ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Коридоры крепости оказались забиты кающимися людьми, потрепанными и оборванными, в окровавленных бинтах. Эти жалкие души выжили в оккупации; те, у кого еще оставались силы двигаться, явились к Кровавым Ангелам с просьбами о помощи. Шагая по нижним этажам, Рафен миновал бригады сервов под присмотром сангвинарного жреца, которые делили остатки припасов со складов под башней. Ящики с пищей и лекарствами разделили между голодающими и больными гражданами. Еды осталось мало, так как большую часть скоропортящихся продуктов сожгли батальоны Фалкира. Люди, которые внутри здания преградили Рафену дорогу, как и те, что толпились на площади, казалось, жили лишь за счет веры.
Кровавый Ангел ощущал тревогу. В голове снова и снова всплывала одна и та же отвратительная картина — почетная стража целится и равнодушно истребляет гражданских. Если требовалось, Рафен не уклонялся от жестоких поступков, но демонстрация бессердечия вызывала судорогу у него в желудке. Людей Шенлонга освободили, и растрата их жизней ради доказательства намерений претила морали. Рафен отвергал подобное всеми фибрами души космодесантника. Однако хуже самого деяния были наивные глаза мирян и радость, с которой они принимали болтерные снаряды, словно их добровольная жертва имела смысл.
Кто-то толкнул Рафена, чем вызвал у него вспышку гнева.
— Прочь с дороги! — Кровавый Ангел схватил толкнувшего человека и развернул его к себе.
— Простите, господин, но я хотел поблагодарить вас…
Человека густо покрывали грязь и кирпичная пыль, но под этим слоем Рафен сумел разглядеть изодранный мундир сил планетарной обороны. Офицерский, судя по знакам отличия на рукаве.
— За что? Я тебя не знаю.
— Это касается не меня, господин, а моей сестры. Мало того, что ваш орден освободил нас от власти Хаоса, так ваши собратья еще пожаловали ей дар смерти.
Он произнес это со странным трепетом.
— Дар смерти? — Это словосочетание оставило неприятный привкус во рту. — Ты благодаришь меня за то, что твою сестру застрелила почетная стража? Нет, нет…
— Пожалуйста! — офицер сил планетарной обороны теснее прижался к Рафену. — Вы должны понять: мы едва не сломались. Останься наши молитвы еще день-другой без ответа, и многие бы поверили, что Император отвернулся от Шенлонга…
Его голос превратился в доверительный шепот:
— Некоторые из нас… Мы были готовы подчиниться слову Лоргара… — тут он лучезарно улыбнулся Рафену. — Но вы спасли нас от этого! Моя сестра с удовольствием расплатилась жизнью.
— Безумие!
Рафен оторвал от себя руку человека и вытащил боевой нож; блеснуло стальное лезвие с фрактальной заточкой.
— Признайся, если бы я сказал: вонзи это в свое сердце, ты бы так и поступил?
Офицер без колебания разорвал китель и обнажил бледную грудь.
— Моя жизнь зависит от вашего приказа, господин!
Казалось, он был в восторге от возможности принять смерть от руки Рафена прямо здесь. Лицо Кровавого Ангела перекосилось от презрения, и он ударил человека рукоятью ножа.
— Прочь, малодушный дурак!
Разъяренный космодесантник двинулся дальше по коридору. Разве таких людей он поклялся защищать? Разве мужчины и женщины Империума настолько слабы рассудком, что способны подчиниться любому, даже самому отвратительному эдикту и объявить его священным словом Бога-Императора?
Он добрался до высоких медных дверей часовни, которую Аркио сделал местом своего пребывания. Старшие боевые братья входили туда друг за другом под бесстрастными взглядами почетной стражи. Стражи носили топоры подвешенными, а в руках держали огнеметы; на их воронкообразных жерлах танцевало пламя. Один из воинов преградил Рафену путь.
— Ты останешься снаружи.
Судя по голосу, он не отдал возражений.
— Это чьею же властью? — потребовал ответа космодесантник. — Я — брат Рафен, к тому же родной брат Аркио.
— Здесь проходит конклав ветеранов ордена, а ты — не один из них.
Рафен налег на первого стража, решив отодвинуть его.
