Принцепс Турнет сосредоточенно вслушивался в поступающие приказы, и хотя Кассар не мог разобрать ни слова из того, что передавалось по воксу Турнета, он об этом ничуть не жалел. Все его внимание было сосредоточено на собственном желудке, который, похоже, бился в истерике и хотел немедленно избавиться от своего содержимого. Позывы тошноты подкатывали всякий раз, когда модератор отвлекался от наблюдения за внутренними системами «Диес Ире». Смотреть собственными, человеческими глазами на происходящее снаружи не было никаких сил. И тогда разум Титуса Кассара мгновенно прятался в машину, как улитка в раковину, закрываясь от внешнего мира массивной броней титана.

«Диес ире» постепенно снова начинал реагировать на окружающее. Кассар ощущал, как по рукам бога-машины растекается энергия, и знал, что орудия перезаряжаются. Плазменный реактор в недрах машины пульсировал в такт сердцебиению Кассара, и модератор отчетливо представлял себе этот шар ядерного пламени, зажженный праведной волей самого Императора.

Даже сейчас, среди ужаса и смерти, Император был с ним. Божественная машина служила инструментом Его воли и стойко противостояла любым разрушениям. Эта мысль успокаивала Кассара и помогала ему сосредоточиться. Император здесь, значит, Император защитит.

– Получены приказы с «Духа мщения», – энергично произнес Турнет, – Модератор, открыть огонь.

– Открыть огонь? – удивился Арукен. – Сэр? Истваанцев не осталось. Они все мертвы.

Кассар погрузился в обзор данных о состоянии титана, и голос Арукена казался очень далеким, но слова Турнета прозвучали совершенно отчетливо, словно принцепс говорил ему прямо в ухо.

– Не по истваанцам, – ответил Турнет, – по Гвардии Смерти.

– Принцепс? – ошарашено произнес Арукен. – Стрелять по Гвардии Смерти?

– Модератор, я не привык повторять приказы, – сказал Турнет. – Тебе приказано открыть огонь по Гвардии Смерти. Они предали Воителя.

Кассар замер. Как будто мало смертей на Истваане III, так теперь еще и обстреливать Гвардию Смерти, тот самый Легион, который они должны были поддерживать?

– Сэр, – заговорил он, – это непонятно.

– А тебе и не надо ничего понимать! – крикнул Турнет, теряя терпение. – Выполняй приказ, вот и все!

Титус Кассар заглянул в глаза Турнета, и внезапно его озарила истина, словно сам Император с далекой Терры осветил его разум своей мудростью.

– Это ведь сделали не истваанцы, не так ли? – спросил он. – Это сделал Воитель.

Губы Турнета растянулись в усмешке, и Кассар увидел, что принцепс протянул руку к кобуре.

Кассар не стал ждать продолжения и выхватил свой автоматический пистолет.

Оба одновременно подняли оружие и выстрелили.

Маггард шагнул вперед, обнажил свою золотую кирлианскую саблю и расстегнул кобуру. Его фигура показалась Зиндерманну еще более массивной, чем раньше, – Маггард уже намного превзошел обычного человека и больше походил на Астартес, чем на смертного. Видимо, такова была награда Воителя за его службу.

Йактон Круз не стал тратить время на переговоры, вскинул болтер и выстрелил, но доспехи Маггарда оказались не хуже, чем силовая броня Астартес, и выстрел попросту возвестил о начале поединка.

Пистолет Маггарда тоже выплюнул пламя, Зиндерманн и Мерсади пригнулись, а два воина вступили в поединок.

Киилер спокойно наблюдала, как после выстрела Маггарда от доспехов Круза отлетел осколок, но, прежде чем убийца успел произвести еще один выстрел, противник уже оказался вплотную к нему.

Круз с размаху ударил Маггарда в живот, но немой наемник выдержал удар и занес саблю над головой противника. Круз успел отпрянуть от клинка, и лезвие полоснуло его по животу, легко разрубив доспехи.

Из раны широкой струей хлынула кровь, и Круз от неожиданности упал на колени, но успел выхватить боевой нож, длиной с меч смертного воина.

