12
СИРЕНЫ
ВОПЛИ И ТИШИНА
А ВОТ И ЧУДОВИЩА

При первых же звуках, донесшихся из камеры, Цест стиснул зубы. Экселинор и Амрикс, следуя примеру своего капитана, стоически переносили вопли, рожденные психической пыткой, и молча радовались, что не они стали предметом интереса Мхотепа.

Через небольшое окошко камера казалась совсем темной. Мхотепа Цест мог видеть только со спины. Сын Магнуса почти не двигался, тогда как распростертое перед ним тело содрогалось в мучительной агонии, пока Мхотеп обыскивал его душу.

Несколько раз, когда вопли становились невыносимыми, Цест порывался войти в камеру и прекратить дознание. Мысль о том, что психической пытке подвергается тот, кто совсем недавно был ему братом, казалась отвратительной, но всякий раз он останавливал себя и даже предостерегал Экселинора и Амрикса, чтобы они не вздумали вмешиваться. В конце концов двое Астартес отвернулись от окошка, предоставив Цесту одному переживать воображаемые ужасы дознания, проводимого Мхотепом.

Дважды за это время он сердито отсылал встревоженных воплями боевых братьев, которые приходили, чтобы выяснить их причину, опасаясь новой атаки варпа.

И когда запищал вокс, передавая срочное предупреждение, оказалось, что они были правы.

— Капитан Цест, немедленно подойдите на капитанский мостик! Нас атакуют!

Как ни тяжело было ему оставлять Мхотепа только на Экселинора и Амрикса, Цест не мог не подчиниться. Он быстро добрался до рубки, и Сафракс сразу ознакомил его с ситуацией.

— Тревога была объявлена после того, как несколько неопознанных объектов появились со стороны «Яростной бездны» и через варп стали приближаться к «Гневному». Сначала все решили, что это торпеды, запущенные с целью помешать преследованию. Но это предположение рухнуло, когда помощник адмирала Каминской, Венкмайер, определила, что они движутся по беспорядочной траектории. И тогда обнаружилась истина.

— Сирены, — негромко произнесла Каминска, глядя на тактический экран, свидетельствующий о неминуемом приближении страшных существ. Темнота снаружи как будто пропитала рубку, и казалось, что из-за этого адмирал чувствует себя не в своей тарелке. В ее форме присутствовал легкий беспорядок — наверняка при появлении угрозы ее срочно вызвали из личной каюты, — и это только усиливало ее смущение. — Я думала, что такие существа бывают только в легендах.

— Это обитатели Эмпирея, — пояснил Цест, мимоходом замечая ее непривычное поведение.

Что-то было не так. Но он отмахнулся от этой мысли, приписав странное состояние адмирала появлению чудовищ.

— Адмирал, мы можем от них увернуться?

Каминска некоторое время мрачно следила за полетом обитателей варпа на тактическом дисплее, висевшем перед командным троном.

— Адмирал! — резко окликнул ее Цест, стараясь развеять угрюмую сосредоточенность, внезапно завладевшую ее мыслями.

— Да, капитан? — откликнулась она, внезапно побледнев и покачнувшись.

— Не мог бы Оркад отыскать путь в обход этих монстров?

Каминска покачала головой:

— Столкновение уже неминуемо.

Цест обернулся к Сафраксу:

— Весь отряд в полной боевой готовности должен немедленно прибыть на сборный пункт. Включая Амрикса и Экселинора.

Ему очень не хотелось оставлять Мхотепа одного, но создания варпа угрожали безопасности корабля, и, чтобы его защитить, ему требовались все боевые братья. В этой ситуации риск был оправдан.

— Капитан! — окликнула собравшегося уходить Цеста Каминска.

Он обернулся и заметил, как рулевой Венкмайер подошла ближе к адмиралу, готовая оказать помощь. Каминска остановила своего помощника властным взглядом.

— Что еще, адмирал? — спросил Ультрамарин.

— Если эти существа и в самом деле созданы варпом, как мы сможем их остановить?

— Я не знаю, — ответил Астартес и покинул рубку.

