АЛЬТЕРНАТИВНАЯ «ЭРА ДРАКУЛЫ»
1: ИЗ «КРАСНОЙ ВЛАСТИ»
Как уже пояснялось выше, первоначальный набросок «Эры Дракулы» появился в «Большой книге о вампирах» Стивена Джонса. Повесть поглотил пришедший ей на смену роман, и я не вижу никакого смысла перепечатывать ее целиком — почти все из той короткой истории вошло в настоящую книгу. Однако в первоначальном варианте финальная сцена была сыграна несколько иначе. Это Раздел 18 «Красной власти» (название придумал Стив), который соответствует Главе 57 («Семейная жизнь нашей дорогой королевы»).
Королевский экипаж поджидал ее у Тойнби-Холла; суетливый кучер по имени Нетли умел искусно с ним управляться с ним на тесных улочках Уайтчепела. Нетли уже подобрал у клуба «Диоген» Борегара. Огромный черный конь и не слишком обременяющая его ноша чувствовали бы себя свободнее, окажись они на более широких проездах города. Сейчас же экипаж походил на пантеру из лабиринта в Хемптон-корте и скорее крался, нежели стремительно и изящно катился, как ему подобало. В темноте черную карету и украшающий ее герб провожали недобрыми взглядами.
Женевьева заметила, что Борегар чем-то подавлен. С той ночи девятого ноября она видела его лишь несколько раз. После Миллерс-корт, 13. Дьёдонне даже допустили в гулкие залы клуба «Диоген», где она давала показания на закрытом слушании, куда также вызвали Борегара, дабы тот отчитался о подробностях смерти доктора Сьюарда. Она поняла тайные намерения правительства и осознавала, что этот трибунал в первую очередь будет решать, какую правду скрыть, а какую представить публике. Председатель, почтенный дипломат из числа «теплых», переживший немалое количество правительственных перестановок, внимательно все выслушал, но вердикта не вынес — он лишь собирал данные, поскольку каждая крупица истины влияла на политику клуба, который часто оказывался больше чем клубом. В «Диогене» состояло очень мало вампиров, и Женевьева предположила, что тот был прибежищем столпов ancien regime, если не вообще гнездом бунтовщиков.
Выгравированное приглашение во дворец доставили ей лично в руки. Будучи исполняющей обязанности директора Тойнби-Холла, она оказалась занятой как никогда. Что-то вроде чумы прокатилось среди «новорожденных» Уайтчепела, пробуждая к жизни их необузданные оборотнические силы и порождая орды быстро умирающих, агонизирующих уродцев. Но приглашение ко двору королевы и принца-консорта не оставляют без внимания.
Возможно, их вознаградят за ту роль, которую они сыграли, положив конец деяниям Джека-Потрошителя. Тайно, но все же вознаградят.
Женевьева спрашивала себя, гордится ли Борегар предстоящей встречей со своей повелительницей, или же ее нынешнее положение его печалит. Ей доводилось слышать о том, что творится в королевском дворце. И она знала Влада Цепеша лучше, чем большинство других. Среди вампиров он всегда был Человеком, который хотел стать королем.
Карета проехала по Стрэнду и Флит-стрит, минуя заколоченные окна сожженных редакций величайших периодических изданий нации. Туман сегодня вечером развеялся, остался лишь ледяной ветер.
Тайный совет «Диогена» единогласно решил скрыть личность Потрошителя, хотя все уже знали, что его преступлениям положен конец. В Скотланд-Ярде приняли меры, комиссар ушел в отставку в обмен на один из постов в колониях, а Лестрейд и Эберлайн переключились на другие расследования. Мало что изменилось. Уайтчепел теперь охотился за новым маньяком, убийцей зверской наружности и поведения по имени Эдвард Хайд, который сперва затоптал до смерти маленького ребенка, а потом поднял ставки, пробив сломанной тростью сердце «новорожденного» члена парламента. Как только этого сумасшедшего остановят, появится очередной убийца, а потом еще один, и еще…
На Трафальгарской площади горели костры. Карету пронизали красные сполохи, когда они проезжали мимо Колонны Нельсона. Полиция постоянно заливала костры, но повстанцы разжигали их вновь и вновь. Тайком притаскивали куски дерева. В качестве пищи для костров использовали даже тряпье. «Новорожденные» суеверно боялись огня и предпочитали держаться от него подальше.
Борегар с интересом глянул на пламя, бушующее вокруг каменных львов. Изначально служившее напоминанием о жертвах Кровавого воскресенья, теперь оно получило новое значение. Из Индии приходили известия об очередном мятеже, где многие «теплые» части британских войск и чиновники встали на сторону местного населения. Сэра Фрэнсиса Варни, непопулярного вампирского вице-короля, толпа вытащила из Красного Форта в Дели и бросила в такой костер, что от кровососа остались лишь зола и кости. Колонию охватило открытое восстание. Волнения наблюдались и в Африке и Юго-Восточной Азии.
У костров дралась толпа, один из карпатских гвардейцев принца-консорта отбрасывал молодежь «теплых», пока пожарная бригада с некоторой неохотой волочила шланги. В воздухе реяли плакаты и звенели лозунги.
«Джек по-прежнему потрошит», — гласила надпись на стене.
Письма все еще приходили: нацарапанные красными чернилами каракули, подписанные «Джек-Потрошитель». Теперь они призывали «теплых» объединиться против вампирских угнетателей. Где бы ни убивали «новорожденного», «Джек-Потрошитель» брал на себя вину за это. Борегар ничего не говорил, но Женевьева подозревала, что письма отправлялись из клуба «Диоген». Она видела, как в стенах тайного правительства разыгрывалась опасная игра, различные фракции плели друг против друга заговоры, желая в конечном итоге устранить принца-консорта. Доктор Сьюард, возможно, и был безумен, но его работа не пропала даром. Даже если монстр станет героем, новым Гаем Фоксом, цель оправдывала средства.
Женевьева была вампиром, но не принадлежала к кровной линии Влада Цепеша. В результате, как и прежде, Дьёдонне осталась на обочине истории. Она не была реально заинтересована в победе ни одной из сторон. Поначалу возможность более не прикидываться «теплой» показалась глотком свободы, но правление принца-консорта осложнило положение большинства немертвых. На каждого знатного вампира с гаремом согласных на все рабынь крови в особняке приходилось по два десятка столь же жалких, что и прежде, Мэри Келли, Лили или Кэти Эддоус, и вампирские особенности для них становились болезненными зависимостями и трудностями, а не способностями и возможностями.
Экипаж, вырвавшись наконец на простор, покатил по Пэлл-Мэлл в сторону Букингемского дворца. Лидеры бунтовщиков свисали, закованные в цепи, с клеток в форме распятий, стоявших по краям дороги, и некоторые из этих людей все еще были живы. На протяжении последних трех ночей в Сент-Джеймс — парке бушевало открытое сражение между «теплыми» и мертвыми.
— Взгляни, — печально сказал Борегар, — это голова Ван Хелсинга.
Женевьева вытянула шею и увидела жалкий комок на конце пики. Некоторые говорили, что Абрахам Ван Хелсинг все еще жив, находится в рабстве у принца-консорта и занимает высокое положение, собственными глазами видя власть Дракулы над Лондоном. Это была ложь; от доктора остался лишь череп со свисающими лохмотьями, обсиженный мухами.
Они прибыли к дворцу. Два карпатца в полночно-черных мундирах с малиновыми полосами раздвинули огромные металлические ворота, словно те были шелковым занавесом.
Снаружи дворец освещался. Над ним реял государственный флаг Великобритании и штандарт с гербом Дракулы.
Лицо Борегара казалось совершенно бесстрастным.
Карета остановилась у входа, и лакей отворил двери. Женевьева первой ступила на подножку, за ней последовал Чарльз.
Она выбрала простое платье, не имея ничего лучшего и помня о том, что пышные наряды никогда ей не шли. Ее спутник надел обычный вечерний костюм. Он вручил шляпу и трость слуге, принявшему также плащ Женевьевы, и отдал револьвер. Серебряные пули при дворе не одобряли. Работа с этим драгоценным металлом каралась смертью.
Двери распахнулись, и странное создание — в пестром камзоле, сделанном на заказ и лишь подчеркивающем огромные и гротескные уродства, преувеличивающем размер выступающих из торса наростов в форме буханок хлеба, с огромной головой, похожей на шишковатую репу, на которой черты человеческого лица едва различались, — впустило их внутрь. Женевьеву захлестнула жалость к мужчине, так как она ощутила, что это был смертный человек, а не результат потерпевшей катастрофу попытки изменить форму.
Борегар кивнул слуге и сказал:
— Добрый вечер. Меррик, не так ли?
Где-то глубоко в одутловатых рытвинах чудовищного лица появилась улыбка, и слуга поздоровался, пусть его слова и прозвучали неразборчиво из-за наростов плоти вокруг рта.
— Как чувствует себя королева сегодня вечером?
Меррик промолчал, но Женевьеве показалось, что она увидела какое-то выражение в нечитаемой карте его черт, грусть в единственном открытом глазе и горькую усмешку на губах.
Борегар протянул Меррику визитную карточку и передал слова любезности от клуба «Диоген». Что-то заговорщицкое сквозило в разговоре между прекрасно ухоженным джентльменом-авантюристом и отвратительным уродливым слугой.
Меррик повел их по коридору, сутулясь, словно горилла, а его длинная лапа методично раскачивалась, продвигая вперед тело. У него была одна нормальная рука, беспомощно торчащая из тела, покрытого буграми опухолей.