Маггард сделал выпад и снова ранил Круза, на этот раз в бок. Из тела пожилого Астартес снова брызнула кровь. Кирлианский клинок снова просвистел в воздухе, но на этот раз, взметнув целый сноп искр, столкнулся с боевым ножом. Круз опомнился и смог нанести колющий удар в сочленение доспехов Маггарда. Убийца отпрянул, и Круз хоть и с трудом, но встал на ноги.

Маггард снова ринулся вперед, замахиваясь саблей. В физическом отношении он почти не уступал Крузу, и на его стороне была молодость, но даже Зиндерманн видел, что его движения несколько замедленны, словно Маггард еще не привык к своему изменившемуся телу и не вполне владел всеми его возможностями.

Круз сделал шаг в сторону, уходя от размашистого удара, и, поднырнув под руку Маггарда, обхватил его голову, прижав ее локтем. Вторая рука с ножом взметнулась вверх, и клинок устремился к горлу, но Маггард успел перехватить запястье старого воина и остановил лезвие в дюйме от пульсирующей вены.

Круз напряг все свои силы, чтобы завершить удар, но измененное тело Маггарда обеспечило ему преимущество, и лезвие постепенно отклонялось в сторону. На лбу Круза выступили капли пота, и Зиндерманну стало ясно, что Астартес не сможет выиграть этот бой в одиночку.

Он рывком поднялся и подбежал к брошенному Маггардом пистолету, грозно мерцавшему тускло-черной рукояткой. Несмотря на то, что оружие предназначалось для смертного, в хрупкой руке Зиндерманна оно казалось огромным.

Держа пистолет на вытянутой руке, итератор направился к сражающимся воинам. Он не хотел рисковать, поскольку не был военным, и, стреляя с дальнего расстояния, вполне мог угробить как убийцу, так и своего защитника.

Зиндерманн подошел к дерущимся вплотную и приставил дуло точно к тому месту, где кровоточила рана, нанесенная ножом Круза. Он спустил курок, прогремел выстрел, и отдача чуть не сломала итератору запястье, но эффект от вмешательства оправдал бы и не такую травму.

В немом вопле Маггард открыл рот, и все его тело содрогнулось от неожиданной боли. Рука, удерживающая нож, на мгновение ослабла, и Круз с яростным криком вонзил лезвие снизу под челюсть своего противника.

Словно подрубленное дерево, Маггард покачнулся и рухнул на бок. Воин в золотых доспехах увлек за собой и пожилого Астартес, все еще сжимавшего нож, но Круз оказался наверху.

На мгновение они оказались лицом к лицу, и Маггард, собравшись с силами, плюнул в лицо Круза сгустком крови. Астартес еще глубже погрузил нож в челюсть, чтобы лезвие проникло в мозг.

По телу Маггарда пробежала дрожь, несколько мгновений он бился в агонии, а когда затих, Круз смотрел в уже мертвые и пустые глаза.

Он с трудом поднялся на ноги.

– Лицом к лицу, – тяжело дыша, сказал Круз. – Не хитростью, не предательством, не бомбардировкой за тысячи миль, а лицом к лицу…

Затем он оглянулся на Зиндерманна и кивнул в знак благодарности. Воин едва держался на ногах от боли, но на его лице сияло удивительное спокойствие.

– Я помню, как это было, – продолжал он. – На Хтонии мы все были братьями. Не только между собой, но и со своими врагами тоже. Именно это увидел в нас Император, когда посмотрел на наше общество. Мы были головорезами, немногим отличавшимися от таких же бандитов в большинстве миров, но у нас был свой кодекс чести, и он был для каждого из нас дороже жизни. Это он заложил в души Лунных Волков. Я думал, что, если даже никто больше не помнит об этом, Воитель должен помнить, ведь именно его Император выбрал нашим командиром.

– Нет, – сказала Киилер. – Вы – последний.

– И когда я понял это… я стал говорить то, что они хотели услышать. Я старался быть одним из них, и мне это почти удалось. Я почти забыл прошлое… До сегодняшнего дня.

– Музыка сфер, – тихо произнес Зиндерманн.

Взгляд Круза обратился к Киилер, и его лицо стало суровым.

– Я ничего не делала, Вполуха, – ответила она на его невысказанный вопрос. – Вы все сделали сами. Обычаи Хтонии послужили причиной тому, что Император сделал вас и ваших братьев Лунными Волками. Возможно, сам Император напомнил вам об этом.