— Я хочу поговорить со своим братом, и ни один человек, в золотом шлеме или без него, мне не помешает!
Рафен напрягся, когда краем глаза заметил, что закованная в перчатку рука второго стража тянется к топору. Внезапно сильная рука оттащила его назад.
— Не нужно устраивать проблемы, — сказал Делос.
Обернувшись, Рафен увидел череполикую маску капеллана.
— Поговори со мной, — предложил Делос, отведя его в укромную нишу. — Что не так?
Кровавый Ангел отвел взгляд.
— Жрец, я больше не могу держать язык за зубами. События последних дней, все эти изменения… Мой разум в смятении от противоречий. Боюсь, они доведут меня до безумия!
Делос медленно кивнул.
— Понимаю, брат. Это было тяжелое время для всех нас — наша вера подверглась испытанию.
— Да-да! — подхватил Рафен с жаром. — Понимаешь, Делос… Миазмы, которые проникли в наши ряды, это уже слишком. Я не могу объяснить, что произошло с моим братом Аркио… И то, что случилось на площади… Раньше я такого не видел, это походило…
Капеллан снова кивнул. В его голосе звучало благоволение, хотя голос выходил изо рта стального черепа.
— Ты смущен, Рафен, и это естественно. После того, как «Беллус» достиг Кибелы, случилось слишком многое, и все мы чувствуем напряжение. Слишком многие братья ушли навсегда, твой наставник среди них, и это тебя грызет.
Он приложил руку в черной перчатке к груди Рафена.
— Ты не был бы сыном Сангвиния, если бы не воспринимал каждую смерть так остро, как мы воспринимаем гибель нашего лорда-прародителя. Но он протянул нам руку из прошлого, и Аркио — его сосуд.
У Рафена застыло лицо. Он не видел облика Делоса, но уже знал, что капеллан попал под то же самое влияние, которое распространилось на многих боевых братьев.
— Да, конечно, — сказал он безучастно. — Спасибо за вашу мудрость.
Делос поманил его.
— Пошли, Рафен, — сказал он. — Будет справедливо, если ты, присутствуя там, услышишь слова родного брата. Составь мне компанию.
Капеллан отмахнулся от двух почетных стражей, и Рафен последовал за ним, ощущая, как внутри основного желудка растет ледяной ком.
Десятки Кровавых Ангелов в два полукруга свободно расположились в конце зала. На противоположном конце той же часовни, возле застекленного окна и балкона, Рафен заметил воинов в золотых шлемах, которые хоть и убрали оружие, но держались настороже. За ними посверкивало белым и красным — там стоял Сахиил и разговаривал с кем-то в обычной тактической экипировке десантника. Аркио, вразрез со своим положением, держался позади, словно простой рядовой космодесантник. Все солдаты отличались генетически созданным телесным и умственным превосходством. Обширное наследие включало рост и осанку; более чем двухметровые космодесантники выглядели среди представителей человеческой расы как герои из легенд. И все же Аркио, казалось, возвышался над остальными. Это было бесспорно. Чистая сила, окружавшая родного брата Рафена, источала ауру, властную и неосязаемую.
— Кем стал мой брат? — шепнул себе под нос Рафен.
— Это миг гордости для всех Кровавых Ангелов, — произнес Делос. Рафен не понял, слышал ли капеллан его комментарий. — Уверен, сам Данте уделил бы время происходящему.
Рафен внимательно оглядел зал, изучая лица космодесантников. У тех, кто был в шлеме, он изучал язык телодвижений. Все Кровавые Ангелы были возбуждены, нетерпеливы и горячо желали задать вопросы Благословенному. Сердце в груди Рафена словно сдавили холодные пальцы.
«Все разглядывают его с почтением. Во имя Грааля — я что, единственный усомнившийся? Корис умер, и лишь я теперь задаюсь вопросами».
Затем родилась еще более коварная мысль: а что если он, Рафен, неправ? Если Аркио действительно коснулась рука великого Ангела? Тогда поставить под сомнение его святость — все равно что впасть в величайшую ересь.
