Глава 11
СЛУЖЕНИЕ БОГУ
ИСПОВЕДЬ
ПАЛОМНИЧЕСТВО
Верхушка Башенного храма взорвалась в ослепительной вспышке, и на много километров вокруг участники шествия в ужасе замерли, глядя вверх. С башни обсерватории посыпалась мелкая пыль — стеклянный купол испарился и оседал дождем крошечных мерцающих кристаллов.
Гулкий грохот телепортации быстро затих, и потревоженный воздух успокоился.
Непострадавший Лоргар остался стоять после громоподобного ухода Магнуса. Вечерний ветер развевал его одеяние, свитки и листы пергамента с его записями разлетались по всему городу, но он почти ничего не замечал. Хрустальные бокалы, как и огромный прочный купол, были уничтожены, и по столу растекалась лужа горького вина.
Не сознавая течения времени, он продолжал смотреть на Варадеш, пока не услышал настойчивый стук по железной двери в единственной оставшейся стене. В задумчивой рассеянности он едва обратил на него внимание.
— Входите, — произнес Лоргар.
Подъем на храмовую башню стал настоящим испытанием, поскольку жрецы Завета были до крайности взволнованы как присутствием Блаженной Леди, так и произошедшим десять минут назад взрывом обсерватории повелителя. Несущим Слово несколько раз пришлось прибегать к угрозам, чтобы заставить перепуганных жрецов освободить дорогу.
— Он не откроет двери! — завывал один из священнослужителей с отчаянием самобичевания.
— Мы поговорим с примархом, — заверил Ксафен столпившихся жрецов. — Он посылал за Блаженной Леди и откроет нам двери.
— А вдруг он ранен? — захныкал другой, тучный детина с трясущимися щеками, в пышном бело-сером одеянии дьякона. — Мы должны помочь Уризену!
— Держи себя в руках и уйди с дороги! — зарычал на него Аргел Тал. — Или я тебя убью!
— Ты же не можешь это говорить всерьез, господин!
Быстрее молнии, так что человеческий глаз не мог за ними уследить, мечи из красного железа с шипящими вздохом покинули ножны. Кончики обоих клинков уперлись в толстые щеки дьякона, не дав ему времени даже моргнуть. Похоже, что господин говорил всерьез.
— Да, — пролепетал жрец. — Да, я…
— Шевелись, — прервал его Аргел Тал.
Дьякон, сдерживая слезы, выполнил приказ. Но как только он сдвинулся с места, в воздухе распространился едкий животный запах, заглушивший запах пота и кислое дыхание перепуганных жрецов.
— Сэр, — Торгал не стал говорить вслух, а переключился на вокс-связь, — жрец обмочил свои одеяния.
Аргел Тал сердито заворчал и, приподняв Кирену, перенес ее через теплую лужицу на деревянной ступени.
Оставшиеся жрецы разбежались, и воины со своей подопечной поднялись по широкой винтовой лестнице.
— Входите, — раздался голос.
Аргел Тал не убрал мечи в ножны. Он первым вошел в обсерваторию примарха, которая теперь превратилась в каменную платформу, открытую ночному бризу. На полу в беспорядке валялись пергаментные свитки и книги, ветерок мягко покачивал их и переворачивал страницы.
Примарх стоял на краю платформы и смотрел на город. На обнаженной татуированной голове не было видно никаких ран, и на серо-белом одеянии иерарха Завета не выступило ни капельки крови.
— Сэр? — окликнул его Аргел Тал. — Что здесь произошло?
Лоргар медленно повернулся. На его лице мелькнуло мгновенное замешательство, как будто примарх ожидал увидеть кого-то другого.
— Аргел Тал, — громко произнес он, — капитан Седьмой штурмовой роты, младший командир братства Зубчатого Солнца.
— Да, мой лорд. Это я.
— Приветствую, сын мой.
Капитан, говоря, постарался скрыть свое волнение:
— Сэр, вокс-сеть перегружена. Могу я проинформировать легион, что все в порядке?
— А почему должно быть иначе? — спросил примарх, все еще сохраняя на лице следы растерянности.
— Взрыв, сэр, — ответил Аргел Тал. — Девять минут назад. — Он обвел рукой остатки обсерватории. — Купол, — с запинкой добавил капитан.
— А-а. — Лоргар улыбнулся. Улыбка получилась великодушной и подкупающей, словно он приглашал посмеяться и остальных. — Мне придется поговорить с братом относительно методов телепортации в хрупких сооружениях. Капитан, ты намерен меня убить?