– Я видел, что изменения зашли слишком далеко, но не возражал, поскольку считал, что изменился кодекс. Но на самом деле ничего не изменилось. Просто враг пришел и обосновался среди нас.

– Послушайте, все это, конечно, очень важно, но не следует ли нам побыстрее выбраться отсюда? – спросила Мерсади.

Круз кивнул и повел их к «Громовому ястребу».

– Вы правы, мисс Олитон, давайте попробуем улететь на этом корабле. Все они теперь для меня умерли.

– Мы с вами, капитан, – сказал Зиндерманн, вслед за Крузом осторожно обходя тело Маггарда.

Казалось, старый Астартес сбросил с плеч множество лет, а энергия, потраченная во время поединка, возвращалась новым азартом. Зиндерманн заметил, как ярко засияли его глаза.

В душе Йактона Круза разгорался огонек понимания, и это напомнило Зиндерманну, что надежда еще есть.

Но в Галактике нет ничего опаснее, чем слабая надежда.

Выстрел Турнета ушел вверх, а Кассара – в сторону. Иона Арукен бросился на пол, опасаясь рикошета от полукруглого потолка рубки. Турнет скатился со своего командирского кресла и скрылся за ним, а Кассар соскользнул со своего места и сел на пол, как раз на уровне глаз-иллюминаторов титана. Он снова выстрелил, и его пуля, угодив в электронные устройства командирского пульта, выбила целый фонтан искр.

Турнет тоже ответил выстрелом, и Кассар, пригнувшись еще ниже, забрался под свое кресло. Контакты при движении отсоединились от его головы, и по лицу потекли кровавые слезы, а металлическая нить прилипла сзади на шее.

Разрыв связи с титаном, как и всегда, отозвался в его мыслях болезненным уколом печали.

– Титус! – закричал Арукен. – Что ты творишь?

– Модератор, сдавайся или ты здесь умрешь! – крикнул Турнет. – Бросай оружие и сдавайся!

– Это предательство! – воскликнул Кассар. – Иона, ты же знаешь, что я прав. Все это подстроил Воитель. Он отдал город на растерзание, чтобы погубить верующих!

Из-за громоздких устройств, окружавших командирское кресло, вслепую выстрелил Турнет.

– Верующих? Ты что, собираешься изменить Воителю ради какой-то религии? Ты болен, ты это знаешь? Религия – это зараза, и мне давным-давно следовало тебя выгнать!

Кассар торопливо оценивал ситуацию. Из рубки имелся только один выход – дверь, ведущая в огромный центральный отсек, где был расположен плазменный генератор, а при нем находились многочисленные техники. Кассар не решался броситься к выходу из страха, что принцепс застрелит его, едва он покинет укрытие.

Но то же самое относилось и к Турнету. Они оба оказались в ловушке.

– Ты знал, – заговорил Кассар. – Ты знал о бомбардировке.

– Конечно, я знал. Как ты мог быть настолько наивным? Ты даже не догадывался, что происходит на этой планете?

– Императора предали! – крикнул Кассар.

– Здесь нет никакого Императора, – сердито бросил в ответ Турнет. – Он отказался от нас. Он оставил Империум, который люди завоевывали для него ценой собственной жизни. Ему все равно. А Воителю нет. Он покорил эту Галактику, и он должен ею править, и только глупец может этого не понимать. Это они принудили Воителя к крайним мерам, и он сделал то, что должен был сделать.

У Кассара едва не помутился разум. Турнет предал все, что создано Императором, и эта схватка в командирской рубке – всего лишь крохотный эпизод в конфликте невообразимых масштабов.

Турнет вскочил и, побежав к выходу, выстрелил дважды, но обе пули ударили в стену позади Кассара.

– Я не допущу этого! – заорал Кассар, стреляя в ответ.

Первый выстрел снова ушел в сторону, но теперь Турнету пришлось остановиться, чтобы повернуть колесо замка.

Кассар прицелился в спину принцепса.

– Титус! Не надо! – крикнул Арукен и дернул рычаг управления двигателем титана.

Боевая машина резко накренилась, и командная рубка качнулась, словно палуба корабля, попавшего в шторм. Кассара отбросило назад к стене, и он лишился возможности произвести точный выстрел. Тем временем Турнет распахнул дверь настежь, выбежал из рубки и оказался вне досягаемости выстрелов Кассара.