Как на самом деле выглядит варп, не было известно никому из людей. Человеческая мысль была не в состоянии его воспринять, и только особые мутанты вроде Оркада могли смотреть на варп, да и то лишь своим третьим глазом, который не передавал картину полностью, а отфильтровывал то, что грозило разуму уничтожением.

В облике тех существ, что приближались к «Гневному», было что-то от акул или гигантских змей. И на самом деле они не преследовали корабль и не устраивали засады, а приближались со всех сторон; они подкрадывались из прошлого и выскальзывали из будущего, чтобы сойтись в одной точке хрупкого сочетания пространства и времени, которое существовало в оболочке защитного поля корабля.

У них имелись глаза, множество глаз. Их тела состояли из извивающихся нематериальных полос, которые могли принимать любую форму, поскольку своей у них не было, но были глаза. И были также крылья, служившие одновременно и лапами, и когтями, и еще масса болтающегося жира, удерживающего тепло в самых яростных варп-штормах. Они жгли и плевались кислотой и метали ледяные кинжалы из чешуи. Они были рождены в бездне, и реальность никогда не вынуждала их придерживаться одной и той же формы. Сохранение одного и того же облика в течение нескольких мгновений было для них таким же чуждым понятием, как сущность варпа для человеческой мысли.

Сирены разинули свои рыбьи пасти. Хищники держались рядом с «Гневным», подчиняясь незнакомому закону логики, чтобы избежать уничтожения при соприкосновении с защитным полем вокруг корабля.

Находящиеся внутри души манили потенциальным безумием, словно изысканным лакомством. Обычно хищники кормились обрывками переживаний или мучений, достаточно сильных, чтобы донестись до варпа. Здесь же существовал такой запас, что стоило рискнуть, чтобы его осушить. Этих душ хватило бы каждой из сирен, чтобы стать огромной и ужасной, словно плывущий по морю кит. И сильной, чтобы питаться своими сородичами.

Тысячи ярких огоньков мерцали внутри корабля, и каждый сулил пищу и новые возможности для нематериальных хищников.

Вот одна из сирен обнаружила незащищенную душу и, мучительно приспосабливаясь к законам реальности, рванулась к добыче.

Первыми признаками того, что в отсеке лэнс-излучателей что-то случилось, стали крики.

Лэнс-излучатели — или лазерные орудия огромной мощности, соединенные с кормовыми плазменными реакторами, — бездействовали с тех пор, как закончилась схватка с «Яростной бездной», но рабочие орудийной палубы не оставляли их без внимания, поскольку лазеры были своенравными устройствами и требовали особой заботы. Они направляли колоссальные потоки энергии через излучатель орудия, и рабочие были постоянно заняты устранением малейших неточностей настройки, фокусировкой линз и чисткой каналов, иначе энергия могла пойти не в том направлении и вызвать неконтролируемый взрыв.

Один из рабочих сорвался с внутреннего выступа на корпусе, где поправлял громадное зеркало. Он ударился об пол с глухим стуком, и бригадир решил, что человек погиб. Ему не раз приходилось слышать этот звук.

Бригадир не слишком торопился подходить к упавшему рабочему, чтобы удостовериться в его смерти. Труп на орудийной палубе означал для него дополнительные хлопоты. В бригаде будет на одного рабочего меньше, значит, надо перебрасывать кого-то из другого места, а «Гневный» и так уже потерял много людей. Кроме того, они находились в варпе.

Погибнуть в бездне считалось дурным знаком. Люди говорили, что умершие в варпе никогда не выберутся из страшной бездны, и никакие гонения против религии не могли искоренить этих суеверий.

Однако рабочий не умер. Подойдя к телу, бригадир увидел, что бедняга еще что-то лопочет, словно раненое животное, извивается, лежа на спине, а его руки и ноги сотрясаются от дрожи, как будто он пытается встать.

Бригадир громко выразил недовольство тем, что рабочий не погиб сразу. Он наверняка скоро умрет, а транспортировать его в пункт медицинской помощи пришлось бы силами бригады, тогда как у них и так хватает дел.

Тело умирающего внезапно раздулось, так что послышался треск ребер, потом раскололось надвое, разрывая внутренние органы, грудина выскочила, а сломанное ребро со стуком ударилось в основание ближайшей лазерной установки. Потом тело выгнулось пульсирующей аркой из плоти и крови, голова с отвисшей челюстью и открытыми глазами повернулась набок.

