…Потому что здесь все начинается или заканчивается, а мы пока не добрались до конца.

Бар на Иегове гудит, подобно волынке. Все разговоры сливаются и повторяются эхом из-за резонанса, создаваемого архитектурой помещения. В звуке ощущается неизменность. Как водовороты в реке, его создают разные мужчины и женщины, которые входят и выходят из зала. Говорят, до сих пор можно услышать разговоры, участников которых уже давно нет. Гул нечасто изменяет тональность, хотя временами усиливается или ослабевает, а иногда, крайне редко, угасает в кратковременном молчании.

Бар — это место, где обездоленные что-то обретают. Небесные странники с грузовых звездолетов, лайнеров, исследовательских судов и военных кораблей приходят и уходят, но под потоком всех этих пришлых людей есть некий субстрат, оседлое население, для которых бар — скорее родной дом, чем приют. Здесь бесконечно припоминают старые обиды и постоянно задумывают новые планы. Здесь всегда помнят прошлое, а будущее никогда не наступает.

Пятеро сидевших за столом человек общались между собой с несвязностью, характерной для случайного знакомства. Выпивка, дым, толпа и общее ремесло свели их вместе. Они говорили о прибытии и отбытии кораблей, об алкоголе и куреве. Много слов уделялось погоде, не только электрическому потенциалу у Развязки Иеговы и местной скорости пространства, но и обычной планетарной погоде. Похоже, шел дождь.

— Как-то я видел шторм, — говорил капитан Январь своим собеседникам. — Пылевой шторм. Семь или восемь недель назад. Он накрыл половину планеты, молнии стреляли, будто попкорн.

Спиральный Рукав был огромным, с множеством планет, поэтому никто не мог увидеть или услышать чего-то такого, чего уже не видел или не слышал кто-то другой, только еще большего размаха. Бахвальство Января не стали оспаривать, но сидевшая рядом с ним Микмак Энн вспомнила, что на самом деле шторм поглотил лишь четверть южного полушария. Женщина задалась вопросом, сколько пройдет времени, пока изначальная история не эволюционирует до версии, где шторм охватывал уже всю планету?

Она не могла вспоминать о спасении без содрогания. Женщина видела, как из облачного покрова взметнулась молния на пять или шесть лиг, достав до солнечного ветра. Молния облизала челны, подобно языку индиговой змеи. Энн разглядывала Амоса из-под полуопущенных век, ища забытье в том, что могло сойти за бокал пива. Он мог смеяться над случившимся, но капитан лишь пережил это. Он не видел этого.

Мужчина справа от Января уткнулся лицом в сложенные на столе руки и ушел в мир, куда за ним никто не мог последовать. Время от времени он приподнимал голову и бормотал.

— Был у м’ня предок на Ди Больде, славься он, — заявил он с местным акцентом, и сидевшие за столом прыснули со смеху. А у кого не было предка на Старых Планетах? — Оставил мне наследство, — продолжил он. — П’лучил ’фициальную бумагу, все дела. Одному Богу ведомо, на кой мне она. — Мужчина рукой подтянул трубку, через которую он втягивал дымок своих особенных фантазий. В хуке пузырился воздух, охлаждавший дым, прежде чем тот вливался в легкие. Мужчина медленно, удовлетворенно выдохнул, и фильтр стола тут же втянул дымку. — На Ди Больде есть ‘дин парень, — пустился он в объяснения. — Он может при’лать его мне, с божьей помощью, но хочет две тыщи гладьольских… глад-и-о-льских векселей, чтоб заполнить бу’ажки. — Пальцы человека безостановочно двигались, играя с трубкой. — Д’зья по’гают собрать векселя. — Он с надеждой замолчал, а затем добавил: — М’и д’зья смогут поделить ‘следство, когда оно ‘идет, с божьей помощью.

Остальные переглянулись между собой и ухмыльнулись. Здесь он друзей не найдет. Не для столь явного жульничества.

