Глава третья
Я ждал их в кольце солнечного света в гостиной, разослав своих людей на всякий случай по самым дальним углам дома. Остаться я позволил только Карлу Тониусу, который проводил ко мне посетителей, и Гарлону Нейлу, прикрывавшему тылы.
Рядом с Нейлом шла Ангарад. Я обнаружил, что безумно ревную. За свое телесное существование я любил только Арианрод. Она погибла всего за несколько коротких месяцев до того, как я оказался изувечен и заточен в этом кресле, что каким-то трагическим образом оказалось даже лучше. Если бы Арианрод оставалась жива, я бы...
Покончил с собой. Покончил, без всяких сомнений.
Но она умерла раньше. И мне удалось справиться со всеми потерями.
А теперь появляется этот допельгангер, картайская мечница, до боли напоминающая мою давно утраченную любовь.
Я поворачиваю свое кресло к Мизард.
— Гидеон, — объявляет она. — Рада тебя видеть.
— Как и я тебя, Эрмина. Не возражаешь против ментальной речи? Если хочешь, могу включить вокс-транслятор.
— Сгодится и телепатия, — говорит она, присаживаясь на пуфик, застонавший под ее весом.
— Давайте представлю остальных, — произносит она. — Д'Мал Сингх.
Крошечная женщина, удерживающая боевых сервито-ров, кивает. Гончие сопят и скулят.
— Таркос Ментатор.
Старый ученый, опирающийся на трость, также кивает.
— Шугурт.
Огрин кланяется.
— Дознаватель Клодель и дознаватель Гонзаль. Также дознаватель Бэллак.
Мужчина и женщина в длинных плащах неожиданно встрепенулись. Бэллак, улыбаясь, склоняет голову, и его лицо скрывается в обрамлении длинных белых прядей волос.
— Ангарад Эсв Свейдер.
Высокорослая мечница, стоящая возле Нейла, даже не пошевелилась.
— Инквизитор Фенкс.
Человек в черном бронекостюме сотворяет знамение аквилы.
— А это инквизитор Лилит.
Пепельноволосая женщина в охряном платье одаряет меня почтительным кивком.
— Лилит. Я читал вашу работу и был ею восхищен. Как понимаю, вы проявляете особый интерес к эльдарскому ксе-нотипу.
— Так и есть, сэр. Я, в свою очередь, тоже читала ваши работы и была ими восхищена, — отвечает она.
— Благодарю.
— Что ж, раз уж мы теперь еще сильнее любим друг друга, — произносит Мизард, — давайте приступим к делу. Гидеон, тебе придется остановиться. Ты очень близок к тому, чтобы тебя заклеймили как отступника.
Она поднимает левую руку и почти прижимает указательный палец к большому, демонстрируя, насколько незначительно это расстояние.
Я открываю оконце в передней панели своего кресла и демонстрирую синюю инсигнию.
— Я действую по Положению об особых обстоятельствах, и лорду Роркепу про это известно.
Мизард складывает руки на груди.
— Его понимание подходит к концу. Пришло время остановиться.
— Молох все еще на свободе, — встревает Тониус.
— Это мой дознаватель, Карл Тониус, — отправляю я.
— Мы уже познакомились,— говорит Мизард.— Да, Молох на свободе. Но он уже просто в бегах, и им могут заняться другие. Тебя же просят остановиться.
— Просят?
Мизард вздыхает:
— Приказывают. Мы просили тебя в течение многих месяцев, но ты убегал от нас. Теперь речь идет о приказании.
— От моего лорда?
Старший посол кивает. Фенкс делает шаг вперед и вытаскивает из поясного мешочка опечатанный информационный планшет. Он неловко переминается, оглядывая мое кресло.
— Могу ли я куда-нибудь... куда-нибудь его вставить?
— Есть у меня одна мысль на этот счет, — бормочет Нейл из противоположного угла комнаты.
— Веди себя прилично, Гидеон, — усмехается Мизард. —
Есть дата-порт?
Я открываю его в боку своего кресла, и Фенкс загружает планшет. Я открываю устройство, втягиваю его внутрь и выдвигаю в окружающем меня темном коконе гололи-тический дисплей, озаряющий меня виртуальным светом. Официальное письмо записано лично лордом Роркеном. Такое ощущение, будто я стою прямо рядом с ним. Он кажется утомленным, расстроенным. Он обращается ко мне по имени. Остальную часть послания я даже не слушаю. Больше мне ничего не надо видеть. Роркен единственный человек, перед которым я отчитываюсь, и он сказал свое слово.
