Глава 3
КРОВЬ ВЗЫВАЕТ К КРОВИ
СИГИЛЛИТ
ПОВЕЛИТЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Семнадцатый примарх в зарождающемся Империуме был известен под многими именами. Жители миров, через которые проходил его триумфальный путь, звали его Помазанником, Семнадцатым Сыном, или, более изысканно, Несущим Слово.
Для братьев-примархов он был просто Лоргаром — этим именем нарекли его в домашнем мире, в смутные для Колхиды времена, до пришествия Императора.
И как многие другие примархи, он был награжден прозвищем — знаком уважения, принятым среди восемнадцати легионов. Так Фулгрима, примарха Третьего легиона, называли Фениксийцем; Феррус Манус, примарх Десятого легиона, носил прозвище Горгон; повелитель Семнадцатого легиона прозывался Уризеном, по имени героя полузабытых терранских мифов.
Но никто из ста тысяч собравшихся воинов сейчас не вспомнил о нем. Несущие Слово, стоящие во всем своем невероятном могуществе и великолепии, все до единого приглушенным шепотом протяжно, словно заклинание, выпевали его истинное имя.
— Аврелиан, — хором выдохнули они. — Лоргар Аврелиан.
Золотой Лоргар. Этим именем преданные дети называли своего возлюбленного отца.
Семнадцатый примарх обратил взор к океану воинов в серых доспехах, созданных для исполнения его замыслов. Величие увиденного, казалось, на мгновение ошеломило его. Те, кто стоял ближе к примарху, заметили, как в его глазах вспыхнули огоньки.
— Сыны мои, — заговорил он с улыбкой, тронутой оттенком скорби, — при виде вас моя душа наполняется радостью.
Смотреть на одного из сыновей Бога-Императора было все равно что смотреть на воплощенное совершенство. Человеческие чувства, даже улучшенное в лабораториях восприятие воинов Астартес, с трудом могли вынести такую нагрузку. После того как Аргел Тал, еще застенчивым одиннадцатилетним мальчиком впервые предстал перед Лоргаром, его целый месяц мучили кошмары, полные смятения и страданий.
Апотекарии легиона, наблюдавшие за детьми-рекрутами, были к этому готовы. Один из них, апотекарий Турион, наблюдавший за внедрением имплантатов в период созревания, объяснил ему это явление во время беседы в крошечной келье, предоставляемой легионом на время обучения каждому юному послушнику.
— Твои кошмары вполне естественны, и со временем они исчезнут. Просто твой разум не в силах воспринять то, что ты увидел.
— Я и сам толком не понимаю, что я увидел, — признался мальчик.
— Ты видел сына бога. Глаза и мысли смертных не предназначены для подобного зрелища. Чтобы приспособиться, тебе потребуется некоторое время.
— Я закрываю глаза, и мне становится больно. Больно вспоминать его.
— Эта боль не будет преследовать тебя вечно.
— Я хочу служить ему, — заявил одиннадцатилетний мальчик, все еще дрожавший от ночных видений. — Клянусь, я буду ему служить.
Турион тогда кивнул и стал рассказывать о смертельно опасных испытаниях, которые надлежит преодолеть рекруту, прежде чем заслужить право надеть доспех Астартес. Аргел Тал его не слушал, по крайней мере, в то утро, когда робкие лучи колхидского солнца принесли рассвет в его келью.
Потом он часто вспоминал о Турионе. Апотекарий погиб сорок лет назад, но Аргел Тал все еще хранил память о той битве. Даже теперь он не мог взять в руки сломанный кривой кинжал ксеноса, чтобы не вспомнить рассеченное горло Туриона.
По правде говоря, именно потому он его и хранил. Ради воспоминаний. Ужасная привычка, за которую его часто укоряли капелланы. Хранить оружие, убившее брата, говорили они, это признак больного разума.
Аргел Тал поднял взгляд.
— Кровь взывает к крови, — обратился Лоргар к своим воинам, собравшимся на изрытой воронками могиле Монархии. — Кровь взывает к крови.
Как и всегда в присутствии отца, Аргел Тал старался сосредоточиться на отдельных деталях его облика, а не пытаться осознать все величие примарха.
Глаза Лоргара — серые, как зимнее небо Колхиды, — были подведены сурьмой и от этого еще ярче выделялись на коже, которая могла показаться золотой, если смотреть невооруженным взглядом.