Еще одна соседка по столу, худая, как ивовая ветвь, коричнево-красная женщина с голубыми глазами и яркими желтыми волосами, громко предположила, сколько «гладдисов» предприимчивый дибольдец уже состриг с таких дурачков, как этот.

— Мно-ого-о и не надо-о, — уверяла она остальных, акцент выдавал в ней уроженку Алабастера. — Ему про-осто-о нужно-о время о-от времени ко-ого-о-то-о дурить. Мело-очь, но-о слава о-о нем идет.

— Однажды, — сказал красивый мужчина в пестрой рубашке, — появится настоящее наследство, но никто из наследников в это уже не поверит.

Он непринужденно взмахнул рукой, и свет лампы сверкнул на драгоценных камнях.

Их беседу оборвал великан. Высотой в двадцать одну руку и с такими же широкими плечами. В рыжие, достигавшие плеч космы были вплетены разноцветные стеклянные шарики. Чудовище уперлось кулаками в стол.

— Я ищу человека, — без предисловий произнесло оно.

— Все мы ко-ого-о-то-о ищем, — заметила краснокожая женщина, вызвав всеобщий смех.

Пижон смерил новоприбывшего пытливым взглядом.

— Кого-то конкретного? — спросил он.

Обкурившийся местный тихо засопел.

Великан оглядел комнату, изучая собравшихся за столом людей, затем наклонился поближе и понизил голос:

— О’Кэрролла с Нового Эрена.

Пижон и краснокожая женщина покачали головами. Январь нахмурился, а Энн, которая успела немного разузнать о внутренних делах эренотов за время короткой стоянки, спросила:

— А кто его ищет?

Полковник-управитель Юмдар говорила, что этот О’Кэрролл был головорезом и повстанцем, смерти которого желали многие.

— Суини. Он знает имя — да, и нос т’же. Если встретите его здесь… — И великан снова осмотрел бар. — Если буд’те гов’рить, скажите, что кланы Южн’го Дола ждут его возвращения и свержения тир’нии МТК. Вернее, этих надсмотрщиков.

Суини выпрямился во весь рост.

— Я бы и сам сверг МТК, если б мог, — пробормотал Январь.

Великан наклонил голову.

— А у т’бя что случил’сь?

— Они кое-что у меня забрали. Танцующий камень. Сказали, что сами продадут его вместо меня. Я получу долю, как нашедший его первым, сказали они. Юмдар дала бумажку. Но я им не верю.

Микмак Энн накрыла его ладонь своей.

— Тише, Амос. Они ведь починили наш корабль.

— За ними водится, — произнес великан, — брать то, что им не принадлежит.

И с этими словами он направился к следующему столику.

Пижон посмотрел ему вслед.

— Он подходит к своему заданию крайне прямолинейно. Или громкий шепот в его дикарском мире почитают за скрытность?

— Эреноты, — заметила Энн, — довольно открытый народ.

Краснокожая женщина удивленно приподняла брови.

— Танцующий камень? А это-о еще что-о?

Другие шумно потребовали историю, поэтому Январь поведал, с относительно небольшими приукрашиваниями, о своей находке в Паучьем проулке.

— И я отдал его под расписку Юмдар, — завершил свой рассказ капитан. Его лицо залил румянец, словно он был доволен своим поступком. — Не знаю, что на меня нашло, но тогда мне это показалось хорошей идеей. А теперь он лежит в хранилище МТК на Новом Эрене.

— Или о-он уже на Гладио-оле, — заметила алабастрианка.

Январь покачал головой.

— Нет, его отправят прямо на Старый Сакен. Я слышал, леди Карго коллекционирует древности. Гладиола лежит в другом направлении, а послание или курьерский корабль точно еще не достигли Сакена.

— Разве эта Юмдар не о-ото-ослала его то-отчас же?

— Не думаю, что она может выделить корабль. Полковник отправила два десантных звездолета на Боярышниковую Розу еще до нашего прибытия, а оставшиеся два ей требовались для поддержания порядка на планете.