Очевидно, Влада Цепеша забавляло держать это несчастное создание в качестве домашнего животного. Он всегда был без ума от уродцев и спортсменов.
Меррик постучал в дверь.
— Женевьева, — почти прошептал Борегар, — если я чем-нибудь тебя обидел, от всей души прошу прощения.
Она не поняла его. Едва у нее в голове мелькнула мысль обнять его, он наклонился и поцеловал ее в губы, на манер «теплых». Она попробовала его на вкус — и все вспомнила. Обмен кровью установил связь между ними.
Поцелуй оборвался, и он отошел назад, оставив ее в смятении. А потом двери открылись, и Женевьеву с Чарльзом допустили в присутствие королевских особ.
Ничто не могло подготовить ее к тому адскому хлеву, в который превратился тронный зал. Когда-то красивые обои на стенах были изорваны и покрыты пятнами, в воздухе стоял густой смрад застарелой крови и человеческих экскрементов, зал скудно освещался сломанными канделябрами, но был полон людей и животных. Хохот и стоны заглушали друг друга, а мраморный пол оказался обильно загажен. У ног Женевьевы крутился броненосец с седалищем, запачканным испражнениями.
Меррик представил их собравшимся, нёбо его явно пострадало, пока он произносил имена Борегара и Дьёдонне. Кто-то отпустил резкое замечание, и взрывы грубого смеха пробились сквозь гомон, но сразу оборвались, стоило шевельнуться руке величиной с окорок.
Влад Цепеш сидел на троне, массивный, словно памятник, сквозь морщинистую серую кожу неимоверно раздутого лица проступал густой багрянец. Усы, слипшиеся от свежей крови, свисали на грудь, а покрытый черной щетиной подбородок усеивали красные потеки, оставшиеся с последнего кормления. Черный бархатный плащ, оборванный по краям, с горностаевым воротником, висел на плечах Дракулы крыльями гигантской летучей мыши. Кроме плаща на нем ничего не было; его тело покрывала густая спутанная шерсть, кровь запеклась на груди и руках. Бледное мужское достоинство лежало змеиными кольцами на коленях вампира, красное на конце, словно язык гадюки. Тело принца набрякло кровью, вены толщиной с веревку пульсировали на шее и руках.
Борегара в высочайшем присутствии начала колотить дрожь, волны запаха били, подобно ударам. Женевьева взяла его под руку и оглядела зал.
— Я не мог себе представить… — пробормотал он. — Не мог…
«Теплая» девушка пробежала через зал, ее преследовал один из карпатцев в изодранном мундире. Он сбил ее с ног, ударив наотмашь медвежьей лапой, и принялся терзать ее спину трехсуставчатыми челюстями, не только высасывая кровь, но и заглатывая куски мяса.
Принц-консорт улыбнулся.
Королева стояла на коленях перед троном, вокруг ее шеи красовался шипастый ошейник, массивная цепь вела от него к браслету, свободно висевшему на запястье Дракулы. Из одежды на Виктории остались только ночная рубашка и чулки, каштановые волосы были распущены, лицо заливала кровь. Наверное, никто не смог бы узнать в этой униженной женщине ту пухлую старушку, которой она некогда была. Женевьева надеялась, что монархиня сошла с ума, но боялась, что та прекрасно осознаёт все происходящее с ней. Виктория отвернулась, не желая смотреть на трапезу карпатца.
— Ваши Величества, — сказал Чарльз, склонив голову.
Чудовищный взрыв смеха, больше похожего на пускание газов, раздался из зазубренной, клыкастой пасти Дракулы. Смрад его дыхания заполнил комнату. Словно все вокруг умерло и сгнило.
Изящно одетый юноша-вампир, из-под воротника которого вырывался целый взрыв кружев, объяснил принцу-консорту, что за гости перед ним. Женевьева узнала премьер-министра лорда Ратвена.
— Это герои Уайтчепела, — доложил англичанин, платок порхал перед его ртом и носом.
Принц-консорт свирепо усмехнулся, причем его глаза загорелись алым, как две топки, а усы заскрипели, словно кожаные ремни.
— С леди мы знакомы, — произнес он на удивительно чистом английском. — Мы встречались в доме графини Долинген в Граце, несколько сотен лет назад.
Женевьева хорошо это помнила. Графиня, отличавшаяся замогильным снобизмом, собрала у себя представителей того, что она называла аристократией не-мертвых. Приехали Карнштейны из Штирии, бледные и неинтересные, несколько собратьев Влада Цепеша из Трансильвании, княгиня Вайда, графиня Батори, граф Йорга, граф фон Кролок. А также Сен-Жермен из Франции, Виллануэва из Испании и Дюваль из Мексики. На том собрании Влад Цепеш выглядел дурно воспитанным выскочкой, и на предложение начать вампирский крестовый поход под его стягом и покорить ничтожное человечество никто не обратил внимания. С той поры Женевьева изо всех сил сторонилась других вампиров.
— Ты хорошо послужил нам, англичанин, — продолжил принц-консорт, и похвала его прозвучала как угроза.
Борегар шагнул вперед.
— У меня подарок вам, Ваши Величества, — сказал он, — сувенир о нашем подвиге в Ист-Энде.
В глазах Дракулы появилась мещанская жадность подлинного варвара. Несмотря на благородные титулы, всего поколение отделяло его от изуверов-горцев, коими являлись предки Цепеша. Принц не любил ничего больше красивых вещей. Ярких, сверкающих игрушек.
Борегар вынул полотняный сверток из внутреннего кармана и развернул его.
Серебряный скальпель.
В тронном зале все смолкли. Пировавшие в сумраке вампиры, шумно сосавшие кровь юношей и девушек. Карпатцы, ворчавшие друг с другом на своем примитивном наречии. Воцарилась полная тишина.
Дракула сперва наморщил лоб в ярости, но вдруг презрение и веселье превратили его лицо в широкоротую маску.
Борегар держал серебряный скальпель доктора Сьюарда. Он забрал его той ночью у Женевьевы. В качестве улики, как она думала.
— Ты хочешь сразиться со мной этой крошечной иглой, англичанин?
— Это подарок, — ответил Чарльз. — Но не для вас…
Женевьева в нерешительности отошла. Карпатцы оторвались от своих развлечений и встали полукругом с одной стороны. Между троном и Борегаром никого не было, но если бы он сделал хотя бы движение в сторону Дракулы, между ними образовалась бы стена прочной кости и вампирской плоти.
— …а для моей королевы, — закончил Чарльз — и бросил нож.
Женевьева увидела, как серебро отразилось в глазах Влада Цепеша, подобно страху, охватывающему ребенка во тьме. Виктория выхватила скальпель из воздуха…
Все делалось ради вот этого момента, ради того, чтобы Чарльз попал пред высочайшие очи, отдав единственный долг. Женевьева, все еще ощущая во рту вкус Борегара, поняла.
Королева скользнула лезвием под грудь, прорезала сорочку до ребер, пронзила себе сердце. Для нее все кончилось быстро. Со стоном радости она упала с помоста — кровь хлынула из смертельной раны — и скатилась по ступеням, цепь загромыхала, разматываясь.
Влад Цепеш — более не принц-консорт — вскочил на ноги, плащ колыхался вокруг него, подобно грозовому облаку. Клыки выскочили из его рта, руки превратились в пучки копий. Женевьева поняла, что Борегар покойник. По могуществу монстра был нанесен такой удар, от которого он не сможет оправиться никогда. Империя, узурпированная Дракулой, теперь поднимется против него. Он стал слишком самонадеянным.
Карпатцы бросились на Борегара, их мелькающие когти и пасти окрасились алым.
Женевьева подумала, что ей тоже предстоит умереть. Чарльз пытался спасти ее от беды и не стал посвящать в свои планы. Но она упрямо настаивала на том, чтобы увидеть Дракулу в его собственном логове.
Влад Цепеш бросился на нее прямо с трона, пар струился из его рта и ноздрей.
Но Дьёдонне была старше Дракулы. И не столь ослеплена невежеством эгоистичных фантазий ныне лишившегося власти консорта. Веками принц считал себя высшим существом, отдельным от всего человечества; Женевьева понимала, что она сама — лишь клещ на шкуре «теплых».
Она пригнулась, избегая его рук, и скользнула в сторону, заставив Дракулу потерять равновесие и рухнуть подрубленным деревом на пол, кроша головой мрамор. В свои годы он стал медлительным и чрезмерно обрюзг, распухнув. Слишком много потворства собственным прихотям. Слишком малоподвижный образ жизни. Вены на его шее лопнули, брызнув струей крови, и вновь сплелись вместе.
Пока Влад ползал, пытаясь встать на ноги, его двор пребывал в смятении. Некоторые вернулись к своим кровавым удовольствиям, другие впали в оцепенение.
Женевьева ничем не могла помочь Борегару.
Ратвена явно раздирали сомнения. Теперь, когда королева по-настоящему умерла, ситуация изменилась. Он мог преградить Женевьеве путь из дворца, но заколебался — политик до самого конца, — а потом отошел в сторону.
Меррик держал двери открытыми, и она спаслась из пекла и вони тронного зала. Слуга захлопнул створки и прижался к ним огромной спиной. Он участвовал в заговоре Борегара и был готов отдать жизнь за свою правительницу. Кивнув в сторону главного выхода, Меррик издал протяжный вой, который, наверное, означал «Беги!».
Женевьева благодарно кивнула Меррику и захромала прочь. Снаружи, во тьме ночи, высоко вздымались огни. Новости распространятся быстро.
Искра упала на бочонок с порохом.