— Все верно. Я возвращаюсь. Скажи, Эрмина, все оказалось не так страшно, как ты ожидала?
— К счастью, Гидеон. Послушай, ты должен понять, что никто не собирается тебя осуждать. Роркен доволен проделанной вами работой. Да и я тоже, черт возьми. На Юстисе вы совершили невозможное. Остановили то, что могло бы уничтожить все и вся.
— Ого, значит, ты читала мой отчет?
— Тайны, прикрывающие тайны, — говорит Лилит. — Но не это, сэр, а значимость случившегося вынуждает нас отозвать вас. Одну только энунцию и знания о ней, собранные вашей командой, необходимо исследовать во всей полноте. И — простите мне дерзость — краткого доклада для этого явно недостаточно.
— Кроме того, есть вопрос, касающийся самого Юсти-са Майорис, — произносит ученый Ментатор, и его голос слаб, а слова неразборчивы.
— И что же это за вопрос? — спрашивает Тониус.
— Об ущербе, — говорит Ментатор. — Разрушениях. Гибели людей.
— И предполагается, что в этом виноват я?
— О, ради всего святого, Гидеон, — произносит Мизард, вставая и оглядывая комнату. — На то, чтобы восстановить столицу субсектора, уйдет не один год. Весь регион находится в кризисе, ты понимаешь? Кризисе!
— Мне знакомо это понятие.
Восемнадцать планетарных правительств готовы рухнуть. Экономический спад. Религиозный спад. — Дознаватель Бэллак говорил быстро, но спокойно. — Люди теряют веру во власть Империума. Всеобщие волнения. На девяти основных планетах отмечены забастовки и случаи гражданского неповиновения. Мятеж на военно-космических верфях Ленка. Список можно продолжать. Не стану обременять вас мелочами, но вы должны понять... да, если бы Молох преуспел, он разорвал бы весь субсектор — а может быть, и сектор — по швам. Вы остановили его. Но цена, которую пришлось за это заплатить, все равно очень высока. Сектор Скарус получил серьезный ущерб и выведен из равновесия. Восстановление инфраструктуры потребует труда нескольких поколений. Мы нуждаемся в вашей помощи.
— Моей помощи?
— Жизненно необходимо, чтобы и вы, и каждый член вашей команды прошли экстенсивный опрос, — говорит дознаватель Гонзаль. — Да, на это может уйти несколько месяцев. Но мы сможем многому научиться у вас, инквизитор. И полученные таким образом знания могут сберечь годы.
— Проще говоря, — произносит Мизард, — нельзя устроить бардак в своей комнате и оставить его разгребать другим.
Мне это известно, хотя я и старался избегать подобной волокиты. Но она составляет необходимую часть работы любого инквизитора. После преступления Гомека мне пришлось целых три года проводить совместный с планетарным правительством разбор вопросов, касающихся восстановительных работ. После дела Нассара моему старому наставнику Грего-ру Эйзенхорну пришлось посвятить практически десять лет своей жизни тому, чтобы убрать за собой на Мессине. После Некронских Войн инквизитор Билок, будь благословенна его память, провел остаток своей жизни, восстанавливая власть и основы общественного устройства на Звездах Тарквина.
Мизард продолжает шарить по комнате взглядом:
— Карл, не мог бы ты сбегать за вином и угощением для наших гостей?
— Без проблем, сэр, — кивает Карл.
— Очень любезно с твоей стороны, Гидеон, — произносит Мизард, снова присаживаясь.
— Но как же Молох? — спрашивает Нейл.
Все оглядываются на него.
— Неужели я произнес это вслух? — добавляет он. — Ладно. Что насчет Молоха?
— А что с ним? — спрашивает Фенкс.
— Он на свободе. Спокойно разгуливает где-то. Где-то здесь.
— Где именно? — спрашивает инквизитор Лилит.
Где-то, — пожимает плечами Нейл. — В Бастине.
— У нас нет никаких причин полагать, что он здесь, — говорит Фенкс.
— У вас? — спрашивает Нейл. — Зато они есть у нас.
— Докажите! — требует Клодель.
Нейл медлит. Я ему сочувствую. Он невероятно предан мне.
— Так сразу и не объяснишь. Это...
— Догадка.
Мизард уставилась на мое кресло.
— Догадка?
— Не смотри на меня так, Эрмина. Догадка. Да, догадка. Я чувствую это и пытаюсь сделать все возможное.