— Ты собираешься отправиться за теми… — поинтересовался мужчина в пестрой рубашке, — как ты их назвал? Неподвижными предметами?

Январь повернулся к нему.

— Думаешь, я просто так назвал их неподвижными? — Злость в его словах удивила остальных. Капитан допил эль и со стуком опустил кружку. — Не стоило заключать эту сделку, — повторил он. — Следует вернуться и потребовать Танцора обратно. Проклятая ворюга, вот кто эта МТК.

Последнюю фразу Амос произнес слишком громко, поскольку несколько человек в форме МТК за ближайшими столами обернулись и хмуро посмотрели на него.

— Вряд ли у нас получилось бы, — сказала Микмак Энн, но не уточнила почему.

— Может, с лучшим оборудованием, — задумался пижон, — предметы могли бы оказаться не такими уж неподвижными.

— Их охраняет Непреодолимая Сила, — напомнил Январь.

Пижон пожал плечами, как будто ему приходилось иметь дело с разного рода непреодолимыми силами каждый день.

— Мо-ой друг с Мира Фрисинга, — произнесла краснокожая женщина, — как-то-о упо-оминал исто-орию из Старо-ого Сакена о-о Крутящемся Камне. Интересно-о, о-он ли это-о?

Энн спросила, что это за история, но женщина ее не знала.

— О-он лишь вспо-омнил о-о ней. По-о-мо-оему, там был скипетр.

— Скипетр короля Каменной Стены? — Энн назвала имя короля предтеч, о котором говорил Джонни Мгурк.

Алабастрианка покачала головой.

— О-он не го-ово-орил.

— Какая разница! — пророкотал Январь, еще погруженный в пучину скорбных дум. — И так понятно, что это просто вымысел.

Но все же камень вращался и крутился. И это определенно не было вымыслом.

Наступил вечер, улицы вокруг бара поглотил сумрак, лишь изредка нарушаемый уличным освещением и циклопическими фарами авторикш, курсировавших между баром, хостелом и другими местами с не столь удобопроизносимыми названиями.

Закуток на Иегове представлял собою разросшиеся за баром и сколоченные в единое целое постройки, превратившиеся в кольцевую систему с узкими извилистыми улочками. Именно здесь приземлились первые корабли, и на отдельных участках в половину акра были построены экофаст-дома для каждого из членов их команд. В то время здесь протекала река, которая теперь превратилась в подземную канализацию. В последующие поколения первоначальные дома команд претерпели многочисленные изменения: с ростом населения их достраивали, расширяли и сдавали в субаренду. Каждое новое дополнение выглядело небрежнее предыдущих, и казалось, будто постройка была существом, которое страстно желало раскинуться на максимально возможной площади, только чтобы однажды обрушиться на головы жильцам. Поговаривали, что каждое здание в Закутке находилось в процессе надстройки или уменьшения и определить это наверняка можно было только по степени разложения строительных материалов, лежащих рядом с ним. Закуток превратился в перенаселенный район, топологическую сеть, связанную воедино самыми невероятными способами. Изначальные участки были погребены под горами мусора. Крыши объединяли подмостки и платформы, туннели соединяли подвалы — и не всегда те, что следовало. Местами улицы, или гулли, с одного срединного этажа на другой пересекали эстакады. Войти в одно здание Закутка означало побывать во всех.

Хотя войти туда едва ли было хорошей затеей.

С крыш огни Порт-Иеговы и самой столицы казались далекой галактикой. Человек, звавшийся Фудиром, с беличьей проворностью балансировал на подвесных планках и шатких мостках, следя за фигурами, которые плелись по освещенным луной переулкам.

— Здоровый детина, — пробормотал он самому себе, — но этот человек — мой ключ.

Рыжий Суини замер у входа в проулок и, подтолкнув своего подопечного в узкую улочку, обернулся в направлении, откуда они пришли.