2: «ЭРА ДРАКУЛЫ» (фильм)
Вскоре после публикации «Эры Дракулы» я набросал сценарий для продюсеров Стюарта Поллака и Андре Жакметона (которые появятся в романе «Джонни Алукард»). В нем я сделал небольшие изменения в сюжете и переставил по степени значимости ряд второстепенных персонажей. В этих отрывках приведены сцены, созданные специально для фильма или же измененные по сравнению с романом.
Натура. Ночь
Отрубленная голова, отдаленно напоминающая голову Питера Кашинга, наколота на пику. Отданная на волю стихий, она уже полуистлела. В тусклом свете луны еще отчетливее видны пустые глазницы. Дует ветер.
По экрану ползет текст, набранный готикой в стиле фильмов студии «Хаммер филмз».
Громогласный рассказчик
В 1885 году граф Дракула совершил путешествие из своего трансильванского замка в Лондон, намереваясь основать новый вид существ, чей путь направлен к смерти, а не к жизни. История гласит, что профессор Ван Хелсинг собрал под своим началом мужественных английских мужчин и женщин, чтобы одолеть вампира, изгнать его с этих берегов и окончательно уничтожить. Но какими бы стали Лондон и весь мир, если бы Ван Хелсинг проиграл? Вот во что мог превратиться город, если бы победил граф. Дракула силой взял королеву Викторию в жены и объявил себя принцем-консортом и лордом-протектором Великобритании и ее империи…
Музыка: энергичное вступление к «Правь, Британия». Сильный женский голос начинает петь:
Когда по воле небес Британия
из морской лазури восстала первой, —
это был договор, святая тайна,
И ангелы-стражи литанию пели
Камера берет общий план, и мы видим, что пика с головой — лишь одна из целого ряда, выставленного перед Букингемским дворцом. Здание по-варварски освещено факелами. На остальные колья насажены тела. В воротах в полном облачении стоят гвардейцы с волчьими мордами.
Правь, Британия, правь волнами,
Британцы никогда не будут рабами…
Букингемский дворец. Нат. Ночь
Геральдический щит: британский лев и единорог превращены в монстров с раскрытыми пастями и наложены на штандарт Дракулы, похожий на летучую мышь. Изображение нанесено на дверцу кареты, влекомой по дороге черными конями. Гвардеец отдает честь карете. У него звериная морда, красные глаза и вампирские клыки. Главные ворота раскрываются, и экипаж катится по Бердкейдж-уок.
Лондон. Нат. Ночь
Карета едет по улицам. Перед нами мелькают картинки преображенного викторианского Лондона. Фонарщики искрой зажигают порывистое пламя газовых рожков уличного освещения, щеголеватых франтов одолевают беспризорные мальчишки, парами шагают полисмены, шарманщик играет для рогатого ребенка. Изнеженный денди в экстравагантном черном облачении пытается отбиться от толстой шлюхи: его лицо мертвенно бледно, но на щеках горят красные пятна размером с пенни; у него тоже клыки.
Почти четверть людей на улице — вампиры. Некоторые — лишь недавно восставшие из мертвых викторианцы с длинными клыками, некоторые — привезенные Дракулой средневековые монстры. Одни наполовину люди, наполовину животные, вторые страдают от разложения или увечий, третьи же грациозны и живы в не-смерти. Все провожают взглядами карету. Некоторые испуганно вздрагивают, другие срывают с голов шляпы, прочие с любопытством глазеют. Женщина осеняет себя крестным знамением; полицейский бьет ее дубинкой.
На перекрестке отряд карпатских солдат под предводительством Руперта фон Хентцау, франтоватого вампира, воздвигает заостренный кол. Осужденный мужчина в одной ночной рубашке отбивается, пока солдаты не поднимают его вверх и не насаживают на пику. Кровь хлещет на мостовую. Из толпы бросается ребенок-вампир и по-собачьи начинает лакать кровь, пока его не прогоняют.
Хентцау (громко зачитывает официальное объявление)
Так сгинет каждый, кто отринет власть принца Дракулы, лорда-протектора этих островов.
Камера взлетает над каретой, словно летучая мышь, и мы смотрим сверху на город. Это Вест-Энд, хорошо освещенный престижный квартал, оживляемый театральной толпой и ночной жизнью. Крылатые формы человеческих размеров парят среди высоких зданий. Река, переливаясь в огнях красным, как если бы в ней была кровь вместо воды, течет, извиваясь, через город. Здесь бьется сердце империи. Камера углубляется во мрак, все дальше от света.
Уайтчепел. Нат. Ночь
Мы снижаемся над Коммершиал-роуд. Лунный свет пробивается сквозь клочья тумана и блестит на влажном булыжнике мостовой. Мы минуем паб «Десять колоколов», из которого доносится хриплый смех и звуки пианолы. Мы минуем Тойнби-Холл, образовательное учреждение. Камера скользит по прохожим: уличным мальчишкам, полисменам, проституткам, попрошайкам, бродягам. Мы проскальзываем в улочку, где раздается женский голос, бессловесное завывание на мотив «Мэкки-ножа». Туман сгущается. Он насыщенного желтого цвета с проблесками багрянца.
Мы следуем за увиденной мельком призрачной фигурой. Джек — мужчина в котелке и длинном черном пальто — несет в руке медицинский чемоданчик. Мы не показываем его лицо. Его саквояж позвякивает, когда инструменты внутри ударяются друг о друга. Джек задерживается у начала улочки, привлеченный странной песней.
Его силуэт вырисовывается на фоне плаката. «Вознаграждение любому, у кого есть сведения, способствующие поимке „Серебряного Ножа“, уайтчепельского убийцы». Более мелким шрифтом сообщаются подробности убийства Энни Чапмен и Полли Николз. Описание Джека.
Чиксэнд-стрит, Уайтчепел. Нат. Ночь
Джек заходит в улочку. Луч лунного света озаряет Лулу, проститутку с китайской челкой. Она машет шалью, словно листом анемона. Улыбаясь накрашенными губами, она продолжает свою песню сирены. Узкое кимоно плотно обтягивает ее мальчишескую фигуру. Джек идет к ней. Джек сжимает свой саквояж.
Лулу (с легким немецким акцентом)
Мистер, мис-с-стер… Какой красивый джентльмен. Подойдите и поцелуйте меня, сэр. Всего лишь поцелуй.
Лулу манит Джека, сверкают ее покрытые лаком ногти. Джек касается ее лица. Даже сквозь перчатки чувствуется, что ее кожа ледяная. У нее изящные, жемчужного цвета клыки, а глаза переливаются красным.
Джек
Что довело тебя до… этого?
Лулу
Удача и добрый джентльмен.
Джек
Добрый?
Лулу достает веточку омелы и протягивает ее вверх.
Лулу
Поцелуй, добрый сэр. Всего лишь пенни за поцелуй.
Джек
Еще рано для Рождества. Сентябрь.
Лулу
Для поцелуя время всегда подходящее.
Лулу взмахивает веточкой и целует Джека в губы. Его саквояж раскрыт. Он втыкает серебряный скальпель между ее ребер, слегка надавив. Лулу изменяется, ее лицо становится похожим на кошачье, она злобно шипит в лицо Джеку. Ее клыки растут, она готова разорвать его горло. Скальпель входит в ее грудь, и оттуда хлещет кровь.
Камера отдаляется, когда Джек делает глубокий разрез. Туман заглушает животный вой Лулу. Затем мертвая тишина. Камера фокусируется на плакате. Мимо, шатаясь, проходит Джек, оставляя на нем кровавый отпечаток руки. Вдалеке раздаются полицейские свистки.
Гостиная, Челси. Интерьер. Ночь
Свистки постепенно заглушаются звуками не очень умелой игры на фортепьяно. В доме Флоренс Стокер на званый вечер собралось около пятнадцати хорошо одетых мужчин и женщин. За фортепьяно Пенелопа Чёрчвард, красивая, расчетливая девушка девятнадцати лет. Возле нее, переворачивая ноты, стоит Артур Холмвуд, лорд Годалминг, элегантный «новорожденный» вампир.
Пенелопа (поет)
Лишь птахой в клетке золотой она была,
Прекрасна — ты только взгляни!
О, как беззаботна, чиста и мила!..
Да ведь лик это. Что же под ним?.. (и т. д.)
Камера показывает сцену от лица Чарльза Борегара, красивого тридцатилетнего мужчины, не столь эффектного, но более рослого, чем Артур. Подле него Кейт Рид, 25 лет, серьезная эмансипированная женщина в очках (журналистка), а не женщина-украшение (как Пенелопа). Распоряжается порядком Флоренс, которая старше Пенелопы, но принадлежит к тому же типу. На каминной полке стоит портрет Брэма Стокера в траурной рамке — ее мужа. Чарльз хорошо скрывает недовольство тем, что Артур пытается повлиять на Пенелопу силой своего вампирского очарования. Кейт страстно влюблена в Чарльза, но понимает, что у нее нет шансов. Вышколенные слуги ожидают в сторонке.
Пенелопа (поет)
…Ведь со старостью юности жить не пристало.
И глаз услада
За старца злато
Птахой в клетке блестящей стала.
Артур первым начинает аплодировать, слегка склонившись над открытой шеей Пенелопы и вдыхая аромат; крошечные клыки бросаются в глаза, когда камера ловит его плотоядный взгляд. Чарльз подходит к фортепьяно (это разочаровывает Кейт) и вызволяет Пенелопу из возможной опасности. Пенелопа принимает все знаки внимания как должное.
Флоренс (суетливо)
Дорогие друзья, дорогие друзья, сейчас будет важное объявление. Чарльз, Пенелопа…
Чарльз чувствует стеснение; Пенелопа воодушевлена. Они в центре внимания, девушка обожает, когда ею интересуются другие, Чарльз же, напротив, не любит этого.
