Книга: Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа
Назад: Джон Райт ГАЙЯЛ ХРАНИТЕЛЬ{14} (перевод П. Скорняковой)
Дальше: Элизабет Хэнд ВОЗВРАЩЕНИЕ ОГНЕННОЙ ВЕДЬМЫ{16} (перевод Ю. Никифоровой)
Глен Кук
ДОБРЫЙ ВОЛШЕБНИК
(перевод В. Полищук)
1
Альфаро Мораг, который самолично присвоил себе прозвище Длинная Рассветная Акула, плыл на своем вихрелете высоко над лесом. Впереди маячило кровавое зарево над рекой Ском. Целью путешествия Альфаро был Баумергарт. Там он рассчитывал заполучить защитные чары из могущественного магического тома, который ныне находился в коллекции Ильдефонса. Существовала, однако, вероятность, что Ильдефонс Наставник не пожелает уступить Альфаро книгу. Поэтому предусмотрительный Альфаро заблаговременно облекся надежными чарами — воровской мантией Фандааля. Предмет его желаний именовался «Книгой перемен» и имел подзаголовок «Даже прекраснейшие обречены умереть». Этот увесистый том содержал все возможные заклинания и чары, дарующие вечную молодость и неиссякаемое здоровье. Экземпляр, которым владел Ильдефонс Наставник, был последним и единственным в мире. Ильдефонс категорически не желал им ни с кем делиться: не соглашался одолжить книгу, не позволял снять с нее копию — словом, вел себя необъяснимо скаредно. Альфаро полагал, что имеет полное и неоспоримое право воспользоваться «Книгой перемен» и ознакомиться с чарами — в особенности его интересовали рецепты мощных эликсиров молодости.
Вот каковы были размышления волшебника Альфаро Морага, пока он трюхал по небу, более чем когда-либо недовольный упорством и жадностью Ильдефонса и сплоченным кругом его зашоренных приспешников. В большинстве своем это были дряхлые старики, ходячие замшелые древности, исполненные высокомерия и задиравшие нос чуть ли не до самого солнца. В их старчески мутных глазах Альфаро был молодым да ранним, наглым выскочкой, молокососом, который ведет себя до неприличия нахально и так и норовит нагло заграбастать все, что ему приглянется, а о дипломатии и вежливости даже не слыхивал. Ха! Да это старичье просто-напросто боится беженца с неведомого юга, из краев столь далеких, что они даже и на местных картах не обозначены.
Альфаро задумчиво маневрировал на вихрелете то вверх, то вниз, то левее, то правее, стараясь лечь на верный курс. Вдалеке показался силуэт, заслонивший солнце, но он возник лишь на краткое мгновение и, возможно, был не более чем миражом из прошлого. И все-таки очертания показались Альфаро знакомыми. Он сдал назад, ловя воздушный поток. Силуэт всплыл в небе еще на несколько мгновений. Альфаро пришлось подняться повыше, чтобы поймать нужный угол, — туда, где вскоре замаячат рукоклювы, высматривая на дороге внизу неосторожных странников, осмелившихся путешествовать после того, как угасли лучи кровавого заката. Впрочем, рукоклювы охотились и на пернатых — на стервогрифятников и совонарыл. А также на простенькие вихрелеты, которые были слишком малы, чтобы поставить на них больше одного защитного заклятия, а потому служили легкой добычей.
Вихрелет, на котором путешествовал Альфаро, оставался невидимкой, но шумел, рассекая воздух, и потому тоже мог привлечь внимание. Волшебник самолично навел защитные чары, замаскировав от хищников все запахи, выдававшие аппетитную, с их точки зрения, добычу.
Альфаро повернул к Баумергарту. Сбросив высоту, он взял курс на конечную цель своего путешествия — Явелланский каскад, расположенный в притоке реки. Ему удалось приземлиться в считаных шагах от бурного потока и аккуратно припарковать вихрелет на причал. Здесь он задержался ровно на несколько минут — проверил, надежно ли его вихрелет встал на якорь и не унесет ли его порывом коварного ветра. После этого Альфаро поднялся по лестнице, постучал в дверь своего дома и закричал:
— Тихомир! Я прибыл! Принеси в гостиную мой вививидео. Потом собери что-нибудь перекусить.
Тихомир тотчас возник на пороге — хлипкий человечек со скверным цветом лица, весь в перхоти и угрях. На макушку сплющенной головы были начесаны жиденькие пряди белых волос, а в затылке виднелась вмятина. Больше всего Тихомир напоминал неудачно сработанного двойника Альфаро, а на самом деле был не кем иным, как хворым братом-близнецом волшебника.
Он помог Альфаро сойти, потом спросил:
— Лестницу поднять?
— Так будет лучше, — рассудил Альфаро. — Чую я, ночка выдастся бурная. Поднимешь — тащи вививидео, не забудь.
Тихомир склонил голову. Интересно, подумал Альфаро, что творится под этой кривой черепушкой? Наверняка ничего особенно сложного.
Башня Альфаро не шла ни в какое сравнение с роскошными обиталищами магов-старейшин Асколеза. Выглядела она скромно, зато обходилась недорого. Когда Альфаро отыскал ее, строение стояло совсем заброшенное и запущенное. Теперь он рассчитывал в течение года закончить ремонт.
Гостиная располагалась на третьем этаже и служила заодно и библиотекой. Библиотекой, в которой не хватало «Книги перемен», написанной Латангом Казарангом. Альфаро снял с полки несколько внушительных томов в одинаковых переплетах из винно-красной кожи, четырнадцать дюймов на двадцать два, с золотым тиснением на обложке и корешке. Чепуха, дешевые копии с подлинников. Все книги Альфаро, за вычетом нескольких, приобретенных весьма сомнительными способами, были копиями, выполненными в лавчонках на восточной окраине города. Те, которые Альфаро сейчас держал в руках, представляли собой истинные произведения искусства — первые тома из начала четырнадцатитомного собрания «Знаменитые изображения современных эр». Пока что Альфаро мог позволить себе только первые шесть томов и только копии. Шестого недоставало — он так и не вышел. Альфаро как раз отыскал на полке весь комплект, когда вошел Тихомир и принес вививидео.
— Эксперименты идут как надо?
— Все отлично. Только карлики-минискулы просят еще соли.
— Грабители, — сказал Альфаро, имея в виду буквальный смысл этого слова. С тех пор как он поселился в Асколезе, поток путешественников и разбойников заметно поредел. Ведь Альфаро превращал их в карликов. Альфаро этим достижением не хвалился — он вообще сомневался, что кто-нибудь заметил происходящее. — Утром выдашь им еще драм, — велел он Тихомиру.
— Они и бренди просят.
— Кстати, и я бы не прочь. У нас еще осталось? Если есть, подай бутылку, когда будешь накрывать на стол.
Тихомир вышел, а Альфаро погрузился в изучение иллюстраций. Память слегка подвела его: нужная картинка после долгих поисков обнаружилась там, где он меньше всего ожидал ее найти, — на последней странице третьего тома.
— Так я и думал, — удовлетворенно сказал Альфаро. — Будь солнце у меня за спиной, вид оказался бы один в один. И конечно, эры тому назад.
Он включил вививидео на разогрев. Однако поглаживания деревянной ложечкой эффекта не возымели. Альфаро пустил в ход металлическую лопатку — опять без толку. Впору было решить, что Ильдефонс Наставник попросту не желает откликаться. Или, возможно, он слишком погружен в свои услады. Разозлившись, Альфаро выбрал из инструментов для настройки серебряную вилку. Он раз шесть ткнул ею в экран дальновизора, провозглашая:
— Госпожа Плавнотекущих Сумерек уступает место Великой Госпоже Ночи.
Экран вививидео засиял, и на нем возник Ильдефонс Наставник. У него было лицо человека жизнерадостного от природы, но изборожденное неумолимыми следами времени. Впрочем, изображение все равно оставалось мутным и подстройке не поддавалось. И неудивительно — дряхлое вививидео Альфаро купил не то что из третьих, а из десятых рук.
— Говори, Мораг, — произнес наставник.
Очень уж лаконично, что для него было совсем не характерно.
— Посмотрите на иллюстрацию. — Альфаро поднес раскрытую книгу к экрану. — Знаете это место?
— Да. Ближе к делу, Мораг, — отрывисто ответил наставник.
— Я проветривался нынче вечером над Скомом и видел его.
— Это невозможно, оно разрушено много эр тому назад.
— Как бы то ни было, а оно проступило на пустоши. Там, куда никто не суется, потому что все боятся призраков.
Повисло напряженное молчание. Затем с экрана прошелестело:
— Это не дальновизорный разговор. Обсудим с глазу на глаз. Завтра. Я велю, чтобы твой вихрелет пропустили на нашу территорию. При условии, что он будет видим.
— Я в точности выполню ваши инструкции, наставник, — ответил Альфаро.
Пока он это говорил, ему подумалось, что его видение было редкостной удачей. Вот почему всем Ильдефонсам уходящих времен удалось выжить.
Альфаро еще раз внимательно вгляделся в картинку, которую показывал собеседнику. Пояснительного текста под ней не было. Лишь одно слово: «Моадель». Волшебник перерыл всю свою скромную библиотеку, пытаясь найти хоть какие-нибудь сведения о Моаделе. Тщетно.
2
Альфаро спешился со своего вихрелета и отвесил Ильдефонсу Наставнику поклон, а сам в то же время отметил, что на широкой лужайке Баумергарта скопилось больше десятка транспортных средств. Альфаро удивился, что наставник вышел встретить его самолично, но еще поразительнее было то, сколько гостей опередило Альфаро — и все, все волшебники, кто из Альмери, кто из Асколеза. Вон Пандерлеу, который явно только что прибыл, разглагольствует перед Барбаникосом и Ао Опаловым — расписывает, что недавно приобрел потрепанный экземпляр «Дня котлов».
— Вы только послушайте. Это из второй главы: «И умертвили они вора, и скормили самые лакомые части Вальмуру, дабы придать ему сил в пути».