— Мурх, — произнес наблюдатель. — Глупец. Это ведь гулли Амира Нейта. Тупик.

И скоро в нем появятся трупы. Рыжий великан снял с пояса внушительного вида нож.

— Интересно, они не могли послать более неприметного человека?

Или его отправили нарочно, для приметности? Похоже, тут все не так просто.

Фудир вернулся к углу мясного дукана, откуда открывался вид на перекресток, и стал оттуда наблюдать за хвостом. Да. Там был и третий человек, в пестрой рубашке и увешанный драгоценными камнями. Он легко переходил из тени в тень мимо запертых магазинов и киосков, выстроившихся вдоль Людноулицы. В столь поздний час движения почти не было, и только случайные авторикши на мгновение высвечивали сцену охоты. Преследователь останавливался у каждого перекрестка гулли, бросая быстрые взгляды в глубокие тени улочек.

Наблюдатель оглядел рыжеволосого великана.

— Если не хочешь, чтобы он узнал, в какую гулли вы вошли, — прошептал он, — не стой там, как швейцар.

Наконец преследователь добрался до гулли Амира Нейта. Они с гигантом встретились взглядами, и последний кивком указал на проулок.

— Вот как, значит! — понял Фудир, когда Суини отступил в сторону. — Надеюсь, тебе хорошенько заплатили за измену.

Проходя мимо Суини, красавчик слегка обернулся, и рыжеволосый, трижды дернувшись, рухнул на землю.

— И к тому же заплатили быстро, — не без удовлетворения пробормотал наблюдатель. Суини был дураком, раз ждал другой платы. Фудир достал из-под плаща свисток и трижды коротко свистнул. Затем, откинув капюшон, он спустился по лесенке, привинченной к стене залогового дукана Стефана Мацумото. Слезая, он начал напевать:

Заслышав насвистывание, охотник и жертва застыли на месте. Только увидев пьяницу, бредущего из темного конца переулка, первый направился к нему, тогда как последняя скрылась в темной арке. Прекратив петь, Фудир шатающейся походкой подошел к пижону и протянул скрюченную когтем руку.

— Бхик, бхик, — взмолился он. — Дать пару монет?

— Пошел прочь, — прорычал мужчина. — Мне нужно кое с кем расквитаться.

Затем он присмотрелся к Фудиру повнимательнее.

— Как, твое наследство еще не пришло? — рассмеялся он.

Фудир заметил в руке пижона шокер.

— А-а-а! — заорал он. — Вор! Плохой человек. Нет з’лота, у меня! Бедный я! Очень бедный! Прошу, не стрелять!

Есть несколько способов одолеть вооруженного человека. Первый — сбросить ему на голову что-то увесистое. Другой — разоружить его, и для разоружения существует более одного способа.

— Проваливай, грязный бродяга! — Мужчина протянул руку, чтобы оттолкнуть Фудира, и при этом опустил шокер.

Быстро, как удар черной мамбы, Фудир схватил убийцу за запястье и резко вывернул его. Человек вскрикнул, шокер выпал из безвольных пальцев, и оружие пинком было отправлено в тень. Там возникла еще одна, меньшая тень, которая схватила шокер и бросилась к выходу из гулли.

— Ты сломал мне руку! — закричал убийца и сделал шаг назад, чтобы ударить Фудира левой.

В грязь возле него плюхнулся кирпич. Подняв глаза, пижон увидел на крышах силуэты людей на фоне озаряемых городом небес. Мужчины и женщины стояли в грозной тишине, сжимая в руках кирпичи и другие предметы. Взгляд убийцы метнулся к выходу из гулли. Слишком далеко. Как бы быстро он ни бежал, ему не выбраться из гулли до того, как на него обрушится смертоносный ливень из битого кирпича. Убийца мог бы справиться с шокером или даже игольчатой пушкой — неогнестрельное оружие не представляло для него никакой опасности, — но побивание камнями было совсем другим делом.

