перенаправить дополнительную энергию. — Руки Бьяргборна быстро мелькали над инструментами управления, а его взгляд метался по экранам. — Мы можем…
Ёрундур положил тяжелую, закованную в броню руку на плечо смертного, заставив его замолчать и прекратить отчаянные попытки найти спасительное решение.
— Они стреляют, — сказал он. — Отправляйтесь к капсулам. Сейчас же.
Бьяргборн секунду смотрел на десантника, его нежелание уходить было очевидно.
А потом его плечи поникли.
— Говорит капитан, — объявил он по общему коммуникатору корабля. — Оставить посты. Всем оставить посты немедленно. Эвакуация в спасательных капсулах. Торопитесь, и да направит вас рука Русса.
Ёрундур отпустил его плечо.
— Хорошо сказано. А теперь беги.
Рубка уже пустела. Кэрлы отстегивали страховочные ремни, которые фиксировали их на рабочих местах, и бегом направлялись к подъемникам, ведущим к блокам спасательных капсул.
Бьяргборн должен был уходить вместе со всеми. Рубка содрогнулась, когда первые залпы лазерного огня попали в корпус «Ундрайдера».
— А как же вы, повелитель? — спросил он с прежней почтительностью, несмотря на то что корабль вокруг них начал разваливаться на куски.
Ёрундур, уже начавший двигаться, ухмыльнулся.
— Позаботьтесь о себе, капитан, — ответил он. — Я справлюсь.
А потом выстрелил лэнс-излучатель: короткая, тихая вспышка могучей энергии мелькнула в пустоте, и все вокруг заполыхало.