Аргел Тал опустил мечи, только сейчас осознав, что держал их словно перед боем.
— Прости, мой лорд.
Лоргар рассмеялся, окончательно избавившись от рассеянности.
— Пожалуйста, извести легион о том, что все в порядке, и передай мои извинения за то, что я не сделал это сам. Я слишком глубоко задумался.
Из темноты ночи с воем двигателей вынырнули два истребителя и пронеслись рядом с башней. Порыв ветра сбросил вниз оставшиеся свитки, а лучи прожекторов уперлись в платформу, осветив примарха и Аргел Тала с его спутниками.
Капитан моргнул в сторону горящей руны на ретинальном дисплее.
— Говорит Седьмой капитан. Отбой, отбой. Ложная тревога.
Лучи прожекторов погасли, и башня погрузилась во тьму.
— Как прикажешь, — ответил Аргел Талу один из пилотов. — Операция отменяется.
Лоргар проводил взглядом корабли, возвращавшиеся на свои посадочные площадки на окраине города. Весь воздушный флот и даже военные патрули легиона базировались в пустыне, за пределами города. Варадеш больше не будет осквернен войной. Никогда. Хватит и гражданской войны, сокрушившей Старую Веру и обеспечившей власть Лоргара над всей планетой много лет назад.
— Мой лорд, — отважился подать голос Аргел Тал. — Мой лорд, ты хотел увидеть Кирену, уроженку Монархии.
Лоргар как будто впервые заметил присутствие спутников капитана. Его лицо осветилось приветливой улыбкой, и примарх шагнул им навстречу.
— Я как раз размышлял, капитан, не забыл ли я вас поблагодарить.
Аргел Тал убрал мечи в ножны и снял шлем. Теплый ветерок приятно овевал лицо и вспотевшую шею.
— Поблагодарить меня, мой лорд?
— Да. — Примарх кивнул. — Разве не ты и не твой капеллан подняли меня из праха идеального города и поставили на ноги?
— Да, мой лорд. Это были мы. Но при всем уважении я не думал, что ты об этом вспомнишь.
— Кор Фаэрон притворился, что не запомнил ваши имена. У старика странное представление о юморе. Но я очень хорошо запомнил этот момент и благодарен вам. Вскоре я отдам распоряжение, чтобы моя признательность была выражена в более существенной форме.
— Нет, мой лорд… — запротестовал Ксафен.
— В этом нет необходимости, повелитель… — подхватил Аргел Тал.
Лоргар поднял руку, отметая их возражения:
— Ах, не надо напрасно скромничать. Ну а это, должно быть, и есть Блаженная Леди. Подойди, дитя мое.
Торгал и Малнор, вставшие на колени в присутствии своего повелителя, поднялись и подвели Кирену.
Перед лицом примарха большинство смертных ощущали глубочайшую растерянность. Перед ними представало физическое воплощение величия. Биологические манипуляции, изменение свойств плоти и генетические преобразования, применяемые при появлении на свет каждого из сынов Императора, были уникальными и неповторимыми процессами, основы которых хранились в невероятной секретности. Даже если какое-то разумное существо и смогло бы проникнуть в лаборатории-инкубаторы, ему не удалось бы понять, что в них происходит. Каждая частица в телах примархов была создана с особой тщательностью — выверена на квантовом уровне, чтобы соответствовать общему замыслу. Процесс опирался на научные исследования, принципы алхимии и психическое колдовство, но вместе с тем намного превосходил пределы каждой из этих отраслей знаний.
В присутствии примархов людей настигали апоплексические удары и сердечные приступы. Почти все, за редким исключением, падали на колени, многие беспричинно плакали, сами того не сознавая.
Кирена же стояла на том месте, где ее остановили, и улыбалась Лоргару. Улыбалась прямо ему в лицо.
— Приветствую тебя, Блаженная Леди, — с усмешкой сказал сын бога.
Голова Кирены находилась примерно на уровне его пояса.
— Я… Я вижу тебя. — Она почти смеялась от радости. — Я вижу твою улыбку.
Лоргар заметил, что его воины подошли ближе, намереваясь удостовериться, что ее зрение вернулось. Он остановил их взмахом руки и покачал головой.
Аргел Тал. Голос примарха послышался в мозгу капитана свистящим шепотом.
Несмотря на генетическую связь между ними, подобное общение было неприятно — словно в мозг проникала холодная игла. Капитан ощутил, как напряглись его мускулы, а оба сердца забились быстрее.