— Плохо обзываться, — мягко сказал Фудир уже не столь уверенному в себе пижону. — Не грязный я, — продолжил он. — Не ганда. Эт’ не твой дом, бро. Бегом уходить. Идет полиция Иеговы. Каратели грехов. Быстрое воздаяние. Ты — будмаш, бро. Ты убить человека. Мы все видеть. Мы рассказать им, полиции — бро. Повезти, что рука не сломана, у тебя. Только онемела. Иди! Йао-Йао!

Еще один кирпич упал в грязь, подтверждая приказ.

— Кто эти люди? Что это за место?

Фудир рассмеялся.

— Это — «Уголок», Закуток Иеговы. Тут не живет никто, кроме терран или с разрешения терран. А теперь иди, покуда жив.

Наверное, столь неожиданный переход на стандартный галактический окончательно сломил мужчину. Еще какую-то долю секунды он глазел на Фудира, а затем пулей рванул к выходу, разбрызгивая на пути вонючие лужицы, сбивая пустые банки и бутылки, а также расшвыривая гниющую еду из раддикуч. Фудир с удовлетворением следил за бегством убийцы. Пасторы Иеговы не пользуются сиренами. Они будут ждать у выхода из гулли Амира Нейта с телом Рыжего Суини и оружием, которое им передал Хариманан, беспризорник. Фудир не любил незаконченных дел.

Он повернулся и легкой поступью дошел до конца гулли.

— О, Маленький Хью! — нежным певучим голосом позвал он. — Выходи, выходи скорее, где бы ты ни был!

Призрак Ардоу не раз избегал гибели на последних этапах переворота на Новом Эрене. Он был мастером маскировки и специалистом по поиску обходных путей. Но известные ему окольные пути находились сейчас во многих световых годах отсюда, а маскировка сильно зависела от желания великого множества людей не присматриваться к ней повнимательнее. Впрочем, когда Фудир нашел его, Хью уже удалось частично отогнуть перекрывавшую арку решетку и наполовину протиснуться в узкий лаз.

Не лучшая поза для борьбы. Словно рыбе, угодившей в запруду, ему оставалось только сдаться и ждать подходящего момента, чтобы улизнуть. Ему требовался лишь крошечный ручеек. Он ведь не только Маленький Хью О’Кэрролл, но также Рингбао делла Коста, а дети из трущоб Нового Шанхая не вырастали глупыми, если вообще вырастали.

Фудир разглядывал свой невероятный улов, задаваясь вопросом, как с ним поступить. В итоге он решил пойти самым прямым путем.

— Убийца пойман, — сказал он, не переходя на жаргон. — Пасторы Иеговы взяли его.

Маленький Хью не занял бы высшей исполнительной должности в Клане Ориэль — как не выжил бы в трущобах Венешанхая и не справился бы с засадами Красавчика Джека — без умения оценивать людей. Хью почувствовал, что незнакомец говорит правду, но только и всего.

— А Рыжий Суини? — спросил он.

— Мертв. Убийца сжег его шокером. Тебя ждала бы та же участь.

— Мертв, — медленно повторил О’Кэрролл, будто это повторение его убедило. — Да, он был настоящим другом, раз отдал жизнь за О’Кэрролла.

Все произошло не совсем так, но Фудир без колебаний согласился.

— Да, он так и поступил.

В некотором смысле предательство спасло беглеца от смерти. Если бы убийца не задержался, Фудир мог бы и не успеть вовремя, по крайней мере не без помощи «терранского конфетти» с крыш, чтобы привлечь внимание пасторов Иеговы — чего любой предприниматель из Закутка всеми силами стремился избежать.

Фудир помог молодому человеку освободиться из решетки, в которой тот застрял.

— Суини нес для тебя послание, — произнес он. — Думаю, он тебе рассказал. Южные кланы Дола ждут возвращения О’Кэрролла.

Призрак коротко взглянул на него.

— А ты откуда знаешь?