«И все-таки я не могу избавиться от ощущения, что здесь что-то неправильно…»
Мысли ходили по кругу. Рафен видел, как из вестибюля вошел инквизитор Стил; его лексмеханик плелся сзади. Агент ордоса коротко переговорил с Сахиилом, а затем подошел к кафедре часовни.
— Братья! — Голос Стила был тверд. — Нам нужно избрать путь, и я предлагаю вам следующий план.
Он сделал паузу, чтобы осмотреть зал и оценить настроение воинов. Взгляд Стила задержался на Рафене, который стоял рядом с Делосом. Инквизитор нахмурил брови. Когда он наклонился вперед, электротату в виде аквилы поймало отблеск фотонных свечей.
— Извечному Врагу на Шенлонге пустили кровь, но он не побежден и сменил тактику. Раньше мы были подвижной силой, которая нападала на стационарную цель, теперь Несущие Слово рассеялись и мобильны, а Кровавые Ангелы вынуждены защищать крепость Икари. Все мы знаем боевую доктрину Несущих Слово. Они бьются до конца, и хотя Благословенный Аркио, возможно, сломил их, они перегруппируются и вернутся, чтобы нам досаждать.
— Значит, встанем здесь гарнизоном? — спросил закаленный сержант штурмовой роты. — Отыщем этих подонков и убьем их прежде, чем они смогут напасть и исчезнуть?
Эти слова вызвали одобрение Стила.
— Мир-кузница обязан жизнью Кровавым Ангелам, и мы не скоро его покинем.
Он взглянул туда, где стоял Аркио, словно спрашивая у него позволения продолжить.
— Губернатор планеты Шенлонг был убит сразу, как только началась оккупация силами Хаоса. Ни один из его помощников не найден живым.
Инквизитор знал, что говорил: он сам все сделал, без шума казнив трех чиновников Министорума в камере глубоко под часовней.
— Поэтому я принимаю на себя обязанности и положение губернатора, а своим оплотом выбираю это здание. В новом качестве я издаю свой первый эдикт — петицию Кровавым Ангелам, чтобы они очистили этот мир от скверны Хаоса.
— Это будет сделано! — воскликнул Сахиил твердым и исполненным рвения голосом.
— Не сомневаюсь, — мягко ответил инквизитор. — Теперь я даю слово брату Аркио.
Рафен ощутил волну интереса, пробежавшую по рядам Кровавых Ангелов. Космодесантники внимательно наблюдали за его младшим братом, который занял кафедру. Аркио наградил собравшихся спокойной улыбкой. Но она выглядела странной. Рафен не мог припомнить у брата такого выражения лица: оно было одновременно властным и обыденным, бесконечно старым и бесспорно юным. Кровавый Ангел задумался: что если бы их отец очутился здесь, в этой комнате? Узнал бы старый, поседевший родич своего второго сына? С годами лицо Аркио становилось все менее похоже на прежнее, приобретая идеализированные, благородные черты, свойственные Кровавому Ангелу. Делос, сдерживая дыхание, пробормотал молитву. Рафен разобрал: «Аркио Благословенный». Это была та самая литания, которую Люцио произносил на «Беллусе». Легендарные деяния Аркио уже вошли в персональную мифологию, питая веру в него. Рафен понял, что не может встретиться взглядом с братом, — он опасался, что юноша заметит его колебания. В какой-то мере Рафен сожалел, что не может принять заявленную Сахиилом идею божественности. Он завидовал несомненной преданности остальных воинов, но сердце и душа Рафена безвозвратно принадлежали эдиктам ордена и слову Бога-Императора, а в них не было и намека на появление нового Сангвиния.
— Братья, ваша поддержка радует меня, почту за честь принять ее. — Аркио указал на окно часовни. — Мы очистим Шенлонг от скверны и все вместе сделаем этот мир светочем справедливости.
Гул одобрения пробежал по рядам.
— Я… Мы прошли проверку, собратья. Нас сочли готовыми к будущим великим испытаниям. Шенлонг — лишь первый мир, который мы освободим. Спустя годы мы оглянемся назад и скажем: здесь… — Он со свирепой усмешкой на лице хлопнул по кафедре рукой. — Здесь начался наш Крестовый поход крови! Я принял совет лорда Стила и его преосвященства Сахиила и теперь предлагаю вам план, который откроет новую эру в хронике сынов Сангвиния!