Несущий Слово кивнул, надеясь, что повелитель не заметил его неловкости, хотя знал наверняка, что примарх все понял.
Мне говорили, что на Кхуре ей пришлось нелегко. Голос примарха снова зазвучал у него в голове.
Несущий Слово еще раз кивнул.
Что за существо человек? В негромком шепоте Лоргара прошелестел вздох. Большую часть своей жизни он тратит на то, чтобы добиться превосходства над окружающими.
Аргел Тал, ободренный дружеским тоном, каким сегодня говорил примарх, приложил кончики пальцев к нижним векам, сначала с одной стороны, потом с другой.
Нет. Неслышимый голос Лоргара окрасился искренним чувством. Она не может меня видеть. Она чувствует мою ауру, а ее мозг ошибочно принимает это за изображение. Ее глаза все еще мертвы. И навсегда останутся такими. Испепеляющая ярость Жиллимана навсегда лишила ее зрения.
Весь этот разговор занял время, требуемое для трех ударов двух сердец Аргел Тала. При этом Лоргар даже не взглянул в его сторону.
— Да, — произнес примарх, обращаясь к Кирене, и опустился на одно колено.
Теперь их лица оказались почти на одном уровне. Ее невидящий взгляд последовал за его движением, и Лоргар улыбнулся, заметив, как действует на женщину его присутствие.
— Да, — повторил он. — Ты можешь меня видеть.
— Я вижу тебя ясно, как само солнце, — прошептала Кирена, неожиданно заплакав. — Я вижу золото, золото и золото.
Рука, размером с ее голову, с призрачной легкостью коснулась лица девушки, огромные пальцы скользнули по щекам, смахивая слезы. Из груди Кирены вырвался невольный вздох — нечто среднее между рыданием и смехом.
— Кирена. — Голос Лоргара звучал в ее ушах гулкими раскатами. — Мне говорили, что для моих воинов ты стала своего рода талисманом. Счастливым амулетом, если угодно.
— Я не знаю об этом, мой повелитель.
— Я не повелитель тебе. — Лоргар легонько провел рукой по ее лицу, касаясь кончиками пальцев ее носа, скул, подбородка. Как будто он сам был слепым и должен был ощупать лицо, чтобы составить себе представление о нем. — Твоя жизнь принадлежит тебе, а не мне и не кому-то другому.
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова из-за слез, заливающих сияющее лицо.
— Кирена, тебе известно, почему я хотел тебя видеть?
— Нет, — задыхаясь, вымолвила она.
— Я хочу тебя кое о чем попросить. Об одолжении, которое только ты можешь мне оказать.
— Все, что угодно, — выдохнула она. — Все.
— Ты даруешь мне прощение? — спросил примарх. Он взял ее руку в свои ладони, и золотые пальцы полностью скрыли ее миниатюрную кисть. — Простишь ли ты меня за то, что я сделал с твоим миром, с идеальным городом и с твоими драгоценными глазами?
Она кивнула, отвернувшись от золотого света, воспринимаемого только ее мозгом.
Лоргар поцеловал ее пальцы, едва коснувшись кожи губами.
— Благодарю тебя, Блаженная Леди. После твоих слов моей душе стало намного легче.
Он выпустил ее руку и поднялся, чтобы отойти.
— Погоди, — попросила она. — Разреши служить тебе. Разреши служить твоему легиону. Прошу тебя.
Аргел Тал подавил дрожь. Слова Кирены были до боли похожи на те, что он сам произнес при первой встрече с примархом. Как удивительно, что прошлое с невероятной отчетливостью проявляется в настоящем.
— Тебе известно, кто такой исповедник? — спросил Лоргар. — На Кхуре было нечто подобное?
— Да, мой лорд, — запинаясь, ответила Кирена. Она еще не полностью овладела своим голосом. — Они называли себя Слушателями, выслушивали наши прегрешения и прощали их.
— Точно, — со смехом сказал Лоргар. — Кирена Валантион из Монархии, твоя жизнь принадлежит только тебе. Но если ты хочешь остаться с моими воинами и странствовать среди звезд, эта роль подходит тебе идеально. Ты выслушала о моих грехах и простила их. Готова ли ты сделать то же самое для моих сынов?
В ответ она опустилась на колени и в порыве благодарности склонила голову. Вместо слов она начала бормотать почтительные молитвы, точно как в писании, которое она твердила в детстве.
Примарх еще раз окинул Кирену благосклонным взглядом, а затем повернулся к Аргел Талу.
— Капитан, — обратился он к своему воину.