— Я был в баре, когда он искал тебя. — Фудир покачал головой. — Как и убийца.

О’Кэрролл кивнул.

— Правда? Суини вел себя неосмотрительно. Видимо, убийца через него и вышел на мой след.

Что было не так уж сложно. Но Фудир задавался вопросом, не слишком ли сильно Призрак доверял рыжеволосому великану. Мужчина с лисьим лицом действительно смог взять след благодаря не особенно осторожным расспросам Суини и, возможно, на самом деле предложил тридцать сребреников. Но Суини мог решить, что уже знакомый убийца предпочтительнее того, которого ты не знаешь, и принял взятку в качестве приманки. У входа в гулли он отступил в сторону; но кто знает, не собирался ли Суини напасть, едва убийца уверенно пройдет мимо? Ход казался вполне очевидным, как и другие сделанные Суини ходы, а убийца не был глупым. Человек, чье главное оружие — предательство, увидит его везде, куда бы ни бросил взгляд.

В конечном итоге никакой разницы больше не было, особенно для Суини. Какой труп помнит, насколько благородно или глупо он умер?

— А ты… — заметил О’Кэрролл. — Я видел, как ты спускался по крышам, так что я знал, что ты не пьян и встреча не была случайной. Но зачем тебе встревать между мной и Красавчиком Джеком?

— По двум причинам, — ответил Фудир. — У нас, терран, монополия в Закутке. Твой убийца не получал у нас разрешения вести здесь свои дела.

— А вторая?

Фудир оглянулся на покосившиеся дома, горы вонючего мусора, закрытые и зарешеченные магазины Людноулицы, видимые из гулли.

— Вторая? Ты мой билет отсюда.

Фудир повел его лабиринтом зданий, и вскоре Хью понял, что окончательно запутался. Вниз по ступеням, через туннель, в этот переход, по той рампе. Двери открывались после особого стука. Даже на эстакадах, где через окна можно было мельком увидеть улицы, он не замечал ориентиров. Во тьме даже освещенные переулки казались похожими друг на друга, и Маленький Хью подозревал, что дневной свет мало что изменил бы. Его не переставал удивлять случайный порыв, заставивший довериться этому незнакомцу, ибо от него не укрылся смысл имени своего спасителя.

Фудир. Незнакомец, чужак. Явно служебное имя.

«Мой билет отсюда», — сказал старик будничным тоном, как будто просто обсуждал погоду. На Новом Эрене местные жители говорили «улететь соколом». Возможно, тонкие узы обязательства, а не простая благодарность повлияли на его согласие пойти за терранином. Ведь, как ни крути, пожилой мужчина был таким же «билетом отсюда» и для Хью.

Он был не настолько наивен, чтобы полагать, будто каждый, кто помог ему, — друг, но по крайней мере пока что их интересы с этим Фудиром совпадали. Маленький Хью не верил, что сегодняшний убийца последний, кого подослал Красавчик Джек. «Стрелу нужно останавливать еще на тетиве», — гласила старая ’шанхайская поговорка, и время от времени он вспоминал эту мудрость, постигнутую на тамошних улицах.

Словно крысы по лабиринту, они мчались по Закутку. Лишь остановившись в коридоре давно заброшенного здания, Фудир нарушил молчание.

— Есть способ восстановить законное правительство Нового Эрена, — намекнул он, — притом без нового кровопролития.

Хью, удивленный тем, что терранина волнует правительство Дола, не ответил. Кто знает, кому этот человек может поведать услышанное? Призрак полагал, что обещание вернуться на Новый Эрен было дано как приманка, а не для того, чтоб известить штаб-квартиру Ориэля на Дальнем Хауне. Но Ориэль, вероятнее всего, откажется от дальнейшей игры, продаст контракт МТК и переведет Рингбао на другой проект. Ни Клан, ни этот Фудир не знали, что Хью поклялся именем отца, что вернется. Он не нуждался ни в приманках, ни в предложениях — бескровных или каких-либо еще.