Чарльз
Хорошо, Флоренс. Поскольку Артур теперь носит титул лорда Годалминга, я вынужден предварить мое объявление формальным обращением: милорды, леди и джентльмены…
Артур
Давай, Борегар, выкладывай!
Чарльз
Пенелопа, э-э, мисс Чёрчвард… оказала мне честь…
Все понимают, о чем он, но у него не получается сказать прямо.
Пенелопа (нетерпеливо)
Мы поженимся. Весной. Следующего года.
Пенелопа по-хозяйски берет Чарльза за руку. Все толпятся вокруг них и устраивают овацию.
Артур (крепко пожимая руку Чарльза)
Поздравляю, старик.
Кейт, вся в слезах, обнимает Пенелопу.
Пенелопа
О, Кейт, не будь такой плаксой.
Кейт, не в силах произнести ни слова, пожимает руку Чарльза, а затем обнимает и его тоже.
Флоренс
Самое время сказать тост.
Бесси, служанка, приносит бутылку шампанского. Флоренс протягивает ее, и бутылку берет Артур.
Артур
Позвольте мне.
Флоренс
Спасибо, Арт, я такая неловкая.
Ноготь большого пальца Артура по размерам напоминает небольшой коготь. Он ввинчивает его в пробку и открывает бутылку. Наливает каждому, оставив свой бокал пустым.
Артур
Для меня это печальный момент. Я вновь проиграл моему доброму другу Чарльзу Борегару. Мне никогда не оправиться от этого поражения, но я признаю, что Чарльз взял надо мною верх. Я верю, что он станет служить моей дражайшей Пенни, как подобает мужу. Если он не будет справляться со своим долгом, то я, не-мертвый, со всей серьезностью обязуюсь не давать ему покоя до самой могилы. За прекрасную Пенелопу и достойного восхищения Чарльза…
Все за исключением Артура пьют за здоровье помолвленных. Пенелопа находит тост приятным, Чарльз готов с ним смириться. Флоренс замечает пустой бокал.
Флоренс
Прости, Арт. Я все время забываю.
Артур
Ничего страшного.
Флоренс
Я настаиваю. Бесси, лорд Годалминг не пьет шампанское. Не могла бы ты…
Бесси, слегка испугана, но она уже знает, что надо делать. Она расстегивает манжету. Артур берет ее за запястье, закатывает рукав и склоняется, как будто для того, чтобы поцеловать ей руку. Он смотрит на Чарльза и Пенелопу, глаза сверкают красным, клыки высовываются изо рта.
Артур
Чарльз, Пенелопа, я пью за вас…
Широко раскрыв рот и разведя челюсти, словно кобра, Артур сжимает запястье Бесси и слегка прокалывает кожу зубами. Он слизывает струйку крови. Все собравшиеся смотрят на него, Чарльз со скрытым отвращением, Пенелопа завороженно. Артур пьет. Бесси, веки которой трепещут то ли от боли, то ли от удовольствия, без чувств обмякает в руках Артура.
Артур (улыбаясь окровавленными губами)
Я произвожу подобный эффект на женщин. Это крайне неудобно.
Он укладывает Бесси на диван. На заднем плане дворецкий машет ароматической солью у нее под носом, приводя служанку в сознание. Пенелопа берет в свои руки ладонь Чарльза, тот на мгновение смущается. Она улыбается, и он стряхивает с себя скованность.
Флоренс
Ну-ну! Для всего этого найдется достаточно времени после свадьбы. Сегодня же вы должны быть бескорыстными и поделиться собой с нами.
Артур
Я требую своей доли по праву поверженного рыцаря. Поцелуй! Я требую поцелуя от невесты.
Чарльз бледнеет, но Пенелопа позволяет Артуру поцеловать себя в щеку; его губы оставляют у нее на коже едва различимый кровавый отпечаток. Гости толпятся вокруг, разлучая Пенелопу с Чарльзом. Тот смотрит, как она демонстрирует свое обручальное кольцо. Внезапно и пугающе быстро рядом с ним оказывается Артур. Его клыки уже втянулись, но кровь его приободрила.
Артур
Чарльз, мои искренние поздравления. Ты и Пенни должны быть счастливы. Это приказ. Нам нужны такие, как ты. Ты должен вскоре обратиться. Дела становятся все более захватывающими.
Чарльз
Обратиться?
Артур
Ты понимаешь, о чем я, Чарльз. Ты должен стать… таким, как я.
Чарльз
Вампиром.
Артур
Верно. Ты понятия не имеешь, каково это. Это жизнь.
Чарльз
Некоторые говорят, что это смерть.
Артур
Фи! Пенни прелестна, Чарльз. Этой красоте нельзя позволить увянуть. И нам нужны люди твоего склада. У нас есть возможность сделать страну сильной. Этот шанс нам даровал принц-консорт.
Чарльз
Дракула?
Артур
Мы ошибались на его счет вначале. Ван Хелсинг, Джек Сьюард и я. Он пришел не как завоеватель, но как наш спаситель.
Во время этого разговора в передней раздается звонок. Дворецкий, открыв дверь, возвращается с запиской для Чарльза. Артур заинтригован. Чарльз читает, но не говорит, о чем написано в послании.
Чарльз
Извини, Арт.
Передняя Флоренс. Инт. Ночь
В передней ждет кучер. Чарльз накидывает плащ, надевает шляпу и берет из стойки для зонтиков свою трость. Появляется Пенелопа, чтобы его удержать.
Пенелопа (раздосадованно)
Чарльз, ты же не оставишь меня так скоро!
Чарльз
Иногда мое время мне не принадлежит. Я уверен, Арт или Кейт проводят тебя домой.
Чарльз целует ее и ощущает соленый привкус. Он вытирает кровавый след с ее щеки, улыбается и выходит вместе с кучером.
Пенелопа (решительно)
Чарльз Борегар, все будет иначе, когда мы поженимся.
Переулок, Уайтчепел. Нат. Ночь
Лулу лежит, изрезанная и вскрытая, в заводи тумана, скрывающего ее самые страшные раны. Лестрейд, вампир, руководит двумя констеблями, осматривающими тело. У Лестрейда мышиные усики, котелок и кислое выражение на лице. Полицейские осаживают толпу зевак. Чарльз проталкивается сквозь людей.
Чарльз
Инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда.
Лестрейд
Мистер Борегар. Плохо дело. (Констеблям.) Дайте ему взглянуть.
Констебли отступают в сторону.
Чарльз (не моргнув глазом)
Как и предыдущие? Вырезано сердце?
Лестрейд
Чисто проделано, серебряным скальпелем. Не какая-нибудь ерунда вроде осинового кола.
Чарльз
Как ее звали?
Лестрейд
Лулу Шон. «Новорожденная» вампирша. Немка, как мы полагаем. Обычная проститутка, как и прочие.
Чарльз
Это… которая? Четвертая?
Лестрейд
Никто точно не знает. Желтая пресса уже вытащила на свет божий все нераскрытые убийства в Ист-Энде за последние тридцать лет.
Чарльз
В скольких вы уверены?
Лестрейд
До дознания мы даже не можем быть уверенными насчет Шон, хотя я и готов поставить на это свою пенсию. Я полагаю, что она третья — после Энни Чэпмен и Полли Николс.
Чарльз
Они все были… э-э…
Лестрейд
Вампиршами, сэр? Да. Серебряный Нож — убийца вампиров. Ван Хелсинг им гордился бы.
Чарльз (внимательно осматривая труп)
Этот человек ненавидит. Страстно. Убийства обычно совершаются в исступлении, здесь же видно хладнокровную работу. Он в открытую убивает прямо на улице. И он не какой-нибудь мясник, он анатомирует. Вампиров не так просто убить.
Лестрейд (приподнимает когтистую руку Лулу)
Он застает их врасплох, сэр. Иначе они разорвали бы его на части.
Чарльз
Наш Серебряный Нож не простой безумец, инспектор. У него есть мотив.
Констебли поднимают Лулу, грузят тело в фургон, запряженный парой лошадей. Толпа шепчется. Чарльз смотрит на булыжную мостовую, его отражение видно в залитой лунным светом луже крови.
Лестрейд
Его нужно остановить, прежде чем начнется всеобщая паника. Обстановка и так напряженная. Эти убийства будоражат людей, и «теплых», и немертвых.
Чарльз
Несомненно. Выглядит подходящим делом для вашего приятеля, мистера Холмса.
Лестрейд
Он не может вести расследования, сэр. У него разногласия с нынешним правительством.
Чарльз
Знаю, этот болван лорд Ратвен, премьер-министр, выслал его в бараки в холмах Сассекса. Как там их назвала «Пэлл-Мэлл Газетт»? Концентрационными лагерями?
Лестрейд (стесненно)
Именно. Он в Чертовом Рве.
Чарльз
Что ж, вам придется поймать Серебряного Ножа самому. Я подготовлю доклад, и посмотрим, чем сможет помочь клуб «Диоген».
Лестрейд (уныло)
Любая помощь будет кстати, сэр.
Чарльз
Вне всякого сомнения. Я немного покопаюсь вокруг один — может, что-нибудь прояснится.
Лестрейд (с сомнением)
Если вы считаете это разумным.
Чарльз (взмахивая тростью)
Я могу о себе позаботиться, инспектор. Секретная служба Ее Величества уже не раз толкала меня в передряги. Я сталкивался лицом к лицу с душителями Бомбея и убийцами Килиманджаро.
Лестрейд (после ухода Чарльза)
Но ты не знаком с женщинами Уайтчепела, мистер умник.