Линзы в шлеме Аргел Тала затемняли весь окружающий мир, сводя поток информации к темно-серым строкам сводок, но они не скрывали ни одной, даже самой мелкой детали. Он мог различить тысячи колхидских рун, нанесенных золотом на белую кожу примарха. Кое-кто говорил, что татуировка в виде письмен покрывает большую часть тела Лоргара. Их можно было видеть на лице, строчки рун змеились от выбритого черепа до самого подбородка, и каждая строка содержала искреннюю молитву, пророчество о будущем или призыв к высшим силам.
Там, где плоть Лоргара скрывалась под пышными одеяниями, письмена кислотной гравировкой продолжались на сияющих золотых пластинах брони. И при всем своем могуществе, семнадцатый примарх все же не подчеркивал собственное превосходство церемониальными доспехами. Его броня была позолочена, но украшений на ней было не больше, чем на доспехе модели «Марк III», который носили его капитаны. И свитки пергамента, закрепленные на нагруднике и наплечниках, говорили не о личных достижениях примарха, а о его преданности отцу и обязательствах служить народам Империума.
— И вот до чего мы дошли, — продолжал примарх. Его голос едва ли был громче шепота, но ему и не нужно говорить громче. Слова достигали ушей воинов в ближайших рядах и мгновенно транслировались по воксу для тех, кто стоял сзади. — Вот до чего мы дошли — нас заставляют ждать объяснений.
Человеческая речь не в силах передать пламенную, проникновенную уверенность, излучаемую Лоргаром. Его тонкие губы изогнулись в улыбке страстного поэта, несмотря на то что он стоял у могилы своего величайшего творения. Его руки в золотых перчатках словно нехотя сжимали оружие — гигантский крозиус в рост Астартес.
Иллюминариум был единственным предметом роскоши в убранстве примарха. Древко оружия, выточенное из слоновой кости, пересекали черные полосы железных накладок. Верхняя часть представляла собой сферу из адамантия, черненную мастером-кузнецом и украшенную рунами из листового серебра. Равномерно распределенные шипы длиной в руку человека торчали в разные стороны с поверхности булавы, придавая ей угрожающий вид, не слишком соответствующий облику философа-искателя, который нес Иллюминариум по Вселенной.
Несмотря на искусную отделку, крозиус Лоргара не был украшением. Его носитель бросал в огонь целые миры, и каждый капеллан легиона Несущих Слово был вооружен уменьшенной копией Иллюминариума.
Ни один из сыновей Лоргара, даже те, кто провел последние годы вдали от примарха, не мог не заметить беспокойство своего отца. Примарх искоса бросил взгляд в сторону приземлившихся «Громовых ястребов» Ультрамаринов, словно ожидая, что оттуда кто-нибудь выйдет. Вокруг изогнувшихся в улыбке губ кожа стала темнее от щетины, чего Аргел Тал никак не мог ожидать от своего внимательного к мелочам примарха.
Лоргар отвернулся от сыновей и теперь в упор смотрел на штурмовые корабли. Его шепот разнесся над легионом:
— Жиллиман, брат мой, если не по сердцу, то по крови. Приди и попробуй оправдать свое безумие.
Словно в настоящем спектакле, трапы кораблей тотчас начали опускаться. Легион еще вслушивался в последние слова отца, когда из кораблей наконец-то вышли Ультрамарины.
— Несущие Слово, — тихо произнес примарх, — будьте наготове и не пропустите малейшего признака предательства.
Ста тысячам воинов противостояла всего одна сотня. Единственная рота Ультрамаринов вместе со своим примархом высадилась на планету посреди целого океана серой брони. Аргел Тал даже в этот напряженный момент не мог решить, какое из двух испытываемых им чувств сильнее: изумление или оскорбление. Он решил, что они равны, и от этого его раздражение лишь усилилось.
— Девятнадцатая рота, — передал по воксу Ксафен, наблюдая, как легкий ветерок развевает знамя Ультрамаринов. На полотнище белый конь с огненной гривой поднялся на дыбы над серией чисел. — Любопытно.