Аркио сделал паузу, в воздухе сгустилось напряжение.
Рафен смотрел, охваченный благоговейным страхом. Несколькими простыми словами Аркио привел в состояние восторга старших воинов, вдесятеро более опытных, чем он сам.
— Мы сломаем Несущих Слово, как они попытались сломать этот мир, и когда мы это сделаем, я призову людей Шенлонга присоединиться к нам в нашей борьбе. Во имя Сангвиния мы создадим войско из этих заблудших душ и во славу его возвратимся на Ваал с триумфом — с головой Искавана, насаженной на наш штандарт! Там мы сплотим орден ради кампании, какой не видел сам Бог-Император!
— Соберем армию? — спросил сержант штурмовиков. — Благословенный, мы же Адептус Астартес, каждый воин уже стоит армии. Это не наш способ рекрутировать бойцов.
Сахиил ответил с одобрительным кивком:
— Ты прав. Не старым путем, а новым пойдем мы теперь, и он выведет нас за пределы застывших догм, заложенных Кодексом Астартес. — Он улыбнулся. — Наша верность кодексу Жиллимана никогда не была слишком сильной. Мы — Кровавые Ангелы, и то, что подходит нам, является проклятием для флегматичных Ультрамаринов и им подобных.
Некоторые закаленные солдаты пробормотали слова согласия. Книга священной боевой доктрины Адептус Астартес была написана авторитарным примархом ордена Ультрамаринов, Робаутом Жиллиманом. Однако записи подтверждали его подозрительное отношение к Кровавым Ангелам. Даже через десять тысяч лет после смерти самого примарха воины Макрагге сохраняли это предубеждение.
— Мы напишем собственные принципы и создадим кодекс, который больше подходит для мужчин, познавших кровь и проливавших ее!
На сей раз гул одобрения был сильнее и агрессивнее.
— Что мы будем делать с этими призывниками? — рискнул спросить Делос.
— Мы возьмем тысячу лучших, каких только может предложить этот измученный войной мир, и превратим их в легион завоевателей, поклявшихся на знамени Благословенного! Они станут первыми воинами возрожденного для еще более великой славы Сангвиния!
Стил долго хранил молчание, а теперь воспользовался словами Сахиила, чтобы вмешаться.
— Путь ясен, но он рискован. — Инквизитор простер руки. — Мы стали очевидцами того, как вырвалась на волю сила великого Ангела — сначала на борту «Беллуса», потом в виде божественной ярости внутри этой самой башни. Мы не можем подвергнуть сомнению то, что видели своими глазами, и все-таки… Недоверие остается в наших рядах, и оно подобно гною в ране. — Инквизитор не посмотрел в сторону Рафена, но это и не требовалось.
— Мне стало известно, что один скептик счел целесообразным связаться с такими же сомневающимися на вашей родной планете, на Ваале. Содержание сеанса связи утрачено, но я представляю его суть.
Мрачная тишина повисла в комнате, и Рафен заставил себя не реагировать на завуалированные намеки инквизитора. Если здесь и оставались другие люди, не полностью уверенные в святости Аркио, теперь их сомнения увяли под зловещим пристальным взглядом Стила.
— Есть те, что не приемлют перемены, — продолжал он, расхаживая вдоль зала. — Они не могут отринуть свою приверженность древней, ветхой догме, даже когда доказательство ее неадекватности у них под носом. Эти люди держат наш любимый Империум в состоянии невежества и застоя. Они не приемлют ничего, что способно поколебать статус-кво, и готовы уничтожить целые миры, лишь бы его сохранить.
Стил наклонил голову.
— Я видел нечто подобное в рядах собственного братства, Ордо Еретикус. Поэтому сообщение беспокоит меня — ведь заговоры могут коснуться и Кровавых Ангелов.
Делос покачал головой.
— При всем уважении, лорд Стил, вы ошибаетесь. Ни один сын Ваала не способен на подобное двуличие!
Инквизитор потрогал собственный подбородок.