Темное место. Инт. День
Комната, зашторенная от солнечного света. Лампы, словно пришедшие из сказок об Аладдине, освещают обстановку в китайском стиле. Вардалек, горя от унижения, стоит в круге света. Рядом с ним китаянка. В комнате еще две фигуры, держащиеся в тени: отец китаянки — главарь преступного мира, и Мистер И — древний китайский вампир в облачении мандарина.
Вардалек
Насколько я понимаю, здесь можно заказать чье-нибудь убийство.
Китаянка
Многие вещи продаются во владениях моего отца. Он Повелитель Странных Смертей. Но вы из Карпатской гвардии, зачем вам просить о милости столь недостойных, как мы? Разве у вас нет друзей, куда более могущественных, чем мой отец?
Вардалек
Я не желаю вмешивать принца-консорта в такие пустяки. Это будет недостойно его.
Китаянка
Вы не желаете, чтобы граф Дракула узнал о том, как француженка взяла над вами верх на глазах у толпы «теплых» британцев?
Вардалек
Ты, дерзкая китайская бестия…
Отец китаянки хлопает в ладони, заставляя Вардалека умолкнуть.
Китаянка
Мой отец понимает ваше положение. Пожалуйста, вложите в мою недостойную ладонь несколько монет.
Вардалек достает из кошелька и отсчитывает по одной золотые монеты. Он останавливается. Китаянка не убирает руки. Он нехотя платит еще. Наконец она поворачивается и встает на колени перед отцом.
Китаянка
Отец, испрашивают смерти старейшины вампиров Женевьевы Дьёдонне. Может ли это быть устроено?
Отец китаянки хлопает в ладони. Мистер И выходит на свет. У него лицо старца, мумифицированное и покрытое морщинами, но его зеленые глаза горят огнем, клыки имеют устрашающие размеры, а раздвоенный язык похож на змеиный. Даже Вардалек смущен. Комнату затягивает клубами зеленого дыма и заливает светом. Вардалек обнаруживает, что остался один.
Коммершиал-роуд, Уайтчепел. Нат. Перед рассветом
Туман редеет. Оливер быстро пересекает дорогу и спешит по мостовой. Он минует переулок и вздрагивает. Не желая того, он оборачивается против своей воли и делает шаг в переулок.
Переулок, Уайтчепел. Нат. Перед рассветом
Оливер видит в конце переулка темную фигуру. Ее глаза светятся красным. Туман стелется на уровне колен. Оливер, завороженный, шаг за шагом движется к ней. Вардалек, более уродливый, чем мы его видели в последний раз, нагибается вперед, облизывая губы, его клыки торчат изо рта.
Вардалек
Славный мальчуган, подойди-ка сюда…
Оливер встает подле Вардалека, который поднимает его на руки. Оливер не сопротивляется. Вардалек целует мальчика в щеку и открывает рот, чтобы его укусить…
Кормление прерывает какой-то неясный силуэт, который быстро врывается в переулок и сбивает Вардалека с ног. Оливер падает, потом встает и бежит прочь. Вардалек поднимает глаза и видит Хентцау и Костаки с мрачными лицами.
Вардалек
Братья…
Коммершиал-роуд, Уайтчепел. Нат. Перед рассветом
Оливер в панике. Собираются люди. Вокруг стоят Джейго и его крестоносцы. На улице появляются Диармид и Кейт. Одинокий Констебль дует в свисток, но никто из полицейских не приходит на помощь.
Оливер
Он напал на меня.
Вардалек ползет из переулка. За ним по пятам идут Хентцау и Костаки.
Джейго
Джек-Потрошитель! Он — Джек-Потрошитель! Карпатец — Джек-Потрошитель!
Вардалек, напуганный, бросается назад к сапогам Костаки. Толпа распаляется и напирает, выкрикивая обвинения, плюясь и сквернословя. Оливер бежит к Кейт, которая заключает его в объятья. Костаки смотрит в лицо Джейго.
Хентцау (громко зачитывает из официального распоряжения)
Согласно приказу принца Дракулы, лорда-протектора этих островов, граф Вардалек признан виновным в вырождении.
Вардалек (растерянно)
В вырождении? Принц?
Хентцау
Я сожалею, Ваше Превосходительство, но вы обесчестили себя.
Вардалек
Дракула никогда бы…
Хентцау
Вы не знаете, каков он на самом деле, граф.
Вардалек, шатаясь, поднимается. Он потерял парик и выглядит как жалкий носферату. Румяна на его лице потекли. Он пытается улизнуть от Хентцау, но толпа стоит плотной стеной. Диармид делает записи.
Хентцау (читает)
В назидание всякому, кто злоупотребит своим положением, граф Вардалек будет закован в цепи и выставлен на очищающий свет солнца.
Вардалек (вереща)
Не-е-е-е-ет!
Костаки хватает Вардалека. Пара карпатцев вносит железную решетчатую клетку в человеческий рост. Костаки вталкивает сопротивляющегося, воющего Вардалека в клетку, и та захлопывается. Она выглядит как просматривающийся насквозь саркофаг. На крюк перекладины, нависающей над улицей и похожей на виселицу, набрасывают толстую цепь, и клетку вздергивают над толпой. Вардалек бьется внутри. Джейго, не зная, как реагировать, потрясенно наблюдает за казнью.
Вардалек
Братья, друзья мои… это ошибка. Граф Дракула не мог…
Светает. Костаки, Хентцау и карпатцы отступают в тень. На Вардалека падают солнечные лучи, и его лицо начинает тлеть и пузыриться. Он визжит и бессильно бьется в клетке. Вардалек сморщивается и обугливается, а его крики перерастают в стоны. Ломти отслаивающейся кожи падают на булыжную мостовую и шипят на солнце, словно бекон на сковородке. Из проема переулка на Вардалека смотрят Костаки и Хентцау. Толпа пятится. Хентцау сворачивает прокламацию.
Хентцау (субтитры с румынского)
Дело сделано, парни.
Костаки (субтитры)
Это было ошибкой — дать им понять, что мы тоже способны страдать и умирать. Принц совершил ошибку.
Хентцау (субтитры)
Вардалек — чертов монстр, Костаки. Неконтролируемый. Прожорливый. Таким только одна дорога.
Они смотрят в сторону Вардалека. Мы следуем за их взглядом, скользя по лицам Оливера, Кейт, Диармида, Джейго, Кэти, Мэри и китаянки. К месту казни спешит Лестрейд, и ему показывают ордер Хентцау. Вардалек слабо сопротивляется, он все еще не мертв по-настоящему. Он в отчаянии. Камера взмывает ввысь, чтобы можно было взглянуть на Вардалека сверху вниз. Все смотрят на восходящее солнце. На них падает огромная тень с крыльями летучей мыши. Джейго крестится. Хентцау отдает честь.
Над Лондоном. Нат. Рассвет
Мы движемся над городом, паря на крыльях огромной летучей мыши.
Гимнастический зал. Инт. День
Викторианский эквивалент зала для игры в сквош. Молодые люди фехтуют попарно, надежно защищенные масками и мягкими накладками. Слуги держат на подносах прохладительные напитки. Артур в белом фехтовальном костюме ждет, взвешивая в руке рапиру и время от времени пронзая воображаемых противников. Появляется припозднившийся Чарльз, одетый точно так же.
Чарльз
Мои извинения, Арт. Я добрался до постели лишь к рассвету.
Артур
Время для вампиров, старик. Пенни говорит, что ты настоящий повеса, таинственным образом все время где-то пропадаешь.
Чарльз
Боюсь, по долгу службы.
Артур
Долг. С этим ничего нельзя поделать.
Они встают друг напротив друга на гимнастическом мате. Остальные собираются вокруг понаблюдать за этим поединком. Чарльз со свистом рассекает воздух рапирой и тянется к маске.
Артур
Ты не против, если мы сразимся без масок, Чарльз?
Они чертовски мешают драться.
Чарльз (неуверенно)
Если ты настаиваешь.
Артур
Настаиваю. А теперь защищай честь своей прекрасной дамы…
Прежде чем Чарльз успевает до конца изготовиться, Артур наносит резкий удар. Чарльз неуклюже, но успешно парирует.
Артур
Очень ловко, Чарльз.
Артур пробует новый выпад. Чарльз с трудом защищается. Поединок продолжается. Артур излучает уверенность, двигается без видимых усилий и отпускает комментарии. Чарльз напряжен, молчалив и сосредоточен: он уступает вампиру, но полон решимости не ударить в грязь лицом.
Артур
Говорят, ты впутался в расследование дела о Потрошителе. (Чарльз утвердительно мычит.) Скверное дельце. Никакой чести. У тебя есть соображения на сей счет?
Чарльз (отражая особо коварный выпад)
Пока нет.
Артур
Жаль. Премьер-министр был бы благодарен, если б с этим делом разобрались побыстрее.
Чарльз
Как и другие прохвосты, которых я встретил прошлой ночью.
Артур
Ты слишком часто встречаешься с прохвостами. Пенни это начинает утомлять. (Он намеренно царапает рапирой лицо Чарльза.) Прости, старик. Столь беспечно с моей стороны…
Чарльз сохраняет присутствие духа. Он переходит в атаку и наносит несколько уколов в корпус Артуру.
Артур
Похоже, ты выбился вперед, не так ли.
Двигаясь с нечеловеческой быстротой, Артур прижимает Чарльза к стене и приставляет кончик своей рапиры к его горлу. Его клыки выдаются наружу. Рука Чарльза, которой он держит рапиру, блокирована, перехваченная в запястье.
Артур
Хотя это вроде уравновешивает счет.