Кроме этой троицы, Альфаро углядел на лужайке Герарка Предвестника, Вермулиана Сноходца, Дарвилка Миапыльника в неизменном черном домино, а также Гильгеда, как всегда в красном, Пергустина, Византа Некропа и Мглу-над-Устлой-Водой в новеньком зеленом плаще и с каскадом ивовой листвы вместо шевелюры. Были здесь и другие — они вели себя потише и потому не сразу привлекли внимание Альфаро: Мун Волхв появился следом за Альфаро, пока тот оглядывал присутствующих. Через несколько мгновений прибыл щеголеватый Риальто Великолепный, а вслед за ним пришел Заулик-Хантце. Эта компания являла собой фундамент магического сообщества Альмери и Асколеза. Альфаро едва не поежился, чувствуя на себе множество пристальных взоров. Он не слишком стремился сдружиться с этим кругом. Да и не нуждался в друзьях. По крайней мере, раньше.
Что тут творилось? Что за странное явление? Это скопище с трудом можно было назвать дружным и спаянным коллективом — здесь собрались самые необщительные, сварливые и мятежные изо всех местных волшебников. Кое-кто из них десятки лет не открывал рта. Теперь волшебники настороженно оглядывали друг друга — не менее враждебно, чем чужака Альфаро.
Ильдефонс поднялся на возвышение и воздел руки. Установилось подобие тишины.
— Сомневаюсь, что прибудет кто-то еще, — провозгласил он. — Предлагаю обществу перейти на веранду. Там нас ждет легкая закуска и неплохой выбор вина, эля и светлого пива. Откушаем и выслушаем новости юного Альфаро.
Волшебники просветлели и оживились. Распихивая друг друга локтями, они наперебой ринулись к столу. Знали, что Ильдефонс гордится своим хлебосольством и потому не поскупится на угощение.
Альфаро напрягся и покраснел. Лощеный щеголь Риальто шагал на веранду под ручку с Ильдефонсом. Оба поглядывали на Альфаро косо.
В буфет он поспел последним и обнаружил на столе лишь косточки, шкурки, огрызки, перья и кожуру. А на роскошнейших нарядах Двадцать первой эры теперь красовались пятна соусов, подливы и вина.
Хитрец этот Ильдефонс! На сытое брюхо и нетрезвую голову волшебники разнежились и перестали ерепениться. В толпе гостей сновали слуги и то и дело подливали каждому понравившийся ему напиток.
Ильдефонс призвал гостей к молчанию.
— Не столь давно юный Альфаро, прогуливаясь по воздуху, узрел нечто такое, что никак не может существовать в нашу эру, если только это не мираж из прошлого. Амальдар.
Волшебники зашептались, но Альфаро не уловил ни единого внятного слова — разговор шел на тайном жаргоне.
— Юный Альфаро не понял, что именно узрел. Он не смекнул, что перед ним нечто из иных эр. Но он неглупый паренек и собрал библиотеку из дешевых копий шедевров. В одной из книг он по чистой случайности обнаружил иллюстрацию, на коей было изображено недавно увиденное им. У юного Альфаро зародилось смутное подозрение, что его открытие может быть весьма значимым, и он связался со мной по дальновизору. — Ильдефонс воздел левую руку и широким жестом начертил в воздухе знак — наискось, затем вверх, затем раскрытая ладонь. На западной стене появилась увеличенная иллюстрация из книги, которую ему показывал Альфаро.
Альфаро окинул собравшихся быстрым взглядом. Скучающие осоловелые лица. Похоже, увиденное их не впечатлило.
— Это еще до меня было, — пробурчал обыкновенно молчаливый Визант Некроп. — А с учетом истории, явно мираж из прошлого.
У Мглы-над-Устлой-Водой вся листва вздыбилась, словно шерсть у рассерженного кота.
— Да будь это даже чистейшей правдой, нам-то что с того? — заявил он.
Посыпались вопросы, гипотезы, названия. Волшебники наперебой перечисляли исторические факты и выдвигали версии. Поднялся гвалт. Вскоре он перерос в спор, а затем в свару — начались взаимные оскорбления.
Следовательно, картинка все-таки для некоторых кое-что значила.
Когда спорщики раззадорились до того, что вот-вот были готовы подкрепить свои аргументы заклятиями, хозяин дома возгласил: «Тише!» — и тем спас веранду от разрушений. Волшебники не привыкли лезть в карман за чарами, поэтому запросто могли разнести весь дом.
К Альфаро приблизился Риальто. С точки зрения Морага, своего прозвища «Великолепный» этот тип не заслуживал и к тому же при ближайшем рассмотрении даже вполовину не оправдывал славу надменного франта.
— Альфаро, что подвигло вас заварить всю эту кутерьму? — спросил Риальто.
— Я и в мыслях ничего подобного не допускал. По чистейшей случайности я заметил это таинственное и зловещее сооружение там, где полагается быть пустоте. В изумлении я поспешил домой, предпринял кое-какие изыскания, случайно же наткнулся на иллюстрацию, которая отображена вон там, на стене. О зловещем видении я сообщил Ильдефонсу Наставнику. — Альфаро старался излагать все отчетливо и внятно, поскольку покамест никто не допрашивал его, а что он, собственно, делал там, где углядел Моадель.
Не дожидаясь ответа Риальто, Альфаро сам пошел в атаку:
— Скажите, а отчего все так взволновались? Я и не ожидал, что на мою новость соберется все братство.
— Если допустить, что вы и в самом деле видели… то строение… это может повлиять на жизнь многих волшебников. — И Риальто отошел, забыв о своей изящной жестикуляции и изысканных манерах. Он тут же ввязался в бурный диспут между Византом и Науредзином, уже успевшим изрядно отведать тонких вин. Науредзин страдал старческим маразмом и, судя по всему, воображал, будто ссорится с кем-то из врагов времен своей далекой юности.
Волшебники то и дело наведывались в погреб Ильдефонса, и настроение собравшихся приметно менялось. Старшее поколение, набравшись вина, делалось все раздражительнее, обидчивее и вспыльчивее.
Поскольку Риальто не изъявил желания продолжить беседу, Альфаро остался в одиночестве — похоже, прочие волшебники его игнорировали. Но он отыскал в создавшейся ситуации свои преимущества и не замедлил ими воспользоваться: едва челядь Ильдефонса внесла следующую перемену блюд, как Альфаро принялся основательно знакомиться с меню. Он явился в гости облаченный в длинный и просторный серый плащ — его любимый, — в котором имелось немало потайных карманов, как и подобает плащу волшебника. Карманы были весьма вместительные, но вскоре они переполнились, и тогда Альфаро потихоньку ретировался на лужайку. Когда он вскарабкался на седло своего вихрелета, тот даже просел под его тяжестью. Он сделал три попытки взлететь, и все неудачные. На третий раз Альфаро осознал, что судьба распахнула перед ним врата уникальной возможности, а он едва не упустил свой шанс.
Он находился внутри Баумергарта, среди подвыпившей толпы, в которой каждый окажется в равной степени на подозрении, если сегодня «Книга перемен» исчезнет из дома Ильдефонса.
3
Среди прочих талантов Альфаро Мораг был одарен и едва ли не идеальной памятью. Впервые попав в библиотеку Ильдефонса, Альфаро и пальцем не притронулся к книгам — он ходил вдоль полок, изучал корешки, читал заглавия — те, что были на понятных ему языках. Поэтому, когда хозяин дома застукал его в библиотеке, Альфаро, держа руки за спиной, изучал ряд тоненьких книжиц, предположительно написанных Фандаалем из Великого Мотолама.
— Мораг?
— Наставник? Простите, я зашел сюда без спросу, но не могу сдержать восхищения. Подозреваю, ваша библиотека — самая дорогая на свете. Я уже заметил по меньшей мере три книги, про которые мои учителя утверждали, будто они безвозвратно утрачены.
— Напрасно подозреваешь, Мораг. Впрочем, как и всегда, пока что без особого вреда для себя. Существуют библиотеки и побогаче, но и охрана там еще посильнее моей. — Ильдефонс пребывал в скверном расположении духа. — Вернись-ка на веранду и не разгуливай по дому в одиночку. Даже я не помню все ловушки и западни от чужаков, которые у меня тут расставлены.
Альфаро нимало не усомнился в услышанном. Но волшебник не сомневался и в том, что уж кто-кто, а он, Альфаро Мораг, справится с любой ловушкой от воров.
Он послушно проследовал за хозяином в гостиную, где кучковались по трое-четверо занятые беседой волшебники. Они то сбивались в группки, то расходились и снова собирались. Завидев Альфаро, волшебники принялись многозначительно усмехаться, глядя в его сторону. Физиономии у них были как нельзя лучше приспособлены для усмешек и ухмылок.
В гостиную вошел слуга, облаченный в цветастую ливрею: несколько оттенков оранжевого на темном фиолетово-синем.
— Осмелюсь доложить их достопочтенствам, что на горизонте наблюдается исторический солярный эффект, который может быть им небезынтересен. Наилучший вид на него открывается с верхней террасы.
Услышав столь требовательный призыв, волшебники выхлебали остатки из своих бокалов и заторопились на террасу.
Старое толстое солнце проделало уже треть своего закатного пути и клонилось к горизонту. Солнечный диск покрывала обильная сыпь, а по широким щекам вихрились и мелькали крупные пятна — с дюжину, не меньше. Некоторые сталкивались и сливались в пятна покрупнее, а в это время с другого края наливались новые угри. Вскоре добрая четверть красного лица скрылась под темной маской.
— Это оно самое и есть? — спросил кто-то из гостей. — Настал конец света?
Солнце мигнуло, разрослось на одну десятую, затем содрогнулось и стряхнуло с себя всю тьму. Теперь оно сделалось обычного размера. Пятна рассосались. Самые мелкие сгорели в темно-красном огне.
Миновали часы, прежде чем волшебники сбросили оцепенение, в которое впали, созерцая небывалое действо. Ильдефонс очнулся первым и принялся сыпать распоряжениями. Прислуга засуетилась, забегала. Ильдефонс провозгласил:
— Нижняя часть солнечного диска достигнет горизонта в течение часа. Я велел выкатить самый большой и вместительный из моих вихрелетов. Отправляемся в путь! Пусть юный Мораг укажет нам то место, где наблюдал чудесный мираж.
Вдруг подал голос волшебник Гильгед:
— У солнца вырос зеленый хохолок! И хвост!