Титан выпрямился, и Титус Кассар поднялся на ноги. Перед его глазами мелькнула какая-то тень, и он едва не выстрелил, прежде чем понял, что перед ним Иона Арукен.

– Титус, перестань, – сказал Арукен. – Не делай этого.

– У меня нет выбора. Это предательство.

– Ты не должен погибнуть.

Кассар резким кивком указал на иллюминаторы титана, через которые можно было рассмотреть воинов Гвардии Смерти в скользких от разлагавшейся плоти окопах.

– И они тоже, – сказал Кассар. – Ты ведь знаешь, что я прав, Арукен. Ты понимаешь, что Воитель предал Империум. Если «Диес ире» останется в наших руках, мы сможем что-нибудь сделать.

Арукен перевел взгляд с лица Кассара на оружие в его руке.

– Кассар, все кончено. Просто… просто откажись от войны.

– Ты со мной или против меня, Иона? – спросил Кассар. – Ты верен Императору или ты его враг? Выбирай.

Многие говорили, что космодесантникам неведом страх.

Это утверждение не совсем справедливо. Космодесантник может испытывать страх, но в процессе тренировок и укрепления дисциплины он учится справляться со страхом и не позволять ему отвлекать внимание во время битвы. Капитан Саул Тарвиц не был исключением, ему приходилось сталкиваться с ураганным огнем и чудовищными чужаками, он видел безумных хищников варпа, но при виде атакующего Ангрона он побежал.

Примарх пробивался через руины, словно атомный ледокол, испуская оглушительный рев. Взмахом одного цепного топора он разрубил пополам сразу двоих верных Императору Пожирателей Миров, а второй топор уже вонзался в корпус третьего. Сопровождавшие его изменники вели стрельбу из-за груд обломков или сражались цепными мечами.

– Умрите! – закричал капитан Эрлен, и все до единого Пожиратели Миров по его сигналу бросились на врага.

Тарвиц привык, что Астартес в сражениях прибегают к различным уловкам и контратакам, распределяют между собой сектора обстрела, разделяют силы противника или вклиниваются в его ряды точными и изящными маневрами. Но Пожиратели Миров, в отличие от Детей Императора, не стремились к совершенству. В сражении они руководствовались яростью и ненавистью, жестокостью и жаждой уничтожения.

И против своих недавних братьев, с которыми долгие годы сражались бок о бок, они воевали еще с большей ненавистью.

Тарвиц пробирался подальше от побоища. Мимо него навстречу Ангрону бежали Пожиратели Миров, но лежащие вокруг бездыханные тела Астартес ясно предсказывали их дальнейшую судьбу. Тарвиц слегка нагнулся и пробил плечом треснувшую стену, за которой оказался внутренний дворик со статуями, уже пострадавшими от недавних сражений.

Он бросил взгляд назад. Тысячи Пожирателей Миров, захваченные ужасным водоворотом битвы, бросались друг на друга. А в центре безумного побоища возвышалась массивная и пугающая фигура Ангрона с двумя боевыми топорами в руках.

Недалеко от него Эрлен с грохотом упал на землю, но взгляд капитана Пожирателей Миров на мгновение скользнул по лицу Тарвица. Затем Эрлен перекатился на спину и попытался подняться на ноги. Его лицо казалось сплошной кровавой маской, и только глаза еще оставались узнаваемыми. На него набросились сразу несколько Пожирателей Миров, повалили на землю и заработали цепными мечами, словно разделывали тушу.

Залпы болтерного огня пробили стену, и битва выплеснулась во внутренний двор. Пожиратели Миров сходились друг с другом врукопашную, стреляли в упор и сносили головы своим недавним боевым братьям. Остатки стены рухнули, дюжина предателей ринулась во двор, и тогда Тарвиц заставил себя подняться и бежать.

Едва он укрылся за колонной, как от разрывных болтерных снарядов во все стороны полетели мраморные обломки. Грохот боя преследовал его, и Тарвиц понял, что должен попытаться найти Детей Императора. Только вместе со своими братьями он сможет придать этому хаотичному побоищу хоть какое-то подобие порядка.