Артур слизывает струйку крови со щеки Чарльза и отпускает его. Подходят слуги с напитками. Артур берет бокал с кровью, Чарльз — с апельсиновым соком.
Артур
Ты все еще лучше фехтуешь, чем я, Чарльз. Но даже не надейся сравниться с вампиром в скорости. Мне кажется, что ты двигаешься как улитка. Я понимаю, что ты собираешься сделать еще до того, как ты сам примешь это решение.
Чарльз
Пенни хочет, чтобы мы обратились.
Артур
Умная девушка. Ты должен заботиться о ней. Ну, твое здоровье, старик. Солнце скоро сядет, а у меня жажда, которую этим свиным соком не утолить.
Чарльз смотрит вслед Артуру. Чарльз вспотел и тяжело дышит. Он дотрагивается до своей порезанной щеки.
Переулок, Уайтчепел. Нат. Сумерки
Мы около убежища Дравота. Рядом в простой одежде слоняются Артур и Хентцау. Туман вновь сгущается.
Артур
Мы с тобой во многом похожи, Руперт. Мы зависим от покровительства наших старейшин. Ты служишь Дракуле, а я — человек Ратвена. В старые времена амбициозные люди в нашем положении могли утешаться мыслью о том, что стоящие над ними не вечны, но теперь…
Хентцау
Подобный ход мыслей опасен, Артур.
Артур
Ратвен хитер, но он дилетант. Власть ему наскучивает. Тот случай с Теннисоном… Это была мелочь, совершенно детская выходка. А Дракула…
Хентцау
Безумен. Разве он не безумен? Тот курс, который он наметил… Говорят, принц прячется под маской, меняет обличия и ходит среди своих подданных, навострив уши в поисках измены.
Артур
Годы, должно быть, лежат тяжелым грузом.
Хентцау
Не все старейшины такие. Вспомнить хотя бы чертовку Дьёдонне, которая причинила столько горя покойному графу Вардалеку.
Артур
Та девушка, которую часто видят с Чарльзом Борегаром?
Хентцау
За ней стоит присмотреть.
Открывается дверь дома Дравота. Появляется Дравот.
Артур
Как, очевидно, и за этим джентльменом. Клуб «Диоген» влез в дело по самые локти. (Дравот озирается, чувствует присутствие посторонних и снова заходит внутрь.) Проклятье, я должен был помнить. Майкрофт хорошо натаскивает своих людей.
Хентцау
Ему придется выйти вновь.
Артур
Оттуда ведет дюжина выходов. Мы себя обнаружили. С таким же успехом мы можем сами зайти внутрь…
Артур и Хентцау поднимаются к двери Дравота. Артур толчком распахивает ее.
Квартира Дравота, Уайтчепел. Инт. Сумерки
Артур
Даже не заперто.
Хентцау тут же находит бумагу на столе.
Хентцау
Ого, что это?
Артур (вглядываясь в каракули)
Он попался, Руперт. Вместе со всем клубом «Диоген». Это заговор. Весь замысел породил расчетливый ум Майкрофта. Безумного убийцы вампиров, подбивающего «теплых» на мятеж, не существует. Есть всего лишь несколько умных людей, «теплых» и не-мертвых, подрывающих власть Дракулы. Мы должны схватить Дравота и разоблачить заговорщиков. Мы заслужим уважение и почет.
Миллерс-корт, Уайтчепел. Нат. Ночь
Чарльз и Женевьева входят во двор. Женевьева чувствует присутствие Дравота, хотя и не видит его, сверкающего красными глазами в углу. Окно озаряется огнем свечей, и мы слышим хлюпающие звуки. Чарльз и Женевьева обращают внимание на дверь комнаты Мэри. Чарльз распахивает ее.
Комната Мэри, Уайтчепел. Инт. Ночь
Чарльз и Женевьева теряют дар речи. Сьюард стоит на коленях, прямо на кровати, посреди того, в чем едва можно признать останки Мэри. Он все еще за работой, фартук и простыни окрашены красным. В пламени свечей сверкает серебряный скальпель. Кровь и другие субстанции разбрызганы по всей кровати, по полу и по стенам, достигая трехфутовой высоты.
Сьюард
Почти готово. Я должен быть уверен, что Люси мертва.
Сьюард поднимается и тщетно пытается вытереть руки о фартук. Чарльз наводит на него револьвер.
Чарльз
Доктор Сьюард, положите нож и отойдите от нее.
Сьюард не выпускает из рук скальпеля, но отступает в сторону. Чарльз, не сводя глаз со Сьюарда, приближается к Мэри, бросает взгляд вниз, усилием воли сдерживая ужас.
Сьюард
Ван Хелсинг говорил, что ее душа не упокоится, пока она не умрет по-настоящему.
Женевьева
Ох, Джек, Джек…
Чарльз взводит курок револьвера и направляет его Сьюарду в сердце.
Чарльз
Это будет милосердием…
Едва только его палец двигается на спусковом крючке, Мэри вздымается с кровати — ее внутренности распороты, течет кровь — и обхватывает Чарльза сзади, приблизив клыки к его горлу.
Мэри
Нет, ты не причинишь вреда моему Джеку, моему доктору…
Женевьева бросается на помощь Чарльзу, но путь ей преграждает Сьюард со скальпелем.
Сьюард
Ты — Люси. Ты тоже Люси. Я должен… помочь Люси…
Скальпель Сьюарда приближается к горлу Женевьевы. Чарльз борется с тяжело раненной Мэри, вырывается и отбрасывает Сьюарда от Женевьевы. Сьюард собирается ударить скальпелем, и Чарльз стреляет ему в сердце.
Сьюард падает на кровать, в кровавые объятья Мэри. Мэри улыбается ему печально и безумно — и испускает дух.
Сьюард
Вот. Она освобождена. Бог милостив. Смотрите, она покоится с миром. Спи крепко, Люси, любовь моя. Все кончено. Мы победили графа. Зараза больше не распространится.
Сьюард умирает. Женевьева и Чарльз, потрясенные, стоят подле кровати.
Женевьева
Ты убил его. Бедный Джек.
Чарльз
Бедный Джек. Бедная Мэри. Бедная Люси. Все бедные.
Входит Дравот с узлом на плече.
Дравот
Прекрасная работа, сэр. Вы покончили с Джеком-Потрошителем.
Чарльз
Дравот.
Дравот
В этом деле с самого начала орудовали двое, убийцы работали сообща. Нам следовало догадаться раньше.
Дравот развязывает узел. Оттуда на них смотрит мертвое белое лицо, застывшее в предсмертном оскале. Артур.
Чарльз
Это же Годалминг!
Дравот
Лорд Годалминг, сэр. Он был заодно с доктором Сьюардом. Прошлой ночью они поссорились.
Чарльз
И как давно ты знал об этом, Дравот? Столько же, сколько и клуб «Диоген», который счел за лучшее не ставить меня в известность?
Дравот
Вы поймали Потрошителей, сэр. Я всего лишь присматривал за вами. Я — ваш ангел-хранитель.
Чарльз
А Джейго? Это тоже был ты?
Дравот
Это другое дело, сэр.
Чарльз
Разразится чудовищный скандал. Годалминг состоял на хорошем счету. Имел репутацию человека, который далеко пойдет.
Дравот
Его имя будет полностью опорочено.
Чарльз
И он — вампир. Это станет серьезной новостью. Предполагали, что Потрошитель «теплый». Будут последствия. Полетят головы, множество беспорочных репутаций пойдет прахом. Премьер-министр будет выглядеть очень глупо.
Женевьева (обращаясь к Дравоту)
А как насчет меня? Я теперь тоже лишний свидетель? Как Джек, как Годалминг? Как та бедная девушка? Ты же позволил ему выпотрошить ее, не так ли? Ты или Джек убили Годалминга. Затем, зная личность Потрошителя, ты просто отошел в тень и позволил ему разобраться с нею. Так было проще. Ты даже не запачкал рук. Лес рубят, щепки летят, верно? А как насчет нас, щепок?
Миллерс-корт, Уайтчепел. Нат. Ночь
Появляются Чарльз и Женевьева, следом Дравот. Раздается трель полицейского свистка. Дравот исчезает в тумане, оставляя Чарльза и Женевьеву одних.
Женевьева
Что же здесь произошло? Что же произошло на самом деле?
Чарльз
Я пока не знаю.
Женевьева
Ты станешь героем.
Чарльз
Почему?
Женевьева
У тебя нет иного выхода.
Появляется Лестрейд и пара констеблей, вместе с ними Хентцау и несколько карпатцев.
Чарльз
В том дворе убитая женщина. И пара убийц, тоже мертвых. С Джеком-Потрошителем покончено.
Лестрейд и Хентцау заглядывают в комнату Мэри. Лестрейд потрясен увиденным.
Лестрейд
Там настоящий ад.
Чарльз
Ад как раз здесь.
Появляются Кейт и Диармид в сопровождении Оливера. Вокруг толпится все больше зевак.
Женевьева
Это был Джек Сьюард.
Кейт
Доктор Сьюард?
Женевьева
Он был безумен и не отдавал себе отчета в том, что творил.
Кейт
Тогда кто же несет ответственность?
Женевьева
То, что свело его с ума.
Они смотрят на Луну сквозь редеющий туман. По их лицам пробегает тень летучей мыши.
Карета. Инт. Ночь
Женевьева
Смотри, вон голова Ван Хелсинга. Выставлять ее там было ошибкой. Она не служит назиданием потенциальным революционерам, а скорее, вдохновляет их. Восстаниям нужны мученики.