— Мой лорд.
Аргел Тал отсалютовал, ударив кулаком по нагруднику брони.
— За тот месяц, что я провел в уединении, Эреб не раз говорил о тебе. И как только я стал вспоминать, кто поднял меня с коленей перед братом Жиллиманом, он снова завел о тебе речь.
— Это… удивляет меня, мой лорд.
Смущение в голосе Аргел Тала не укрылось от Лоргара.
— Я полагал, что ваши трения с Эребом остались в прошлом. Или я ошибаюсь?
Аргел Тал тряхнул головой:
— Нет, мой лорд. Прости мою минутную растерянность. Все наши противоречия давно разрешены.
— Рад это слышать. — Лоргар усмехнулся. — Учиться у самого Эреба и все же предпочесть клинок, а не крозиус… Твой выбор другого пути нанес удар по его гордости. Но он тебя простил. Я хотел бы знать, относится ли это и к тебе? Ты простил его?
«Выбор другого пути». Аргел Тал мог сказать, что эта фраза чересчур деликатна.
— Здесь нечего прощать, — сказал он. — Его ярость по поводу моего решения вполне понятна.
Лоргар пристально наблюдал за ним, и, несмотря на всю доброжелательность, взгляд его серых глаз оставался оценивающим.
— Ты всегда отличался великодушием, Аргел Тал.
— Твое мнение льстит мне, мой лорд.
— Ну а теперь мы подошли к тому вопросу, который послужил причиной вашего вызова. Прежде чем мы вернемся к Великому Крестовому Походу, в братстве Зубчатого Солнца произойдут некоторые изменения. Наблюдателей-кустодиев я распределил по четырем братствам — в каждом будет присутствовать по пять воинов из двадцати. С сожалением должен сообщить, что братство Зубчатого Солнца в их числе. Как я слышал, ты встречался с Аквилоном в стеклянном городе? Я удовлетворил его просьбу позволить одной из групп Кустодес странствовать с Зубчатым Солнцем. Не вредно будет бросить эту кость сторожевым псам Императора.
— Как прикажешь, мой лорд, — ответил Аргел Тал.
— Боюсь, это еще не все. — Лоргар снова улыбнулся, совсем как тот обворожительный золотой иерарх, что встал во главе революции на этой планете. — Мое доверие к тебе далеко превосходит рамки служебного долга. Ты поднял меня с колен, поднял из праха, и я благодарен тебе за это. И потому обращаюсь к тебе, Седьмой капитан Аргел Тал, со смиренной просьбой оказать услугу.
Слова и тон, которым они были сказаны, заставили Аргел Тала благоговейно опуститься на одно колено. Кто еще из примархов — из богоподобных существ — мог бы обратиться к одному из своих сыновей с просьбой об одолжении? Сознание принадлежности к его роду наполнило душу Аргел Тала смиренной гордостью.
Ночной ветерок разнес мелодичный смех Лоргара. Стоявшая в десяти метрах Кирена услышала этот звук и вновь ощутила подступившие слезы.
— Поднимись, — с улыбкой приказал Лоргар. — Разве ты не достаточно стоял на коленях, Аргел Тал?
Он встал, но не смел поднять взгляд выше ступней примарха.
— Проси о чем угодно, мой лорд. Я все исполню.
— Я не одно десятилетие странствовал с тысячами тысяч своих воинов, изображая генерала и адмирала. И я устал от этих игр. Легион продолжит странствия среди звезд, но я сейчас не имею никакого желания встречаться со своими братьями. Их праведное негодование разрушит остатки моей нервной системы. Ты мог бы сказать, что я хочу спрятаться, но это было бы ложью. Я просто не хочу, чтобы меня нашли. Между этими двумя понятиями имеется не слишком заметная, но существенная разница.
— Я понимаю, мой лорд.
— Скажи, к какой экспедиционной флотилии ты приписан?
— К Тысяча триста первой, господин. Ею командует мастер флота Балок Торв, и сейчас она находится в субсекторе Атлас.
«И ждет подкрепления», — мысленно добавил он.
— Да-да. — Лоргар кивнул. — Тысяча триста первая. С самого начала Великого Крестового Похода я путешествовал с восемнадцатью орденами. А сейчас, когда наше будущее не ясно, я прошу твоего позволения отправиться в путь с тремя сотнями воинов Зубчатого Солнца.
Аргел Тал через плечо взглянул на Кирену, потом на Ксафена и снова повернулся к Лоргару. Капеллан кивнул ему, исповедница прижала руки к губам, по ее лицу снова струились слезы.
