Глава 51
Пракс
Пракс бежал. Коридоры шестиугольной станции сходились к центру. Гравитация была не выше, чем на Ганимеде, и Праксу после недель на ускорении в одно g приходилось следить, чтобы каждый шаг не подбрасывал его к потолку. Амос скользил рядом с ним, двигаясь плавными низкими прыжками. Ствол его дробовика был твердо нацелен вперед.
На разветвлении коридора мелькнула женщина. Темноволосая, со смуглой кожей. Не та, что украла Мэй. Круглыми глазами глянув на пришельцев, она шмыгнула в сторону.
— О нас уже знают, — сказал Пракс, чуть задыхаясь.
— Думаю, довольно давно, док, — словно бы невзначай заметил Амос, но голос его звучал немного натужно. От злости?
На развилке они задержались. Пракс оперся локтями о колени, восстанавливая дыхание. На двух десятых g кровь и без того легко поднималась вверх. Строго говоря, ему было бы лучше стоять прямо, не пережимая сосудов. Ученый заставил себя разогнуться.
— Куда бы воткнуть передатчик для Наоми? — обратился он к Амосу.
Тот пожал плечами и кивнул на стену.
— Может, проще пойти по указателям?
Стену украшали цветные стрелки с надписями: «Контроль жизнеобесп.», «Кафетерий», «Главн. лаб.». По стрелке «Главн. лаб.» Амос и постучал стволом дробовика.
— По мне, подходит, — согласился Пракс.
— Идти уже можешь?
— Могу, — ответил Пракс, сомневаясь, правду ли говорит.
Пол под ногами качнулся, и сразу вслед за этим они подошвами ног ощутили протяжный зловещий рокот.
— Наоми, ты здесь?
— Здесь. Я по другой линии держу связь с капитаном. Буду переключаться туда-сюда. Все в порядке?
— С небольшой натяжкой, — ответил Амос. — Судя по звуку, стрельба. Там снаружи базу не обстреливают?
— Нет, — голос Наоми доходил с корабля утончившимся и писклявым. — Похоже, местные выстраивают оборону, но марсиане пока не отвечают на огонь.
— Скажи им, чтоб не дурили, — попросил Амос, уже двигаясь по коридору, ведущему к лаборатории. Пракс прыгнул следом, не рассчитал и разбил плечо о потолок.
— Ага, сразу как меня спросят, — огрызнулась Наоми.
Коридоры сплетались лабиринтом, но Пракс всю жизнь провел в таких лабиринтах. Логика размещения исследовательских центров повсюду одинакова. Отличаются планы этажей, множество деталей зависит от бюджета, область исследований определяет необходимость в различном оборудовании, но дух места остается тем же, и Пракс чувствовал себя как дома.
Еще дважды люди, завидев их, шмыгали в боковые коридоры. Первой оказалась женщина-астер в белом лабораторном халате. Вторым — тучный темнокожий мужчина, коренастый как землянин. На нем был строгий костюм — общая для всех планет примета администратора. Ни один из двоих не пытался их остановить, и Пракс сразу выбросил их из головы.
Герметичные переборки отделяли маленькую лабораторию с пониженным давлением. Когда Амос вскрыл проход, поток воздуха словно подтолкнул их вперед. Снова донесся рокот — на этот раз громче — и продлился добрых пятнадцать секунд. Возможно, шел бой или поблизости прорезался новый вулкан — кто знает. Пракс не сомневался, что база строилась с учетом сейсмической опасности. Мелькнула мысль, как здесь обеспечивается безопасность, но он сразу выкинул ее из головы. Все равно здесь он был бессилен.
Лаборатория оказалась как минимум не хуже той, в которой он работал на Ганимеде. Здесь было все, от волоконных дисплеев полного резонанса до интерференционных гравилинз. Оранжевый низкий стол-экран в углу показывал голографическую картину быстро растущей колонии клеток. Отсюда, не считая той двери, в которую они вошли, вели еще два выхода. Где-то недалеко перекликались люди.
Пракс указал на одну из дверей:
— Сюда. Взгляни на петли. Позволяет протаскивать внутрь объемные грузы.
В коридоре было теплее, воздух стал влажным. Не то чтобы как в оранжерее, но близко к тому. Они вышли на длинную галерею с пятиметровым потолком. Параллельные рельсы-направляющие на полу и потолке позволяли перевозить тяжелые грузы и клетки-вольеры. Вдоль галереи располагались ниши-отсеки, памятные Праксу по временам аспирантуры: «умные» столы, настенные дисплеи, пульты управления, емкости для образцов. Крики стали ближе. Пракс собирался сказать об этом, но Амос, покачав головой, указал на дальний отек. Оттуда слышался раздраженный и настойчивый мужской голос.