Пространство под аркой дрогнуло и потемнело. Из темноты, как из разорванного чрева, вывалился хищник и заморгал множеством глаз, приспосабливаясь к свету.

А потом поднялся крик.

На орудийной палубе началась резня, самая настоящая резня.

К тревожным огням, замигавшим по всему кораблю, из вокс-трансляторов добавились отчаянные крики о чудовищах и об ожившем мертвеце. Спустя некоторое время вопли сменились зловещим молчанием. Цест, собрав всех своих воинов, повел их на орудийную палубу в отсек лэнс-излучателей, и там при виде ужасной бойни Астартес на мгновение остановились.

Цеста на секунду охватили сомнения. Может, он до сих пор ошибался? Может, ошибочны Имперские Истины и ад из примитивных суеверий действительно существует и похож на то, во что превратился отсек лэнс-излучателей? Он быстро прогнал эти еретические мысли и своей непреклонной решимостью, и несокрушимой верностью Робауту Жиллиману. И все же представшая его взгляду картина никак не соответствовала тому, во что он верил. От тел на стенах остались лоскуты кожи и ошметки плоти. Лица палубных рабочих, видневшиеся в грудах оторванных конечностей, застыли масками ужаса. Окровавленные внутренности свисали с потолочных балок и высоких лазерных установок. Фокусирующие зеркала и линзы были забрызганы кровью. Оставшиеся в живых люди, сбившись в сплошную массу, рвали друг друга зубами и ногтями.

Спины обезумевших рабочих обхватывали призрачные нити мерцающей тьмы, тянувшиеся под самый потолок, где угнездился сгусток черноты — отвратительное существо со множеством глаз и ртов. Хихикая и ухмыляясь, это чудовище манипулировало нитями, причиняя палубным рабочим новые страдания.

Цест не первый день служил в Легионе. Он повидал много странного и ужасного: видел бесформенных чужаков, которые, готовясь к битве, поглощали своих сородичей, видел насекомоподобные существа, объединявшиеся в смертоносные рои, видел целые миры, зараженные смертью, видел взрывающиеся звезды, вокруг которых гибли планеты. Но такого ему еще не приходилось наблюдать.

— Оружие к бою! — крикнул он в гневе.

В ответ на его приказ громыхнул болтерный залп, и снаряды, прошивая мерзкую тварь, взорвали ее изнутри. Тестор, развернув свое крупнокалиберное орудие, присоединился к общему хору.

Грохот стрельбы перекрыл пронзительный визг, пробивший защиту боевых шлемов, и регуляторы громкости были не в состоянии модулировать этот непереносимый вопль зараженных варпом существ. Взрывающиеся снаряды из болтеров Астартес обрывали одну за другой свисающие нити. Жуткий монстр проявил свое недовольство, обнажив несколько рядов острых, словно иглы, зубов, и высунул полупрозрачный язык, которым впитывал запах новых жертв. Внезапно язык молниеносным ударом настиг Тестора и пронзил его доспехи и грудь. Астартес взревел от боли и, не переставая стрелять, забился в агонии. Беспорядочные выстрелы застучали по палубе, и воинам Цеста пришлось рассеяться, чтобы не угодить под случайную пулю. Тестор все еще корчился в судорогах, как вдруг стал подниматься в воздух, подтягиваемый языком обитателя варпа.

— Сжечь! — закричал в отчаянии Цест. — Сжечь его немедленно!

Морар, с огнеметом в руках, выступил вперед и послал струю ослепительно-белого горящего прометия. Очищающий огонь в одну секунду превратил в пепел и Тестора, и часть языка чудовища. Обитатель варпа с сердитым визгом попятился, а Морар, повернув огнемет вниз, окатил огнем и бушующую толпу обезумевших рабочих.

В этот момент Цест заметил капли ихора, сочившиеся из тела монстра.

«Если оно может истекать кровью, — решил он, — значит, его можно убить».

— Вперед, Ультрамарины! — крикнул капитан. — Отвага и честь!

— Отвага и честь! — подхватили его боевые братья.