— Мы это учтем. И я верю тебе. Но догадка?
— Он здесь.
— Одного предположения недостаточно.
— Я... верю.
Мизард и Фенкс переглянулись.
— Молоха необходимо остановить. Слишком много лет он хозяйничал. Он безумно опасен. Именно поэтому я и отсутствовал столь долго, не отвечая на ваши запросы. Я должен остановить его.
— Вы слишком близки, Гидеон.
— Именно поэтому я и должен закончить начатое.
— Нет, вы слишком близки, Гидеон,— повторила Мизард.
Карл возвратился с подносом, на котором стояли бокалы, и главный секретарь взяла один из них.
— Молох стал твоей немезидой. Вас объединяет общаясудьба. Ваша затяжная дуэль продолжается уже долгие годы. Вы с ним стали слишком близки. И это становится проблемой.
— Не могу в это поверить.
Она отпивает глоток.
— Твое право. Но со всей откровенностью говорю тебе, Гидеон: причина, по которой тебе никогда не уничтожить Молоха, кроется в том, что вы слишком сблизились и ты уже не тот человек, который бы подходил для этого дела.
— Чепуха!
— Сколько раз вы его уже убивали? — спрашивает Лилит. - Два? Три?
— Он оказался живучим.
— Для тебя он теперь практически неуязвим, — улыбается Мизард. — Молоха нет здесь, Гидеон. Он удрал. Ты просто одержим и устал, а преследование продолжается слишком долго. Твоя помощь необходима в другом месте. Пусть кто-нибудь другой, с более свежим взглядом на проблему, выследит Молоха.
— Может быть, ты и права, — уступаю я.
— Да, я права. Кстати, неплохое вино. — Мизард отставляет бокал.
— Но вы мне должны поклясться.
— Мы весьма способны, инквизитор, — говорит Фенкс.
— В этом я не сомневаюсь, сэр.
— Мы найдем Молоха и свершим над ним правосудие, — произносит Лилит.
— Могу я спросить, как вы собираетесь это сделать?
— Наши агенты,— кивает Мизард,— отправлены по всему субсектору. И некоторые находят серьезные следы. Фенкс и его команда уже этим вечером покинут Танкред и направятся к Санкуру. Два дня спустя Лилит со своими людьми вылетает к Ингерану. Через шесть часов после ее отлета мой дознаватель Бэллак возглавит группу, которая займется поиском среди Мутных Звезд.
— Значит, говорите, у вас есть наводки?
— На Санкуре были обнаружены валютные счета, принадлежащие Молоху, — говорит Фенкс. — К ним обращались в прошлом месяце. Это важная улика.
— А я установила, что на Ингеране есть укрытия Ког-нитэ, созданные Молохом, — говорит Лилит. — Там же есть владения, принадлежащие Орфео Куллину. Кто-то пытается их продать. Это также важный след.
— Благодаря анонимному денежному переводу коллекция диодандов, собранная Орфео Куллином, была отослана на Энкейдже три недели назад, — говорит Бэллак. - Она хранилась в гостиничном номере в Петрополисе. А на текущий момент значится в качестве груза космической баржи.
— Это мне известно. Не тратьте свое время впустую. Вы просто слепы на оба глаза.
— Там поглядим, — пожимает плечами Бэллак.
Хватит, Гидеон. Вы можете теперь остановиться и передохнуть, — говорит Мизард.
— Да, верно,— отвечаю я.— Теперь это ваша проблема. Только не приходите ко мне плакаться, когда...
— Нельзя ли мне налить еще вина? — спрашивает Мизард, поднимая бокал.
— И вы собираетесь просто так это оставить? — спросила Кара, как только Мизард ушла.
— Думаю, да. Неужели тебе и в самом деле хочется угробить остатки своей жизни на охоту за Молохом?
Она стоит возле меня во внутреннем дворе дома. Вечер протянул длинные серые тени.
— Нет, — отвечает она и смотрит на меня. — Потому что я не думаю, что на это уйдет вся наша жизнь.
— Потому что мы близки?
— Потому что мы близки. Вы верите в это, и Пэйшенс тоже. Вы чувствуете его след.
— И все-таки это только догадка. У меня нет никаких твердых доказательств. Мне было весьма неприятно объяснять все это Мизард и ее людям. Пытаться оправдать...
— Что?
— Грегор научил меня следовать своим инстинктам. Но он также предупреждал меня против того, чтобы это стало навязчивой идеей.
— Да, про это он мог рассказать, — улыбается она.