Тарвиц продолжал бежать, хотя болтерная стрельба доносилась со всех сторон. Он пробился через руины огромной столовой и попал в похожую на пещеру каменную кухню. Он не останавливался и пробивал путь сквозь остатки стен до тех пор, пока не обнаружил, что находится на улице Хорала. Над головой пронесся горящий боевой корабль и через мгновение врезался в здание огромным огненным шаром. Судно угодило в те самые руины, которые только что прошел Тарвиц, и над обломками, перекрывая шум боя, снова разнесся рев Ангрона.

Величественный купол Дворца Регента возвышался над почерневшими руинами города, где шло сражение.

Тарвиц продолжал путь к своим родным Детям Императора и по дороге поклялся себе, что, если уж ему суждено погибнуть в этом проклятом мире, он умрет рядом с боевыми братьями и своей смертью бросит вызов ненависти, посеянной Воителем в душах Астартес.

Локен наблюдал за высадкой Сынов Хоруса на дальнем краю Храма Искушения. Его космодесантники – он больше не мог думать о них как о Сынах Хоруса – заняли оборону вокруг ближайшей башни усыпальницы.

Оставшиеся в его распоряжении тяжелые орудия одним залпом превратили в руины узкий проход, через который должны были пройти атакующие, а тактическое отделение расположилось на выбранных позициях, намереваясь вести бой своими методами.

Но сейчас их врагами были не солдаты истваанской армии – сражаться предстояло со своими же братьями.

– Я думал, они забросают нас бомбами, – сказал Торгаддон.

– Так и должно было быть, – ответил Локен. – Но у них что-то не получилось.

– Это Абаддон, – предположил Торгаддон. – Ему не терпится сойтись с нами лицом к лицу. Хорус, вероятно, не сумел ему отказать.

– Или Седирэ, – с отвращением добавил Локен. Полуденное солнце, окруженное дымкой, висело в небе между черными стенами усыпальницы.

– Тарик, я никогда не думал, что все закончится таким образом, – сказал Локен. – Может, при штурме вражеской крепости или при обороне… обороне Терры. Я предполагал нечто романтическое, как в старинных эпических поэмах, что-то такое, за что с радостью ухватятся летописцы. Никогда не предполагал, что закончу жизнь, защищая подобную дыру от своих же боевых братьев.

– Что ж, ты ведь всегда был идеалистом.

Сыны Хоруса продолжали высаживаться на противоположной стороне узкого прохода. Это была идеальная позиция для начала атаки, и Локен понимал, что ему предстоит самая тяжелая в жизни битва.

– Нам совершенно не обязательно здесь умирать, – заметил Торгаддон.

Локен повернулся к другу:

– Я знаю, у нас есть шанс победить. Мы бросим против них все свои силы. Я сам поведу воинов, и есть возможность…

– Нет, – прервал его Торгаддон. – Я хотел сказать, что нам не обязательно останавливать их здесь. Мы же можем пройти сквозь главные ворота и попасть в город. Если сумеем пробиться к руинам Дворца Регента, можно будет связаться с Детьми Императора или Пожирателями Миров. Люций сказал, что предупреждение поступило от Саула Тарвица, так что им тоже известно о предательстве.

– Саул Тарвиц здесь?! – воскликнул Локен, ощущая огонек надежды, вспыхнувший в его сердце.

– Похоже на то, – кивнул Торгаддон. – Мы могли бы объединиться с ними. И закрепиться во дворце.

Локен оглянулся на лабиринт, в который превратился храмовый комплекс.

– Ты согласен отступить?

– Согласен, если здесь нет шанса одержать победу, а в другом месте мы сможем воевать в лучших условиях, чем здесь.

– Мы больше никогда не сможем сражаться на наших условиях, Тарик. Города Хорала больше нет, вся эта проклятая планета мертва. Мы можем говорить только о возмездии за предательство и за смерть наших братьев.

– Все мы потеряли здесь своих братьев, Гарви, но наша бесполезная гибель их не вернет. Я тоже жажду отомстить, но не хочу ради отмщения напрасно рисковать теми немногими воинами, которые остались со мной. Подумай об этом, Локен. Подумай хорошенько. Почему тебе так хочется принять бой прямо здесь?

