ОН КРАК
— Одинокий дозор, — говорит арфистка и пальцами исторгает одиночество Разлома — пустые, разносящиеся эхом звуки, которые слышатся словно издалека.
Человек со шрамами какое-то время наблюдает за ней, затем одним махом опрокидывает в себя оставшуюся выпивку. Он кривится и сжимает кулаки.
— Отвратное пойло.
— Тогда зачем пить такие помои?
— Если не пить, становится еще отвратнее. Тебе требуется иной ритм. Что-то безумное. Что-то дисгармоничное.
Арфистка вносит диссонанс в пустоту Разлома и играет уменьшенный септ-аккорд в обратном порядке.
— Думаешь, Фир Ли безумен? — Струны смеются, но смех этот довольно мрачен.
— А ты нет? Он верит в то, чего не существует.
— В угрозу КЦМ.
— Нет, в ОЛП.
— Ах, да. Пропасть между теорией и практикой. Он одержимый, но не сумасшедший. Большая разница. Человек, которого ничто не волнует, безумен. Основное значение слова «волноваться» — предупреждать, кричать; а какой здравомыслящий человек ни о чем не волнуется?
Человек со шрамами угрюмо ворчит:
— Конечно, ты поняла иронию. С одной стороны, Фир Ли сожалел, что Молнар обладал силой достаточной, чтобы грабить планеты; а с другой — он желал, чтобы у Ардри была сила сокрушить Молнара. Чем отличается главарь пиратов от короля, кроме как количеством и мощью кораблей под своим началом?
— Пират убивает, король доит. Я бы предпочла, чтобы меня доили. Фир Ли понимал разницу.
Человек со шрамами проводит рукой по редким волосам.
— Я ненавижу Фира Ли. Нас охватывает ненависть при одной мысли о нем. Он слишком много думает.
— Обычно, — отвечает арфистка, — мышление не считается чем-то плохим.
— Нет, мы имеем в виду его паравосприятие, его многофункциональность — или как это может выразить твой медоточивый язык? Для столь целеустремленного человека у него слишком много разумов.
— Не знаю, как работает параллельное восприятие, но…
— Тебе не захочется знать. Кроме того, Фир Ли не важен. Он не был игроком, разве только второстепенным. Подходящая роль для человека на краю небес и, возможно, на границе собственного здравомыслия. Хотя, обладая несколькими разумами, он мог быть куда активнее остальных.
— Тогда кто же игрок?.. Ну да. Грейстрок.
— Да, тот, кого никто не видит. Он мог сидеть за этим столиком, рядом с нами, а ты даже не заметила бы его, настолько хорошо он умел не выделяться.
Арфистка смеется.
— Шутишь!
Человек со шрамами улыбается, но его улыбка не из приятных.
— Конечно. Шучу. Но какой музыкой ты опишешь подобного человека? Музыка взывает к слушателю, требует внимания, а это полная противоположность Серому.
— Я могу скрыть мелодию в струнах. Понимаешь, поют не всегда верхние ноты.
— Соль в том, — будто сам себе говорит человек со шрамами, — что все ноты должны звучать в гармонии.
— Январь, Маленький Хью, а теперь и Грейстрок. Мы переходим к Иегове?
Сморщенная голова склоняется, улыбка становится грустной.
— Уже да. Несколько персонажей еще не представились. Но действующих лиц уже достаточно, чтобы начать.