— Какая эвакуация, когда эвакуироваться некуда? — говорил он. — Ничего не отдам, буду торговаться…
— Выбора нет, — ответил женский голос, — опустите пистолет и давайте все обсудим. Я направляла вас семь лет, и под моим управлением вы продержитесь еще столько же, если только…
— Вы бредите? Думаете, у нас есть хотя бы завтрашний день?
Амос стволом указал вперед и начал медленное, обдуманное движение. Пракс шел за ним, стараясь не шуметь. Он очень давно не слышал голоса доктора Стрикланда, но кричавший мужчина мог оказаться им. Возможно.
— Давайте начистоту, — говорил мужчина. — У нас нет ничего. Ничего. А торговаться можно только с картами на руках. Они — наши козыри. Почему, вы думаете, они еще живы?
— Карлос, — говорила женщина, пока Пракс подкрадывался к углу ниши, — на базе уже сейчас находится враг, и если они войдут через тот шлюз…
— Да, — перебил ее Амос, — и что же тогда произойдет?
Ниша была как все ниши. Стрикланд — это точно был Стрикланд — стоял у серой транспортировочной клетки, достававшей от пола ему до бедра. В клетке для образцов лежали шестеро детей: спящих или усыпленных наркотиком. А в руке Стрикланд держал маленький пистолет, наведенный на знакомую по видео женщину. Та была в облегающем мундире. Костюмами такого покроя пользовались силы безопасности, чтобы придавать своим сотрудникам крутой и устрашающий вид. В случае с женщиной это удалось.
— Мы вошли с другой стороны, — заметил Пракс, ткнув пальцем себе за спину.
— Па? — Одно тихое короткое слово. Оно прогремело из транспортировочной клетки, заглушив недели взрывов и выстрелов, крики раненых и умирающих. Пракс перестал дышать, застыл столбом. Ему хотелось крикнуть: «Осторожно, уберите оружие! Здесь дети!» Его дитя!
Пистолет Стрикланда рявкнул, и разрывная пуля превратила шею и лицо женщины в кровавую кашу. Она еще попыталась вскрикнуть, но поврежденные голосовые связки издали только нечто вроде влажного всхлипа. Амос поднял дробовик, но Стрикланд — или Мерриан? — опустил пистолет на крышу клетки и словно бы облегченно обмяк. Женщина оседала на пол, кровь и ошметки плоти ложились на пол кружевным покрывалом.
— Слава богу, вы здесь, — произнес доктор. — О, слава богу, вы здесь. Я удерживал ее, сколько мог. Доктор Менг, я не могу и представить, что это было для вас. Мне так жаль, так жаль…
Пракс шагнул вперед. Тело женщины еще раз втянуло воздух: нервная система действовала, лишившись центрального управления. Стрикланд улыбнулся ему, как улыбался все эти годы, посещая маленькую пациентку. Пракс нашел управление замком и наклонился, чтобы открыть клетку. Магнитные запоры боковой стенки щелкнули, и панель откатилась, скрывшись в раме.
Один ужасный убийственный миг он видел чужую девочку. Черные блестящие волосы, смуглая кожа — она могла быть Мэй старшей сестрой. И тут ребенок пошевелился. Всего лишь легкий поворот головы, но этого хватило, чтобы узнать дочь в подросшем теле. Месяцы на Ганимеде, недели полета на Тихо и обратно, — а она в это время росла без него.
— Какая она большая, — выговорил Пракс. — Как выросла.
Мэй нахмурилась, над самыми бровями набухли маленькие бугорки. Так хмурилась Никола. А потом девочка открыла глаза, пустые и прозрачные. Пракс рывком отстегнул и сбросил шлем. Воздух станции припахивал серой и медью.
Мэй остановила на нем взгляд и улыбнулась.
— Па, — повторила она и помахала ему рукой.
Когда он нагнулся, дочка ухватила его палец в кулак и подтянулась к его груди. Пракс прижал ее к себе, поразившись теплу и тяжести маленького тела — уже не крошечного, а просто маленького. Пустота между звездами была в тот миг меньше Мэй.
— Она под успокоительными, — подал голос Стрикланд, — но вполне здорова. Иммунная система отлично действует.
— Маленькая моя, — забормотал Пракс, — хорошая моя девочка.
Мэй опять закрыла глаза, но продолжала улыбаться и блаженно мурлыкала себе под нос.
— Вы не представляете, как я сожалею обо всем, — сказал Стрикланд. — Если бы я имел средство, чтобы связаться с вами, объяснить, что происходит, я бы непременно связался. Это было хуже кошмара.