— Прости, мой лорд, — произнес Аргел Тал. — Я не уверен, что правильно понял тебя.
— Сын мой, я прошу тебя об этом одолжении. Кор Фаэрон в мое отсутствие возглавит Сорок седьмую экспедиционную флотилию. Я не в силах скрыться от «Оккули Император» — они последуют за мной, куда бы я ни направился, — но я могу искать Эмпиреи вдали от глаз моих братьев. И пока этого достаточно.
— Ты… ты будешь странствовать с нами?
— Я был бы рад, — ответил примарх. — Я знаю, я мог бы попросить об этом любую из моих флотилий. Но именно ты поднял меня на ноги, когда мое невежество погубило целый мир. И потому я обращаюсь с этой просьбой к тебе.
— Я… Повелитель, я…
Лоргар снова рассмеялся, и его золотые руки удержали Аргел Тала от очередного коленопреклонения.
— Это означает согласие?
— Как прикажешь, Аврелиан.
— Благодарю. Аргел Тал, мы вступаем в новую эру. Эру прозрения и открытий. Каждая флотилия Несущих Слово будет следовать за своим ветром судьбы. А мы удалимся от Терры дальше, чем любой из легионов, и с каждым новым миром будем раздвигать границы Империума.
Аргел Тал понимал, к чему это приведет. Только к одному. Он почувствовал, что сзади к нему подошел Ксафен, но капеллан не произнес ни слова.
— Мы искатели. — Лоргар улыбался, смакуя это слово. — Мы ищем место, где встречаются боги и смертные, — ищем божественность в Галактике, которую мой отец считает лишенной богов.
Лоргар свел перед собой ладони и склонил голову, готовясь к молитве.
— Легион совершит паломничество.
III. Безликие Таро
Безликие карты лишены изображений — это сделано намеренно, и это придает им особую ценность, поскольку они отзываются на воздействие незримого чувства, не ограниченного воображением художника, и реагируют лишь на сознание толкователя.
В хрустальных пластинках содержится психореактивная жидкость, и, когда толкователь Таро берет карту в руки, в смоле цвета морской волны проступают образы.
В свое время он надеялся, что эти карты заинтересуют каждую психически одаренную личность в Империуме отца. Вместо этого к его творению отнеслись с пренебрежением — даже Магнус (который в подобных фокусах не нуждался) и Леман Русс (который высмеивал карты, хотя сам, пытаясь увидеть будущее, раскидывал рунные камни и кости).
Скоро наступит время покинуть Колхиду.
Он переворачивает первую карту. На молочно-мутной поверхности он видит факел, зажатый в сильной руке, — Истина.
Меня что-то зовет. Это Истина, которую я начинаю постигать только сейчас. Что-то зовет меня издалека.
Я не обладаю силой Магнуса, чтобы заглядывать в бездну и без труда ощущать пульсацию мироздания. Мои таланты нельзя сравнивать с одаренностью любимого брата и царственного отца. Но я всегда слышал чей-то зов. В юности он проникал в мой разум видениями, ночными кошмарами и галлюцинациями. А теперь…
Эреб и Кор Фаэрон — своими терпеливыми наставлениями — помогли мне отчетливее услышать этот зов.
Они были моими учителями в Завете, а теперь стали духовными родственниками. Мы вместе медитировали, сосредоточенно изучали тексты Заветов, и мы определили судьбу легиона.
Что-то неведомое зовет меня и возбуждает мое шестое чувство, словно эхо среди звезд.
Он переворачивает вторую карту и видит самого себя — в одеянии с поднятым капюшоном, смотрящего в сторону, словно избегающего собственного взгляда. Это известная карта — Вера.
Человечество без веры — ничто.
Вера возвышает нас над бездушными и проклятыми. Это топливо для души, движущая сила, за которой стоят тысячелетия выживания человечества. Без веры мы пусты. Существование в безбожной Галактике исполнено холода и непостоянства — вера формирует нас и поднимает над другими формами жизни, совершенствует наше сознание.
В те эпохи, когда веру душили, общество было подвержено слабости и разложению, пожиравшему его изнутри. Император, возлюбленный всеми, всегда это знал, но отказывался признавать.
Но он знает и потому соответствующим образом строит свою империю. Самое важное — это превосходство, и мой отец добивается превосходства над всеми смертными в Галактике: бог во власти, бог в ярости, бог в предвидении.
Бог во всем, кроме имени.