Перед дворцом. Нат. Ночь
Поверх главных ворот пущена колючая проволока. Карпатцы открывают массивные литые створки, словно это шелковые занавеси, и экипаж въезжает внутрь. Дворец освещен. В небо поднимается черный дым.
Карета. Инт. Ночь
Карета останавливается перед парадным входом во дворец.
Чарльз (поднимается)
Ты можешь остаться в карете. В безопасности. Со мной все будет в порядке. Это не займет много времени. (Она качает головой.) Жени, прошу тебя…
Женевьева
Чарльз, о чем ты беспокоишься? Мы герои, нам нечего бояться принца. Я — старейшина.
Слуга распахивает двери.
Перед дворцом. Нат. Ночь
Женевьева выходит первой. За ней Чарльз. Она берет его за руку и прижимается к нему, но тот не успокаивается.
За решетками дворца толпится народ. Угрюмые лица пристально смотрят сквозь металлические прутья. Женевьева вглядывается и замечает среди прочих китаянку и плотно закутанного Мистера И.
Слуга, молодой вампир с лицом, выкрашенным золотой краской, ведет их вверх по ступеням и ударяет в двери жезлом. Те распахиваются, открывая огромный, отделанный мрамором холл.
Холл, Букингемский дворец. Инт. Ночь
Помещение напоминает приемную из «Волшебника страны Оз». Тридцатифутовые полупрозрачные шелковые занавеси расходятся от движения воздуха, когда Женевьева и Чарльз входят внутрь. Появляются слуги, чтобы помочь посетителям снять плащи. Женевьева ждет, что Чарльз восхитится ее платьем, но тот хмуро вручает свою трость карпатцу.
Чарльз (внезапно заключая ее в объятья)
Что бы ни случилось, ты должна знать. Жени, я люблю тебя.
Женевьева
И я тебя, Чарльз. Я тоже.
Чарльз
Тоже — что?
Женевьева
Люблю, Чарльз. Я тебя люблю.
Он целует ее, и они медленно шествуют по проходу к высоким дверям, раскрывающимся перед ними.
Передняя, Букингемский дворец. Инт. Ночь
Кармилла, вампирша-фрейлина, ожидает Чарльза и Женевьеву. Этот зал похож на предыдущий, но находится в большем запустении. Под ногами Женевьевы проскальзывает броненосец. Ковры перепачканы. Кармилла ведет их к внутренним дверям, те со скрипом отворяются. Слуга — Джозеф Меррик, его гротескное уродство лишь подчеркивается сшитым на заказ пестрым камзолом.
Чарльз
Добрый вечер. Меррик, не так ли?
Женевьева
Боже, это же…
Меррик
Не стоит бояться, милая леди. Я знаю, как меня называют. Человек-Слон.
Чарльз
Мадемуазель Женевьева Дьёдонне, позвольте представить: мистер Джозеф Меррик.
Меррик (целуя ее руку)
Крайне рад знакомству, мисс.
Чарльз
Мистер Джозеф Меррик — верный слуга короны.
Женевьева (тихо)
Клуб «Диоген»?
Меррик (выдавливает из себя перекошенную улыбку)
Следуйте, пожалуйста, за мной…
Они идут через еще один зал.
Зал, Букингемский дворец. Инт. Ночь
Чарльз и Женевьева следуют за Мерриком к самым роскошным из всех виденных прежде дверей, украшенным позолоченными летучими мышами.
Чарльз
Принца-консорта забавляет иметь подле себя этого несчастного.
Женевьева
Он — монстр, а не…
Чарльз
Я знаю, о ком ты. (Меррик открывает двери.) Жени, если я чем-нибудь тебя обидел, то от всей души прошу прощения.
Он целует ее вновь…
Спальня. Инт. Ночь. Ретроспекция
Женевьева, с окровавленными губами, прижимается к Чарльзу, который хотя и не спит, но погружен в свои мысли.
Женевьева
Это может длиться целую вечность, Чарльз. Действительно вечность.
Чарльз
Ничто не вечно, моя дорогая…
Зал, Букингемский дворец. Инт. Ночь
…Поцелуй прерывается. Двери распахиваются, Чарльза и Женевьеву озаряет светом. Их впускают внутрь.
Тронный зал, Букингемский дворец. Инт. Ночь
Скудно освещенный сломанными канделябрами, тронный зал кажется адским хлевом для людей и животных. Грязные картины висят под странными углами. На коврах и диванах толпятся хохочущие, скулящие, ворчащие, ноющие, кричащие создания. Практически обнаженный карпатец борется с огромной обезьяной, их ноги скребут и скользят по загаженному полу. Навстречу пришедшим элегантно поднимается Хентцау. Ратвен тоже здесь, с прижатым к носу платком, он взирает на происходящее с отвращением. Карпатец прижимает морду обезьяны к полу и ломает животному позвоночник.
Раскаты грубого хохота обрываются взмахом исполинской руки. На пальцах поднятой кисти кольцо с огромным алмазом — Кохинором, главным предметом коллекции Королевских Драгоценностей — отбрасывает блики. Женевьева смотрит на драгоценный камень и различает в нем искаженную огромную фигуру.
Камера отъезжает, и мы видим Дракулу. Он восседает на троне, массивный, словно памятник, сквозь морщинистую серую кожу неимоверно раздутого лица проступает густой багрянец. Усы, слипшиеся от свежей крови, свисают ему на грудь, Густые волосы свободно ниспадают на плечи, а покрытый черной щетиной подбородок усеивают красные потеки, оставшиеся с последнего кормления. В левой руке консорт сжимает державу, которая в ладони такого размера кажется не больше теннисного мяча.
Чарльз (ошеломленно)
Я не мог себе представить…
Черный бархатный плащ, оборванный по краям, с горностаевым воротником, висит на плечах Дракулы крыльями гигантской летучей мыши. Тело принца набрякло кровью, вены толщиной с веревку пульсируют на шее и руках. Он улыбается, обнажая желтые зубы величиной с большой палец.
Королева Виктория стоит на коленях подле трона, вокруг ее шеи — усыпанный шипами ошейник, массивная цепь ведет к браслету на запястье Дракулы. Став вампиром, она помолодела, но сохраняет достоинство пожилой леди даже в этих обстоятельствах.
Чарльз (склонив голову)
Ваши Величества…
Чудовищный взрыв смеха, больше похожего на пускание газов, раздается из зазубренной, клыкастой пасти Дракулы.
Дракула
Я — Дракула. А кто эти гости?
Ратвен
Это герои Уайтчепела, Ваше Величество. Им мы обязаны гибелью отчаянных убийц, известных под именем Джека-Потрошителя. Бесславной памяти доктора Джона Сьюарда и Артура Холмвуда, ужасного предателя…
Чарльз вглядывается в лицо Дракулы. Оно кажется нарисованным на воде; иногда оно застывает гладким льдом, но большую часть времени двигается. Под ним Чарльз видит другие личины. Красные глаза и волчьи зубы остаются неизменными, но вокруг них, под грубыми щеками, постоянно меняется форма; иногда там появляется косматая, влажная морда, иногда — тонкий, отполированный череп.
Дракула (свирепо усмехается)
Вы служили нам верой и правдой, мои подданные.
Не так ли, Вики?
Дракула протягивает руку и гладит спутанные волосы Виктории. Та съеживается. У подножия тронного помоста извивается клубок женщин-носферату — жен Дракулы. Они шипят и потягиваются, демонстрируя жажду страсти, словно кошки. Виктория явно очень их боится. Огромные пальцы Дракулы охватывают ее хрупкую голову.
Дракула
Женевьева Дьёдонне, ваше имя мне уже известно. Миледи, почему вы не явились к моему двору раньше? Вы странствовали из одного места в другое больше сотни лет, всегда испытывая страх перед ревностными «теплыми». Как все не-мертвые, вы были изгоем на лице земли. Разве это справедливо? Нас преследовали низшие существа, нам отказали в помощи церкви и заступничестве закона. Вы и я, мы оба потеряли людей, которых любили, по вине крестьян с заостренными кольями и серебряными серпами. Меня называют «Цепешем», пронзителем, и все-таки не Дракула пронзил сердце Люси Вестенра. Мой Темный Поцелуй приносит жизнь, вечную и сладостную, а серебряные ножи сеют холодную смерть, пустую и бесконечную. Однако темные ночи — в прошлом, и мы получили то, что причитается нам по праву. Все это я сделал для блага тех, кого называют носферату. Никому теперь не нужно прятать свою природу среди «теплых», никому не нужно страдать от лихорадки красной жажды. Дочь-во-тьме Шанданьяка, вы — часть произошедшего; и все же в вас нет любви к Дракуле. Разве это не печально? Разве это не отношение мелочной и неблагодарной женщины? Разве вы не были одиноки, Женевьева Дьёдонне? И разве сейчас вы не находитесь среди друзей? Среди равных?
Женевьева
Я обрела бессмертие на полстолетия раньше тебя. Когда это произошло, ты был лишь грудным младенцем. Пронзитель, мне нет равных.
Дракула свирепым взглядом смотрит на Женевьеву.
Чарльз (делает шаг вперед, засунув руку за отворот костюма)
У меня подарок — сувенир о нашем подвиге в Ист-Энде.
Чарльз достает из внутреннего кармана сложенную несколько раз ткань и разворачивает сверток. Вспыхивает серебряный свет. Вампиры, мгновением раньше шумно сосавшие кровь в темноте, внезапно смолкают. Крохотное лезвие сияет, освещая всю комнату. Карпатцы по знаку Хентцау отрываются от своих развлечений и становятся полукругом. Несколько жен из гарема поднимаются, их красные рты влажно сверкают.