— Говоришь, тебя здесь держали в плену? — спросил Амос.
— Почти весь технический персонал находился здесь против воли, — заверил Стрикланд. — Когда подписывали контракты, нам обещали большие возможности и свободу действий, о каких почти всем нам приходилось только мечтать. Поначалу я думал, что действительно сумею что-то изменить. Я ужасно, ужасно ошибся и никогда не сумею оправдаться.
Кровь у Пракса звенела. Тепло расходилось от солнечного сплетения к рукам и ногам. Как будто его угостили лучшим за всю историю фармакологии эйфориаком. Волосы Мэй пахли дешевым лабораторным шампунем, каким он в молодости мыл подопытных собак. Пракс разогнулся слишком быстро, и его подбросило на несколько сантиметров над полом. Ноги скользнули по чему-то липкому, и ботаник не сразу понял, что стоит на коленях в крови.
— Что с этими детишками? — спросил Амос. — Где-то должны быть и другие?
— Это все, кого мне удалось спасти. Их всех усыпили для эвакуации, — объяснил Стрикланд. — Но сейчас нам надо идти. Уходить со станции. Мне нужно обратиться к властям.
— И зачем бы? — спросил Амос.
— Я должен рассказать, что здесь происходило, — ответил Стрикланд. — Я должен всем поведать о творившихся здесь преступлениях.
— Ясно, — кивнул Амос. — Эй, Пракс, ты справишься? — Он ткнул дробовиком в сторону клетки.
Пракс обернулся к Амосу. Ему нелегко было вспомнить, где он и что они здесь делают.
— А, — сказал он, — конечно.
Одной рукой прижимая к себе Мэй, он взял пистолет Стрикланда и навел на него.
— Нет, — вскрикнул Стрикланд, — вы… вы не поняли! Я тоже жертва. Мне пришлось этим заниматься. Они меня заставили. Она заставила.
— Знаешь, — заговорил Амос, — может, я из тех, кого вы называете рабочим классом, но я не дурак. Ты из ручных социопатов «Протогена», и я не куплюсь на то, что ты пытаешься мне втюхать.
Лицо Стрикланда исказила холодная ярость — словно маска упала.
— «Протоген» мертв, — напомнил он. — Нет «Протогена».
— Верно, — признал Амос, — перепутал торговую марку. Мелочи какие!
Мэй забормотала и протянула руку за ухо отцу, чтобы ухватить его за волосы. Стрикланд отступил, сжав руки в кулаки.
— Я ее спас, — сказал он. — Девочка жива благодаря мне. Она была предназначена для второго поколения гибридов, а я вывел ее из проекта. Всех их вывел. Если бы не я, все эти дети были бы сейчас хуже чем просто мертвы. Хуже!
— Та передача, да? — спросил Пракс. — Вы поняли, что мы можем и найти вас, и решили подстраховаться девочкой, которую ищет весь мир?
— А вы против? — огрызнулся Стрикланд. — Так или иначе, ее спас я.
— Думаю, ее спас капитан Холден, — возразил Пракс, — но я понимаю вашу мысль.
Пистолет Стрикланда взводился простым движением большого пальца. Пракс поставил его на предохранитель.
— У меня нет дома, — принялся перечислять он, — нет работы. Все, кого я знал, умерли или оказались разбросаны по Солнечной системе. Верховное правительство уверено, что я насиловал женщин и детей. За последний месяц я получил более восьмидесяти открытых угроз — совершенно незнакомые люди желают мне смерти. И знаете, мне все равно.
Стрикланд облизнул губы, метнулся взглядом от Пракса к Амосу и обратно.
— Мне не нужно вас убивать, — сказал Пракс, — моя дочь вернулась, а мстить я не хочу.
Стрикланд глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Пракс видел, как расслабилось его тело, как облегчение и радость чуть изогнули углы губ. Мэй вздрогнула от грохота дробовика, но тут же опустила головку на плечо Праксу — не заплакала и не оглянулась. Тело Стрикланда медленно вытянулось и осело на пол. С того места, где была голова, брызгала на стены артериальная кровь, но с каждым толчком сердца струйки становились слабее.
Амос передернул плечами.
— Или так, — кивнул Пракс.
— Ты как, представляешь, как мы будем отсюда?..
Люк позади них распахнулся, и в нишу ворвался мужчина.
— Что такое? Я слышал…
Амос поднял дробовик. Вошедший попятился, заскулив от ужаса. Амос откашлялся.
— Есть идеи, как нам вытащить отсюда ребятишек?