— Мы сражаемся с Зигмундом Молохом целую жизнь, Кара. Мизард права. Это дело стало слишком личным. Я становлюсь слепым. Так что мне придется отступиться. И мне не уйти от участия в восстановлении Юстиса Май-орис. Они были правы в каждом слове. Более того, мне даже кажется, что они были слишком дипломатичны, учитывая сложившиеся обстоятельства. У меня есть и другие должностные обязанности. Я разбил Молоха наголову и дол-Жен тем удовлетвориться. Да, во имя Трона, пускай другие тратят свои дни на охоту за этим умалишенным выродком.
Кара качает головой и садится на одну из каменных скамей. За прошедшие годы я привык к тому, что она восхитительна. Она не так красива, как Кыс, но ее красота теплее, привлекательнее, а тело женственнее. Я даже по знакомился с ее телом изнутри, неоднократно «надевая» его. Кару я могу с наибольшим правом назвать своей «любовницей», хотя бы и в таком извращенном смысле. А теперь в ее жизни появился другой. Человек, способный подарить ей то, чего никогда не смогу дать я, — простые радости жизни. Мне известно, что и она понимает это. Теперь ей более чем неприятна мысль о том, чтобы я влез в ее тело. И я ругаюсь на себя, но не могу не чувствовать себя рогоносцем.
Меня удивляет и — в этом очень трудно признаться — восхищает ее стойкость.
— Так что насчет важности завершения дела? — спрашивает она.
— Ее слишком переоценивают.
— С каких это пор? — фыркнула Кара. — Грегор всегда стремился к предельной завершенности.
— И вспомни, чем это Зля него кончилось. Это не для меня. Я радикален ровно настолько, насколько это удобно. И не собираюсь погружаться глубже и превращаться в отступника.
Я чувствую внезапно поднявшееся в ней разочарование, хотя и не касаюсь ее сознания. Она просто не может этого скрывать.
— А что насчет всех остальных, Гидеон? — спрашивает она.
— Что?
— Неужели вы не думали о том, что и нам необходима эта завершенность? После того, что случилось на Маджес-кусе? Ради Норы, Уилла и Элины? Ради Зэфа?
— Это низко с твоей стороны.
— Зато правдиво.
— Служение уже само по себе — награда.
— Не совсем, — произнесла она, поднимаясь. — Хотя вам, возможно, это и подходит.
— Л я думал, что ты обрадуешься.
— Обрадуюсь?
Мы пробудем здесь еще неделю, чтобы привести все дела в порядок. А затем возвратимся на Юстис Майо-рис. Как только мы окажемся там, начнется длительный, обстоятельный процесс оценки нашей деятельности и со ставления отчетов. Команда окажется на отдыхе. Самое время для пересмотра своей жизни и ее реорганизации. Для перемен. Мне казалось, что ты будешь рада такой возможности.
— И снова, что значит «рада»?
— Я чувствую кое-что излучаемое твоим сознанием, Кара. И мне кажется, я понимаю, в чем дело.
— Нет ничего особенного в моем сознании.
— Кое-что...
— Нет там ничего! Можете даже влезть в мою голову, если вам так хочется! Любуйтесь! Но хватит строить предположения, видя только поверхностные чувства! Там нет ничего особенного!
— Хорошо.
— Я честно говорю.
— Я понял.
Она уставилась на меня и кажется сердитой. Или виноватой?
— Не стану проникать в твое сознание. Я доверяю тебе.
На какой-то мимолетный миг Кара опускает глаза, а затем разворачивается, чтобы уйти.
— Нам необходимо закончить дело, — произносит она.
— Мы это уже сделали. На Юстисе Майорис. Теперь осталось только убрать за собой.
— Но у вас была догадка, — говорит она. — Ваши инстинкты подсказывают, что он здесь.
Кара, мне крайне неприятно унижаться в твоих глазах, но скорее всего я просто занимался самообманом. Мне хотелось покончить с Молохом, а мысль о тяжкой рутине, ожидающей на Юстисе, была слишком непривлекательна.. Вся эта погоня превратилась в «замещающую деятельность», я просто оттягивал неизбежное. Да, у меня возникла догадка. Но только догадка, а они далеко не всегда ; оказываются верны.
— Ваши — всегда, — произносит она.
Трон, эти слова теперь будут преследовать меня.
— Не на сей раз. Молоха здесь нет. Моя догадка оказалась пустым звуком. Пора остановиться и заняться чем-нибудь полезным.