Дракула (в гневном веселье)
Ты хочешь сразиться со мной этой крошечной иголкой, англичанин?
Чарльз
Это подарок. Но не для вас, а для моей королевы.
Он бросает нож. Сверкающее серебро отражается в глазах Дракулы. Виктория ловит скальпель в воздухе.
Виктория
Господи, прости меня.
Виктория втыкает лезвие себе под грудь, там, где должно быть сердце. Для нее все кончается быстро. С стоном радости она падает с помоста и скатывается по ступеням, цепь громыхает, разматываясь. Ратвен проталкивается в толпе вперед и подхватывает тело Виктории. Одним рывком он извлекает скальпель и прижимает руку к ране, словно желая вернуть Викторию к жизни. Но все бесполезно. Он встает, все еще сжимая в ладони серебряный нож. Его пальцы начинают дымиться, и он отбрасывает скальпель прочь, криком признавая свою боль. Окруженный женами Дракулы с искаженными от голода и ярости лицами, Ратвен под личиной изысканного мургатройда.
Ратвен
Все кончено, принц. Как вдовец, вы не имеете прав на власть.
Чарльз стоит неподвижно, уверенный в неминуемой смерти. Дракула вскакивает на ноги, плащ колышется вокруг него, подобно грозовому облаку. Клыки выскакивают из его рта, руки превращаются в пучки копий. Он поднимает ладонь — бесполезная цепь свисает с запястья — и указывает на Чарльза. Говорить он не может, только плюется от ярости и ненависти.
Чарльз отходит назад. Вокруг него собираются разом протрезвевшие вампиры. Женщины из гарема и офицеры гвардии. Женщины кидаются первыми и валят его на пол, разрывая на части…
Женевьева бросается в общую свалку и раскидывает противниц в сторону. Она оскаливает зубы и шипит на упавшую женщину. Гнев придает ей сил. Она высвобождает Чарльза, ударяя и пронзая врагов руками. Женевьева дерется с другими подобными ей созданиями, плюется и кричит, клочьями вырывая волосы и царапая красные глаза. Чарльз истекает кровью, но все еще остается живым.
Жены на четвереньках отползают прочь, подальше от Женевьевы, давая ей пространство. Чарльз встает рядом с нею, все еще покачиваясь. Перед ними появляется Хентцау, рыцарь Дракулы. Он сжимает кулак, и костяное лезвие выскальзывает из костяшек. Оно длинное, прямое и острое, настоящий живой меч.
Женевьева делает шаг назад, выходя за пределы действия костяной рапиры. Придворные отступают, образуя круг, словно толпа на боксерском поединке. Дракула наблюдает за ними, все еще прикованный к мертвой королеве. Хентцау ходит вокруг, быстро взмахивая мечом. Женевьева слышит шепот лезвия и секунду спустя понимает, что на ее плече зияет открытая рана, а по платью красной нитью сбегает кровь. Она хватает стул и поднимает его как щит, парируя следующий удар. Хентцау прорезает обивку и сиденье, край, клинка застревает в дереве. Когда вампиру удается его вытащить, тот кровоточит.
Хентцау
Сражаешься мебелью, да?
Хентцау взмахивает мечом рядом с лицом Женевьевы, и локоны волос вампирши взлетают в воздух. Меррик, держа в одной лапе лакея с переломленным позвоночником, бросает Чарльзу его трость с вложенной внутри шпагой. С легкостью Хентцау обезоруживает Женевьеву. Он ухмыляется и отводит руку, целя в сердце. Чарльз бьет сверху вниз, сбивая Хентцау прицел, возвратным движением кончик его шпаги проходит по челюсти Хентцау, рассекая покрытую грубой щетиной кожу до кости.
Хентцау воет и бросается на Чарльза. Кончик его меча парит, подобно стрекозе. Чарльз парирует быстрые удары, обрушивающиеся на него со всех сторон, но отступает и получает рану в грудь. Он падает. Хентцау заносит свою руку-меч как косу, лезвие со свистом начинает опускаться. Чарльз, мельком замечая Женевьеву, поднимает свое оружие. Опускающаяся рука Хентцау сталкивается с серебряным лезвием. Костяной меч падает на пол, безжизненный, начисто отрезанный у локтя. Чарльз пронзает сердце Хентцау и стряхивает мертвого вампира со своего клинка
Дракула сходит с трона; пар струится из его ноздрей. Он начинает меняться в очертаниях, за спиной расправляются крылья.
Женевьева тащит Чарльза к дверям. На пути у них встает Ратвен.
Женевьева
В сторону, Ратвен.
Ратвен колеблется, затем отступает.
Женевьева (тихо)
Очень благоразумно, мой господин.
Меррик держит двери открытыми. Тень Дракулы растет, от его ярости воздух густеет, подобно туману.
Зал, Букингемский дворец. Инт. Ночь
Женевьева помогает Чарльзу выбраться из тронного зала. Она слизывает кровь с его лица.
Чарльз
Я не мог рассказать тебе.
Женевьева жестом заставляет его замолчать. Меррик закрывает двери и прижимается к ним огромной спиной.
Меррик (завывая)
Бегите.
Что-то врезается в двери с другой стороны, и когтистая лапа пробивает дерево над головой Меррика. Рука сжимается в кулак и начинает расширять дыру. Женевьева благодарно кивает Меррику и помогает хромающему Чарльзу бежать. Из раны на его груди хлещет кровь.
Передняя. Букингемский дворец. Инт. Ночь
Как только Чарльз и Женевьева бросаются бежать, двери позади них взрываются наружу. Меррик оказывается раздавлен обрушившимся деревом и тяжелыми ногами. В погоню устремляется орда придворных. Среди них, показанная только мельком, — огромная фигура Дракулы.
Мраморный зал, Букингемский дворец. Инт. Ночь
Появляются Чарльз и Женевьева, пугая одетых в ливреи вампиров. Женевьева толкает Чарльза вперед. Мы слышим шум погони. Среди грохота сапог раздаются редкие хлопки гигантских крыльев. Сквозняк колышет одежду Чарльза и Женевьевы, когда они пробегают через парадные двери.
Букингемский дворец. Нат. Ночь
Небеса с красным отливом. Горят огни. Чарльз и Женевьева появляются из дворца.
Чарльз (кричит)
Королева мертва. Правлению Дракулы пришел конец.
Женевьева оглядывается в поисках пути наружу. Толпа ревет и сотрясает ограду. Люди напирают. Ворота прогибаются. Чарльз и Женевьева бросаются вниз по широким ступеням и бегут к воротам. Китаянка кивает, и Мистер И хватается за железные прутья и ломает замок. Ворота распахиваются, Чарльз и Женевьева скрываются в толпе.
Чарльз (слабо)
Жени, Жени, Жени.
Женевьева
Тише! Нам надо торопиться.
Придворные толпой выплескиваются из дворца вперемешку с карпатцами и бросаются на толпу. Начинается общая свалка. В воздухе мелькают факелы и деревянные распятья. Женевьева все еще поддерживает Чарльза.
Дракула, огромный и в нечеловеческом облике, появляется, словно живая тень, и взирает на все красными глазами.
Кейт в мужской одежде влезает на столб, хватает череп Ван Хелсинга и триумфально поднимает его вверх. Схватка ширится. Крики: «Смерть мертвым!» Китаянка указывает на небо. Тьма, чернее, чем ночь, падает на дворец. Все вокруг застилает огромная тень, покрывающая толпу. Две красные луны глядят вниз. Медленно хлопающие крылья сбивают людей с ног. Силуэт летучей мыши заполняет небо над дворцом.
На секунду толпа замирает. А потом вдруг раздается яростный крик.
Кейт
Смерть Дракуле!
Чарльз
Кейт Рид, Мятежный Ангел…
Кричат все новые и новые голоса. В воздух летят факелы, но не достают до цели. Вслед за ними взметаются булыжники, вывернутые из мостовой. Раздаются выстрелы. Огромная тень взлетает выше. Карпатцы бросаются на толпу, размахивая саблями. Бунтовщиков легко отгоняют обратно к главным воротам.
Все
Смерть Дракуле! Смерть Дракуле!
Чарльз
Свершилось. Его власть пала.
Он теряет сознание, и Женевьеве приходится тащить его на себе сквозь людской поток.
Тихое место неподалеку от дворца. Нат. Ночь
Она кладет его на землю и расстегивает на нем одежду. Его рана глубока. Женевьева оглядывается.
Дракула сидит на крыше дворца, как горгулья, крылья сложены, словно плащ. В ночи высоко вздымаются огни.
Майкрофт (за кадром)
Империя стала подобна бочонку с порохом… но запалом остается Лондон, Борегар. И все что угодно может стать искрой.
Женевьева
Чарльз, я могу спасти тебя. Чарльз, дорогой, пей… Обратись в вампира и живи.
Женевьева прокусывает свое запястье. Кровь течет на лицо Чарльза. Он смотрит вверх, умирая, глаза его подергиваются пеленой, но он качает головой.
Женевьева
Ты не обязан становиться таким, как он. Как они.
Ты не обязан становиться таким, как я. Ты просто должен жить…
Чарльз
Я всегда буду любить тебя. (Кровь капает на его губы.)
Женевьева (шепчет)
Навеки.
Чарльз сглатывает. Камера отдаляется, оставляя пару наедине, и мы видим, как стремительно распространяются известия о смерти королевы и призывы к восстанию.
Лондон. Нат. Ночь
Тень Дракулы. Крылья сложены, они на глазах уменьшаются в размерах.
Назад: МЕРТВЫЕ ЕЗДЯТ БЫСТРО
Дальше: ПРИМЕЧАНИЯ