Ничто в жизни не давалось Праксу так трудно, как вернуть Мэй в клетку. Ему хотелось нести дочку на руках, прижимаясь лицом к ее щеке. Примитивная реакция: самые глубокие отделы его мозга жаждали телесного контакта. Но его скафандр не защитил бы Мэй от радиации и разреженной сернистой атмосферы Ио, а транспортная клетка защищала. Пракс заботливо устроил ее рядом с двумя другими детьми. Амос тем временем укладывал остальных на вторую тележку. Самый младший был еще в подгузниках. Пракс решил, что вряд ли малыш с Ганимеда. Тележка заскользила по потолочной направляющей, дребезжа на стыках.
— Дорогу к поверхности запомнил? — спросил Амос.
— Кажется, да.
— Э, док… ты бы шлем надел.
— О, верно! Спасибо!
На развилке люди в форме службы безопасности строили баррикаду. Они вшестером собирались оборонять станцию. Брошенная Амосом с тыла граната оказалась весьма эффективной, но все же на то, чтобы убрать трупы и остатки баррикады, ушло несколько минут.
Пракс помнил время, когда насилие было для него мучительным. Не кровь и не тела. Он достаточно долго занимался анатомическими исследованиями, чтобы научиться отгораживать сознание от ужаса перед расчлененным телом. А вот то, как люди действовали в ярости, то, что мужчины и женщины, разорванные у него на глазах на куски, не были завещавшими свои тела науке покойниками, прежде воспринималось бы тяжело. Мир лишил его этого свойства, причем Пракс вряд ли сумел бы точно сказать, когда это случилось. Что-то в нем онемело, и, может быть, навсегда. Он отметил потерю, но только рассудком. Из всех чувств в нем осталось только сияющее облегчение, что Мэй была здесь и жива, да еще звериное стремление защищать ее, то есть никогда больше не спускать с нее глаз, пока она остается в этой вселенной.
Везти тележки по грунту оказалось труднее: колеса застревали на неровной поверхности. Пракс по примеру Амоса развернул свою и теперь тянул, вместо того чтоб толкать. С точки зрения физики так было проще, но, если бы не механик, Праксу бы в голову не пришло отвернуться от детей.
Бобби медленно подходила к «Росинанту». Ее скафандр был опален, покрыт пятнами и двигался неуклюже. По спине стекала прозрачная жидкость.
— Не подходите, — предупредила она, — я вся заляпана протомолекулой.
— Плохо, — сказал Амос. — Есть способ отчистить?
— Вообще-то, нет, — сказала Бобби. — Как у вас?
— Набрали детишек. На хоровой кружок хватит, а на бейсбольную команду маловато, — ответил Амос.
— Мэй здесь, — сказал Пракс. — С ней все хорошо.
— Рада слышать, — сказала Бобби, и в ее голосе сквозь усталость пробилась настоящая радость.
Амос с Праксом вошли в шлюз и поставили тележки у стены, а Бобби осталась снаружи. Пракс проверил индикаторы перевозочных клеток. Воздуха должно было хватить еще на сорок минут.
— Давай, — скомандовал Амос, — мы готовы.
— Включаю аварийный сброс, — отозвалась Бобби, и бронированный скафандр распался. Странное было зрелище: жесткие слои броневых пластин раскрывались, как лепестки цветка, и опадали, обнажая застывшую с закрытыми глазами и открытым ртом женщину. Когда она протянула к Амосу руку, Пракс вспомнил, как подалась к нему из клетки Мэй.
— Давай, док, — сказал Амос.
— Шлюзование, — ответил Пракс.
Он закрыл наружный люк и пустил в камеру свежий воздух. Через десять секунд грудь Бобби заходила ходуном. Через тридцать секунд давление достигло семи восьмых атмосферного.
— Как наши дела, ребята? — спросила Наоми, пока Пракс открывал клетки.
Дети еще спали. Мэй по младенческой привычке засунула в рот два пальца. Пракс опять заметил, как она повзрослела.
— Дела в порядке, — ответил Амос. — Предлагаю убраться отсюда на хрен и застеклить весь шарик.
— Отнюдь не херовое предложение, — поддержала по другому каналу Авасарала.
— Принято, — согласилась и Наоми. — Мы к взлету готовы. Дайте знать, когда устроите новых пассажиров.
Пракс стащил с головы шлем и сел рядом с Бобби. Она, в черной чешуе трико, словно сейчас вышла со спортивной тренировки. Но ему было все равно, кто рядом с ним.
— Рада, что ты вернул дочку, — сказала она.
— Спасибо. Жаль, что ты потеряла скафандр, — сказал он.
Бобби пожала плечами.
— От него все равно один вид остался.
— Шлюзование закончено, Наоми, — сказал Амос. — Мы дома.