— Смею надеяться, что вы правы, капеллан. Но поскольку Аркио принял мой совет, я прошу вас сделать то же самое. Будьте начеку, сотоварищи и братья. Может статься, Несущие Слово — не единственный враг, с которым нам предстоит встретиться.
Слова страшного предупреждения нависли над собравшимися. Тем временем Сахиил раздал цифровые планшеты с одноразовыми кодами, чтобы распоряжения можно было прочесть, прежде чем будет отдана команда на их самоуничтожение. Жрец отпустил ветеранов и проследил, как они уходят из часовни, размышляя над полученными приказами. Когда капеллан Делос ушел, Сахиил заметил оставшегося одинокого десантника.
— Рафен.
— Верховный жрец, я хочу поговорить со своим братом.
— В самом деле? — Сахиил выгнул бровь. — Возможно, тебе стоит потратить время на подготовку твоего отделения к бою. Я оставлю без внимания нелегальное появление на собрании, ты не достаточно надежен, чтобы к нему присоединиться, но сейчас настоятельно советую тебе уйти. От тебя мало проку, Рафен, и становится все меньше.
— Ты боишься, что я скажу ему нечто разумное? — Рафен усмехнулся. — Не вмешивайся, Сахиил.
Лицо жреца приобрело цвет, почти одинаковый с его боевым облачением.
— Ты будешь обращаться ко мне как верховному сангвинарному жрецу!
— Что такое? — спросил Аркио, отрываясь от беседы со Стилом.
Инквизитор окинул комнату обманчиво рассеянным взглядом и покинул ее; стрекочущий лексмеханик отправился следом.
— Разногласия? — спросил молодой Кровавый Ангел, и ясная сила его голоса оборвала спор.
— В доктрине есть пункт, по поводу которого мы не сошлись во взглядах, — сказал Рафен.
Сахиил покраснел еще сильнее, но вынудил себя не повышать голос.
— Ваш родной брат хочет поговорить с вами, Благословенный.
— Один на один, — добавил Рафен.
Жрец с суровым видом в пояс поклонился Аркио.
— С вашего позволения.
Аркио кивнул, и Сахиил удалился. Брат Рафена вскинул голову.
— Я обращался к тебе раньше, делаю это и теперь. Ты встревожен.
Рафен наблюдал за удаляющейся спиной Сахиила, пока тот не оказался за пределами слышимости.
— Ты без единого слова прогоняешь верховного жреца, Аркио. Ты, тактический космодесантник с единственным штифтом выслуги на лбу. Как до этого дошло?
Аркио отвел взгляд.
— Я не искал этого дара, брат. Он сам ко мне пришел.
— Каков он, этот дар? — в смятении спросил Рафен. — Уж не проклятие ли это? Что еще может заставить солдат убивать невинных, тех, кого они поклялись защищать?
— Я сожалею об их смерти, но, возможно, отказ от клятвы был необходим.
— У тебя есть название для этой экзекуции? У жителей Шенлонга оно есть! Они называют ее «даром смерти» и воспринимают как благословение. Что за безумие?
— Я не получаю от этого удовольствия. — Аркио посмотрел пристально и твердо. На кратчайший миг Рафену показалось, что его решимость слабеет. — Однако мы не можем придерживаться старых кодексов. Нельзя цепляться за прошлое. Мы обязаны быть жестокими, если хотим проложить дорогу в будущее.
Кулаки Рафена крепко сжались сами собой.
— Ты говоришь, но ничего не сообщаешь. Все, что я слышу, — пустые фразы и риторика, они больше подходят политикам, чем космодесантникам! Брат, я не претендую на то, чтобы осознать случившееся с тобой, но знаю: твой новый путь противоречит нерушимому и данному Святой Терре обету! Ты не можешь не видеть, что если так пойдет и дальше, ты навлечешь проклятье на всех нас, как на еретиков!
Настроение Аркио переменилось за один удар сердца. Его лицо потемнело.
— Ты смеешь говорить о ереси? Ты, который смотрит на меня с сомнением, и это ясно как день? Как я могу покорить сердца боевых братьев, если моя собственная кровь считает меня лжецом?
— Я никогда не говорил…
— А я думал, что могу доверять тебе, и что ты поймешь. Но я ошибался! Возможно, Сахиил был прав, когда сказал, что ты будешь завидовать моей избранности!