Скучая во временной казарме, отведенной Космическим Волкам на борту «Гневного», Бриннгар услышал сигнал корабельной тревоги и поднял своих боевых братьев. Боец Волчьей Гвардии быстро определил источник шума и повел Кровавых Когтей на нижнюю палубу, но и он, и его воины оказались неготовыми к зрелищу, открывшемуся перед ними в полумраке ангара.

Казалось, они попали прямиком на бойню. Пол стал скользким от крови, а к стенам прилипли куски вырванной плоти. Еще розовые кости валялись беспорядочными грудами. Выражения лиц мертвецов говорили о непреодолимом ужасе, застигнувшем их перед гибелью.

Но даже не сцена кровопролития заставила капитана Космических Волков остановиться. Это сделало кошмарное создание, разрывающее зубами человеческую плоть. При виде легионеров этот блестящий, похожий на акулу хищник развернулся, оскалив окровавленные зубы, и продемонстрировал раздувшееся брюхо.

— А вот и чудовища, — выдохнул Бриннгар.

Волосы у него на затылке шевельнулись от какого-то странного, незнакомого ощущения, но Волк быстро прогнал непонятное чувство и, оскалив клыки, яростно зарычал.

Легионеры обнажили оружие и бросились на порождение варпа.

Мхотеп, пошатываясь, вышел из камеры и ничуть не удивился, не застав у дверей охраны. Он сумел сломить сопротивление изменника, но победа далась нелегко. Даже выйдя в коридор, он еще тяжело дышал, а на лбу под шлемом выступил пот. От объекта дознания, имя которому было Ултис — он все же назвал его перед самым концом, — мало что осталось. Вместо Несущего Слово в камере был прикован просто мешок с костями и плотью. Барьер его психической обороны, возводимый годами фанатичного внушения, трудно было сломить, но, рухнув, он произвел колоссальные изменения. Осталась только физическая оболочка, бормочущий обломок, не способный на дальнейшее сопротивление, не способный ни на что.

Мхотеп был настолько измучен, что, обнаружив чуждое присутствие на корабле, бессильно застонал. Но уже через мгновение, собрав остатки сил, он зашагал к отсеку лэнс-излучателей.

Морар погиб. Две половины его искалеченного тела остались лежать на палубе. Амрикс был тяжело ранен, но еще жив. Из его торса чудовище вырвало кусок мышц, и воин упал у вертикальной опоры установки.

Позади Цеста заклубилась темная масса. Его боевые братья продолжали обстреливать первое чудовище варпа, а из коридора протянулись струи полужидкого вещества и сплелись в клубок. В этой массе открылись глаза и уставились на Астартес.

Ультрамарин, обернувшись, предупредил криком своих товарищей, а затем спустил курок болтера, и вспышка выстрела на мгновение разогнала вокруг него темноту. Из разинутого рта тотчас метнулся темный длинный язык, но Цест успел увернуться. Лаэраду, который старался помочь раненому Амриксу, не повезло. Язык обернулся вокруг него, и все тело апотекария пронзили болезненные спазмы. Лаэрад отчаянно закричал, но его плоть мгновенно усохла и раскололась, а из разрыва посыпались семена величиной с кулак.

Они моментально ожили, из-под оболочки появились крохотные крылья и длинные острые зубы. Они мгновенно разорвали останки Лаэрада на клочки плоти, костей и брони, и он исчез почти бесследно.

Цест вскрикнул и нацелил на новых монстров болт-пистолет. Не переводя дыхания, он расстреливал рвущихся к нему существ точными выстрелами, а последнего поймал свободной рукой и швырнул в стену, пока тот не успел прогрызть керамитовую перчатку.

Теперь Ультрамарины оказались в ловушке между двумя обитателями варпа.

Цест продолжал обстреливать второе варп-чудовище из болт-пистолета, но при этом старался оценить обстановку. Он услышал, как Сафракс выкрикнул имя Робаута Жиллимана и при этом его голос слегка дрогнул от оружейной отдачи. Отблеск выплеснувшейся плазмы подсказал капитану Ультрамаринов, что Питарон, отвечавший за спецоружие, еще с ними. Лексинал и Экселинор, повторяя боевой клич, вели стрельбу из болтеров.