Аргел Тал взглянул на штандарт, бьющийся на ветру, и попытался разгадать, о чем говорит присутствие именно этого подразделения. Конь на знамени постоянно двигался и казался живым. Слава роты Эфона, Девятнадцатой роты Ультрамаринов, гремела далеко за пределами легиона. Сам Эфон, по слухам, командовал целой имперской экспедицией вдали от своего примарха и слыл непреклонным представителем своего командира и искусным политиком. Как бы то ни было на самом деле, капитан имел больше доверия и независимости, чем любой Астартес.
— Они получили этот герб, — продолжил Ксафен, — в честь огнедышащего скакуна из мифологии древнего Макрагге. Эфоном звали коня, который вез по небу колесницу бога солнца.
Аргел Тал с трудом удержался, чтобы не покачать головой.
— При всем моем уважении, брат, это меня сейчас ничуть не интересует.
— Знание — сила, — заметил Ксафен.
— Сосредоточься, — бросил ему капитан. — Ты слышал приказ примарха.
Ксафен ответил условным знаком, подтверждающим согласие.
Трап последнего «Громового ястреба» коснулся земли, выпустив струи пара. Аргел Тал неподвижно замер, напрягая все мускулы. Тринадцатый примарх спускался со своим почетным караулом, а следом…
— Нет! — воскликнул Аргел Тал, едва не задохнувшись от изумления.
— Кровь Бога-Императора, — прошептал Ксафен.
Стоящий перед своим легионом Лоргар наблюдал за процессией все с той же усмешкой.
— Малькадор Сигиллит.
Рядом с примархом, облаченным в броню цвета лазури, шагал худощавый человек в простом полотняном одеянии. Ошеломляюще хрупкий рядом с массивной фигурой Жиллимана, Первый лорд Терры сжимал в руке жезл из темного металла, увенчанный звенящими цепями и двуглавым орлом.
Насколько маленьким казался Сигиллит, настолько огромным рядом с ним выглядел Жиллиман. Его доспехи, голубые, как давно испарившиеся океаны Терры из древних легенд, были отделаны золотом и жемчугом и ярко сверкали в лучах восходящей луны.
— Что за бред! — рыкнул Кор Фаэрон, не в силах сдержать эмоции.
— Спокойно, друг мой, — пробормотал Лоргар, не отводя взгляда от стоящих напротив воинов. — Необходимые ответы мы скоро получим. Капитаны, вперед.
По его команде сто капитанов дружно сделали шаг вперед, непринужденно держа болтеры и мечи в бронированных руках. Сто капелланов, выделяющиеся на фоне строя золотыми накладками на броне и крозиусами, остались на месте. А за их спинами наготове ровными рядами, несмотря на вздыбленную почву, стояли сто тысяч Несущих Слово.
Аргел Тал отвел взгляд от Жиллимана. На благородное лицо повелителя Макрагге смотреть было так же нелегко, как и на лицо Лоргара. Труднее всего было смотреть ему в глаза. В них не было ни сомнений, ни размышлений, ни любопытства — ничего, что выдавало бы человеческие чувства. Это лицо вполне могло быть высечено из обожженного солнцем камня. Олицетворение патрицианской холодности.
Седьмой капитан подавил зарождающуюся дрожь и сосредоточил внимание на Сигиллите. Слишком человек, чтобы его бояться, и слишком влиятельная персона, чтобы не брать его в расчет. Правая рука и доверенный советник Императора.
Здесь.
Здесь, и по всей вероятности, одобряет действия Ультрамаринов, уничтоживших идеальный город. Рука Аргел Тала крепче сжала рукоять болтера.
— Брат, — заговорил Лоргар, сохраняя внешнее спокойствие и почти не проявляя волнения и скорби, которые, как прекрасно понимали его сыновья, переполняли душу примарха. — И Малькадор. Добро пожаловать в Монархию.
При этих словах он широко развел руки, охватывая жестом разоренные окрестности. Его прекрасное лицо исказила гримаса.
— Лоргар.
Голос Жиллимана прогремел отдаленным раскатом грома, но, кроме имени своего брата, он не произнес ни слова. Такая невыразительность его приветствия заставила Аргел Тала озадаченно прищуриться. В Легио Кибернетика он видел автоматонов, которые проявляли куда больше эмоций, чем примарх Ультрамаринов.
— Примарх Лоргар, — заговорил Малькадор, отвесив приветственный поклон. — Нам всем очень грустно встречаться с тобой в подобной ситуации.
Золотой воин, держа на плече свой крозиус, шагнул вперед.