— Это не зависть! — зарычал Рафен, и его голос привлек внимание почетной стражи. — Я беспокоюсь за тебя.
— Ах, да… — отозвался Аркио. — Клятва, данная отцу. Столько времени прошло, а ты по-прежнему смотришь на меня как на тощего мальчишку, который нуждается в защите. Да?
Он кивком подозвал охранников.
— Я уже сказал тебе — прежнего Аркио больше нет.
Рафен почувствовал себя побежденным. Его слова оказались неуклюжи и резки, он не добился ничего, лишь подтолкнул брата идти еще дальше.
— Аркио, у меня есть долг.
Лицо родного брата смягчилось, во взгляде мелькнуло прощение.
— У меня тоже, Рафен, и надеюсь, ты поймешь — это тот же самый долг.
Аркио бросил взгляд на космодесантников в золотых шлемах.
— Мой брат нас покидает. Охраняйте часовню после его ухода. Я должен медитировать.
Когда медные двери закрывались, Рафен заметил, что Аркио тянется к футляру с Копьем Телесто.
Бойцы Фалкира использовали взятые в промышленной зоне цепи, чтобы удержать девять жертв. Они обмотали лодыжки людей петлями из тяжелых металлических звеньев. Космодесантник Хаоса смотрел на этих людей так, словно перед ним были пачкающие его ботинки канализационные стоки. Жертвы оказались хрупкими, хнычущими и маленькими существами; они сильно отличались от чудовищного кастеляна, которому трудно было признать даже отдаленное родство с этой расой. Он обратился к старинным воспоминаниям о родном мире Несущих Слово, Колхиде, и суетившихся там людях. Эти были такими же ничтожными и незначительными. Несмотря на приказ Искавана сохранить им жизнь, Фалкира забавляла идея распотрошить одного ради развлечения.
Словно в ответ на эту мысль урчание проклятого крозиуса возвестило о присутствии темного апостола. Искаван хмуро смотрел на остатки своей армии, которая угрюмыми группками разместилась по периметру сточного коллектора. Досада командира накатывала волнами, более мощными, чем отвратительное зловоние канализации.
— Приступим? — спросил Фалкир.
Искаван сплюнул и оттолкнул его.
— Постой в стороне.
Он пошарил близ болтера под красным кожаным плащом и вытащил из складок толстый том. Книгу оплетали цепи, блестевшие прожилками редкого орихалка. Каждое звено стоило жизни человеку. Командующий Несущих Слово обмотал их вокруг запястья, и колдовской кодекс послушно и легко открылся на страницах, заполненных вязью написанного радужными чернилами теста.
— Этого, — сказал Искаван, указав на ближнюю жертву, смуглокожего человека в одеянии певца.
Фалкир неохотно сжал затылок человека и наклонил его. Бард обгадился от испуга.
Искаван начал читать книгу вслух. Звуки произносимых слов не принадлежали материальному миру. Они напоминали нечеловеческие завывания и странные раскаты, которые, разносясь в воздухе, заставляли его дрожать. Изрекая их, апостол перехватил крозиус и использовал нижний край острого как серп лезвия, чтобы сделать длинный разрез на горле жертвы. Фонтан крови вырвался наружу, но вместо того, чтобы стечь на пол, кровь закружилась в воздухе, и каждая капля стала рубиновой пулей. Восемь оставшихся людей закричали и заплакали, понимая, что будут следующими. Они тщетно дергались в цепях, но лишь замирали и падали, когда кровавый вихрь рвал и резал их на полосы. Вокруг красным роем вращались капли.
Плоть и кровавая жидкость среди жертвенных останков принялись сливаться воедино. Органы и мышцы отрывались от трупов, чтобы соединиться в багряную массу.
Искаван терпеливо ждал, пока оформится кровожад Кхорна, но демон не появился. Постепенно бесформенная клякса протоплазмы сгустилась в нечто, узнаваемо похожее на лицо. Влажный кровавый шар вращался под алым дождем.
— Недостаточно! — закричало существо. — Необходимо больше! Больше, больше, больше!