Углядеть такое мог только он, способный видеть сокрытое от других. Гильгед быстро стушевался и умолк.
4
Самый большой и вместительный из вихрелетов Ильдефонса представлял собой сооружение размером с летающий дворец. Альфаро с трудом подавил лютую зависть. Между тем он до сих пор не мог взять в толк, почему волшебники заинтересовались вестью о мираже Моаделя. На вопросы Альфаро никто из них ответить не соизволил. Радости насчет миража они тоже не изъявили. Наоборот, приметно нервничали, а кое-кто и вовсе перепугался. Некоторые — да что там, многие — косились на Альфаро мрачно, грозно и недовольно, подозревая, что он наглый лжец, который лелеет таинственные планы и строит коварные козни. До разговора с Альфаро снизошел только Ильдефонс, да и то с нескрываемым отвращением.
— Солнце скоро скроется за Амальдаром. Куда держать курс?
— Амальдар? — смешался Альфаро. — Я думал, мы летим в Моадель.
— Амальдар — это место. А Моадель — так звали творца.
— А-а, ясно… — Альфаро приложил некоторые усилия, чтобы придумать, как бы увильнуть и не признаваться, что он побывал неподалеку от Баумергарта. И ничего не придумал. Да и едва ли его оправдания стали бы слушать.
Ильдефонс был весьма щедр на намеки. Альфаро прикинул курс вихрелета. Он подумал, что должен постараться, чтобы у волшебников создалось впечатление, будто он честнейший малый и готов помочь чем получится. Впоследствии это пригодится — ему, Альфаро, такая готовность обязательно зачтется.
— С этой точки судить трудновато, но я бы взял на сто ярдов в сторону от Скома и поднялся ярдов на шесть.
Роскошный летательный аппарат развернулся и лег на курс, — похоже, Ильдефонс управлял им силой мысли.
— Вот-вот, теперь почти точно…
— Превосходно, — уронил Ильдефонс. В голосе его послышался намек на благоволение — мол, юный Мораг заслужил право пребывать в обществе старших и мудрых.
С тех пор как Альфаро прибыл в Асколез, он почти не общался со старыми волшебниками. Теперь он заподозрил, что они куда затейливее, чем прикидываются. А уж как искусно умеют унизить чужака!
5
Острия шпилей и купола-луковицы Амальдара выделялись на фоне солнца отчетливыми черными силуэтами. Казалось, они стараются взобраться на солнце.
Если раньше волшебники держались безразлично, теперь они наконец-то оживились и проявили интерес к цели путешествия — некоторые даже весьма бурный.
Ильдефонс и Риальто стояли на палубе, опираясь на перила. Альфаро устроился рядом.
— Возможно, мы недооценили нашего нового собрата, — задумчиво произнес Риальто.
— Не исключено, — с сомнением в голосе отозвался Ильдефонс.
— Я, например, доволен. Не исключено, что перед нами открываются великие возможности. Альфаро, поведайте нам подробности.
— Да я уже рассказал все, что знаю, — ответил Альфаро.
— В самом деле? Отчего же тогда вы поспешили к Ильдефонсу, а не отправились исследовать мираж сами?
— Потому что соображаю медленно и не отличаюсь храбростью, когда сталкиваюсь с небывалым, — объяснил Альфаро.
— Любой из этих таких-растаких стариков ринулся бы туда, рассчитывая на скорую поживу, — сказал Ильдефонс.
Альфаро заметил, что Заулик-Хантце и Герарк Предвестник как-то жмутся и нервничают. Да и Ильдефонс с Риальто утратили обычное присутствие духа.
К беседующим приблизился Пандерлеу:
— Ильдефонс, я совсем позабыл! У меня в лаборатории полным ходом идет эксперимент. Там все раскочегарено! Вернемся в Баумергарт! Мне срочно надо домой!
— И куда же вы направите свои стопы оттуда? — осведомился Риальто.
— Не время насмешничать, Риальто! Ильдефонс, я настаиваю, поворачиваем!
— Дражайший Пандерлеу, соратник моих юных лет, ты совершенно свободен — ступай, коли желаешь.
— Чрезвычайно заманчивая перспектива, но ты лично сделал ее невозможной.
Солнце уже склонилось за Азур. В лучах, еще струившихся из-за горизонта, не просматривалось ни малейшего признака Амальдара. Лишь стая рукоклювов кружила в вышине в поисках добычи.
Не рассчитывая услышать вразумительный ответ, Альфаро все же поинтересовался:
— Может, кто-нибудь наконец объяснит мне, в чем дело? Хотя бы что-то?
Ильдефонс ответствовал:
— Мы уважим просьбу собрата Пандерлеу. Я поворачиваю обратно к Баумергарту. Подкрепив силы, мы проследуем в библиотеку и, после необходимых изысканий, порешим, что предпринять завтра. Или же не предпринять.
Огромный вихрелет понесся, рассекая сумерки. Сотни цветастых знамен, украшавших его борта, громко хлопали на ветру.
6
Едва вихрелет опустился на лужайку, как поднялась суматоха. Большинство волшебников ринулось к накрытым столам, намереваясь еще основательнее опустошить хозяйские кладовые. Кое-кто разбежался по своим вихрелетам, но эти немногие тотчас вернулись — и все как один клокоча от ярости и изрыгая брань.
Ильдефонс заявил:
— Я погрузился в глубины собственной души, поразмыслил, и намерения мои совершенно переменились. Благоразумие требует от нас держаться вместе, составить четкий план, наметить ясную цель и уже тогда устремляться в будущее — сплоченно, локоть к локтю.
Мун Волхв, набивший рот крокетами из печенок жаворонка, невнятно высказался:
— Благоразумнее всего было бы сохранить верность тому принципу, которого мы держались со времен похода Фритьофа. Игнорировать Амальдар, и все тут.
Но с Муном согласилось лишь меньшинство.
Герарк Предвестник отчеканил:
— Скажу так. Пусть кому-то и помстилось, будто Амальдар необъяснимым образом уцелел, но со времен Великого Мотолама он никак не давал о себе знать. А потому — не буди лихо, пока оно тихо, — вот вам мое мнение.
Герарк до сих пор не пришел в себя и сидел белее мела. Альфаро опасался, что провидец учуял какое-то смертоносное дуновение из будущего.
Тут подал голос Риальто:
— Прекрасная идея, только вот есть у нее один прокол. Когда Альфаро заметил Амальдар, то и сам Амальдар заметил Альфаро.
Старцы снова принялись метать в Альфаро грозные взоры. Голосу разума они явно внимали очень редко.
— Когда мы только что летали проверять, истинно ли было видение, посетившее Альфаро, Амальдар унюхал нас. Те Радье знает, что мы знаем.
— Невозможно! — горячо возразил Пандерлеу.
Герарк возгласил:
— Я призываю вас, собратья, изгнать Альфаро Морага из наших рядов и конфисковать все его имущество!
Но его прервал Ильдефонс:
— Возьми себя в руки, собрат. Альфаро — всего-навсего гонец. В любом случае, даже если у него и имелось что-нибудь ценное, кто-то уже взял эти ценности на хранение.
По спине у Альфаро пробежала ледяная дрожь. Ему подумалось, что сейчас самое время набить карманы съестным (если в них еще осталось место) и бежать отсюда без оглядки — чем дальше, тем лучше, например в пустыню, что за землей Падающей Стены.
Герарк ворчливо вопросил:
— Что, ни одна живая душа не поддержит мое предложение?
Молчание. Затем Мгла-над-Устлой-Водой, снова сердито взъерошив лиственную гриву, сказал:
— А мое предложение таково: пусть Ильдефонс Наставник, Риальто и все прочие, кто располагает необходимыми нам познаниями относительно Амальдара, просветят тех, кто недостаточно осведомлен, и пусть не утаивают они ни слова, дабы все мы в равной мере имели представление об этом предмете.
— Верно! Верно! — завопило с десяток голосов. Волшебники помоложе желали знать, во что их втягивают старшие.
Альфаро не услышал, чтобы кто-нибудь с кем-нибудь согласился, и объявил:
— Я поддерживаю предложение достопочтенного Мглы.
Хор голосов, кричавший: «Верно, верно!», сменил речовку и начал обвинять Альфаро в дерзости и самонадеянности.
— Тише! — призвал Ильдефонс. — Есть еще кое-что, что хочет сказать Визант.
Визант Некроп неохотно оторвался от трапезы и сердито глянул на Ильдефонса.
— Пандерлеу, в походе Фритьофа ты был в первых рядах. И язык у тебя хорошо подвешен, вот ты и рассказывай, да смотри мне, не криви! Раз такое дело, скромничать неуместно, но и бахвалиться ни к чему. Говори правду.
Пандерлеу воспротивился:
— Риальто тоже был в первых рядах. К тому же, как нам всем прекрасно известно, Риальто так самовлюблен, что навряд ли сможет точно пересказать историю, в которой участвовал, — будет вещать главным образом о себе.
Альфаро улыбнулся. Даже закадычный дружок Риальто — и тот его недолюбливал.
Пандерлеу надулся и пробурчал:
— Ладно, так уж и быть. Устраивайтесь поближе. Расскажу, но вкратце и самое основное.
Волшебники собрались в кружок. Те, кто имел всего две руки, с трудом удерживали на весу еду и питье. А Ильдефонс был из тех негостеприимных хозяев, которые категорически против чужих чар у себя в доме. Не исключено, что именно поэтому он до сих пор в столь преклонные годы был так крепок здоровьем.
Пандерлеу повел свой рассказ:
— Было это в Шестнадцатую эру. В те годы вошел в силу первый Великий Волшебник, Те Радье из Агаджино, и, судя по всему, могуществом он превосходил самого Фандааля. Его давно уж нет на свете, и известен он лишь по примечаниям в самых древних книгах, где его имя неизбежно искажают и пишут как Шинарамп, Вришакис или Теравачи.
Ильдефонс откашлялся:
— Пандерлеу, слишком уж сжато твое повествование, помни о тех, кто ничего не знает о Те Радье и Амальдаре.