— В самом деле? Вам грустно? Брат мой, а по тебе этого не скажешь.
Жиллиман ничего не ответил. Несколько мгновений Лоргар продолжал смотреть на него, затем повернулся к Сигиллиту:
— Ответы, Малькадор. — Он сделал еще шаг и теперь стоял на одинаковом расстоянии от своего легиона и сотни Ультрамаринов. — Я хочу получить ответы. Что здесь произошло? Как могло подобное безумие остаться безнаказанным?
Сигиллит сбросил с головы капюшон, открыв лицо, настолько бледное, что оно казалось болезненно-серым.
— А ты не догадываешься, Лоргар? — Человек покачал головой, словно был искренне огорчен. — Это действительно стало для тебя неожиданностью?
— Отвечай мне! — взревел примарх.
Ультрамарины отшатнулись, а кое-кто, вздрогнув от неожиданности, поднял оружие.
Лоргар во второй раз распростер руки и обвел почерневшую пустыню, а потом закричал, так что с его губ полетели брызги слюны:
— Отвечай, чего ради вы это сотворили! Я требую!
— Что нам делать? — спросил по воксу Ксафен. — Что… Что происходит?
Аргел Тал не ответил. Внезапно болтер и меч показались ему чересчур тяжелыми. Он взглянул в сторону Ультрамаринов — они тоже не могли скрыть своего потрясения. Сотня воинов сохраняла строй, но было видно, что они до крайности возбуждены. И не зря.
— Что вы сделали с моим городом?
Голос Лоргара упал до шипящего шепота, и на его губах все так же играла фальшивая улыбка.
— Мир не был приведен к Согласию, — медленно и терпеливо ответил Малькадор. — Этот мир, это общество не было приведено к…
— Ложь! Кощунство! Это был образец Согласия!
Несколько Ультрамаринов сделали шаг назад, и Аргел Тал заметил, как они встревоженно переглядываются. Вокс-канал, перехваченный Несущими Слово, гудел от взволнованных переговоров Ультрамаринов. Только Жиллиман не шелохнулся. Даже Малькадор, ощутив ярость примарха, вздрогнул, широко раскрыл глаза и крепче сжал свой жезл.
— Лоргар…
— Они воспевали имя моего отца на улицах!
— Лоргар, они…
— Они славили его при каждом восходе солнца! — Лоргар подошел ближе, его сверкающие безумным блеском глаза держали лицо советника словно на прицеле. — Отвечай, человек! Оправдай это бесчинство, когда статуи Императора стояли на каждой улице и каждой площади!
— Лоргар, они поклонялись ему. — Малькадору пришлось поднять голову, поскольку он был вдвое ниже каждого из примархов. — Они возвели его в культ. — Он посмотрел на Лоргара, отыскивая малейшие признаки понимания на золотом лице гиганта. Ничего не обнаружив, Сигиллит вздохнул и стер со щеки каплю слюны примарха. — Они обожествляли его.
— Ты пытаешься оправдаться моими же доводами?
Лоргар уронил крозиус, и тяжелое оружие с глухим стуком ударилось о землю. Он опустил взгляд на свои руки, на согнутые пальцы, словно желая выцарапать себе глаза.
— Ты… Ты стоишь на руинах совершенства, и ты говоришь, что город был уничтожен напрасно? Ты пересек Галактику, чтобы сказать мне, что утратил свой хрупкий разум смертного?
— Лоргар…
Сигиллит попытался сказать что-то еще, но этим словам не суждено было слететь с его губ. Размашистый удар ладони примарха заставил его замолчать и отбросил в сторону. Малькадор отлетел и тяжело рухнул на каменистую землю, а стоящие поблизости воины услышали отвратительный хруст ломающихся костей.
Лоргар оскалился, оказавшись лицом к лицу со своим невозмутимым братом:
— Почему. Ты. Это. Сделал?
— Я исполнил приказ.
— Этого червя? — Лоргар со смехом махнул рукой в сторону лежащего в пыли Малькадора. — Этого ничтожества? — Примарх Несущих Слово покачал головой и повернулся к своему легиону. — Я со своим легионом отправляюсь на Терру и лично извещу отца об этом… безумии.
— Он знает.