Локен услышал первые выстрелы и понял, что Торгаддон прав. Они все еще оставались отлично тренированными воинами самого дисциплинированного из всех Легионов, и сражаться с предателями надо так же, как с любым другим врагом, – думая головой, а не сердцем.

– Ты прав, Тарик, – сказал Локен. – Мы свяжемся с Тарвицем. Надо собраться вместе и организовать контратаку.

– Гарви, мы действительно можем причинить им немало неприятностей, втянуть их в бой и задержать. Если Тарвиц смог передать нам предостережение, кто знает, может, кто-то еще сумеет предупредить Терру? Возможно, остальные Легионы уже знают, что происходит. Кое-кто недооценил нас. Он считал, что обойдется простой резней, но мы его разочаруем. Мы превратим в поле битвы весь Истваан III.

– Ты думаешь, нам это удастся?

– Гарви, мы же Лунные Волки. Мы все можем.

Локен сжал руку друга, признавая его правоту. Затем повернулся к собравшимся позади воинам, которые наблюдали за высадкой сквозь прицелы своих болтеров.

– Астартес! – крикнул Локен. – Вы все уже поняли, что произошло, и я разделяю вашу боль и ярость. Но я хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали и не позволили гневу заслонить холодные реалии войны. Узы братства разорваны, и мы больше не Сыны Хоруса, это имя для нас теперь ничего не значит. Мы снова Лунные Волки, солдаты Императора!

Ответом ему были громкие одобрительные крики, и Локен, немного помедлив, продолжил:

– Мы оставим врагам эту позицию и будем пробиваться к воротам, чтобы перейти во дворец. Капитан Торгаддон и я поведем штурмовые отделения и возглавим отряд.

Через несколько мгновений Лунные Волки, возвратившие свое прежнее имя, были готовы выступать. Торгаддон отдал приказ штурмовым отделениям занять место во главе, а Локен под прикрытием оплавленной башни собирал остальных воинов.

– Убивай ради живых и в отмщение за мертвых, – произнес Торгаддон, закончив все приготовления.

– Убивай ради живых, – повторил Локен.

Штурмгруппа Астартес, насчитывающая около двух тысяч Лунных Волков, двинулась между усыпальницами Храма Искушения к главным воротам.

Оглянувшись, Локен заметил приближавшихся к ним Сынов Хоруса. Вдали темнели другие, более крупные силуэты, по мере продвижения перемалывающие в пыль обломки стен и статуй: «Рино», грохочущие «Рейдеры» и похожий на огромный бочонок дредноут.

Гарвель думал, что будет испытывать печаль от трагической необходимости сражаться с братьями, но печали не было.

Осталась только ненависть.

Лицо Арукена покрылось испариной, глаза же казались совершенно пустыми. Кассар даже изумился, увидев, как обычная самоуверенность Ионы уступает место страху. Но, несмотря на этот страх, он понимал, что не может полностью довериться Арукену.

– Хватит, Титус, – произнес Арукен. – Ты же не собираешься становиться мучеником, правда?

– Мучеником? Странный выбор слова для того, кто утверждает, будто ни во что не верит.

На лице Арукена появилась слабая улыбка.

– Титус, я не так глуп, как ты думаешь. Ты хороший человек и чертовски хороший член команды. Ты веришь в такие вещи, которые не могут даже вообразить остальные люди. Что ж, это еще не причина для того, чтобы умереть.

Кассар не поддался на деланное легкомыслие Арукена.

– Прошу тебя, я знаю, что ты говоришь это ради принцепса. Я не сомневаюсь, что он может слышать каждое наше слово.

– Возможно, это так, но он знает, что, как только откроет дверь, ты продырявишь ему череп. Так что, я полагаю, мы можем говорить что угодно.

Пальцы Кассара на рукоятке пистолета немного расслабились.

– Но ты ведь не марионетка принцепса?

– Эй, мы ведь вместе недавно прошли через жуткое дерьмо, не так ли? – сказал Арукен. – Я понимаю, каково тебе приходится.

– Нет, ты не понимаешь, и я не хочу, чтобы ты даже пытался понять. Я не могу повернуть назад, я защищаю имя Императора и не хочу отступать.

– Слушай, Титус, если хочешь верить, верь себе на здоровье, но тебе незачем что-то доказывать всем остальным.

– Ты думаешь, я все это затеял ради шоу? – спросил Кассар, направляя пистолет на Арукена.