Пандерлеу проворчал:
— А это все нынешнее образование, будь оно неладно! Одни невежи кругом. Ну хорошо. В свое время Те Радье был известен как Добрый Волшебник. По его словам, магия — это дар, который надлежит использовать во благо человечества, и никак иначе. Лицемерие Те Радье во сто крат превосходило эгоизм нашего Риальто. Самодовольного, властолюбивого, невыносимого — Те Радье было слишком много. Немудрено, что прочие волшебники порешили принять меры и объяснить ему, как он не прав. В результате их вмешательства большая часть обитаемых земель стала необитаемой и была выжжена дотла. Беженцы в основном переселились на звезды. Их потомки иногда возвращаются, но там, на звездах, они переменились так, что в наших глазах уже и на людей не похожи.
Альфаро обвел взглядом лица слушателей. Никто из волшебников на последнюю фразу не возразил ни слова.
— То было в эпоху Великого Мотолама. С тех пор многие волшебники удивлялись, как это Вальдарану Праведному удалось повергнуть волшебников Великого Мотолама. Ответ прост: благодаря Те Радье, Доброму Волшебнику. В конечном итоге и сам Те Радье, и его Блуждающий Город оказались уничтожены. Или изгнаны в измерения демонов. Вальдаран окончил свою жизнь. Земля стала такой же, какой была прежде, разве что недосчиталась нескольких миллионов людей.
— И так было до недавнего времени, — произнес Ильдефонс.
Он сделал причудливый жест — и на стене вновь появилось изображение Амальдара.
— Моадель нарисовал это после того, как Те Радье исчез. Утверждал, что это привиделось ему во сне. Но, по словам Вермулиана, то был не сон, а мираж из прошлого, преследовавший спящих, когда они попадали в страну снов.
Вермулиан Сноходец перестал жевать зубочистку.
— Я говорил тебе, что не нашел в стране снов и следа подобных сновидений, когда Моадель заявил, будто видел город во сне.
— Да, ты так и сказал. А я из вежливости согласился. Те Радье больше не желал покоряться. Твое свидетельство было лучшим доказательством того, что проблема решена.
Альфаро старался думать так, чтобы Ильдефонс не мог прочитать его мысли. Еще немного, и волшебники втянут его в ссору — в застарелый конфликт между яростной добродетелью и снисходительным отношением к пороку.
Прошлое может вернуться.
Альфаро опасался, что на пути обратно прошлое раздавит его.
7
Некогда Баумергарт представлял собой необъятный дворец. Бесчисленные покои и башни — некоторые даже располагались в иных измерениях — ныне ветшали, по мере того как дряхлел их хозяин. Невзирая на тайны, почерпнутые из «Книги перемен» Казаранга, Ильдефонс постепенно впадал в старческое слабоумие. Или же он просто утратил вкус к пышности и размаху. Когда в его палаты не наведывались гости, он вместе с челядью обитал в одном из флигелей и вел умеренную жизнь, примерно как средней руки купец. А когда приключалось такое нашествие гостей, как нынче, Ильдефонсу это вставало в огромные траты.
И все же разгуливать по Баумергарту без сопровождения хозяина или кого-то из опытных слуг было рискованной затеей. Ильдефонс порой и сам оказывался жертвой какого-нибудь позабытого магического капкана или западни.
Все это Альфаро узнал от прислуги Ильдефонса: ночью никому не спалось, всех гостей снедала досада.
Ильдефонсу предстояло вступить в сражение с Амальдаром наутро, как только дневной свет разгонит по пещерам, лесам и прочим убежищам опасности более обыкновенные.
Завтрак волшебникам подали сытный, но простой: так сказать, топливо для напряженного дня и никаких услад для гурманов. К тому же стоило ли тратиться на обреченных?
Чтобы подбодрить собравшихся, Ильдефонс объявил:
— Ночью я привел в действие невидемонов. Настройтесь на то, что увидите не намного больше миража из прошлого, — скорее всего, нам предстанет мертвый город. Если б Те Радье нас засек, он бы уже предпринял какие-то действия. Он будет вспоминать о нас не так тепло, как мы о нем. Итак, допивайте вино — и в путь!
Волшебники, как и вчера, повалили на лужайку ворчливой толпой, и там их снова ожидало разочарование. Транспорт для экспедиции Ильдефонс, как и обещал, приготовил, но вот везли своих пассажиров эти средства передвижения по строго определенному маршруту — лишь туда, куда сказал сам хозяин дома. К прискорбию волшебников, большинство вихрелетов управлялись невидемонами — мелкими духами-невидимками. Демонов этих Ильдефонс заполучил отчасти угрозами, отчасти обманными посулами, заболтал и туманно наобещал им частичное освобождение, после того как невидемоны выполнят свою роль, — словом, предпринял то, что было в его силах.
— Вы вместе с юным Альфаро пойдете в авангарде, поведете экспедицию, — обратился Ильдефонс к Риальто. — А я — замыкающим, заодно буду подбирать отстающих и тех, кто попытается сбежать.
Альфаро показалось, что нынешним утром пыла у Риальто значительно поубавилось и теперь он рвался в путь примерно так же, как Пандерлеу или Заулик-Хантце, которые хором настырно твердили, что у них неотложные дела дома.
Ильдефонс, уже занявший позицию в арьергарде, гаркнул:
— Каждый из вас явился ко мне в Баумергарт, вооруженный несколькими заклятиями. Думаю, в сумме мы вооружены целым арсеналом, а?
— Заклятия? — Услышав это, Альфаро аж поперхнулся. — Я не… с какой бы стати мне?..
Риальто покосился на него с неким подобием жалости. А то и с презрением. Впрочем, может быть, ему просто било ветром в глаза.
8
Волшебники добрались до Азара. Ильдефонс перестал подгонять отстающих и следить, чтобы никто не сбежал.
Альфаро держался поближе к Риальто и старался прятаться за него, как за щит, потому что впереди открылась та самая заколдованная местность.
Летучий караван, круживший в небе, как стая гигантских комаров, привлек внимание сначала тех, кто двигался внизу, по дороге, тянущейся по дальнему берегу реки Ском, а потом и тех, кто летел еще выше в небе. С земли на караван с интересом таращились путники, а из поднебесья — рукоклювы, летучие чудовища, некогда произошедшие от рода людского. Рукоклювы соображали туго и пока что лишь почуяли, что под ними летит много сочного сладкого мяса, но скопление это таит какой-то подвох, а то и смертельную опасность. Один из волшебников, а именно Ао Опаловый, запустил в рукоклювов заклятием первостатейно острых воздушных копий. Когда сотня сверкающих лучей пронзила особенно ретивую тварь насквозь, путники внизу на дороге разноголосо загалдели и заухали, выражая одобрение. Туша чудовища, дымясь, рухнула в воды Скома.
Караван волшебников направился к своей конечной цели — каменистому мысу, заваленному сухостоем и заросшему жесткой травой.
Ильдефонс приложил руки ко рту и окликнул Риальто:
— Сейчас самое время пустить в ход чары абсолютной ясности!
— Чтобы проверить, нужно было всего-навсего заклинание… Абсолютное-то оно абсолютное, однако же на мишень таких гигантских масштабов, как Амальдар, может и не подействовать.
Ильдефонс оглядел летучий караван. Он зорко стерег собратьев, чтобы никто не улизнул. Потом он прошептал заклинание, и его вихрелет помчался вперед, туда, где на Азар наступал лес. Сделав круг над верхушками деревьев, Ильдефонс метнул чары абсолютной ясности вперед. Альфаро никогда прежде не видел это заклинание в действии. Лишь немногие волшебники рисковали прибегать к нему — оно сметало все иллюзии в непосредственной близости, а не только те, в которые метил заклинатель.
В воздухе сверкнуло. Вместо лесной чащи перед взорами волшебников предстал прозрачный купол, возвышающийся на голой скале. Лес был всего лишь иллюзией, надежно укрывавшей город.
Волшебники на вихрелетах поспешно сбились в кучу. Ильдефонс приосанился.
Риальто между тем шепнул на ухо Альфаро:
— Ты погляди на него, сразу лет на сто помолодел!
Но Альфаро Морага куда больше интересовал таинственный город — теперь уже не мираж из прошлого.
Город расстилался перед ними, неподвижный и заброшенный. Следов разрушений волшебники не различили, но казалось, что город давно покинут и властвуют в нем только пыль да паразиты. «Он стоит так уже несколько эр, — напомнил себе Альфаро. — А это означает, что тут работают могущественные чары и они ничуть не выветрились».
Старшие волшебники, которые еще недавно рвались домой, теперь оживленно судили и рядили, что бы такого интересненького мог таить заброшенный город. Страхи были позабыты — возобладала жадность. Волшебники еще и насмехались над теми, кто не откликнулся на зов Ильдефонса: дескать, им же хуже, останутся без богатой добычи!
— И снова осторожность пала под натиском алчности, — философски заметил Ильдефонс.
— Смотрите! Вон там! Видели? — Альфаро вскинулся.
— Что?
— Голубой мотылек. Но огромный.
— Хм, — глубокомысленно отозвался Ильдефонс. — Голубой? Не самый любимый цвет Те Радье.
— Это еще мягко сказано, — добавил Риальто. — Похоже, у Те Радье вот-вот лопнет терпение. Он уже прямо рвется в бой.
Вихрелет Ильдефонса взмыл вверх и стремительно метнулся прочь. Альфаро и Риальто пустились следом. И вовремя: внизу волшебник Барбаникос со всей силы запустил в прозрачный купол заклятием. Результаты не заставили себя ждать: ослепительная вспышка, треск, мощная волна отдачи — и в нее попался сам Барбаникос. Его седая грива встала дыбом. Волшебник растрепанным одуванчиком полетел вниз. Его вихрелет дымился и разваливался на куски, а прикованный к вихрелету мелкий невидемон-двигатель отчаянно верещал. На склон Азара посыпались пылающие обломки. Деревья загорались, но тотчас гасли.
— Барбаникос своего добился, — заметил Риальто.
Теперь в куполе черным ртом зияла дыра в добрую дюжину футов диаметром. Края ее подрагивали. В этот черный колодец решительно спикировал Мгла-над-Устлой-Водой. Купол тотчас сбил его. За Мглой ринулся Мун Волхв, за ним прочие волшебники.
— Если не последуем за всеми, плакало наше доброе имя, — сказал Риальто.