Эти слова принадлежали Малькадору. Он с трудом поднялся на ноги и едва шевелил разбитыми в кровь губами. Жиллиман слегка наклонил голову, и этого едва заметного движения было достаточно, чтобы двое Ультрамаринов бросились на помощь советнику Императора. Малькадор встал, не в силах выпрямиться от боли, но жестом отослал воинов. Стоило ему поднять руку, как отлетевший при падении на десяток метров жезл поднялся с земли и прыгнул в его ладонь.
— Что? — переспросил Лоргар, неуверенный, что правильно понял его слова. — Что ты сказал?
Высший лорд Терры прикрыл глаза и оперся на свой жезл, словно на костыль.
— Я сказал, что Император знает. Твоему отцу все известно.
— Ты лжешь. — Лоргар стиснул зубы, его дыхание стало неровным и прерывистым. — Ты лжешь, и благодари судьбу, если я не убью тебя за эти кощунственные слова.
Малькадор не стал спорить. Подняв лицо к небу, прикрыв глаза, он беззвучно заговорил. И его обращение обладало такой силой, что мысли советника слышал каждый Несущий Слово, каждый Ультрамарин и каждое живое существо в радиусе десяти километров.
Он не послушает, мой повелитель. Не послушает меня.
Лоргар уже собирался поднять с земли свой крозиус, но замер. Жиллиман совершил самое энергичное движение с момента прибытия — он отвернулся от своего брата. Но не с отвращением, как в первый момент решил Аргел Тал. Он просто защищал свои глаза.
Глаза Малькадора остались закрытыми, лицо запрокинуто к небу. К висевшим на орбите кораблям.
Лоргар отступил на шаг назад.
«Нет, нет, нет», — беззвучно произносили его губы, словно слова могли изменить судьбу.
Мир погрузился в невыносимый свет.
Хлопок телепорта немногим уступал грохоту при преодолении звукового барьера, но не он заставил Аргел Тала покачнуться. Он видел, как работает технология телепортации — и даже сам перемещался этим неординарным способом, — но звук не могли отфильтровать до переносимого уровня даже системы регулировки его шлема.
И не сопровождавшая телепортацию вспышка заставила его зажмуриться. Ее тоже могли компенсировать внутренние сенсоры доспеха, мгновенно затемнившие линзы.
Однако он ослеп. Он был ослеплен золотым сиянием, пылавшим, словно расплавленный металл.
Вокс зазвенел от пронзительных возгласов его братьев, пораженных тем же недугом, но слова доносились приглушенно, теряясь в звуках, которых не должно было быть. И вины вокса в этом не было — шум возник в его голове — грохот волн, настолько громкий, что грозил сбить с ног.
Ослепший и почти оглохший Аргел Тал почувствовал, как болтер выскальзывает из его ослабевших пальцев. Ему потребовались все силы, чтобы не упасть.
Лоргар Аврелиан не испытал ничего подобного.
Он не видел ослепляющего золотого сияния и не слышал психического рева.
Он увидел шестерых человек. Пятеро были ему незнакомы, но одного примарх знал. Ультрамарины, не так сильно пострадавшие, как его воины, преклонили колени, не нарушив строя. Стоять остались только Жиллиман и Сигиллит.
Лоргар снова перевел взгляд на телепортировавшуюся группу. Пятеро воинов окружали знакомую фигуру, и, хотя примарх не знал их имен, ему было известно, кто они такие. Невероятно искусные доспехи из чистого золота. Плащи торжественного алого цвета на плечах. Длинные алебарды в руках, которые не дрогнут.
Кустодес. Телохранители Императора.
Лоргар смотрел на шестого, который выглядел сейчас обычным человеком. Несмотря на юношескую энергичность, время оставило свой след в виде морщин на лице одновременно строгом и великодушном. Внешность этого человека зависела от того, к какой грани его характера было обращено внимание смотрящего. Он мог показаться стариком и молодым атлетом. Полководцем с неподвижным лицом и холодным взглядом и эмоциональным поэтом, готовым расплакаться.
Лоргар сосредоточился на его глазах, видя в них тепло любви и доверия. Но вот человек моргнул, и когда его глаза открылись вновь, в них мерцал холод с отчетливым оттенком разочарования, смешанного со льдом отвращения.
— Лоргар, — произнес человек.
Его голос, негромкий, но сильный, терялся в бесконечности, разделяющей любовь и ненависть.
— Отец, — приветствовал Лоргар Императора Человечества.