Сражение стало еще ожесточеннее, когда хищники варпа начали приближаться. Они молниеносно уклонялись от большинства летящих снарядов Ультрамаринов, а в случае попадания отвечали оглушительным визгом и воплями.

Цест проверил боезапас болт-пистолета. Оставшихся зарядов хватит ненадолго. Сражаясь на две стороны, они вряд ли сумеют уничтожить обоих чудовищ. Вариантов было немного, и он принял решение.

— Все ко мне! — громко скомандовал Цест. — Во имя Жиллимана, объединим усилия!

Не колеблясь ни мгновения, Ультрамарины развернулись к одному из чудовищ. Хищник варпа не ожидал такого натиска и был застигнут врасплох. Несмотря на отчаянные попытки ускользнуть из-под обстрела, монстр был изрешечен болтерными снарядами. Струя плазмы обожгла ему бок, а точный выстрел Цеста поразил в глаз. Жуткое порождение варпа испустило протяжный вой и пропало, выброшенное из реального пространства «Гневного». Однако до победы было еще далеко. Второе чудовище, неожиданно получившее подкрепление из трех своих сородичей, почти вплотную приблизилось к позиции Ультрамаринов.

Цест и его боевые братья одновременно развернулись и, выкрикнув боевой клич, приготовились дорого продать свои жизни.

Но ни потоков крови, ни хруста ломаемых костей не последовало. Чудовища приготовились поглотить Астартес и уже разинули пасти, как вдруг их окатил поток обжигающего красного света, вырвавшийся из коридора. Порождения варпа отпрянули, сморщились и даже безуспешно попытались подняться в воздух, но свет настигал их повсюду.

— Мерзкие твари! — раздался за спиной Цеста властный голос. — Возвращайтесь обратно в бездну, покиньте этот мир!

Цест прикрыл глаза от ослепительного сияния и увидел, что к ним идет Мхотеп. Все его тело было окутано голубоватой аурой психической энергии, а в вытянутой руке он нес золотое копье.

— А теперь — ложись! — крикнул Мхотеп, и Ультрамарины, грохнув керамитом, бросились на пол.

Копье божественной молнией пролетело над их головами и пронзило ближайшее из чудовищ варпа, пройдя насквозь через его бок и забрызгав палубу темно-серой кровью.

Предсмертный крик потряс палубу и отозвался звоном в металлических опорах. А потом чудовище исчезло, оставив после себя лишь отвратительный едкий запах.

Его сородичи стали наступать на Мхотепа, принюхиваясь к энергии, которую он излучал, но Цест и его товарищи, стоя на коленях, отогнали их дружным залпом.

— Ослепляйте их! — крикнул Мхотеп и поймал копье, вернувшееся к его перчатке, словно к магниту.

Ультрамарины повиновались и стали целиться в темные злобные сферы, служившие чудовищам глазами. После прицельного залпа ангар снова наполнился воем, а Мхотеп опять метнул копье, и второе чудовище исчезло, вернувшись в Имматериум.

Последний хищник попытался спастись, изменив форму. Он вырастил новые глаза, потом из того места, где, по предположению Цеста, у него была голова, появилось множество щупалец, и они мгновенно превратились в крепкие лапы с острыми когтями. Изо рта высунулись змеевидные языки.

Но ударил новый залп, и от порождения варпа на палубе осталась лишь лужа серой тягучей жидкости.

Грохот стрельбы и отчаянные вопли сменились необычной звенящей тишиной. Прекратились вспышки выстрелов, создающие стробоскопический эффект, и зрение сфокусировалось, так что стали отчетливо видны красные огни тревожных сигналов.

Цест окинул взглядом свой отряд. Тяжелораненый Амрикс был все еще жив. А вот служба Лаэрада и Морара закончилась — их последние мгновения были омыты кровью и болью. Остальные уцелели. Сафракс подтвердил это слабым кивком.

Цест еще тяжело дышал, но уже ощущал, как в душе поднимается радость победы, хоть и омраченная гибелью товарищей. Он обернулся к Мхотепу.

Сын Магнуса, лишенный сияния, покачнулся.

— Они ушли, — выдохнул он и тяжело рухнул на палубу.