У Альфаро промелькнула в голове заманчивая мысль: если сейчас этот черный рот купола сомкнется (а он и так постепенно сужается), то не меньше десятка дворцов останутся бесхозными.
— Научись продумывать все как следует, — сказал Ильдефонс, глядя на Альфаро в упор и явно читая его мысли.
Альфаро открыл было рот, чтобы возразить.
— Если бы ты раньше этому научился, тебе не пришлось бы так поспешно менять место жительства, — добавил Риальто. — Ты тугодум, но ты небезнадежен. Кроме того, у тебя, как и полагается юным, острый глаз.
Юный обладатель острого глаза потупился, не в силах больше выносить свирепый взор престарелого Ильдефонса. Потом он глянул на рукоклювов, которые кружили над проезжей дорогой, высматривая добычу. Затем на тусклое солнце.
— Гильгед был прав. На солнце виднеется зеленый хохолок. И что-то вроде не то бороды, не то хвоста, — заметил Альфаро.
Риальто и Ильдефонс прищурились и согласились. Риальто вгляделся пристальнее.
— Больше того, от солнца к земле тянется ниточка — не толще шелковинки.
Ильдефонс сказал:
— Надо бы зарисовать Моадель с натуры.
— Могу послать за братом, — вызвался Альфаро. — Он сумеет, у него талант. — Тихомир и вправду был отменным рисовальщиком.
— Прямо сейчас не стоит — солнце продержится еще несколько дней, спешить с рисунком некуда. Риальто, веди. Я подтяну тылы, — распорядился Ильдефонс.
Риальто направил свой инкрустированный драгоценными камнями вихрелет прямиком в черную дыру в куполе. Сердитому Альфаро ничего не оставалось, как последовать за ним.
9
— Здесь же все серое! Никаких других цветов! — воскликнул пораженный Альфаро.
— Они есть, — возразил Риальто. — Множество оттенков серого, сотни, тысячи. Это любимый цвет Те Радье — цвет нравственной безупречности.
— Скверные новости, — сказал, подлетев к ним, Ильдефонс. — Дыра, которую пробил Барбаникос, почти закрылась.
Дыра и правда превратилась в маленький черный кружок, который парил в воздухе. И огромный участок, который расчистили было чары абсолютной ясности, тоже превратился в крошечный пятачок — уже в этом, ином измерении.
— Я здесь раньше не бывал, — озираясь, сказал Риальто.
— Я-то бывал, но так давно, что почти ничего уже не помню, — признался Ильдефонс. — Восстановить воспоминания можно, но на это потребуются недели. Альфаро был прав. Здесь летает голубой мотылек. Но я и без воскрешенных воспоминаний знаю, что вот эта улица внизу ведет в самое сердце Амальдара.
Именно туда уже устремились все остальные волшебники — только пыль взвилась столбом. Но больше ничего в городе не шелохнулось. Казалось, Амальдар — самый тусклый и унылый город на свете. Тут не было зданий выше трехэтажных, не было конструкций сложнее обычного каменного куба, не было цветов, кроме серого. Совершенно утилитарные постройки.
— А где башни? Где минареты и купола-луковки? — вопросил Альфаро.
— Тот силуэт с башнями — всего лишь игра воображения Те Радье: Добрый Волшебник полагал, будто именно такой город и возводит, — растолковал ему Ильдефонс. — А сейчас мы внутри того, что получилось из его видения.
— И Вальдаран Праведный уничтожил волшебников Великого Мотолама ради этого? — Альфаро не верил своим глазам и ушам.
Риальто хмыкнул, но не ответил, а Ильдефонс просто промолчал.
Тут Альфаро вскрикнул: мимо, задев его по лицу крылышком, метнулся голубой мотылек.
Старшие волшебники притормозили свои вихрелеты.
— А теперь осторожнее! — Риальто многозначительно указал на груду обломков — полированное дерево и плетение из прутьев, — которая еще недавно была вихрелетом.
Ильдефонс прищурился.
— Это повозка Муна. Трупа нет, значит, сам он уцелел.
Мимо них порхнуло еще несколько огромных мотыльков, а может бабочек, — от темно-бирюзовых до бледно-аквамариновых.
— По-моему, у них на крыльях какие-то надписи, — сказал Альфаро, присмотревшись.
— Это заклинания, записанные тайнописью Те Радье, — пояснил Ильдефонс, уклоняясь от мелькнувшего мимо мотылька размером с мужскую ладонь. — Один из его вкладов в магию. Даже Те Радье не под силу было выполнить больше четырех заклинаний одновременно. Поэтому он создал такие летающие подсказки: захочет — читает заклинание, записанное шифром, который понятен лишь ему, захочет — пошлет мотылька, и тот нанесет магический удар наобум. Вот как сейчас.
Риальто отколупнул с руля своего вихрелета крошечный лиловый камушек, нашептал на него и запустил в самого увесистого из мотыльков. Насекомое перевернулось брюшком кверху и шлепнулось наземь.
— Это было заклятие зловещего зуда, — констатировал Ильдефонс.
— Да они все — из заклинаний-надоед, — сказал Риальто. Рука его так и плясала в воздухе, и в такт ее движениям лиловый камушек летал в воздухе и метко сшибал мотылька за мотыльком. Сыпалась пыльца, сочилась сукровица, летели клочья крыльев.
Наконец Ильдефонс и его спутники приземлились туда же, куда до них опустились прочие волшебники. Вскоре они нагнали Муна Волхва — он хромал впереди, и его разноцветный плащ полыхал на сером фоне Амальдара, словно северное сияние. Мун оставлял в пыли светящиеся следы, но они быстро угасали.
— Да он взбодрился, какой молодец! Вперед, Мун, смелее, веселее!
Мун в ответ показал Ильдефонсу грубый жест — все равно что обложил бранью.
Но Риальто снизился и перемолвился с волшебником словом-другим. Потом вернулся и доложил:
— Цел и невредим, только самолюбие задето. Но, как следовало ожидать, уже вовсю бурчит про возмещение морального ущерба.
Альфаро приглушенно сказал:
— Там впереди что-то есть.
Они сбавили ход.
В самой сердцевине Амальдара трепетали разноцветные переливы на сером фоне — словно умирающий цветок под голым валуном. Но этот радужный трепет казался каким-то выцветшим и линялым — призраком былой красоты. Здесь же возвышались те самые купола и башни, который Альфаро видел, когда ему впервые предстал мираж Амальдара. На деле они оказались куда скромнее размером. Башни и шпили окружали просторную площадь, а посреди нее выстроились покинутые вихрелеты.
Ильдефонс что-то подсчитал и сказал:
— Здесь все, кроме Муна и Барбаникоса.
Троица опустилась на серую поверхность площади. Спешиваясь, каждый заметил, что, едва его нога касалась камня, серое начинало переливаться радужным — и тающий разноцветный след еще какое-то время держался в воздухе.
Альфаро осенило: разноцветье, пусть и слабое, проступило здесь потому, что в Амальдар проникли они, чужаки из другого измерения. Они принесли с собой цвета своего мира.
10
Мертвые мотыльки устилали пусть к самому серому и унылому зданию на площади. Сюда не проникал свет.
Альфаро вытащил из-под плаща короткий меч. Заговоренный лунный камень в рукоятке голубоватым мерцанием освещал пространство футов на двадцать в диаметре.
Риальто и Ильдефонс посмотрели на меч с почтительным интересом.
— Наследный, — небрежно сказал Альфаро. Собственно, обретение этого меча и породило ту цепочку событий, которая в итоге привела братьев Мораг в Асколез.
— Потрясающе, — оценил Ильдефонс. — Но нам нужно кое-что посильнее.
Волшебники очутились в бескрайнем зале — глаз различал только ту стену, через которую они сюда пробрались, все прочее терялось в сером сумраке. Но, судя по далекому эху и смутным вспышкам, все остальные участники вылазки тоже были где-то здесь.
— Что это за место? — спросил Альфаро.
— Попробуй угадай, — откликнулся Ильдефонс. — Кто же знает…
Раздался мощный лязг какого-то механизма. Каменный пол дрогнул. Что-то загудело — все громче и громче, — и сумрак стал медленно рассеиваться.
Далекие голоса волшебников растаяли.
Альфаро пригасил лунный камень и медленно повернулся.
На стене, через которую они только что проникли в здание, теперь появились ряды книг, тянувшиеся в бесконечность — влево и вправо.
— Наставник…
— Я говорил тебе — есть на свете библиотеки побогаче моей! — произнес Ильдефонс. — Вперед!
Альфаро последовал за ним. Сейчас ему решительно не хотелось оставаться одному. В воздухе витала опасность. Риальто тоже это почувствовал — он припустил за коллегами и утратил свою обычную уравновешенность.
Ильдефонс двинулся по следам, оставленным в пыли волшебниками, которые пробежали тут раньше, еще вслепую. Бесконечный зал, заполненный пыльными столами и стульями, все тянулся и тянулся.
— Призраки, — заметил Альфаро на ходу.
И верно — над головами у волшебников парили два создания. Эти полуобнаженные девушки, однако, были не совсем прозрачными. Риальто оглядел их и одобрительно замурлыкал. О нем шла громкая слава, которую, правда, никто до сих пор толком не подтвердил.
— Поосторожнее: они не такие безобидные, как кажутся, — предупредил Ильдефонс.
Риальто, глядя вверх, добавил:
— Подозреваю, это какой-то хитроумный поворот истории с мотыльками. Вон та слева мне вроде бы знакома.
— Она тебе показывает, какую именно тайну хочет увидеть Риальто, — объяснил Ильдефонс. — Ловушка подобного рода строится на выборе. Ты будешь вынужден выбрать прикосновение. Но если решишься, времени пожалеть о сделанном она тебе уже не оставит.
— Очень в стиле Те Радье. Повергнуть противника, использовав его слабость, — определил Риальто.
Призраков над головами волшебников все прибывало. Видимо, до этого они вели остальных магов. Далеко не все призраки выглядели как молодые красавицы.
Вдруг вдалеке разнесся пронзительный крик. Что-то ослепительно вспыхнуло. Минуту-другую царила полнейшая тишина, и призраки висели в воздухе недвижимо.