Арукен развел руки и осторожно обошел командирское кресло, остановившись у противоположной стены рубки.

– Император – это не каменная статуя, к которой можно прислониться. Это бог. У Него есть святые, которые творят чудеса. Я сам это видел. И ты тоже! Подумай обо всем, что ты видел, и ты поймешь, что должен мне помочь, Иона!

– Титус, я видел кое-какие странные вещи, но…

– Не смей отрицать, – прервал его Кассар. – Все это происходило на самом деле, и было так же реально, как рубка этой божественной машины. Иона, Император с нами, и Он смотрит на нас. Он судит о нас по нашему выбору, особенно если выбирать трудно. Воитель предал нас, и если я оставлю все как есть и отступлю – я предам Императора. Арукен, есть принципы, которые необходимо защищать. Неужели ты сам этого не понимаешь? Если никто из нас не встанет на борьбу, Воитель победит, и очень скоро сотрется даже воспоминание о его предательстве.

Арукен раздраженно покачал головой:

– Кассар, если бы я только мог тебе объяснить…

– Ты пытаешься мне сказать, что не видел ничего, достойного веры? – разочарованно спросил Кассар.

Он отвернулся и сквозь поцарапанные панели обзорного окна посмотрел на приближавшихся воинов Гвардии Смерти.

– Титус, я долгое время ни во что не верил, – снова заговорил Арукен, – и за это я прошу прощения, как и за все остальное.

Кассар обернулся и увидел, что Иона Арукен вытащил свой пистолет и нацелил ему в грудь.

– Иона? – воскликнул Кассар. – Ты хочешь меня предать? После всего, что мы с тобой видели?

– Титус, я хотел только одного: командовать своим титаном. Я хотел когда-нибудь стать принцепсом Арукеном, но этого никогда не произойдет, если я тебя не остановлю.

– Знать, что вся эта Галактика лишена веры… Знать, что ты, возможно, единственный верующий, и все же верить, несмотря ни на что. Вот что значит вера, Арукен. Как бы я хотел, чтоб ты это понял.

– Слишком поздно, Титус, – сказал Арукен. – Прости.

Пистолет Арукена прогремел трижды, наполнив рубку вспышками света и грохотом.

Из тени входной арки Дворца Регента Тарвиц мог наблюдать за сражением. Он сумел уйти от разнузданной бойни, учиненной Ангроном, чтобы связаться со своими воинами, находившимися во дворце, но воспоминание о примархе Пожирателей Миров до сих пор застилало его мозг кровавым туманом.

Тарвиц оглянулся на дворец. Послеполуденное солнце отбрасывало длинные тусклые тени. Скоро наступит ночь.

– Люций! – крикнул он в вокс-передатчик, трещавший статическими помехами. – Люций, отзовись.

– Саул, что ты увидел?

– Боевые корабли и десантные капсулы с нашими опознавательными знаками приземляются к северу от нас.

– А примарх осчастливил нас своим присутствием?

– Похоже, что только Эйдолон, – с облегчением ответил Тарвиц.

Вокс-канал разрывался от помех, и Тарвиц понимал, что армия Воителя попытается подавить их связь таким образом, чтобы не нарушить свою.

– Послушай, Люций, Ангрон прорывается сюда. Верные Императору Пожиратели Миров не смогут его надолго задержать. Он намерен пробиться во дворец.

– Значит, будет отличная битва, – невозмутимо заметил Люций. – Надеюсь, Ангрон хорошо дерется. Наконец-то мне доведется сразиться с достойным противником.

– Можешь твердо на это рассчитывать. Нам необходимо укрепить свои позиции. Начинайте строить баррикады в главном зале. Если Ангрон даст нам время, постараемся перегородить основные помещения и пересечения переходов.

– С каких это пор ты стал здесь командиром? – запальчиво спросил Люций. – Не забывай, что я лично убил Вардуса Праала.

Тарвиц едва не задохнулся от ярости, обнаружив такое ребячество при остром недостатке времени, но сумел сдержать свои чувства.

– Отправляйся на место и помоги людям построить баррикады. Очень скоро мы все окажемся в самой гуще сражения.