Искаван оценил его хмурым взглядом. Получилось не то, что надо. Призванный должен был насытиться — избранник Трона черепов получил достаточно, чтобы явиться, а не требовать еще.
— Оно до сих пор голодно, — сказал Фалкир. — Чем еще мы можем его накормить?
— Тобой.
Апостол без колебаний сбил Фалкира с ног. Несущий Слово с богохульной руганью свалился лицом в кровавый вихрь. Выбросив облако медно-красного пара, дождь охватил Фалкира и заполнил его, как сосуд. Искаван внимательно следил, ожидая, когда, разорвав броню по швам, появятся характерные для кровожада рога, хвост и крылья летучей мыши.
Тварь Кхорна должна была сильнее исказить тело Фалкира и явиться из его смертной формы, вооруженная кнутом адского огня, топором, жаждущим сердец, и отчаянным желанием убивать.
Запоздалая тревога охватила апостола, когда этого не случилось. Кем бы ни был одержим Фалкир, он медленно поднялся на ноги и очутился лицом к лицу с Искаваном. На месте уничтоженного лица Несущего Слово находилась постоянно меняющая форму масса исковерканной плоти. Существо, казалось, улыбнулось апостолу.
— Кто ты? — потребовал он ответа. — Во имя Лоргара, я вызывал дитя Кхорна, а не этого жалкого подменыша!
— Имей уважение к слуге Тзинча, выродок! — прокудахтала тварь. — Никакого тебе кровожада! Магистр войны Гаранд запретил!
Языки Искавана задергались.
— Как ты смеешь полагать…
— Вместо этого к магистру отправлен посланник! Услышь его! Я изливаю на тебя самую черную и пагубную немилость твоего господина!
На глазах у Несущего Слово морда демонической химеры приняла страшный облик магистра войны Гаранда, боевого командира тысячи воинств и ужасного принца-демона Гелики. Многие космодесантники Хаоса опустились на колени, но Искаван остался стоять. Возникшая на задворках разума темная догадка удерживала его на ногах.
— Искаван, ты слеп, заблудший дурак! — слова Гаранда плевками вылетали изо рта подменыша. — Мальстремом клянусь, тебе даже проигрыш нельзя доверить!
— Почему вы вмешались в мой вызов? — прорычал апостол, игнорируя оскорбление.
Черное сердце Искавана колотилось в его уродливой грудной клетке. Силы магистра войны были велики, если прошли сквозь имматериум и отклонили вызов демона.
— Не будет тебе подкрепления из варпа, никчемный болван! Ты уже должен был стать трупным мясом! Я послал тебя на Шенлонг, чтобы ты погиб от клинков Кровавых Ангелов, и ты погибнешь!
— Нет! — фыркнул Искаван, размахивая крозиусом и сопротивляясь наступившему замешательству. — Вы не могли… Это не…
Психическое присутствие Гаранда смахивало на свинцовую тяжесть, навалившуюся на воинов.
— Слабак! Ты — худший в моей армии, Искаван! Принесенных тобою побед всегда не хватало. Твои завоевания бесполезны, а храмы бессмысленны для наших богов! Теперь я избавлюсь от твоей никчемной шайки!
Апостол попытался отрицать обвинения, но внутренний голос подсказывал, что в словах магистра войны есть правда. Девятое воинство было слабейшим у Несущих Слово. Его солдаты постоянно на шаг отставали от славы и почестей своих совращенных братьев.
— Мои воины многие столетия служили великому делу Лоргара! — горячо отпарировал Искаван.
Гаранд взревел, разразился жестоким хохотом.
— Как пушечное мясо — возможно. Ты ни на что иное не годен. Даже сейчас ты слишком туп, чтобы это понять! Тебя только использовать да выкинуть, Искаван! Девятое воинство ничтожно, но оно — великая жертва!
— Отступление по вашему приказу на Кибеле? — спросил апостол. — Распоряжения ведь изменились без причины и цели? Что вы сотворили?
Существо-Фалкир шагнуло ближе.
— Так знай же. Я охотно отрекся от твоего воинства, чтобы заманить Кровавых Ангелов на Шенлонг, болван!
Воспоминания о словах Гаранда на борту «Вечной панихиды» нахлынули на Искавана. Важный план.