Затем раздался тяжкий скрежет, будто одновременно заворочалась сотня каменных жерновов.
Ильдефонс отважно шагал вперед. Альфаро опасливо держался в тылу. Риальто шел рядом с ним и что-то бормотал на ходу, сражаясь с искушениями, витавшими в воздухе.
11
Как выяснилось, кричал волшебник Пергустин. Гильгед, свидетель случившегося, рассказал вот что:
— Пергустин прикоснулся к призрачной деве. Мгла-над-Устлой-Водой пытался его остановить и кинулся наперерез.
Пергустин валялся на полу, обожженный, но живой. Здесь целый акр каменных плит почему-то оставался незапыленным, а в потолке высоко над головами волшебников зияло отверстие, и в нем синело небо.
— А что стало с девой? — спросил Ильдефонс.
— Она рассыпалась. — Рука в алой перчатке указала на клочья бумаги, усыпавшие пол. — Увы, все эти девушки теперь выглядят совсем призрачно.
— Они все равно не более чем иллюзия, — заметил Мгла-над-Устлой-Водой, прежде чем изложить свою версию событий.
По периметру площади выстроились гигантские запыленные механизмы неведомого назначения.
— Откуда все это взялось? — спросил Альфаро. — Нам они раньше не попадались.
Гильгед пожал плечами.
— В Амальдаре все не так, как в привычном мире, — дрожащим от страха голосом сказал он. Впрочем, от страха трясся не только Гильгед.
— А это еще что такое? — Альфаро ткнул вверх, в небо, где мерцали россыпи звезд, складываясь в неведомые созвездия. На ночной синеве неба чернели и колыхались тонкие линии. Если присмотреться, они напоминали огромного кракена, который собирается пожрать звезды.
— Спроси у Те Радье при встрече — он тебе все объяснит, — сказал кто-то из волшебников.
Чародеи внимательно вглядывались в небо, изучая зеленоватый волнистый хвост, который оставило за собой закатившееся солнце.
Ильдефонс опустился на колени возле Пергустина. Риальто подошел поближе и тоже склонился над раненым. Прочие волшебники, невзирая на страх, ворчали — бранились, что им пока не удалось обнаружить здесь ничего ценного.
Альфаро оглянулся назад, туда, где смутно вырисовывались книжные полки. А книги что, не ценность? Но он ничего не сказал и снова поднял голову к небу.
За плечом у него проплыли в воздухе шафранно-желтые буквы.
«Перед вами эволюция звезд. За три минуты вашего созерцания в небе проходит миллион галактических лет».
Альфаро вздрогнул, вперился взглядом в черные щупальца небесного кракена, но ничего не разобрал, повернулся — и увидел перед собой крошечного ветхого дедка. Лысина да и все лицо у его были обсыпаны обычным старческим крапом — коричневыми мелкими пятнышками. Левое веко не поднималось, левый уголок рта висел. Морщины, казалось, копили вековую пыль. Старичок опирался на плечо прелестной юной нимфы и шел подволакивая ноги.
Эти двое были никакими не призраками. Альфаро ощутил, как от них исходит волна живого тепла. Люди из плоти и крови! Они не рассыплются клочками бумаги.
И тут вокруг началось такое, что Альфаро с трудом поверил своим глазам: волшебники Альмери и Асколеза, которые так хвалились своим бесстрашием, заверещали от страха. Кое-кто обмочился, а Науредзин и вовсе рухнул в обморок. Хотя, конечно, он-то мог потерять сознание и от усталости и пережитых ужасов. Впрочем, появление старичка подкосило не всех магов — многие устояли на ногах и даже не очень испугались, в том числе Ильдефонс и Риальто.
12
— Те Радье? — осведомился Риальто.
Старичок кивнул. Но не сразу. Казалось, он не вполне уверен, кто он такой. Откуда-то слетелось еще несколько девушек, спеша поддержать его под локоток. В отличие от Пергустина, старичку их прикосновение не причинило ни малейшего вреда.
— Занятно, как они вокруг него суетятся, — отметил Ильдефонс. — Ведь их существование зависит от его воли. А он слаб и немощен.
Риальто усмехнулся.
— Даже мои немалые силы быстро иссякли бы, случись мне развлекать такое множество прелестниц.
— Но кто они? — спросил Альфаро. — Такие необычайные красавицы! Он что, сам их сотворил? — Когда Альфаро пытался создать что-нибудь подобное, обычно получались сущие уродки.
— Нет, дело было иначе. Когда-то Те Радье путешествовал во времени и собрал облики лучших красавиц и признанных куртизанок, причем ловил именно тот момент, когда каждая из них еще не перешагнула порог женской зрелости и была в расцвете юных лет. Вот эти подобия Те Радье и выпускает, когда ему нужно.
Ильдефонс добавил:
— Любит помоложе.
— Барышни не вполне понимают, каков их статус, — сказал Риальто, — зато соображают, что их выудили где-то в глубине веков, и знают, что участь и само их бессмертие зависят от расположения Те Радье и его здоровья.
— Но почему он так дряхл? — поразился Альфаро. Собственно, он подразумевал другое: если Те Радье столь могучий маг, отчего он позволил себя так распуститься, постареть и оказаться в столь позорном виде?
Риальто объяснил:
— У Те Радье голова устроена не так, как у обычных магов. К тому же весьма вероятно, что это лишь иллюзия старости, — как иллюзорна внешность у Ильдефонса, Мглы-над-Устлой-Водой или, скажем, расписные железные ногти у Заулик-Хантце.
Альфаро внимательно оглядел Ильдефонса Наставника. Тот, как всегда, производил впечатление дородного, румяного, благодушного златобородого дедули. А каков он был на самом деле?
Между тем Добрый Волшебник, Те Радье, неприметным образом утратил дряхлость — он выпрямился, помолодел, и перед незваными гостями оказался крепкий, стройный, высокий и очень мрачный пожилой мужчина. Но глаза его не изменились — они остались старческими и полуслепыми. Те Радье по-прежнему безмолвствовал. Потом он вдруг ткнул в воздух указательным пальцем левой руки. Ноготь его блеснул, и Те Радье начертал в воздухе:
«Добро пожаловать всем вам. Альфаро Мораг, Орудие Судьбы, долго же ты собирался сюда».
Длинные строки завивались на концах и постепенно таяли в воздухе, словно струйки желтого дыма.
— Он всегда был пижоном! — фыркнув, сказал Герарк.
«Время предало меня. Вам непременно надо снова причинить вред моему величайшему творению?» — написал Те Радье.
Риальто скептически процедил:
— Что-то я не вижу тут никаких признаков творения — ни великого, ни обыкновенного, ни злокозненного. Вообще никаких. Я вижу только пыль забвения. Это место заброшено и запущено.
«Я прекратил всякие попытки облагородить род людской. Люди — пустые, себялюбивые, порочные, коварные и неблагодарные существа. Пусть и дальше развлекаются саморазрушением. Я всецело сосредоточил свои помыслы и усилия на том, чтобы хранить знания, и на работе солнца».
Начертав эту длинную тираду, Те Радье повел рукой. Между ним и волшебниками возникла полупрозрачная стена шесть футов шириной и три высотой. На ней появилось объемное изображение — макет того зала, где сейчас пребывали все участники истории. Волшебники увидели свои собственные фигурки, увидели и призрачных девушек в миниатюре.
Палец Те Радье вдруг вытянулся и превратился в длинную светящуюся указку с желто-зеленым огоньком на кончике.
«Библиотека. Здесь все книги мира, написанные с Тринадцатой эры», — объяснил Те Радье.
Ильдефонс быстро подмигнул Альфаро Морагу.
«Вот здесь машины. Они настроены так, чтобы выискивать, где и в каких эрах создается нечто новое. Как только работа завершается, набор чар останавливает время. В прошлое отправляется гонец и приносит точную копию созданного. Таким образом, мимо меня не проходит ни одно стихотворение, песня, роман, магический или исторический трактат».
У Альфонсо голова пошла кругом. Он ощутил, что сходит с ума.
Его сотоварищи по экспедиции оставили библиотеку Те Радье без внимания, промчались мимо нее в поисках каких-то других сокровищ! Но что может быть драгоценнее, чем библиотека, где собраны все книги за восемь эр? В том числе и утраченные гримуары Фандааля, а также сочинения Амберлинов, Вапуриалов и Зинкзина? Это же три четверти всей магической мудрости, погибшей со времен Великого Мотолама!
Даже слепой бы учуял, как в воздухе повеяло жадностью.
Интересно, Те Радье нарочно провоцирует незваных гостей или как?
Внутри полупрозрачной картины несколько механизмов засветились сиренево-розовым.
«Здесь бьется сердце Амальдара. Вот эти машины ведут великую работу времени. А вон те дотягиваются до самых звезд и черпают энергию, столь необходимую нашему солнцу».
Высказавшись, Те Радье снова махнул рукой, и в воздухе возникла новая картина: космическое пространство, посреди которого алой грушей висело солнце. Пропорции и масштаб были искажены — по краям схему окаймляли тусклые угасающие звезды. От них шли черные нити, прошивая пустоты между звездами. Каждая такая нить служила проводом, по которому нечто невидимое накачивалось в солнце — точнее, в зеленоватый хохолок и хвост, отходившие от дряхлого светила на его полюсах.
«Точно так же как я дарую жизнь моим ангелам, я дарую ее и всему, что живет на земле под этим солнцем. Ступай за мной», — пригласил Те Радье.
— Я? — выдавил Альфаро.
«Да, ты. Ибо ты единственный из всех, кто невинен душой».
У Альфаро перехватило дыхание. Он ощутил себя проказливым мальчишкой, которого застукали за воровством из чужого кошелька. Надо сказать, в такое положение он попадал не единожды, и ощущение было знакомое. Альфаро быстро обвел взглядом спутников — и оказалось, что все они замерли на месте и даже не видят его.
— Стазис? — уточнил Альфаро у Доброго Волшебника. — Избирательный? Меня не затрагивает, хотя не я его навел? Вот это да!