Совет Семи состоял из пяти человек, одного из которых ранее арестовали пасторы, а второй по той же причине «улетел с ветром». Председателем была строгого вида женщина с темно-карими глазами, тонкими чертами лица, седыми волосами и бледной кожей. Находившиеся по обе стороны от нее люди сидели в тени, как и приличествовало тем, кого многие стремились найти, но видели лишь избранные. Они безразлично оглядели Хью, а затем спросили у его проводника, по какому праву он привел к ним чужака. Что-то в этом вопросе заставило Хью с ужасом ждать ответа, так как, если этот ответ окажется неудовлетворительным, они с Фудиром могли понести наказание. Но ответ Фудира удивил и привел в замешательство бывшего тэнейста Нового Эрена.

— Я могу вернуть нам Землю.

Для Хью это уверенное заявление было первым, что Фудир сказал хоть с каким-то чувством. Совет практически одновременно обернулся к голограммной картине, висевшей на стене небольшой темной комнаты для аудиенций. На ней было изображено огромное белое, увенчанное куполом здание с башнями по четырем углам, возвышавшееся за длинным зеркальным бассейном.

Председатель, единственная, кто не обернулся, продолжала изучать Фудира пристальным взглядом.

— Ты можешь это сделать? — переспросила она.

— Вы слышали историю о Крутящемся Камне?

Эти слова привлекли внимание остальных присутствующих, один из которых фыркнул, выражая сомнение.

— Мы возлагаем надежду на алтарь легенды?

— О чем эта легенда? — спросил другой, но председатель дотронулась до его руки.

— Позже расскажу, Дитер. Объяснись, Фудир. Я знаю, у тебя всегда найдется что сказать, но сейчас самая важная из твоих попыток. Меня совсем не обрадовало, когда ты вызвал нас ночью. Что было бы, если бы пасторы подняли тревогу?

Фудир сложил ладони вместе и поклонился.

— Нанди, Мемсаиб. Я кое-что узнал…

Но один из присутствующих снова прервал его.

— Не на пукка, норма баккин, — произнес он, указывая на Хью. — Этот бро — не фанти.

Все разом перешли на жаргон, слова полились слишком несвязно и быстро, чтобы Хью мог их разобрать. Люди начали кричать друг на друга, говорить одновременно, жестикулировать, их голоса становились все пронзительнее и громче. Хью начал незаметно изучать комнату и искать из нее выходы, полагая, что вскоре один из них может ему пригодиться.

А затем внезапно возникший спор так же внезапно утих. Терране покачивали головами и улыбались.

— Отлично, — сказала председатель. — Мы согласны. Новый Эрен всего в двух неделях пути по Великой магистрали. Пускай предложенное тобою звучит как фантастика, но оно дает нам надежду. Если таким образом можно одержать победу, стоит попытаться. А если все окажется выдумкой, потери сведутся к минимуму. Сахб Фудир, завтра в это же время ты получишь все требуемые бумаги. Навестишь Чэн-фу в дукане печатей. Ты знаешь его. Мы обеспечим вам места. Остальное зависит от тебя.

— Мгурк — один из наших, — сказал им Фудир. — Он сделает, как мы скажем. Другая — женщина, Микмак Энн. Она что-то подозревает и может слишком рано догадаться о слишком многом. Стоит радоваться тому, что Январь не знает, чем обладал; остается лишь надеяться, что полковник-управитель Юмдар также этого пока не поняла.

Председатель уперлась в стол кулаками.

— Хлеб и соль, — велела она. Когда вошел слуга, неся на серебряном подносе тарелку с нааном и пападом, Фудир сложил руки перед собой и поклонился.

Затем, когда каждый из собравшихся получил по небольшой чаше с густым жирным чаем, все, кроме Маленького Хью, встали и повернулись к картине. Застыв в поклоне со сложенными ладонями, терране нестройным хором повторили:

— В следующем году — хадж на Терру.