Демон кивнул, когда на лице Несущего Слово появилось понимание.
— Теперь ты видишь? Замысел, за которым я присматриваю, — не менее чем совращение всего ордена Кровавых Ангелов!
— Невозможно! Их отвратительная верность богу-трупу не подлежит сомнению! Этого не добиться!
— У меня есть союзники, — пренебрежительно возразил Гаранд. — Во имя порчи, сделав это, я стану соперником Хоруса в деле великого обращения. А ты, Искаван, — твоя кровь станет смазкой на колесе истории, поможет ее завершить!
— Нет, я не позволю вам просто так выкинуть наши жизни! — начал апостол, борясь с волнами управляемой агонии, которые исходили от пси-двойника магистра войны.
— Не позволишь? — глумился Гаранд. — Ты не сможешь это предотвратить! Лгунишка-выдумщик Танкред знал, он видел приметы вашей гибели на внутренностях мертвецов!
— Танкред? Но он сказал, что ничего не видел…
Смех снова зазвенел меж каменных стен.
— Смотри, до чего ты бесполезен! Даже твои любимцы скрывают от тебя правду! — Захваченное тело Фалкира двинулось в сторону темного апостола. — Ты — позор восьмиконечной звезды! Искаван Ненавистный? Да ты Искаван Посмешище! Не сумел жить как воин Хаоса, может, хоть сумеешь умереть, как он!
— НЕТ!
Рев апостола разрушил наведенные голосом Гаранда чары. Ударом крозиуса Искаван отшвырнул демона-посланника в противоположный угол комнаты. Фигура ударилась о стену и задрожала. Как только психическая связь стала неустойчивой, лик магистра войны начал таять. Командир Несущих Слово прорвался к твари и взревел ей в лицо. Спирали жгучих молний показывали, насколько силен его гнев.
— Слушай, Гаранд! Мы — сыновья Лоргара, а не какие-то пешки в твоих играх! Прежде чем сдаться, я до основания разнесу этот мир, останется один пепел!
Искаван уронил демона на пол и повернулся лицом к своим солдатам; в его душе бурлила всепоглощающая жажда убийства.
— Берите оружие! Собирайте фурий и гончих! — Ядовитая злоба апостола вызвала у крозиуса сочувствие, оружие взвыло в гневе. — Ради ненависти мы предадим этот мир смерти!
Страсть Искавана получила немедленный отклик.
— Ради кровавого мщения мы несем слово Лоргара! — в один голос закричали Несущие Слово.
Приказы магистра войны больше не душили и не сковывали Искавана, без них ужасные мысли остались скрестись на краю его разума; а на передний план вышли способы отомстить Кровавым Ангелам и этому быдлу — обитателям Шенлонга. Он улыбнулся: начать можно с раненых, женщин и детей.
Что-то ткнулось в ногу апостола и привлекло его взгляд. Искаженная плоть, которая раньше была Фалкиром, обвившись вокруг его ступней, мигнула с надеждой и мольбой.
— Демон-посланник еще жив, — заметил седой космодесантник-опустошитель, нацеливая переносную лазерную пушку. — Что с ним сделать?
— Забери его, — спустя мгновение отозвался Искаван. — Я найду ему кого-нибудь для убийства.
Дул ветер, перенося пыль цвета старой крови. В вихрях колючего песка крутились хлопья ржавого металла. Рафен в задумчивости стоял на площади, когда ветер донес кое-что еще. Такие вопли мог породить лишь глубокий страх, от этих звуков сбежала бы сама смерть. Усиленный слух различил их так ясно, словно шла передача по голосовой связи, и Рафен вспомнил ветры другого мира и принесенные ими крики.
Еще один Кровавый Ангел возле бездействующего «Носорога» указал в южную сторону.
— Слышишь? Думаю, это в лазарете.
— Раненые… — Рафен ахнул и стремительно ухватился за трубчатый каркас машины. — Ты сумеешь ее вести? — спросил он.
— Со скоростью ветра! — отозвался космодесантник.
— Тогда поехали, — коротко бросил Рафен.
С громовым ревом гусеницы «Носорога» впились в камень дороги, и машина, загудев, рванула вперед.