«Именно. — Те Радье коварно усмехнулся. Он молодел и крепчал на глазах. — Здесь почти нечем заняться, остается лишь присматривать за машинами, учиться и вести научные исследования». — Он ухмыльнулся еще шире. Две юные гурии скользнули у него под руками. Еще одна, темноволосая красавица, наряженная в некое подобие пажеского костюмчика — о, она с самого начала покорила сердце Альфаро — грациозно переместилась поближе к молодому волшебнику. Глаза ее многозначительно поблескивали — прелестница осознавала свою власть над гостем.
«Когда под рукой все великие магические трактаты, а времени вдосталь, то даже неопытный новичок придумает новые заклинания и чары», — сообщил Те Радье.
Альфаро был так увлечен темноволосой прелестницей и откликом собственного организма, что слушал Те Радье вполуха.
То, что рассказывал Добрый Волшебник, звучало неправдоподобно даже для наивного юноши, который начал понимать, что ему отчаянно необходимо обуздать свои природные наклонности, если он не хочет, чтобы его ждала участь, очень похожая на ту, что постигла его предшественников, которых местные волшебники обратили в карликов-минискулов, по сути дела в рабов. Ведь Альфаро уже успел поймать несколько взглядов Византа Некропа и чуял: ничего хорошего от магов ему лучше не ждать.
13
Темноволосая нимфа терлась об Альфаро, ластилась, словно кошечка.
— Обязательно надо меня отвлекать? — спросил он.
«Я не властен над их чувствами», — объяснил Те Радье.
Альфаро и не заметил, как они перенеслись с площади, окруженной машинами, в уютную, роскошно обставленную маленькую библиотеку. Вокруг тянулись книжные корешки и поблескивало полированное дерево. Вряд ли здесь собраны все книги, написанные за восемь эр, подумал Альфаро. Два мага и три девушки и то еле помещаются.
«Какую книгу ты бы хотел увидеть?» — поинтересовался Добрый Волшебник.
Альфаро не колебался. В конце концов, разве не отчаянная жажда обладать заветным томом привела его к этой авантюре?
— «Книгу перемен» Латанга Казаранга, — твердо ответил он.
Рука Те Радье растянулась, пересекла библиотеку по диагонали, сняла с верхней полки книгу. Волшебник вручил ее Альфаро. Новехонький экземпляр, его явно ни разу не открывали! Альфаро бережно положил драгоценный том на столик тикового дерева, отполированный до такого блеска, что казалось — книга вот-вот утонет в темной глади воды. Дрожа от волнения, Альфаро спросил:
— Что вы со мной творите?
«Я хочу, чтобы ты пошел ко мне в ученики», — засветились желтые буквы.
— Почему?! — выпалил Мораг.
«Потому что ты первый за многие эры смог узреть и найти Амальдар. Ты пришел сюда не отягощенный жадностью или предрассудками прошлого. Тебе мешает лишь презренная слабость, которую усугубляет твой талант».
— Но зачем самому Те Радье ученик? — удивился Альфаро.
«Потому что даже прекраснейшие обречены умереть», — был ответ.
Альфаро пришел в замешательство и сконфузился. В те редкие минуты, когда он бывал честен с собой, Альфаро Мораг признавал — он не образец добродетели, а просто мастер самооправданий, вот и все. Куда ему до Доброго Волшебника! Он, Альфаро, устроен совсем иначе.
Во всем этом чувствовался подвох. Наверняка имелась какая-нибудь ловушка.
«Будет день — будет и человек. Испытания закаляют. Веками старался я сохранить знания и продлить жизнь солнца. Страдания, которые претерпел я в Восемнадцатой эре, стоили мне потери магического могущества и нанесли неисцелимые раны, терзающие меня и поныне», — поведал Те Радье.
Может ли ловушка строиться на эмоциях?
«Но, даже укрывшись в убежище, даже располагая всеми накопленными за века знаниями, я не мог вернуть себе то, что утратил. И вот теперь судьба дает мне шанс подготовить себе преемника».
Альфаро собрал все свои запасы цинизма. Он не верил Доброму Волшебнику. Он воспринимал реальность сквозь призму собственного характера. Те Радье он видел как еще одного Альфаро Морага, двуличного, хитрого, только еще коварнее и искуснее, — ведь он на много веков старше и набрался опыта.
Но даже теперь Альфаро постарался ответить честно:
— Я не тот, кто вам нужен. В лучшем случае меня можно назвать негодяем и жуликом.
Кроме того, над Альфаро тяготели кое-какие обязанности.
«Твой брат. Конечно, я помню. Но у меня здесь, как видишь, хватит на всех — в моем распоряжении десять тысяч сладких красавиц в самом расцвете нетронутой красы, каждый день ты можешь иметь другую, и так хоть сто лет. В моем распоряжении мир, где ради чудесных машин Те Радье готовы даже загасить усталый свет дряхлого солнца».
— Вы читаете мысли? — спросил Альфаро.
«Иногда получается, но не у всех. Твой разум открыт. У моих врагов в былые времена, у этих порождений хаоса, воплощений эгоизма, — не получалось. Но я понимал их резоны. И машины понимали. Итак, решено. Альфаро Мораг будет учиться, чтобы стать новым Добрым Волшебником».
Темноволосая прелестница придвинулась еще ближе к Альфаро и сладострастно мурлыкнула.
14
В библиотеку вошел Ильдефонс. Девушки вскрикнули от неожиданности. Добрый Волшебник заколыхался, словно дымка тумана.
— В чем дело, Мораг? Что это? — спросил Ильдефонс.
— Что случилось? — выпалил Альфаро. — Как вы освободи…
— Подоспел Мун Волхв, он снял с нас чары стасиса. Но, подозреваю, лишь после того, как прибрал к рукам все сокровища. А теперь отвечай — что тут происходит?
— Те Радье хочет, чтобы я стал его учеником.
Ильдефонс неприятно засмеялся, и смех его подхватили прочие волшебники, толпившиеся за порогом библиотеки.
Ильдефонс повернулся к дверям.
— Сегодня я растратил недельный запас чар абсолютной ясности. У кого-нибудь есть заклинания, рассеивающие иллюзию?
Сквозь ряды волшебников протолкался Вермулиан Сноходец.
— У меня есть; правда, это не то чтобы полноценное заклятие, но помогает отличить иллюзию от сна.
— Пусти-ка ее в ход. Юному Альфаро необходимо увидеть, как далеко его заманили.
— К чему такая расточительность! — буркнул Вермулиан.
— Все мы когда-то были молоды.
— Хорошо. Да и чары эти потом можно подзарядить. — Вермулиан начертал в воздухе какой-то знак и произнес несколько слов.
— Что делают эти чары? Высвобождают время? — осведомился Ильдефонс. — Ничего не произошло.
— Действуют незамедлительно.
— Но ничего же не изменилось!
Строго говоря, Ильдефонс заблуждался. Те иллюзии, видимость которых он хотел сохранить, так и не развеялись. Но сам Ильдефонс вернулся в свое природное состояние. Правда, перемены были не очень-то драматичными: он слегка полысел, потолстел и утратил общую ауру благодушия. А за порогом библиотеки начался взволнованный гомон: волшебники впервые увидели друг друга в истинном обличье.
Библиотека совсем не изменилась. Не подействовала магия и на трех красавиц. Но вот запах разнесся такой, что хуже некуда.
Альфаро ахнул.
— Те Радье!
Под воздействием чар Добрый Волшебник перестал молодеть — он одряхлел обратно, скукожился в морщинистого гнома, а затем и вовсе замер в неподвижности.
Альфаро стоял ближе всех к нему.
— Мертв! Давным-давно мертв! — объявил он. — Это же мумия. С кем мы разговаривали? С призраком?
Вокруг останков соткалась мерцающая дымка, и голос в голове Альфаро отчетливо произнес: «Я — воспоминание, что хранится внутри машин. Оно же вызывает к жизни и привидения красавиц. Даже прекраснейшие обречены умереть. Но идея, мечта живет в Амальдаре вечно. И машины будут трудиться, когда угаснет последняя звезда».
— Это не сон, это кошмар наяву, — высказался Вермулиан.
Ильдефонс кивнул.
Альфаро с трудом сосредоточился. Кошечка-брюнетка льнула к нему все теснее и покусывала ему мочку левого уха. Он растерянно сказал:
— Я не знаю главного. Те Радье ни разу не упомянул о прежних междоусобицах.
Ему это представлялось важным лишь постольку, поскольку могло помешать жизни в Амальдаре.
— Те Радье был зашоренным фанатиком, готовым порушить целые цивилизации, лишь бы воплотить в жизнь свои понятия о «хорошо» и «плохо». Тот серый город, который вы все видели, — вот какой подарочек готовил нам Добрый Волшебник! — пылко сказал Ильдефонс.
— Да, но после уничтожения Великого Мотолама Те Радье оборвал все связи с человечеством. Он сосредоточил свои усилия на том, чтобы не дать солнцу погаснуть.
— Разумеется, за это мы должны быть ему благодарны, — неохотно кивнул Ильдефонс. — И тем не менее…
Шаловливая ладошка нимфы скользнула под рубашку Альфаро. Соображал он со скрипом.
Добрый Волшебник — или же машина, внутри которой все еще жил упрямый дух Те Радье, — прочла его разбегающиеся мысли. «Правда остается правдой, в каком бы обличье она ни являлась».
— У каждого своя правда! — возразил Альфаро. — В некоторых обстоятельствах даже законы природы — и те меняются. — Он вытащил игривую ладошку из-под рубашки и мягко отстранил красотку на безопасное расстояние — чтобы тепло ее тела больше не горячило ему кровь. — Силы магии пытаются овладеть мной, кто посулами, кто угрозами. Почему?
Ильдефонс не смог сдержать удивленной гримасы, но тут же сделал невозмутимое лицо.
— Искусителя легко понять. Он обещает исполнить все мои желания и фантазии. Но Наставник, со своей стороны… — Сказав это, Альфаро увидел, как Ильдефонс прикусил язык.
«Правда остается правдой. В ход уже пущены чары, и потому никто не может сейчас солгать — разве что промолчать. Однако правда проникнет в их мысли. Ильдефонс Наставник жаждет разграбить Амальдар, а потом разрушить его окончательно, сровнять с землей. Вот до чего ему отвратительны идеи Доброго Волшебника».
— И он готов на это даже ценой уничтожения солнца?