Старая Вера Колхиды своими корнями связана с тысячами цивилизаций тысяч миров. Даже одно это свидетельствует о том, что в непостижимом сплетении мифов и истории содержится ядро абсолютной истины.
И самая прекрасная легенда гласит об Эмпиреях, об Изначальной Истине.
Безусловно, она известна и под тысячами других названий. Эмпиреи — это название, принятое на Колхиде. В других мирах существует понятие Небесного Царствия — вечной обители душ после кончины смертной оболочки. Царство неограниченных возможностей: рай вероятностей, где вьются вокруг друг друга души всех когда-либо живущих на земле.
Даже мне известно, что все это мифы, истории, не слишком точно передаваемые из уст в уста через бесчисленные поколения.
Но… представьте себе. Представьте реальность, скрытую в этих мифах. Вообразите такое место в Галактике, где встречаются боги и смертные. Жизнь заканчивается со смертью, но бытие бесконечно.
Если в Старой Вере сокрыта истина, я ее отыщу.
Он переворачивает третью карту. Над изломанной линией башен и соборов дрожат волны раскаленного воздуха. Колхида. Город Серых Цветов. Дом.
Люди Колхиды всегда искали ответы среди звезд. И легион, родившийся в этом мире, Несущие Слово, не стал исключением. Многие братства легиона названы именами созвездий, сияющих в ночном небе. Даже присвоенное мне имя, имя, которое упоминается только внутри легиона, происходит из древности. «Аврелиан!» — восклицают они, отправляясь в бой. «Золотой».
Однако лингвистические корни ведут глубже, к другому значению, принятому нашими предками, которые издревле искали вдохновения в небе.
Аврелиан. Солнце.
Для нас естественно искать ответы среди звезд. Оттуда пришла жизнь. Оттуда снизошел Император. И легион поднимается к звездам.
Там ждет нас судьба.
Легенды Колхиды рассказывают о примитивных космических кораблях, которые покидали мир в поисках богов, почти так же, как отправлялись на поиски божества африкаранские и грецианские народы Древней Земли. Я прочел фрагменты записей, оставшиеся от тех цивилизаций, и я прошел дорогами прошлого со своим братом Магнусом. Путешествия Осайриса и Одиссеона из терранских мифов — это странствия Кхаана, Тезена, Сланата и Нарага — пророков, рожденных на Колхиде, великих искателей, затерявшихся в пелене прошлого.
Их скитания в поисках обители богов известны нам как паломничество.
Он переворачивает четвертую карту. Психореактивная жидкость под его пальцами создает архитектурные чудеса — изогнутый мост, вьющаяся через огромный сад, мощенная камнем тропинка… Странствие… Паломничество.
Легенду о паломничестве считают в Завете самой древней и самой распространенной среди человеческих цивилизаций, разбросанных по всей Галактике. Потребность в вере — естественная черта большинства людей. Изначальная Истина: небеса, рай… Все это в какой-то форме где-то существует — обитель богов, преисподняя демонов. Уровень вне границ естественной реальности. И в тех пределах возможно все.
И паломничество — это не что иное, как путешествие с целью увидеть все своими глазами. Чтобы оценить, где заканчивается мифология и начинается вера.
Небеса. Преисподняя. Боги. Демоны.
Я получу ответы, которые ищу.
Он переворачивает пятую, последнюю карту. Император во всем своем великолепии. С поразительной ясностью проявляются все детали его облика. Все, кроме самой важной детали — его лица. Золотой владыка.
Я был воспитан на старых свитках — тех самых, которые мы впоследствии отвергли ради поклонения Императору. Теперь я не могу не оглядываться на уроки моей юности, не могу не размышлять о легендах и зернах истины, в них содержащихся.
В древних трудах грубыми штрихами указано на пятно среди звезд — шрам на поверхности реальности, где во Вселенную из плоти и крови, костей и дыхания проникла Изначальная Истина. И в каждом из этих трудов имеется предсказание о пришествии золотого владыки, существа, обладающего божественной силой, который и поведет человечество к совершенству. Этим существом должен был стать мой отец. Император. И я верил в это до последнего момента, когда осознал свою ошибку.
Он не был золотым владыкой. Император может повести нас к звездам, но не за их пределы. И если золотой владыка не восстанет, все мои мечты окажутся ложью.
Сейчас я смотрю на звезды, а в мозгу пылают огнем руны из старинных свитков. И я смотрю на свои руки, когда пишу эти строки.
Эреб и Кор Фаэрон были правы.
Мои руки.
Они тоже золотые.