Йактон Круз включил форсаж, и «Громовой ястреб», набирая скорость, понесся прочь от «Духа мщения». При мысли о том, что они, наконец, выбрались с корабля Воителя, у Мерсади немного кружилась голова, но, увидев мерцающие повсюду огоньки остальных судов флотилии, она погрустнела.

– Ну, что теперь? – спросил Круз. – Мы вырвались, куда дальше?

– Я ведь говорила вам, Круз, что у нас есть друзья, не так ли? – отозвалась Эуфратия из кресла второго пилота рядом с Астартес.

Воин недоверчиво покосился на нее:

– Хорошо бы, так оно и было, летописец. Но друзья ничем не помогут, если мы здесь погибнем.

– Но это была бы замечательная смерть, – произнесла Киилер, и на ее лице мелькнула призрачная улыбка.

Зиндерманн тревожно взглянул на нее, подумав, что они слишком понадеялись на обещание Эуфратии отыскать в темной бездне путь к безопасному убежищу. Пожилой итератор выглядел таким хрупким и слабым, что Эуфратия взяла его за руку.

Мерсади сквозь обзорный экран смотрела на дрожащие огни: все эти звездные корабли составляли флот Шестьдесят третьей экспедиции, и все они были враждебны.

Словно опровергая ее мысли, Эуфратия через окно указала на корпус одного мрачного судна, которое вскоре осталось бы в стороне, если бы «Громовой ястреб» продолжил следовать тем же курсом. Слабый свет истваанского солнца тускло отражался от ничем не украшенной металлической брони.

– Направляйтесь к этому кораблю, – скомандовала Эуфратия, и Мерсади с удивлением увидела, что Круз без всяких возражений повернул рычаг управления.

Мерсади не слишком много знала о звездных кораблях, но была уверена, что стоит им подойти ближе, как судно ощетинится дулами орудий и расстреляет несущийся мимо «Громовой ястреб». Или спустит на них истребителей.

– Зачем нам к нему приближаться? – нервно спросила она. – Нам же надо улететь как можно дальше!

– Доверься мне, Сади, – сказала Эуфратия. – Все так и должно быть.

«По крайней мере, все произойдет очень быстро», – подумала Мерсади, глядя на увеличивающийся силуэт судна.

– Гвардия Смерти, – заметил Круз.

Мерсади прикусила губу и взглянула на Зиндерманна.

Старик выглядел совершенно спокойным.

– Настоящее приключение, не так ли? – улыбнулся он.

Неожиданно для себя Мерсади улыбнулась ему в ответ.

– Кирилл, что мы будем делать? – спросила она некоторое время спустя, изо всех сил сдерживая слезы. – Что нам осталось?

– Мерсади, мы все еще боремся, – сказала Эуфратия, отворачиваясь от окна. – Иногда борьба переходит в открытое военное столкновение, иногда ведется при помощи слов и мыслей. Каждому из нас предназначена своя роль.

Мерсади вздохнула. Она не могла и не хотела верить, что в надвигающемся на них корабле могли найтись союзники.

– Мы не одиноки, – с улыбкой добавила Эуфратия.

– Но эта борьба… Мне кажется, что она мне не по силам.

– Ты ошибаешься. Каждый из нас имеет право сказать свое слово в Галактике. Так же, как и Воитель. Верьте в это, и мы сможем его одолеть.

Мерсади кивнула и уставилась на огромный корабль. Его длинный темный силуэт выделялся на фоне звездного неба, а двигатели были окутаны облаками замерзшего газа.

– Боевой катер «Громовой ястреб», назовите себя, – раздался в воксе хриплый, неприветливый голос.

– Будьте откровенны, – предупредила Эуфратия. – Теперь все зависит от этого.

Круз кивнул.

– Мое имя Йактон Круз, – произнес он. – Бывший воин Сынов Хоруса.

– Бывший? – донеслось в ответ.

– Да, бывший, – подтвердил Круз.

– Объяснитесь.

– Я больше не состою в Легионе, – сказал Круз, и Мерсади почувствовала, как трудно дались Астартес эти слова. – Я не могу больше участвовать в том, что затеял Воитель.

Ответ пришел не сразу.

– Тогда добро пожаловать на мой корабль, Йактон Круз.

– А кто вы? – спросил Круз.

– Капитан Натаниэль Гарро, крейсер «Эйзенштейн».