«Даже прекраснейшие обречены умереть. Есть и другие солнца. Волшебники Асколеза вполне могут перебраться во дворец Вермулиана Сноходца».
— Но почему волшебники так ненавидят идеи Те Радье?
Машины показали ему тот мир, который хотел бы создать Те Радье: сначала таким, каким его видел сам Добрый Волшебник, затем — бесстрастным взором машин, способных высчитать, сколь сильному давлению подвергнется мир, если будет переделан согласно идеям Те Радье. Картины выходили совершенно разные.
Альфаро внимательно изучал все, что было записано в памяти машин, постигая факты, мелочи, истории, читая между строк.
15
Время истекло. Ильдефонс вновь замер на месте — так и остался с открытым ртом, не успев запротестовать, обездвиженный заклятием стасиса. Замерли красавицы, замерла мумия, которая вовсе не была Те Радье. Настоящий Добрый Волшебник давным-давно пал в сражении. Его заменили преемником, магом куда более слабым. А затем на смену ему нашли нового.
«Теперь сними чары стасиса».
Как только чары спали, Ильдефонс снова шумно запротестовал — испустил тот самый вопль, который был прерван заклятием.
— Что происходит?
«Машины тенью следовали за мной на протяжении всей истории человечества».
Ильдефонс промолчал, прочие волшебники, так и толпившиеся за порогом библиотеки, — тоже.
— Ильдефонс Наставник, подлинный Те Радье пал в битве во время Похода Фритьофа. А Добрый Волшебник, обитавший здесь, был всего-навсего его преемником, который спас Амальдар и тщательно сохранил его тайну. Он приложил все усилия, чтобы, пока наша Вселенная цела, машины работали. Амальдар не представляет для вас ни малейшей опасности, — объяснил Альфаро. — Амальдар будет поддерживать свет солнца, чтобы то не угасло. Амальдар будет оберегать любимых дочерей Те Радье. Он защитит себя сам.
Ильдефонсу, к которому так и не вернулось иллюзорное благодушие и обличье доброго дедули, теперь никак не удавалось утаить свои подлинные чувства. И скрыться от Амальдара, продолжавшего посылать информацию в сознание Альфаро, старому волшебнику тоже не удавалось.
Альфаро твердо сказал:
— Поймите вы все наконец: ваши планы здесь не сработают. Ни один из них. Довольствуйтесь нынешним положением вещей.
— Это каким же? — спросил Вермулиан.
— Мы — гости Амальдара. И будем ими, пока ему это угодно. — Альфаро постарался передать свою мысль машинам. — Столы уже накрыты. Следуйте за красавицами туда, где горит свет. Но придержите свою похоть. Вермулиан, ступайте. Ильдефонс, а вас я попрошу остаться. И вас, Риальто, тоже. — Усилием мысли Альфаро отдал распоряжение, машины повиновались, и мумия Доброго Волшебника уплыла прочь. Альфаро даже не проводил ее взглядом. Он опасался, что мумия, покидая комнату, будет смотреть на него.
Стены библиотеки заколебались, затуманились и раздвинулись. Стало просторнее — теперь здесь без труда помещались трое волшебников в удобных кожаных креслах, а вокруг них хлопотали три очаровательные красотки. Альфаро воскресил в памяти свою собственную печальную историю. Ему не давало покоя лишь одно: увечье брата.
Между тем в библиотеку явилось еще несколько девушек. Они принесли вино и изысканные яства.
Альфаро признался:
— Меня укусила змея, чей яд управлял и Те Радье. Я сделаю все, что он ни попросит. Поэтому теперь я спрашиваю: как мне быть с вами?
— Отпустите нас, — рассеянно предложил Риальто. На каждом колене у него восседало по юной прелестнице.
— Я спросил машины, они полагают, что это опасно. Машины читают ваши помыслы. Они знают, кто вы и что затевали. Поэтому отпускать вас обратно в Асколез или нет — решать мне, — сказал Альфаро.
Сказал — и сам удивился тому, как властно и решительно он говорит.
— Кому из отряда можно доверять? — спросил он.
Риальто и Ильдефонс тут же хором откликнулись: «Мне!»
— Понятно. Но машины с таким вариантом не согласны. Мне нужно послать кого-нибудь в Асколез с поручением. Но кого бы я ни отправил из вашей братии, он ограбит оставшихся. Исключение — разве что Науредзин, но у него такая скверная память, что он забудет суть поручения. Да. Прекрасная и взаимовыгодная идея. Так. Готово.
— Что готово? С кем ты… вы разговариваете? — нервно и опасливо спросил Ильдефонс.
— С невидемонами, впряженными в вихрелеты. Они выполнят мое поручение, а взамен я освобожу их, — спокойно ответил Альфаро.
— Вот так; между прочим, Те Радье и настроил окружающих против себя — он слишком уж бойко распоряжался чужой собственностью, — проворчал Ильдефонс.
— Прислужников из другого мира слишком мало, поэтому любые выступления против Амальдара — глупая затея. Вкушайте вино и угощение. Наслаждайтесь приятным обществом. — Альфаро наклонился поближе к Ильдефонсу и Риальто и прошептал: — Я делаю все возможное, чтобы вытащить вас отсюда живыми!
16
Тихомир рассматривал одинаковые кубы зданий серого города с детским любопытством. Невидемоны доставили его и все имущество из дома у Явелланского каскада на центральную площадь. Альфаро поспешил навстречу брату. За ним торопливо семенили прелестные фаворитки. Молодой волшебник с восторгом и трепетом думал о том, что ему еще предстоит знакомство с десятью тысячами красавиц. Десять тысяч девушек!
Ни волшебников, ни вихрелетов на площади не было.
Обняв Тихомира, Альфаро принялся за трудоемкое и долгое дело: надо было объяснить брату, что они переехали. Но беспокоился он напрасно: Тихомир удовлетворился мыслью, что снова будет рядом с Альфаро, а все прочее его мало волновало. Был он напуган и встревожен лишь потому, что Альфаро куда-то надолго пропадал, а потом за Тихомиром явились незнакомые невидемоны и унесли его с собой.
«Альфаро Мораг, внимание! Скверные волшебники обратились в бегство».
«Как им это удалось?» — поразился Альфаро. Правда, он заметил, что все вихрелеты исчезли, даже его собственный.
«Именуемый Барбаникосом проложил дорогу, когда невидемоны вернулись. Демоны не поверили твоему обещанию освободить их и предпочли помочь волшебникам и впрячься в вихрелеты. Ильдефонс и Риальто сладкими речами усыпили их сомнения и уговорили повиноваться. Невидемонов скорее поработили, чем наняли, и тому есть своя причина».
Альфаро пожал плечами: ему пришлось не по нраву, что волшебники умыкнули и его вихрелет, — наверняка это сделал Мун Волхв. Но зато с глаз долой — из сердца вон. Одной морокой меньше, и задачка решилась сама собой, так что не пришлось оскорблять Амальдар. Чудесно. Теперь он, Альфаро, свободен и может стать новым Добрым Волшебником и вылечить Тихомира.
На площадь прибежало еще с десяток девушек — помочь Альфаро перенести имущество в роскошное новое жилище. Машины прочитали все фантазии и заветные мечты Альфаро и создали для него просторные и богатые покои. С их великолепным убранством не сравнился бы и Баумергарт — жилище Ильдефонса.
Альфаро попал в настоящий рай.
Рай, похожий на сверкающий клинок с острым лезвием.
На протяжении последующих веков была предпринята не одна дерзкая попытка проникнуть в Амальдар и поживиться его сокровищами. Пробовали и маги-одиночки, и целые компании злоумышленников. Но никто из них не преуспел. Кроме Вермулиана Сноходца. Лишь он сумел пробраться в сны Альфаро, вплоть до самого кошмарного, какой только снился Доброму Волшебнику. Ибо Альфаро Мораг, как и все его предшественники на посту Доброго Волшебника, обнаружил, что тысячелетие-другое в раю заставило его по горло пресытиться красотой и роскошью. И, подобно своим предшественникам, Альфаро возмечтал о побеге.
Преемником его стал Тихомир Мораг — человек более приземленный, он совершенно довольствовался жизнью в раю.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Я записался на службу во флот в 1962 году, прямо со школьной скамьи, движимый явным синдромом дефицита амбиций в острой форме. Однако, когда Военно-морские силы предложили отправить меня в колледж на четыре года, я вскричал: «Йо-хо-хо!» — и радостно помчался в Миссурийский университет. Неуклюжий, нелепый первокурсник, я ходил хвостом за старшим товарищем, чью фамилию давно позабыл, но которому до сих пор благодарен, — он изменил мою жизнь. Узнав, что я неравнодушен к научной фантастике, этот добрый человек отвел меня в книжный магазинчик, помещавшийся по соседству с кабаком, где мы проводили вечера, готовясь стать моряками. Затем он предложил мне вскладчину купить за невероятную сумму (75 центов с налогом!) коллекционное карманное издание книги Джека Вэнса «Умирающая Земля». Я был ошарашен. В те времена издания в мягких обложках стоили 50, от силы 60 центов. Книгу мы купили, и она давно уже развалилась, зачитанная мною до дыр, — равно как и продолжения.
С первых же страниц я попался на крючок. Это оказалось подобие интеллектуального наркотика. С тех пор я пребываю в глубокой зависимости от подобной литературы, а также страдаю от жажды написать что-нибудь похожее. Словом, я отношусь к этой книге так, как всякий писатель относится к своему любимцу, озарившему его жизнь и указавшему новые пути на истоптанных литературных просторах. Приглашение поучаствовать в данной антологии стало одним из самых приятных потрясений в моей писательской карьере. Поэтому я впервые за двадцать пять лет написал рассказ — посвятив его тем, кто завлек меня в фантастику.
Описываемые события разворачиваются в Двадцать первой эре, в остальном же — в довольно унылой эпохе через несколько веков после истории, показанной в романе «Риальто Великолепный».
Глен Кук
Назад: Джон Райт ГАЙЯЛ ХРАНИТЕЛЬ{14} (перевод П. Скорняковой)
Дальше: Элизабет Хэнд ВОЗВРАЩЕНИЕ ОГНЕННОЙ ВЕДЬМЫ{16} (перевод Ю. Никифоровой)
